Текст книги "Ген высоты. Откровенная история десятикратного восходителя на Эверест"

Эверест, 1993. Попытка № 1

И тут в 1992 году состоялась первая российская экспедиция на Эверест под руководством мастера спорта международного класса Ивана Душарина. Тольяттинская команда альпинистов совершила восхождение по классическому маршруту с юга, водрузив на вершине флаги России, АвтоВАЗа и АВТОВАЗ банка. 12 мая на вершине побывало 32 человека, в том числе и Федор Конюхов, известный экстремал-путешественник[34]34
  Федор Конюхов – в одиночку совершил пять кругосветных плаваний, 17 раз пересек Атлантику, причем один раз на весельной лодке.


[Закрыть]. Он мне даже потом картину подарил на память об этом восхождении, с дарственной надписью. Я до сих пор ее храню.

Для всех нас – альпинистов – это был в какой-то степени прорыв. Мы вдруг осознали, что это возможно. Возможно найти финансирование и отправиться к своей давней мечте! Мечта перестала быть неприступной, она стала ближе, реальнее.

И уже в следующем, 1993 году заслуженный мастер спорта Владимир Коротеев, один из участников легендарного траверса Канченджанги в 1989 году, становится руководителем следующей российской экспедиции на Эверест!

Команда подобралась поистине звездная: среди ее членов – известный советский и российский альпинист Владимир Башкиров, которому удалось в 1991 году сходить на десятый по высоте восьмитысячник в Гималаях – гору Аннапурну (8091 м) по Южной стене по маршруту известного английского альпиниста Криса Бонингтона[35]35
  Несмотря на то что Аннапурна занимает всего 10-ю строчку в числе своих собратьев – пиков выше 8000 м, она заслужила себе «славу» самой опасной из всех, горы-убийцы.


[Закрыть]. Николай Черный – как и я, воспитанник альпклуба МЭИ, один из участников первой советской экспедиции на Эверест в 1982 году, очень заслуженный спортсмен. На момент написания книги ему уже 82 года стукнуло, а он до сих пор руку кому-нибудь как пожмет, так потом пальцы на пару часов немеют. У того, кому он пожал их, разумеется. Потому дядю Колю Черного и прозвали «железным человеком».

Володя Коротеев пригласил меня на предварительный отбор в экспедицию вместе с другими девятнадцатью спортсменами. Для того чтобы пройти отбор, необходимо было совершить восхождение на Эльбрус в зимний период. Ввиду невероятно экстремальных погодных условий, которые устроил нам Эльбрус в качестве экзамена за право подняться на высшую точку планеты, из 19 человек на гору сумело дойти только пятеро. И я в их числе. С небольшими обморожениями. Но я очень хотел поехать на Эверест. И поехал.

Мне исполнилось 29 лет, и я никак не мог поверить своему счастью. Я лечу в Гималаи, на Эверест, и это не сон! В то время из Москвы в Катманду, столицу Непала, раз в неделю летал прямой рейс Аэрофлота. Во все столицы, где у России имелись посольства, раз в неделю организовывались эти рейсы – они перевозили дипломатическую почту. Чтобы не было не дай бог перехвата документов с государственной тайной, рейсы были прямыми, летчики отвечали за документацию своей головой, и обязательно каждый рейс сопровождал представитель КГБ. Самолеты летали практически полупустыми, и проблем со свободными посадочными местами не возникало.

Вся наша экспедиция обошлась тогда в 40 тысяч долларов США на 8 человек[36]36
  В настоящее время стоимость подъема на Эверест по классическим маршрутам с Севера, с тибетской стороны Китая, или с Юга, из Непала, варьируется от 35 тысяч до 75 тысяч долларов США и выше на одного человека.


[Закрыть]. 1993 год был последним, когда пермит на Эверест стоил 1000 долларов на человека[37]37
  Пермит – специальное разрешение, которое выдается для посещения горных районов. Его стоимость зависит от каждого отдельного района, программы трекинга, а также от высоты и сложности горы.


[Закрыть]. То есть за пермиты на восьмерых нужно было заплатить 8 тысяч долларов США. В Катманду нам выдали по 5 долларов командировочных из расчета на один день и билет на рейсовый автобус до Джири[38]38
  Джири – небольшое поселение в районе Кхумбу в восточном Непале. Расположено на склоне горы, на высоте порядка 2500 м над уровнем моря.


[Закрыть]. А от Джири до Луклы[39]39
  Лукла – город в районе Кхумбу в восточном Непале на высоте около 2800 м, перевалочный пункт для туристов и альпинистов, направляющихся в окрестности Эвереста и других ближних гималайских пиков.


[Закрыть] семь дней пешком добираться, там уже автобусы не ходят. Сейчас обычно туристы прилетают в Луклу из Катманду на маленьких самолетиках местных авиакомпаний за 40 мин. Но в те годы мы не могли себе такого позволить.

Мы набились в автобус. Оказалось, что три сиденья в непальских автобусах рассчитаны именно на трех непальцев – ребят достаточно компактных, в то время как стандартно сложенных европейцев они (то есть сиденья) готовы принять только двоих. Сбоку сидений имелась специальная железяка, дабы маленькие непальцы не вывалились из автобуса на крутых горных поворотах. Когда нам выдали 3 «непальских» билета, оказалось, что третий наш товарищ как раз четко попадал на эту железяку. В проходах в автобусе тоже яблоку негде упасть: все забито грузами, тюками, кудахтающими курами и прочей живностью.

В общем, Володю Яночкина, одного из участников экспедиции, мы отправили на крышу автобуса. А там тоже особо не развернешься: соседей у тебя там человек еще тридцать – сорок. «Всего-то» семь часов поездки до Джири… Володя с упоением пел итальянские песни, поднимая дух соседей-непальцев, пока его окончательно не продуло… Он прибыл в конечный пункт назначения с температурой 38 градусов да еще и с ожогами на лице от нещадно палящего солнца. Так Володя с температурой и брел оставшийся путь до Луклы.

Это был прекрасный поход. Мы прошли четыре перевала в быстром темпе, да еще и дни сэкономили. Мы были молодые, первый раз в Непале, и нам все было нипочем. Обычный семидневный поход до Луклы мы проделали дня за три-четыре. И стали дожидаться наших боссов, которые на самолете должны были прилететь. Мы чинно прогуливались вдоль взлетно-посадочной полосы Луклы – единственной в ту пору ровной дорожки из гравия на всю деревеньку. Это сейчас полосу заасфальтировали и ограждением обнесли. А тогда люди гуляли прямо по ней, и когда подлетал самолет, все мигом бросались врассыпную кто куда.

Так началась моя первая экспедиция на Эверест. Мы вылетели из Москвы 13 марта и уже в конце марта прибыли в базовый лагерь Эвереста на высоте 5334 м. Из Луклы до Горакшепа, последнего поселения на высоте 5100 м, добрались где-то за четыре дня. А оттуда до базового лагеря рукой подать[40]40
  Подходы под Эверест сильно разнятся с северной, тибетской, стороны, и с южной, если добираться до Эвереста из Непала. И если из Тибета почти до базового лагеря ведет широкая автомобильная дорога, путь с юга от Луклы и до базового лагеря проходится полностью пешком, через мелкие непальские поселения.


[Закрыть].

Финансировало эту экспедицию некое военное предприятие под названием «Красная Звезда», и с нами захотел поехать и сам спонсор. К нему приставили известного альпиниста и врача Эдуарда Липеня, чтобы следить за его физическим состоянием: не дай бог что случится. Эдуард Липень родился в Минске и на тот момент являлся председателем Федерации альпинизма Белоруссии. Задачу спонсор поставил следующую: снять панораму с вершины Эвереста на камеру, чего, разумеется, еще никто до сих пор не сделал. Мне, как самому молодому, было поручено нести камеру. А это был не маленький, легкий фотоаппарат, предназначенный специально для съемки в экстремальных условиях, которыми сейчас пользуются многие туристы и восходители. Это была огромная, среднеформатная камера, килограммов этак пять весом. Да еще к ней и штатив прилагался, весом ничуть не меньшим.

И вот мне торжественно было поручено тащить ее вверх, на вершину, ради получения ценных, уникальных кадров. И по мере продвижения я все больше и больше ее ненавидел. Я таскал ее то вверх, то вниз, в зависимости от физического состояния главного спонсора. Мы могли подняться в высотный лагерь, и ему становилось нехорошо. Липень приказывал срочно идти вниз; камеру, без всяких вариантов, тоже нужно было спускать, хотя, возможно, чувствовала она себя значительно лучше своего хозяина, и никакой «горняшки»[41]41
  «Горняшка» (альп. сленг), или горная болезнь, – физическое недомогание, связанное с недостатком поступления кислорода в организм человека на разреженных высотах.


[Закрыть] у нее не наблюдалось.

Через три дня спонсор приходил в себя и снова рвался вверх. И мы снова поднимались. И камера поднималась с нами. В какой-то момент я стал думать только о том, как же мне от нее избавиться. Случайно потерять. Случайно уронить на склоне, чтобы она разбилась вдребезги. Я с воодушевлением придумывал ей варианты смерти один за другим. Я прекрасно понимал всю бессмысленность этих «акклиматизационных» выходов камеры, которые приводили только к тому, что у меня самого потихоньку иссякали силы.

В какой-то момент совсем отчаявшись, я взмолился: «Давайте мы здесь оставим камеру, с ней ничего не случится, а в следующий раз вернемся и заберем». – «Нет, так не получится, – был мне ответ. – Вдруг лавина сойдет или еще что случится. Мы не можем позволить себе рисковать остаться без кадров. Так что, дружок, бери рюкзак и тащи ее вниз».

Помимо прочего меня, как самого молодого и выносливого, обязали устанавливать верхние лагеря[42]42
  Основная работа восходителей в так называемом «гималайском» стиле состоит в установке 4–5 верхних лагерей, из самого верхнего затем выходят на штурм вершины. Вся эта работа – подъем всего необходимого оборудования, еды, кислородных баллонов, установка палаток и далее спуск в нижние лагеря за новой порцией грузов – занимает в среднем около месяца в зависимости от состояния маршрута, погодных условий и физического состояния самих участников экспедиции.


[Закрыть]. Шерпов[43]43
  Шерпы – название народности, живущей в восточном Непале, в районе горы Джомолунгма (Эверест), а также в Индии. Шерпы широко известны своими уникальными способностями к альпинизму и хорошим знанием своей высокогорной местности. Они оказали незаменимую помощь ранним исследователям Гималаев, работая горными проводниками на больших высотах, особенно для экспедиций на Джомолунгму.


[Закрыть] нашей экспедиции не полагалось, хотя в то время использование высотных шерпов для переноса грузов и установки верхних лагерей было делом привычным и обыденным еще со времен Хиллари и Тенцинга. Ту победоносную экспедицию 1953 года обслуживали в общей сложности 400 человек! Однако все наши, как советские, так и российские, экспедиции гордились тем, что ходили без шерпов. Мы же спортсмены, как-никак, а потому можем позволить себе сделать все сами.

Но никто не упоминал, что в состав любой российской экспедиции входили так называемые «вспомогательные» спортсмены – те же мастера спорта и КМС, которые в конечном счете и выполняли роль шерпов по обработке маршрута и установке лагерей. И все прекрасно отдавали себе отчет, что на вершину они, скорее всего, не взойдут. У них элементарно не останется сил.

Честь взойти на вершину предоставлялась самым заслуженным, самым элитным спортсменам. Экспедиция считалась успешной, если хоть один участник вступил на вершину горы. Это как в футболе: забил гол один футболист, а выиграла матч вся команда из 11 человек. Остальные – тоже молодцы, но оставались, как правило, без гола, то есть без вершины в нашем случае. Что было все-таки где-то в глубине души обидно. Даже очень… Но ведь коллектив-то важнее, чем личные амбиции. Это мы усвоили еще с советских времен.

Для той, нашей первой, экспедиции мы практически все таскали втроем. А старшие, более опытные, товарищи нас подбадривали: «Вы – молодые! На вас вся надежда! Мы-то старички, по сути, уже – ни сил, ни здоровья… Хватайте вещи, бегите наверх, ставьте лагеря! Вами гордится вся страна!» Мы тоже гордились и выматывались до предела.

Дисциплина у нас была строжайшей, если не сказать армейской. Этакий «гималайский армейский лагерь». Однажды мы два дня проработали наверху, спустились в базовый лагерь отдохнуть. К нам подходит наш капитан, Володя Коротеев, и говорит: «Ну, что, ребята, завтра наверх». Мы говорим: «Нам бы отдохнуть денек». Тот отвечает: «Я вас сюда не затем привез, чтобы вы отдыхали. Извольте выполнять».

Закончилось все тем, что к концу экспедиции я заболел.

Мы проставили все лагеря. К моменту выхода на вершину меня прихватила простуда, где-то на высоте 7500 м. Поднялась температура до 38 градусов. Я сутки спал в палатке и не мог проснуться. Видимо, у меня начался отек мозга. Я спал и чувствовал, что мне хорошо. Мне было настолько хорошо и уютно, что я не хотел просыпаться, вставать, вылезать, куда-то идти. Это удивительное, умиротворенное состояние в горах, как я понял позднее, – и есть смерть. Смерть в горах – это когда тебе очень хорошо, очень комфортно, тепло, иногда даже жарко. Недаром погибших на склонах гор часто находят раздетыми. Люди чувствуют, что им становится жарко, они снимают с себя всю одежду. И погибают от обморожений. В полном умиротворении.

Так я провел сутки на высоте 7300–7500 м. По идее я мог вообще уже не проснуться. Но почему-то на следующее утро все же проснулся. Моя команда на тот момент ушла уже на Южное седло, в штурмовой лагерь на 8000 метров. Пожалуй, поваляйся я там еще сутки – и на спуске они обнаружили бы меня уже без признаков жизни. Но какой-то полумистический внутренний голос приказал мне: «вали» вниз.

За сутки добраться до базового лагеря я не сумел. Меня рвало, кашель выворачивал наизнанку, и в таком состоянии я еле как сполз до высоты 6100 м, до начала ледопада Кхумбу[44]44
  Ледопад Кхумбу является самым первым препятствием, которое нужно преодолеть на пути к вершинам Эвереста и соседней Лхоцзе.


[Закрыть]. Уже начинало темнеть, спускаться дальше было опасно. Я забился в пустую палатку, принадлежавшую корейской экспедиции. Вообще, считается, что по чужим палаткам побираться не очень достойно. Но у меня на тот момент вариантов не было. Нашел там кое-какую еду, горелку. Переночевал в чужом спальнике. Следующим утром продолжил спуск до базового лагеря.

Путь, на который обычно уходит несколько часов, мне удалось преодолеть лишь за два дня. В базовом лагере опять завалился спать и проспал часов шестнадцать. А когда проснулся, то не смог добраться без посторонней помощи до палатки-столовой. Мне померили температуру. 38. То есть я, практически не осознавая своих действий, спас себе жизнь, – самостоятельно, в полубреду, сумев спуститься на безопасную высоту.

В результате той экспедиции где-то половина команды взошла на вершину: Муралев Алексей, Яночкин Владимир, Башкиров Владимир и Коротеев Володя. Экспедиция длилась около 75 дней. Для сравнения: сейчас я привожу участников экспедиции на Эверест к концу апреля, мы акклиматизируемся за 20 дней и совершаем восхождение. Вся экспедиция занимает около 45 дней. И на каждых 9 членов команды работает по 18 шерпов. И практически каждый участник заходит на вершину. Каждый «забивает гол», так сказать.

…Прошло два дня. Меня немного отпустило. И тут Володя Коротеев мне говорит: «Хочу совершить скоростной забег на Эверест. За сутки». «Я с тобой, – отвечаю ему. – А то вообще зачем я сюда приехал-то?»

Мы вышли из базового лагеря где-то часа в четыре пополудни. Прошли Кхумбу часа за два[45]45
  Обычно на переход ледопада Кхумбу в хорошем темпе тратится часа 4–5.


[Закрыть]. Попили чаю в первом лагере на 6100 м. За полтора часа добрались до лагеря 2 на 6400 м. Там тоже чаю попили. А когда уже вышли в третий лагерь, у меня «сдох» фонарик. В результате я стал отставать от Володи. Тот дошел до лагеря 7300 м. И пошел дальше. А я остановился. Я абсолютно выдохся. Да и не видно ни зги. В результате Володе все же удалось сходить на вершину, правда, не за сутки, а с одной ночевкой на Южном седле на 8000 м. А я вновь переночевал на 7300 м и… начал спускаться.

Моя первая экспедиция на Эверест окончилась. Я был дико расстроен. Для меня это был шок. Я привык побеждать. Я всегда достигал намеченной цели. А тут что-то пошло не так. Я сел и начал анализировать свои ошибки. И понял, что самая главная моя ошибка в том, что я работал слишком много на команду и вообще не уделял никакого внимания самому себе.

Безусловно, я так привык: коллективные интересы всегда выше личных. Однако я осознал, что на больших высотах это правило работает не всегда. Часто случается, что спортсмены «выпахиваются» на нижних лагерях, и сил на решающий штурм у них уже не остается. И я вывел для себя золотое правило: «Абрамов, нужно меньше работать на других и больше заботиться о своем здоровье».

Начало проекта «7 вершин». Первый блогер «на деревне»

Я думал, что больше никогда не попаду на Эверест. Раз уж я так опростоволосился в первый раз, пожалуй, меня больше никто никуда не возьмет. Моя песенка гималайской карьеры была спета, еще толком и не начав звучать.

Еще в том же, 1993 году Володя Коротеев впервые поведал мне о том, что Федор Конюхов, удачно поднявшись на Эверест в 1992 году, загорелся проектом «7 вершин»[46]46
  Идея подняться на все высочайшие вершины семи континентов планеты принадлежит американскому миллиардеру Дику Баасу, который придумал ее 30 с лишним лет назад. Он один совершил все эти восхождения за два года, начав проект в 1983 г. в возрасте 52 лет.


[Закрыть]. Он был первым в России человеком, кто всерьез этим увлекся. Мне эта идея тоже запала в душу. И я подумал: вот сейчас взойду на Эверест, а потом наберу команду и начну собственный проект по всем континентам Земли. Я же все-таки горный гид, я умею все организовать, главное – найти заинтересованных людей. Я даже придумал название собственной фирмы под это дело: «Алекс-тур». Кстати, с тех пор меня все так и знают как «Алекса», а не Александра.

Однако моя первая вершина из проекта «7 вершин» вышла мне комом. Но зато оставалось еще шесть. И я решил продолжать.

Первым делом я решил, что хочу попробовать Аляску. Практически половина 14 томов Джека Лондона, что я прочитал в детстве, была посвящена Аляске. А идею восхождения на высшую точку Северной Америки, гору Денали[47]47
  До 1975 г. гора называлась по имени одного из президентов США МакКинли.


[Закрыть] высотой 6194 м, мне подкинул мой приятель Юра Савельев, побывавший на ней годом ранее. Я страшно захотел туда поехать. И пошел с этой идеей… на телевидение.

В то время, в 1994 году, существовала передача «Пилигрим», которую делал Стас Покровский – профессор, председатель совета Академии путешествий, работавший еще с Юрием Сенкевичем над легендарным «Клубом кинопутешествий». А оператором у Стаса работал парень из нашей альпинистской секции, Саша Белоусов. Он-то меня со Стасом и познакомил. Стас сказал: «Это интересно». И выделил мне 10 минут эфирного времени.

Я взял с собой на передачу огромную фотографию горы Денали, которую одолжил у Васи Елагина, и 10 минут взахлеб рассказывал, как мы на нее хотим залезть. И приглашал присоединиться всех желающих. Я подсчитал смету: 3-недельная экспедиция на Денали со всем снаряжением, авиабилетами из Москвы в Анкоридж[48]48
  Самый крупный северный город США. Расположен в южной части штата Аляска. Отсюда местными авиалиниями добираются до поселка Татлкитна, откуда начинаются все экспедиции на Денали.


[Закрыть] туда и обратно обходилась… в 1865 долларов США! Причем в эту смету я еще умудрился вписать оператора, фотографа и врача!

Удивительно: после передачи мне пришло порядка сорока откликов! И это в 1994 году, когда страна находилась, мягко выражаясь, не в самом благоприятном экономическом положении. Люди в то время перепродавали на стихийных рынках все что угодно, лишь бы на еду себе заработать. А тут – приглашение на Аляску, да еще и на серьезнейшую гору лезть!

В итоге в экспедицию собралось шесть человек, включая оператора, снимавшего фильм о нашем восхождении. Саша Белоусов, который и привел меня на передачу «Пилигрим», не смог с нами поехать, и я пригласил альпиниста и кинооператора Марата Галинова. Марат пригласил Артема Зубкова, мечтавшего в то время создать журнал «Вертикальный мир». Я сомневался: кому нужен такой журнал? А Артем мне уверенно отвечал: «Конечно, нужен, еще как!» И сделал его таки: все первые номера были посвящены той нашей экспедиции на Денали[49]49
  Журнал «Вертикальный мир» – сообщество любителей приключенческого спорта. Это первое российское издание об экстремальных видах спорта, горах, приключениях и жизни на «грани возможного». Существует уже 25 лет в печатном и электронном видах. В печатном издании теперь – эксклюзивные фотографии в наилучшем полиграфическом качестве от топовых экстремальных фотографов, которые невозможно увидеть онлайн.


[Закрыть].

Присоединился к нам и Артур Тестов, известный путешественник и альпинист. И Сергей Ларин, мой давний друг и приятель, который со мной до сих пор во все экспедиции ездит.

Я не просто так включил в состав экспедиции профессионального оператора: я прекрасно осознавал, что не могу прийти к потенциальным спонсорам с пустой, ничем не подкрепленной и непонятной для них идеей. Мне нужно было показать им, что я уже что-то умею, что-то сделал и чего-то добился, и представить тому доказательства – фотографии, фильмы. А после уже можно приступать к переговорам о том, что я намерен делать дальше.

Экспедиция на Денали оказалась очень любопытной как с точки зрения нашего первого опыта выезда в США, так и с точки зрения курьезных случаев, которыми изобиловала та поездка. О нашей экспедиции я подробно рассказал в своей предыдущей книге «7 вершин по-русски!»[50]50
  А. Абрамов. «7 вершин по-русски!». М., 2018 г.


[Закрыть].

По возвращении в Москву в аэропорту нашу команду встречал молодой, еще малоизвестный журналист с недавно стартовавшего телеканала НТВ Кирилл Кикнадзе. Он в то время делал передачу «В поисках приключений» и прослышал о нашей поездке. Это была как раз его тема! С горящими глазами Кирилл берет у нас интервью прямо в аэропорту, а когда узнает, что у нас есть еще и качественные съемки на камере супер VHS да еще и проект отдельный, то вообще обрадовался: обязательно нужно сделать фильм!

Я сам принимал участие в монтаже, озвучке. Текст под фильм на ходу выдумывал. Фильм о нашей экспедиции показали на НТВ, потом им заинтересовались и Первый канал, и Второй канал, и ТВЦ. В те годы ничего подобного днем с огнем было не достать, никто не снимал подобного рода материалы. Кирилл сказал: этот проект[51]51
  Имеется в виду проект «7 вершин» (прим. ред.).


[Закрыть] может оплатить Владимир Гусинский, предприниматель и медиамагнат, основатель Мост-Банка и самого канала НТВ.

Я написал сметы на последующие пять экспедиций проекта – около 200 тысяч долларов выходило. Три месяца вел переговоры, и Гусинский наконец согласился. Под каждую экспедицию я получал деньги, затем отчитывался финансово. Все эти материалы должны были работать на Мост-Банк, то есть, по сути, наши экспедиции являлись его рекламой. И на каждой вершине, которую мы достигали, развевался флаг Мост-Банка. Мы назывались «команда альпинистов Мост-Банка». А я директор компании «Центр экспедиций “Риск”», организатор всех экспедиций.

Я получил колоссальный опыт общения с медиаструктурами, спонсорами, опыт финансовой отработки своих проектов. Усвоил, что если человек тебе заплатил деньги, то и в ответ он должен что-то за свои деньги получить. Помимо общения с телевидением я писал статьи в «Московский комсомолец», «Комсомольскую правду», «Известия», «Труд». После каждой экспедиции я возвращался и писал сразу пять статей – короткую, длинную, веселую, грустную и аналитическую. В «Коммерсанте» тоже печатался. Очень много радиостанций брали у меня интервью. Еще давал информацию в ТАСС, в РИА «Новости» – они потом по всем каналам ее распространяли. В общем, я стал этаким первым блогером, который по миру ездит и потом всем обо всем рассказывает и показывает.

Работы было невпроворот. Почти год я «впахивал» каждый день с рассвета и до часу ночи, света белого не видел. За мои передачи даже баталии стали устраивать: кто первым покажет. Я распределил показ следующим образом: первым показывает Первый канал. Вторым – Второй канал. Третьим – ТВЦ. Если у кого-то возникали сомнения по поводу «этичности» развевающегося флага Мост-Банка на вершине, я не настаивал и тотчас же направлялся к конкурентному каналу. И вопрос решался мгновенно.

Но самому первому, конечно, я всегда все материалы отдавал Кириллу Кикнадзе. И тут произошла одна не совсем хорошая история.

Оказалось, что очередную передачу Кикнадзе с моим сюжетом сдвинули в сетке на неделю позже. А я уже этот материал на «Пилигрим» принес, там его и смонтировали. И показали. На неделю раньше, чем на НТВ. Звонит мне после Кирилл и говорит: «Как же так? Подлец ты, не звони мне больше, дела иметь с тобой больше не хочу». А я-то, по сути, не виноват был.

Но с тех пор наша с ним дружба оборвалась, и мне до сих пор обидно. Ведь фактически Кирилл – мой благодетель, который и помог мне раскрутить мой проект. Еще раз повторюсь: моей ошибки там не было! Вот я и хочу обратиться к Кириллу со страниц этой книги.

Обращение к Кириллу Кикнадзе

«Кирилл, если ты меня слышишь, прости ради бога! Я это сделал совершенно неумышленно, не из корыстных соображений. Я вовсе не хотел тебя обмануть. Это у тебя тогда передвинули программу на одну неделю, так вышло. Но я до сих пор тебя уважаю и никогда не забуду, что ты для меня сделал!»

Наш проект начал быстро развиваться, пошел в гору. Ну или в горы. За Денали последовали Килиманджаро в Танзании (1995 г.), Монблан в Европе (на нее тоже хотелось залезть, вот мы и разделили смету на две горы), Пирамида Карстенс в Папуа – Новой Гвинее, Аконкагуа (1996 г.) в Южной Америке. А затем «вписался», как ни странно, Эль Капитан – огромная, скальная, километровая стена в американском национальном парке Йосемити, на границе со штатом Калифорния. Эль Капитан является «Меккой» для скалолазов всего мира. И мы тоже мечтали туда попасть, а потому позиционировали его как самую сложную стену – что являлось абсолютнейшей правдой.

Первые мои экспедиции, которые я организовывал на деньги спонсоров, мне лично заработков никаких не приносили. Когда я с Аляски первый раз вернулся, у меня не было денег даже на проявку пленок. Это как-то неправильно, подумал я. И когда в следующую поездку отправился, попросил «Кодак» проспонсировать пленки.

Наше общее советское прошлое клятвенно учило нас ничего ни у кого не просить – это считалось постыдным. Но я понял, что для реализации моих задач это крайне невыгодная позиция. Нужно уметь договариваться, искать обоюдную выгоду в сотрудничестве, налаживать контакты с людьми, принимающими решения.

Так я и стал делать. Перестал стесняться. Прихожу, например, однажды в МИД. «Здравствуйте, – говорю, – мы едем в Аргентину. Нам нужны контакты посольства России в Аргентине». Мне дают номер телефона. Я купил факс и отправляю следующее сообщение: «Команда российских альпинистов такого-то числа выезжает в Аргентину с целью покорения высочайшей точки южноамериканского континента. Соответствующее управление в МИДе уведомлено. Просьба встретить и оказать помощь». И подпись: директор «Центра экспедиций “Риск”» Александр Абрамов.

Мы, по сути дела, были пионерами, кто так ездил. Приезжаем, звоним: «Добрый день, команда прибыла и хочет завтра встретиться с послом». И нас с охотой принимали, с интересом расспрашивали, что мы хотим сделать. Мы говорим: «Хотим познакомиться, у нас очень опасная экспедиция, у нас могут быть несчастные случаи, о чем мы заблаговременно ставим вас в известность… Ну и сувениров мы вам с Родины привезли: хлеба черного, заморского…»

Чаще всего нам накрывали стол. Мы знакомились с послами, консулами или их помощниками, они с интересом проводили с нами время, а на посошок желали: «Ну, ребята, удачи вам, звоните-пишите, если что».

Такие связи на вес золота в ту пору были. Случалось, кто-то из экспедиции терял паспорт. Или пропал, или попал ненароком в полицию. Куда ж без таких связей в чужой стране. И во всех странах, как ни странно, нас с удовольствием таким образом встречали. Мы буквально на ходу изобретали, что говорить, как себя вести, и, как правило, попадали в точку.

Где-то полтора года Мост-Банк спонсировал мои экспедиции. Я стал уже достаточно известной персоной, и, естественно, мне все чаще задавали каверзный и довольно болезненный для меня вопрос: а когда же, наконец, Эверест? До завершения заветного проекта «7 вершин» у меня оставался массив Винсон в Антарктиде и собственно Эверест. Две горы. Гусинский в то время уже охладел к моему проекту, тем более что началась предвыборная кампания Бориса Ельцина в 1996 году – новый и тоже весьма интересный проект. И куда более дорогостоящий. А дальше на Гусинского начались гонения, и финансирование прекратилось полностью.