Текст книги "Битва за реальность"

– Давайте, если это не больно.

– Совсем не больно.

Бренд прикрыл глаза. Хотя он и был здоровым мужиком, прошедшим через очень многое, он все еще не любил эту процедуру – с самого детства.

Однако он зря опасался. Прибор оказался действующим по тому же принципу, что и плазменные инъекторы. Щелкнула красноватая молния, совсем не больно уколов палец, и доктор Нильсен сказала, что у него в крови совершенно отсутствуют гамма-клетки.

– Чего отсутствует? – переспросил Брейн, открывая глаза.

– Гамма-клетки отсутствуют. Значит, мы не наблюдаем отрицательного распада.

– И что это означает?

– Это означает, что все, что с вами случилось, не привело к необратимым последствиям. Через пару суток вы будете в полном порядке.

– Спасибо, конечно, но вы бы не могли мне объяснить, что значит гамма-клетки?

– Гамма – это форма клеточного ядра. Если гамма, то это очень плохо. Это начало распада организма.

– А какие формы еще бывают?

– Ну, у «захватчиков» дельта-клетки. У нашего господина управляющего таких порядка двадцати пяти процентов. У нас, варваров, они ромбовидные.

– Ядра клеток – ромбовидные? – уточнил Брейн, приподнимаясь.

– Так точно, ромбовидные.

– А вот и нет. Проверьте мою кровь, у меня все клеточные ядра круглые.

– Этого не может быть, – возразила доктор Нильсен, и ее синие глаза блеснули металлом.

– А вы проверьте! – дерзко возразил Брейн.

Нильсен посмотрела на него внимательно и кивнула:

– Хорошо, прямо сейчас и проверим.

Она выхватила из кармана миниатюрный тестер, коснулась руки Брейна, и он снова почувствовал укол, однако кожа осталась неповрежденной. Затем, не отводя взгляда от Брейна, доктор Нильсен несколько раз встряхнула тестер и наконец посмотрела в узенькое окошечко на нем.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Брейн.

– Вижу, что вы оказались правы, – вынужденно согласилась Нильсен и посмотрела на Брейна как на врага. – Хотя этого вообще-то не может быть.

Доктор убрала тестер в карман и поднялась.

– Вот что, Томас. Лежите здесь, отдыхайте. А я схожу к господину управляющему: я должна доложить ему о том, что мы здесь увидели.

– А что тут за криминал? Я что, теперь принадлежу к клану отверженных?

– Не нужно так шутить, – с неожиданной серьезностью произнесла Нильсен. Для Брейна это было неожиданностью. Он все еще полагал, что размеры и формы каких-то там клеточных ядер – это повод для шуток, однако доктор так не считала.

Она бросила его одного и убежала делать доклад Корсаку, а Брейн какое-то время лежал на топчане, в этом смешном и даже унизительном костюме феи на теле здорового мужика. Затем поднялся и принялся шарить по всему боксу, надеясь обнаружить свою одежду.

Он уже чувствовал себя неплохо и не видел причин оставаться в этом железном ящике.

Вскоре он нашел парочку шкафов, в которых наверняка хранились его вещи, однако дверцы и стенки хранилища были крепкими, а замки надежными, и он, как ни старался, не смог найти подходящего инструмента для их взлома, при том что здесь была не слесарная мастерская, а хирургические инструменты для вскрытия шкафов не годились.

За этим занятием его застала вернувшаяся доктор Нильсен.

– Вы ищете штаны, Томас? Они в другом месте.

– Да, я ищу штаны, – подтвердил он, поворачиваясь. – Я очень некомфортно чувствую себя в этой… в этом платьице.

Нильсен скрыла усмешку и прошла к своему столу. Затем выдвинула ящик и, достав упакованный в пластик пакет, бросила Брейну.

– Вот брюки и все остальное.

– Спасибо, принцесса, – поблагодарил Брейн, с ходу вскрывая упаковку.

– Не оборачивайся! – потребовал он и, сбросив в себя это унизительное платьице, стал одеваться.

Доктор Нильсен не оборачивалась и занималась какой-то своей работой, делая записи и пометки на экране монитора.

– Что сказал майор? – спросил Брейн, полностью одевшись и вернув себе уверенность.

– Он сказал, что все в порядке.

– Отлично, значит, я могу идти?

– Еще немного, и сможете. Ложитесь на кушетку, я проведу последнее тактильное обследование, после чего вы пойдете домой.

– Это еще что за обследование? – спросил Брейн, возвращаясь на топчан.

– Постараюсь вручную обнаружить, где у вас имеются очевидные последствия посттравматических напряжений. То есть шрамы.

– Так нет никаких шрамов, точная хирургия и все такое.

– Так вы что, не чувствуете своих старых ран?

– На погоду иногда чувствую, и вообще бывает побаливают. Но шрамов нет. А те, что были, свели.

– Сейчас все выясним, – сказала доктор Нильсен, разминая ладони.

– А разве вы не будете надевать перчатки?

– Разберусь без перчаток. Вы же не думаете, что мои руки могут занести инфекцию?

– Я еще не знаю, куда ваши руки намереваются забраться.

– Не надейтесь, пациент, – сказала доктор Нильсен и приступила к работе.

К удивлению Брейна, ее руки безошибочно останавливались на тех местах, куда он когда-то получал очередную железку. И никакие ухищрения щадящей хирургии ее обмануть не могли. Однако, видимо увлекшись, доктор Нильсен стала позволять себе более широкие исследования.

– Ой, кажется, тут нет никакого ранения, – заметил Брейн.

– Ну что ж, я тоже могу ошибаться.

– Ой, кажется, вы еще раз ошиблись, доктор.

– Ну да, я могла ошибиться еще раз.

– Полагаю, после вашей двойной ошибки нам следует перейти на «ты»?

– Ну хорошо, Томас. Давай на «ты».

– Для начала я хочу услышать твое имя, доктор.

– Саманта.

– Красиво.

– Все, Томас, ты в порядке. Можешь надевать ботинки и отправляться домой. В профессиональном плане ты для меня более неинтересен.

Брейн обулся и, попрощавшись, вышел из бокса через узкую дверь, а оказавшись на воздухе, не сразу понял, где находится – уже начинало темнеть, и вокруг были деревья.

Оказалось, что медбокс располагался где-то посреди парка.

Ориентируясь на цепочку фонарей вдоль кирпичной тропы, он двинулся в сторону административного корпуса, вдыхая сырой воздух и слыша негромкий плеск озерной воды.

Невольно вспомнилось первое здешнее приключение, когда на него по озеру катилась волна. Это были неприятные минуты.

Брейн дошел до своей улицы, никого не встретив. Повсюду царила тишина, и он нарочно крепче ставил ногу на гравий, чтобы наполнить эту пустоту хоть какими-то звуками.

Как же он понимал сейчас трусоватого курьера, замечая вокруг десятки глядевших на него темных окон.

Так с переменным успехом, борясь с чужими страхами, которые пытались стать его личными, Брейн наконец добрался до своего коттеджа.

Калитка была открыта: видимо, ее забыли закрыть, когда вывозили его в беспамятстве. При свете уличного фонаря Брейн дошел до крыльца, поднялся на него и, открыв дверь, оказался в темный гостиной.

Здесь также было очень тихо, но самое неприятное – Брейн забыл, с какой стороны находится включатель света.

«Спокойно, парень», – сказал он себе, поскольку прежде не боялся темноты, за исключением детских лет. Но сейчас было страшно.

Наконец свет зажегся, и в гостиной стало светло. Брейн облегченно перевел дух и прошелся по комнате. Заметив на журнальном столике свернутый тренировочный костюм, он развернул его и не нашел повреждений. Это был другой комплект.

А чуть дальше на шкафу стоял изящный приборчик с антенной-излучателем в виде пружинки. На нем мигала лампочка, что свидетельствовало о том, что приборчик включен. А рядом имелась записка, где сообщалось, что этот аппарат прислан взамен слишком мощного, включен на умеренное излучение, поэтому его лучше не трогать.

Брейн так и поступил. Он оставил этот прибор, подошел к дивану в гостиной и лег, сразу почувствовав, как на него накатывает усталость, будто он и не валялся несколько часов в медицинском корпусе.

30

Брейн заснул и проспал около полутора часов, пока не был разбужен стуком в дверь.

Он открыл глаза и сел, заторможенно таращась по сторонам.

Стук повторился, и стало ясно, что его разбудило.

– Входите, там не заперто! – сказал Брейн и помассировал лицо.

Дверь открылась, и вошла доктор Нильсен.

– А, это ты…

– Ты как-будто не удивлен, – сказала она, улыбаясь. – Почему?

– Давно живу, – пожал плечами Брейн.

– У тебя душ работает?

– Ты же говорила, что я представляю только профессиональный интерес, – напомнил Брейн.

– Мне уйти?

– Ну почему же? Душ дальше по коридору.

Хлопнула дверь, послышался шум воды. Брейн представил, как Саманта Нильсен выглядела под струями горячей воды. Получился очень яркий образ.

Он поднялся, подошел к шкафу с зеркалом в дальнем конце коридора и осмотрел себя. Немножко смяты волосы, морщины, кое-где седина – не мальчик уже. Но в общем он был в порядке. Однако душ принять все же стоило.

Скоро вышла Саманта, закутанная в большое оранжевое полотенце, и Брейн прошел мимо нее, как будто они были мало знакомы.

Под горячим душем он окончательно взбодрился и стал чувствовать себя настоящим человеком, или, как здесь говорили, варваром.

В таком состоянии, в банном халате и тапочках, он вышел в гостиную и увидел Саманту. Она лежала на его диване в гостиной и сушила волосы феном. Никакой одежды на ней не было.

– Послушай, если тебе это задание начальства в тягость, я могу придумать целую дюжину причин, почему отверг тебя в этот вечер, – начал свою речь Брейн. Ему хотелось быть великодушным перед женщиной моложе его на десять лет.

– Послушай, Томас, не веди себя как дерьмо. Ты еще у меня в боксе понял, что нравишься мне. И сам начал кокетничать. И я тоже поняла, что я тебе нравлюсь.

– Прости, это издержки моего воспитания.

Брейн отправился на кухню, нашел настоящий чайник и включил его. Ему требовался кипяток, чтобы заварить напиток из имевшихся на кухне кубиков-сублиматов натуральных травяных сборов.

Он не знал, насколько они безопасны и имелся ли у них какой-то гарантийный срок, однако положился на свое чутье.

– Я заварил нам с тобой травяной напиток, – сообщил Брейн, возвращаясь в гостиную. Но никого там не нашел.

– Я уже в спальне! – подала голос Саманта.

– Я слышу, – ответил Брейн, направляясь в спальню. – Я спешу к вам, доктор Нильсен.

Когда он проснулся утром, Саманты уже не было. Уходя, она побеспокоилась даже о том, чтобы застелить свою половину постели, и расправила покрывало так, что не было видно ни единой складки.

Также она поставила будильник, но Брейн проснулся за три минуты до сигнала, поэтому громкие трели застали его в гостиной, и ему пришлось вернуться, чтобы отключить повторяющийся сигнал.

Брейн умылся, быстро оделся и пришел к завтраку за пять минут до появления Корсака с Ружоном.

– Как спалось? – спросил Ружон, когда они с майором Корсаком появились возле беседки, в которой обычно Брейн ждал их прихода.

– Спасибо, хорошо, благодаря господину майору.

– Перестань, неужели ты думаешь, что я отдаю здесь такие приказы?

– А разве нет? – усмехнулся Брейн, поднимаясь со скамейки.

– Погоди, что-то было не так? Ты настолько ослаб, что…

– Нет, все было так.

– Тогда о чем ты?

– Я ненавижу рабство.

– И все же ты как будто недоволен. А я столько мечтал об этой красотке, – вполголоса признался Ружон, когда они шли по коридору.

Доктор Нильсен была в зале, и разговоры сразу прекратились.

Она была собранна, бодра и совершенно не обращала на Брейна внимания, хотя он, видимо на уровне интуиции, пытался послать ей какие-то сигналы.

– Ты выглядишь полным идиотом, – вполголоса сообщил ему майор Корсак. Он расставлял на столе принесенные блюда и, как казалось Брейну, был полностью поглощен этим занятием.

– Да знаю я, – вздохнул Брейн. – Похоже, эта штука с излучателем пробила меня куда сильнее, чем я думал. А вчера из бокса доктора Нильсен я вышел бодрым огурчиком.

– А сейчас? – спросил майор Корсак.

– А сейчас… А сейчас я чувствую себя немного замороженным.

– Ладно, не стоит так переживать, – приободрил его майор. – Сейчас позавтракаешь, потом прогуляешься на свежем воздухе – и твою мнительность как рукой снимет. У вас с партнером на сегодня большой перечень задач.

– Наконец-то, – кивнул Брейн. Он знал, что лучшим лекарством для него являлась работа. Пусть тяжелая, пусть трудная, но именно тогда он пробуждался и начинал чувствовать себя в порядке.

Во все остальные периоды он впадал в меланхолию, начинал ощущать боли в суставах и в тех местах, где когда-то его шили хирурги.

Усилием воли он заставил себя начать есть и весь отдался вкусовым ощущениям, отмечая, что здесь даже из казенной искусственный еды местные повара ухитрялись делать нечто особенное, и каждое сегодняшнее блюдо из того же продукта завтра имело уже новые вкусовые оттенки.

«Вот бы мне так научиться», – подумал Брейн и, вздохнув, продолжил поедать молочное пюре.

Медицинская бригада закончила завтрак и прошла мимо стола, за которым сидели Брейн и его коллеги.

Брейн и виду не подал, что ему хочется посмотреть на красивую походку доктора Нильсен. Майор Корсак просто смотрел в тарелку, а Ружон успевал смотреть и в тарелку, и на фигуру доктора Нильсен.

– После еды будет какой-то отдых? – спросил Брейн.

– Отдых закончился, – сказал Корсак, не отвлекаясь от еды. – Вы с Ружоном отправитесь к озеру, там находится тренировочная база одного из этапов. Я подойду позже, поэтому на все вопросы, на которые тебе не сможет ответить Ружон, ответит специальный инструктор. Понял меня, Томас?

– Так точно, сэр.

– Ну и замечательно, – кивнул Корсак, поднимаясь из-за стола и решив пренебречь бутербродами со сладким кофе.

Затем быстрым шагом вышел из зала, удивив Брейна, но только не Ружона.

– Что это с ним?

– Не обращай внимания. Он постоянно ведет себя так, когда хочет нагнать какой-то таинственности. Ну или у него действительно какие-то неизвестные нам дела.

– А как много его неизвестных дел ты знаешь? – спросил Брейн, пододвигая тарелку с бутербродами и отмечая при этом, что дырочки в ноздреватым хлебе всего четырех размеров.

«Неужели не могли их сделать хотя бы восьми типоразмеров или даже восьмидесяти?» – подумал он. Впрочем, эти мысли шли по периферии его сознания, а в основе лежала, увы, корма доктора Нильсен.

Если бы она на него взглянула пару раз, может, хотя бы улыбнулась, он с некоторой небрежностью воспринял бы это как должное. Но она прошла так, будто рядом была только стена, мимо которой она проходила миллион раз.

– Послушай, а у тебя действительно все так хорошо с женщинами или только здесь повезло? – задал вопрос Ружон.

– Специальный курс, – начал разыгрывать коллегу Брейн.

– Специальный курс? Я проходил все специальные курсы с высшим баллом, я знаю полтысячи анекдотов, которые должны нравиться женщинам. Мне удается захомутать тех девок, на которых указывает Корсак, если это нужно для задания, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Брейн.

– Ну так вот, если нужно для дела, я могу захомутать любую красотку. По крайней мере, пока не было ни одного сбоя. Однако стоит мне встретить женщину, которая мне реально нравится, мне лично, как человеку, ты меня понимаешь?

– Если не я, то кто, камрад?

– Ну так вот, в этом случае ну ни хрена не везет.

– Эффект психологического раздвоения, – прокомментировал Брейн и глубоко вздохнул.

Разговаривая, они шли по широкой аллее, где было много солнечного света и свежего воздуха, который еще не имел запаха озерной сырости. Впрочем, когда они вышли к озеру, оно уже не выглядело таким сумрачным и таинственным, каким показалось Брейну в первый раз.

– Там кто-нибудь есть? – спросил Брейн, кивнув на белоснежные домики, стоявшие на берегу.

– Даже не знаю. Сколько ни проходил мимо, двери всегда закрыты, однако антенны крутятся, значит, внутри кто-то есть.

– А почему же мы с ними не встречаемся на территории?

– Потому что не совпадает наше рабочее расписание. У нас здесь суточный цикл, а у них может быть полуторасуточный или трехсуточный. О, а вон и Шварц!

Ружон указал на стоявшего у края тропы широкоплечего гоберли. Он и оказался их инструктором.

– Здорово, Шварц!

Тот буркнул что-то в ответ и зашагал вдоль уреза воды. Напарники поспешили следом, но едва поспевали за широкими шагами гоберли.

Через десять минут они подошли к металлическому ангару высотой чуть выше пяти метров и в длину более двадцати. С обоих его торцов имелись ворота, причем одни открывались прямо в воду.

Шварц пультом включил привод этих ворот – и створки медленно поползли в стороны. Затем из этих ворот стала выкатываться платформа, на которой находилась миниатюрная субмарина – вроде прогулочной туристической модели.

Брейну приходилось видеть такие в рекламных проспектах курортов теплых морей.

– Ну вот, братцы, это некое подобие того самого судна, на котором вам придется прорываться сквозь толщу океана… – с неожиданным пафосом произнес инструктор Шварц. – Сейчас вы будете отрабатывать управление на поверхности озера. Все понятно?

– Все понятно, – ответил Роджер.

– Понятно, командир, – сказал Брейн и улыбнулся уставившемуся на него гоберли.

– Тогда вперед.

– А кто будет пилотом, кто штурманом? – спросил Ружон.

– А я почем знаю? – пожал плечами инструктор. – Сами выбирайте.

– Давай сегодня пилотом будешь ты, – предложил Брейн Ружону.

– Да не вопрос.

Подойдя к лодке по узкому причалу, они вручную подняли прозрачный колпак, под которым, вопреки ожиданиям, оказалась просторная кабина на двоих – тандемного размещения.

Ружон занял переднее кресло, Брейн – заднее. Инструктор помог им закрыть кабину и отпустил фиксирующий тормоз, после чего компактное судно соскользнуло на воду.

Небольшие волны начали его слегка раскачивать, а на терминале перед Брейном возникли три окна, на которых стали отображаться географические координаты и карта озера, перечень вооружения, дистанция его действия и перечень видимых целей.

– Я в порядке, кэп. Как ты?

– Начинаю разгон до предельного. Вижу на маршруте вражеские объекты. Что можешь сказать?

– Да я их срежу на хрен. У меня весь набор инструментов, – похвалился Брейн.

– Тогда вперед, камрад! – подхватил настроение Брейна Ружон. И судно, приняв из батареи избыточную мощность, взбило винтами воду, резко стартовав с места.

Брейн ощутил сильную перегрузку, и это было неожиданно. Однако больше его интересовало, не столкнутся ли они на поверхности озера с тем чудовищем, которое пыталось его преследовать под прикрытием высокой волны.

– Внимание, Второй. Вижу противника, – сообщил Ружон.

– Аналогично. Противник в зоне поражения – атакую.

Бренд выпустил учебные виртуальные торпеды, которые благополучно накрыли виртуальные вражеские объекты. Теперь дорога для их судна была открыта, и они завершили первый этап обучающего действия, после чего Ружон развернул лодку и они помчались к ангару, чтобы начать все заново, на более сложном уровне.

На полный цикл занятия ушло около четырех часов, и к тому времени, когда они выбрались из сильно перегретой кабины, солнце, миновав полуденную точку, уже двигалось к закату.

– Как тебе сегодняшняя работа? – спросил Ружон.

– Нормально. Сколько мы сделали заходов?

– Карту мы прошли двадцать восемь раз.

– Надо же, мне совсем не надоело.

Ружон рассмеялся.

– Тебе смешно, а я пропотел до самых носков. И если честно – очень жрать хочется. Мы сейчас куда? Сначала домой?

– Не нужно домой, сразу идем в столовую. Там нас должен ждать Корсак.

– В столовую так в столовую, – согласился Брейн. Ему хотелось поскорее покончить с ужином, вернуться к себе в коттедж на пустующей улице и лечь спать под присмотром легкого излучателя, заботливо установленного майором Корсаком.

И хорошо бы проверить новый костюм, присланный на замену продырявленного.

– А скажи, Томас, ты правда столкнулся с какой-то враждебной персоной, которая тебя ранила? – спросил вдруг Ружон.

– Тогда мне так показалось, но сейчас понимаю, что это было что-то вроде продвинутого штифта, понимаешь?

– Понимаю. Лично я во всю эту фигню не вникаю. Лучше поберечь нервы, поэтому я просто жру таблетки «нахтималь».

– И что, помогает?

– Если где-нибудь в городе, то очень даже помогает. А вот в сельской местности, ну, то есть там, где простор и свежий воздух, где совершенно другая химия в воздухе, понимаешь? Так вот там таблетки срабатывают, но не так хорошо, как хотелось бы. Поэтому я принимаю двойную дозу.

– Чтобы не видеть штифтов?

– Нет, штифты мне видеть все равно приходится. Но я не хочу видеть их танцев, понимаешь меня?

– Их танцев, – невольно повторил Брейн. Ему бы совершенно не хотелось видеть еще и танцы.

31

Как и говорил Ружон, Корсак встретил их в обеденном зале. Они поужинали немного раньше обычного, поэтому в столовой никого, кроме них, не было.

Корсак почти не задавал вопросов. Немного поговорили о погоде, обсудили слишком сладкий компот. Вызвали повара, сделали замечание. Он пообещал исправиться, и на этом все.

Майор ушел сразу – снова по своим делам. А Брейн часть дороги домой проделал в сопровождении Ружона, и тот о чем-то болтал при свете уличных фонарей. Брейн ему кивал, и, похоже, разговор снова шел о женщинах. Пришлось еще раз озвучить теорию о двойственном характере восприятия сексуальной натуры. Похоже, в этот раз коллега был более внимателен. Он искренне поблагодарил Брейна, и они разошлись на перекрестке. Ружон отправился к себе, в ярко освещенный микрорайон, где были заселены почти все дома, а Брейн – к себе, в сумрачное царство, где на улице горели лишь редкие фонари аварийного освещения. Меньше было просто невозможно.

Он старался не смотреть по сторонам и не вспоминать, о чем говорил курьер, перепуганный своими собственными фантазиями.

Впрочем, у Брейна была достаточно хорошая подготовка, чтобы привести себя в порядок. Оставшись без раздражителя – напарника, он стал лучше контролировать свои чувства и вскоре в совершенно нейтральном настроении дошел до своего дома.

Толкнул скрипучую калитку, прошел по скошенной траве, скрывавшей звук его шагов. Поднялся на крыльцо и, открыв ключом замок, оказался у себя дома.

На этот раз он легко нашел включатель, зажег свет и, раздеваясь на ходу, направился к дивану в гостиной. Идти в казавшуюся ему холодной спальню он не хотел. Гостиная выглядела более обжитой, а диван, по его мнению, был очень удобным.

Первой его мыслью было включить ТВ-бокс, однако он решил, что камин будет более уместным. К тому же в нем имелась имитационная функция, когда в летнее время, чтобы не жечь дорогостоящее топливо и не нагревать и без того теплый дом, можно было видеть живой огонь и слышать потрескивание дров. Это давало ощущение уюта, так необходимого иногда по вечерам.

Несмотря на то что электронная начинка камина не работала последние десятилетия, режим имитации включился сразу – от дистанционного пульта.

Впрочем, Брейну было достаточно осознавать, что камин работает, и в следующее мгновение он уже быстро, по-солдатски, погрузился в сон. Он умел засыпать даже на три минуты, если возникала такая необходимость.

К сожалению, в эту ночь выспаться ему не дали. Как показалось Брейну, едва он заснул, кто-то толкнул его в плечо и проорал над самым ухом:

– Сэр, вас срочно вызывают к генералу!

Брейн мгновенно подскочил, как будто и не ложился. Все военные привычки и действия уже давно в нем укоренились, и реакции на соответствующие вводные были доведены до автоматизма.

Еще не глянув в лицо курьеру, он схватил со столика пульт и выключил режим имитации камина. Затем так же быстро стал надевать военные брюки, китель и солдатские ботинки на магнитных клипсах.

Вслед за курьером он выскочил из дома и, пробежав по подстриженной траве, отметил, что калитка в этот раз открылась без скрипа.

У ворот дожидался бронированный «Козарус» с предусмотрительно распахнутой дверцей, и Брейн плюхнулся на сиденье персонального автомобиля.

Водитель вдавил педаль газа, и машина понеслась по улице, где еще стояли недостроенные коттеджи.

Война все изменила, и этот городок, который собирались сдать еще три года назад, так и замер в готовности на семьдесят процентов.

– Я сделаю обход вокруг озера, сэр! – сообщил водитель, оборачиваясь.

– Поезжай, как считаешь нужным. А что там, на обычной дороге?

– Диверсионная группа, сэр. Наша служба безопасности взяла их сегодня, и оказалось, что они поставили восемь мин. Шесть из них уже нашли, на седьмой подорвался грузовик тылового обеспечения. И одну еще ищут, и очень может быть, что она стоит на нашей дороге. Поэтому едем в обход.

– Понятно, а что пленные? Они перестали давать показания?

– Их уничтожили дистанционным сигналом, сэр. Это проблема контрразведки. Они были уверены, что хорошо обыскали пленных, однако у тех где-то сохранились принимающие чипы. В результате их уничтожили, и мы не знаем теперь, где находится эта мина.

Обогнув озеро, они проскочили соевую рощу и оказались на открытом пространстве, где нужно было преодолеть ничем не прикрытый участок дороги длиной в полтора километра.

Это было очень опасно, учитывая, что противная сторона отслеживала эту дорогу и регулярно пыталась перехватить движущиеся по ней цели. Спасало лишь то, что по обочинам грунтовки стояли высокочастотные генераторы модуляции ложных целей. Таким образом, противник видел перед собой не один автомобиль, а целую дюжину. Половина ехала в одну сторону, половина в другую. Таким образом, вероятность поражения цели значительно уменьшалось.

В этот раз противник тоже не дремал. Пока Брейн и его водитель мчались по хорошо укатанной грунтовке, четыре снаряда с самонаведением ударили в те участки, где, по мнению их электронных мозгов, должна была находиться цель.

В этот раз им не повезло, а повезло Брейну, и он прибыл на передний край за час до начала атаки.

– Сэр, похоже, они подгоняют резервы! – пожаловался Брейну майор, руководивший батальоном на оборонительном районе. Худощавый канзас со шрамом на подбородке.

Батальон располагался в хорошо защищенных бетонированных окопах, а также располагал огромным количеством опорных точек, состоявших из железобетонных колпаков с автоматическими орудиями.

За последние три месяца этот участок выдержал с десяток яростных атак, не считая разведок боем.

Противник выпускал десятки автоматизированных бронированных машин, которые стреляли столько, сколько позволяла их система транспортировки боекомплекта. А по тому, как им отвечали из-под железобетонных куполов, противник составлял карту объектов сопротивления. После этого он мог нанести по ним сокрушительный удар, если бы располагал достаточным количеством наступательных средств.

Но этого количества средств у него не было, поэтому к тому времени, когда он его накапливал, другая сторона успевала перегруппировать свои силы, и там, где раньше было пусто, становилось густо. И для прояснения обстановки врагу снова требовалось пустить в расход новую цепь боевых разведчиков.

– А где генерал? – спросил Брейн у майора.

– Он был здесь десять минут назад, сэр! – доложил майор. Выглядел он испуганным, но боялся не Брейна, а того, что очередная атака противника будет подкреплена шагающими монстрами, о которых в окопах пока только слышали.

– Странно, он вызывал меня сюда, теперь его здесь нет.

– Я полагаю, сэр, его превосходительство уже в другом месте. А здесь он надеялся получить от вас квалифицированную консультацию – все знают, что вы мастер операций на переднем крае.

Брейн вздохнул. Ох уж эти слухи! Да, пару раз ему удавалось останавливать атаки противника, когда тот располагал кратным преимуществом в силе.

По всем правилам военного дела он должен был отступать. Однако он этого не делал. Он собирал солдат, он говорил с ними, рассказывал им об уязвимых местах вражеских бронированных систем. И он был настолько убедителен, что солдаты действовали так, будто это у них было преимущество, а не у противника.

В результате противник нес огромные потери и откатывался, а поредевшие ряды солдат Брейна ликовали.

Похоже, и теперь генерал решил, что нужно призвать именно его, хотя со вчерашнего дня Брейн находился в заслуженном отпуске.

– Что у вас есть по разведке? – спросил Брейн. Он понимал, что увильнуть от этой миссии не удастся. Это было ясно по тому, как выглядели бойцы, которые попадались навстречу, а также по тому, какой вид имели магистрали связи и электроснабжения, тянувшиеся вдоль бетонированных ходов сообщения.

В некоторых местах они были кустарно соединены после повреждения осколками, а значит, местные подразделения обходились собственными силами, не в состоянии получить помощь от специалистов, и значит, дела на переднем крае были плохи.

– Чем может атаковать противник? – спросил Брейн, пока майор ждал разведданные за последние два дня.

– Я опасаюсь, сэр, что они атакуют нас «ковригонами». У нас, конечно, имеются хорошо оборудованные позиции, однако что такое бетонный колпак против их орудия? Один выстрел – и останутся только искры и кипящая плазма.

Брейн кивнул. Именно такими были новые бронированные системы противника. «Ковригон» шагал на четырех ногах, легко преодолевая любые заграждения, установленные для колесной техники. Он мог поднимать свою орудийную башню на десять метров и с этой высоты наносить разящие удары электромагнитной артсистемой.

Скорость снаряда была такой, что ему не нужно было иметь взрывчатой начинки. Оголовок из мягкого металла играл роль боевой части, и в момент удара снаряд раскрывался «розочкой», передавая всю свою кинетическую мощь попавшемуся на пути бетонному бункеру.

Не спасали не только бетон и железобетон, армированный специальными стальными конструкциями, не спасали даже углеродистые волокна, которые обычно останавливали стандартный бронебойный снаряд.

– Сколько у нас трофейных машин? – спросил Брейн, продолжая посматривать через бруствер сквозь мутноватую пластину бронекварца.

– Восемь машин, сэр. Но на ходу только четыре. А стрелять могут лишь три.

– Сколько пилотов?

– Всего два пилота, сэр. Инженер-капитан Брэдли и еще один механик.

– А сколько, по-вашему, они могут выпустить машин?

– Полагаю, две дюжины. Они могли бы выпустить и больше, поскольку наладили прикрытие тыловых дорог, усилив свою орбитальную группировку. Ночью было два пробных удара глубинными бомбами. Они поразили второй и четвертый артиллерийские погреба, но разгуляться дальше им не дали наши арбитры.

– Сбили спутник?

– Так точно, сэр. Сбили два спутника, и мы видели, как они горели в атмосфере.

– Это хорошо, что арбитры здесь. Наша-то орбитальная группировка совсем дрянь.

– Так точно, сэр. Одними навигационными спутниками кампанию не выиграть.

– Когда, по-вашему, пойдут на приступ?

– Согласно разведданным, сэр, сейчас они заправляются.

– Картриджи?

– Нет, картриджи они спалили в прошлый раз. А зарядного блока у них нет, поскольку нашим диверсантам удалось его подорвать. Пока они его чинят, заправляются только жидким топливом.

– Ну хоть какая-то радость, – сказал Брейн. Жидкое топливо, в отличие от картриджа, требовало предварительной переработки в генераторе, и потому с таким топливом у машины было более низкое КПД. А вот картридж почти сразу давал чистое электричество. Благодаря этому машины могли быстрее передвигаться и скорее реагировать на свои собственные нужды. Например, поворачивать артиллерийские башни или перезаряжать орудие.