Текст книги "Книга первая: Это маркетинг детка… СКАЙТЭК"

– Ага. Вог сначала его мне подарил, а потом отдал Доку. Говорит, за спирт.

– За спирт?! – мы, конечно, не поверили.

– Соврал, понятно. У него с Доком странные делишки…

Мы навострили ушки. Она вдруг повернулась к нам, разглядывая, будто впервые видит. Долго колебалась, мы молча ждали её слов. Кэш сказала просто. – Новенькому не нужен оператор. Точка. И немедленно забудьте, что я вам только что сказала.

– Разве ты нам что-то сказала? – мы синхронно захлопали ресницами и засмеялись. Да уж, она сказала очень много и досадно мало. Вога, Дока и новичка связывает тайна. Раскрыть её способен только Макс. Мы переглянулись, в глазах подруг отразилось мерцание моих глаз.

Глава 5

Семён.

Странно – я подсознательно был уверен, что наше настоящее знакомство с Вогом должно начаться именно с мордобоя, напряжённого ждал, и не смог в него сразу поверить, когда он стал реальностью. Вог живо напомнил мне Димона, моего школьного злейшего врага в младших классах и классного приятеля в старших. Для него все ребята оценивались и классифицировались только по одному критерию – кто кому «даст», в смысле навешает. Причём сия система для него никогда не существовала чисто умозрительно, не была мёртвым знанием и требовала постоянной опытной проверки. Дима жил и учился будто бы в бесконечном чемпионате по схеме «каждый против каждого» или «я против всех». Всё, казалось бы, с ним ясно, но в тоже время Дим неплохо успевал по всем предметам, успешно участвовал сначала в школьных, а потом и в городских соревнованиях, и с каждым годом всё больше нравился девочкам. Вог оказался парадоксальней на порядок. За не напускной простотой совсем не скрываются, но и не выпячивают себя, безжалостная логика, беспощадный юмор, он сам словно воплощение беспощадности. Но в каждом его взгляде, жесте, интонации чувствуется, что я интересен Вогу не с точки зрения формальной логики – он всё обо мне уяснил едва ли ни с первого мгновенья – я интересен ему по-человечески. Ему небезразличны мои эмоции, мотивы.

А тут по морде сразу, прям с ноги! Сработали рефлексы, всё сразу упростилось – бьют, так дерись! Через полминуты боя я понял, что всё по-прежнему непросто. Он со мной играл, испытывал. И в тоже время пытался донести некую идею, из тех, что не выскажешь, их убивает глупый пафос. Вернее, понял это я потом, обдумывая бой в капсуле регенерации, тогда лишь ощутил, насторожился. Сделал вид, что принял правила игры, и ждал подвоха от него. Дождался, сделал вид, будто купился на провокацию и попытался-таки его достать. Не вышло, разница в классе оказалась колоссальной. Но я всё равно считал себя победителем – он не понял, что повёлся я притворно, что я способен на подобные финты, и как-нибудь он точно прощёлкает! Тогда ж мне оставалось только дожидаться, когда он сам решит закончить спарринг. По сути, очередной финт – демонстрация упрямства, ярости. Тоже обман, ведь я добрый в душе. Снова удачно, ему это просто надоело.

А об идеях, о которых не расскажешь, я знал со школы. Вот перескажи я кому-нибудь свои мысли о драке с Воем, сочтут, что выдумываю, рисуюсь. Для большинства людей любая драка это только страх и боль. Но это лишь самые сильные ощущения, и когда они немного притупляются, проявляются иные чувства. Азарт, интерес – игра, спор, диалог. Так с Димкой в старших классах мы дрались просто из любви к этому занятию, нам редко встречались достойные оппоненты. Но в драке с ним мне не хватало горечи и перца – боли и страха, ведь мы друг друга точно не думали калечить, и оба это знали. А с Воем это можно лишь предполагать с большей или меньшей уверенностью, в смысле его намерений, конечно. То, что он легко может изуродовать, вопросов не вызывало, особенно после посещения мед-отсека – Док оказался способен соскоблить меня с палубы и полностью восстановить за пару-тройку часов в капсуле ускоренной регенерации. Другое дело, что назвать это приятным язык не повернётся, даже если не откусишь его в процессе. Почему мне подумалось о языке? Вытащил меня Док из капсулы, как новенького, велел одеваться и возвращаться к обязанностям по судовой роли. Мол, трудоспособен без ограничений. А я замялся, вдруг он мне ещё что-то скажет? Должна же была капсула сделать какие-то анализы, ну, я не знаю, тесты!

Док успел усесться за стол, занялся какой-то писаниной. Обалдеть – шарикоВог ручкой в бумажном журнале! На инопланетном космическом корабле! Я замешкался, он ко мне обернулся. – Ещё что-нибудь беспокоит?

– Э… нет, наверное…

– Славно. – Он улыбнулся. – Захочешь уточнить, так не стесняйся, приходи. Потом. А сейчас проваливай, мне некогда.

– Ага, конечно, Док, спасибо, – я и не понял, как очутился в коридоре.

* * *

Снова неожиданная встреча! Да, тесен мир в летающей тарелке. Ко мне шли две пары ладных русоволосых близнецов, два парня-близнеца и девушки-близняшки. Я вспомнил, что уже видел их в столовке. «Клоны», – само собой мелькнуло в голове.

– Сам ты, Сёма, клон, – ответил кто-то из парней, не переставая улыбаться. – Поосторожней с мыслями, дружище.

Упс! Они тоже понимают мои мысли, епти их общий разум!

Все четверо весело рассмеялись. Одна из девушек сказала мысленно. – Это не мы. Искин, искусственный интеллект Буханки.

– А вслух, по-русски не? – буркнул я смущённо. Снова смех. – Не, Сёма, по-русски найн, мы же нерусские, немцы. Искин и переводит заодно.

Гм, ладно, подумаешь! Ну, близнецы, ну, немцы – Фара так вообще не с Земли, и ничего такого!

– Да, братишка, ничего особенного, – снова подхватил мои мысли кто-то из парней. – А ты чего здесь топчешься?

– Ну, я от Дока, в смысле после тренировки.

Парни мне сочувственно заулыбались:

– Знакомо.

– Ты везучий, пока валялся в капсуле, Буханка перешла в гиперпространство. Малоприятные мгновенья.

Я тоже улыбнулся. – Угу, спасибо Вогу.

– Ты оклемался? Тогда пойдём в столовку…

– Опять??? – ну, это уже точно не смешно.

– Да просто поедим, познакомимся, – без иронии успокоила меня одна из близняшек. – Нам это нужно, ведь мы тоже истребители.

Вот уж не знаю, насколько точно переводит искин, но запросто прозвучавшие в голове слова «тоже истребители» здорово подняли мне самооценку и самочувствие. В столовой мы расположились за откидными столиками у одной переборки, я посередине, ребята парами справа и слева от меня. Сначала было немного неловко вертеть головой, но Дирк посоветовал запросить у искина чат – поверх картинки поплыли сообщения. Очень удобно, отпала надобность в представлениях, познакомились сами собой, и фигушки я без подсказок смог бы их различить.

Они без ненужных уговоров и предисловий рассказали о себе. Немецкая золотая молодёжь, дружат с детства семьями. Вместе учились в универе и катались на лыжах всё свободное время, а было у них его, хоть отбавляй. Лыжные курорты их не интересовали, поскольку в полной готовности к сумасбродствам юных экстремалов всегда находились пара вертолётов и пара самолётов, одни родителей парней, другие девушек. «На лыжах» они катались в общем смысле, предпочитают сноуборды. Им нравились «дикие» склоны, высаживались на них прямо с вертушки или с самолёта сначала на «крылышках», такие парашюты. Богатенькие детки – ради одного спуска оставляли в Альпах по недешёвому крылу. Родители ворчали, но считали, что в горах детям не угрожают хотя бы наркотики и СПИД. Всё ждали, что подрастут, остепенятся. Как и должно было случиться, однажды докатались – попали в лавину. Их нашли, почти спасли… Через полгода родители подписали согласие на отключение аппаратуры поддержания жизни. Они это знают не со слов инопланетян, оказывается, люди и в коме ничего не забывают. В гильдии им просто помогли припомнить, даже сводили в колумбарий взглянуть на урны с собственным прахом.

– О да! Это было забавно и поучительно! – они печально покивали.

Впрочем, всё сложилось для них удачно, ведь только на боевые роли в гильдии подбирают людей с такими церемониями, индивидуально – очень важен нужный психотип. Просто колонистов и техперсонал гребут по случаю, не церемонясь, и сбывают партиями, а пилотов только на заказ.

– Техперсонал? Фару и тех симпатичных шведок? – я счёл нужным уточнить.

– Фара и для нас загадка, она здесь давно. – Ответил Дирк.

– Док и Кэш, подруга Вога, могут что-то знать о ней, но они не скажут, – поддакнула Хелен. – Такие вредные эти русские!

– А девочек жалко, – Марта сменила тему. – Бедняжек обманули. Сначала заманили в секту, обещали вознесение на небеса!

– Обманули? – изображаю удивление.

– Не смешно, – проворчал Ганс. – Тебе-то что обещали?

– А меня не обманывали! – Снова привычно чувствую себя идиотом. – Я по объявлению!

– Какому? – недоверчиво переспросил Дирк.

– Что требуются пилоты в космос, – они молча ждали продолжения. – А я был пьяный, позвонил, пришёл на собеседование…

– Ха-ха-ха! – не выдержали они хором.

– Ладно-ладно! – Примирительно добродушно ворчу, – скажите лучше, что за гадость у нас в тарелках? Синтезатор что ли поломался?

– Гадость? – не сразу понял Ганс. – А! Привыкнешь. Но это ж надо – синтезатор поломался! Какой такой синтезатор? С чего ты взял?

– Как с чего? Ну, пищевой синтезатор! К нему ещё должны быть картриджи с разными блюдами. А тут разве не так?

Ребята серьёзно уставились на меня и снова ждали продолжения. Ганс не выдержал, – так откуда ты это взял?

– Читал, – я смущённо буркнул.

– Где? – Ганс терпелив.

– На родине.

– В России есть такие штуки??? – удивился Дирк.

– Не, это в книгах про инопланетян, фантастика, – пытаюсь объяснить.

– Да! Это фантастика! – Марта мечтательно подняла глазки к потолку. Гм, по-немецки это б круто прозвучало!

– И что там пишут? – не отставал Ганс.

– Ну, – я замялся. – Что инопланетяне есть, а в остальном, походу, безбожно врут.

– Допустим, – Ганс кивнул. – Но что же там написано о пищевых синтезаторах?

– Ржать не будете? – поставил я условие. Немцы помотали головами. – Ладно. На Земле уже есть так называемая химическая пища. Так же в литературе встречал понятие «молекулярное сжатие». На его основе якобы возможно создать пищевые картриджи, небольшого размера и массы и не требующие особых условий для хранения.

– Интересно, – одобрил Дирк.

– Вот! – я немного воодушевился, – а синтезаторы из них могут сделать, «развернуть», блюда на любой вкус.

– Прям на любой? – не поверила Хелен.

Я уточнил. – Вроде бы, список блюд зависит от картриджей и уровня синтезатора.

– Ага, – кивнула Марта, – но видишь ли в чём дело. Искин через импланты способен вот этой дряни у нас в тарелках придать любой вид и вкус.

– Правда? – я растерялся, – и почему ж не придаёт?

– Потому что мы люди, – объяснил Ганс, – хуманы. У искина просто нет информации о наших вкусовых ощущениях.

– А как же…

– Ты не находишь свет и звуки немного странными? – спросил Дирк. – Так видят и слышат ксены, Кэп и Чиф.

– И то их когда-то подгоняли под более-менее приемлемые для нас критерии. – Ганс грустно улыбнулся. – Опытным путём.

– А вкус подобрали просто по уровню «не вызывает отвращения», – подхватила Марта. – Ну, кто мы такие? Не граждане! Всего лишь дикари с одного из тёмных миров. Очень маленький рынок для вкусовых баз нейросетей, которые нам просто не положены.

– Но импланты же! – я снова растерялся.

– Нейросети это другое, да и неважно, в общем, – отмахнулся Ганс.

– Гм, – меня разозлила их спокойная обречённость в столь важном вопросе. – А сами готовить не пытались?

– Из чего??? – они всё-таки заржали.

– Из этого? – Марта поковыряла ложкой в тарелке.

Да уж. Стоп, Фара же показывала волшебный верстак! Но пока рано об этом говорить, меняем тему. – Ладно, это ясно. Скажите, что за извращенец жил в моей каюте?

– Танака??? – вспылили близнецы. Ганс сказал. – Ты не представляешь, Сёма, как тебе повезло, что ты новичок!

– И что ты тоже истребитель, – зло добавил Дирк. – Джун был лучшим пилотом в галактике!

– Джун с Кин были нашими ведущими, – загрустила Марта. – Их убили.

– Простите, я не знал. – Мне стало неловко. – Хотя, конечно, мог бы догадаться, что пилоты. Погибшие в бою.

– Их убили на станции «Двойной шуруп», – Дирк поник головой, – подло, спящими в постели, в номере мотеля.

– За что?

– Наёмники, скорей всего, – предположила Хелен, – Джун выступал в неофициальном чемпионате среди экипажей частных военных компаний по покеру. Должно быть, рассчитались за проигрыши.

– Или очень не хотели встречаться с ним в новом этапе чемпионата за столом. – Предположил Ганс. – Теперь некому сыграть за нашу Буханку.

– У тебя же остались их вещи? – Неожиданно спросила Марта. – Отдай нам что-нибудь на память?

Пипец! А я всё выбросил! Хотя это хорошо, что выбросил. – Да у них ничего не осталось, там в шкафу было женское нижнее бельё, вот я и подумал…

– Это бельё Кин, не вздумай мерить на себя! – воскликнула Марта.

– Гомофоб несчастный! – присовокупила Хелен. Парни засмеялись. – Отдай его девчонкам!

Бли-и-ин! И что теперь делать? Хм, я ж собирался в мастерскую? Вот и потренируюсь на японских сувенирчиках для девчат. – Ребят, спасибо за беседу. Я пойду пока.

– Куда? Если что, ты у нас на обучении, – Дирк обернулся, вопросительно подняв бровь.

– В мастерской потренируюсь, – я стараюсь никогда не врать.

– Гм, тоже дело, – заметил Ганс. – Но только Фара может разрешить там поработать. Знаешь, как её найти?

– Не-а, – я честно помотал головой.

– Попроси искин вызвать её, подумай: «Буханка, позови Фару», – напомнил Дирк. Конечно же! Я вспомнил, как общался с Буханкой в рубке.

– Когда закончишь, приходи сюда. На лыжах покатаешься! – заинтриговала меня Хелен.

* * *

Как только вышел в коридор, подумал, как сказал Дирк. Фара сразу откликнулась в чате.

– Привет. Что хотел?

– Поработать в мастерской.

– Извини, сейчас я занята с дроидами.

– Я хотел сам поработать.

– Хорошо, даю тебе на сегодня допуск, только, пожалуйста, кроме верстака ничего не трогай.

– Спасибочки, ты прелесть! Целую.

– Совсем охренел?

– Прости, привычка. Жму руку. Кланяюсь.

Она отключила связь. Ладно, не очень-то и надо, меня вон немочки позвали кататься на лыжах. В столовке! Если это то, о чём я думаю… гм, я напрасно об этом думаю. Вог всё-таки в чём-то прав, земную мою жизнь безупречной никак не назовёшь. И… вот с чего он это взял? Не может быть, чтоб робокапсула не сделала анализы, хотя бы самые простые. Хотя простые, вроде бы, и ни к чему. Ладно, просто не время об этом думать сейчас, мне предстоит работа. Искин услужливо довёл меня до цели, предупредительно открыл передо мною двери и напомнил: «У вас допуск на 2 часа, для продления нужно будет сделать запрос старшему технику».

– Замечательно! – пропел я Буханке, направляясь к верстаку. Протянул руки в отверстия, сосредоточился. Та-а-ак. Начнём с трусов. Понятно, что женских. Слава богу, есть, что вспомнить. У Наташки, секретарши Павла, кружевные трусики с прикольным узором из зайчиков. Прикинул примерный размер девчачьих поп, форму. Задал поиск материала – тонкая, прочная, эластичная нить. Теперь берём спицы, мысленно, конечно. Та-а-ак, и начинаем учить Буханку вязать, как когда-то мне показывала мама. Схватывает прям на лету! Теперь расчёт количества материалов и времени, запустить. Уже готово? Так давай сюда! На одной из ячеек над верстаком появилась надпись «результат». Протянул руку, достал, что получилось, вынул руку из рабочей зоны – в горсти был зажат упругий комок. Развернул – ну, сам бы носил, да пол не позволяет! Пока в карман их и повтор для Марты, а те будут для Хелен. Ещё бы парочку. Припомним, что носила Ира, глаза б её бесстыжие забыть совсем. Ну, глаза как раз мне ни к чему, а вот бельё я ей недавно дарил классное. Ну и что с того, что с рубашечкой – работать же не мне. Модификация процедуры… вот и всё. Запускаем. Две минуты! Буханка, ты просто супер!

– Спасибо, я знаю, – ответил искин.

Знает она! Впрочем, имеет право. Что ещё забыл? А! Упаковочку подаркам. У искина как будто всё было под рукой. Ещё что-то… Точно! Зубную щётку! С ней провозился целую минуту. Зубную пасту оставил на потом, пока не решился. Лучше попробуем научить девушку готовить. Задаём поиск материала… вот тут я намучился. Как объяснить этой космической скороварке, что такое картошка? Или говядина? Копец тупая! Ладненько, не будем усложнять, начнём по-холостяцки с дошика. Та-а-ак, что там главное? Конечно, усилитель вкуса. Вроде бы, делают из сои. Нет, тут тупик. Ну-ка, припомним пачку лапши и попросим искинт отскринить картинку. Теперь читаем состав. Блин, как всё мутно! Фиговый скрин.

– Фиговая память, – отозвалась Буханка.

– Сам знаю, – огрызаюсь мысленно и пытаюсь разобраться. Ага, крахмал она должна знать. Точно знает! Хм. Давай-ка и дальше по химии. Соль? Ну, конечно! Сахар? Запросто! Жиры? Есть контакт. Белки и витамины – это аминокислоты? Точно.

– Вы захотели кушать? Пройдите в столовую, – на полном серьёзе отреагировала искин. Чисто по-женски – не жри, где попало. А прикольно получается – искусственный интеллект женского рода, Буханка же!

– У меня нет рода, – отозвался искин, – приём пищи вне столовой не рекомендован по санитарно-гигиеническим причинам.

– Попробовать-то можно??? – я возмутился. Буханка зависла на целую секунду!

– Вы желаете откалибровать вещества по вкусу? – наконец, она вкрадчиво подала голосок.

– Желаю! – опрометчиво заявляю в ответ.

– Спасибо, – неизвестно за что поблагодарила меня Буханка. – Не беспокойтесь. Вредные или опасные вещества я исключаю. Налить для храбрости?

– Чего? – я обалдел.

– Сорока-процентный раствор этилового спирта.

– Не нужно, – вот честно – было совсем не смешно.

– Тогда оближите указательный палец леВог руки.

– За-зачем? – понимаю, что немного ранее я не обалдел – так, слегка удивился.

– На его поверхность нанесена первая проба.

Ну, раз так, то отчего ж? Вынул руку, сунул палец в рот…

– Оююю зез ать ука-а-а!!! – уж так у меня получилось прокомментировать напалм, заливший рот и губы. Невнятно, но зато во всё горло. – Оы!!!

На стенке над верстаком появилась дверца с надписью «вода». ПраВог достал стакан, вытащил, осушил в два глотка. И так ещё пять раз. Уф!

– Желаете продолжить? – спросила Буханка, как ни в чём ни бывало. Я молча вытаскивал из ячейки стаканы с водой и расставлял их аккуратно на верстаке.

– Желаю, – ну, не привык я отступать. – Давай с последней ноты, но раз в сто слабее.

– Хорошо, произведена корректировка чувствительности. Пожалуйста, во время проб комментируйте вкус в соответствии с принятыми названиями вкусов. Готовы?

– Угу.

– Тогда соси, не стой столбом, – в голосе Буханки послышались явно издевательские нотки, она нарочно выбрала такую формулировку! – Сука.

– Я знаю. Прокомментируйте вкус.

– Солёный с острым.

– Верните руку в рабочую зону, – да она раскомандовалась! Вот все они такие – даже искусственные и виртуальные. – Ладно.

* * *

Некоторое время спустя я спросил. – Ой! Продлевать допуск не пора?

– Незачем, – как отмахнулась искин. – Вашему эксперименту присвоен временный высший уровень значимости.

– Временный? – вот всё мне нужно уточнять.

– Да. Пока по запросу кого-нибудь из команды он не будет снят Кэпом. Но это вряд ли.

– Вряд ли снимет? – мне опять неймётся.

– Вряд ли кто-нибудь оспорит, – она точно ухмыльнулась, я уверен. – Кто ж еще, мало, что согласится на такое, просто додумается до подобного?

– Хм, а награда мне положена? – перехожу к конструктиву.

– Привилегия. До окончания эксперимента вы можете указывать вкусовые предпочтения из откалиброванного набора соединений. – Просто музыкой прозвучал в голове ответ. Привилегия – значит, только мне. – Только мне можно?

– До окончания эксперимента остальным членам команды лишь по вашему личному запросу. – Ради такого стоило помучаться – Вог может вешаться, гадёныш!

– А после окончания? – интересуюсь чисто теоретически – «нет у революции начала, нет у революции конца!»

– Окончание эксперимента могут утвердить Кэп или Чиф по вашему личному запросу, – ну, как я и хотел. – Желаете продолжить эксперимент или отложить? Подходит время приёма пищи, – напомнила Буханка.

– Продолжим завтра, моя прелесть! – я вынул из верстака обе руки.

– Приятного аппетита, Сёма, – томно проворковала Буханка. Да я ей нравлюсь!

На ужин я опоздал, в столовке уже было полно народу. Я кивнул и улыбнулся истребителям, не заметил угрюмого Вога с парой штурмовиков. Свободный столик нашёлся лишь рядом с Максом. Я откинул крышку и нарочито вслух произнёс, – картофельное пюре с сухариками, пожалуйста.

Моя зажигательная речь имела потрясающий успех – на меня все оглянулись, как на привидение. Я в потрясенной тишине вынул из ячейки тарелку с картошкой и безучастно приступил к трапезе.

– Ашизеть, – шёпотом произнёс Макс по-русски, когда все с виду равнодушно отвернулись.

– А я Сёма, – говорю для поддержания беседы.

– Я знаю. – Он улыбнулся. – Вот ты жжёшь! Даже мне завидно.

– Почему даже? – я насторожился.

– Потом узнаешь, не хочу хвастаться, – он скромненько потупился, – я ж программист.

– Программист? Вот здесь? – я не поверил. – Тут же искин!

– Угу, блин, самому смешно, – он улыбался всё загадочней.

– А что ты здесь делаешь? – мне интересно.

– Хулиганю, – он пожал плечами.

– И тебе за это платят? – мне тоже весело.

– Да, притом весьма неплохо, – Макс снова улыбнулся. – Сделай мне картошки, пожалуйста! А я тебе скину любую обучалку на выбор.

– Обучалку? – я не понял. Но картошки парню заказал, не жалко. Он принял угощение и, благодарно на меня поглядывая, пустился в объяснения. Искин никого ничему не учит – по его мнению, для этого существуют нейросети и базы знаний. А то, что они кому-то не положены, значит, что и учить их незачем. Однако есть ещё бортовые киберсистемы «зашитые» в полётные скафандры и их повседневные аналоги. Они коннектятся с искином, но рассчитаны, прежде всего, на автономную работу, например в бою, в условиях применения противником «умного оружия» для перехвата или отключения управления. В них-то и грузятся приложения, которые Макс создаёт на базе машинных языков древних дроидов – в новые модели создатели пихают искины, чтоб их можно было прокачивать далее.

– За чёртовы кредиты у этих жлобов, – прокомментировал Макс, – мы и без них справляемся.

Кроме программного оснащения дроидов, он создаёт обучающие программы. Например, лингвистику – французский, немецкий, русский, английский, шведский для немцев, шведок…

– А язык Фары? – вырвалось у меня.

– Она не обращалась, поэтому у меня нет ни малейшей базы, – грустно признался Макс, – ей ни к чему, она сама как-то справляется – легко общается по-шведски и по-французски. А остальные ей не нужны – она же в космос не выходит.

– Жаль.

– Не грусти, может быть, сам выучишь как-нибудь, – это было явная провокация, но я сказал со вздохом, – может быть. Тогда давай немецкий.

– Договорились, приходи со своим полётным скафом, – Макс деловито кивнул.

Поев, народ не спешил расходиться. Когда все поужинали и закрыли ячейки «кормушек», прямо из палубы выросли удобные кресла. Экипаж расселся, мы с Максом устроились рядом.

– Кино, не бойся, в этот раз настоящее, – пояснил он. Переборка напротив нас будто растаяла, открылась звёздная панорама. Проявились символы, внизу побежала строчка перевода. Панорама оказалась ненастоящей, это была заставка кинофирмы. Сам фильм я бы настоящим не назвал. Голимое мыло. Какие-то четырёхрукие чешуйчатые уродцы ловко скакали на хвостах и допрыгались, конечно. Украли наследника владельца корпорации, синекожего мальца с огромными миндалевидными глазами без зрачков, или со зрачком во всю радужку, почти без носа и без губ, зато с большущим лобешником – на нём пульсировали трогательные жилки. Большую часть картины заняли космические баталии, космические виды планет и станций, а в финале показали эпическое изничтожение с воздуха болотного гнездовья негодяев. И, само собой, возвращение мальца папаше, отличающегося от него только ростом. Да и то не очень-то отличающегося. Впрочем, посмотрел я картину с интересом.

После финальных титров искин предупредила, что до включения гипноизлучателей сна осталось полчаса. Я подошёл к немцам и вручил девчонкам по изящному пакетику, достав их из оттопыренных карманов. В ответ на вопросительные взгляды попросил открыть в каютах, перед сном, не раньше. Парни мне благодарно улыбнулись, а девушки без лишних разговоров потащили их на выход. Я поплёлся в свою каюту. Зашёл в санузел, умылся, почистил зубы. Полюбовался на зубную щётку – ай да я! Прилёг на койку, уставился в потолок. Вокруг симпатичные люди, но я всё равно один в непонятном мире. Космические корабли, чужие расы – это ладно, привыкну. Но отчего же нам не положено то и это? Почему всё так устроено?

– Желаете послушать лекцию об истории Содружества? – спросила вдруг Буханка.

– А как же отбой? – только лекций мне сейчас не хватало!

– У вас есть час для получения общественно полезной информации, – строго ответила искин.

– Полезной? Ну, давай. Только, пожалуйста, не буди, если усну, – я принялся стягивать с себя одежду.