Текст книги "Год колючей проволоки"

Поставленная сегодня задача была не такой простой, как это могло видеться на первый взгляд – им надо было сопроводить кортеж заместителя госсекретаря США от Борисполя до Киева. На выполнение задачи мобилизовывались два вертолета «Апач» – позывные «ноль шестьдесят первый» и «ноль шестьдесят второй». Для их наведения и проверки особо опасных участков им придавался беспилотный вертолет «Лоуч»[7]7
  Loach – общее название всех вертолетов семейства MD500. Вертолет предельно удачный – летал еще во Вьетнаме и летает до сих пор. Беспилотная модификация также существует уже на момент написания книги.


[Закрыть]. Мощь воздушного прикрытия должна была компенсировать опасную слабость конвоя – несколько бронированных джипов, максимум вооруженные станковым пулеметом «ПК», два бронетранспортера «Росомаха», каждый из которых вооружен дистанционной установкой с крупнокалиберным пулеметом, и грузовик с польскими солдатами со штатным вооружением. Все это было охраной польского генерала Франтишека Балы, а охрана американцев исчерпывалась частными охранниками на «Субурбанах» с пулеметами «ПК». Все дело было в том, что на охрану был заключен контракт и американцев охраняли частные структуры. Даже на собственной безопасности люди здесь пилили деньги. Нередко это кончалось плохо…

Когда температура газов в вертолетной турбине достигла необходимого уровня, полковник принял ручку на себя, поднимая вертолет и сразу отходя влево, чтобы побыстрее выйти из полетной зоны аэродрома. По уму, в полетной зоне аэродрома вообще нельзя было летать вертолетам, потому что это создавало предпосылки к тяжелому летному происшествию. Но здесь на многие правила просто плевали.

Бетонка, расчерченная квадратами, уходила вниз, вертолет ложился на курс, оставляя за собой стоящие на поле в капонирах самолеты и вертолеты. База была смешанной, и потому техника здесь была самая разная. Их «Апачи» – «шестьдесят первый» и «шестьдесят второй» были единственными в этом районе, еще четыре базировались на базе в районе западнее Харькова и еще четыре – в Николаеве, итого – десять машин. Помимо этого на базе стояли два MH53 Pawe Low 4, четыре «бешеных вагона» «МН-47» для сил спецопераций и один самолет «АС-27» для огневой поддержки (еще два были на патрулировании), которых вечно не хватало. Остальная вертолетная техника – это четыре «AH-6», восемь «MH-6» и восемь вертолетов-дронов – вся находилась в воздухе на различных миссиях. Вертолеты-дроны на базе «AH-6» они получили совсем недавно – но теперь это была самая востребованная техника, на них легко подвешивались два контейнера с «Миниганами» или 2,75 ракетами «Гидра-70», и если даже они попадали под обстрел повстанцев – то гибли только они, а не американский летный персонал. Первоначально их было десять, но осталось восемь, два ушли в безвозвратные потери, а один, изрешеченный длинной пулеметной очередью из засады, но дотянувший до базы, сейчас ремонтировали…

Американской техники здесь было немного, еще какая-то техника (включая морпеховские «Харриеры»), а так же польская и чешская, стояла в Бердичеве, и состояние ее оставляло желать лучшего.

Едва взлетев, полковник вызвал своего ведомого:

– Ганфайтер – Шестьдесят первый, взлетел нормально, запрашиваю Ганфайтер – Шестьдесят второй, доложите.

– Шестьдесят второй, взлетел нормально, все системы стабильны, держусь за тобой.

– Вас понял, Шестьдесят второй, выходим в зону ожидания, снижаться и зависать запрещаю. Продвинь птичку дальше по дороге, пусть барражирует у точки два и ждет нас. Начало движения по моему сигналу.

– Вас понял…

Американцы расселись по машинам довольно быстро, и кортеж из пяти машин покатился по бетонке, набирая скорость, – к воротам «без таможни». Собственно говоря, здесь все выезды с летного поля можно было переименовывать в «ворота без таможни», потому что таможню здесь не проходил ни один дурак.

Выскочив с летного поля, конвой почти сразу был вынужден остановиться у блока, где их дожидались силы сопровождения. Узнав машину командующего сектором с польским флажком, дежурившие на чекпойнте подняли шлагбаум без досмотра, за чекпойнтом, фыркая изношенным дизелем, разворачивалась «конвойная» «Росомаха» – бронетранспортер, который в основном гоняли по трассе на «легковых» скоростях и у которого из-за этого вот-вот должна была выйти из строя трансмиссия. Бронетранспортер был максимально облегченный, без дополнительного бронирования, на носу у него была специальная большая табличка, где по-английски, по-польски и по-украински было написано: «Не приближаться, держать дистанцию не менее пятидесяти метров. Иначе стреляем!»

– Как дела в Украине, пан генерал? – по-польски, пусть и с акцентом, спросил заместитель госсекретаря.

Вместо ответа генерал достал из папки небольшую листовку и протянул ее Долану.

– Читайте… пан госсекретарь… – тут он польстил американскому чиновнику, повысив его в должности, – вот так у нас обстоят дела.

Внимание! Данная инструкция обязательна к исполнению во всей зоне проведения миротворческой операции. Если Вы не понимаете что-либо из того, что написано в данной инструкции, обратитесь за разъяснениями к ближайшему офицеру миротворческих сил или старшему менеджеру корпуса гражданской реконструкции.

Вы въезжаете на территорию Украины, зону проведения миротворческой операции. В настоящее время зона полностью находится под контролем местных властей и миротворческих сил, однако по-прежнему отмечаются бандитские и террористические проявления. В связи с этим при пребывании на территории Украины следует:

1. При прибытии получить отметку в ближайшей комендатуре в двадцать четыре часа с момента прибытия. Если Вы не знаете, где находится ближайшая комендатура, обратитесь с вопросом к ближайшему солдату миротворческих сил. Лица, не имеющие отметки о постановке на учет в комендатуре, будут подвергаться превентивному аресту для выяснения личности.

2. При выборе мест временного проживания желательно останавливаться только в отелях, рекомендованных миротворческими силами. Список мест для расселения вывешен в каждой комендатуре.

3. При передвижении по территории Украины рекомендуется передвигаться группами не менее чем по три человека в каждой, желательно передвигаться на автомобиле, не рекомендуется сходить с основных дорог и улиц, задерживаться в сельских населенных пунктах, на загородных дорогах и особенно в лесных массивах и примыкающих к ним местах. Помните, что бандиты делают все, чтобы дестабилизировать обстановку, и могут убить Вас, даже если Вы не комбатант.

4. При передвижении вблизи патрульных машин и иных транспортных средств, пеших патрулей, стационарных чекпойнтов сил стабилизации запрещено:

– заговаривать с солдатами сил стабилизации;

– пытаться сфотографировать солдат сил стабилизации;

– передавать солдатам сил стабилизации какие-либо вещи, деньги, отвлекать их от несения службы.

Не рекомендуется:

– делать резких движений;

– держать руки в карманах;

– резко увеличивать или уменьшать скорость транспортного средства, совершать резкие маневры;

– пытаться бежать.

5. При окрике «Стоп!», а также любом другом, необходимо немедленно остановиться и поднять руки, не опускать их до тех пор, пока Вам не разрешат это сделать. В случае, если Вы не исполните команду, по Вам может быть открыт огонь на поражение.

6. При перестрелке, подрыве заминированной машины падайте и лежите до тех пор, пока Вам не разрешат встать. Если взрывом Вас выбросило из транспортного средства, оставайтесь на месте и лежите до тех пор, пока Вас не обнаружит и не идентифицирует патруль сил стабилизации.

7. Категорически запрещено:

– принимать от незнакомых людей вещи на хранение, проносить эти вещи куда-либо;

– давать незнакомым людям деньги, иные ценности;

– подбирать оружие, боеприпасы, иные незнакомые Вам предметы, если Вы их увидели;

– сообщать неизвестным Вам лицам любую информацию о местах Вашего временного пребывания, системе их охраны, известных Вам местах расположения чекпойнтов.

8. Если Вы увидели что-либо, что внушает Вам подозрения, необходимо при первой возможности сообщить об этом ближайшему солдату сил стабилизации.

Помните: только вместе, общими усилиями мы сможем победить бандитизм и терроризм и превратить Украину в процветающее, стабильное, демократическое государство.

Долан с каменным лицом вернул листок польскому генералу.

– Все так плохо?

– Все еще хуже, пан Долинский, чем вы предполагаете… – серьезным тоном сказал генерал, – все намного хуже. Восток мы уже не контролируем, ситуация там значительно ухудшилась с тех пор, как мы туда вошли. Бандиты нападают на полицейских, полицейские срывают злобу на местных жителях, которые помогают бандитам. В полиции порядка полно людей, которых нельзя подпускать к полицейской работе на пушечный выстрел, в сичевых стрельцах ситуация не лучше: они воруют боеприпасы, имущество и продают его бандитам, которые используют его против них же. В прошлом месяце в бывшей Луганской области девятнадцать стрельцов, получив оружие, перешли на сторону бандитов, убив четверых польских офицеров и взяв в заложники одного. Мы не можем контролировать малые населенные пункты, ставя там гарнизоны, – у нас элементарно не хватает людей, – а местные на большей части территорий совсем не склонны к сотрудничеству с нами. Все, что мы можем, – это действовать как пожарная команда, туша там, где загорелось, не более. Сейчас «пошла зеленка», с той стороны через границу каждый день просачивается по сто-двести человек, мы не можем перекрыть границу даже с той техникой, какую вы предоставили нам. Все, что может надежно перекрыть границу, – это стена высотой несколько метров с постоянным патрулированием периметра. У меня на руках куча заявлений о переводе и расторжении контракта – даже наши, польские солдаты и офицеры, подают их, украинские же части просто разбегаются при первых выстрелах, часто бросая оружие и технику бандитам. На той стороне границы, по данным войсковой беспеки, – до тридцати только крупных лагерей подготовки боевиков, там преподают офицеры, имеющие солидный боевой опыт, в том числе в войсках специального назначения. Мы считаем, что в летней кампании организованного террора могут принять участие до двадцати тысяч комбатантов, в том числе с тяжелым вооружением. Теми силами, какие у нас есть, – нам не справиться.

– Что вы предлагаете? – спросил Долан.

– Необходимо нанести удар по приграничной зоне. Координаты лагерей нам известны – если мы не уничтожим их там, потом будет поздно. Ос надо уничтожать на гнезде, а не гоняться за ними по всей ферме.

Заместитель госсекретаря США покачал головой:

– Не в этой жизни. У нас на носу выборы.

– А у нас на носу крах всей операции.

– Не в этой жизни, – настойчиво повторил Долан, – я даже не буду входить к президенту с этим. Возможно, после выборов что-то получится.

– После выборов здесь будет кровавое месиво, пан Долинский, – не повышая голоса, сказал генерал, – сейчас или никогда. Мы готовы сделать это сами, у нас есть ресурсы. Нам просто будет нужна поддержка.

– На ваш страх и риск. Повторяю еще раз – Соединенные Штаты Америки не одобрят и не поддержат никакого расширения конфликта, тем более с вовлечением туда России, с ударами по ее территории. Только этого нам не хватало.

Генерал иронически усмехнулся:

– Вы бросите нас на съедение русскому медведю, Стэн?

– Вспомните Грузию. Пан генерал, можете считать это моей личной просьбой – не надо. Пройдут выборы – там посмотрим, президент, переизбравшийся на второй срок, имеет индульгенцию на любую политику, которую сочтет нужным проводить. Вы же знаете, пан генерал, наша партия неплохо относится к Польше.

– Мы это знаем и благодарим вас за это. Но вмешательство после выборов – это все равно, что невмешательство. Вы имеете возможность просто надавить на Москву и заставить ее смириться с произошедшим, а у нас такой возможности нет. Боюсь, мы вынуждены вам напомнить, что мы с вами в одной лодке, пан госсекретарь.

– То есть? – не понял Долан.

– Вы поняли. Если мы обнародуем кое-какие подробности финансирования избирательной кампании вашего нынешнего президента… и то, откуда тогда взялся компромат, и как он готовился – боюсь, ваша партия еще долго не сможет прийти к власти, Стэн.

Долану показалось, что он ослышался.

– Вы шутите?

– Увы, но я абсолютно серьезен.

Заместитель госсекретаря взглянул в глаза польского генерала и понял, что он и в самом деле не шутит.

– Вы соображаете, что говорите? Вы понимаете, пан генерал, что вы угрожаете Соединенным Штатам Америки? Вы понимаете, что на вас дерьма в десять раз больше, и если мы вывалим свое – ни один из вас не уцелеет?

– Мы это понимаем. Потому я и говорю с вами. У нас нет выхода – у вас он есть. Вы можете оплатить словами и влиянием то, что мы вынуждены будем оплатить кровью. Друзья – это навсегда, пан Долинский, от них нельзя временно отказаться на время выборов. У нас нет выхода – и потому мы сделаем то, что сказали. Решайте…

– Ноль шестьдесят один – отбой, гражданский автомобиль, опасности не представляет.

– Принято, Ноль шестьдесят два, я пройду дальше по трассе примерно три клика, оставайтесь над колонной.

– Вас понял, выполняю.

Давая шпор своему коню, полковник выругался про себя. Два «Апача» над колонной – такое он видел только в Саудовской Аравии, где так охраняли кортежи королевской семьи, опасаясь террористических нападений. Лучше было бы поднять любой транспортный вертолет с пулеметами и снайперскими винтовками – у него обзор вниз намного лучше. На «НН-60» два бортовых стрелка-наблюдателя, на «МН-53», «МН-47» и «МН-92»[8]8
  Военная версия «Сикорского-92» для специальных операций.


[Закрыть] и того больше – три. Их вертолет – он вообще не предназначен для патрулирования, его задача – бить танки, и не более. Кто же виноват, что теперь воюют не танками, а просто стреляют из засады…

– Босс, левее на три часа, – сказал Сол.

Полковник бросил машину еще ниже к земле и ушел вправо, разворачиваясь для атаки. Ни на секунду он не зависал, он до сих пор и летал-то потому, что помнил, движение – это жизнь, зависший вертолет – это цель.

– Что там?

Там была какая-то машина… Увидев заходящий на них вертолет, люди бросились в разные стороны, легли на землю, прямо в грязь – все знали, что у американских вертолетчиков с юмором совсем плохо.

– Отбой, это гражданские.

– Принято, гражданские на точке один-один-семь-четыре-два-три, четыре единицы и гражданский транспорт.

Полковник хорошо помнил еще одну такую дорогу – из аэропорта в Багдад. Первый год ее звали «Аллея РПГ», частично она идет через бедные, окраинные кварталы с низкой застройкой, и вот проблемы-то начинались именно там. Потом зачистили, конечно, на нее тогда все силы бросили, он лично ее больше месяца утюжил…

Бориспольская трасса была поухоженнее, слов нет. Когда-то вокруг нее богатые люди коттеджи строили, сейчас часть снесли, часть так и стоит руинами, в них беженцы живут. Оттуда могут и РПГ засадить.

– Шестьдесят второму – пусть птичка пройдет над развалинами на три часа по всей их длине.

– Принято, птичка пошла…

Сам генерал Бала чувствовал себя далеко не в своей тарелке от этого разговора: он когда-то служил в Ираке, командовал сектором и хорошо узнал американских гражданских, может, даже лучше, чем военных. Америка сильно меняет людей: они становятся циничными и ничего не прощают. И еще… вот этот человек, тот, что сидит рядом с ним и недобро молчит, – он все-таки не поляк, он американец, и сейчас затронуто его личное, то, что трогать нельзя. Вообще, когда обсуждали все это, он высказался против того, чтобы разговаривать с американцами в таком тоне, но решение было принято, и он как боевой офицер должен был его исполнить. Но он понимал и то, что американцы, вне зависимости от того, выполнят они их требования или нет, этого не забудут и когда-нибудь жестоко накажут их. Генерал начинал служить при русских, и с ними было проще – они или разбирались сразу, или прощали – тоже сразу. А эти – нет, эти не простят…

– Господин госсекретарь, – решился генерал.

Долан не ответил.

– Сэр, вы тоже должны нас понять. У нас безвыходная ситуация, речь идет даже не об этой территории, речь идет дальнейшем существовании Польши. И в России, и в Германии к власти идут в чем-то родственные силы, эти силы являются глубоко националистическими и ненавидят Польшу. У вас не было тридцать девятого года, у нас он был. На нас напали с двух сторон и разорвали на части, только доблестная американская армия, высадившись в Нормандии, положила конец фашизму. Мы, поляки, должны сделать все, чтобы это не повторилось. И вам, американцам, тоже будет невыгодна новая фашистская ось от Берлина до Владивостока.

– Вы все сказали, генерал. Я тоже все сказал. Вы приняли решение – шантажировать Америку. Последствий этого не избежать…

– Ноль шестьдесят первый, птица совершает облет над городом. Сектор чист, прикрыт местными силами.

– Вас понял, занять позицию на точке один-один-семь-пять-девять-семь.

– Принято…

На горизонте был Киев, вертолет уже летел над пригородами, и полковник принял решение подняться еще чуть повыше…

Кто-то снова постучал в люк, майор вопросительно посмотрел на стрельца, командующего этим сбродом.

– Ваш пропавший подчиненный? Откройте…

Маленький светловолосый стрелец протиснулся в десант.

– Жили мы красиво, жили мы бахато…

– Рядовой Марек Охлюпко, объясните пану проверяющему, почему вы покинули пост? – предупреждая все вопросы и глупости, грозно сказал командир отделения.

– Так это… пан проверяющий… – Марек мгновенно сориентировался в ситуации, недаром на гражданке успел два года отсидеть. – По большой нужде вышел, вы уж извините… Туалета-то здесь нет…

Забухтела рация – здесь она была японской, но ловила все равно плохо из-за города и из-за помех.

– Внимание всем, я – Куринный-один. Расчетное время прохождения колонны десять минут, всем доложить о готовности.

По рации один за другим пошли доклады, никто не заметил, как «пан проверяющий» сдвинулся так, чтобы перекрыть и путь к люку, и при необходимости достать мехвода с пулеметчиком. После того как эти доложатся – они уже будут не нужны…

В люк снова постучали, как и было оговорено «два-два», очень быстро. Майор стукнул в ответ один раз, открыл люк. Из люка пахнуло запахом бойни…

Тот самый парнишка, белобрысый с мотоцикла, протиснулся в десант, стараясь не испачкаться, протиснулся к месту механика-водителя. Жуткий запах в стальной коробке десанта его не пугал – он видал и кое-что похуже. Парнишка был сиротой – сумел уйти, когда в Донецк вошли отряды бандеровцев. Оглядевшись, он по-хозяйски подтянул к себе автомат, положил его на колени. Шансов было немного – но они были, и заранее себя хоронить он не собирался.

– Давай, по моей команде, сдаешь резко назад. – Майор занял место стрелка пушечной установки и подключил питание…

– Внимание всем, подходим к мосту!

Старший команды сопровождения, южноафриканец по фамилии Ван дер Мерве, еще с утра чувствовал себя хреново, но объяснить причину этого никак не мог. Он был старым и стреляным псом, начинал у себя на родине как раз тогда, когда рухнул апартеид и толпы разъяренных черных вывалились на улицу, чтобы взять реванш за все былое. Стены, которыми были ограждены белые кварталы, не снесли – их пришлось еще и наращивать. Многие белые уехали, в их шикарные дома вселились черные, благо некоторые сгоряча принятые законы позволяли им успешно вести бизнес. Эти самые черные тоже нуждались в охране и относились к своим обездоленным собратьям много хуже, чем в свое время относились белые, потому что белых от черных отличал цвет кожи и деньги, а этих – только деньги. Именно в те годы в ЮАР была заложена основа современной частной военной индустрии, которая сейчас по общей численности занятых сравнялась с любой другой крупной отраслью мировой экономики.

Больше всего он опасался фугаса – это было по привычке, он отбарабанил четыре года в Ираке, и там большая часть потерь – от фугасов и смертников, от взрывов, короче. Первым делом он с самого утра взял «Субурбан» и проехал трассу, по которой через несколько часов придется вести кортеж. Сам, никому не доверяя, осмотрел опасные места – ничего. И все равно – не по себе.

Приняв у трапа самолета пассажиров – VIP должен был ехать в третьей машине, но он сел во вторую – они проскочили чекпойнт у аэропорта, и там к ним присоединилась охрана польского генерала, который ехал в колонне вместе с ними, во второй машине. Хоть это и было оговорено – Ван дер Мерве недобрым словом помянул польского генерала, его матушку и всех поляков в общем – он бы предпочел, чтобы в колонне не было бронетранспортеров. Во-первых, прущая лидером «Росомаха» сильно ограничивала обзор вперед, это была большая и высокая машина, гроб на колесах. Во-вторых – эта же самая «Росомаха» сильно ограничивала скорость движения, они давали семьдесят километров в час, а если бы не было этой каракатицы на трассе – летели бы под сто тридцать. За время службы в Ираке Ван дер Мерве усвоил одну нехитрую истину: колонну надо вести с такой скоростью, с какой позволяет это делать дорога, тогда есть шанс, что ошибется взрывник, затаившийся где-нибудь рядом с подрывной машинкой, да и зону обстрела можно проскочить на скорости. А трасса «Борисполь» специально восстановлена для скоростного движения…

– Тормозни немного… – сказал он водителю, – оторвись от него.

Водитель начал притормаживать, толстая задница бронетранспортера пошла вперед…

– Ноль первый, в чем дело? – мгновенно отозвалась рация. Это был польский майор из Службы государственной защиты, он сидел во второй машине и занимался охраной Балы

– Мы немного отстанем, так будет лучше…

– Броня вас прикроет, держите дистанцию пятнадцать.

– Никак нет, так будет лучше, – с истинно бурским упрямством ответил Ван дер Мерве, – дистанция пятьдесят…

Машины летели к мосту…

Поскольку БТР, идущий лидером, уже не загораживал обзор, Ван дер Мерве успел-таки увидеть сдающий задом БТР сичевых стрельцов, прикрывающий как раз въезд на мост, но в первую секунду он еще не понял, что происходит. И лишь увидев, как БТР разворачивается, сдавая назад и выходя на позицию для стрельбы, он все понял…

– Внимание, помеха слева… – начал он и тут же крикнул, когда понял, когда дошло: – Опасность слева! Бронемашина готовится стрелять! Всем назад!

Водитель рванул руль – и мир вокруг завертелся в бешеной круговерти…

По странному стечению обстоятельств первым в прицеле оказался именно «Субурбан», идущий вторым по трассе – мехвод чуть замешкался, сдавая назад, и они пропустили колонну дальше, чем рассчитывали. Майор Тахиров вдавил кнопку электроспуска – и автоматическая пушка изрыгнула огонь, алая трасса разрезала пространство и врезалась в бок американского бронированного джипа. Его бронировала знаменитая американская O’Hara, такие же машины находятся в гараже американского президента, но никто и подумать не мог, что террористы для своих целей воспользуются тридцатимиллиметровой автоматической пушкой.

В джипе моментально вырвало переднюю дверь со стороны водителя, искорежило вторую и всех, кто был в салоне. Неуправляемая уже машина приняла, как на грех, влево – как раз туда, куда ушел первый автомобиль колонны, готовящийся совершить немыслимый для такого слона «полицейский разворот». Две машины, одна из которых почти не имела скорости, а вторая – неслась на семидесяти, столкнулись со страшным грохотом – и, искореженные, закувыркались по шоссе.

Профессиональнее всего поступил водитель третьей бронированной машины, в которой ехал глава американской гражданской администрации. Увидев, что произошло в голове колонны, и понимая, что времени уже совсем нет, он резко вывернул руль, направляя автомобиль на обочину и дальше, в кювет. Добротно сделанный американский рамный бронированный внедорожник, подняв тучу щебня, проскочил по обочине и со всей дури на скорости рухнул в неглубокий кювет. Не перевернулся – тяжелая передняя часть машины страшно ударилась и вылетела вверх, от удара снесло таранный бампер, открылся капот, перекрыв обзор водителю. Но главное было сделано – они были в городе, в районе городской застройки, и они ушли с линии огня…

Четвертый внедорожник принял в себя сразу несколько снарядов, в том числе бронебойно-зажигательный, и вспыхнул, водитель пятого не рассчитал маневр – и машина закувыркалась по шоссе, как отброшенная ребенком игрушка…

– БТР на девять!

Водитель головной «Росомахи», который и не заметил, что кортеж отстал от него, уже вылетел на мост, когда сзади загрохотало. Секунд пятнадцать у него ушло на то, чтобы затормозить машину, – «Росомаха» не только не приспособлена к шоссейным скоростям, она и тормозит плохо. Разогнавшееся стальное чудовище остановилось только на самой середине моста, водитель переключил передачу и резко сдал назад, оператор пулеметной установки чуть не вырвал джойстик управления из крепления, разворачивая пулемет на цель. Перед отправкой в Крэсы Всходние все «Росомахи» доработали, оснастили накладной броней – и теперь они даже бортом могли «держать» 14,5 миллиметров – от распространенного в России КПВТ. Но бронебойный снаряд тридцатимиллиметровой пушки в бок не может держать даже тяжелая БМП, не то что БТР. Поляки сделали глупость – сдавая назад, они выкатились прямо под пушку, под прицел. И пока оператор наводил (на ходу) пулемет – тридцатимиллиметровая пушка с русского БТР снова загрохотала, несколько снарядов пробили борт и рванули внутри польского БТР. Уже неуправляемый, он прокатился назад по инерции, ткнулся носом в то, что когда-то было двумя американскими бронированными внедорожниками, а теперь стало искореженной кучей металла, – и застыл, разгораясь…

Больше всего повезло замыкающему колонну БТР и грузовику «Ельч», набитому солдатами, – они не попали под раздачу и сумели нормально затормозить. Бронетранспортер увернулся от кувыркающегося по шоссе пятого внедорожника колонны, ушел влево и сумел выйти на почти идеальную огневую позицию…

– Цель на одиннадцать часов, огонь без команды! – крикнул поручик, командир машины. – Десанту покинуть машину!

Все равно в такой ситуации десант, находящийся в машине, ничем не поможет, а вот спешившись, помочь может, у каждого – одноразовый гранатомет, а дистанция – метров двести.

– Навел! Это машина сичевых стрельцов!

Бронетранспортер противника начал разворачивать пушку в их сторону.

– Огонь, пся крев!

Оператор бортовой установки «Росомахи» задержал перекрестье прицела на покатом борту БТР противника и нажал на спуск. Это был девятнадцатилетний пацан, он завербовался в Войско Польское потому, что верил в то, что Войско Польское самое сильное в мире, если все поляки помогут ему. Ему нравилась работа наводчика пулеметной установки: перед тобой экран, несколько клавиш и джойстик с клавишей. На экране – цветная картинка и перекрестье прицела, красное. Ты наводишь перекрестье на врага, нажимаешь кнопку на джойстике – и врага больше нет, а ты сидишь под защитой брони, и враг тебя не достанет. У них было самое лучшее в мире оружие, польское и американское, и американцы помогают им, – а значит, скоро они замирят эту землю, и она будет принадлежать им по праву. Он не участвовал в контактных боях, как обычные пехотинцы, и враги представлялись ему не более чем фигурками на экране, в которых надо стрелять – черт, он так же делал дома, играя в разные игры на компьютере. Вот и сейчас – он прицелился в переднюю часть БТР, примерно предполагая, что именно там должен быть и механик-водитель, и стрелок, и нажал на спуск. Пулемета, заработавшего над головой, слышно почти не было, лишь строчка трассеров потянулась к чужому БТР и врезалась в него, выбив искры, – благо он стоял неподвижно, и с прицеливанием проблем не было. Но пушка уже смотрела на них… и тут она плюнула огнем… что-то ударило с силой по корпусу, как молотом… и вдруг стало очень больно. Он непонимающе посмотрел на экран, в их бронетранспортере отчетливо запахло гарью, и боль катилась вверх по всему телу, а нижняя часть как будто совсем исчезла, он ее не чувствовал.

А потом боль исчезла.

– Ноль шестьдесят первый, колонна под огнем! – взорвался криком эфир.

Полковник действовал на автомате – «шаг-газ», педали – и вертолет ушел в резкий разворот, буквально ввинчиваясь в небо, чтобы из его выси соколом кинуться на врага.

– Шестьдесят второй, обозначь цель!

– Цель – бронетранспортер, дружественный объект!

Полковник развернул вертолет и увидел то, что заставило его похолодеть, – из застройки, левее, вырвалась маленькая яркая звездочка, и эта звездочка летела прямиком к «Апачу», целясь по теплу его двигателей.

– Ракета! За мост!

Все, кто служил здесь, – очень быстро учились реагировать без раздумий на слово «ракета». Вот и сейчас второй «Апач», располагавшийся много ниже и правее с места, наклонив хищный нос, рванулся вперед, отстреливая шары тепловых ловушек, разбивающиеся, лопающиеся фейерверком уже на земле.

– Держи! – крикнул Сол.

Вертолет замер – и почти сразу же вздрогнул. Термобарический «Хеллфайр» адским сгустком огня рванулся к месту старта ракеты, оба офицера проводили взглядом его полет, отсчитывая машинально секунды. На счете «два» ракета врезалась в здание, откуда велся огонь, – и оно мгновенно исчезло, окутавшись дымным облаком

– Есть! Смещайся вправо – цель закрыта!

Беспилотный вертолет-наводчик, который мог подсветить им цель, ушел дальше в город и к месту действия не успевал.

– Выхожу на позицию!

– Ракета! Джек, ракета справа! – заорал ведомый.

Плюнув на все, полковник Малли бросил свою машину левее, пытаясь сорвать захват. Двигатель взвыл на высокой ноте, авиагоризонт будто взбесился…

– Она поймала тебя! Поймала!!!

Серой лентой мелькнул прямо под брюхом Днепр – и в этот момент вертолет тряхнуло, на мгновение потемнело в глазах, красным вспыхнула панель приборов.

– Ганфайтер[9]9
  Gunfighter – стрелок-профессионал на Диком Западе – типичный позывной американских штурмовых вертолетов точно так же, как Hotel от helo, helicopter – типичный позывной транспортников. У нас обычно применяются позывные «Вертикаль» или просто «Борт №…».


[Закрыть] ноль шестьдесят два, повреждение первого двигателя, повреждение критическое…

Полковник этого не слышал – он продолжал лихорадочно бороться за свою машину. Отключил двигатель, перекрыл подачу топлива, убедился, что автоматически включилась система пожаротушения, и поврежденный двигатель залило пеной. Дал сто процентов тяги на второй двигатель, но машина в момент повреждения имела слишком большую вертикальную скорость и не имела запаса высоты – он умышленно пошел на снижение, пытаясь сорвать захват, но не получилось. Сейчас один двигатель, пусть и на форсаже, не мог погасить вертикальную скорость машины и перевести ее в горизонтальный полет.

– Я – Ноль шестьдесят второй, подбит, снижаюсь!

– На воду! – заорал Сол.

Полковник сработал шаг-газом – он еще работал, – и вертолет в самый последний момент развернуло, они бухнулись в воду у самого левого берега Днепра. Бухнулись мощно, их тряхнуло, так что чуть зубы не вылетели, столб воды поднялся выше кабины, потом еще один удар, но уже слабее. Полковник догадался – дно! И если дно – то целы и они, и относительно – вертолет! Они сели даже после попадания ракетой!