Текст книги "Магические Перпендикуляры 3. Драгуны специального назначения"

Весь инцидент с обмороком занял минут двадцать. За это время основная группа соревнующихся должна была приблизиться к финишу километра на два с половиной, а то и все три. Ну, что ж, поедем, посмотрим, как там дела у них.

Минут через десять мы догнали арьергард. Тех, кого мы застали возле Тетерина.

– Как там Лукьян-то? – выкрикнул кто-то из них.

– Оклемалси ваш Лукьян, – ответил ему Данилыч. – Их Благородие яво до дому отпустили.

– А дойдёт ли? – поинтересовался другой.

– Дойдёт! – крикнул Данилыч. – Господин поручик снадобье яму заморское дал. Тепериче дойдёт.

– Заморское? – удивился кто-то из бегунов.

– Ага! – ответил за Данилыча Русанов. – Токма у яво нету тепериче больше. Сказал, ежели ещё хто такту брякнется, того враз пристелить, чтоб, значится, не мучалси. Нече на вас оглоедов лекарства переводить!

Радикально. Но в целом правильно. Нечего на оглоедов дефицитный «импортный» шоколад тратить. Ему и получше применение найдётся. Например, самому съесть. Шучу. У меня там трое бойцов, которые нужны мне в хорошей форме. Вот им и скормлю. Кстати, где они у нас?

Минут через двадцать, может быть, двадцать пять догнали и их. Первым по-прежнему бежал тот же самый рослый драгун, следом Горшенев, потом Трофим, затем тот солдатик, которому рупь был очень нужен, ну а уже за ним Харитон. Нормально. Пойдёт.

Интересно, а сколько ещё до финиша? И спросить-то не у кого. Хотя… Вон те двое там впереди, которые нам навстречу скачут, вполне могут оказаться Бабкиным и Ситным. Если это они, то до конца дистанции ещё где-то… ну, скажем, километра три. Вряд ли больше. Минут через пять узнаем точнее.

Притормаживают. А действительно, куда им теперь торопиться? Доложить, что приказание исполнено? Две минуты раньше, две минуты позже, ничего не изменится, только лошади притомятся, а это в нашей ситуации ни к чему.

– Далеко ещё? – спросил я у сержанта, подъезжая к нему.

– Никак нет, Вашброть, пару вёрст, а то и их не будет. Как тут?

– Как? – переспросил я и сам же ответил: – Наши молодцы. Пров, того гляди, первым придёт. А там, – я показал в конец вереницы бегунов. – Одного обратно в Самару отправили.

– Спёкси небось?

– Ага.

– Ну, что ж, быват и так, – философски рассудил Ситный. – Не все такту могут. Я бы вот тоже можа и не сдюжил бы.

– Не переживай, – усмехнулся я. – Будет у тебя ещё возможность себя попробовать.

– Эт верно, – согласился сержант. – С Вас, Вашброть, станется.

– Даже не сомневайся.

Я оглянулся назад. С небольшого пригорка, на котором мы приостановились, просматривалась вся, если так можно выразиться, процессия. Кто-то шёл, кто-то бежал. Кто-то быстро, кто-то не очень. Из-за этого колонна участников забега растянулась почти на километр. Отстающие меня сейчас интересовали не сильно, а вот первую десятку нужно встретить на финише лично. И я поскакал туда, где всё и решится.

Я должен проследить за окончанием гонки, но интересуют меня результаты не десяти, а тринадцати человек: знать, как себя проявят трое моих бойцов не менее важно. Если сильно отстанут – позор на мою седую голову. Правда, пока что ничего не предвещает подобного фиаско. Всё развитие событий говорит в пользу моей троицы. Даже если двое или трое новичков их обгонят, ни чего страшного, хотя и неприятно.

Ага, а вон и сам финиш. Что ещё может означать это скопление народа в чистом поле? Ну, на счёт прямо вот скопления, я, возможно, и загнул, но группа людей, лошадей и повозок там вдалеке… это… Где бинокль? Да, точно, ещё минут десять-пятнадцать, и всё.

Мы приблизились к группе лидеров. Горшенев уже обогнал долговязого и шёл первым, хотя и с не очень большим отрывом, но всё-таки первым. Третьим, как и до этого, бежал Трофим, за ним Харитон, ну а пятым тот солдат, которому рупь позарез был нужен. Метрах в тридцати ещё трое. Кто они такие я пока не знаю, но уже недолго осталось, скоро познакомимся.

Метров за триста до конца дистанции наша конная группа ускорилась, чтобы я смог сыграть роль фотофиниша. Я соскочил с коня, кое-как разогнулся, не привык я покуда вот постольку времени в седле проводить, отдал поводья подошедшему Кондрату и стал наблюдать за развитием событий.

А посмотреть было на что. Метров за сто до победы Горшенев споткнулся и растянулся во весь рост на земле. Долговязый тут же обошёл его. Ну, он-то обошёл – это ладно, но ведь и Трофим с Харитоном тоже. В том смысле, что они не остановились помочь ему, а просто пробежали дальше. Так-то, конечно, правильно: соревнования у нас сегодня проводятся на личное первенство, но звоночек тревожный.

Горшенев быстро как мог вскочил и, сильно припадая на правую ногу, заковылял к финишу. Его обогнали ещё четверо. В итоге нашему снайперу вместо первого места досталось аж восьмое. Ну да ничего, он и так неплохо проявил себя. В отличие от Пенькова и Кашина. Что ж, значит, будем учить мужеству и коллективизму. Вон Спиридоныч им уже хвоста накручивает. Я не стал отвлекать капитана от этого увлекательного занятия, тем более что у меня имелись другие, более важные заботы.

После процедуры взвешивания вещмешков, всем вошедшим в заветную десятку, я сообщил, что они допущены к следующему этапу – стрельбе, оставил их на попечение Данилыча и пошёл общаться с начальством.

– Ну, с этими десятью понятно, – проговорил подполковник Арефьев. – А с остальными как поступить изволите?

– Накормим, напоим, чуток отдохнут, и пешим строем с песнями до дому, по своим подразделениям, – ответил я.

– Так уж и с песнями? – скептически переспросил майор Полозов.

Ответить ему я не успел, меня перебил Ватулин:

– Что ж, господа, я полагаю, раз больше ничего интересного не предвидится, самое время перекусить. Не захватил ты с собой этих своих пайков-то? А, Андрей Иваныч?

– Никак нет, – пожал плечами я.

– Жаль, жаль. Отменные кушанья, господа. Весьма и весьма, знаете ли. Настолько, что и корпусного командира угостить не зазорно. А вот господин поручик ими простых драгунов потчевать собрался.

– Не драгунов, а пластунов, и не простых, а только тех, которые на особых заданиях.

– О, как! – удивился Арефьев. – А не накладно ль для казны-то выйдет?

Я пожал плечами. А что ответить? Привыкли тут на простом солдате экономить. Для корпусного командира им не зазорно, видите ли, а кто по лесам и горам бегает, тому шиш с маргарином.

– Ну, а касервы-то взял? – с надеждой в голосе поинтересовался Ватулин.

– Консервы? Консервы взял.

– А этот… как его… конюк?

– Коньяк?

– Да.

– И его взял. У нас на манёвры без него никуда.

– Эк ты смотри, как пластуны-то богато живут! На манёвры, всё равно как на праздник! – восхитился Полозов. – Может, и мне в пластуны податься? А? Как мыслите, господа, стоит?

– Определённо, – мрачно заверил его подполковник.

Похоже, Арефьеву я чем-то не нравился. Что-то подозрительное во мне усмотрел заместитель командира нашего полка. В отличие от самого Ватулина. Жалует царь, да не жалует псарь? И что с ним делать? Или хрен на него?

За накрытым для господ командиров столом трое старших и четверо младших офицеров закусывали «Шустовский» коньяк говяжей тушёнкой. Полозов даже попробовал сделать это как я, по-походному, прямо из банки, да ещё и с ножа. И нашёл этот способ по-своему романтичным. Глядя на него, Сметанин тоже попробовал, но только мундир себе заляпал. Что тут скажешь? Всё-таки майор – это хоть и начинающий, но уже старший офицер. Стоп! Здесь ведь у них первый чин для старших офицеров – это секунд-майор. Значит, Полозов уже вполне себе…

– Не возьмут тебя в пластуны, Дмитрий, – с «укоризной» сказал Сметанину Полозов. – Вот меня возьмут, а тебя нет.

– Так ведь его вроде бы уже зачислили, – неуверенно проговорил подпоручик Изосимов.

– Ну, значит, выгонят, только и делов! – весело среагировал командир эскадрона.

Ватулин засмеялся, найдя шутку удачной. Остальные, на него глядя, тоже заулыбались. Все, кроме Арефьева.

– Где же оно всё вот такое продаётся? А, господин поручик? – вопросил он. – Вы бы поведали нам, глядишь, и мы бы обзавелись диковинными яствами. Так, где ж это место со столь редкими в наших краях диковинками?

Вот привязался! Надо ему что-нибудь ответить, а то, я смотрю, не один он заинтересовался, другие тоже ушки на макушке в полноценные пеленгаторы развернули.

– Эт, вишь, шибкой важности знания! – сообщил ему Ватулин. – Не нашего с тобой, говорит, ума дело. Токма Его сиятельству доложить и может. Во как!

Арефьеву шутливый том полковника не понравился, но спорить с командиром он всё же не стал, ограничившись скептическим «Ну-ну!». Сдаётся мне, пакость какую-то замышляет. Надо будет повнимательней с ним, а то мало ли…

– Что ж, ты тут, Синюхин, командуй, а мы, пожалуй что, поедем, – проговорил Ватулин, когда обед в походных условиях завершился. – Надеюсь, завтра у вас поинтересней будет?

– Так точно, – вяло произнёс Спиридоныч.

– Можете не сомневаться, Ваше высокоблагородие! – бодро выкрикнул я. – Удивим!

Полковник поглядел на меня в упор:

– На двести сажен стрелять будете что ли?

Пришлось честно признаться:

– Не все, только я.

– Это почему? – осведомился полковник.

– На двести?! – выпучил глаза Изосимов.

– На двести сажен? – не поверил Арефьев. – Да кто ж на двести-то стреляет?! Куда там попасть-то можно?! Туда, поди, и пуля-то не долетит.

– Вот завтра и поглядим! – подытожил Ватулин.

Глава девятая

Начальство отбыло, а мы ещё с полчасика покантовались, как выразился Данилыч: «солдатикам роздыху дать». «Увечных», как их классифицировал тот же сержант Прокопов, разместили на телегах. Телеги здесь, кстати, подводами называют, так вот, по результатам забега в подводники определили троих: Горшенева, бойца, подвернувшего ногу на полдороги, и ещё одного, внешний вид которого внушал опасения за его здоровье. Остальные, как я и обещал полковнику, выдвигались в район постоянной дислокации в пешем строю.

Послушав популярные здесь походные песни, я твёрдо решил расширить репертуар нашей группы, само собой, предварительно адаптировав тексты к местным реалиям. Разведчики, понятное дело, должны стараться производить шума как можно меньше, но не всегда они, то есть мы, вынуждены передвигаться скрытно. И вот в такие моменты жизни нам песня строем идти помогает.

Пока добирались до Самары до хрена всего разного передумал, и чем завтра заниматься, и как быть с хромоногим Горшеневым, и куда непрошедших первый этап приспособить. Но самой больной занозой в голове засела мысль про рассекречивание источника ништяков из будущего. По всему выходило, что тайное просто обязано стать явным, хотя бы для узкого круга ограниченных лиц. В конце концов, Раков со Стариновым всё равно уже в теме, если только не посчитали это проявлением моей буйной фантазии.

Начинать я решил со Спиридоныча. Ближе него у меня в этом мире только Макарыч. Доктор Саныч не в счёт, он, знаете ли, и сам не отсюда, да и в курсе он уже. Николай же, если его правильно подготовить, очень даже поможет. Ну, я надеюсь, что поможет. Вот только как начать разговор? Как со Стариновым, сразу в лоб? Или сперва подготовить? Наверное, всё-таки подготовить. Да, подготовить – это определённо лучше, чем сразу в лоб: «Я из будущего!»

Пока я думал, с чего мне приобщение капитана к неведомому, по чердаку проскочила мысль, об отсутствии у меня в группе одной важной части экипировки. Понятное дело, не хватало не только её, тут вообще, считай, что нет ни хрена, но вот эта конкретная штуковина понадобится мне уже завтра. Даже сегодня, но сегодня я без неё обойдусь, а вот завтра уже точно потребуется.

– Данилыч! – позвал я сержанта. – Мне до зарезу нужен кусок рогожи, вот столько на вот столько, – и я показал широко разведёнными руками метр семьдесят на метр семьдесят.

– Тык ить, Вашброть, нет у нас с собой-то. Ток в Самаре. Дотерпите? Аль как?

– До Самары? – я задумчиво потёр подбородок. – До Самары, пожалуй, дотерплю.

– Вот и ладненько! – обрадовался сержант. – А тама можно у лекарей взять. Они, быват, для поранетых крытые кибитки ладят. На походе от дождя, значится, чтобы. Ну, а ежели ишшо быстрей надобно, дык и подкупить можно.

– Да, Данилыч, ты уж лучше подкупи. Негоже лекарей обделять. Они, поди, и так люди не шибко богатые?

– Эт, Вашброть, как посмотреть, – не согласился Прокопов. – Побогаче нашего брата, конечно, а вот ежели супротив Вас посмотреть, тоды да, тоды, пожалуй, что и небогатые вовсе.

– Данилыч, тебе рубля хватит, рогожу добыть?

– Да хватит, хватит. Как не хватить?! Останется даже.

– Тогда, Данилыч, вот тебе рубль, и купи на него столько рогожи, сколько сможешь. Только смотри, чтобы не уже, чем я тебе показал, – и я снова показал сержанту, какую ширину должно иметь полотно.

– Будет исполнено! – заверил меня Данилыч.

– Ну, давай, к утру чтобы было!

– К утру? Дык к утру-то я разов десять обернуться успею!

– Сам не оборачивайся! Она мне для другого дела нужна!

Прокопов не врубился, что это господин поручик пошутить изволили:

– Дык, я ж, Вашброть, про это… – он сделал витиеватое движение рукой. – Ну, что разов десять успею до утра-то… за рогожей-то…

– Да понял я, понял! – усмехаясь, ответил я.

Данилыч, получив задание, отъехал, а ко мне приблизился Синюхин:

– Чего ты опять задумал? – негромко вопросил он.

– Увидишь! – усмехнулся в ответ я.

– Опять тайны?

– Да нет! Просто на пальцах объяснять долго и неинтересно, а вот увидеть… Собственно завтра с утра и увидишь. Да ты, наверное, и раньше такое видел, просто завтра это всё будет как нельзя кстати.

– Ну, ладно, – не особенно расстроившись, согласился Синюхин. – Завтра, так завтра.

Потом высказал предположение:

– Стрелять по ней будешь? По рогоже?

– Стрелять? – удивился я. – Не-е-ет… но тоже интересно. Ну, я думаю, что интересно.

– Ладно, подождём, – произнёс капитан. – Только на счёт тайн, ты и в самом деле не перегибай. И полковник-то вон уже не доволен, а про Арефьева и говорить нечего. И так он тебя не любит, а секреты твои ему и вовсе поперёк горла.

– Секреты, секреты… – пробормотал я. – Что с вами делать?

– А чего с нами делать?! – возмутился мой ротный. – Это не с нами, а с тобой чего-то делать уже пора! С тайнами твоими! Развёл тут, понимаешь…

Он не сказал, что именно я тут развёл, но в целом и так было понятно, о чём это он. Я вздохнул и решил начинать готовить командира к посвящению в тайну:

– Понимаешь, Коля, не всё так просто. Помнишь, я говорил, что это не моя тайна? – и дождавшись кивка, продолжил: – Я и сам-то не всё понимаю, а уж объяснить… Хотя, давай, попробую. Помнишь, мы с тобой в лесу, ну, там, в Долгой Дубраве, нашли одну странную штуку? Боевую машину из железа? Ты ещё тогда посетовал, мол, пушчёнка у неё слабовата.

Лицо у Спиридоныча сильно переменилось. Он оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто нас не слышит, спросил:

– Значит, не почудилось мне? Мы её и в самом деле нашли?

– А я думал, ты помнишь, – искренне удивился я.

– Понимаешь, Андрей, я ведь всё думал, будто в бреду мне привиделось.

– Ничего не в бреду. Ты тогда очень даже в сознании был. Я тебе ещё сказал, что это – будущее.

– Будущее? – Спиридоныч недоверчиво посмотрел на меня. – Как такое возможно? Будущее – это ведь то, чего ещё нет.

– Коль, блин, да я сам нихрена не понимаю. То есть понимаю, конечно, что такого не может быть, но оно есть. И не просто есть, а уже даже какое-то старое. Как-будто случилось оно лет двести назад…

Синюхин недовольно фыркнул:

– Ну, ты сказал! Как же это, будущее, но давно прошедшее? Глупости говоришь!

– Глупости? Да нет, брат! – я хотел сейчас много ему рассказать, но видя, что не время ещё, отказался от этой затеи. – Скорее странности. Ты кота Арбуза у Саныча видел?

– Это у того доктора, который меня в Ломаровке пользовал?

Я кивнул.

– Нет, не видел, а что, он тоже из будущего? – усмехнулся Синюхин.

– Думаю – нет, но кот примечательный. Если бы ты его видел, точно бы запомнил.

– И что может быть примечательного в обычном коте?

– Он большой и зелёный.

– Зелёный?! – капитан расхохотался. – Зелёный кот! Надо же! Ну, уморил! Зелёный кот!

Не задался разговор. Или просто пошёл не в то русло? Ладно, не важно, потом про будущее поговорим.

– Андрей, а что в будущем все коты зелёные, или другие какие тоже есть? Синие там, жёлтые?

– Коль, давай так: выпадет случай в Ломаровку к Санычу заглянуть, так ты не постесняйся, попроси тебе Арбуза показать. А потом скажешь, смешно это, или нет. Хотел тебе про серьёзные вещи рассказать, да вижу: не настроен ты.

– Ну, про серьёзные-то отчего ж не поговорить? Давай, излагай. Слушаю.

– Да, всё уже. В другой раз лучше.

– А сейчас чего?

– Потом, – отмахнулся я. – Лучше уж я тебе на примерах… А то опять скажешь, мол, привиделось, и всё такое…

– Обиделся что ли?

– Да не обиделся. Говорю же, не поверишь. Тебе ж доказательства подавай. Ну, вот я пока и посоображаю, какие тебе факты предъявить. Давай лучше о насущном.

– Давай, а что у нас насущное?

А, правда, что? В смысле, о чём прямо в первую очередь… Да, тут с чего хочешь начинать можно!

– Смотри, группа у нас нарастает, людей где-то селить надо.

– А чего их селить? Они все на квартирах стоят. Это только один Русанов пришлый, уж его-то приткнём куда-нибудь. На улице не останется. Сержант, как ни как, не хухры-мухры.

– Коль, я тебе готов снова и снова повторять: вся моя группа должна жить в одной казарме. Не собираюсь я ждать, когда их по квартирам, да по кабакам по тревоге собирать будут. Нужно казарму строить.

– Опять! Я же тебе говорил уже, не я решаю, а Ватулин. К нему и иди.

– Ладно, к нему, так к нему.

– Всё?

– Да какой всё?! Вот это ваше… огородничество…

– Чи-во???

– Работы эти ваши сельскохозяйственные, сена накосить, и всё такое. С этим завязывать надо. Нельзя чтобы группа быстрого реагирования подобной ерундой занималась.

– Ерундой? Это сена коням запасти – ерунда? Да ты ошалел?! А кто его, по-твоему, запасать будет? Командир батальонный?

– Зачем? Коневоды. И вообще, для моей группы нужен будет взвод обеспечения. Сено косить, картошку копать, дрова рубить, кашу варить.

– Эк тебя рассупонило! Кашу варить! А кормить тебя с ложечки, как дитё малое, никто не должен случаем?

– Ты давай не утрируй! Я тебе говорю: всех моих от разных хозработ, караулов и нарядов освободить нужно.

– О, как! Прямо ото всех?

По правде сказать, нас никто от караулов не освобождал, и от нарядов нас не освобождали, и от хозработ, но этого я Спиридонычу не скажу.

– Коль, не должны они ни на что отвлекаться. Одна только боевая подготовка. Ну, и выходы тоже, это само собой. Тогда от них толк будет. Да ещё какой! Каждый не то что по семь, по семьдесят семь шуралеев мочить будет. А уж простых бандосов, тех и вовсе левым задним копытом с закрытыми глазами в штабеля укладывать будет.

Спиридоныч не выдержал и расхохотался:

– Наговоришь сейчас! Скажи ещё, что они одним полутонгом всех ляхов разгонят! Вот тогда тебя сам государь спасибо скажет, а то вишь, не спокойно нынче в Великом герцогстве Варшавском.

Ух ты! Война с Польшей? Далековато, конечно, а то бы я съездил. Жуть как поляков не люблю. Воевать не умеют, но понтов… Вот помнится как-то пошли они на Москву. И ведь главное что, регулярные войска, можно сказать, элитные части. И-и-и? Под городом Горьким, где ясные зорьки на «Красном Сормово», какой-то мелкий коммерсант, если не сказать, фарцовщик, кинул клич, местные баблом скинулись и свою кодлу сколотили. Заметьте, не целиком Россия, а одно только Вернее Поволжье. По некоторым данным даже и оно-то не всё, так, отдельные области. Ну, так вот, собрали ватажку, да и выбили на хрен из первопрестольной ясновельможных панов к чертям собачим.

Ещё раз говорю: ополченцы вломили профессиональным военным. Вот такая армия у Великой Польши от моря до моря, что её голытьба с дрекольем почём зря лупцует. Лапотные крестьяне рыцарям в сияющих доспехах наваляли, чего уж говорить про тех же тевтонов. Они так вообще через эту Польшу, как через проходной двор туда-сюда ходили.

Смотрел я как-то фильм «Вестерплатте», ихний же польский. Кто не знает, Вестерплатте – это то место, откуда началась Вторая мировая война. Так вот, гарнизон, что характерно – польский, доблестно сражался с немцами почти полтора дня, а потом… А потом они начали решать: уже пора сдаваться или ещё позащищать родину? Командир настаивал на капитуляции. Я сначала по наивности думал, что они будут биться до последнего патрона. Хрена лысого! Посмотрите, чем кончилось, очень рекомендую. Он по-моему так и называется «Вестерплатте», фильм чёрно-белый 1967 года. Если уж во времена махрового социализма такие фильмы снимали, боюсь и подумать, какую экранизацию они сейчас заваяют.

Вестерплатте – это вам не какая-нибудь Брестская крепость, чтобы два месяца держаться, сказано 12 часов, ну, и всё, хватит, типа, за сверхурочные не платят. И ведь даже не отступили храбрые поляки, а самым натуральным образом сдались.

Не люблю поляков. А ихний Пилсудский во время Русско-Японской войны шпионил в пользу самураев.

Про Варшавскую заутреннюю слышали? Тоже, знаете ли, интересно. У них, у поляков, она считается одной из великих побед польского оружия. Наверное, потому, что тогда вооружённые поляки напали на безоружных русских и победили их. А Тадеуш Костюшко, которого сами ляхи называли не иначе как «последним рыцарем Европы», взял в плен беременную женщину с пятью малолетними детьми. Просто за то, что она была женой, а на тот момент уже вдовой, русского генерала.

Потом же, когда пришёл Суворов и сделал превосходящим по численности войскам гордых панов «Нет никому пардона!», их – гордых панов – надолго-то не хватило. Прагу Александр Васильевич взял за четыре часа. После Праги недели не прошло, Варшава капитулировала, что характерно без боя. Да ещё и на опережение сработали: Суворову с войском до них ещё пару дней ходу оставалось, а они уже сдались.

Вот такие они, ясновельможные шляхтичи Речи Посполитой.

Ну, и гоголевского «Тараса Бульбу» забывать не стоит, там тоже много всего о польских доблести и благородстве.

Не будем мечтать о несбыточном: в одну харю мне польскую армию не одолеть. Вот хоть весь пулемётами обвешаюсь. И силами одного взвода тоже. Разве что батальона. Да и то мотострелкового, а не драгунского. У драгунов для такой миссии вооружение слабовато.

Не-е-е… батальона, наверное, тоже не хватит. Полк. А ещё лучше дивизия. Ну, хотя бы бригада. Если в поле стенка на стенку, то дивизия – это вообще чистая победа всухую.

Да-а-а… только нет её, мотострелковой дивизии-то.

Надо опять в будущее смотаться, и хотя бы пулемёт сюда притащить. А то вдруг и вправду война какая, не с двустволками же воевать. Так. Значит, завтра стрельбы, послезавтра курс молодого бойца для новичков, а в четверг уже можно и в экспедицию за пулемётом рвануть.

Фантазёр Вы, Андрей Иванович! Вот так запросто: а не сходить ли мне за пулемётом? Ну, кто ж Вам его даст? Пусть даже и за деньги. Радуйтесь, что обычные охотничьи ружья пока добывать удаётся. Скоро ведь и эта лавочка прикрыться может. Как там, кстати, у Макарыча? Говорил, на неделе заводские испытания? Хорошо бы.

– Николай Спиридоныч, – позвал я ротного. – У нас тут два десятка человек народу, который жаждал в пластуны попасть, да не прошёл.

– Два десятка? – нахмурился капитан.

– Это я с учётом завтрашних стрельб.

– И что?

– Вот давай, мы из них этот самый хозвзвод обеспечения и составим. А попутно подучим. И бегать, и стрелять, и разным другим хитростям тоже…

– Чего-то я в толк никак не возьму: то ты хочешь их на хозяйство определить, то учить собрался. Как тебя понимать прикажешь?

– Да просто всё. Они при нашей группе поошиваются, кой-чего полезного понаберутся, потом мы другую партию новичков наберём, а этих уже в основной состав включим.

– В основной состав?

– Ну, да.

– А тех, которые сейчас в основном составе, куда денешь?

– Что значит, куда?! Вторую группу… Мы же вроде бы целую роту собрать должны. Или я что-то путаю?

– Прожект, конечно, у тебя знатный, только ты сначала хотя бы одно карпоральство толком-то обучи. А то ведь про Северский острог полковник тебе не для красного словца сказал. Он если что, и впрямь тебя туда и сошлёт.

Ага. Удобный случай выдался поинтересоваться:

– Коль, а Палимский острог, это где?

Синюхин усмехнулся:

– Палимский? Вот, значит, куда Дмитрий Саныч тебя законопатить решил?

– Решил, не решил, не знаю, но пугать пугал.

Спиридоныч вздохнул:

– Палимский, значит? Палимский он, может, и не далеко, вёрст сто пятьдесят, а то и того не будет, вот только местечко…

Он замолчал, и пришлось его подбодрить:

– Тоже шуралеи?

– Да нет, какие там шуралеи?! Там, Андрюш, степняки уж больно шибко озоруют.

– Степняки? Разве у нас с ними не мир?

– Мир? – горько усмехнулся Синюхин. – А когда это мешало? Ну, с ханом, может быть, и мир, а с каким-нибудь Ёгерёк-Джираном – нет. Да ему, этому Ёгерёку и на хана-то плевать, а уж на мир и подавно.

– Как ты сказал, Ёгерёк-Джейран? Это кто ещё такой?

Оказалось, что был лет пять назад у степняков один такой полевой командир. И было у него сотни две, а то и все три всадников. И нападали они на разные селения. Грабили, убивали, в плен уводили. Только что данью не обкладывали, а так натуральные татаро-монголы.

Где базировался, никто не знал. Последние пару лет он никак не проявлялся, но это, понятное дело, ничего ещё не значит. Может, помер, а может, для разнообразия куда-нибудь на юг двинул. Там тоже богатые страны имеются.

В целом понятно. Кстати, разного рода степаны разины, они, по совести сказать, на тогдашних царей тоже ведь, по большому счёту, попросту плевать хотели. Так что мир со степным ханом или ещё как-нибудь, в Палимском остроге без разницы.

– Коль, а почему его Ёгерёк-Джейраном звали?

– Да откуда ж я знаю? Ёгерёк – это вроде как быстрый, а Джиран… – Спиридоныч пожал плечами: – Ну, Джиран и Джиран, какая разница?

Быстрый сайгак, значит? Прикольно. Нет, лучше не так, Быстроногий олень – вот это почти по-индейски.

– А гарнизон там большой? – на всякий случай поинтересовался я.

– Взвод драгунов, да полусотня казаков. Пушка есть.

– Негусто, – констатировал я. – И как они там справляются столь скудными силами?

– Как-как, шлют гонца к нам, ну, а уж мы если успеваем… то тогда да, а так… – и он обречённо махнул рукой.

– А эти, которые гарнизон?

Спиридоныч одарил меня долгим взглядом:

– Попадёшь, узнаешь. Но лучше не попадать.

– А ты там был?

– Один раз.

– И как?

– Да никак. Приехали, пару деревушек потушили, по степи недели две помотались, да и обратно.

– А этого… Игорька-Джейрана видел?

– Как же! Ждал он нас там! Пожёг, пограбил и опять в степь, а там, поди, найди его!

Да-а-а… Хреноватенько! Тут, пожалуй, точно пулемёт нужен. Хотя, меня туда пока ещё не посылают. Или на всякий случай подготовиться? Хороший вопрос!

Вообще, что лучше: уволиться из этой армии нахрен, или запастись пулемётами? Меня ведь тут насильно никто не держит. Свалил назад в будущее, и ищи свищи ветра в поле. А с другой стороны – дворянство. Ну, как ещё и в графья произведут, или вообще в князья?

Мне стало смешно от этих своих мыслей, и я потёр рукой щёку, чтобы Спиридоныч не видел, как я улыбаюсь. В конце концов, а на что я рассчитывал, когда решил здесь подзадержаться? Охота на шуралеев? И всё? Или было что-то ещё, например, жгучее желание сделать военную карьеру? Не-не-не, только не карьеру! Положа левую руку на цевьё, а правую на спусковой крючок, и глядя правде в глаза через прорезь прицела, нужно сказать себе, никого при этом не обманывая: «Жажда приключений!» Да-да-да! Именно она заставляет меня носить форму и играть в «Зарницу» с местными вояками.

Да, вот так вот. Месяца три назад, меньше всего мне хотелось именно что служить в армии. В этой армии. А сейчас что? А сейчас, когда у меня есть то, о чём и мечтать-то фантазии не хватало, что я делаю сейчас? Строю планы поохотиться, на татаро-монголов с пулемётом и на чертей с… Да, а с чем на чертей? Согласно первоначальному плану со снайперской винтовкой, а теперь? Может, тоже с пулемётом?

Стоп! А ведь в Палимский острог меня ещё никто не отправляет. Чего это я тут уже… Самому попроситься? Что-то мысли какие-то… одна одной бестолковее.

Но пулемёт точно не помешает.