Текст книги "Шепот за окном"

17

В обеденное время Джейк устроился в одиночестве на скамейке на игровой площадке, наблюдая, как остальные дети носятся вокруг, разгоряченные и взопревшие. Было очень шумно, и, казалось, никто не обращал на него внимания. Начался новый учебный год, но в его классе все давно знали друг друга, и в это первое утро стало ясно, что они не особо заинтересованы познакомиться с кем-нибудь еще. Что вполне его устраивало. Джейк предпочел бы просто сидеть внутри и рисовать, но оставаться в классе на перемене не разрешалось, так что пришлось устроиться рядом с какими-то кустами, бить баклуши и ждать, когда прозвенит звонок.

«Завтра ты идешь в школу. Я уверен, что там ты заведешь множество новых друзей».

Довольно часто папа не понимал, как сильно он ошибается. Хотя, размышлял Джейк, может, все-таки понимал, поскольку в его словах звучала больше надежда, чем что-либо еще, и, может, где-то в глубине души они оба знали, что так никогда не будет. Мамочка сказала бы ему, что все это неважно, и заставила бы в это поверить. Но Джейк думал, что для папы это все-таки важно. Он сознавал, что иногда становится для него большим разочарованием.

Утро, по крайней мере, в общем и целом проходило нормально. Они изучали какие-то таблицы глагольных времен, что довольно просто, и это было хорошо. Для оценки поведения учеников в классе на стене висело нечто вроде светофора, и фамилии всех пока располагались в зеленой зоне внизу. Джордж, воспитатель, – славный парень, но вот миссис Шелли, классная руководительница, казалась действительно очень строгой, и Джейку в самом деле не хотелось в первый же день угодить в желтую зону. Подружиться он ни с кем не мог, но вести себя хорошо ему вполне под силу. В конце концов, в школе это твоя работа – делать то, что тебе говорят, заполнять ответы в бланках и не создавать какие-либо проблемы, выдумывая слишком много своих собственных вопросов.

Хруп!

Джейк вздрогнул, когда футбольный мяч врезался в кусты рядом с ним. Он уже запомнил имена всех ребят в классе, и это был Оуэн, кто мчался сейчас к нему, чтобы подобрать его. Бежал тот к мячу, но в то же время сердито смотрел на Джейка, и это заставило того подумать, что все это могло быть сделано нарочно. Если только на самом деле Оуэн просто не умеет играть в футбол.

– Извиняй, что так вышло.

– Ничего.

– Угу. Я знаю, что ничего.

Оуэн грубо выдернул мяч из кустов, все еще сердито глядя на Джейка, словно это тот был во всем виноват, а потом вразвалку двинулся прочь. Что не имело абсолютно никакого смысла. Наверное, Оуэн просто действительно дурак. Даже если так, наверное, будет лучше двигать отсюда.

– Привет, Джейк!

Он посмотрел вбок и увидел маленькую девочку, присевшую на корточки в кустах. Сердце скакнуло от облегчения, и Джейк начал приподниматься.

– Ш-ш! – Она приложила палец к губам. – Не надо.

Он опять сел. Но это было трудно. Ему хотелось прыгать и скакать на скамейке! Выглядела она в точности так же, как и всегда, в том же сине-белом платьице, с той же ссадиной на коленке, и волосы странно свисали набок.

– Просто сиди, где сидишь, – почти прошептала она. – Я не хочу, чтобы другие дети видели, как ты со мной разговариваешь.

– А почему?

– Потому что мне нельзя быть здесь.

– Да. Для начала, у тебя нету школьной формы.

– Для начала – да. – Она призадумалась. – Здорово увидеть тебя опять, Джейк! Я скучала по тебе. А ты скучал?

Он неистово закивал, но тут же заставил себя успокоиться. Вокруг были другие дети, и мяч по-прежнему стучал поблизости. Ему не хотелось выдать девочку. Но так классно ее увидеть! Правда заключалась в том, что ему очень-очень одиноко в новом доме. Папа пытался играть с ним несколько раз, но было понятно, что сердце его не занято игрой. Он мог поиграть десять минут, а потом встать и сказать, что его ногам нужен отдых, даже хотя совершенно ясно, что ему просто хочется заняться чем-нибудь другим. В то время как девочка всегда играла с ним столько, сколько ему хотелось. Джейк ждал встречи с ней все время после переезда в новый дом, но она так и не появилась.

До настоящего момента.

– Ты еще тут ни с кем не подружился? – спросила она.

– Вообще-то нет. Адам, Джош и Хасан вроде нормальные ребята. А вот Оуэн не очень.

– Оуэн просто поганец, – сказала девочка.

Джейк уставился на нее.

– Но ведь куча людей такие, правда? – быстро произнесла она. – И не все, кто ведет себя, как друзья, на самом деле друзья.

– Ну, а ты?

– Я, конечно же, друг.

– Ты придешь и поиграешь со мной опять?

– Мне хотелось бы. Но не все так просто, понимаешь?

Сердце у Джейка упало, поскольку – да, он знал, что не все так просто. Он хотел видеть ее все время, но папа не хотел, чтобы Джейк с ней разговаривал. «Я здесь. Мы здесь. Новый дом, новая жизнь», – сказал бы он.

Или, по крайней мере, Джейк хотел бы видеть ее все время, когда она не выглядит такой серьезной, как сейчас.

– Скажи мне, – произнесла девочка. – Скажи мне стишок.

– Не хочу.

– Скажи.

– Если дверь прикрыть забудешь, скоро шепот слышать будешь…

– И остальное.

Джейк прикрыл глаза.

– Если выйдешь поиграть, приготовься умирать.

– Продолжай.

Казалось, что она едва здесь.

– Коль окно открытым будет, стук в стекло тебя разбудит.

– И?..

Слово прозвучало так тихо, что казалось, что это всего лишь ветер. Джейк сглотнул. Он не хотел произносить этого, но заставил себя, произнося слова столь же тихо, как и девочка.

– Если ты совсем пропащий, за тобой придет Шептальщик.

Зазвонил звонок.

Открыв глаза, Джейк увидел перед собой детей на игровой площадке. Оуэн был там с парой ребят постарше, которых Джейк не знал. Они наблюдали за ним. Воспитатель Джордж тоже был там, с сосредоточенным выражением на лице. Через секунду дети рассмеялись, а потом направились к входным дверям, оглядываясь на него через плечо.

Джейк посмотрел вбок.

Маленькая девочка опять исчезла.

* * *

– С кем это ты там разговаривал на перемене?

Джейку хотелось не обращать внимания на Оуэна. Им полагалось писать от руки буквы в линованных тетрадях, и ему хотелось сосредоточиться на этом – ведь это как раз то, что им было велено делать. Оуэна это явно не заботило – он перегнулся через стол и не сводил взгляда с Джейка. Тому было ясно, что Оуэн из тех ребят, которым плевать на то, что ему говорят. Он также знал, что рассказывать Оуэну про девочку было бы очень плохой мыслью. Папе не нравилось, что он с ней разговаривает, но Джейк не думал, чтобы он стал бы над ним по этому поводу потешаться. Но не сомневался, что Оуэн будет.

Так что он просто пожал плечами.

– Ни с кем.

– Нет, с кем!

– Я никого там не видел. А ты?

Оуэн немного поразмыслил над этим вопросом, после чего откинулся назад.

– Это, – произнес он, – был стул Нила.

– Какой?

– Твой стул, болван. Он был Нила.

Оуэн, похоже, разозлился, хотя опять-таки Джейк не думал, что как-то неправильно поступил. Утром миссис Шелли сама показала, кому куда сесть. Так что не похоже, чтобы он намеренно захватил стул этого самого Нила.

– Какого еще Нила?

– Он был здесь в прошлом году, – сказал Оуэн. – Его здесь больше нет, потому что кто-то его забрал. А теперь тебе достался его стул.

В образе мыслей Оуэна явно имелась какая-то ошибка.

– В прошлом году все вы были в первом классе, – сказал Джейк. – Так что никакой это не стул Нила.

– Был бы его, если б его не забрали.

– А куда он переехал?

– Никуда он не переехал. Кто-то его забрал.

Джейк не знал, что и думать… бессмыслица какая-то. Родители Нила куда-то его забрали, но он не переехал? Джейк посмотрел на Оуэна, и сердитые глаза мальчишки были явно полны темного знания того, что он отчаянно пытался передать.

– Плохой человек его забрал, – буркнул Оуэн.

– Забрал куда?

– Никто не знает. Но он сейчас мертв, а ты сидишь на его стуле.

Девочка по имени Тэбби тоже сидела за тем же столом.

– Это просто ужасно, – обратилась она к Оуэну. – Ты точно не знаешь, что Нил умер. И когда я спрашивала свою маму, она сказала, что вообще нехорошо про это говорить.

– Он умер! – Оуэн опять повернулся к Джейку и показал на стул. – Это означает, что ты следующий.

Это тоже полная бессмыслица, решил Джейк. Оуэн не продумал все как следует. Для начала, что бы ни случилось с Нилом, он никогда не сидел на этом конкретном стуле, так что непохоже, чтобы на нем лежало проклятье или еще чего.

Вдобавок существовала гораздо более реальная возможность. Та, про которую, как он знал, ему нельзя говорить, поэтому секунду сохранял молчание. Но потом вспомнил, о чем девочка говорила ему во дворе и как одиноко он себя чувствовал, и Джейк решил, что если Оуэн будет так с ним обращаться, то почему бы в ответ точно так же не обращаться с Оуэном?

– Может, это означает, что я буду последним, – сказал он.

Оуэн прищурился.

– Как это прикажешь понимать?

– Может, плохой человек будет забирать весь класс одного за другим, и всех их будут заменять новыми мальчиками и девочками. Так что это означает, что Шептальщик заберет передо мной всех вас.

Тэбби испуганно ахнула, а потом разразилась слезами.

– Ты довел Тэбби до слез, – объявил Оуэн, как нечто само собой разумеющееся. Учительница уже направлялась к их столу. – Миссис Шелли, Джейк сказал Тэбби, что Шептальщик убьет ее, как Нила, и она расстроилась!

Вот так Джейк в первый же день заработал желтую оценку по поведению.

Папа будет очень разочарован.

18

День прошел получше, чем я ожидал.

Восемьсот слов – это, пожалуй, довольно скудный итог, но после месяцев, за которые не было написано ни строчки, хотя бы какое-то начало.

Теперь я все это еще раз перечитывал.

Ребекка.

Тогда это было про нее. Не сам по себе сюжет, даже не начало такового на данный момент, а нечто вроде первых строк письма к ней, – и читать его было тяжело. Пришлось вытащить так много счастливых воспоминаний, и я знал, что они так и будут вылезать на поверхность, когда я продолжу, но в то же самое время, как я ни любил ее, как ни скучал по ней так, что не выразить словами, я также не мог отрицать уродливое ядро негодования, которое, как мне чувствовалось, поселилось где-то у меня внутри – горькое разочарование от того, что остался один на один с Джейком, от одиночества пустой постели. Ощущение того, что я брошен на произвол судьбы, оставлен один на один разбираться с вещами, с которыми, как мне казалось, я никогда не справлюсь. Ни в чем из этого не было ее вины, конечно же, но горе – это варево из тысячи ингредиентов, и далеко не все из них удобоваримы. Все, что я написал, было правдивым выражением лишь малой доли того, что я чувствовал.

Фундаментом, в общем и целом. У меня теперь было представление о том, про что я мог бы написать. Про некоего человека, немного похожего на меня самого, который потерял женщину, немного похожую на нее. И как ни болезненно было все это исследовать, я все-таки смог бы это сделать, двигаясь от уродства к красоте и, надеюсь, к какому-то финальному чувству решимости и принятия неизбежного. Изложение своих мыслей в виде набора букв иногда может помочь исцелиться. Я не знал, мой ли это случай, но это было нечто, хотя бы просто способствующее исцелению.

Сохранив файл, я отправился забирать Джейка.

Когда я подошел к школе, все другие родители уже выстроились вдоль стены в ожидании. Наверняка имелся строгий, хотя и неписаный этикет насчет того, где кому стоять, но день был долгий, и я решил на это наплевать. Вместо этого отыскал взглядом Карен, стоявшую в одиночестве у ворот, и просто направился к ней. Днем было заметно теплее, чем утром, но она по-прежнему была одета так, словно приготовилась к снегопаду.

– Здрасьте еще раз, – сказала она. – Как думаете, он выжил?

– Более чем уверен, что они уже позвонили бы, если б это было не так.

– Да уж, пожалуй… Как ваш день? Ну, это я так называю – день… Как ваши шесть часов свободы?

– Прошли крайне интересно, – сказал я. – Я наконец заглянул в наш новый гараж и обнаружил, что предыдущий владелец решил упрятать туда весь хлам, вместо того чтобы выбросить.

– О!.. Безобразие. Но зато как ловко!

Я рассмеялся, но только слегка. Работа забрала некоторую часть тревоги от появления незваного гостя, но теперь она опять вернулась.

– И еще какой-то тип болтался во дворе.

– А вот это уже звучит не столь весело.

– Угу. Он сказал, что вырос в этом доме, и хотел зайти посмотреть. Не думаю, что я ему поверил.

– Вы ведь его не впустили, надеюсь?

– Господи, да конечно же, нет!

– А куда вы переехали?

– На Гархольт-стрит.

– Совсем неподалеку от нас, – она кивнула. – Не в «дом ужасов», случайно?

Дом ужасов. Сердце немного упало.

– Наверное. Хотя я предпочитаю думать, что у него просто есть характер.

– О, еще как! – Она опять кивнула. – Я видела, что летом его выставили на продажу. Конечно, никаких ужасов там нет, но Адам постоянно твердит, что вид у него странноватый.

– Тогда это совершенно подходящее место для меня и Джейка.

– Я уверена, что это неправда. – Она улыбнулась, а потом оторвалась от стены, когда двери школы открылись. – Пора. Звери вырвались на свободу!

Классная руководительница Джейка вышла и встала возле двери, оглядывая родителей и вызывая через плечо одного ребенка за другим. Те торопливо выбегали друг за другом, размахивая рюкзачками и бутылками с водой. Миссис Шелли, припомнил я. Вид у нее был какой-то неумолимый. Я был уверен, что ее взгляд останавливался на мне несколько раз, но двигался дальше, прежде чем мне удавалось сказать, что я отец Джейка. Один из мальчиков – судя по всему, Адам – подбежал к нам, и Карен взъерошила ему волосы.

– Хорошо прошел день, малыш?

– Да, мам.

– Пошли тогда. – Она повернулась ко мне: – До завтра!

После того как они ушли, я еще немного выждал, пока, похоже, не остался единственным родителем, стоящим у школы. Наконец миссис Шелли поманила меня к себе. Я послушно подошел, словно подчиненный к начальнице.

– Это вы отец Джейка?

– Да.

Джейк подступил ко мне, уставившись в землю, маленький и подавленный. «О господи, – подумал я. – Что-то уже случилось».

Вот потому-то нас и оставили напоследок.

– Какие-то проблемы?

– Ничего из ряда вон выходящего, – отозвалась миссис Шелли. – Но мне все равно хотелось бы коротенько переговорить. Не хочешь рассказать отцу, что произошло, Джейк?

– Я попал в желтый квадрат, папа.

– В какой еще квадрат?

– У нас на стене висит стенд, вроде светофора, – объяснила миссис Шелли. – Для шалунов. И в результате своего сегодняшнего поведения Джейк первым из наших детей переместился в желтую зону. Так что далеко не идеальный первый день.

– А что он натворил?

– Я сказал Тэбби, что она умрет, – буркнул Джейк.

– И Оуэну тоже, – добавила миссис Шелли.

– Ну что ж… – произнес я. А потом, поскольку не мог придумать что-нибудь более вразумительного, добавил: – Вообще-то мы все когда-нибудь умрем.

На миссис Шелли это не произвело особого впечатления.

– Это не смешно, мистер Кеннеди.

– Я знаю.

– Здесь в прошлом году был один мальчик, – сказала миссис Шелли. – Нил Спенсер. Вы, наверное, встречали упоминания о нем в новостях.

Я смутно что-то такое припоминал.

– Он пропал, – сказала она.

– Ах, да…

Теперь вспомнилось. Что-то насчет того, что родители отпустили его домой одного.

– Все это крайне неприятно… – Посмотрев на Джейка, миссис Шелли нерешительно помедлила. – Нам не хотелось бы, чтобы об этом тут шли разговоры. Джейк предположил, будто кто-то из детей окажется следующим.

– Понятно. Так что он… в желтой зоне?

– На всю следующую неделю. Если переместится в красную, то будет вызван к директору школы.

Я опустил взгляд на Джейка, вид у которого был совершенно несчастный. Мне не особо нравилась мысль о том, что он будет публично опозорен на стене класса, однако в то же самое время сын меня здорово расстроил. Ну зачем он такое замутил?

– Понятно, – повторил я. – Ну что ж, я разочарован, узнав о подобном поведении, Джейк. Крайне разочарован.

Его голова упала еще ниже.

– Поговорим об этом по пути домой. – Я повернулся к миссис Шелли: – И такого больше не повторится, обещаю.

– Будем надеяться, что нет. И вот еще что. – Она подступила ближе ко мне и заговорила более тихо, хотя было ясно, что Джейку по-прежнему все слышно. – Наш воспитатель видел его на перемене и был немного обеспокоен. Он сказал, что Джейк вроде как разговаривал сам с собой.

Я прикрыл глаза, сердце окончательно упало. Господи, только не это вдобавок! Только не при всех…

Ну почему, ну почему все не может быть проще? Ну почему мы не можем просто быть как все?

– Я поговорю с ним, – пообещал я еще раз.

* * *

Вот только Джейк отказался разговаривать со мной.

Я попытался вытянуть из него какую-то информацию по пути домой, но, будучи всякий раз встречен каменным молчанием, немного вышел из себя. Хотя даже вспылив, я понимал, что это неправильно, поскольку правда заключалась в том, что на самом-то деле сердился я вовсе не на него. Скорее на всю ситуацию в целом. Испытывал раздражение из-за того, что все шло не так хорошо, как я надеялся. Разочарование – по той причине, что его воображаемая подруга вернулась. Озабоченность тем, что могли подумать другие дети и как они будут к нему относиться. Через некоторое время я и сам погрузился в молчание, и мы шли рядом друг с другом, словно совершенно посторонние люди.

Вернувшись домой, я перебрал содержимое его рюкзачка. Пакет для Особых Вещей был там, по крайней мере. Как и кое-какое приготовленное чтение, которое показалось мне для него слишком простеньким.

– Ну что, я все испортил? – тихо произнес Джейк.

Я отложил бумаги. Он стоял возле дивана, опустив голову, и выглядел меньше, чем всегда.

– Нет, – ответил я. – Конечно же, нет.

– Но ты так думаешь.

– Я так не думаю, Джейк. Вообще-то я очень горжусь тобой.

– А я нет. Я ненавижу себя.

Услышать это от него было словно нож в сердце.

– Не говори так, – быстро сказал я, после чего опустился на колени и попробовал обнять его. Но он был абсолютно неотзывчив. – Ты не должен никогда так говорить.

– Можно я пойду порисую? – произнес он без всякого выражения.

Я сделал глубокий вдох и слегка отодвинулся. Я отчаянно пытался пробиться к нему, но было ясно, что сейчас этого не произойдет. Впрочем, мы можем поговорить об этом позже. Обязательно поговорим.

– Хорошо.

Я прошел к себе в кабинет и коснулся трекпэда, чтобы проглядеть проделанную за день работу. «Я ненавижу себя». Я запрещал ему произносить такие слова, но, если б я был окончательно честен, то это были слова, которые в последний год я довольно часто мысленно произносил, обращаясь к самому себе. Я опять ощутил, как они вертятся у меня на языке. Почему я такой неудачник? Как могу проявлять такую неспособность говорить и делать правильные вещи? Ребекка всегда говорила мне, что мы с Джейком очень похожи, так что, наверное, такие же мысли крутились сейчас в голове и у него. И хотя это могло быть правдой – то, что мы все равно любили друг друга, даже когда ссорились, – это не означало, что мы так же сильно любили самих себя.

Почему Джейк сказал такие жуткие вещи в школе? Он уже не в первый раз разговаривал сам с собой – но, конечно, дело было не в этом. Я нисколько не сомневался, что разговаривал он с той девочкой – что она в конце концов нашла нас, – и совершенно не знал, что с этим поделать. Если мой сын не способен завести настоящих друзей, то ему всегда придется полагаться на воображаемых. А если они заставляют его вести себя так, как он вел себя сегодня, наверняка это означает, что ему нужна помощь?

«Поиграй со мной».

Я поднял взгляд от экрана.

Последовало мгновение тишины, в течение которого мое сердце забилось сильнее.

Голос доносился из гостиной, но это был точно не голос Джейка. Был он какой-то хрипловатый и недобрый.

– Я не хочу.

А вот это уже точно Джейк.

Я подступил ближе к двери, напряженно вслушиваясь.

– Поиграй со мной, говорю.

– Нет.

Хотя оба голоса могли принадлежать только моему сыну, они казались такими разными, что было легко поверить: там с ним разговаривает какой-то другой ребенок. Вот разве что голос был совершенно не детский. Слишком старый и сиплый для этого. Я посмотрел на входную дверь рядом с собой. Я не запер ее, когда мы вернулись домой, и не накинул цепочку. Мог ли кто-нибудь войти в дом? Нет – я находился прямо в соседней комнате. Я бы точно услышал, если что.

– Да. Ты обязательно поиграешь со мной.

Голос звучал так, будто это была крайне заманчивая перспектива.

– Ты меня пугаешь, – произнес Джейк.

– А я и хочу напугать тебя.

На этом я наконец вошел в переднюю комнату, быстрым шагом. Джейк сидел на коленях на полу рядом со своими рисунками, глядя на меня широко раскрытыми, испуганными глазами.

Он был совсем один, но это не заставило мой пульс хоть сколько-нибудь замедлиться. Как уже случалось раньше в этом доме, возникло ощущение какого-то томительного присутствия в комнате, словно кто-то или что-то немедленно метнулось в укрытие при моем появлении.

– Джейк? – негромко произнес я.

Он с трудом сглотнул, с таким видом, будто вот-вот заплачет.

– Джейк, с кем это ты разговариваешь?

– Ни с кем.

– Но я же слышал, как ты разговариваешь! Ты делал вид, будто тут есть кто-то еще. Кто-то, кто хотел, чтобы ты с ним поиграл.

– Нет, не делал! – Вдруг он показался не столько испуганным, сколько разгневанным, словно бы я каким-то образом его подвел. – Ты всегда так говоришь, и это нечестно!

Я изумленно заморгал и лишь беспомощно застыл на месте, когда Джейк суматошно принялся запихивать бумаги в свой Пакет для Особых Вещей. Я ведь все-таки не всегда так говорю? Сын, должно быть, понял, что мне не нравится, когда он разговаривает сам с собой – что это беспокоит меня, – но это никогда не выглядело так, будто я действительно пытался ему это запретить!

Я пересек комнату и присел на диван рядом с ним.

– Джейк…

– Я иду к себе в комнату!

– Пожалуйста, не надо. Я беспокоюсь за тебя.

– Нет, не беспокоишься. Тебе вообще на меня наплевать.

– Нет, это не так!

Но он уже прошмыгнул мимо меня, направляясь к двери гостиной. Инстинкт подсказывал мне – пусть пока что идет, пусть остынет, после поговорим, – но я также хотел утешить его. Я с трудом подбирал слова.

– Я думал, тебе нравится та девочка. Я думал, ты захочешь увидеть ее снова.

– Это была не она!

– А кто же тогда?

– Это был мальчик в полу.

И с этими словами он скрылся в прихожей.

Я некоторое время продолжал сидеть, не в состоянии придумать, что бы сказать. Мальчик в полу… Я припомнил сиплый голос, которым сам с собой разговаривал Джейк. И, конечно, это было единственным объяснением тому, что я только что слышал. Но даже если так… Я чувствовал, как по спине побежали мурашки. Голос был совсем не Джейка.

«А я и хочу тебя напугать».

И тогда я опустил взгляд на пол. Хотя Джейк собрал большинство своих сокровищ, там остался единственный листок бумаги, в окружении нескольких брошенных мелков – желтого, зеленого и ярко-красного.

Я уставился на рисунок. Джейк нарисовал бабочек. Нарисовано было по-детски неточно, но все же стало совершенно ясно, что это именно те бабочки, которых я видел утром в гараже. Но это ведь совершенно невероятно, поскольку Джейк никогда не был в гараже! Я собрался было подхватить листок и изучить его более пристально, как вдруг услышал, как сын ударился в слезы.

Я вбежал обратно в прихожую в тот самый момент, когда он, всхлипывающий, появился там из моего кабинета, протолкался мимо меня и взбежал вверх по лестнице.

– Джейк…

– Оставь меня в покое! Я ненавижу тебя!

Я смотрел, как он скрывается наверху, чувствуя полную беспомощность, совершеннейшую неспособность управиться с тем, что происходило, абсолютно ничего не понимая.

Громко хлопнула дверь его спальни.

Не чувствуя под собой ног, я вошел в кабинет.

И тут увидел жуткие вещи, которые написал Ребекке на экране. Слова о том, как все тяжело без нее и как какая-то часть меня винит ее в том, что оставила меня разбираться со всем этим… Слова, которые мой сын только что прочитал. И я прикрыл глаза, начиная все слишком хорошо понимать.