Текст книги "Подземная война"

18

Отряд шерифов бодро двигался по дороге, вздымая пыль и прижимая встречные возы к обочине. Лейтенант Борвинг бросал по сторонам гневные взгляды в поисках какой-нибудь измены, но прохожие были сплошь крестьянами, шедшими по своим делам, к тому же вовремя снимали шапки и кланялись.

Кланялись пешие, кланялись возницы, и совершенно не на ком было выместить злобу.

– Эй, ты! – крикнул наконец лейтенант, заметив шедшего по тропе прохожего. Это было уже посреди деревни, и народ тут ходил по деревянным мосткам, куда лошадям хода не было. Но лейтенант спустился с дороги и, перегородив лошадью прохожему путь, строго спросил:

– Кто таков?

Сзади частоколом выстроилась вся дюжина шерифов, так что прохожий вжался в забор.

В окна из-за занавесок стали выглядывать любопытные.

– Я старьевщик из Бомпана, ваше благородие, иду в мастерскую, мне там сапоги перешивают – я их решил себе оставить, только голенища широковаты, вот я и решил…

– Заткнись! – заорал лейтенант. Он и сам не понимал, зачем остановил этого человека. Может, потому, что тот был слишком тепло одет, хотя это не было какой-то особенностью, крестьяне часто одевались не по сезону.

– Убери своих людей…

Лейтенанту показалось, что это какое-то наваждение. Этот забитый старьевщик теперь смотрел на него стальным взглядом и негромко повторил:

– Убери своих людей, лейтенант…

– Так, чего столпились? Ну-ка на дорогу, я здесь сам разберусь! – приказал лейтенант, и его команда, поднимая пыль, выбралась на дорогу.

Лейтенант снова повернулся к прохожему, а тот, продолжая смотреть на шерифа, приподнял рукав, и на его запястье блеснул жетон с печатью тайной канцелярии.

У лейтенанта даже дыхание перехватило, никогда еще он не видел его так близко, да и агентов тайной канцелярии тоже никогда не видел. Только лаковую картинку, которую показывали для ознакомления, где во всех подробностях была нарисована эта самая печать, а еще описаны признаки, по которым можно определить подделку. Но о том, чтобы там чего-то перепроверять, у лейтенанта и в мыслях не было. Кто он и кто офицер тайной канцелярии! Рядом не поставить.

– Заори на меня и обругай, не подавай вида, что удивлен…

– А это… Я тебя, такой-сякой!.. Я тебя… накажу так, что мало не покажется!.. Такой-сякой!.. Тварь!..

– Хорошо, сгодится. Теперь я как бы тебя упрашивать стану, чтобы отпустил. – С этими словами агент схватился за стремя и, приблизившись, спросил: – Давно сегодня на дороге?

– До рассвета, ваше благо…

– Давай без этого.

– На дороге с рассвета.

– Ничего особенного не замечал? Группы, отряды, может, много мешков где-то на телеге?

– Нет, ваше… Ничего такого, насчет телег, а вот четырех сволочей здесь, в Засупне, мы обнаружили.

– Что за сволочей?

– Наемники!..

– Тиши ты, не ори, – дернул за стремя агент. – Говори яснее.

– Вот они-то самые что ни есть лазутчики, ваше благородие. Орк здоровенный и меч такой же, а рожа – разбойничья. Гном, шириной с телегу, с таким тесаком, что только быков пополам рубить. А еще шнырик молодой, да с арбалетом складным двулучным! Такой механизм только у ингландцев получить можно, он как десяток лошадей стоит! И болты каленые – четыре грани!

– Не ори, – снова одернул его агент.

– Прошу прощения. И самый главный у них – некто Мартин-Счастливчик. Двадцать лет в Угле просидел, смекаете?

– Это в департаменте Лиссабона?

– А то! И как новенький, даже зубы целые. Ничего компания, да?

– И чего они, куда путь держат?

– Говорят в Фарнель. Якобы работа у них там.

– Фарнель близко к границе, – задумчиво произнес агент.

– Так а я о чем? – взмахнул рукой лейтенант.

– Бей…

– Чего? – не понял лейтенант.

– Замахнулся – бей. Люди в оба смотрят, да и твои вон вытаращились.

– А, ну извините…

Лейтенант отпустил агенту оплеуху, да так, что тот покачнулся.

– Прошу прощения, ваше благородие, я не рассчитал.

– Заткнись. Вы сейчас куда ехали?

– Дык на маршруте мы, протекцию проверяем, то да се.

– Хорошо, следуйте, проверяйте протекцию, а теперь отшвырни меня к забору и езжай по своим делам.

– Слушаюсь, ваше благородие, – прошептал лейтенант и, оттолкнув прохожего ногой, поехал на дорогу.

19

Понукая жеребца, лейтенант Борвинг выбрался на дорогу, и его тотчас догнал отряд.

– Чего вы с ним так долго, господин лейтенант? – спросил сержант Плашнер, поравнявшись с начальником. – Дали бы в морду, и дело с концом.

– Вам бы все в морду! А сведения кто собирать будет? Кто будет протекцию выяснять, настроения, то да се?

– И чего он сообщил?

– Обстановку сообщил. Ходил много, а я его сначала настращал, потом – по-доброму, он и рассказал, где был и что видел.

– И чего он видел, господин лейтенант? – понижая голос, спросил сержант.

– Неспокойно, говорит. Люди всякие ходят не нашенские. Мешки на телегах возют – помногу. А что в мешках?

– Что?

– Разбираться нужно, сержант. Граница рядом. В мешках может быть контрабандный товар, оружие и, возможно, листовки с поклепами на… сам знаешь кого.

– Да ну!

– Точно тебе говорю. Эти ингландские канальи такие доски придумали, чтобы не писать каждую писульку, а краской сразу хрясь – и готово.

– Да ну!

– Точно тебе говорю. И за день тыщу штук могут напачкать, а потом в мешки – и к нам, чтобы на площадях разбрасывать.

– Так что, прямо на дороге встанем и проверять будем? Можно разделиться по трое, тогда четыре дороги перехватим, господин лейтенант!

– Обязательно перегородим, но сейчас у нас другое задание…

– Какое, господин лейтенант?

Неожиданно перед лошадьми пронеслась кошка, а за ней с лаем проскочила кудлатая дворняга. Лошади напугались, и жеребец лейтенанта встал на дыбы, едва его не сбросив.

– Стоять, зараза! Стоять! – закричал лейтенант, и его конь затанцевал на задних ногах. Потом встал на все четыре и встряхнул гривой.

– Спокойно, Постулат, спокойно, – произнес лейтенант, похлопав лошадь по шее. Его взяла досада, что он чуть не свалился с коня посреди деревни при своих людях, ему было обидно, что их чуть не побили заезжие наемники, ему было неприятно, что его одернул этот агент – лейтенант немало струхнул при виде той самой печати. Требовалось каким-то действием вернуть самоуважение и уважение своих солдат.

– Внимание, отряд, идем на Робертово!

– А может, сначала покушаем, господин лейтенант? – спросил кто-то.

– В Робертове покушаете! Медлить нельзя, там сейчас напряженная обстановка!

– А почему именно в Робертово, господин лейтенант? – спросил сержант.

– Потому что там самая граница, потому что там удобный переход по оврагам, а у соседей, между прочим, бунт, так что сейчас от них каких угодно подлостей ожидать можно. Всем все ясно?

– Так точно, – закивали шерифы.

– Тогда за мной – вперед! Кто отстанет, напишу на лбу – «задница».

Бойцы засмеялись и стали пришпоривать коней вслед за командиром.

Отряд шерифов в красивых синих мундирах, серебристых доспехах и шляпах с перьями пролетел через деревню и пошел к границе – в деревню Робертово.

Девицы бросали им вслед мечтательные взгляды, а мальчишки на улицах принимались обсуждать мечи и кирасы. Шерифы были местной достопримечательностью и даже гордостью приграничных деревень.

20

Деревня Робертово стояла в полутора милях от границы и в пяти милях от деревни на ингландской стороне. Два селения разделяла изрезанная оврагами равнина, по которой во времена высокой пошлины на ингландскую шерсть тащили контрабанду, пользуясь этими самыми оврагами.

Со временем в Карнейском королевстве тоже развели овец и стали производить собственную шерсть. Но хотя ингландская все еще была дешевле, пошлины убрали, и тащить тюки по оврагам стало неинтересно.

Однако за те двадцать лет, пока держалась пошлина, по обеим сторонам изрезанной оврагами долины выросли две деревни, население которых составляли контрабандисты.

Теперь они редко таскались через границу, занимаясь огородничеством и выращивая в запруженных оврагах рыбу.

Еще занимались разработкой леса, в основном – березы. В сыром месте она росла в изобилии и очень быстро. Ее рубили на щепу, деготь и на топливо, а потому в большом доме и постройках у местного лесничего лесорубы часто жили целыми ватагами – иногда больше, иногда меньше. Но в этот раз их набралось около двух дюжин, и они сидели без дела во дворе, в доме и сарае. Таскались с топорами и потюкивали ими тот тут то там. Но на работу не шли – чего-то ждали.

Некоторые позевывали, им было скучно, но вдруг послышался топот, и во двор вбежал взмыленный наблюдатель, которые парами дежурили по высотам и просто сидели на деревьях.

Он вбежал на крыльцо, хлопнул дверью, и все повскакали с мест, переглядываясь и обсуждая, что это могло быть.

А наблюдатель толкнул дверь в комнату и застал командира за чтением какой-то бумаги.

– Господин сержант, там на дороге шерифы!..

– И много?

– Тринадцать человек, сэр! Верховые!..

– Сюда едут?

– Нет, сэр, пока в деревню! Но как будто спешат – едут крупной рысью!

– Так, возвращайся, и смотрите там в оба, если попрут сюда – извещайте немедля!

– Слушаюсь, сэр! – козырнул наблюдатель и выскочил вон.

Сержант поднялся, убрал бумагу в кожаную сумку и повесил на пояс. Он, как и остальные, был в обычной крестьянской одежде, и только свои знали, кто тут есть кто.

Выглянув в окно, он заметил, что его бойцы встревожены и им нужно объяснить ситуацию.

Сержант вышел на крыльцо, одернул рубаху и сказал:

– В деревню едут шерифы. Будут ли здесь – пока неизвестно, но если сунутся, мы их встретим. Капрал Колберг, в случае появления шерифов оставайтесь во дворе – по легенде мы ждем возвращения лесничего, который отправился в лес размечать делянки. Перед шерифами не тянуться, отвечать односложно. Может быть, они уберутся, что лучше и для них и для нас. Все понятно?

– Так точно, сэр! – вытянулся капрал, который также был в гражданской одежде.

Между тем прибывшие в Робертово шерифы приготовились было пообедать у старосты, когда прибежал какой-то крестьянин и сказал, что пропал лесничий.

– Ваше благородие! Я ему два серебра должен, а он хотел новый хомут купить. Старый-то у него пообтерся, хотя хомута у него три, но те грубой работы, по дешевке купленные.

– По делу говори, рожа немытая! – прервал его лейтенант Борвинг.

– Да, ваше благородие, прошу пардону. Так вот, мы с ним рано виделись, когда я телка выгонял на выпас, а он, стало быть, с ягодника возвращался, в этом году ягода раньше пошла, поскольку тепло было и…

– Я тебе сейчас башку снесу! – предупредил лейтенант, слезая с лошади.

– Ну дык не пришел он. Скоро полдень минует, а он за своими деньгами не пришел. А я у него не первый раз занимаю, и всегда бежит сразу, как только говорю – ваша милость, разжился деньгой, будьте добры зайти. И тут же залетает, чтобы я, стало быть, не гульнул – со мной такое бывает, и тогда ищи-свищи…

– Заткнись, – бросил ему лейтенант, вскакивая в седло. – Едем к лесничему, а потом обедать!

Шерифы обменялись разочарованными взглядами, дом старосты был рукой подать, а в погребе у него всегда имелись копченые колбасы, которыми он угощал королевских слуг безо всякого ограничения. Но делать было нечего, и отряд поехал к дому лесничего, находившемуся всего в полутора милях от деревни Робертово.

Вскоре их заметили наблюдатели, и один из них снова понесся к дому.

– Едут! Едут, господин сержант! – закричал он еще с порога и подался в сторону, когда сержант выскочил на крыльцо.

– Всем оставаться на местах, покажите свою лень и равнодушие, вы – лесорубы, ждете распоряжений! Арбалетчики – на чердак дома!

По двору пробежало несколько человек, другие спрятали оружие поближе и замерли. Все напряженно вслушивались, и вскоре послышался лошадиный топот – отряд шерифов был уже близко.

Они ворвались на подворье, и лошади закружились, перебирая ногами и заставляя «лесорубов» вскакивать, чтобы не быть затоптанными.

– Кто такие?! Где лесничий?! – строго спросил лейтенант.

– Из лесу ждем, ваше благородие, – развел руками капрал Колберг. – А мы люди наемные – лес рубить приехали, сейчас самое время.

– Так, – произнес лейтенант, удерживая лошадь и глядя по сторонам. Рубить березу было не время, это начинали делать в середине лета, но он промолчал.

– Сержант, проверь дом.

– Слушаюсь! – козырнул Плашнер. Подъехал к крыльцу, соскочил с лошади и забежал в комнату. Ничего особенного там не было, но его взгляд привлекла приоткрытая дверь кладовки, в которой хранились всякие охотничьи припасы – силки, капканы, подкормка, арбалетные болты. Сержант заглянул в кладовку и отпрянул – там лежал убитый лесничий.

– Засада! Засада, господин лейтенант! – завопил сержант и бросился к выходу, но ему навстречу выскочил человек с мечом. Они сошлись, звеня сталью, но тут сержанта-шерифа ударили кинжалом в спину, и он упал.

Во дворе также закипела схватка. Пользуясь тем, что они верхом, шерифы носились по двору, сбивали противников лошадьми и секли их сверху вниз длинными мечами. Арбалетчики ингландцев били с крыш, но не всякий раз удавалось попасть в мятущиеся цели.

Наконец, все было кончено, и перебитые шерифы остались на земле.

– Лошадей, лошадей ловите! – хрипло закричал сержант, держась за раненое плечо – его таки достал с седла один из кавалеристов.

Перепуганных лошадей переловили, иначе они могли убежать в деревню и вызвать переполох.

– Уходим на запасную базу! Капрал, какие у нас потери?

– Семеро убитых, пятеро ранены, сэр, не считая легких ранений.

– И убитых, и раненых нужно увозить. Выгоняй телегу лесничего. Отряди двоих, пусть сопровождают ее до нашей границы. Остальные – на запасную базу! Скорее!

– А что с этими, господин сержант? – спросил один из бойцов, указывая на тела шерифов.

– Теперь уже не важно, мы уходим.

21

Городок Брененвальд располагался в пяти милях от деревни Засупня, если ехать вдоль границы и по берегу Брененвальдского озера. Городок был чистенький и мало чем выделялся среди других приграничных селений, если не считать нескольких лавок, торговавших шерстяными тканями, которые ткали здесь же в Брененвальде на ингландских станках из ингландской же пряжи.

В покупателях недостатка не было, все знали о качестве здешних тканей, поэтому торговцы имели хорошую прибыль.

В одну из таких лавок зашел прохожий – простой человек, прошагавший несколько миль с окраины деревни Засупня. И поскольку все приказчики занимались покупателями, которых здесь было не меньше дюжины, скромный посетитель остался ждать у дверей, а затем шагнул в нишу за тяжелой портьерой, где наткнулся на рослого господина с пронзительным взглядом.

– Лилия и король, – негромко произнес прибывший, и охранник посторонился, пропуская гостя за следующую дверь, где оказалась просторная комната с несколькими столами и бюро и где находилось еще несколько человек, занимавшихся кто чем – одни что-то писали, другие работали с хитрыми таблицами, а третьи курили, сидя у холодного камина.

– А вот и агент Бах! – сказал один из куривших, поднимаясь и оставляя на столике трубку. Его секретная печать висела открыто – на шее, в виде украшения, и была огромной, что говорило о высоком статусе.

Это был граф Абердин, руководитель тайной канцелярии.

– Что нового вы нам принесли, Бах?

– К сожалению, ничего особенного, ваше сиятельство. Есть несколько сообщений о переходе границы контрабандистскими шайками, но с ними разделались люди пограничного департамента. О пропавшем агенте ничего не известно, связной его еще ждет.

– Как там с охраной границы, эти мерзавцы из департамента постоянно лгут нам о своих усилиях, но, скорее всего, скрывают уворованные казенные деньги. Их в этом году им выдали безмерно.

– В Засупне видел отряд шерифов, они как раз двигались к границе. Очень активные, подозрительные – даже меня останавливали, чтобы подвергнуть допросу.

– Они не в Робертово ехали? – спросил другой офицер, куривший у камина.

– Этого я не знаю. Они не сказали, куда поедут, а я не мог спрашивать – все происходило на улице.

– Сколько их было? – спросил господин с печатью на цепочке.

– Тринадцать, ваше сиятельство. Лейтенант, сержант и солдаты.

– Их всех перебили в Робертове! – снова сообщил тот, что остался у камина. – Нам полчаса назад доставили записку с донесением.

– Перебили? – не поверил агент Бах.

– Да, – сказал граф. – Всех перебили на подворье тамошнего лесничего и самого лесничего тоже зарезали. Похоже, вы были последним, с кем они говорили.

– Похоже, ваше сиятельство. Они…

– Что?

– Этот лейтенант, ваше сиятельство, он жаловался на группу наемников, с которыми у него произошел конфликт.

– Вот как? – граф оглянулся на господина у камина. – Ты слышал, Френе?

– Так точно, ваше сиятельство.

Полковник Френе оставил свою трубку на столике и тоже подошел к Баху.

– Расскажите, Бах, мы внимательно вас слушаем.

– Лейтенант сказал, что на постоялом дворе у них произошел конфликт с четырьмя наемниками, и, насколько я понял, арестовать их шерифам не удалось. Как он сказал – они не дались.

– Тринадцати шерифам не удалось арестовать четверых наемников? – удивился полковник, и они с графом переглянулись.

– Там были не простые наемники. Лейтенант назвал орка с огромным мечом и разбойничьей мордой, но это эмоции. Назвал гнома, шириной с телегу, как он сказал, и с тесаком, каким только быков надвое разрубать. Назвал некоего молодого шнырика с арбалетом складным двулучным…

Агент Бах даже глаза прикрывал, чтобы вспомнить произносимые лейтенантом термины как можно точнее, и хотя цитаты были слишком цветистыми, это отражало характеристики, данные наемникам. Это было так же важно, как и сухие детали рассказа.

– По мнению лейтенанта, арбалет был ингландской работы и очень дорогой – с десяток лошадей стоит, а болты в нем каленые – четырехгранные. Вот.

– Однако, – покачал головой полковник.

– А кто же четвертый? – спросил граф.

– Четвертый, ваше сиятельство, некий каторжник Мартин-Счастливчик. Двадцать лет просидел в замке Угол, который в департаменте Лиссабона. И зубы у него при этом все остались свои – вот на что лейтенант обратил внимание.

– Про зубы, скорее всего, вранье. Да и про двадцать лет в Угле – тоже. Неизвестно, откуда лейтенант это услышал. Я про этот Угол хорошо осведомлен, там была бессрочная тюрьма, но арестанты дольше трех лет не жили, – сказал полковник.

– Еще лейтенант сказал, что они якобы ехали в Фарнель, чтобы искать работу.

– Фарнель недалеко, можно проверить, – заметил Френе.

– Там и проверять нечего, нужно ставить заслон из проверенных людей, – сказал граф, возвращаясь к камину, – чтобы не получилось, как с этими шерифами – это же надо, четверым тринадцать кавалеристов переколоть.

– Я займусь этим, ваше сиятельство! – отозвался один из присутствовавших и поднялся из-за стола.

– Отлично, лейтенант Брэмил, соберите команду и выдвигайтесь немедленно. И еще: вы у нас один из лучших фехтовальщиков – как они это сделали вчетвером?

– Судя по тому, что я услышал, ваше сиятельство, это могут быть солдаты, прослужившие по пять, а то и десять лет где-нибудь в колониях. Они бы и с двумя дюжинами справились, для них война – родная стихия. А шерифы все время в седле, лишь изредка гоняют контрабандистов, вот и вся война.

– М‑да, тем большее внимание обратите на подбор людей. А вы, агент Бах, выпейте чаю и займите место лейтенанта, он еще не закончил с шифром.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

Лейтенант передал Баху дела и ушел готовить отряд для поимки особо опасных преступников.

Граф и полковник вернулись к камину и взяли со столика свои трубки, вновь начав их раскуривать.

– Одного я не пойму, ваше сиятельство, чего эти сволочи так к нам полезли? У них ведь сейчас своих проблем выше крыши – бунт, – сказал полковник, скосив глаза на огонек трубки и старательно ее потягивая.

Граф улыбнулся.

– Тут как раз все просто, дорогой Френе. У ингландцев бунт, и мы своей агентурой всячески способствуем его распространению на Терминлию, Галефакс и Город Зеленой Волны.

– Ну так не все же им нам гадить.

– Они прекрасно понимают, что, если дадут нам возможность работать на их территории, мы доведем их до большой гражданской войны. Поэтому пытаются создать проблемы на нашей территории. А поскольку у нас, к счастью, никакого бунта не предвидится, они собираются устроить беспорядки – пожечь деревни, развалить несколько мостов, убить кого-то из местной власти или даже королевских чиновников.

– Тогда нам придется ловить их у себя, и мы забудем про их бунт?

– Вот именно, дорогой Френе. И поэтому нападение на шерифов может оказаться одним из их первых ударов.

– А учитывая, что у этих злодеев дорогой ингландский арбалет…

– Вот именно, дорогой Френе. Вот именно, – произнес граф.