Текст книги "У кладезя бездны. Бой вечен"
Автор книги: Александр Афанасьев
Жанр: Боевая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Уличные бои в городе продолжаются до конца месяца, но отдельные очаги сопротивления остаются до середины августа. Коммунисты уходят в буквальном смысле слова в подполье – в старую систему канализации еще имперского Рима. «Красные бригады» начинают террор – но на сей раз они сталкиваются с немцами, которые просто не умеют сопереживать и тем более отступать. Вводятся драконовские законы, такие, каких и в Африке никогда не было. Молодых людей, пойманных с оружием, – ни слова не говоря, тащат к ближайшей стенке. В университете – студентов сгоняют для просмотра экзекуций левачески настроенных студенческих лидеров. В крупных городах – вакханалия расстрелов и мести.
Международная пресса (особенно британская и североамериканская – у САСШ свои интересы в этой стране) клеймит германский Рейх за жестокое подавление народного восстания. Российская Империя – единственная из мировых держав выступает с полным и безусловным одобрением и поддержкой действий Рейха – здесь знают, насколько опасны народные волнения и коммунизм. Это приводит к недовольству и глухому ропоту в России – слишком кровавым получилось подавление восстания, к тому же все показывают по телевидению, по сути, это революция в прямом эфире. Проходит слух, что германские парашютисты ворвались в Ватикан, осквернили собор Святого Павла – это становится одним из спусковых крючков для нового рокоша в Польше. Российская Империя не успевает вовремя среагировать, и в результате этого рокош 80—82-го годов становится наиболее разрушительным за последние полтора столетия. В Североамериканских Соединенных Штатах – пришедший к власти посредственный голливудский актер Рональд Фолсом произносит знаменитую речь об «оси зла» – в которую входят Священная Римская Империя Германской Нации и Российская Империя. В североамериканской внешней политике происходит поворот на сто восемьдесят градусов – меньше чем через год это обернется попыткой Японского Императорского флота захватить Гавайи и высадиться в Центральной Америке. Отвлеченные кровавыми событиями в Итальянском королевстве, люди не понимают, что мир потихоньку скатывается к ядерной войне.
Восьмого августа Папа Римский, бывший Архиепископ Краковский, выступает с обращением к христианам Италии, а также молится в соборе Святого Павла за гражданский мир и прекращение кровавого насилия. Папу окружают крепкие молодые люди нордического вида, они тоже молятся – как умеют. Получается плохо. Обращение транслируется на всю Италию посредством самолетов-ретрансляторов Люфтваффе, висящих над страной, – нормальные каналы связи разрушены, телевидение ничего не показывает.
Двадцать первого августа восьмидесятого года – в страну возвращается Король. Первым своим указом – он закрепляет за войсками рейхсвера право оставаться в Италии столько, сколько они захотят – своим войскам и своим подданным Король больше не доверяет. Вторым – он объявляет амнистию за преступления, совершенные по первое августа восьмидесятого года. Большей частью – эта амнистия касается тех, кто стрелял в студентов: сами студенты погибли в боях или расстреляны. По стране катится вал террора «Красных бригад» – утихнет он очень и очень не скоро. Легитимность власти нарушена. Посол Его Величества Кайзера Германского Рейха в приватной беседе объясняет Королю, что рейсхсвер не будет делать за него его работу и ему следует учиться самому наводить порядок. Король согласно кивает – с этих кровавых дней в нем поселяется страх, который он не изживет уже никогда…
Принц Эммануил, четырнадцатилетний подросток, был в Риме, когда начался кровавый мятеж восьмидесятого. Четырнадцатилетний подросток, который еще воспринимает мир как ребенок – и в то же время способен делать совсем не детские выводы. Случившееся нанесло ему тяжелую психологическую травму, которая будет с ним всю жизнь. Он помнил забаррикадированные коридоры дворца и зашторенные наглухо окна – с тех пор у него была клаустрофобия, ни в одном помещении дворца не было штор, только легкий, ручной работы тюль. Он помнил, как несвязно бормотал католические молитвы отец, когда они сидели, наглухо запершись во дворце под охраной немногих оставшихся верными карабинеров, и как они бежали в Милан, отец скрывал лицо, чтобы не узнали, и тоже бормотал молитвы… господи, они бежали в фургончике, который использовался для поездок за продуктами для дворца. С тех пор – Виктор Эммануил V почти не ходил к службе, он терпеть не мог бормотания католических молитв. Он помнил страх, какой они испытывали перед народом, перед народом, которым они должны были править – с тех пор Король очень редко появлялся на людях, заслужив репутацию затворника, совсем не ту, которую пристало иметь в шумной Италии. Виктор Эммануил V не уважал своего отца – подсознательно он считал его предателем за то, что тот бежал из страны, а потом – приветствовал появление на итальянских землях потомков готских варваров, разграбивших и сровнявших с землей древний Рим. Он боялся террористов – а те были опасны до середины девяностых, именно поэтому отец отправил его из страны, чтобы с ним не могло приключиться ничего плохого, и в случае, если террористам удастся добиться своего – чтобы был кто-то, кто примет Престол. Вообще, Виктор Эммануил V был совсем не тем монархом, которого пристало бы иметь Италии, только сейчас оправившейся от травм того времени, только сейчас начавшей забывать, кто и кого тогда убил в поисках правды – но, увы, выбора у Италии не было. У Виктора Эммануила V – тоже.
И сейчас – лежа на свежайших хлопковых простынях в одной из спален Палаццо до Квиринале, резиденции итальянских монархов, Король, уже окончательно проснувшийся, – молча и напряженно размышлял.
Он понимал, что его шансы умереть в постели невелики после того, что он сделал. Но он это сделал – и втайне гордился этим…
Впервые за долгое время – у Итальянского Королевства было стабильное правительство, оно существовало уже три с лишним года. Возглавлял его Джанни Алтьери, финансист и телемагнат, чрезвычайно хитрый и изворотливый тип. Он был падок на женщин, все его женщины годились ему во внучки, жена ушла от него, публично обвинив в педофилии, – и все эти перипетии, смакующиеся на страницах итальянских газет, заслоняли намного более серьезные вещи, которые им удалось сделать.
Впервые за долгое время – произошел качественный сдвиг в итальянском Сомали. Мятежный генерал колониальной армии Мухаммед Фарах Айдид был публично прощен – без переговоров, просто прощен, после чего его пригласили к принятию власти в Могадишо. Рассчитано все было чрезвычайно хитро – Айдид, принимая власть, становился врагом для всех своих бывших соратников. Приглашение во власть касалось лишь его одного, и он, как истинный африканец, даже не подумал поделиться властью с кем-то еще: в Африке к власти приходят не за тем, чтобы ею делиться или уступать ее кому-то. В итоге в конце переговоров не итальянское правительство умоляло Айдида, а Айдид умолял итальянское правительство оставить колониальные части в крупных городах Сомали, сохранить колониальную лиру и конвертируемость валюты в нормальную лиру, принять меры к тому, чтобы немногие белые, еще остающиеся в стране, не уезжали. Ставка оказалась правильной – боевики отрядов хабр-гадир стали «законным вооруженным формированием» и принялись уничтожать боевые отряды других племен не хуже, чем итальянские колониалисты. Даже страшнее – потому что в традициях Африканского континента победа над врагом влекла уничтожение всех его мужчин, угон в рабство всех его женщин, захват скота и всего ценного, что только найдется. Итальянцы, по крайней мере, стреляли только в тех, кто стреляет в них, а генерал Айдид проводил политику тотального уничтожения противостоящих ему кланов – его люди делали так, чтобы эти кланы уже никогда не смогли возродиться…
В Триполитании – была нефть, которая до этого поставлялась только одному покупателю – Священной Римской Империи Германской Нации. Причем в необработанном виде – она поставлялась на заводы, принадлежащие Degussa, и там перерабатывалась – одно из злосчастных соглашений, заключенных по итогам восьмидесятого года. Соглашение было заключено на двадцать лет – но и после истечения срока действия по умолчанию действовало. Но правительство Алтьери дезавуировало эти соглашения, опираясь на тайную помощь Российской Империи. Священная Римская Империя была на порядок сильнее Италии – но только не в том случае, когда за ней стоит Российская Империя. А Российская Империя, сама торгующая исключительно продуктами переработки нефти, заявила, что любое независимое государство имеет право вести дела исключительно к собственной выгоде[30]30
Видимо, Николай Третий отнюдь не забыл, как его предали на линкоре «Бисмарк» в пользу Англии. И правильно сделал, что не забыл.
[Закрыть]. И только за первый год самостоятельной торговли нефтью доходная часть итальянского бюджета увеличилась на сорок один процент, и на следующий год – еще на двадцать три.
В самой Италии – была подготовлена конституционная реформа, пакет указов лежал на столе в рабочем кабинете Короля. Проект Конституции писали лучшие правоведы, получалось нечто, ни на что не похожее. Права национального собрания оставались теми же, за исключением одного – права формировать правительство (Консулат). Это право переходило Королю, национальное собрание имело право объявить неотзываемый вотум недоверия Правительству – но двумя третями голосов, что при итальянской политической системе почти нереально. Глава правительства в лучших традициях должен был называться Первым Консулом, при нем должен был быть Консулат из семи консулов. Вводилась публичная должность Претора – на нее назначался обязательно гражданский человек, он должен был контролировать и координировать военную и разведывательную деятельность страны. Последнее кое-кому должно было оч-чень не понравиться. Даже тем, кто сегодня будет льстиво лизать его зад. В качестве уступки военным – в Конституции должно было быть прописано, что в случае чрезвычайного или военного положения, вводимого Королем (а в случае насильственной смерти Короля оно вводилось автоматически), – вся полнота власти переходит от Первого Консула и Консулата – к Претору.
Таким образом, вводилась фактически система двух кабинетов министров – военного и гражданского. И передать власть от одного другому одним указом мог лишь Король, что делало его чрезвычайно влиятельной фигурой. А учитывая, как военные и гражданские ненавидели друг друга…
Король вздохнул. О, ненависть, куда же мы без этого греха…
Все. Надо вставать. Сна – ни в одном глазу.
Облачившись в халат и сделав стоявшим у врат королевской опочивальни карабинерам знак молчания, по тихому ночному дворцу Король прошагал в свой кабинет. Включил настольную лампу, сел в свое кресло – оно выглядело, как старинное, но на самом деле было стальным, оно могло послужить укрытием даже от пуль. Из потайного ящичка массивного стола, сработанного еще до Возрождения для Сфорца, – Король извлек папку с документами. Пакет королевских рескриптов, которые и образуют новый конституционный документ[31]31
В Италии, как, к примеру, и в Российской, и в Британской Империи, не было писаной Конституции, само требование Конституции приравнивалось к мятежу. Однако были так называемые конституционные документы – документы, устанавливающие права и обязанности для подданных, публичные институты страны – то, что должно быть установлено в Конституции.
[Закрыть].
Тяжело…
Как-то неплотно прилегала дощечка, скрывающая тайник. Король нахмурился – сам он поправить этого не мог, надо вызывать краснодеревщика. Да такого, который будет молчать… а где такого найдешь. Сейчас никто не умеет хранить тайны…
Король тяжело вздохнул.
Еще одним его достижением – заметным еще меньше, чем другие, – стало усиление банковской системы Италии. Само понятие – банк – происходит из Италии, banca – это скамья, на которой располагались менялы, прототип сегодняшних банкиров. Итальянцы же – а конкретно Лука Пачоли – изобрели краеугольный камень бухгалтерского учета, двойную запись и баланс. И в то же время – банковская система Италии была в полной разрухе – а вот Швейцария, которая полтора столетия назад была столь нищей, что экспортировала наемников – сейчас была общеизвестной копилкой и мировым финансовым центром.
Конечно, мировой финансовый центр за несколько лет не создашь, у людей долгая память, а там, где мостовые окроплены кровью, и где еще помнят красные флаги на улицах – его точно не создашь. Но Король уже много сделал в этом направлении – и наряду с конституционными намеревался подписать еще несколько указов, о которых никто не знал, потому что готовились они Его Величеством лично. Этими указами вводился беспрецедентный уровень банковской тайны, такой, как в Швейцарии, и даже выше. Номерные счета, векселя и боны на предъявителя, освобождение банков от необходимости раскрывать имена клиентов по любым запросам, разрешение уне фише[32]32
Реально существующий в банковской практике инструмент. Уне фише – карточка, прилагаемая к счету, на ней написаны распоряжения, которые следует выполнять при обращении к счету, даже без ведома клиента.
[Закрыть], процедура назначения наследника на средства банковского счета, минуя общую процедуру. Разрешение на биржевую торговлю производными инструментами, в том числе второго и более порядка, расширенное страхование рисков неклассическими инструментами (биржевые страховки), свободный обмен валют. Вплоть до права получения итальянского подданства в случае, если у вас на счете в итальянском банке лежит очень крупная сумма. Этот пакет мер финансовой реформы, проводимой без ведома Национального собрания, – должен был за несколько лет сделать Италию настоящим магнитом для не совсем чистых денег, которых в мире вращается очень и очень много. И чего в этом плохого? Не кто иной, как император Веспасиан, когда его начали стыдить за то, что он ввел плату за пользование общественными уборными, поднес к носу собеседника монету и спокойно ответил – деньги не пахнут.
Да, деньги не пахнут…
Проблема в том, что в Национальном собрании ничего этого не понимают. Это вообще мало кто понимает. Мало, кто понимает, как на самом деле зарабатываются деньги – от булочника, трудящегося в поте лица за проценты банку, до «народного депутата», который за свою жизнь не заработал ни лиры – он всегда получал зарплату. Король представил, какой начнется скандал… почему-то люди очень любят считать чужие деньги, разоблачать взяточников, коррупционеров… господи, вместо того чтобы преследовать того, кто заработал деньги, взяли бы и сами что-то заработали. Злые люди, злые… Даже про него, про монарха, то и дело ходят слухи – что у него состояние сорок миллиардов лир, что он совладелец Agip[33]33
Крупнейшая нефтегазовая компания Италии того мира.
[Закрыть], что у него тайная доля в машиностроительном концерне FIAT – господи, этот подонок Аньели по тихой финансирует социалистов, а люди говорят, что в FIAT совладелец – Король. Да если бы у него было хоть четыре миллиарда лир – стал бы он тащить на себе всю эту помойку, а? Уехал бы в Монако и жил бы там – и пусть тут все огнем горит…
Неблагодарные люди. Ты им добро делаешь, а они…
Король еще раз тяжело вздохнул. Потом – достал из ящика стола электрическую печатную машинку, заправил в нее бумагу. Достал и надел на нос очки – Король в молодости испортил зрение, стеснялся очков и никогда не надевал их на людях. Достал и открыл записную книжку, закрывающуюся на ключ, – туда он заносил свои мысли. Прижав ее пресс-папье, начал печатать проект очередного указа, поглядывая на записи.
А вы говорите – сорок миллиардов лир. Король ночей не спит, работает!
Король кое в чем ошибся – и ошибся смертельно. Он полагал, что политическая игра в Риме – это некое подобие шахмат и проигравший – получает урок и думает о следующей партии. Его ошибкой было сажать за политический шахматный стол военных и вовлекать их в политические игры. А военные, которые за долгие годы противостояния в Сомали стали некоей обособленной общественной группой со своими интересами, которые нашли полное понимание и поддержку в среде итальянских колонистов, которые ненавидели и считали предателями жителей Метрополии, – при проигрыше просто схватили доску и ударили противника по голове. Только и всего…
Итальянское Королевство, Рим
Виа ин Селчи, 88
Командование корпуса карабинеров, штаб
10 июня 2013 года
Одиннадцатое июня, день рождения Его Величества – праздник для всех итальянцев. Дополнительный летний выходной – а итальянцы ценят такие вещи и умеют наслаждаться жизнью. Праздник для всех, кроме карабинеров – именно на них ложится обязанность и организовать военный парад в Риме, и поддерживать порядок в этот день в стране. А порядка, как обычно и бывает во время массовых праздников в Италии, – и близко не ожидалось. Беженцы, анархисты, коммунисты, террористические недобитки, крайне правые…
Командование корпуса карабинеров располагалось в самом Риме, причем не в самом худшем районе. Место это находилось совсем недалеко от Колизея, одной из улиц, отходившей от Виа Кавур, одной из самых известных улиц Рима. Здание это было невысокое, довольно примитивной постройки, неудобное и тесное: в восьмидесятом году оно было разгромлено и сожжено, а потом очень небрежно восстановлено: старожилы штаба карабинеров шутили, что надо бы еще раз разгромить, чтобы дали деньги на ремонт. Улицы тут очень узкие, припарковаться негде даже полицейским машинам. Многие участники совещания – бросали машины, где придется, иногда в километре от нужного места, и добирались пешком. Из всех столиц крупных государств – Рим отличался просто запредельной теснотой и неудобством. Днем – скорость передвижения на машине по городу в среднем составляла шесть километров в час – а в час пик большая часть центра вообще вставала намертво часа на два. Но это были объективные неудобства, с которыми много лет прослужившие в Риме офицеры давно смирились…
Военная часть совещания прибыла вовремя благодаря маленькой хитрости: они собрались на соседней Виа Сфорца, там был штаб Ассоциации парашютистов Италии, и там же, в небольшом кабачке, пропустили по сто граммов доброго красного вина, которое не пьянит, а бодрит. А кто пришел раньше – тот и по две соточки принял. Когда тут были тевтонские варвары – офицер, посмевший явиться на важное совещание даже чуть навеселе, был бы немедленно и сурово наказан: немцы этого просто не понимали. Но сейчас тевтонов не было – и просоленные солью Средиземного моря офицеры не видели поводов отказываться от маленьких радостей жизни. Обнявшись и горланя «Сфорца, Италия», они, словно группа загулявших гражданских, отправились на соседнюю улицу, в штаб карабинеров.
В штабе карабинеров стоящие за дверью часовые попытались проверить документы, но сразу поняли, что это невозможно сделать. Ограничившись проверкой документов у одного из офицеров, капитана Алессандро Маршалди из полка особого назначения ВВС, они пропустили всех по одному документу. Ничего плохого они в этом не видели – а связываться с развеселыми представителями специальных частей, которые разучились себя цивилизованно вести еще в Триполитании и Сомали, – себе дороже.
Но в комнате для совещаний – тут, видимо, раньше был зал для игры в мяч, но его переделали – они наткнулись на бывшего главного маршала[34]34
В армии Италии десять сержантских званий, причем первые пять – сержантские, а остальные – маршальские (maresciallo). Сержант девятой ступени называется «главный маршал», а десятой, высшей (главный маршал-лейтенант). По меркам русской или германской армии, где высшим воинским званием является звание «фельдмаршал», звание «главный маршал-лейтенант» выглядит дико до предела.
[Закрыть] Лучиано Скотти, именем которого в берберских племенах Триполитании все еще пугали детей. Главный маршал за годы своей службы уяснил, что где начинается бардак и расхлябанность – там заканчивается армия. И он не только это уяснил, но и вдолбил тысячам призывников[35]35
До 1980 года армия Итальянского королевства была призывной, после 1980 года – профессиональной, в частях в Сомали и Триполитании использовали местных и наемников. Народу – король больше не доверял, чтобы давать в руки оружие. Не в последнюю очередь – причиной дестабилизации в Сомали послужило то, что клан хабр-гадир почти целиком завербовали в армию, обучили и вооружили, при этом африканцы остались африканцами. В 1979 году мятеж в Сомали был бы подавлен максимум за несколько недель.
[Закрыть] – салаг, которые прошли через его руки. И внушил… так сказать, не совсем уставными методами.
Первым получил как раз напевающий веселую песенку Маршалди, да так, что кровь из носа брызнула. Вторым получил свое главный капрал парашютистов Марио Векки, правда, ему удалось увернуться и немного смягчить удар. Почуяв неладное, остальные сержанты и младшие офицеры выстроились у стены. Уже собравшиеся карабинеры в голубой, тоном темнее, чем у авиаторов, форме во все глаза смотрели на разворачивающееся перед их глазами зрелище.
– Стать смирно, сукины дети! – заорал Скотти. – Брюхо подобрать! Вы не в учебке, мать вашу, вы на службе!
– Так точно, господин главный маршал! – рявкнули и те, кто знал Скотти, и те, кто его не знал. В таких ситуациях звание офицера узнается почти телепатически: быть прикомандированным к кухне или к сортиру никому не хочется.
– Так… – Скотти повернулся на каблуках, прямой как палка в свои пятьдесят девять. – Что мы видим, синьоры?! Вы так же будете завтра парадировать перед королем, свиньи в мундирах?
– Никак нет! – рявкнул лейтенант Козими из десантно-штурмового полка…
– Никак нет? А? А почему ты сейчас выглядишь, как свинья, лейтенант, а? Ты выглядишь, как деревенский пастух, выбравшийся в большой город, а? Козел! И это мы покажем завтра Королю?!
– Никак нет!
– А что мы покажем?!
– Выправку и единение наших рядов!
Главный маршал тяжело вздохнул.
– Вольно… Прошу всех к карте…
В Риме не так много места… точнее, вообще нет места даже для нормального передвижения по городу, не говоря уж о парадах. Если же провести нормальный парад, с техникой, с проходом настоящей боевой техники по городу – то Рим, несомненно, встанет, и не на часы, а на сутки, водители в пробках переберут всю родню друг друга до девятого колена, а кое-где и морду лица друг другу начистят, а технику – останется только на пьедестал поставить, потому что из города ей никак не выбраться. Поэтому итальянский парад был довольно скромным по меркам грандиозных торжеств, характерных для Санкт-Петербурга и Берлина. Скорее – все это напоминало развод караулов: пешие части проходили по горбатой Палаццо дель Квиринале, потом – садились на автобусы и выезжали из Рима. Никакой техники не показывалось… техника обычно проходила на параде в Милане и на вассальных территориях: там места куда больше было. Очень ограничено было и присутствие народа на параде – места было очень мало, а надо еще где-то и журналистов разместить. Такого количества средств массовой информации в Италии, как в семьдесят девятом, не было – но все же их было достаточно…
Поскольку места было мало, а Королю хотелось показать все самое лучшее – в Риме обычно парадировали элитные части. Конечно – не полностью, примерно рота от полка – но все же. В этом параде должны были участвовать:
Бордовые береты, первый парашютно-десантный батальон Тоскания;
Девятый десантно-штурмовой полк Кол Мошин;
Семнадцатый полк особого назначения ВВС Италии;
Четвертый полк горнострелков – парашютистов «Монте Червино»;
Двадцать шестой эскадрон легкой кавалерии;
Сто восемьдесят пятый полк десанта – силы глубинной разведки;
Батальон особого назначения Сан-Марко;
Десятая катерная флотилия, легион наземных сил[36]36
Десятая катерная флотилия, в связи с разгулом терроризма, а также показавшая почти абсолютную преданность монарху в 80-м, была значительно усилена. Если раньше это были катерники и диверсанты – подводники, то теперь в нее входили и парашютисты, и легион наземных сил – специалисты по выживанию в Африке и подавлении партизанских волнений.
[Закрыть].
То есть – практически вся элита вооруженных сил королевства. Были еще части в Триполитании, в Сомали, числящиеся пехотными или кавалерийскими, по выучке и боевому опыту они могли дать фору испытанным частям спецназначения. Но здесь – их не было, к тому же на территориях в день рождения Короля тоже должен был быть парад.
Вместе с римскими карабинерами – представители специальных частей разработали план прохождения парада, точнее – не разработали, а внесли незначительные коррективы в давно утвержденный и отработанный несколькими десятилетиями план. Точка сбора – у Фонтана Треви, одной из известных достопримечательностей Рима, проще было бы, как раньше, у Папского университета – но студенты теперь армию откровенно недолюбливают. Порядок движения колонн, время прохождения точки на Виа Квиринале, где будут ждать автобусы. Боялись террористов, но не только. Надо было все четко рассчитать, чтобы центр Рима не превратился в одну большую пробку, а праздник – в бардак.
Полученную карту с пометками – размножили тут же на старом копировальном аппарате фирмы «Ксерокс». Аппарат этот был настолько старым, что в нем для работы использовался спирт – возможно, поэтому карабинеры не хотели менять его на что-то более современное. Пока печатали – бумага дважды застревала и горела, но на этом аппарате подобное было допустимо.
Маршалди как раз удалось унять кровь из носа. Старик Скотти был столь любезен, что дал свой носовой платок…
В отличие от многих других – у Маршалди была машина, старый «Фиат Панда», который он купил за бесценок, и теперь ему просто лень было его продавать: везет и ладно. Ему удалось оставить его на Виа Урбина, около пиццерии, где продавали настоящую пиццу, приготовленную в дровяной печи. Добравшись до машины, он огляделся по сторонам, затем пошел в пиццерию. Вечером надо было чем-то поужинать, и пицца для этого вполне годилась.
Купив ординарную, дешевую, но сытную пиццу с кровяной колбасой[37]37
Такая пицца стала очень популярна после того, как в Риме побывали немцы – в разгромленной Италии они были лучшими покупателями. Так, ни один итальянец не станет класть в нормальную пиццу колбасу.
[Закрыть] и перебросившись взглядами с продавшей ее девицей, возможно, дочерью хозяина, возможно, продавщицей, Маршалди вернулся к машине. Когда отпирал – кто-то хлопнул его по спине, не соизмеряя силы. Он даже не повернулся, представлял, кто это…
Чья-то рука забрала коробку с пиццей, лежащую на крыше машины. А Маршалди вдруг почувствовал, что его не держат ноги…
Среднего роста, ничем не приметный человек сбросил с плеч легкую, ярко-желтую куртку, какую носят полицейские регулировщики, скомкал ее и сунул в карман. По его опыту – а он у него был огромным – нечто яркое, необычное, запоминающееся сильно отвлекает людей и ничего, кроме этого, они не помнят…
На голову он нахлобучил кепку с изображением дымящейся пиццы – теперь он разносчик пиццы, и у него есть повод спешить. В Риме сквозь пробки не могли пробраться часто даже мотороллеры с багажником, и потому студенты часто подрабатывали, разнося пиццу бегом.
Ловко лавируя в толпе, он побежал дальше, удаляясь от места преступления, которое только что совершил. На перекрестке Урбана и Санта-Мария Маджиоре – нырнул в на мгновение притормозившую «Ланчию». Водитель моментально газанул, чтобы через два десятка метров с руганью остановиться.
Полицейских сирен слышно не было. Полицейские в последнее время, отчаявшись добраться до места вовремя, променяли машины с мигалками на небольшие электротележки, что-то вроде детского велосипеда. Но сейчас им не поможет и это…
– Все в порядке? – спросил водитель.
– Да, – убийца сунулся в коробку, – с кровяной колбасой. Хочешь?
Водитель скривился.
– Нет.
Ему казалось противоестественным – с аппетитом жрать после того, как совершил убийство. Он просто давно не был ни в Сомали, ни в Триполитании… когда зачищаешь деревню, по которой поработала батарея горных гаубиц или племенной отряд хабр-гадир, взгляды на жизнь и на смерть у тебя резко меняются. А есть… есть человеку всегда надо.
– С колбасой… – Складным ножом убийца отрезал кусок и запихал в рот. – Отлично. У Алессандро был хороший вкус, этого у него не отнять. Простой был человек, без юмора.
– Ты о чем?
Убийца хохотнул.
– Эту пиццу купил Алессандро. Я думаю – зачем пропадать добру, так?
Водителя едва не стошнило – хотя он тоже много чего повидал в жизни. Просто СИМ, военная разведка, ведет свой бой обычно в кондиционированной прохладе штаба.
– Так это его?
– Ну да. А что тут такого?
Есть пиццу человека, которого только что убил. Нормально…
«Ланчия» резко свернула в проулок. Остановилась – машины здесь стояли по обе стороны, и третья, чтобы проехать между стоящими двумя, едва не царапала борта стоящих. На мелкие царапины на бамперах и бортах в Риме уже давно не обращали внимания.
– Здесь? – спросил убийца.
– Да.
– Это хорошо…
Убийца отрезал и засунул в рот еще один кусок пиццы. Кто-то другой остерегся бы так есть, пицца очень сытная, и можно разжиреть. Но он знал – что, вернувшись в пустыню, сбросит лишнее максимум за пару недель. Пустыня – лучшее средство для похудения…
Они просто сидели в машине, посреди вечернего Рима. И старались не думать – ни о том, что они уже совершили, ни о том, что только предстояло совершить.
– Это скверно… – не выдержал, наконец, водитель, он ударил кулаками по баранке, чтобы придать вес своим словам. – Совсем скверно.
– Что именно?
– При чем тут был Маршалди?
– Он единственный не согласился.
– И что? Обязательно было его…
– А что – нет?
В машине повисло тяжелое молчание.
– Можно было убедить…
– Убедить… – Убийца понимающе хмыкнул. – Знаешь, у нас в отряде был один козел. Я еще только начинал. Понимаешь… бывает так, что все на хрен идут в ногу, а вот один – не в ногу, и тем он портит все дело. Черт с ним, что он буровил в казарме. Но как-то раз – мы поймали несколько арабов, которые подожгли буровую. А может, и не они подожгли… черт их разберет, этих арабов. У них есть правило: один за всех, все за одного – только никому почему-то не приходит в голову применить это правило к вопросу ответственности за преступления. Ну и этот козел начал выступать, что, мол, мы права не имеем…
Водитель не спросил, что было дальше. Но догадаться было несложно. Было несколько способов. Если рядом побережье – привязывали глыбу каменной соли и топили… соль растворялась, ремни спадали и никаких следов. В пустыне закапывали по горло перед барханом… освободиться все равно не успеешь, раньше умрешь от обезвоживания или захлебнешься в песке. Долгая и страшная война породила немало мастеров убивать. Не воевать… воевать это нечто другое, нет там никакой войны. А убивать…
Ксеноновые фары осветили салон «Ланчии», мигнули два раза…
– Свои? – отреагировал убийца.
– Свои…
Большая «Альфа» остановилась – дальше хода не было. Из-за руля выбрался человек, выше среднего роста, подтянутый, не старше сорока. Он всмотрелся в людей в «Ланчии», приложив ладонь ко лбу козырьком.
– Джанни! – вдруг крикнул он. – Чертов сукин сын.
– Синьор капитан? – удивленно спросил убийца. – И вы тоже с нами?
– С вами, черти, с вами, куда же вы без меня!
Двое бывших сослуживцев крепко обнялись.
– Как вы? Вы ушли из отряда…
Бывший фрегаттен-капитан Мануэле Кантарелла похлопал убийцу по плечу.
– Все отлично. Так… улицу до конца, потом пропустите меня вперед. Я покажу, куда ехать. Все, не тормозим – поехали, поехали!
Они выбрались из Рима – на часах было почти девять вечера, начало темнеть. «Альфа» – уверенно ушла с кольцевой, покатила по каким-то сельским дорогам. Судя по тому, как уверенно вел машину бывший капитан морских специальных сил – дорогу он знал.
– Знаете его? – спросил разведчик, напряженно смотря за ограниченной с обеих сторон плотным кустарником узкой дорогой.
– Да, – сухо ответил убийца, он как-то разом потерял желание разговаривать.
– Давно?
– С тех времен…
Понятно…
Потом – они выехали на какое-то странное место. Странное – потому что по какому-то щучьему велению… или по замыслу кого-то очень умного – дорога вдруг стала широкой, в четыре полосы, по две в каждом направлении, и ровной. Просто удивительное превращение. Видимо, чтобы кто попало не гонял здесь, нарушая первозданную гладкость дороги, – ее перекрывала полицейская машина бело-синего цвета, поставленная поперек дороги.
И что самое удивительное – в конце той дороги виднелся большой четырехдвигательный самолет. Военный самолет – высокоплан, не гражданский. И не североамериканский С-130, какие применяются в итальянских вооруженных силах – а «Юнкерс». Лопасти – сабли, сдвоенный винт, длинный рог системы дозаправки в воздухе – последнего на гражданских самолетах не бывает никогда. Черный цвет и полное отсутствие каких-либо знаков государственной принадлежности. Самолет стоял носом к полосе, готовый быстро взлететь.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?