Текст книги "Подземная война"

13

Погода стояла хорошая, ноги после вчерашнего перехода еще побаливали, но в общем отряд шел бодро, и даже мулы не доставляли никакого беспокойства.

Хорошо покормленные на постоялом дворе, они лишь изредка гадили да прядали ушами, отгоняя назойливых мух, которых, к счастью, в это время года было не слишком много.

– Я вот чего спросить у тебя хотел, Ламтак, стало быть, ты обучался на золотых дел мастера, правильно? – спросил Рони.

– Ну да, – нехотя ответил гном. – За то и расплачиваюсь, хотя я по этой работе совсем немного подряжался.

– Но ты же еще подметки клеить можешь и каблуки прибивать – этому ты где научился?

– И не придется ли нам за тебя еще с подметочными цехами воевать! – добавил Бурраш, и все засмеялись.

Дорога пошла под гору, и Рони с Мартином пришлось поддерживать мулов за седло, чтобы они не убежали вниз. Спускались минут десять, в иных местах придерживая мулов даже вдвоем. Дорога была плохой, ее никто не строил и не накатывал, она образовывалась сама собой, и после каждых дождей по-новому.

Спустившись на дно долины, путникам пришлось петлять между болотцами, озерными ямами с чистой водой и множеством наполнявших эти ямы ключей.

То тут, то там вздымались стены высокого камыша, над головами носились стрекозы, и путникам казалось, что они шли вдоль какой-нибудь реки или большого озера. Однако сухие участки дороги перемежались с мокрым песком и кочковатой глиной, приходилось скакать с места на место, а в иных местах Бурраш брал на загривок Ламтака – тому было не перепрыгнуть между кочками там, где воды было слишком много.

Наконец, они пошли в гору. Болотца с лягушками и тиной остались позади, а им на смену пришли заросли прибрежных кустарников, которые цвели медовыми цветами, привлекая множество диких пчел и пушистых шмелей. Здесь будто начинался другой мир, который питался водой из мира предыдущего – болотного.

За медовыми кустарниками был луг, но и дорога пошла в гору круче. Теперь Мартин с Рони думали о том, как бы не пришлось подталкивать мулов под зад, однако не потребовалось. Дорога стала петлять по склону, тем самым заметно удлиняясь, однако становясь более пологой.

Неприятности долгого пути скрашивались обилием луговых цветов, которые, наполненные влагой, цвели в полную силу без всякой экономии солнечного света. Синие васильки, алые маки, желтые тюльпаны и тюльпаны розовые. Фиалки – в низинах, львиный зев – на пригорках, и поверх всего этого великолепия – не прекращавшееся гудение пчел и шмелей.

Помимо пчел здесь порхали бабочки и залетали с низинных болот хищные стрекозы. Они хватали зазевавшихся мошек и уносились прочь, оставляя бабочек и пчел заниматься своими делами.

– Ох и запах! Даже голова кружится, – признался Рони.

– Это, братец, не запах, это – ароматы, – поправил его Мартин. – А запах был в тюремной камере, я его очень хорошо помню.

– Как же ты его различал, если двадцать лет дышал одним и тем же? – спросил наблюдательный Ламтак.

– А по осени. Летом вроде нормально, а потом наступала осень, становилось холоднее, и в окно поступал студеный свежий воздух, который был как… я даже не знаю с чем сравнить. Но, вдыхая его, я понимал, что он и есть чистый, а в моей камере – только смрад.

14

Наконец они выбрались из сырой долины, и потянулась прежняя пыльная дорога, прорезавшая старые холмы. Навстречу попадались одинокие телеги местных крестьян, которые при виде чужаков торопливо снимали шапки и кланялись.

– Запуганные они здесь, – сказал Мартин. – Хотелось бы знать почему.

– Да чего тут знать, граница рядом, стало быть, шерифы и разбойники – вот кто гнобит деревенских, – пояснил Бурраш.

– Ну, может, и так, – согласился Мартин.

Навстречу показались два быка и погонявший их мальчик. Быки шли по обочине, поднимая пыль, а мальчик с хворостинкой шел следом, стараясь не смотреть на встречных путников.

На нем была рваная рубаха и такие же расползавшиеся штаны. Мартин вышел ему навстречу и протянул пару медных монет, так его задела эта безысходная бедность.

– Спасибо, дяденька, – прошептал мальчуган, ничуть не порадовавшись такой премии, которой при его жизни хватило бы на пару недель.

Отряд двигался дальше, Мартин думал о несчастном ребенке, а когда обернулся – никого не увидел. Ни быков, ни пыли, которую они вздымали, ни мальчика.

– Эй, а как же… – он даже остановился, не веря собственным глазам. Остановились и остальные, кроме двух мулов, которым было все равно.

– Что же это было, а? – обратился Мартин к своим товарищам.

– Наваждение это, – сказал Ламтак, глядя на пустую дорогу. – В здешних местах такое и прежде бывало.

Следующие пять миль они проделали в полной тишине. Каждый думал о своем.

– Ты когда жениться думаешь? – спросил вдруг Бурраш, обращаясь к Рони.

– Я, что ли? – удивился тот.

– А кто еще?

– Ну… вон пусть прежде Ламтак, – попытался перевести разговор Рони.

– Мне дела нужно выправить, а уже потом жениться, – сказал гном.

– У вас что, не важно, сколько тебе лет и когда жениться потребуется? – уточнил Рони.

– Сколько лет – не важно. А вот какое хозяйство у гнома – это очень важно. Если нет дохода – нет невесты. Никто не отдаст глинпу гному, который на подножном корме или там наемный боец.

– Рони, Бурраш именно тебя спрашивал – когда женишься, – поправил разговор Мартин, скрывая улыбку.

– А, ну это… – Рони забегал глазами, не зная, что сказать. – Я молодой еще, не нагулялся.

Остальные засмеялись, но, вспомнив о недавнем наваждении, снова стихли.

Так они и топали еще пять миль, пока впереди не показалось малое войско – двадцать кавалеристов в голубых мундирах с золотыми карнейскими гербами.

– Ишь ты! – издалека заприметив их, произнес Бурраш.

– Да уж, – согласился Мартин, исполнявший в группе должность начальника.

Это был отряд пограничных шерифов, которые скакали двумя колоннами во всю ширину дороги, но, увидев неизвестный отряд, который держался своей стороны, были вынуждены выстроиться в одну колонну и проследовать мимо, посылая вслед незнакомцам полные негодования взгляды.

Здесь было принято сходить на обочину и пропускать королевских слуг, а эти позволили себе немыслимое, и за это их следовало наказать.

Когда колонны разминулись, глава шерифов поднял руку, и все его всадники остановились.

– Сержант Плашнер!

– Я здесь, мой лейтенант! – отозвался названный, выезжая на обочину.

– Плашнер, ты должен проследить, куда проследует эта группа, и сообщить мне в Местонге.

– Слушаюсь, мой лейтенант!

Между тем Мартин и его друзья продолжали бодро шагать в сторону ингландской границы, не замечая готовящихся проблем.

– Там вроде кто-то за нами едет, – сказал Рони, когда они, сбавив шаг в обеденное время, искали место, чтобы остановиться и перекусить.

Бурраш встал на стремя и, поглядев назад, сказал:

– Верховой какой-то, на солдата похож. Никуда не спешит.

Они сели и пообедали. Потом снова встали на дорогу и опять позади себя заметили верхового.

– Что же он – никуда не ехал? – удивился Рони.

– Может, и не ехал… – сказал Ламтак.

– Я могу засесть тут на обочине и расспросить его, – предложил Бурраш.

– Не нужно, если он за нами следит, найдет в Засупне. Так деревня называется, Ламтак?

– Именно так. И нам до нее восемнадцать миль топать.

– Придем в темноте, – вздохнул Рони.

– Ничего, я готов топать хоть до утра, – похвастался Бурраш.

15

А в это время где-то за ингландской границей в тайном лагере среди рассевшихся на поляне солдат, держал речь их сержант.

– Задача предстоит нелегкая. Враг пытается вонзить в нашу земли свои отравленные когти, чтобы вносить смуту, подрывать королевскую власть и в конце концов разорвать Ингландию на Терминлию, Галефакс и Город Зеленой Волны, как это случилось двести с лишним лет назад. Мы не должны допустить этого, поэтому нам важен каждый пустяк, каждый шаг шпионов врага, каждая его весточка и поданный знак.

На дереве закричала сойка, и сержант прервался.

– Сегодня вы разобьетесь на пары, наденете платья обычных горожан и крестьян и станете патрулировать приграничные дороги – где-то верхом, а где-то и пешими.

Снова прокричала сойка, на этот раз более настойчиво.

– Капрал Колберг, продолжайте беседу! – приказал сержант и, добежав до дерева, запрыгнул на лошадь и, дав ей шпоры, повел по зарослям, где умное животное уже неплохо ориентировалось.

Сержант и его рота вели здесь подготовку уже вторую неделю.

Когда сержант верхом выскочил из рощи, его уже ждал гражданский агент на пегой лошаденке.

– Ваша милость, прибыл шпион, как вы и описали! Извольте за мной, он у вдовы Лорми остановился!

Агент ударил лошадь смоляной тряпкой, и они понеслись в сторону деревни, до которой было семь миль.

– А с чего взял, что шпион? – крикнул сержант.

– Он с вечера молока много выпил и хвалил очень! Стало быть, не деревенский!..

И снова гонка, снова кусты по лицу и мошки в глаза, перепуганные птицы, взлетавшие с деревьев, прыгающие в воду лягушки и опять гонка, гонка, гонка.

Потом был глубокий овраг, где в прошлом году староста сломал ногу, затем песчаная отмель вдоль высохшей речки. Гудение пчел возле пасеки, прохлада каштановой рощи, и опять пустырь с пожухлой травой, пахнущей горькой медовой настойкой.

– Вон она деревня, рукой подать! – прокричал агент, когда впереди показались черепичные крыши.

Спешились они на окраине, привязав лошадей к ближайшему забору.

– Далеко твой дом? – спросил сержант, сдерживая дыхание.

– Пятый по улице.

– А вдовы?

– Еще три дома, по другой улице.

– Хорошо, веди давай, да только без шума.

– Понятное дело, разве я не понимаю… – ответил агент, и они двинулись вдоль заборов, пугая собак и удивляя деревенских.

– Уйди, уйди тебе говорю! Ты нас не видел! – требовал агент всякий раз, когда кто-то из односельчан подходил близко и спрашивал, что случилось.

Следом грозил королевской печатью сержант, и деревенские в страхе убегали – с королевской властью шутки были плохи.

Добравшись, наконец, до дома вдовы, агент с сержантом перебрались через забор и припали к запертой двери, чтобы услышать, что происходит внутри.

А внутри происходили вздохи и ахи, поэтому агент предложил подождать.

– У нее это надолго, – сказал он. – Мы еще отдышаться успеем.

– А откуда ты знаешь?

– Ну, мы же недалеко живем. Бывает, что и… захожу.

Характерный шум за дверью прекратился, и агент по приказу сержанта стал играть зашедшего соседа.

– Доранда, открой, это я – Румель!..

Румель постучал в дверь, но ему не открыли.

– Доранда, ты дома ли? – крикнул он, заглядывая в окно, но, заметив какое-то движение, вернулся к двери.

– Румель, ты? – спросила вдова из-за двери.

– Ну да! Открой, у меня смалец кончился. Займи меру на три дня.

Доранда открыла, и в дом, отбросив ее в сторону, ворвался сержант.

Послышался шум борьбы, затем шпион выскочил во двор, запрыгнул на лошадь без седла и, понукая ее каблуками, заставил выехать со двора.

Румель смотрел на это широко раскрытыми глазами, пока к нему не выскочил сержант, лицо которого было в крови.

– Давай к лошадям! Дуй к нашим за подмогой, а я постараюсь перехватить его – без седла далеко не ускачет!

Они наперегонки бросились к окраине деревни, в то время как шпион уходил на голой хребтине неоседланного коня. Вскоре сержант уже скакал за ним следом, а гражданский агент Румель мчался вызывать подмогу.

Целых полтора часа пограничные шерифы преследовали вражеского шпиона, пока, наконец, не загнали его на небольшое плато над пропастью с горной рекой.

– Попался, сволочь, – удовлетворенно произнес сержант, спешиваясь и поправляя сбившийся набок мундир. Затем вытащил меч и двинулся к шпиону, который уже сошел с лошади и стоял рядом с ней. До него было всего-то шагов сорок.

Следом за сержантом спешились шерифы и с обнаженными мечами пошли к шпиону, а тот попятился к краю пропасти.

– Никуда не уйдешь теперь, сволочь! Не уйдешь! – крикнул ему сержант, вспоминая, как этот враг уделал его сапогом в лицо. Но теперь положение переменилось. К тому же сержант был уверен, что где-то в одежде или в сапоге у шпиона имелась секретная депеша, за которую можно было получить новый чин. Ну или вознаграждение в десяток золотых. Тоже неплохо.

Сделав еще несколько шагов, сержант во всех подробностях разглядел лицо шпиона. Холеные усы, стриженая бородка, и стоял эдак подбоченясь, сразу видно – не простой мужичок.

Не простой, но на простую бабу повелся, хотя, вспомнив Доранду с длинными волосами, распущенными поверх тонкой сорочки, сержант подумал, что тоже бы повелся. Да и не раз.

– Ну что, ваше благородие, ответишь за мою морду битую? – спросил сержант и захохотал, наслаждаясь триумфом. А шпион грустно улыбнулся, взмахнул руками и исчез за козырьком плато.

– Стой! Стой, сволочь! – заорал сержант, бросаясь к краю пропасти, но увидел внизу лишь дымящуюся реку, разбивавшуюся о бесчисленные острые уступы.

16

В деревню Засупня команда пришла к полуночи. Селение было большое, разросшееся на торговле между двумя королевствами. Правда, основная торговля шла теперь по другой дороге – так уж сложилось. И два самых больших постоялых двора располагались у восточной окраины Засупни, а Мартин с друзьями прибыли к западной.

Дома здесь были пониже, однако построенный в прежние времена трактир выглядел все еще очень значительно, и хозяин не экономил на масле – над воротами и во дворе горело несколько светильников под настоящими стеклянными колпаками.

– Ишь какие расточительные, – заметил Бурраш. – Сразу видно – заграница близко.

Заслышав на дороге шум, во двор выскочил привычный к поздним гостям хозяин. Он широко распахнул ворота, пропуская маленький отряд.

Заспанный работник принес еще один светильник, и путники стали разгружать мулов. Потом работник увел животных в стойло, а гости прошли в просторную побеленную комнату, где имелся стол и пара кроватей и тут же у окна – несколько скрученных тюфяков.

– А чем это здесь пахнет? – спросил Рони, сморщившись.

– Это синяя полынь, от блох, – пояснил хозяин. – Но я сейчас окно открою, оно и протянет.

Он распахнул раму и начал раскладывать на полу тюфяки.

– Фарнель отсюда далеко будет? – спросил Мартин.

– Двадцать миль. Если утром выйдете, да хорошим шагом, до ночи уложитесь. Но это, конечно, вряд ли.

– Ох, – простонал Рони, опускаясь на постеленный тюфяк. – Я так намаялся, что даже есть не хочу.

– Можешь и не есть, но ноги надо ополоснуть, а то утром болеть будут, – напомнил Мартин.

– Да знаю я. Сейчас поднимусь.

– А я поем, – сказал орк.

– И я поем, – принял решение гном.

– А вы как же? – спросил хозяин Мартина.

– А мне бы хотелось простокваши. Прямо сюда можете принести?

– Да как будет угодно. Конечно, принесу.

Бурраш с Ламтаком ушли, Мартин растормошил начавшего засыпать Рони.

– Иди на крыльцо – ноги мыть.

И тут же в дверях появился работник с крынкой простокваши.

– Ваша милость, вот простокваша.

– Поставь на стол и дай ему воды да мешковины – ноги вытереть.

– А, это пожалуйста. Идемте, ваша милость, я вам из кадушки поплескаю. Она у нас с дождевой водой – завсегда пользуемся для мытья. А вот скотину поить той водой нельзя, мулы пердят, а у лошадей и вовсе колики. Им из реки воду даем.

Мартин слушал эту болтовню работника и невнятные ответы Рони. Потом взял крынку с простоквашей и, подойдя к окну, стал пить.

Простокваша была свежая и холодная, должно быть, из погреба. Есть после длинного перехода ему не хотелось.

Перед окном был освещенный двор, а за ним – темнота. Окно выходило на окраину селения, где уже все спали.

Вдруг на дороге появился всадник. Мартин оставил простоквашу и стал вглядываться.

Всадник был в мундире, каком – не разобрать. Он близко подъехал к воротам, потом вдруг резко повернул лошадь и погнал обратно – прочь от деревни.

Вернулся Рони – босой. Башмаки и обмотки нес в руках.

– Чего у тебя в крынке? – спросил он.

– Простокваша.

– Дай.

Мартин протянул крынку, и Рони, отпив половину, вернул остатки Мартину.

– Все, засыпаю, – пробормотал он и, упав на топчан, вскоре засопел.

Послышались шаги, это возвращались Бурраш и Ламтак. Оба отдувались и поглаживали животы.

– Отужинали? – спросил Мартин.

– Так точно, начальник, – ответил Бурраш.

– Я хочу спать на кровати, – сказал Ламтак.

– Ложись, – пожал плечами Мартин.

– А я на полу лучше высыпаюсь. Ты не против, Мартин? – спросил Бурраш.

– Мне все равно. Если блох нет, могу спать где угодно.

– Блох нет. При таком полынном запахе они об стены убиваются, – сказал Ламтак, садясь на кровать.

– Нешто это запах? Вот я сейчас обмотки сниму, вот это будет погода, – сказал Бурраш.

– Меня таким не напугать, – сказал гном, ложась. Мартин допил простоквашу, сел на другую кровать и спросил:

– Всадника у ворот не видели?

– Я вроде слышал, кто-то проезжал, – ответил Бурраш. – А чего тебе этот всадник?

– Да он как-то странно повел себя. Подъехал к воротам, заглянул во двор, развернул коня и погнал в обратную сторону.

– В какую именно?

– Откуда мы пришли.

– А какой из себя?

– Да похоже, шериф. Один из тех, что мы на дороге встретили.

– Шерифы могут доставить неприятностей, если везешь товар на продажу, – сказал Ламтак. – Граница близко, они здесь самые главные, даже главнее королевского прокурора.

– Ты-то откуда про прокуроров знаешь? – удивился Бурраш.

– Да уж знаю. Спи давай.

Мартин поднялся и запер дверь на засов. Потом проверил, насколько он прочен, и лишь после этого тоже лег. Завтра им предстояла дальняя дорога.

17

Утром встали до рассвета, намереваясь выступить с первыми лучами солнца. Поднявшийся еще раньше хозяин и двое работников уже гремели сковородками на кухне, откуда разносились ароматы, заставившие проснуться даже соню Рони.

Когда гостям вынесли завтрак, с дороги послышался топот множества лошадей, как будто приближался целый отряд.

Гости не придали этому особого значения – мало ли кто там ездит, на то и дорога. Но лошади с рыси перешли на шаг, а затем в ворота требовательно постучали.

– Хурбени, отворяй немедленно, не то я сожгу твою грязную харчевню! – прокричал чей-то гневный голос, и хозяин бросился во двор – открывать.

– Бурраш! – вскакивая, крикнул Мартин, и орк бросился в жилую комнату, где был его меч. За ним последовал стремительный Рони и слегка медлительный Ламтак.

Через несколько мгновений все четверо уже были при оружии, однако пока не показывали его, сидя за столом как ни в чем не бывало.

Слышно было, как во двор въезжают и спешиваются кавалеристы, звеня оружием, уздечками и амуницией. Потом на пороге появился офицер – лейтенант пограничных шерифов. Он был при шляпе и в легких доспехах, а на поясе в ножнах висел длинный узкий меч.

Мартин подумал, что для кавалерийских атак такой, может, и годится, но для кабацкой драки – никак. Если только не перехватывать его поперек рукавицей, как это умел делать Бурраш.

– Так-так, кто такие? Почему тут присутствие имеете? – витиевато поинтересовался лейтенант и, подойдя ближе, дал возможность пройти в зал еще полудюжине шерифов, при том что примерно столько же оставалось во дворе.

– Они вчера в полночь прибыли, ваше благородие, – подсказал трактирщик.

Лейтенант пригладил усы и, не поворачивая голову, сухо произнес:

– Пасть закрой, не тебя спрашиваю.

– Прошу прощения, ваше благородие, – прошептал трактирщик, пятясь к стенке.

– Едем на работу в Фарнель, господин лейтенант, – сказал Мартин, поднимаясь. – Я в группе главный, меня зовут Мартин.

– Мартин, и все? – уточнил лейтенант, обходя вокруг зала, словно видя здесь все впервые и заставляя всех поворачиваться в его сторону.

– Раньше было прозвище – Счастливчик.

– А‑а, значит, погоняло? – обрадовался лейтенант, ехидно засмеялся, и этот его смешок поддержали остальные шерифы. – Небось каторжник?

– Нет, в остроге сидел.

– И сколько сидел?

Лейтенант подошел ближе и склонил голову набок, ожидая ответа.

– Двадцать лет, господин лейтенант.

– Это… Одним сроком?

– Одним, – кивнул Мартин.

– Врешь, поди. Я всякого дерьма нагляделся, и на них весь срок как пером на бумаге написан.

Лейтенант поводил перед лицом Мартина пальцем, словно выписывая буквы.

– А ты вон только седой, а телом вроде крепок. Признавайся, врешь? Или родственник коменданта тюрьмы и двадцать лет на кухне мослы грыз? Такое тоже случается. Давай, колись, я никому не скажу. Где сидел?

– В Угле, господин лейтенант.

– В котором Угле, это который в департаменте Лиссабона?

– Именно так.

– Ну вот ты и спекся. Уж если врать, врал бы чего попроще, а так…

Лейтенант отошел в сторону и скомандовал:

– Взять этих мерзавцев под арест! Немедля!..

Шерифы было бросилась исполнять приказание, но осеклись, наткнувшись на блеск огромного меча в руках орка.

– Бурраш, ты его почистил! – поразился Ламтак.

– Что такое? Что такое?! – закричал лейтенант, вытаскивая свой меч. – Ты угрожаешь королевским шерифам?

– Я не угрожаю, господин офицер, я предлагаю еще поговорить, такая беседа была хорошая – заслушаешься.

– Резерв! Немедленно ко мне! – крикнул лейтенант.

– Резерв к лейтенанту! – повторил шериф с сержантским значком. И вдобавок к уже вошедшим в зал стали набиваться новые бойцы.

– Але, городовой! – поднял руку Рони. – Раз уж быть драке, давай во двор выйдем, а то вы тут своими рапирами друг друга посшибаете.

– Эт-то не ра-пи-ра! – по слогам произнес лейтенант. – Это смертельное оружие!

Потом он опустил меч и сказал:

– Хорошо, выходим во двор.

И они стали выходить – сначала все шерифы, сразу вытягивая мечи, затем Бурраш с мечом, основательный Ламтак с мечом, щитом и со шлемом в руке. Потом Мартин с буковой дубинкой в полтора локтя и последним Рони, тоже с дубинкой и кожаным мешком, в котором был уже взведенный двулучный арбалет с уложенными в лотки болтами.

– Эй, гном, это у тебя лопата? – крикнул кто-то из шерифов, и остальные засмеялись.

– Сейчас узнаешь, – пообещал Ламтак и надел шлем, сразу становясь очень страшным. А когда он покрутил своим тяжелым оружием так, что оно запело, как крыло шмеля, смешки прекратились.

Мартин и его друзья выстроились в ряд, перекрывая путь к конюшне и стоящим там мулам, а шерифы заполнили половину двора и были стеснены стоящими тут же лошадьми.

– Господин лейтенант, как будем битву проводить, толпа на толпу или по-благородному – дуэльным образом?

– Дуэльным образом! – торжественно произнес лейтенант, и орк сразу сделал шаг вперед, ожидая, когда ему выдадут соперника. Однако навстречу гиганту с огромным мечом никто выйти не решился.

– Нет, я передумал! Будем биться все со всеми! – объявил лейтенант. – Внимание, взвод! Приготовиться к атаке!..

Шерифы подняли мечи, словно пики, и по команде «вперед!» бросились в наступление.

Бурраш быстрым ударом вышиб меч у бежавшего на него, а потом так лягнул его ногой, что бедняга собрал еще четверых, и все вместе они улетели под ноги лошадям, которые забеспокоились и стали ржать.

Воспользовавшись заминкой, Ламтак плашмя мечом сбил еще двоих, и они без памяти свалились на землю, роняя мечи и шляпы.

Атака захлебнулась, и шерифы попятились, помогая подняться упавшим. Однако сбитые Ламтаком продолжали лежать, а тот, которого лягнул Бурраш, едва мог наладить дыхание.

– Это вам даром не пройдет, каторжники! Прайс, Руппорт! Готовьте арбалеты!

Названные бойцы бросились к лошадям, где в кофрах лежало их оружие, но, услышав резкий свист, остановились. На крыльце стоял Рони с заряженным двулучным арбалетом и покачивал головой, как бы не советуя выполнять приказ лейтенанта.

– У меня каленые болты, ребята! Прошьет ваши жестянки, как масло!..

Лейтенант был совершенно обескуражен. Его арбалетчики остановились, не решаясь двинуться с места, и как завороженные смотрели на диво дивное – раскладную кавалерийскую машинку, о которых они слышали, но не видели никогда.

Понимая, что лейтенанту нужно как-то сохранить лицо, Мартин произнес:

– Господин лейтенант, по-моему, здесь происходит недоразумение между верными подданными карнейского короля. Предлагаю отвести наши силы с поля боя и обменяться мнениями.

– Хорошо, временно конфликт прекращаем. Сержант, соберите людей и выходите на дорогу.

Бурраш помог подняться двум сбитым Ламтаком шерифам, которые все еще плохо стояли на ногах. Он даже поднял их шляпы и нахлобучил на головы, а мечи отдал другому солдату.

После того как шерифы вышли со двора, а Бурраш, Ламтак и Рони удалились в зал харчевни, Мартин подошел к лейтенанту и сказал:

– Уверяю вас, господин лейтенант, тут произошло недоразумение. Мы честные подданные его величества, едем устраиваться на работу в Фарнель.

– А откуда у вас такие ухватки разбойничьи?

– Это не разбойничьи, господин лейтенант, это наймитские ухватки. Мои друзья долго были солдатами.

– По-нят-нень-ко, – сквозь зубы произнес лейтенант, все видом показывая, что ни на какую мировую идти не намерен.

– Знаете, я мог бы в качестве дружеской помощи подарить вам пару монет серебром, на память. Ну, или выпить винца за шерифов его величества.

– А что же так мало? – ехидно спросил лейтенант.

– Прошу прощения, стеснен в средствах, мы ведь только едем наниматься, – развел руками Мартин.

– Ну так и езжайте, посмотрим, далеко ли уедете! – выпалил лейтенант и, развернувшись, выскочил со двора. Вскоре его отряд тронулся и, встав на рысь, унесся в сторону границы.

– Ну и чего там? – спросил Бурраш, выходя на крыльцо.

– На мировую не пошел.

– Ну и хрен с ним. Мы тоже в путь двинемся, жратву нам хозяин в туески положит.

– Это правильно. Выводи мулов.