Текст книги "Час героев"

Ночь
Луганск

На город опускался туман. Белая мгла, скрывающая истерзанный боями город и позволяющая забыть. Забыть боль, ужас, страх. Забыть все то, что ты уже совершил, и не думать о том, что еще тебе придется совершить. Забыть о том, какую цену ты уже заплатил – и не думать о том, какую цену ты еще заплатишь, хотя, кажется – что тяжелее уплаченного ничего нет, что на это – можно купить все богатства мира.

Забыть...

Самым опасным было – ночное патрулирование. Комендантский час... тени на улицах израненного, с честью погибшего в бою города. Крысы... ночью у крыс было настоящее пиршество, потому что завалы еще не разобрали, а людей на улицах почти не было. Крысы – извечные спутницы беды...

Им дали «Хаммер», старый, из тех, что американская армия раздает по программе «Вооружи и обучи», небронированный... ну да ничего, повесим броники на дверцы, не впервой. А вот пулемет был солидным – «Браунинг М2», к которому патронов было – всего две коробки и с которым мало кто умел обращаться. К пулемету поставили что-то типа охотничьего фонаря-прожектора, чтобы освещать развалины. Второй машиной был «УАЗ», старый, оставшийся чуть ли не с советских времен, милицейский, с которого срезали верх. На патрулирование шли целым отделением, еле втиснувшись в две машины – в «Хаммер», кстати, влезло меньше людей, чем в «УАЗ», он только с виду большой – на самом деле в салоне трансмиссионный отсек полметра шириной, не насидишься. С ними пошел и польский офицер, поручик, любимым выражением которого была «курва блядна». Его так и звали за глаза – курва блядна.

Кто был в патруле? Те, кто остался в украинской армии. Армию раскололи – как и страну – еще до того, как началось. Уже в десятом году стало понятно, что страна – банкрот, правительство «помаранчевых» за несколько лет своего правления довело страну до ручки. Мост между Востоком и Западом, исконная роль Украины, на которой можно было не только выживать, но и жить, и неплохо жить, – прокладывался не поперек реки, а вдоль, людей раскалывали, харкали в самое святое, теребили самые болезненные темы – УНА-УНСО, голодомор. Ищенко был из тех людей, которым неймется, которые имеют свою теорию и с гордостью несут ее людям, не видя, что все вокруг крутят пальцем у виска, они то открывают крышку гроба, то вколачивают в нее последний гвоздь. В отличие от Ищенко, «леди Ю» была умной, хитрой, «прохаванной» дамой, она не верила ни во что: ни в бога, ни в черта, ни в Россию, ни в голодомор, и делала свои делишки, умудряясь перекрашиваться так, как это нужно согласно требованиям момента. В десятом до кресла президента она не дотянулась совсем немного, сразу после этого «помаранчевые» ушли в оппозицию, весомость их нападкам на власть придавало то, что отношения были уже испорчены, и кредиты уже получены и проедены (а то и разворованы) – а вот возвращать нечем. Потому что кризис, и Украина подошла к нему совершенно не в лучшем виде, без запасов, скопленных на черный день, отягощенная немыслимыми обязательствами, как международными, так и социальными. Нарушить некий «социальный контракт», заключенный еще предыдущим правительством – новое правительство не могло, хотя и исполнять популистские обещания тоже было невозможно – дело просто закончилось бы еще одним Майданом. Попытались повысить налоги... безуспешно, это была не Россия, люди уже почувствовали вкус к уличной власти, вышли – с конкретными требованиями, организовались очень быстро, их поддержали в Раде, «леди Ю» всегда была за любой кипеж, кроме голодовки. Начали резать дотации регионам, под удар в этом случае попали самые дотационные – западная, исторически самая промышленно неразвитая часть Украины, там в основном был только легпром, разваленный капитально ради китайского шмурдяка. Полыхнуло – практически сразу и пошло по нарастающей. Без вариантов. Моментально возник «чехословацкий вариант» – раздел страны, только каждая из сторон видела его по-разному. Восток – отделить запад Украины, бывшие польские и австро-венгерские земли, Запад – отделить бывшие части России, переданные в Украину Лениным, почему-то оставить за собой Крым и мало того – потребовать мифическую, неизвестно с какого перепугу взявшуюся компенсацию с Востока Украины. Или с России – как выкуп за приобретение исконно русских территорий... «помаранчевые» никогда ни перед чем не останавливались, даже перед торговлей собственной страной, торговлей Родиной. Обсуждение подобного вопроса в Раде сорвалось в обструкцию и рукоприкладство, выплеснулось на улицы, где ждала своего часа раздраженная толпа. Первый мятеж – мятеж двенадцатого года – удалось подавить, но проблемы не были решены, они были загнаны внутрь, обострены до предела. Пролитая на Банковской и на Крещатике кровь стала водоразделом, после которого примирение уже не было возможным. Добытый дубинками, пулями и водометами мир продержался меньше двух лет, соседи решили «оказать помощь», бандеровцы – эту помощь приняли точно так же, как до этого приняли помощь от Адольфа Гитлера. Львовский путч оуновцев перерос в гражданскую войну.

Армия – нищая, издерганная – раскололась практически сразу. Процентов двадцать перешли на сторону восточников, это была не их страна, их страной была даже не Россия – их страной был СССР, где люди жили все вместе и мирно; примерно третья часть дезертировала, кто бросив оружие, кто оставив его себе. Остальная половина армии, в основном люди, которые родились уже в независимой Украине и не знали, как можно жить в мире, – остались верными присяге. Часть потом разбежалась и дезертировала после столкновений с русской армией и наспех сколачиваемыми милиционными ополчениями восточников... был случай, когда сдался целый полк... распустили по домам, русские не воевать шли, да и что делать с этими придурками, которым и тридцати-то нет... разве что выпороть. Потом – ситуация переменилась, и резко.

А они остались. Они – это те, кто все-таки верил в Украину. А может – и те, кто просто остался верен присяге. А может – и те, кто думал, что ради единства страны можно принять и поляков, европейские силы сделают свое дело и уйдут, они же не империалисты – оккупанты – фашисты, как русские, верно? Да и кроме того – Украина все равно стремилась вступить не в Россию, а в ЕС, ведь так? Много разных было.

Как бы то ни были – они ехали по улицам убитого города, и у них были свои задачи...

– Не видно ни х... – раздраженно сказал старший, сидящий в «Хаммере».

– Педератам-то[22]22
  Педераты, педералисты – от «конфедератов». Восточники организовали конфедерацию, сейчас уже не существующую. Позаимствовано у Г. Боброва.


[Закрыть] как раз все видно... – пошутил водитель, молодой совсем пацан, не армейский, а просто прибился к воинской части от бескормицы.

– Заткнулись все! – резко ответил командир. – Смотреть по сторонам!

Нервы – после штурма города, закончившегося в Польше днем общенационального траура, – были у всех на пределе.

– Э, а это что там такое?

– Э, Ярик... кто там! Свети влево!

Луч света вырвал из темноты машину, покоцанный «УАЗ» с надписью «полиция» на борту. Возле машины был вооруженный автоматом человек.

– Че за... А ну, стой!

Поляк – у него был хороший ночной прицел на его автомате – осмотрелся.

– О’кей, – сказал он интернациональное слово, понятное всем.

– Это полиция.

– Олесь, давай ближе. Так... стоп. Досмотровая группа – вперед!

Человек с автоматом спокойно смотрел на настороженно подходящих к нему военных, у него была повязка на рукаве, точно такую же носили люди из военных комендатур.

– Ты кто такой?

– А кто спрашивает? – отозвался человек.

Человек был среднего роста. На вид – между сорока и пятьюдесятью. Вел он себя как человек, имеющий право здесь находиться.

– Майор Грицюк, ваши документы! – представился старший патруля.

– Майор... – с насмешкой сказал человек, – званье то успел обмыть?

Это был удар, и удар достиг цели. Когда армия начала разваливаться – на местах остались в основном рядовой и младший офицерский состав, самые молодые, родившиеся уже в независимой Украине. Звания присваивали через шаг, через два... у кого и через три.

– Попрошу документы предъявить! – набычился «майор», который месяц назад был всего лишь старшим лейтенантом.

Человек полез в карман, и майор, а также и остальные заметно напряглись. Но человек просто достал карточку и протянул ее майору.

Карточка – наподобие банковской, памятуя опыт Ирака, поляки (видимо, заранее подготовились) провернули большую работу по организации учета как населения, так и немедленному становлению комендатур, с выдачей документов нового, единого образца. В Ираке с этим был хаос, и это в немалой степени обусловило все то, что случилось там потом. Кроме того – в Ираке не принимали на работу «бывших» – бывших полицейских, бывших военных – поляки извлекли урок и из этого. Правда, Украина была не Ираком, а русские – не иракцами...

Специального сканера, чтобы считывать информацию – у этого патруля не было, сломался, а может, специально кто сломал, саботаж здесь цвел пышным цветом. Тем не менее – на документе были данные, была фотография, и документ казался подлинным.

Военный вернул документ.

– Что вы здесь делаете?

– А с какой стати я должен отчитываться всего лишь майору, дитынко?

Слово «майору» незнакомец произнес с явной иронией, желая оскорбить новоиспеченного майора сичевых стрельцов.

– Мы патрулируем сектор и обязаны проверять документы!

– Тогда, может быть, окажете нам помощь? Вон там вон, поступил сигнал, видели подозрительных лиц. Возможно – снайперов. Поможете проверить?

Из темноты – странно, но никто так и не заметил этого человека – шагнул еще один, в такой же форме, на автомате у него был прицел «день-ночь» русской фирмы «Дедал» – но это ничего не значило, их в США продавали в большом количестве, по соотношению цена-качество одни из лучших.

– Э...

Майору совершенно не хотелось лезть в развалины, но человек повелительно махнул рукой – и им ничего не оставалось, кроме как идти за ними...

* * *

Когда-то тут был дом. Потом – огневая точка, готовились к обороне те, кто насмотрелся на подобные укрепления в Грозном. Подорванные лестничные пролеты, сквозные дыры в стенах, в межэтажных перекрытиях с тросами, чтобы можно было свободно перемещаться из комнаты в комнату, с этажа на этаж. Чтобы взять этот квартал – потребовалось вмешательство «GROM», десантников аэромобильной бригады Войска Польского тут разбили. Естественно, долбали и с самолетов...

Битый кирпич хрустел под ногами, польский «наблюдатель» нервничал, просматривал то одну сторону, то другую через свой прицел. Комендантские вели себя на удивление хладнокровно, у того, который говорил с ними, был монокуляр ночного видения, крепившийся на кронштейне на каске, американский, достаточно дорогой.

– Осторожно. Растяжка. Мы ее не сняли.

Поляк включил фонарик.

– Нет! Выключи! Ты что, пан, совсем дурак?

– Что такое?

– Снайпер выстрелит через окно на свет! Выключи.

Немного поразмыслив, польский жолнер выключил фонарик, решив, что лучше упасть и расквасить нос, чем если пуля расквасит тебе всю голову...

Пахло почему-то дерьмом... видимо, канализацию прорвало, и в подвале теперь был потоп из канализационных труб.

– Вот. Дальше мы не проходили.

– А зачем вы вышли к машине, панове? – подозрительно спросил поляк.

– Потому что подкрепления ждали, пан, – ответил комендантский, – может быть, вы и есть это подкрепление.

– Нет... нет. Нам не сообщали.

– Все равно – дом надо прочесать. Пан жолнер, принимай командование.

– Да... да. Ты и ты... Проверяем.

Пан жолнер немного владел языком, который у него был чем-то средним между русским и украинским. В Польше до сих пор оставалось много из тех, кто владел русским, в конце концов, раньше его учили в школе как обязательный...

Выйдя на четвертый этаж, второй огляделся, чтобы никто не подслушал – затем обратился к первому.

– Делаем?

– Зачем? – первый пожал плечами. – Дураки, они и есть дураки.

Разговор прервал хлопок взрыва и мучительный крик.

– У... матка боска...

– Это ты фотоэлемент поставил?

Второй пожал плечами.

– Дураки...

Луганск
На следующий день

– Паны... я категорически возражаю против этого!

Американцы переглянулись.

– Пан генерал бригады, мы даем вам рекомендации, которые вы можете выполнять, а можете – и не выполнять. Но в таком случае – мы просто сворачиваемся и уезжаем домой.

Генерал бригады Юзеф Замойский, худощавый, с нездоровым цветом лица и бородкой «а-ля Ришелье», вспыхнул негодованием и только усилием воли сдержал ругательство. Посмотрел на полковника – но тот с преувеличенным вниманием рассматривал карту.

– Это... недопустимо, – поляк помолчал, подбирая нужное слово, – неприемлемо!

Ганнери-сержант Нули пожал плечами.

– Я же не говорю о том, что вы должны снять всю охрану, и пусть ваш пан Бачинский идет по главной улице города в ожидании, пока его пристрелят. Вы можете предпринимать любые меры охраны... в конце концов, это ваша работа.

– Мы не вправе рисковать жизнью пана Бачинского. Это исключено, – отрезал генерал бригады.

– Быть может, об этом стоит спросить самого пана Бачинского? – как бы между делом вставил реплику полковник Свифт.

Генерал резко повернулся к нему.

– И вы туда же, пан полковник!

– Это просто мысли вслух. Если это ваша земля – почему вы боитесь визита сюда вашего президента?

– Мы...

– О да, пан генерал бригады. Вы просто выполняете миротворческую операцию.

– Пся крев! – Генерал бригады Замойский стукнул кулаком по столу и вышел, не сказав больше наглым американцам ни слова.

Американцы переглянулись.

– Сэр? – вопросительно посмотрел на старшего по званию ганнери-сержант.

Свифт усмехнулся.

– Дело сделано. Эти поляки... они наглецы, но в них есть... гонор.

– Гонор, сэр?

– Это такое слово. Гневливость, стремление к показушности, безрассудность, бравада. Это сильно схоже с одним из смертных грехов в понимании церкви, с гордыней. Они все тут такие, и их президент не исключение. Он при-едет. Информация уже передана, они не смогут не клюнуть.

Нули кивнул.

– Ваш план?

– Все просто, сэр. Надо заставить их действовать на наших условиях. А это – очень жирная приманка. Он не сможет не клюнуть. И тогда мы его уберем.

Свифт кивнул.

– Лучше бы вам сделать это, парни. Иначе этот снайпер доведет нас до безумия...

– Сделаем, – ганнери-сержант протянул полковнику записку, – вот это нужно доставить сюда, и как можно быстрее...

На следующий день

– Ерунда... – первый откинулся на неудобном, продавленном дерматиновом сиденье «УАЗа», закрыл глаза.

– Но почему?! – второй, корректировщик огня, был более молодым, кроме того – в этой войне у него были свои личные счеты с поляками. – Этот Бачинский?

– Дурак ты. Это ловушка.

– Мы должны...

– Никому и ничего мы не должны. Ты что, еще ничего не понял? Этот Бачинский – он не фигура, он пешка, не более того. Завалить его – придет другой. Поляки выбрали его не просто так, Бачинский – это поляки. Он – всего лишь один из них.

– Тогда зачем мы здесь?

– Затем, что никому не нравится умирать. Рано или поздно поляки похоронят пятитысячного убитого в этой войне. Потом десятитысячного. Потом – двадцатитысячного. Потом им это надоест. Чем больше гробов – тем короче война.

Первый зевнул.

– Смени меня. Я посплю...

Луганск
02 апреля 2014 года

Вертолет Польского правительственного авиаотряда, с позывным «Ожел-один»[23]23
  Орел-один.


[Закрыть], бронированный «Евро-Сикорский» девяносто второй модели, произведенный[24]24
  Скорее собранный.


[Закрыть] в Свиднике, заходил на посадку по широкой дуге – президент Бачинский приказал ее заложить над городом, чтобы своими глазами посмотреть, что там происходит, – эскортируемый двумя ощетинившимися ракетами «Ми-24» польских ВВС, готовых подавить любую огневую точку. Пилота, а заодно и старшего группы безопасности, отвечавшего за жизнь президента в зоне вооруженного конфликта – пробрало холодным потом, когда «первый» приказал совершить круг над городом. В городе и окрестностях все еще оставались группы бандитов, у них на во-оружении были в том числе и ПЗРК – но все знали, что представляет собой первый. Ему надо было осмотреть город сверху, сделать круг над ним точно так же, как раньше польским рыцарям надо был въехать на белой лошади в покоренный город. Это был символ, понимаете, символ того, что город – взят. За прошедший год у «первого» сменилось два начальника охраны – один, не выдержав, написал рапорт сам, еще одного потребовал убрать сам «первый». Оба – за то, что не рекомендовали «первому» делать что-то. У охраны и у прикрепленного, тем более такого, как глава государства, – отношения очень сложные, глава государства должен был слушаться прикрепленных ради своего же блага, тем более если они находятся на «красной территории». Но если «первый» – холерик и упивается властью...

Пример погибшего брата, который приказал сажать самолет в густом тумане – «первого» так ничему и не научил.

– Наш флаг, флаг нашего жолнерства! – Первый приник к иллюминатору. – Видите, наш флаг! Слава Иезусу! Польша!

И захлопал руками, как ребенок...

Как ребенок...

Братья-близнецы Лех и Ярослав Бачинские выросли еще в той, старой Польше, Польше, находившейся под гнетом москалей – по крайней мере, именно так объяснял им в школе учитель истории, бывший членом движения «Солидарность». Отец был офицером Войска Польского, мать – интеллигентом, отец участвовал в варшавском восстании сорок четвертого года – поспешном, глупо задуманном и потерпевшем поражение. Нетрудно догадаться – какие были настроения в семье. Возможно, если бы Лех и Ярослав были постарше или у них был бы вменяемый, разумный отец – он рассказал бы им, как «клятые москали» помогали восстанавливать Польшу после того, как по ней прокатилась Вторая мировая война, как строили и запускали заводы, как восстанавливали разрушенные города, как восстанавливали сельское хозяйство. Но, увы, Леху и Ярославу этого никто не рассказал.

Брожение в Польше было всегда, ничего не менял и Варшавский договор – название «Варшавский» было чем-то вроде злой насмешки, потому что поляки никогда, в сущности, не принадлежали к Восточному блоку, хотя пользовались всеми преимуществами нахождения в нем. В отличие от чехов, румын и венгров, они не стали делать ставку на промышленность, не стали форсированно индустриализировать страну и больше отдавали внимания сельскому хозяйству. Но в результате получилось то, что соседние страны все больше и больше стали уходить в отрыв по уровню жизни – ЧССР, ГДР, ВССР – везде, где развивалась промышленность, уровень жизни повышался быстрее. Поляки, вместо того чтобы сделать правильные выводы, – сделали неправильные и начали занимать деньги, чтобы жить на заемные, став единственной страной социалистического лагеря, живущей не по средствам и подсевшей на кредитную иглу. В Кремле, вместо того чтобы сделать выводы и подкорректировать курс младшего брата, – решили тянуть до последнего, опасаясь неприятностей. Пражская весна 1968 года испугала Брежнева и других советских руководителей намного больше, чем это было принято считать, и теперь они предпочитали не вмешиваться даже там, где это было нужно, по принципу «не тронь лихо, пока тихо». А было и в самом деле лихо – поляки были истовыми католиками, ксендзу верили больше, чем местному партийному руководителю, и привыкли жить на незаработанное. Опасное сочетание, но тогда этого не хотели видеть.

Развязка наступила в начале восьмидесятых. В Польше шло брожение – жить в долг вечно было нельзя, и новые кредиты никто Польше не давал, а вот старые надо было платить, и проценты по ним – тоже, берешь ведь чужие и на время, а отдаешь свои и навсегда. В итоге – привычные уже западные товары исчезали с полок, а вместе с ними и свои тоже, бюджет не сходился, правительство занималось говорильней, а люди, ощутившие падение уровня жизни, – начинали волноваться. Еще больше волнения добавило то, что новый Папа – Иоанн Павел Второй – был бывшим польским ксендзом.

В этот момент Рейган нанес удар – бил он по СССР, но опосредованно – через Польшу. Польше не только не продлили кредиты, но и потребовали вернуть то, что было взято, примерно двадцать миллиардов долларов[25]25
  По нынешним меркам – около пятидесяти.


[Закрыть]. Одновременно – агентура ЦРУ, действуя через католическое духовенство, начала раскачивать страну, активизировалась интеллигенция и «Солидарность». Запахло угрозой вторжения.

В этот момент власть в стране взял генерал Войцех Ярузельский, один из самых достойных польских руководителей, какие когда-либо были у Польши. Армия навела порядок, арестовала зачинщиков беспорядков, различных кликушествующих – но генерал Ярузельский не разрешил ни пыток, ни расстрелов – возможно, за это его стали потом судить. Но это знают все – а вот то, что СССР погасил долг Польши, все двадцать миллиардов, почти полностью исчерпав запасы валюты (не золота, а именно валюты), – вот этого не знает никто. А стоило бы.

Как раз на это время пришлась молодость братьев-близнецов Бачинских. Они вращались в среде интеллигентов, маленькими еще снимались в фильмах – можно представить, какая у них была политическая позиция, которую они приняли как раз на этих интеллигентских посиделках. Активно участвовали в работе «Солидарности», в числе прочих были посажены Ярузельским в тюрьму. Ненависть к москалям, к Ярузельскому, к спецслужбам – недаром, придя к власти, первым делом они раскрыли архивы спецслужб всем желающим, фактически разрушив польскую разведку[26]26
  Это и в самом деле было сделано. И со страшным скандалом.


[Закрыть]. Лех Валенса, первый президент Польши, был все-таки рабочим-электриком, организатором и профсоюзником – поэтому, когда его спросили, как он оценивает братьев Бачинских, он сказал – идиоты. Надо, кстати, отметить, что ни Лех, ни Ярослав, защищая права рабочих, сами ни дня рабочими не проработали: один в конечном итоге стал доктором медицины, второй – доктором права. Тем не менее – они считали, что имеют право говорить от имени рабочих так, как говорит электрик Лех Валенса.

Новая Польша – впервые Польша образовалась без большой крови, просто люди захотели независимости и получили ее – братьев Бачинских не радовала. Польша была маленькой, она и близко не была похожа на грозную Речь Посполитую, павшую в битвах в семнадцатом веке. Того, что это была одна из крупнейших стран Европы, что она имела искусственно созданный за счет германских земель выход к Балтийскому морю – братьев Бачинских не устраивало. И – не только их. В Польше всегда было полно разного рода реваншистов, ситуация была чем-то похожа на ситуацию во времена Второй Речи Посполитой[27]27
  Период между Первой и Второй мировыми войнами. Если внимательно изучать историю того времени – видно, что Польша несет едва ли не равную с Гитлером ответственность за развязывание Второй мировой войны.


[Закрыть] – и они, в отличие от других стран, постоянно присутствовали в политическом мейнстриме, маргиналами не считались. Конечно, в открытую территориальные претензии никому не заявлялись – но карты с изображениями Четвертой Речи Посполитой публиковались и в блаженные «докризисные» нулевые годы.

После политического банкротства партий правого фланга – а партийный процесс в Польше шел очень бурно – братья Лех и Ярослав Бачинские зарегистрировали свою партию, «Справедливость». Лозунги взяли самые что ни на есть популистские – возвращение к христианским ценностям[28]28
  Набожность польского населения можно сравнить лишь с т.н. «библейским поясом» США.


[Закрыть], экономические реформы, стремление к равенству и социальной справедливости. Под этими лозунгами им удалось пройти в парламент и стать ведущей партией страны, потом выиграть и президентские выборы. Брат Лех стал президентом, брат Ярослав – премьер-министром страны.

Уже тогда – братья Ярослав и Лех встали на путь, который вел их к Четвертой Речи Посполитой – хотя тогда это никто не понял. Путь был прост. Первое – Польша должна была стать основной союзницей США в Европе, заменив тем самым Германию. Второе – Польша должна была любой ценой, несмотря на финансовые проблемы, иметь сильную, хорошо оснащенную и, самое главное, – обкатанную в горячих точках армию. Третье – Польша должна была аккуратно и целенаправленно вести работу по дестабилизации тех стран, которые она в будущем видела своей добычей, – это, прежде всего, Украина и Белоруссия. Четвертое – Польша должна была вести целенаправленную работу по сплочению народа на христианско-националистической платформе и постоянно поддерживать в повестке дня, пусть неявно, вопрос об исторических несправедливостях. Пусть это был не территориальный вопрос, его ставить было пока рано, в конце концов, в Евросоюз не принимали страны, имеющие территориальные претензии друг к другу, – но общее ощущение исторической несправедливости по отношению к Польше должно было постоянно присутствовать в повестке дня. Поэтому-то не прекращалось педалирование самой спорной темы – Катыньской трагедии, она была хороша еще и тем, что в будущем позволяла выставить территориальные претензии самой России. Пока что братья не замахивались на Россию, страх все еще жил в них – но в подкорке, в самых дальних уголках сознания – мыслишки уже копошились...

Практически все – удалось реализовать. Войско Польское и так активно участвовало в любых миротворческих операциях, Польша вступила в НАТО – но, начиная с иракской кампании, не поддержанной Европой – впервые Польша стала основным союзником США в регионе. Германия, Франция, Испания – мало кто из старых европейских стран поддержал американское вторжение в Ирак; Германия и Франция наотрез отказались выделить какие-либо воинские контингенты. Польша выделила такое количество войск – по сути, усиленную мотострелковую бригаду, – что ей единственной достался не сектор, а целая зона ответственности. То же самое в Афганистане – поляки одни из немногих послали туда войска по первому же предложению США, послали их в достаточном количестве и без каких-либо ограничений по использованию в реальных боевых операциях.

Всю вторую половину десятых – шло интенсивное перевооружение польской армии по стандартам НАТО и в соответствии с требованиями, предъявляемыми современной войной. Польша закупила современные истребители «F16», получила от Германии танки «Леопард» – но дело этим не ограничивалось. Умные люди уже тогда замечали, что Польша, не слишком-то сильная в военном и финансовом отношении страна, стремится импортировать не во-оружение – а технологии его производства. Пистолет «Вальтер П-99» стал производиться на фабрике «Радом», бронетранспортер «Сису» – его не закупили у финнов, а поставили в Польше на производство, танки «Т-72» модернизировали с помощью Израиля и частично самостоятельно, сохранили производство армейских грузовых автомобилей, разработали несколько современных MRAP, едва ли не дальше всех продвинулись в области приведения автомата Калашникова к стандартам НАТО, разработали собственные снайперские винтовки, артиллерийские системы. Польше удалось не только сохранить производство вертолетов – фирма «Сикорский» перенесла в Польшу на завод «Свидник» сборку всей номенклатуры боевых вертолетов в экспортных модификациях! Любой мало-мальски грамотный аналитик скажет, что это означает – страна готовится к войне.

Дестабилизировать Белоруссию не удавалось, там они столкнулись со страной, президент которой не играл по правилам цивилизованного мира, не стеснялся применять силу и более того – создал одну из сильнейших армий Европы. А вот на Украине произошло все как нельзя лучше. Последний президент, играющий относительно самостоятельную игру – Леонид Кучма, – был вынужден уйти с политической сцены, и на его место встал пришедший к власти незаконным путем президент Ищенко, связанный с польскими и американскими околоправительственными кругами. Нет, он не был агентом или осведомителем иностранной разведки, просто его держали на крючке некоторые «независимые» фонды, имеющие вполне конкретные интересы. После первого срока Ищенко был вынужден уйти, но дело свое черное он сделал – страна была дестабилизирована, расколота по национальному и политическому признаку, основные чисто украинские, вменяемые политические партии были дискредитированы, и в политический мейнстрим вошли опасные маргиналы. Тогда же, после майдана – впервые был поднят вопрос о территориальном размежевании.

В десятом году братьев постиг удар, и удар был сильным. Брат Лех, остающийся президентом Польши, летел на поминальные мероприятия в Катынь, и при заходе на посадку под Смоленском его самолет потерпел катастрофу. Все, кто находился на борту – погибли. Возможно, это было первое предупреждение от Иезуса, к которому так любят апеллировать поляки... не стоит долго смотреть в бездну, потому что бездна станет смотреть на тебя. Тем не менее – кости были брошены, карты легли на сукно, и сдать их назад было уже невозможно...

В конце тринадцатого года, пользуясь волной недовольства населения, в Верховной раде встал вопрос об импичменте президенту Украины. К этому времени экономическая ситуация на Украине ухудшилась уже настолько, что задерживали не только пенсии, но и денежное довольствие военнослужащим, и заработную плату государственным служащим. Высокие налоги при лежащей на боку экономике уводили предпринимателей из легального сектора экономики в теневой, налоги, кто мог не платить – те и не платили, и налоговое бремя для тех, кто честно налоги платил – становилось невыносимым. Брожение на западе Украины, умело подогреваемое, к тому времени переросло в открытый сепаратизм, на многотысячных митингах звучали призывы то отделиться к чертовой матери, то идти в поход на Киев. В этих митингах было кому участвовать – многие страны закрылись, изменили миграционную политику – и заробитчане, гастарбайтеры без гражданства, были вынуждены вернуться на родину. Сокращение дотаций из бюджета и оскудевание потока финансовых переводов на родину сделали ситуацию крайне взрывоопасной, по уровню благосостояния люди вернулись в начало девяностых. В то же время восточные регионы, понимая, что украинский бюджет получает налоги от них, промышленного региона, и перераспределяет их в пользу отсталого и пасионарного запада, – перешли на свою политику: местные власти закрывали глаза на налоговые махинации крупных, мелких, средних предприятий, а те добровольно-принудительно платили в фонды развития краев и областей при местных администрациях. Деньги эти частично расходовались на нужды областей, а частично – перекочевывали в карманы местных чиновников, и даже не в карманы, а на швейцарские счета. Создалась параллельная система бюджетирования, и это фактически был раскол. Президент же, избранный Востоком, просто не мог пойти против восточных элит, это был вопрос выживания – для Запада он как был врагом, так бы им и остался, а вот на Востоке он поддержку бы потерял.

Процесс импичмента возглавил бывший председатель Верховной рады Евгений Ющенюк, молодой и довольно харизматичный политик, которого все считали вторым Ищенко. Он имел поддержку на Западе, среди маргиналов, и умел завести толпу не хуже, чем «леди Ю». Единственной его проблемой было то, что в нем была еврейская кровь.