Текст книги "Мир внутри нас. Угроза Империи"

– Но как вы сами поняли, что убежище находится здесь. Ведь никаких опознавательных знаков здесь нет.

Крючкинс громко расхохотался, Ампи не понимал, что смешного было в его вопросе, но посмеявшись, старик пояснил:

– По запаху, как же еще, – и он повел своим длинным носом, словно стараясь уловить скрытые ароматы. – Внутри уже не так чувствуется, но снаружи!

– Я ничего не почувствовал, – сказал Ампи, ощущая себя идиотом.

– Ты и не почувствуешь, так как не знаком с этим божественным ароматом, – и Крючкинс мечтательно закрыл глаза. – Когда-то здесь росло несколько розовых деревьев, из листьев которых делают великолепный чай. Чертов пожар спалил всю чащу до основания, но этот запах – он никуда не делся.

Ампи не понимал говорит ли Крючкинс серьезно или разыгрывает его. По надменному слегка глуповатому лицу старика невозможно было догадаться, о чем тот сейчас думает. Но чрезмерная любовь Крючкинса к крепким горячим напиткам не вызывала сомнения. Даже свое потайное логово он обустроил соответствующе: вдоль всей стены стояла высокая барная стойка, по бокам от которой высились длинноногие неудобные стулья с крошечными сиденьями, противоположную стену занимал огромный шкаф, доверху набитый покрытыми пылью бутылками с алкоголем, пивными банками, ящиками с кофейными зернами, чайными листьями и потрескавшимися бокалами и чашками, в дальнем углу стоял холодильник, и Ампи не сомневался, что внутри него он не найдет ничего съестного, а лишь неопустошенные запасы старой выпивки.

– Мы можем наблюдать отсюда за врагами, – серьезно сказал Крючкинс и поманил Ампи к себе.

Ампи подошел к центру комнаты, освещенной мигающим блеклым светом единственной лампочки, которая раскачивалась словно маятник. Бойкий старик уже установил стремянку и карабкался к потолку. Он пошарил рукой в темноте и извлек на свет длинную трубку с двумя отходящими от нее трубками поменьше, которые оканчивались окулярами. Ампи понял, что это перископ, с помощью которого они могли видеть окружающую их пустыню, как на ладони.

– Давай быстрее, что застыл, как червяк?! – с нетерпением воскликнул Крючкинс, который уже вовсю таращился в темные стекла перископа.

Ампи начал подниматься по скрипучим ступеням к Крючкинсу, опасаясь как бы хлипкая лестница не проломилась под тяжестью двух человек. Крючкинс подвинулся в сторону, но ровно настолько, чтобы Ампи смог протиснуться к окулярам. Спиной он ощущал тяжелое кислое дыхание своего бригадира.

– Смотри внимательно, – подбодрил его Крючкинс. Ампи заглянул в стекла окуляров и поначалу не увидел ничего, кроме бескрайней пустыни, изредка прореженной волосяными деревьями. Вдруг справа он приметил какое-то едва заметное мельтешение, а затем, развернув перископ на девяносто градусов увидел такое же смутное подергивание, которое поначалу показалось ему колыханием горячего воздуха. Однако, присмотревшись внимательно, он различил крошечные похожие на суетливых муравьев фигурки рабочих, которые усердно работали насосами, выкачивая потовые массы во внешний мир.

– Смена власти уже прошла, а работу никто не отменял! – со злорадством в голосе воскликнул Крючкинс.

– Мы должны помочь им! – воскликнул Ампи, оторвав взгляд от окуляров. Ему была чужда циничная черствость Крючкинса.

– Смотри внимательнее, помощник ты наш, – вместо ответа посоветовал бригадир.

Ампи внял совету бригадира и заметил, что помимо рабочих в рваных бежевых робах около каждой рабочей станции находилось несколько солдат довольно грозного вида и один белый офицер, который без всякого колебания мог дать команду к убийству плохих работников. Резко в безоблачном небе появилась черная точка, похожая на въевшийся кусок грязи.

– Что это такое? – с изумлением спросил Ампи. Крючкинс тотчас подвинул своего подчиненного и приставил глаз к одному из окуляров: точка увеличивалась с каждой секундой и стала похожа на жирную зеленую навозную муху. Нет, не муху, а скорее гусеницу, свободно парящую в небе.

– Блядство -то какое! – выругался Крючкинс. – Сворачиваем прибор, живо! – и он принялся резво крутить скрипучее колесо, выходная труба принялась медленно, но неотвратимо спускаться под землю, из образовавшейся бреши в убежище посыпались песчинки, словно нарочно забивающиеся под кожу и глаза.

Гусеница приближалась, отсюда они уже могли различить набухшие сегменты ее туловища, острые загнутые мандибулы хищно щелкали, а маленькие хитрые глаза быстро шарили по песку.

Крючкинс последним усилием задвинул остатки перископа внутрь подземелья и тяжело отдышался. Враг больше не видел их, но они также не видели его. Минуту в комнате стояла тишина, прерываемая лишь дыханием рабочих, а затем прямо над их головами раздалось тонкое детское хихиканье.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Могучий корабль медленно рассекал тяжелые органические воды Желудка, наполненные полупереваренными маслянистыми кусками пищи, плававшими на поверхности. Команда готовилась причалить, благо на берегу их уже ожидали местные жители, они казались какими-то сонными и заторможенными, но капитан корабля по имени Первый не придал этому большого значения, главное сейчас для них было выполнить свою миссию, в успехе которой Первый нисколько не сомневался. Он оглядел свою команду: каждый выполнял свою работу и в то же время был готов заменить товарища. Он гордился своими парнями и по праву считал свою команду одним из передовых отрядов Внешнего патруля.

Первый сделал сильный вдох, отчего его могучая грудь выгнулась вперед подобно кожистым парусам его корабля, которые наполнял ветер и громовым басом известил стоящих на берегу:

– УВАЖАЕМЫЕ ГЛАНДУЛОЦИТЫ! ОТРЯД МОНОКЛОНОВ ИЗ ВНЕШНЕГО ПАТРУЛЯ НОМЕР 56721 ПРИБЫЛ ДЛЯ ЛИКВИДАЦИИ УГРОЗЫ Х6000! МЫ ГОТОВИМСЯ СОЙТИ НА БЕРЕГ! ПРОШУ ВАШЕ НАЧАЛЬСТВО ДОЛОЖИТЬ ОБСТАНОВКУ!

Громовая тишина была ему ответом. Местные все так же неподвижно смотрели на них своими пустыми, ничего не выражающими глазами, в которых Первый уловил красноватый отблеск. Странно это все было, он снова посмотрел на своих ребят: крепкие и бородатые, все в одинаковых застиранных до белизны и дыр тельняшках, с черными порядковыми номерами, отпечатанными на плечах, они тем не менее казались ему совсем юными. Он помотал головой: все это не важно, они должны сделать то, зачем пришли.

– Третий, Четвертый! Бросайте якорь! – скомандовал Первый. Ветер заметно усилился и черная пушистая борода капитана непослушно затрепетала под порывами холодного воздуха. Матросы бросились выполнять приказ, тяжелый чугунный якорь с режущим скрежетом начал медленно погружаться в воду, пока полностью не исчез в мутной маслянистой жидкости. Они почти вплотную приблизились к берегу, деревянный настил пристани соприкасался с носом корабля, но никто из местных жителей не подошел поближе, чтобы рассмотреть вновь прибывших. Вдалеке слышался шум работающих насосов, закачивающих переработанные пищевые продукты в Кишечник и звон дробильной установки, крошащей поступающую еду из Пищевода. Значит, большая часть гландулоцитов была занята своей привычной деятельностью, ну а остальные – они так и стояли неподвижно, не произнося ни единого звука, их пустые взгляды словно не замечали причаливший корабль.

– Вижу цель! – внезапно раздался голос Второго – рыжебородого помощника капитана. Команда встрепенулась, матросы схватили ружья с разрывающими патронами, самонаводящиеся пушки уставились черными дулами в сторону возникшего из темноты пещеры врага.

Мерзкая бледно-зеленая тварь, похожая на гусеницу, но размерами превосходящая человека, медленно парила в двадцати метрах над землей. При ее виде Первый почувствовал тошноту и резкую давящую головную боль, по лицам своих бойцов он понял, что многие из них ощущают то же самое чувство. Что это за мерзость! Первый согнулся над бортом корабля, и его вырвало, он больше не мог терпеть эту тварь, ее нужно было уничтожить! Прямо сейчас!

– Убейте ее! – заорал он, чувствуя во рту отвратительный привкус рвоты. Шум ружейных и пушечных выстрелов разорвал застывшую на пристани тишину. Матросы старались вовсю, но первых нескольких выстрелов оказалось достаточно. С тонким пищащим звуком тварь взорвалась, ошметки бледно-зеленой плоти и желтоватой слизи разлетелись в разные стороны, воздух наполнился смрадом, но все это было не важно: Первый видел радость на лицах своих матросов. Он чувствовал за них гордость, словно за своих собственных детей, которых у него никогда не было.

– Операция выполнена! – с полной уверенностью в голосе воскликнул Второй. По лицам других членов своей команды Первый понял, что они разделяют данное мнение, вот только ему самому совершенно не нравилось полное безразличие, с которым жители Желудка смотрели на них. Ну да и черт с ними! Свою работу они сделали, пора отчаливать с этого недружелюбного места.

Внезапно один из рабочих в переднем ряду широко раскрыл рот, из которого торчали покрытые толстым налетом желтые зубы, и запел. По началу Первый не осознал, откуда доносится звук: это был тонкий детский голосок, в котором в то же время чувствовалось скрытое кровожадное злорадство. И так странно было слышать этот голос от неотесанного грязного мужика, чью руки давно загрубели и покрылись затвердевшими от ежедневного монотонного труда мозолями. Его парни не растерялись и тотчас похватали отложенное в сторону оружие, их тела напряглись, все внимание стало сосредоточенно на местном «певце».

– Кто ты такой?! – резко спросил Второй, его ледяные глаза блеснули гневом.

Ответа не последовало. В воздухе пронесся гортанный рокот, возникший из пустоты пещеры, а затем хор детских голосов затянул протяжную песню. Издаваемый в унисон звук казался еще более омерзительно тонким.

– Капитан, нам надо уходить! – сказал Второй. – Здесь творится какая-то чертовщина! Нас не обучали работать в подобной ситуации! К тому же я нигде не вижу имперских военных, они не выходили на связь с момента нашего прибытия!

– Спокойно, Второй, – ответил Первый. – Мне тоже не нравится, что здесь происходит, но ты же знаешь, что если мы не выполним свою миссию, то наш отряд сочтут непригодным и отправят в далекий запас или ликвидируют навсегда. Мы больше никогда не попадем на задание в Империю Организма.

Второй горестно кивнул, признавая разумность слов своего командира.

– Нам надо выяснить, что здесь происходит, – продолжил Первый, – а если не справимся сами, то отправим сигнал о помощи. А уж с подкреплением мы уничтожим хоть сотню, хоть тысячу этих тварей!

Моряки радостно завопили, пьянящее чувство победы завладело ими. Из-за собственных криков они не сразу услышали, что детское пение смолкло. Один из работяг подошел вплотную к самой воде, его грузное тело медленно раскачивалось взад-вперед, казалось, он вот-вот упадет. В следующую секунду его тело замерло, словно пораженное параличом, глаза закатились и он исторг из себя вместе с потоками темной крови длинные белые нити, которые извивались в кровавой луже и мерзко шипели. Рабочий рухнул в воду, навсегда исчезнув в маслянистой темной воде. Застрекотало оружие, сбивая снарядами каменистые осколки из-под ног рабочих. Моноклоны не переживали, что убьют местных жителей, они должны были убить их: каждый, кто проживал в Желудке нес в себе смертельную заразу. Червей разрывало на куски, но их было слишком много и они быстро расползлись по берегу, став недосягаемыми для пуль.

– Нам придется взорвать город! Другого выхода нет! – закричал Второй, стараясь перекричать треск пулеметной очереди. Первый не ответил, он с ужасом заметил, что черви растут, становятся толще, из их бледных лоснящихся жиром тел проклевываются острые зубы, крючья, шипы и множество ног.

Капитан собирался дать команду, но понял, что было поздно. Он заметил, как один за другим черви исчезают в воде, а через мгновение палубу огласил крик – один из матросов стал первой жертвой мерзких тварей, которые обладали чудовищной скоростью и проворством. Они выпрыгивали из воды и набрасывались на матросов, вгрызаясь в шею своими хищными челюстями. Твари заполонили палубу, выжившие матросы сбились в кучу у кормы судна и достали длинные сабли, но те были совершенно бесполезны против задубевшей толстой кожи червей. Первый больше не мог смотреть, как один за другим умирают его люди, как мерзкие твари насыщаются их кровью. Он перевел пушку на кипящее скопление людей и монстров, которые все еще сражались в дальней части корабля, в то время как с бортов на корабль выползали все новые черви. Взрыв чуть не разорвал барабанные перепонки, воздух заполнил густой пороховой туман, но капитан знал, что он единственный, кто остался жив на корабле. Однако он ошибался: тонкий детский смешок раздался над его правым ухом.

Глава 6. Ферма Дарлинга

Рик шел за Чаком, едва переставляя ноги. Усталость давала о себе знать. По пути он то и дело оглядывался в сторону особняка, опасаясь увидеть преследующего его Стервятника, но тот исчез. Рик не питал иллюзий, понимая, что если попадет в лапы Томсону, то живым из его лаборатории уже точно не выберется. Надо действовать крайне осторожно, но в то же время быстро: с момента похищения Адама уже прошло двадцать часов. Внезапно Рик вспомнил о Линде и их последнем свидании, а ведь он так и не попрощался с ней! К тому же, едва его жизнь начала налаживаться, как грязные соблазны начали одолевать его: вкусная и жирная еда на столе Дарлинга, недопитая бутыль виски в руках у водителя-алкоголика – эти яркие воспоминания мнимого счастья не давали ему покоя. «Я обещал измениться и я изменюсь,» – прошептал про себя Рик. Эти слова принесли ему некое успокоение.

– Почти пришли! – напомнил о себе Чак. Рик посмотрел, куда водитель указывал своим коротким пальцем – в двадцати метрах от него стояло покосившееся деревянное здание, сколоченное из досок разных размеров. Во многих местах доски прогнили и осыпались крупной трухой, обнажая рваные дыры. По центру здания одно над другим располагались два прямоугольных отверстия, сквозь которые Рик разглядел темное помещение с рядами двухъярусных кроватей по периметру. Сейчас рабочий день был в самом разгаре, поэтому комната была пуста.

Чак первым подошел к темному прямоугольнику, который мог служить, как дверью, так и окном, по пути обходя кучи дерьма. Без энтузиазма Рик прошел вслед за водителем, подумав, что жилище рабочих внешне ничем не отличается от хлева для домашних животных.

За входом стояла обычная стремянка, по которой очевидно забирались работяги, живущие на втором этаже.

– Нам наверх, – немногословно бросил водитель и первым полез на второй этаж, ступени под его весом протяжно заскрипели. Когда они поднялись на второй этаж, Чак указал на единственную кровать, на которой не валялись вперемежку вещи. Это была обычная деревянная койка без постельного белья.

– Располагайся, – бросил Чак. – К вечеру вернутся твои соседи. Да, и чтоб ты не заплутал пока. Ферма большая, поэтому держи, – и Чак протянул Рику скомканную бумажную карту. – Мы находимся здесь, – он указал пальцем на зеленый кружок. – Вот здесь, триста метров к западу у пятого коровника, находится столовая, жрачку дают три раза в день: в шесть, двенадцать и восемнадцать часов. Лучше не опаздывай, а то останешься голодным. Душевые – вот здесь, у восьмого курятника. Работают всего час после смены с десяти до одиннадцати вечера, долго размываться там не дадут: вода ледяная. Сортир у западной границы – на противоположной стороне уже земля Томсона.

Рик уставился на последнюю точку, на которую указывал Чак. Прикрытие, чтобы оставаться незамеченным, было найдено. Он решил наведаться туда прямо сейчас, но сначала нужно было кое-что узнать.

– Спасибо за карту, – сказал Рик. – Скажи, а земля Томсона огорожена забором или там просто… поле без границы?

Чак осторожно ответил:

– Раньше там было кладбище наших животинок и ничего огорожено не было. Вонь стояла страшная, да она и сейчас никуда не делась: запах гниющих трупов никуда не исчез. Однако Томсон установил забор, гигантский забор, больше, чем наш по северной границе, с электронными датчиками движения и прочей хренью. Так что просто так к нему не пролезешь, да я думаю, что тебе и не надо, раз вызвался работать на Дарлинга, а не на этого докторишку.

Чак похлопал Рика по плечу и вышел из барака. Как только водитель оказался вне пределах видимости, Рик быстро соскочил с кровати, сунул карту в карман и побежал вниз. Он не сомневался, что даже в самой защищенной ограде можно найти брешь.

Однако бреши не было: высокий монолитный забор, сделанный из неизвестного серого материала уходил вверх на семь метров, на высоте человеческого глаза виднелась ярко-желтая кричащая надпись: НЕ ТРОГАТЬ! СМЕРТЕЛЬНОЕ НАПРЯЖЕНИЕ! И Рик не сомневался в достоверности этих слов, заметив трупики птиц со вздернутыми вверх лапками в нескольких шагах от себя. Бедные животные выглядели так, будто бы их поджарили на электрическом стуле. Вокруг забора, как и говорил Чак, расплывалась вонь, идущая от гниющих трупов коров, свиней и коз, чьи останки гротескно торчали прямо из почвы.

Рик обошел монолитный забор вдоль западной границы, но не единого намека на брешь так и не обнаружил. Стемнело, очертания построек, похожие друг на друга, словно призраки маячили перед глазами. Чертова карта полностью погрузилась во тьму, а спичек, как назло с собой не было. Рик только сейчас понял, что заблудился окончательно. Следовало остановиться и осмотреться: ни огонька вокруг. Даже поместье, по которому он мог хоть как-то сориентироваться, где находится, было погружено во тьму.

Рик невольно сделал шаг вперед, треск сучка раздался, словно грохот молнии. Он протянул вперед руку и коснулся шершавой деревянной поверхности – забор. С трудом ему удалось разглядеть покосившееся доски с криво вбитыми торчащими гвоздями. Он оказался около одной из границ фермы, только вот около какой. Этот неказистый трухлявый забор явно установил не Томсон, хотя может быть это и есть тайный лаз в лабораторию? Сердце его бешено застучало, адреналин резко выбросился в кровь и взбудоражил уснувшие нервы. Рик схватился за ближайшую доску, собираясь перелезть на другую сторону, но внезапно чья-то мозолистая рука с силой схватила его за ворот рубашки, тут же к ней присоединилась вторая, и Рик вместе с незнакомцем оказался в кустах.

Первым желанием Рика было наброситься на нападавшего с кулаками, но в действиях и выражении лица незнакомца не было враждебности. Приложив палец к губам, тот одними глазами указал на то место у забора, где пару секунд назад находился Рик. Сквозь широкий просвет в стене забора Рик увидел два красных глаза, которые немигающе смотрели в сторону людей. Мышцы на ногах Рика напряглись, он был готов сорваться с места и помчаться прочь, но новый знакомый предугадал желание Рика и еще сильнее сжал его плечо. Зверь смотрел в их сторону, но не видел людей, пока не видел. Даже в темноте Рик разглядел гигантский силуэт монстра, который размерами не уступал слону. Тварь с шумом засопела, воздух наполнился запахом крови и гнили. Еще никогда Рику Бучеру не было так страшно, даже когда он лежал на больничной койке, ожидая начала операции. Лес затих с приходом гиганта, но ненадолго: издалека раздалось протяжное уханье совы и волчий вой. Монстр развернул свое массивное тело и с топотом, от которого сотрясались деревья, скрылся в лесной чаще. Рик попробовал вскочить, но тяжелая рука незнакомца вновь опустилась ему на плечо:

– Тщщщ, еще не время – не время, зверь может прийти снова, – произнес человек сзади него. – Видал, какие у него ноздрюхи? Кровушка его ох как манит, а ты смотри, как наследил, – и он указал на кровавые пятнышки на траве и кустах.

Рик посмотрел на изодранную гвоздем штанину и, выругавшись, принялся перевязывать кровоточащую ногу. Покончив с этим, Рик внимательно посмотрел на нового знакомого: невысокий, коренастый с копной кучерявых каштановых волос, с загорелым лицом покрытым пылью и грязью и простодушной улыбкой, он напоминал типичного деревенского жителя. Вне сомнения это был один из рабочих фермы.

– Ты мне жизнь спас, спасибо тебе, мужик, – произнес Рик, тяжело дыша.

– Будь осторожней тута. К югу и северу от фермы и не думай ходить. Я – Керт, – представился он и протянул заскорузлую ладонь, Рик с некоторой опаской пожал ее.

– Меня Рик зовут, я вроде здесь как новенький, – неуверенно произнес он.

– Так, я ж это того… сразу скумекал, как ты к рэгерам сунулся, – перебил его Керт.

– К кому, к кому?

– К рэгерам, тем здоровым волосатым кабанищам, черт их дери. Не разглядел ты эту тварюгу в потемках, видать, но тем-то и лучше, а тоб от ужаса скопытился. Ты же подписал договор у Дарлинга, а? Ну бумажку такую там?

Рик утвердительно кивнул головой.

– Но нихера не читал, так?

Рик снова кивнул. На лице Керта улыбка стала еще шире.

– Лучше ж читать все-таки, если умешь конечно. Меня вот читать-писать с измальства никто не учил, только за животинкой следить, потому и взяли сюда. Но товарисчи-то подсказали, че не надо суваться ни к южной, ни к северной ограде: в лучшем случае станешь безруким, а в худшем – тебя слопают целиком. Эти твари очуметь, как прожорливы.

– Кто это такие?

– Рэгеры-то? Исчадья ада настоящие, их Генетик вывел, как и гаргантюэлей – мужик, че в подполье живет. Его никто не видел, кроме хозяина, так че многие его считают вроде как, за местную легенду или типа того, но я так не думаю.

– И рэгеры живут у северной и южной границы фермы?

– Да, в лесах живут, хозяин их мясцом коровьим кормит. Генетик всадил им внутрь дрянь какую-то типо вируса, оттого они такие бешеные. Он их сдерживает с помощью какой-то сыворотки, чеб они совсем с ума не посходили. Помимо того, что кабаны стерегут границы угодий, Дарлинг еще натравливает их на своих конкурентов. Так что людишек жрать они горазды.

– А если мне надо выйти за территорию фермы, то как я могу это сделать?

Керт весело рассмеялся.

– Ой, да я забыл, че ты договор-то не читал. Да никак отсюда не выйдешь. Покидать ферму до конца контракта запрещено, а кончится тот только через полгода. Затем отпуск две недели, а после или возвращайся, или иди, куда хошь.

Рик остолбенел: новая реальность оказалась, гораздо хуже, чем он предполагал: он не только с каждой секундой терял надежду спасти Адама, но и сам оказался пленником чертовой фермы. С севера и юга границу охраняли чудовищные кабаны, не гнушавшиеся человечины, с востока располагалась земля Томсона, огороженная семиметровой стеной под смертельным напряжением, а с запада пролегало пыльное шоссе, по которому каждую минуту проносились громадные фуры, готовые сбить насмерть любого рискнувшего встать у них на пути.

– Че-то не так? – осведомился Керт. – Да ты не парься. Полгодика быстро пролетят, плюнуть не успеешь. Ребята у нас здесь хорошие, правда бригадир сволочь, но со временем обвыкнешься.

Заслышав утробное урчание в желудке у Рика, Керт без лишних слов достал из запазухи внушительный каравай хлеба, отломил солидный кусок и бросил в руки товарищу. Рик с жадностью набросился на еду, хлеб оказался теплым и мягким и оттого еще более вкусным.

– Спасибо, – прохрипел он, вытирая крошки, застрявшие в щетине.

– У меня еще жратва есть. Матушка каждую неделю вкусноту из родной деревни присылает, всем нравится, пиры устраиваем. Так что у нас тут весело, вольешься потихоньку-помаленьку и попривыкнешь.

Рик уже привык к странноватому деревенскому выговору своего спутника, этот добродушный беззлобный парень чем-то напоминал Адама. Керт болтал, не умолкая всю дорогу, пока они шли к их жилищу. Из монолога Керта Адам узнал, что тот родом из соседней деревни, находящейся от фермы буквально в несколько милях пути и вот уже в течение четырнадцати лет работает на Дарлинга, получая по деревенским меркам солидные деньги. Дома его ждет любящая девушка Софья, на которой он собирается жениться в следующем году, когда окончательно покинет ферму, так как подкопил достаточно денег, чтобы открыть собственное хозяйство у себя в деревне.

Внимательно присмотревшись к Керту, Рик, наконец, понял, что общего у него с Адамом – его простодушая честность, тот просто не умел лгать и хитрить, хотя отнюдь не был деревенским дураком.

Рик слабо понимал, как Керт ориентируется в полной темноте, не натыкаясь на засохшие кучи дерьма. Однако путник вел его уверенной походкой и через несколько метров они достигли барака номер четыре, того же самого, который Рик покинул несколько часов назад, бросившись спасать друга. На обоих этажах хибары горел тусклый свет. Присмотревшись, Рик увидел, что в центре каждой комнаты стоит человек с тонкой тлеющей лучиной в руке. Поздоровавшись с соседями с первого этажа, Рик и Керт поднялись наверх.

Позабыв слова Керта про дружелюбие своих новых соседей, Рик по привычке до боли сжал кулаки и напрягся, готовясь отразить первую атаку. Но его появление вызвало лишь вялый интерес со стороны публики, большинство соседей по комнате даже не повернули головы при появлении поздних путников, многие из них спали, подложив под голову кулаки вместо подушек. В свете едва тлеющей лучины Рик разглядел, что кожу рабочих покрывает коричневый слой плотно въевшейся грязи, отчего они казались неравномерно загорелыми.

– Ну, с чем пожаловал на этот раз? – поинтересовался у Керта старик, сидящий в дальнем углу.

– Угощайся, Гурди! – воскликнул Керт и бросил тому увесистую лепешку, которую тот поймал на лету.

– Еще теплая, – с восторгом ответил Гурди, откусывая первый кусок. – А это кто с тобой? – с легким подозрением добавил он.

– Меня зовут Рик. Я приехал сюда подзаработать деньжат, нынче в городе с работой совсем туго. Вот и метнулся к Дарлингу, – произнес Рик давно отрепетированную легенду. Он ожидал, что рабочие станут смеяться над его писклявым крысиным голосом, но никто не обратил на это внимание.

– Мой тебе совет, Рик: никогда, запомни, никогда не подходи в свиньям на расстояние вытянутой руки, – старик вышел на свет и только сейчас Рик заметил, что у того не было правой руки, вернее, вместо руки болталась уродливая обожженная культя.

– Здесь не я один такой, – продолжил старик. – Посмотри на любого из нас. Каждый второй остался без пальца, каждый третий без руки, каждый четвертый без ноги, а тех кого здесь нет – лишились головы. Упокой Господь их души.

Рик видел, что старик прав: многие рабочие были калеками, у некоторых рядом с кроватями лежали самодельные протезы, другие же обходились силами оставшихся конечностей. При виде этого жуткого зрелища у Рика подступил ком к горлу, легкое успокоение ему принесла мысль, что сам он несколько дней назад, находился в гораздо худшем состоянии. Несмотря на внешние дефекты, рабочие не выглядели больными, просто тяжело усталыми, измученными от повседневной тяжелой работы людьми.

– Гарганюэли жрут все подряд, оттого они такие здоровые, – продолжал Гурди, не сводя внимательных голубых глаз с Рика. – В первую неделю моей службы меня никто не предупредил о них и как итого: я собственными глазами наблюдал, как свиноматка жрет еще дергающуюся конечность, которая когда-то была моей рукой.

– Да брось новенького пугать, Гурди, – раздался приглушенный голос с верхней полки. – Есть вещи похуже домашних свинок-мутантов.

– Да, например, рэгеры, – произнес еще кто-то из рабочих.

– С рэгерами Рик уже знаком, – вмешался Керт и в красках пересказал события минувшего часа.

– С рэгерами?! – воскликнул Гурди. – Суваться к рэгерам – это вообще самоубийство. Первое, что откусывают от тебя рэгеры – это голова…

– Хватит, Гурди, – раздался голос с верхней полки. – Дай поспать, завтра итак бригадир три шкуры снимет, мы ж с тобой забор не доделали.

– Не перебивай, Тред. Но бригадир – действительно еще одно исчадие ада. Держись от него подальше.

– Кого еще мне здесь стоит бояться? – спросил Рик.

– Хозяина – само собой, иногда он посещает свои владения, так что держи ухо востро. И смотри внимательно: иногда его очень сложно отличить от свиньи.

– Ну хватит уже! – взревел Тред. – Дайте помечтать о зеленом лужке с пасущимися коровками и забыть хотя бы на миг всех этих монстров!

Гурди усмехнулся и, надев смешную полосатую ночнушку, улегся на нижнюю полку и тут же захрапел.

– Тебе повезло: твое место сверху, – шепотом произнес Керт.

– Почему повезло? – так же шепотом спросил Рик.

– Внизу могут достать крысы. Мерзкие тварюги с мой локоть в длину.

Рик поежился и поспешил забраться наверх. До отъезда единственной угрозой, которую он ожидал встретить по приезду к Дарлингу был его недавно обосновавшийся сосед. Однако и сама ферма оказалась не столь дружелюбной, как он предполагал.

Наступившая ночь не принесла спокойствия, в воздухе царила духота, еще более плотная, чем днем, с разных сторон доносилось легкое, но явственно слышное шуршание, Керт не соврал: крысы действительно были здесь частыми посетителями. Рик ворочаясь с боку на бок слышал и другие звуки, доносившиеся издалека: рев потревоженной коровы, кудахтанье обеспокоенной курицы и чудовищный рык гагантюэля, от которого волосы становились дыбом.

Внезапно перед глазами Рика промелькнула кучерявая шевелюра недавнего знакомого. Керт бесшумно спустился с нижней полки и подсел на краешек кровати Рика. По его внимательному взгляду Рик прочитал: «ты меня не проведешь».

– Выкладывай, дружище. Я ж с самого начала смекнул, что ты здеся не просто так заявился, – серьезно произнес Керт. – Не боись, я здесь свой в доску, чужие тайны не выдаю.

Рик колебался всего-лишь мгновение, он понял, что Керту можно доверять. Это был честный парень. Подумай он такое полгода назад, сам бы себе не поверил. И Рик рассказал, все по-порядку: про тяжелую жизнь на заводе «Раунд», стычки с другими рабочими, собственную болезнь, Адама и его похищение Габриелем Томсоном, а также собственный ненадежный план по спасению друга. Керт слушал внимательно, не перебивая, а потом, когда Рик закончил, сказал:

– Я знаю, как тебе помочь. Помнишь, рассказывал тебе про генетика. Так вот, я вынюхал, че он работал на Томсона раньше. Явно у них неполадки меж собой есть. Надо покумекать с ним.

– Но ты ж сам сказал, что он живет в подполье и его никто не видел.

– Я его видел! Но только ночью, он свет не любит, выходит на крылечеко повдыхать чистым воздухом. Он-то наверняка могет пройти за периметр, ведь не простой работяга, а сам ученый!

– И когда к нему пойдем?

– Да прям щас, пока Адам коньки не отбросил. Ты ж сам балакал, что времечка мало.

Рик согласно кивнул, сейчас любая идея пускай и самая безумная была на вес золота. Они вышли в душную ночь, наполненную звуками. Белое поместье Дарлинга отчетливо выделялось на фоне неказистых бесцветных построек, окружавших его. Казалось, оно даже светилось изнутри. Рик оглядел просторную веранду с белыми колоннами и обмер: прямо по центру неподвижно стояла высокая фигура, своей белизной почти слившаяся с окружающим фоном. Рик догадался, что это был Генетик: высоченный и нескладный с непропорционально вытянутой лысой головой и кожей цвета слоновой кости он походил на голема. Генетик был погружен в себя, поэтому не сразу заметил двух рабочих целенаправленно идущих к нему. Когда же Рик с Кертом подошли почти вплотную к веранде, Генетик слегка поднял белесые брови от удивления, но не произнес ни слова и остался также неподвижно стоять. Лишь его рот открылся и словно сам по себе произнес, сухо выплевывая слова: