Текст книги "Линия разлома"

Миниц то ли кашлянул, то ли усмехнулся:

– Не хочется ощущать себя, как в Аламо, коллега. Мы сидим тут неподалеку. У вас за безопасность отвечает Халл?

– Да, он.

– Он знает, куда ехать. Очень был бы рад поговорить с вами сегодня. Времена изменились, и нам важно держаться единым строем.

– Это всегда было важно.

– Да, но мы не всегда находились в такой ж… В общем, я был бы очень обязан, коллега.

– Я понял. Сегодня навещу вас.

– Понятно. И буду очень признателен… low profile[33]33
  Низкий профиль, то есть с соблюдением мер секретности.


[Закрыть], ну, вы понимаете…

– Да. Понимаю.

– Жду. Кстати… какие напитки вы предпочитаете?

– Обойдусь Эвианом.

– Напрасно. Впрочем, ваше дело, коллега. Жду.

Разговор оборвался.

Черт…

Гастингс сам работал в ЦРУ и знал, как это бывает. Между послом и начальником станции ЦРУ отношения могут быть очень разными. Изначально – они делают противоположную работу: посол налаживает отношения, а начальник станции ЦРУ их разрушает… если кто-то ловит его и его людей за руку, конечно. Каждый такой случай – повод обвинить станцию ЦРУ в непрофессионализме… хотя и у нее есть свои задачи и она должна их выполнять на благо Америки. Очень редки случаи, когда посол и начальник станции ЦРУ в хороших отношениях, обычно они ненавидят друг друга и строчат друг на друга всевозможные кляузы и жалобы. Мало кто из послов может понять, что разведка, если она налажена хорошо, способна не мешать, а помогать более эффективно выстраивать политику, видя карты соперников. Он мог это понять, потому что и сам был начальником станции ЦРУ. С другой стороны – он не испытывал никаких иллюзий по отношению к коллегам: многие заняты очень неблаговидными делами, тем более в зонах вооруженных конфликтов. И ни один начальник станции ЦРУ не упустит возможность подмять под себя посла, особенно если он только прибыл. Начинается все с советов, с кем и как налаживать отношения, и, глазом не успеешь моргнуть – ты по уши в дерьме. Иногда начальники станций даже действуют в паре с местной контрразведкой, чтобы скомпрометировать посла и заставить его плясать под свою дудку. Между разведчиками разных стран есть немало общего, и каждый хочет сохранить свою работу.

Он переоделся. Принимать душ не было времени, хотелось немного прилечь – но и такой возможности у него не было. Он переменил сорочку и спустился вниз, в лобби. Халл был там – он обязан был быть там как начальник его СБ.

– Сэр.

– Где здесь ошивается мистер Миниц?

Халл хищно улыбнулся:

– Совсем недалеко, сэр, на этой же улице, рядом.

– Поехали. Только low profile.

– Понимаю, сэр. Тут недалеко…

«Low profile» – означало, что они прошли каким-то подземным ходом, отделанным плиткой, и вышли в какой-то гараж. Там, охраняемые частными охранниками, стояли самые разнообразные лимузины.

– Прошу, сэр.

Машина была «Мерседесом» S-класса последней модели, бронированной. Усевшись в нее, Гастингс почувствовал себя русским олигархом.

«Мерс» бесшумно и плавно тронулся – ни одна американская машина, даже двенадцатицилиндровый «Кэдди» последней модели, не могла обеспечить такой отстраненности от окружающего мира, как этот «Мерседес». Настоящая машина вождя.

Фюрера… – мелькнула мысль.

Гастингс ничуть не сомневался в том, что строй, который установился на Украине, был откровенно фашистским. Но проблема была не в этом – а в том, что он пользовался поддержкой. Этот строй был прост и даже примитивен. Он давал людям минимум, но минимум необходимый. Какой-то уровень жизни, пусть невысокий. Общего врага. Чувство причастности к общему – чувство строя, локтя. В конце концов – в отличие от многих из тех, кто рассуждал сейчас об Украине – он лично был здесь, когда все начиналось. И даже лично носил на Майдан продукты и лекарства, стоял среди этих людей, пытаясь понять, что происходит. Он мог сравнивать – в конце концов, он два года работал на иракских улицах. Что поразило его на той, давней Украине – отсутствие злобы и агрессии. На Востоке толпа – все равно что грозовая туча, любая собравшаяся толпа смертельно опасна. Достаточно одного крика, одного призыва – и толпа понесется по улицам подобно разгулявшемуся урагану. Находясь в такой толпе, физически чувствуешь овладевшее людьми безумие и думаешь только об одном: не дай бог хоть как-то привлечь к себе внимание – хоть как-то! Здесь на Майдане он видел людей, собравшихся, чтобы выразить свой протест, собравшихся за общее дело. Да, были и агрессивно настроенные молодчики… но он бы их оценил скорее как провокаторов, и, видимо, из-за общего, довольно мирного настроя собравшиеся люди не хотели пресекать их выходки. Как же получилось так, что эти люди, всего лишь хотевшие немного больше честности от открыто коррумпированной власти, превратились в такое?

Видимо, есть какая черта… видеть бы только ее. Эта черта – незаметно для всех была перейдена в Сирии, вполне вероятно, в Ливии и сейчас – на Украине. Черта, за которой мирный протест превращается в жестокую бойню, а место мирных протестующих занимают жестокие боевики. В какой-то момент средства подменяют цель, и жестокость превращается в месть. А месть влечет за собой ответную месть. Как любят говорить русские, «ответку».

Машина выкатилась на улицу – и тут же к ней в хвост пристроился огромный «Шевроле Тахо» с проблесковыми маяками под решеткой радиатора. Посол иронично хмыкнул, оглянувшись назад.

– Low profile…

– Номера украинские, сэр. Так тут ездят все, кто живет за государственный счет. Все депутаты, все министры…

То-то и оно…

Прокатившись по улице, они свернули на другую. «Тахо» вырвался вперед, распугивая всех крякалкой и проблесковыми маяками.

Свернули еще раз. Потом еще. Потом подкатили к торгово-офисному центру, он то ли строился, то ли перестраивался – здесь, в Восточной Европе, это обычное дело, одна часть здания достраивается, в другой уже работают люди.

Дворик. Кованая чугунная решетка. Место, где раньше росли какие-то деревья, было засыпано серой цементной пылью. Какие-то рабочие…

Халл вышел из машины, огляделся по сторонам, открыто держа в руке «АКС-74У» болгарского производства. Операторы «PSD»[34]34
  «Private security personnel» – обеспечение личной безопасности. Самая высокооплачиваемая категория охранников-исполнителей, дальше уже идут менеджеры и некоторые категории аналитиков.


[Закрыть] сформировали защитную формацию, нервно оглядываясь. Им тоже не нравились рабочие.

Халл открыл дверь:

– Побыстрее, сэр. Чертов ремонт…

Они прошли в холл, затем поднялись наверх. Весь верхний этаж был перекрыт, у двери сидел охранник, и была надпись:

«Фонд международного развития».

Обычная крыша для конторы.

Гарри Миниц вышел встречать гостя к самим дверям. Он был типичным для ЦРУ прохиндеем – невысокого роста, улыбчивый, всегда готовый пошутить. Люди в ЦРУ шли с самыми разными мотивами. Очень мало кто действительно хотел защищать свою страну – после двух-трех лет в конторе таких остались единицы. Одни хотели внушительное резюме, с которым можно лет в тридцать пять уйти на частные хлеба и получать в два-три раза больше, чем на госслужбе. Другие в открытую занимались темными делишками – начиная от содействия в размещении грязных денег за рубежом и соучастия в торговле наркотиками и заканчивая сговором с агентами и дербаном денег, выделяемых на оплату услуг агентов. Все просто – агенты несут всякую белиберду, их куратор, не проверяя, ставит сообщению достоверность и отправляет в Лэнгли, деньги делятся между агентом и куратором. Гастингс знал эту грязную подоплеку агентурной работы, и не счесть решений, которые были приняты в Вашингтоне на основе этой чуши. Каждый из кураторов знал, что там хотят услышать, – и намекал агенту, что именно он должен подтвердить, а то и сам составлял сообщения за него. Конечно, сообщения должны были проверять аналитики – но каждый из них хотел выглядеть провидцем, а после 9/11 нормой поведения в разведсообществе была паранойя. Если ты предупреждал напрасно – ты можешь сказать, что проявлял бдительность и беспокоился о безопасности страны. Если же твои мрачные прогнозы сбудутся – тебя будут считать гением и первому наливать кофе на совещаниях. Эйфория девяностых прошла, тот мир просто сдуло, снесло валом плохих новостей со всех сторон. Падающие рынки, выселенные из домов люди, потеря работы, очередные взрывы, зашкаливающий дефицит бюджета. Это был мир плохих новостей – и в хороших никто не был заинтересован. А ЦРУ уже давно давало ту информацию, какую хотели видеть на Капитолийском холме, работая рука об руку с журналистами. Во многом поэтому он покинул ЦРУ, не желал участвовать во всем этом безумии.

Миниц провел его в свой кабинет, предложил кофе и торт с корицей – что напоминало о Лэнгли, коронные блюда тамошнего буфета. На стене «я люблю себя» – фотографии с лидерами боевого крыла «УНА-УНСО» и порванный трехцветный русский флаг. Дурной тон, очень дурной. Будучи сам начальником станции, Гастингс считал, что они должны быть бесстрастными наблюдателями, но никак не болельщиками. Тем более – что этот флаг взял в бою явно не он.

Они поговорили обо всем – о политической погоде в Вашингтоне и об игре «Вашингтон кэпиталс». Поговорили и о «Бруклин Доджерс» – оказалось, что они оба болели за этот бейсбольный клуб, несмотря на то что он переехал с Западного побережья на Восточное. Обычный, ни к чему не обязывающий разговор двух мужчин, оказавшихся в чужой стране.

В продолжение Миниц с заговорщическим видом вынул из стола бутылочку «Медовой с перцем».

– Не хотите?

– Я пас…

– А жаль, – Миниц улыбнулся, – здесь бывает холодно. И только эта дрянь спасает от простуды.

– Сейчас здесь жарко.

– Это верно…

Начальник станции спрятал бутылку в стол, спросил внешне беззаботным тоном:

– И что об этом думают в Вашингтоне?

– Честно?

– Ну, если вы, госдеповские крысы, еще на это способны…

Миниц шутливо навел на нового посла палец, выставленный как пистолет, имитируя выстрел…

– Во-во.

– Так что…

– Вашингтон думает… – Гастингс сделал паузу, будто размышляя, – что здесь все слишком затянулось…

– Даже так…

– Ты знаешь систему, Гарри. Всем нужны результаты. Вчера.

– Да уж…

Миниц сел напротив, чтобы создать «доверительность». Проблема была в том, что Гастингс знал все эти приемы назубок… его этим было не обмануть. Ни доверительным тоном, ни якобы секретной информацией.

– Давай начистоту. Мы все понимаем, какое дерьмо тут происходит. Лично я, будь моя воля, посадил бы половину местных властей на скамью Гаагского трибунала – они это п…ц как заслужили, о’кей? Но и ты, и я знаем, почему мы здесь и почему должны целовать ублюдков в задницу.

– И почему же?

– Большая игра, друг. Она самая.

Большая игра… под этими словами разрушилась не одна империя.

– В Туманном дне хотят понимать, что мы от этого получаем.

– Что получаем? Мы получаем то, что, пока русские здесь, они не могут быть где-то еще, о’кей? В том числе там, где мы не хотели бы их видеть.

– А почему бы с этим не справиться Европе. В конце концов, мы больше десяти лет тащили этот гребаный воз. Знаешь, как переводится «ISAF»?[35]35
  «International Security Assistance Force» – название международного контингента в Афганистане. Есть и другие переводы, например, «I stay at FOB», «я останавливаюсь в ФОБ».


[Закрыть]

– «Я вижу американцев сражающихся». Бывал там?

– Ирак. Дерьмо ничуть не лучше.

– Да, точно. Я читал.

Миниц расслабился – совсем не стоило бы говорить послу, что он читал его личное дело, совсем не стоило бы.

– Так вот, может, предоставить европейцам разбираться с этим самим?

Миниц отрицательно погрозил пальцем:

– Какая наивность.

– Возможно. Зато это экономно.

– Это п…ц. Европа, даже вместе – слабее нас одних. И что еще хуже – она слабее русских.

– Пусть становятся сильнее.

– Ерунда это все, не станут они сильнее. Они совсем охренели. Носятся с правами человека, как с…

Миниц вдруг осекся.

– Постой-ка. По нам что – принято политическое решение?

– Кто такой Адаминский?

– Польский посол. Один из немногих парней, кто точно знает, зачем он здесь. Черт…

– Мне сказали, что я должен встретиться с ним. Что он здесь вроде дуайена.

– Вы все не так поняли… – Миниц перешел на «вы», вид у него был расстроенный.

– Отчего же. Я все прекрасно понял.

– Просто Адаминский один из немногих, кто понимает, что происходит. Они двести лет жили оккупированные русскими.

– И теперь хотят отомстить за наш счет, верно?

– Да бросьте, сэр…

– Наша политика, как политика великой державы, не может опираться на интересы Польши и прочих центральноевропейских лимитрофов.

– Но Украина не лимитроф.

– Разве что только по территории. Я не узнаю страну, что с ней стало с тех пор, когда я работал здесь. Они шагнули далеко назад, и вы это видите. Им надо определяться. В западный мир нельзя войти со свастикой наперевес.

– Ну, что ж… – Миниц встал, хотя первым делать это был не должен.

Встал и Гастингс.

– Гарри, я ценю работу в команде, хотя и готов выслушать чужое мнение. Особенно если оно подкреплено фактами, а не идеологией.

Миниц почти искренне улыбнулся:

– Я понял, сэр.

– Завтра в девять у меня представление персоналу посольства. После чего я какое-то время потрачу на работу с ключевыми сотрудниками. Думаю… в двенадцать я буду рад видеть вас. Несмотря на то что у нас разные взгляды на Украину, мы работаем в интересах одной страны, верно?

– Верно, сэр.

– Вот и отлично.

Когда Гастингс вышел из кабинета, Миниц какое-то время сидел молча. Потом подошел к окну, отдернул завесу жалюзи. Жадно уставился на двор…

Снайпер уже находился на позиции.

Охотясь, они использовали две тактики. Первая тактика известна со времен Ирака, и один сатана знает, откуда она появилась на Украине. Схема проста – берется машина, возможно, это микроавтобус, возможно, грузовик, возможно, пикап, и в нее обычно в раму или в кузов вваривается короб или второе дно, или что-то в этом роде – для снайпера. Для выстрела открывается борт или окно, или дверь. Эту группу обычно называют «змея». Есть и группа «голубь» – голубей может быть один или несколько. Голуби – просто молодые люди, иногда женщины, перемещающиеся пешком, на мотоциклах и на машинах. Обычно у них есть нормальные документы и нет ничего, кроме мобильного телефона. Они наблюдатели и наводчики. Увидев цель – это может быть команда разминирования, группа обеспечения безопасности, патруль, потерявший бдительность, – они звонят и вызывают снайпера. Приезжает машина, снайпер занимает позицию и делает выстрел. Обычно всего один – они не рискуют. После выстрела обе группы тотчас же попытаются скрыться, и обычно им это удается. Бывает и третий участник этого смертельно спектакля – оператор. Выстрел снайпера, упавший американский солдат – уже через пару часов все появится в «Youtube», и всем плевать на то, что пуля обычно попадает в бронежилет и солдат выживает. Современная жизнь характеризуется тем, что неважно, кто что сделал, а важно, кто и как об этом подумал.

Вторая тактика предусматривала обычную снайперскую работу на дистанции, если была цель. В качестве оружия для охоты использовалась спортивная винтовка «Shmeisser Ar-15», снаряженная тяжелыми, на семьдесят семь гран, пулями. Для городской охоты до четырехсот – пятисот метров винтовка работала лучше, чем «СВД». К тому же для охоты по первому варианту использовалась трофейная «М4 Commando», совместимая и по патронам, и по магазину.

Снайпер находился в грузовичке, они уже прошли контроль, когда поступила информация о местонахождении цели. Указывалось и примерное время – двадцать минут. Точка для обстрела двора бизнес-центра, где находилась нелегальная часть станции ЦРУ в Киеве, им уже была известна. Потому что они знали и само здание, и кто там бывает, и как лучше всего стрелять по нему. Короче, они знали слишком много для нелегальной партизанской группы…

Получив сигнал, они направились в район Танковой. Прокатившись по улице, въехали во двор. Места эти были довольно престижные, и на въезде во двор был шлагбаум с охранником, но он получил порцию лжи и пятьдесят гривен и пропустил машину. Ему было плевать – здание было достаточно престижное, тут жили не обедневшие люди, и они постоянно кого-то вызывали. Сам охранник был с Ровенской области, участвовал и в Майдане, и в Походе за единостью, а потом не смог найти ничего лучшего, как стоять на шлагбауме и пропускать машины. Отношение к киевским богачам у него было соответствующее и выражалось фразой: а щоб вам тут усим повилазило!

Автомобиль остановился у одного из подъездов, вышли двое, уже в спецовках. Один из них достал из машины довольно длинный, широкий и тяжелый ящик. Никого это не потревожило, даже если кто-то что-то и видел. В Киеве за последние десять лет произошло столько всего, что два подозрительных, левых мужика никого не настораживали. Людей давно отучили лезть не в свои дела…

На двери был замок, но они открыли его универсальным электронным ключом, который можно было купить в любой подворотне. Прошли к лифту – помещение для консьержки, предусмотренное когда-то элитным проектом, было пустым. Поднялись на последний этаж здания – вообще-то не последний, последний был техническим, но лезть туда не хотелось.

– Время.

– Тридцать две.

– Подождем…

Сверху открывался отличный вид. Снайпер – открыл ящик и соединил вместе две части снайперской винтовки.

Тем временем внизу, у здания бизнес-центра, остановился мотороллер.

Здание, как и все подобные объекты в Киеве, охранялось, а здесь – на охране стояли внешне неприметные, но на деле компетентные охранники, предоставленные компанией «ХЕ секьюрити сервис», в прошлом легендарной «Блекуотер». Ее основал легендарный Эрик Принс, бывший младший офицер американского военно-морского спецназа, и специализировалась она на предоставлении услуг безопасности по всему миру. Однако имелся нюанс, который не каждый знал. Сам Принс и костяк оперативников были действительно профессионалами очень высокого уровня из американского военно-морского спецназа. И когда Принс привозил заказчиков в свои тренировочные центры, вероятно, лучшие в США заказчики думали, что именно эти ребята и будут на него работать. Но это было не так. Сейчас компания Принса, капитализация которой давно перевалила за миллиард долларов США, работала на двух рынках: внутреннем и внешнем. Внутренний рынок – рынок военных тренировок в США, эту услугу покупали не только многочисленные помощники шерифов и команды «SWAT» со всей страны, но офисные клерки, которые покупали «черную винтовку», обвешивали ее тактическими аксессуарами по самое не могу и считали себя крутыми операторами. Чтобы поддержать в себе эту уверенность, они покупали себе семидневный пакет тренировок «тактического оператора» или «тактического снайпера» и готовы были выложить за это несколько тысяч долларов. Причем таких вот «спецназовцев» было все больше и больше. Эрик Принс, безусловно, одаренный предприниматель, вовремя уловил эту тенденцию. Он начал нанимать бывших крутых профессионалов, военных ветеранов с наградами для того, чтобы тренировать таких вот «боевых хомячков», готовых платить[36]36
  Информация соответствует действительности. Видео с таких вот «тренировок» «боевых хомячков» регулярно выкладывают в Интернет, можно оценить. Если кто-то хочет действительно серьезно изучать ближний бой – хорошие центры существуют в Сербии, в Чехии. И в России наработан уникальный опыт борьбы с терроризмом, и действительно хорошие тренировочные центры уже начали появляться. Важно только не покупаться на обещания «дешево и быстро» – только такую дисциплину, как штурм и зачистку зданий, нужно изучать не менее двух месяцев.


[Закрыть]. Причем таких хомячков было столько, что постепенно их тренировка стала едва ли не основной дойной коровой Принса. А для активных операций за рубежом он начал нанимать самых разных людей. Например, в самом начале войны в Ираке он нанял несколько сотен бывших или действующих спецназовцев ВМФ Чили – обошлось намного дешевле, чем американские операторы. Для Афганистана он нанимал сербских и хорватских оперативников. На Украину – помимо самих украинцев – он нанял грузин из числа тех, кто прошел Афганистан[37]37
  Грузины в Афганистане если чем и отметились, так это мародерством. Сын бывшего президента Гамсахурдиа назвал армию Грузии «Мона спа» – армия рабов.


[Закрыть], оперативников румынского спецназа, часть из которых на самом деле была молдавскими ОПОНовцами[38]38
  Про зверства молдавского «ОПОНа» в Приднестровье помнят до сих пор.


[Закрыть], решившими подзаработать. Про боевые качества грузин, румын, а особенно молдаван – было хорошо известно всем, кто жил рядом с ними, – но вербовщикам, в общем-то, наплевать на это. Участие в боевых действиях в Афганистане было как бы мерилом, и больше никого и ничего не интересовало.

На охране станции ЦРУ в Киеве – стояли как раз прикинувшиеся румынами молдаване. Их отряд теперь имел собственное имя «Фулджер» («Молния»), но вряд ли имел что-либо еще кроме этого. Боевой славы уж точно не имел, равно как и навыков ближнего боя, и даже решимости защищать – тоже не имел. Армия Молдавии – была чем-то вроде пародии и одновременно способом пристроить сыновей из многочисленных молдавских сел, которым по причине недалекости ума не светило выучить язык и уехать гастарбайтером в Италию или в Россию. Или хотя бы в Румынию. Тогда шли в армию, которая «донашивала» остатки советской техники и с радостью принимала любые «дотации» НАТО. Для того чтобы занять всю Молдавию, дивизии ВДВ России потребовалась бы пара дней, не больше. Наверное, молдаване не особо и сопротивлялись бы. Но увы… Молдавия была никому больше не нужна, и, даже чтобы попасть на работу в легендарный «Блекуотер» – местным ОПОНовцам приходилось выдавать себя за кого-то другого. Благо румыны тоже не особо возражали…

И несколько дней назад на охрану станции ЦРУ поставили как раз молдаван, заменивших по ротации группу настоящих румын. Даже сотрудники станции ЦРУ заметили, что что-то не то: даже на фоне не слишком-то собранных румын эти выглядели настоящими разгильдяями. Ни один из них не стоял нормально на посту: они сбивались в группы, говорили о чем-то, лузгали семечки и сорили. Вчера один из сотрудников ЦРУ при прохождении контроля заметил, что от охранников пахнет спиртным, и обратился к начальнику смены. Тот, недолго думая, съездил обоим солдатам по физиономиям, и на этом вроде как инцидент завершился. Сомнительные охранники отступили на второй план перед неожиданным назначением нового посла на Украине – с предыдущим было взаимопонимание, а вот как будет с этим, не знал никто.

В этот день на воротах несли службу Василь и Михай. У обоих у них – было о чем поговорить: оба из глубинки, оба вербанулись в армию от полной безнадеги и беспросветности: альтернативой было работать на землях новоявленных помещиков в статусе полурабов. Оба прошли подготовку на базе в Румынии и там же познакомились с офицерами румынской армии, через которых потом и вербанулись сюда. До этого оба после окончания армейского контракта вербанулись в «ОПОН» – в отличие от армии там было больше возможностей для нелегальной деятельности. В Молдавии – официальная экономика была не слишком-то развита, зато отлично развита теневая: проституция, наркотранзит, нелегальные усыновления (узаконенная торговля детьми), нелегальное спиртное, нелегальные сигареты, от экспорта которых в Евросоюз получали больше, чем от торговли наркотиками[39]39
  Мало кто помнит, что при СССР в Кишиневе производили лицензионные сигареты западных марок, например «Мальборо».


[Закрыть]. Криминальная экономика была тесно связана с государственной властью, многие «отцы» криминального мира занимали должности во власти и использовали полицию и «ОПОН» для разборок между собой. Для Михая это была не первая «загранкомандировка» – он уже успел освоить для себя «дополнительный заработок», подрабатывая в России и на Украине киллером. Василь за границу выехал впервые, он даже не знал некоторых вещей. Поэтому Михай как бы взял над ним шефство.

Одетые в польскую форму «Геликон», небрежно держа автоматы, они стояли на посту и не заметили, как в один из дворов, на другой стороне улицы, проехала «Газель». Им было плевать на это, по-хорошему, они и на солдат-то не тянули, не говоря уж о «static guard level 2» – такую квалификацию им присвоили в файлах «ХЕ». Василь как раз рассказывал, как он имел какую-то бабу в купе поезда по дороге сюда (это был один из его ранних выездов на Украину, и Василь не упоминал, что он совершил в этот приезд тройное убийство), и обратили внимание на окружающий мир они только тогда, когда напротив припарковался дорогой мотороллер.

– Ого…

– Про волка речь, и он встреч.

Как и обычно, говорили они по-русски: в Молдове русский не забывался, он нужен был для работы в России.

– Хороша, б…

– Закатай губу. Стой здесь…

Несмотря на строжайший запрет покидать пост, Василь покинул его и направился прямиком к девице, которая подкатила на мотороллере.

– Прывит.

Девица оглядела его, как… ну, в общем, не очень по-доброму на него посмотрела. Хотя профессия ее не оставляла никаких сомнений, достаточно было посмотреть на то, как она была одета.

– На мове размовляешь, или на русский перейдем?

– Тебе-то что за дело?

Гордая. Но Василь знал, как обламывать таких – еще от отца. Отец его зверствовал в Приднестровье и по недосмотру божьему остался жив. Жил на пенсию в тысяча сто леев и то, что присылал сын иногда.

– Здесь стоять нельзя. – Он цепко схватил ее за руку. – Пойдешь со мной. Пока у нас посидишь, потом полиции сдадим. Там будешь весь отдел обслуживать…

– Отвянь… – Девица вырвала руку. – Ты тут кто?

– Начальник охраны, – соврал Василь.

Девица полезла в сумку. Достала банкнот в десять долларов:

– Сойдет?

– За что?

– Я слыхала, тут америкосов много. Пустишь?

Понятно, шалава на промысле.

Василь взял деньги, сунул в карман:

– Нельзя туда. Там большие люди сидят, очень большие люди.

Проститутка не сказала, почему он взял деньги, не потребовала вернуть. Видимо, понимала правила игры.

– …но если договоримся, скажу тебе, где они живут, где их подцепить. Сечешь?

– И чего?

– Ну, подмахнешь пару раз, чего…

– Ага… х… на лбу не вырастет?

Василь разозлился, но не слишком.

– Ты чо тут из себя принцессу строишь? Сказали…

Василь стоял спиной к охраняемому объекту и не видел, что за спиной открылись двери и из них вышел человек, который приехал примерно полчаса назад…

– Сигнал!

Снайпер уже был готов – он собрал и зарядил винтовку. Прицелился, открыв фрамугу окна: на прицеливание было всего несколько секунд, нельзя было, чтобы ствол винтовки торчал из окна как…. Но для того, кто в свое время занимал места на национальном чемпионате по «IPSC», быстро прицелиться и выстрелить – проблемой не было.

Цель появилась в прицеле – и он четырежды нажал на спуск…

Выстрелы вызвали настоящую панику.

Халл прыгнул, но не успел, он сбил уже смертельно раненого посла на землю рядом с машиной и получил сам четвертую пулю, предназначавшуюся послу. Но спасти его это уже не могло.

– Контакт справа!

– Снайпер!

– Контакт, контакт, контакт!

Халл попытался подняться, но не смог, он и сам истекал кровью. Его и посла подняли и втолкнули в более просторную «Тойоту». Гейб, один из телохранителей, имеющий квалификацию армейского санитара, откинул сиденья и уже занимался послом. Халл не потерял сознания и сам затянул турникет на ноге, кривясь от боли.

Машина вырвалась на улицу. Рядом застрочил автомат, одна из пуль ударила по металлу, вторая – пробила стекло.

– Эти ублюдки! – заорал кто-то

– Давайте в больницу! Гейб, что там…

– Хреновое дело, сэр. – Охранник разорвал рубашку и сейчас занимался послом, наклеивая специальный пластырь, чтобы предотвратить пневмоторакс и смерть от удушья. – Одна точно в легкое, еще одна полостная. Кажется, задет позвоночник. Как ты…

– Плевать на меня. Держи его…

– Я делаю все, что могу, сэр.

За спиной осталась заполошная стрельба охранников, машина мчалась к больнице. Замешкавшуюся легковушку таранным бампером просто отбросило в сторону.

– Черт… сэр, плохо дело. У него шок.

– Держи его, как можешь. Коли… адреналин… что хочешь. Он из своих…

– Понял…

Охранники сделали почти невозможное – несмотря на три ранения, из которых два были однозначно тяжелыми, посла они доставили в больницу живым. Но там лимит удачи, отпущенный им, был исчерпан. Через полчаса только что назначенный посол США на Украине скончался.

Снайпер сделал не четыре, а пять выстрелов.

Последний, пятый выстрел угодил Василю в шею, и он осел, хрипя и кашляя кровью. За ним было одиннадцать заказных убийств, и здесь, на тихой киевской улочке, правосудие нагнало его…

– Есть, – сказал наводчик, – уходим.

Они побежали вниз – снайпер на ходу выбил пин, соединяющий две части винтовки и подвесил обе части на вшитые под одеждой крючки. Открылась дверь, координатор, уже державший в руке «Беретту», изо всех сил врезал по ней ногой. Раздался крик, дверь захлопнулась…

– Точно есть?

– Я видел кровь.

Если даже посол не убит, а только ранен – все равно, это самая дерзкая и результативная акция группы с самого начала ее существования.

– Краса?

– Я убрал фашика. Уйдет.

Все те, кто противостоял им, назывались фашиками вне зависимости от политических пристрастий.

Они проскочили холл и выскочили на улицу. Одного взгляда достаточно было, чтобы понять – обратно, на улицу, нельзя.

– Уходим…

Они поспешили к запасному выходу пешком. Машину придется бросить, но по сравнению с общим успехом акции это ничто.

– Куда идем?

– К Донцу. Там разберутся.

Кровь из перебитой шеи молдавского наемника брызнула Красе прямо в лицо, но она не растерялась – видала и похуже. Она знала, как бывает в таких случаях, – заполошный огонь, паника. В таких случаях всегда привлекает внимание бегущий. И поэтому она просто начала уходить, оставив мотороллер.

И, наверное бы, ушла, если бы не Михай.

Михай даже не понял, что произошло, когда началась стрельба, он просто упал за бетонный блок, который был тут в качестве укрытия. А через несколько секунд осмелился выглянуть из-за него. И увидел, что Василь лежит на тротуаре, а та девица, которую он пошел подцепить, – просто уходит.

– Стой, с. а!

Он схватил автомат, конечно, в «ОПОНе» неплохо учили стрелять, но опыта реального боя у него не было, и в критической ситуации все навыки забылись разом. Он передернул затвор, мимо – разъяренным носорогом прошла «Тойота», ударив на ходу воротину, это еще сильнее выбило его из колеи. Он перещелкнул на автоматический и нажал на спуск. Часть пуль попала в уходящую «Тойоту», часть – неизвестно куда, по меньшей мере одна попала в девицу, она на ходу споткнулась и упала…

Кто-то прыгнул на него сверху, прижал к земле и вырвал автомат:

– Куда стреляешь, идиот?!

– Это она… б… это она…

Из здания бизнес-центра выбегали вооруженные люди, оставшиеся охранники с грехом пополам приняли командование, щедро раздавая подзатыльники. Им удалось сформировать фронтальную линию, чтобы защитить объект от прорыва. Потом двое, держа автоматы наготове, двинулись к подозреваемой… они получили информацию, что женщина, возможно, причастна к стрельбе.

А если это и не так – задержать кого-то все равно не будет лишним.

Женщина пыталась отползти с дороги. За ней тянулся едва заметный на асфальте багровый след.

Один из охранников наступил на руку и вырвал сумочку. Затем связал руки белой пластиковой лентой. Только после этого кивнул второму – можешь приступать. Кровотечение следовало остановить – если она причастна, то нужна живой…