Текст книги "Меч Господа нашего. Книга 4. Тьма под солнцем"

– Следы от ножек мебели, сэр – объявил он – и пятна крови. Это ток – шоу открылось явно не вчера, сэр.

Капитан застрелил четвертых. Один – надел маску и обзавелся ножом – пчаком, который характерен скорее для севера Афганистана, им намного удобнее, чем пуштунским кинжалом резать глотки баранам и людям. Что он и попытался было сделать – но две пули сорок пятого калибра остановили его в сём благом намерении и отправили в райские кущи, к семидесяти двум девственницам, а может быть – и мальчикам[19]19
  Хотя в Коране нигде не сказано про мальчиков – но недавно в Египте развернулась целая теологическая дискуссия относительно того, будет ли разрешено шахидам в раю заниматься сексом с мальчиками и какой продолжительности у них будет эрекция. Профессора, который осмелился осудить эту дискуссию – зарезали.


[Закрыть]. Еще один стоял за камерой, один пытался контролировать заложников и один – стоял в стороне, избегая попадать в кадр. Вероятно потому, что на нем была афганская военная форма.

Все они полегли, не успев даже выстрелить – но капитан понимал, что ему просто повезло. Они снимали фильм про казнь заложников и не думали об отражении нападения, а светошумовая граната – и вовсе выбила их из колеи. По этой же причине ни один не успел убить заложников…

Капрал – сверхсрочник Джек Дрейк, их пулеметчик – тронул капитана за руку, кивнул. Они отошли в сторону.

– Сэр, здесь что-то нечисто… – сказал он негромко, прикрывая рот ладонью.

– Что именно?

– Этот парень в форме. Я его помню.

– Кто он?

– По имени не знаю. Этот парень работает в охране губернатора. Я тренировал его, они даже проходили тренировки в Британии, выезжали туда.

– Черт…

– И оружие, сэр. Болгарские автоматы, совсем новые. Одинаковое у всех. Такие закупали для полиции и сил безопасности централизованно.

– Сделай несколько снимков на телефон. Пусть Алекс спустится и сделает внизу то же самое…

– Он уже пошел, сэр…

В коридоре послышался шум – затем в комнату зашли трое морских пехотинцев США. Один из них – с мальчишеским лицо и глазами столетнего старика – быстро и цепко окинул взглядом комнату.

– Какого хрена здесь происходит, джентльмены?

Бородатый, которого они только что спасли – моментально подошел к капитану, отвел его чуть в сторону, начал что-то объяснять. Потом – капитан взялся за телефон и начал набирать какой-то номер под диктовку бородатого…

Капитан Хогарт – достал свой телефон, начал делать снимки – комнаты, убитых заложников. К нему моментально ринулся безбородый.

– Эй, капитан. Мы так не договаривались…

Капитан отстранил его плечом

– Засунь в задницу свои договоренности, козел – нарочито громко, чтобы слышали и морские пехотинцы, сказал он – иди лучше, поищи свои двадцать лимонов, куда и кому они ушли…

* * *

На следующий день – мировые информационные агентства – сообщили, что боевики Талибана предприняли в Кандагаре серию нападений на афганские силы безопасности. В перестрелках погибли десять афганских полицейских и не менее тридцати боевиков Талибана…

* * *

По возвращении в Кэмп Бастион – капитан написал рапорт, приложил к нему все снимки, сделанные им самим и его людьми. Потом, через несколько дней – из Кабула прилетел какой-то козел из пресс-центра и несколько часов мурыжил капитана и его людей вопросами – причем вопросы были строго определенной направленности. Достаточно ли высок был уровень угрозы, чтобы применять оружие в центре города. Осознавал ли капитан, что при стрельбе могут погибнуть гражданские. Осознавал ли капитан, что рискованное вождение машины так же может привести к ранению или смерти гражданских. Все ли он правдиво написал в рапорте – или что-то скрыл? Больше никаких последствий – дело со стрельбой в Кандагаре – не имело.

Неконтролируемая территория. Могадишо. Судный день – 30 июля 2015 года

И в Судный день справа ты увидишь все свои хорошие деяния слева – все плохие, а спереди – огонь Ада…

Могадишо. Город из кошмаров. Город тьмы под палящим солнцем…

Руины, танки, целые и покореженные, бывшие жилые комплексы на девять этажей, которые превратились где в руины, а где – в чудовищные лагеря беженцев, где у самого края многометрового бетонного обрыва – годами живут потерявшие все семьи. Город, разделенный, разорванный на части группировками исламистов. Мохаммед Фарах Айдид, генерал регулярной армии, учившийся в Москве, глава воинственного племенного ополчения племени хабр-гадир – чудовищно жестокими методами пытался в самом начале девяностых остановить войну и хоть как-то собрать разваливающуюся на части страну. Американцы – не дали ему это сделать, сами понесли потери и были вынуждены отступить. В девяносто пятом – пуля снайпера, пущенная из развалин в районе рынка Медина, где племенные ополченцы хабр-гадир добивали исламских экстремистов – снова раз и навсегда повернула историю страны. Тогда же – стало понятно, что мира не будет – ни сейчас, ни через десять лет. Там, где воюют за ислам – войны короткими не бывают…

После двадцати шести лет непрекращающейся войны в Могадишо невозможно было жить – только существовать. Не было слов, чтобы полностью описать весь кошмар, который можно было видеть под палящим африканским солнцем.

В городе не было ни одного целого здания – вообще. Не было ни одного здания, на котором не было бы следов от пуль, ракет РПГ, кое-где и танковых снарядов. В центре – здания как-то перестраивали, кое-где даже строили новые. Но все окраины – напоминали панораму свершившегося на земле апокалипсиса. Войны всех против всех – только в этих развалинах, посреди хрустящего кирпича существовали люди.

В городе не было ничего от цивилизации – ни канализации, ни воды, ни электричества, ни уборки мусора. Мусор – просто бросали в кучи, которые были в каждом районе – иные достигали высоты пятиэтажного дома, испуская омерзительную вонь. Тут же – копошились нищие, ища хоть что-то, что поможет им продлить свое существование. Удивительно, но не было крыс – им просто было нечем питаться. В городе не было пищевых отходов, это была слишком большая роскошь – бросать что-то хоть немного съедобное в отходы. Сами крысы – тоже были пищей.

Канализации не было – испражнялись прямо на улицах, во дворах, в выкопанные ямы, поэтому в любой части города, в любое время суток стоял столь безмерно злой смрад, что его нельзя было описать словами. Ливневой канализации не было, некоторые улицы в сезон дождей затапливались по колено и оставались затопленными месяц – два. Такую воду пить было нельзя, в ней содержались все возможные виды болезнетворных бактерий.

Чистую воду добывали самыми разными путями. Во время ливней – все Могадишо собирало воду, это был дар Аллаха, потому что такая вода не стоила ничего: делали воронки, уловители. В обычные дни – воду покупали у водоносов, маленьких мальчишек, развозящих воду на самодельных тачках в канистрах желтого цвета, оставшихся здесь от контингента стабилизации ООН. В некоторых местах города были пробурены скважины, они охранялись автоматчиками. Торговцы водой – были одними из самых богатых жителей этого города…

Электричество добывали с помощью дизель-генераторов, больших и маленьких. Каждый, у кого был дизель-генератор – продавал электричество соседям, чтобы хоть частично окупить его работу. Для этого – к соседним домам тянули провода, от каждого дизель-генератора свои, единой электросети давно не было. В результате – улицы Могадишо, где было электроснабжение, напоминали паучью сеть. На покосившихся, избитых пулями, едва не падающих столбах – клубками висели, расходились, сходились электрические провода. В городе они были большой ценностью – а отчаянные нищие пацаны по ночам лазали на столбы и пытались спереть провода – вооруженные лишь палкой, даже без резиновых перчаток. Часто гибли.

Автопарк Могадишо состоял из машин двух категорий. Те, у кого были деньги: пираты, «государственные служащие», высокопоставленные сотрудники ООН и ОАЕ (Организация африканского единства), торговцы водой, гуманитарной помощью, амиры исламистских банд – ездили на внедорожниках Тойота Ланд Круизер старых и даже новых моделей, иранских, суданских и даже японских Нисанах Патруль, Мицубиси Паджеро – все это ввозилось из арабских стран, их модно было узнать по хромированному обвесу. Были и микроавтобусы – что-то вроде маршрутных такси для тех, кто может себе это позволить. Вторая категория автопарка Могадишо – это передвижные скульптуры на колесах. Машины – катастрофы: легковушки, автобусы, здоровенные грузовики, часто собранные из нескольких машин, с частично срезанной кабиной или вовсе без кабин – лишь ржавое сидение на раме, открытая рулевая колонка, движок, радиатор и кузов, часто самодельный. Это были машины, куда хуже тех, которые в нормальных странах попадают на помойку – но здесь они работали.

И люди… В городе было полно людей, практически все – с оружием. Пикапы с крупнокалиберными пулеметами, с безоткатными пушками, бронемашины и танки миротворческих сил. Женщины, дети, нищие… безумное человеческое месиво в давно погибшем городе. Сам город погиб – но жизнь пробивалась в нем, упорно торила себе дорогу, как на лесном пепелище – пробиваются к свету зеленые ростки новой жизни…

* * *

После катастрофы в Могадишо 3–4 октября 1993 года – президент США Билл Клинтон был вынужден установить точную дату вывода войск, март 1994 года. Войска были выведены, при том, что мира в стране так и не наступило. Все время до вывода, американцы продолжали вести бои, просто они не были так распиарены, как шестая попытка захвата генерала Айдида. Формальным поводом для соблюдения сроков вывода было и то, что в Найроби, а потом и в Кисимайо было подписано формальное соглашение между представителями пятнадцати сомалийских кланов, а перед самым выводом – двое лидеров крупнейших группировок Мохаммед Фарах Айдид и Али Махди Мохаммед достигли соглашения о контроле за Могадишо. Оно разрушится позже во время стычки за контроль над аэропортом.

После ухода американцев, война вспыхнула с новой силой. Основной движущей силой пока стали сомалийские кланы – и победивший американцев клан хабр-гадир, ослабленный боями, обречен был на то, чтобы стать врагом для всех. В апреле девяносто пятого – начались бои милиции Айдида с представителями клана хавийя, одного из крупнейших. В июле девяносто пятого – полностью сгорел крупнейший рынок в стране – рынок Бакараха, уничтожив товара на многие миллионы долларов – в поджоге обвинили Айдида, который якобы за это получил деньги от иностранцев. В сентябре девяносто пятого – отряды Айдида (хабр-гадир) начали наступление на юго-восток страны, на враждебные кланы. В октябре девяносто пятого – полковник Хассан Мухамед Нур Шатигадуд создал межклановое вооруженное ополчение, названное «Армия сопротивления Равахейн» Начались бои за Бодайбо, Худдур и Байдоа. В октябре же – боевики Али Махди Мохаммеда открыли огонь по гражданским судам в порту Могадишо, что привело к прекращению поставок гуманитарной помощи, голоду и нарастанию недовольства. В девяносто шестом был взят Бодайбо, после чего генерал Айдид перенес вою резиденцию туда. Войска хабр-гадир возглавил его сын, Хусейн Айдид, бывший морской пехотинец США.

В апреле девяносто шестого – Айдид возвращается в Могадишо, который до этого контролировался боевиками Али Махди Мохаммеда и злейшего врага генерала – лидера исламистов Османа Атты. Части генерала Айдида начинают уличные бои в городе, постепенно продвигаясь к кварталу Медина, оплоту исламских экстремистов в городе и в стране. Уже во время боев в самом квартале Медина – генерал Айдид был смертельно ранен снайпером и позже – скончался от полученного ранения, пуля, возможно, была отравлена. Его преемником становится Хусейн Айдид – но наступление прекращается и больше – хабр-гадир уже никогда не сможет претендовать на всю территорию страны. Все группировки, временные союзы, заключенные против габр-гадир распадаются на части и начинается ожесточенная война всех против всех…

В это же время – начинается постепенный подъем в стране радикального ислама.

Ислам в Сомали был всегда, но он был настолько перемешан с традиционными религиями и племенными обычаями, что его нельзя было назвать исламом в чистом виде. Первые радикальные группировки – это были Вахда эль-Шабааб эль-Ислам и Джама эт эль-Ислами – появились в стране в шестидесятые, но президент Мохаммед Сиад Барре жестоко преследовал проповедников чистого ислама, и многие его сторонники были вынуждены бежать, в том числе – на Ближний Восток, где обзавелись связями среди исламских радикалов. Эти группировки начнут возвращаться в страну только в середине восьмидесятых, когда Барре решит провести либерализацию – которая и приведет в конечном итоге к войне. Радикалы – сыграют в начале войны немалую роль, ведь она зародится на севере Сомали, оружие восставшим через Красное море будут поставлять именно исламисты.

В условиях полного крушения государственности – одной из минимальных потребностей народа Сомали стала система судопроизводства. Хоть какого-то, позволяющего решать хотя бы мелкие бытовые и семейные споры. Такие суды стали появляться при мечетях: имамы стали разрешать споры как судьи. Потом – у мечетей стали появляться и вооруженные отряды: ведь исламистам Сомали оказывали помощь с Ближнего Востока, для нищей как церковная крыса Сомали это были огромные деньги. Поступающие средства позволили сначала нанимать вооруженные отряды для защиты мечетей от грабителей, потом – эти отряды стали исполнять роль судебных приставов, силой обеспечивающих исполнение решений судов. Одновременно с этим происходил естественный отбор: денежные средства получали только наиболее радикальные имамы, в том числе вернувшиеся из Саудовской Аравии и принявшие там ваххабизм. Так в стране – появился и ваххабизм и первые люди Аль-Каиды…

Первый исламский суд появился еще в девяносто четвертом на севере страны. Второй – в девяносто шестом в городке Белетвейн. Затем суды стали создавать и другие города – в отличие от племенных судов они старались разрешать дела справедливо, пусть и по нормам шариата. Постепенно – суды стали создавать систему образования (медресе при мечетях), здравоохранения, собственную полицию, становиться точками, вокруг которых собирались все, кому ужен был порядок. Суды и те, кто был с ними связан – не делили людей на кланы и племенные группы, в отличие от тех кто вел гражданскую войну – и людям это нравилось. В девяносто восьмом – исламские суды округов Ифка, Халан, Цирколо, Варшадда, Харараале решили объединить свои усилия, договорились о признании решений друг друга и создании объединенной стражи. С этого времени – власть и влияние судов стали быстро расти, людям нужен был хоть какой-то порядок. Уже в девяносто девятом суды контролировали торговлю на восстановленном рынке Бакараха, в июле девяносто девятого – установили посты на дороге из Могадишо в Афгон. В это же время – решением одиннадцати исламских судов была создана Организация исламских судов Сомали. В ее главе стал шейх Хасан Абдулла Херси, выходец из Огадена, провинции Эфиопии где шла гражданская война, а руководителем спецслужб Судов стал Фазиль Абдаллах Мухаммед, активный член Аль-Каиды, участвовавший в боевых действиях в Афганистане, в нападении на эсминец Коул, в терактах у посольств США в Дар-Ас-Саламе и Найроби, в других нападениях.

На территориях, находящихся под контролем судов – установился примерно тот же порядок, что в Афганистане при талибах. Женщины должны были носить чадру, мужчины – бороду. Закрывались кинотеатры, запрещали футбол, азартные игры, наркотики. После терактов 9/11 правительство США объявило вне закона организацию Эль-Барракат, занимавшуюся переводом денег в Сомали – и все бизнесмены оказались в зависимости от нелегальной сети Хавала, полностью контролируемой исламскими радикалами. Это еще больше упрочило власть судов.

Видя, что происходит – Соединенные штаты Америки принялись воздействовать на ситуацию, прежде всего силами ЦРУ – потому что было принято категорическое решение о невозможности повторного ввода войск в Сомали. Какое то «законно избранное» правительство уже существовало – но раскручивать его начали лишь после GWOT, до этого – оно контролировало разве что те кабинеты, в которых сидело. Страна была разорвана на части – уже давно, в девяностые откололся и стал независимым Сомалилэнд, северные провинции на берегу Аденского залива, с которых начиналась гражданская война. В девяносто восьмом – откололся соседний Пунтленд, это стратегическая точка, стык Аденского залива и Индийского океана. Наконец в две тысячи втором году – появилось искусственное образование на юго-востоке Сомали, не оправданное ни историческими, ни этническими причинами – просто там была наибольшая концентрация племенных боевиков, и они не хотели, чтобы в контролируемых ими регионах прорастали исламские суды. В новое автономное объединение вошли регионы Средняя и Нижняя Джуба, Бая, Бакуя и Гедо и уже упоминавшаяся Армия сопротивления Равахейн, ставшая армией нового протогосударства. Почти сразу же после провозглашения автономии между командующим Армии сопротивления Равахейн Хассаном Мухамедом Нуром Шатигадудом и его двумя заместителями (по сути полунезависимыми полевыми командирами) Адан Мухамедом Нур Мадобе и Мухамедом Ибрагимом Хабзаде начались вооруженные столкновения.

Но именно на этом фундаменте – американцы стали строить силу против возраставшей власти Судов. В 2004 году в городе Бендоу желающие получать американскую помощь деньгами, оружием и инструкторами полевые командиры и главари племенных ополчений создали Союз для восстановления мира и борьбы с терроризмом. Законное правительство было сформировано заново, полевые командиры получили в нем вполне пристойные посты – так лидер боевиков – сепаратистов юга Шатигадул стал министром финансов. В том же году – на конференции Африканского союза под давлением США было принято решение о признании переходного правительства Сомали и отправки миротворческого контингента, в основном состоящего из эфиопской армии ему на помощь. У эфиопов были свои причины вмешиваться – спорная провинция Огаден принадлежала эфиопам, но там жили люди, этнически общные с сомалийцами и глава Исламских судов, который назывался «Шейх Турки» – тоже был из Огадена. Злейшие враги эфиопов эритрейские сепаратисты – были главными поставщиками оружия и каналом переправки исламистских боевиков в Сомали. Эфиопы и раньше вторгались на приграничные территории Сомали – но теперь это была полномасштабная операция. Если не хочешь воевать на своей земле – воюй на чужой. В период 2005–2006 годов переходное правительство, состоящее в основном из южных сепаратистов – поддержала Хабр-Гадир и вооруженная милиция Ботана Исы Алина, крупного криминального и племенного авторитета.

Однако, Союз исламских судов тоже не сидел сложа руки – тем более у них были серьезные спонсоры за рубежом и серьезные контакты. Если раньше война в Сомали была вещью в себе и эта страна, не имеющая особых полезных ископаемых никому не была интересна – то сейчас ситуация начала обостряться из-за тайного и явного иностранного вмешательства. В то время, как лидеры боевиков переходного правительства, даже став министрами продолжали заниматься разборками между собой – Союз спешно укреплял ряды. Эритрея, бывшая провинция Эфиопии, отколовшаяся и получившая независимость в 193 году, которая Эфиопия так и не признала – как независимое государство стало официально закупать в больших количествах оружие и переправлять его боевикам Судов. Расчет был прост – пока Эфиопия участвует в миротворческой операции в Сомали, пока неспокойно в Огадене – самой Эритрее ничего не грозит. Получив оружие, солдаты Судов начали наступление на Могадишо, который до этого контролировался племенными бандформированиями и откровенно уголовными бандами. Пятого июня две тысячи шестого года город был взят с боями, в руки Судов попали остатки тяжелого вооружения еще сомалийской армии, остававшиеся исправными. Четырнадцатого июня – был взят с боем находящийся недалеко от Могадишо город Йовхар.

Взяв бывшую столицу страны – Могадишо – Союз исламских судов доказал свою силу и боеспособность – и потому в разгромленный город зачастили иностранные гости. Двадцать седьмого июля шестого года в город прибыли представители вооруженных сил и спецслужб Эритреи, Египта и Ливии, встретившиеся с руководством Организации исламских судов. Была организованна переброска исламских экстремистов из Пакистана, а так же из числа боевиков, действующего в Эфиопии «Oromo Liberation front», действовавшего в среде местной этнической группы оромо.

В руки исламских экстремистов хлынул поток оружия. В июле шестого – в порт Могадишо прибыл первый иранский сухогруз с оружием, в том числе с РПГ и ПЗРК. Начали направлять суда и самолеты с оружием Ливия, Ирак (находящийся под контролем армии США!!!), Саудовская Аравия, Сирия. Помимо оружия – Ирак начал посылать в страну инструкторов, обученных американцами (!!!). В городе Балаад в бывших армейских казармах – исламистами был организован тренировочный лагерь с иностранными инструкторами. Когда в том же 2006 году Израиль начал операцию против ливанской Хезбаллы – Союз исламских судов послал на помощь ливанцам семьсот боевиков.

К осени две тысячи шестого года на юге остался вне влияния Судов лишь город Байдоа и то лишь потому, что его обороняли эфиопские миротворцы, а не боевики. Назначенные министрами варлорды – сидели в столице Кении Найроби.

В это же время – Суды начали распространять свое влияние на Пунтланд и отчасти на Сомалилэнд. Дело пошло к объединению страны.

В середине августа силы Организации исламских судов захватили порт Хобио, в 500 километрах от Могадишо выбив оттуда местных полевых командиров. В июле была организованна чистка улиц Могадишо от мусора, накопившегося там годами. Пятнадцатого августа был взят порт Харадере, являвшийся базой морских пиратов, а двадцать пятого августа был открыт для гражданских судов порт Могадишо, до этого закрытый годами.

В ноябре шестого – Суды захватили в Пунтланде город Бандирадли и начали наступление на город Галкайо.

Когда в районе Бандирадли начались бои сил Организации исламских судов и местного полевого командира, бывшего «министра обороны Сомали» то хотя армия Пунтленда послала в этот район свои силы, в соседнем в пограничном городе Галкайо был создан «исламский суд». Прибывший сюда президент Пунтленда одобрил существование этого суда. Делу помешало введение эфиопских войск в этот город.

Организация исламских судов оказывала поддержку сомалийским повстанцам в Огадене, ведших партизанскую войну против Эфиопии, и стала использовать сомалийский национализм для распространения своего влияния вне Сомали – в первую очередь в Эфиопии а так же в Кении. Свыше четырех тысяч добровольцев из Кении вступило в ряды Организации исламских судов в Сомали за жалование четыреста долларов в месяц – отличные деньги по меркам почти любой африканской страны.

Хотя пятого сентября на встрече в Хартуме представителей Переходного правительства и Организации исламских судов было договорено перемирие, оно не соблюдалось. Уже восемнадцатого сентября, глава Переходного правительства Сомали Абдулах Юсуф был подорван смертником, за которым стояла скорее всего Организация исламских судов.

В итоге единственным городом, где смогли удержаться до декабря полевые командиры, стал город Байдоу, где находился контингент эфиопских войск. Четвертого декабря шестого года Баидоу был окружен, а двенадцатого декабря Организация исламских судов потребовала от полевым командиров, контролировавших город сложить оружие.

В этих условиях, единственной силой, способной противостоять Судам и их влиянию, быстро распространяющемуся уже за пределы Сомали – стала Эфиопия. Армия этой страны была перевооружена новейшим российским вооружением, согласно секретному соглашению – Россия взяла на себя обязательство переподготовить армию Эфиопию для ведения современной войны. В Эфиопию – были направлены бывшие и действующие бойцы российских войск спецназначения, летчики, специалисты по борьбе с партизанской войной. Под давлением США, Эфиопия являвшаяся традиционным противником Сомали, увеличило в декабре численность миротворческого контингента в Сомали до десяти тысяч штыков.

Уже в последних числах декабря две тысячи шестого года – ситуация на фронтах кардинальным образом изменилась. Двадцать четвертого декабря армия Эфиопии, действуя под прикрытием авиации, управляемой в основном российскими летчиками – нанесла удары на Белетвейн и Бандирадлей и двадцать пятого декабря захватила их, тогда как город Буулобарде был захвачен силами местного полевого командира Переходного правительства. Не исключено, что в боевых действиях принимали участие и самолеты ВВС США. Уже двадцать девятого декабря – эфиопские войска ворвались в Могадишо. Пятого января – пал Кисимайо. В течение января седьмого года пали Харардере и Хобьё. Руководители Союза Исламских судов шейх Хассан Дахир Авейса, шейх Шериф, шейх Ахмад, и Абдарахман Янакоу провозгласили джихад до победы и объявили о намерении вести партизанскую войну против захватчиков. На базе Союза исламских судов – была создана террористическая организация Аль-Шабааб, которая провозгласила целью освобождение Сомали в результате террористической войны. Полевые командиры после победы вернулись к своим разборкам а в стране, замиренной силой – пышным цветом стало расцветать пиратство, потому что никакой работы не было…

Двадцать пятого декабря две тысячи девятого года Эфиопия вывела свои войска из Сомали. На следующий же день – боевики Аль-Шабаб захватили Байдоа, расквартированные там силы перешли на сторону боевиков. Моментально смекнув, что к чему, Переходное правительство пошло на переговоры и уже тридцать первого января – в Могадишо был приведен к присяге новый президент, Шариф Шейх Ахмед, умеренный исламист. Практически сразу после этого – он заявил о намерении ввести в стране законы шариата – однако, исламисты их и так уже ввели, захватив к весне весь юг страны. Седьмого мая – исламисты атаковали Могадишо, но взять город не смогли. В это же время – ударный самолет АС-130 ВВС США атаковал два дома в Сомали, где по данным ЦРУ США проживал шейх Хассан Абдуллах Херси, глава Союза исламских судов. Переходное правительство продолжало функционировать – но вооруженные силы его были так слабы, что власть держалась только на солдатах миротворческих сил. Кроме них, единственной реальной силой в стране были только пиратские кланы – пока недостаточно сильные, чтобы взять под контроль всю страну, но достаточно сильные, чтобы их оставили в покое и дали заниматься тем делом, которым они занимались. Аль-Шабаб продолжил террористическую кампанию, взрывы гремели и в Могадишо и по всей стране. Начались похищения людей.

В октябре две тысячи одиннадцатого года кенийские вооруженные силы, действуя под флагом ООН вторглись в Сомали с юга, а в ноябре – эфиопские вооруженные силы вторглись в страну с запада. Официально – для того, чтобы прекратить ставшие обыденностью похищения людей, на самом же деле – в начале 2012 года заканчивался срок мандата Переходного совета, выданного ООН и надо было застолбить почву. Никаких мер для вторжения даже африканской, но все же регулярной армии местное население предпринять не смогло – но участились нападения и террористические акты. Как и в предыдущих случаях – миротворцы без особых усилий взяли под контроль крупные города, где были пираты – пираты не стали связываться с миротворцами и наоборот, стороны обоюдно приняли решение соблюдать вооруженный нейтралитет. Не последнюю роль в этом решении сыграла роль офицерского состава сил ООН – у пиратов были большие деньги и за прикрытие бронетехникой они могли и приплатить. Могадишо брать не стали – из-за опасений социального взрыва, а так же из-за того, что в городе было полно беженцев и их надо было кормить.

Летом две тысячи двенадцатого начался пограничный вооруженный конфликт между Пунтлендом и Сомалилендом. Причины – демпинговые действия администрации каждой из стран на рынке наркотиков, в частности ката, жевательного наркотика, практика выращивания которого пришла из Йемена и теперь – кат стремительно завоевывал Африку, он был дешев и порцию ката мог позволить себе каждый. Пунтленд был сильнее, потому что там были сконцентрированы немалые силы пиратов – но за Сомалилендом, который уже имел собственную валюту – стояла Эритрея. Эритрея, нищая горная страна – с каждым годом играла все большую роль в североафриканских и даже ближневосточных раскладах. Там производилась взрывчатка, через нее же – закупалось современное вооружение. Наконец – через нее снабжался весь север Сомали, менялась валюта и организовывалось товародвижение.

Пограничный конфликт принял вялотекущий характер – вопреки воинственным заявлениям, каждая из сторон обнаружила, что ее армия не слишком-то жаждет идти в наступление, больше предпочитая отсиживаться на стационарных позициях. ВВС США нанесли бомбовые удары по никем не признанной приграничной зоне – но количество израсходованных бомб исчислялось буквально десятками. Какие цели при этом преследовали США – непонятно, но боевой дух воинства непризнанны государств упал окончательно.

В феврале две тысячи тринадцатого года Сомали покинули миротворцы. И сделали это очень не вовремя – причиной было иссякание денежного источника. Новая американская администрация просто решила прервать финансирование непонятной операции без видимого результата. Результат же – из невидимого стал очень даже видимым: уже в апреле две тысячи тринадцатого боевики Аль-Шабаба с присоединившимися к ним йеменскими добровольцами контролировали все крупные города юга и насаждали там самый агрессивный ислам какой только можно было себе представить. Вернулись в жизнь самые изуверские практики: так изнасилованных женщин убивали за внебрачную половую связь, подозреваемых допрашивали родственники жертв – можно представить себе, как они это делали. Людей казнили на улицах. С начала две тысячи тринадцатого года – ЦРУ США встало на путь тайного, но прямого военного вмешательства в ситуацию. Если в двенадцатом году по территории Сомали был нанесен всего лишь один удар беспилотника, в тринадцатом – семь, то в четырнадцатом – уже восемьдесят три.

В две тысячи четырнадцатом году началась гражданская война в Сомалилэнде. Ее спровоцировали перебравшиеся в относительно благополучный Пунтленд беженцы, прежде всего из Йемена. Они были арабами, но их было достаточно много, у них было оружие, среди них было много опытных боевиков и богатых людей, которые спаслись из Йемена и теперь – боролись за достойное место под солнцем. В Пунтленде ситуация держалась на грани – именно туда через узкий Аденский залив перебрались многие южные йеменцы, офицеры распавшейся йеменской армии, спецслужбисты, сторонники убитого в Адене президента Али Махди Мохаммеда. В отличие от Сомалилэнда, организованного по этническому признаку сепаратистами – Пунтлэнд был достаточно искусственным, не имевшим исторических корней образованием, национализма там практически не было. Власти Пунтлэнда обрадовались возможности разбавить мятежное население, получить людей хоть с каким то государственным опытом и стали привлекать чужаков на службу в армии и спецслужбы. Это в краткосрочной перспективе позволяло укрепить страну – но в долгосрочной, если посмотреть на то, что произошло в Ливане…