Текст книги "Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого"

Первая шеренга прицеливалась, стреляла, делала несколько шагов назад, ее сменяла вторая, которая стреляла, сменялась третьей, при этом шеренги после выстрелов уже в движении высыпали в стволы мушкетов содержимое бумажного пакета из ладунки, используя бумагу как пыж, прижимая его шомполом и шагая вперед на смену товарищам, взводили курки мушкетных замков, насыпали порох из особого мешочка на полочку замка, прицеливались, стреляли, делали шаг назад и опять заряжали ружья.

Огонь и заряжание мушкетов велись по команде начальников, и перед врагом из ничего мгновенно вырастал частокол свинца, несущий ему верную смерть от мушкетов с гладкими стволами длиной более метра, прицельно бивших на триста пятьдесят шагов.

Под защитой обозных возов и пикинеров казаки, вооруженные кроме мушкетов саблями, отлично стреляли в прямоугольном и даже треугольном строю, не боясь окружения.

Казацкая конница, задолго до Северной войны умевшая атаковать не только лавой, но и в строю «колено в колено», была вооружена саблями, кинжалами, карабинами, двумя пистолями, заткнутыми за пояс, и двумя в кобурах у каждого казака.

До Богдана на вооружении казацкого реестрового войска были только фальконеты с диаметром ствола семь сантиметров и малой огневой мощью. При Богдане его войско получило отличную артиллерию из легких полевых и тяжелых орудий резерва, каждую из которых везли четыре или шесть лошадей. Полевые пушки гетман поставил на двухколесные одноконные лафеты, и они перемещались в нужное место очень быстро.

На каждую тысячу казаков приходилось по три легкие пушки и одна тяжелая – больше, чем в любой из европейских армий. Полковая артиллерия стояла в боевых порядках пехоты, стреляла ядрами и дробью и передвигалась вместе с ней. Тяжелые пушки резерва ставили на направлении главного удара. У Богдана были осадные и крепостные пушки, много орудий стояло на стенах казацких крепостей, городов и замков.

Артиллерийским арсеналом войска Запорожского был Переяслав, пушки лили в Киеве, Стародубе, Новгороде-Северском, Почепе, Нежине и Глухове.

Богдан Великий добился того, что холодное оружие казацкого войска стало активно помогать намного более эффективному огнестрельному и побеждать там, где пушки были бессильны. Это намного сократило потери казацкого войска во всегда ожесточенных битвах и позволило Гетманщине десять лет отбиваться от поляков, татар и наемников со всей Европы.

После того как прикрытый с флангов конницей, а с тылу возами строй казацкой пехоты сближался с хоругвями врага, он мгновенно перестраивался в лаву и начинал сабельный бой. Все лучшие казаки владели страшным сабельным ударом снизу вверх без замаха с обеих рук и обычным сверху вниз, поэтому неприятель не знал, как его будут убивать, и погибал.

Каждый казак имел красивую парадную и надежную боевую саблю с кривым клинком. Сабля считалась обязательным элементом национальной украинской одежды и символом рыцарства ее владельца. Кроме сабель казаки в сражениях пользовались боевыми секирами с лезвиями в виде полумесяца и длинным древком, которыми успешно рубились с вражеской конницей. Казаки мастерски пробивали броню и шлемы врагов боевыми молотами с заостренными ударными частями. В рукопашном бою казаки рубились небольшими секирами с коротким древком. Секиры и молоты закреплялись за спинами самых сильных казаков-мушкетеров. Все казаки имели боевые и метательные ножи, которые носили за поясом или в голенищах сапог.

Пехота и конница Богдана удивительно мастерски владели копьями с длиной острого металлического жала до полуметра и четырехметровым древком. Ими они успешно защищались от знаменитых польских крылатых гусар, от которых не было защиты.

Когда в плохую погоду отсыревал порох, казаки использовали луки. Они стреляли с коня или пешими, в минуту выпуская до десяти стрел на сто метров, при их убийственной силе около шестидесяти метров.

Богдан Великий добился того, что все холодное оружие для его потрясающего войска изготавливалось на Украине.

По приказу Богдана на каждые десять казаков полагался воз для перевозки оружия, боеприпасов, инструмента, палатки. Мощные возы с высокими бортами длиной три метра, многие с фальконетами, использовались не только как транспорт, но и как передвижное укрепление, в минуты позволяющее возвести круговую оборону. Казаки в походе всегда шли налегке, в любой момент готовые отразить нападение врага.

В центре казацкого лагеря, всегда располагавшегося у реки, ставились шатры и палатки, с остальных трех сторон по периметру устанавливались возы в четыре ряда, скованные цепями, перед ними рыли рвы и насыпали валы с деревянными щитами гуляй-города длиной несколько километров.

Турецкий путешественник Эвлия Челеби писал в 1657 году, как казаки устраивали свой табор: «Они расположились с западной стороны венгерского лагеря на другом берегу реки. Мгновенно, как кроты, разрыли землю, взяли огромный лагерь в кольцо и выставили вокруг охрану. На кургане, со стороны лагеря Ракоци, казаки вырыли ров и установили на образовавшемся валу пятьдесят пушек. Потом они связали цепями свои семь тысяч возов и опоясали ими свой лагерь. В промежутках между возами было поставлено много пушек».

В походах казаки ходили передвижным табором в виде прямоугольника. По бокам движущейся пехоты шли возы в один или три ряда с фальконетами, их прикрывали казаки-мушкетеры с оружием наготове, спереди в авангарде и сзади в арьергарде двигалась конница, рядом с которой шли отдельные возы, готовые при нападении врага тут же замкнуть походный казацкий прямоугольник. В таком виде казаки спокойно отбивались один против десятерых.

Казацкий табор из окованных железом возов мог драться в окружении врага, передвигаться и прорывать его оборону, при этом возы могли быть построены квадратом с шириной в десять возов. 21 июля 1648 года пятнадцать тысяч казаков во главе с героем украинского народа полковником Максимом Кривоносом у Староконстантинова передвижным табором под пушечным огнем противника переправились через широкую реку Случь, левый берег которой яростно защищала собственная армия Бешеного Иеремии Вишневецкого. После переправы польские войска были разбиты, отброшены казаками и бежали. Подобных случаев и примеров в истории украинского военного искусства было множество.

Передвижные казацкие таборы большого размера использовались на равнинных степях. По местности со сложным рельефом, где враг мог подкрасться незаметно, перебить упряжных коней и прорвать линию возов, казаки ходили полками. Трехтысячный полк охраняли две линии возов по три в каждой в прямоугольнике длиной более трехсот и шириной около пятидесяти метров. Приближение противника к такому передвигающемуся табору, о чем его предупреждали сторожевые казаки, на расстояние менее трехсот метров, доступное для убойного огня мушкетов, было для него смертельным.

Для морских походов и битв украинские казаки из огромных лип и верб делали свои знаменитые лодки-чайки длиной до двадцати и шириной четыре метра. Дно из липы обшивали досками длиной около пяти метров и шириной тридцать сантиметров. На чайках делали широкие лавки для десяти и более пар гребцов, перегородки для пороха и продовольствия, два руля на носу и корме, позволяющие лодкам мгновенно плыть вперед или назад, затем всю чайку дважды просмаливали. На одной чайке помещалось несколько десятков казаков, были мачта с парусом и два фальконета. Борта для защиты от пуль и большей плавучести обшивались аккуратными вязанками хвороста из липы и вишни. Даже заполненная водой, чайка, не имевшая верхней палубы, не тонула.

Казацкие чайки были намного быстроходнее и маневреннее турецких галер, которые казаки брали со всех сторон на абордаж. В перерыве между весенними и осенними штормами казацкие морские походы по Азовскому и Черному морям совершались очень быстро, и турецкие эскадры не успевали перехватывать флотилии чаек. При необходимости казаки перевозили чайки по суше специальными колесными парами и пароконными упряжками.

Вооружение и выучка армии Богдана Великого позволяло гетману решать любые боевые задачи, что и происходило столько раз, сколько было нужно гению украинского народа.

Государственный деятель и дипломат.

Уже в феврале 1649 года Богдан Великий открыто заявил польским послам в Переяславе, что, несмотря ни на что, создаст Украинскую державу без ляхов, добавив:

«Это правда, что я не родовитый казак, но бог дал мне, чтобы я стал самодержцем русским. Жаль говорить очевидное! У вас было много времени на переговоры со мной, когда меня ловили и гнали за Днепр Потоцкие. У вас было время после желтоводского и корсунского дела, было время у Пилявиц и Константинова, и последний ваш шанс был, когда я шесть недель шел от Замостья до Киева. Теперь у вас время кончилось.

Я уже добился того, о чем никогда не думал, дальше добьюсь того, что задумал. Выбью из ляшской неволи весь наш народ! В начале я воевал за обиду свою, теперь буду воевать за православную веру.

За свои кордоны не пойду, на турок и татар не пойду, достаточно нам земли на Украине, на Подолии, Волыни, достаточно всего на земле и в княжестве нашем, по Львов, Холм и Галич!».

Посол Богдана полковник Силуян Мужиловский в 1649 году заявил в Москве царю Боярской Думе:

«Украина больше не польская, а казацкая земля. Казаки и дальше будут наступать на польские земли и для освобождения веры христианской будут бороться с польскими врагами всей своей немалой силой, чтобы все те места и города, где живут люди православной веры, от поляков освободить, чтобы все православные были свободны, а полякам до них не было дела».

Богдан Великий как выдающийся государственный деятель обосновал освобождение Украины от Речи Посполитой юридически, что было очень важно. В апреле 1649 года он говорил царскому послу Унковскому:

«Ныне в Польше и Литве выбрали на королевство Яна Казимира. Короновали и присягали Польша и Литва, а король им присягал. Нас господь от них избавил – мы короля не выбирали, не короновали и креста ему не целовали. А они к нам о том не писали и не присылали, и мы волею божьей тем от Польши стали свободны. Мы в подданстве и неволе у них быть не хотим».

Страна казаков стала называться Гетманщиной, Богдан Хмельницкий ввел название Украина, а после Переяславской Рады и вхождения Украины в состав Московского царства в 1654 году на правах автономии царь Алексей Михайлович стал титуловаться государем Великой и Малой Руси. Богдан писал в государственных документах «Украина», царские бояре «Малая Русь», и никого это не раздражало. Только через столетие услужливые императорские чиновники ввели официальные термины «Великороссия» и «Малороссия», сделав очередную государственную ошибку, вызванную негосударственным поведением череды украинских гетманов, всей своей купой не стоивших мизинца Богдана Великого, у которого с 1654 года вместо печати диаметром тридцать два миллиметра с надписью «Печать Его королевской милости войска Запорожского» появилась другая с надписью «Печать царского величества Малой России войска Запорожского». При этом Богдан уже в 1648 году заменил флаг войска Запорожского, с польской символикой в виде голубого с бело-красным орлом и красного с белым орлом на украинское знамя с изображением казака с мушкетом на левом плече и саблей на боку.

При Богдане Хмельницком Гетманщина-Украина имела две столицы – Киев и Чигирин – и войсковую штаб-квартиру в Белой Церкви и была разделена на полковые города и сотенные местечки с селами, ставшими административно-военными округами, которые удачно заменили воеводства и поветы Речи Посполитой. Все приказы гетмана быстро доходили до всех полков, сотен, куреней и мгновенно исполнялись. Доходы Гетманщины, шедшие в том числе и на войско, складывались из налогов на торговлю, промыслы, ремесла и распределения земельного фонда.

В 1649 году Богдан Хмельницкий начал чеканить первые украинские монеты, о чем царю докладывал посол Кунаков: «В Чигирине учинил Богдан Хмельницкий мынзу, и деньги делают, а на тех новых деньгах на одной стороне сабля, а на другой – его Богданово имя». Гетман Станислав Потоцкий в октябре 1652 года писал королю Яну Казимиру: «Хмельницкий вмешивается во власть Вашей Королевской Милости, чеканит деньги». 21 декабря 1652 года «Gazette de France», основанная герцогом Арманом де Ришелье, сообщала Европе: «Казацкий гетман начал чеканить на Украине собственные монеты, чем вызвал протест польского короля».

Высшее православное духовенство в Киеве во главе с митрополитом Сильвестром Косовым, которое Богдан щедро одаривал землями, льготами и вкладами, относилось к нему враждебно как к вождю всех украинцев, не делившему их на богатых и бедных. Косов поддерживал связи с польскими магнатами, в 1651 году сдал Киев литовскому войску гетмана Радзивилла, разорившему и спалившему город, делал и другие дела, вредившие гетману и державе. Богдан терпел, пока мог, но затем написал Косову: «Ты, отец митрополит, если в наших делах не будешь стоять против ляхов и станешь что-нибудь делать против моей воли – то будешь в Днепре!». Косов сквозь зубы признал создание Украины, но только на словах, в делах продолжая вредить Богдану.

Митрополит Косов хотел наложить руку на все церковные приходы, включая униатские, и в 1649 году Богдан еще раз попытался объяснить неуемному иерарху, что такое государство: «Непристойное и тяжкое дело, когда кто-то заставляет применять силу к нежелающим принять его веру, заставляет, как и кто должен веровать. Это было издавна и аж до самого нашего времени! Больше мы не хотим быть тяжкими униатам, пусть они верят так, как хотят». Гетману только еще не хватало наряду со страшной польской, литовской и татарской угрозой восстановить против создателей украинского государства половину его населения. Создавать великолепную Украину Богдану Великому не давали чужие и мешали свои. Нема ума – считай калика. Таких калик среди высшего руководства молодой державы было полным полно.

В середине XVII века христианская Европа четко разделялась на три лагеря: католический, протестантский и православный. Во главе католического лагеря стояли римский папа и Ватикан, которому в религиозном отношении подчинялись итальянские земли, Испания, Австрия, Польша, части Германии и Венгрии. В протестантский лагерь входили Англия, Голландия, Германия, Швеция, Трансильвания и католическая Франция, воевавшая с Испанией и Австрией.

Религиозные европейские лозунги прикрывали частные европейские интересы, но Богдан Хмельницкий ясно понимал, что в борьбе с Польшей ему ни за что не будут помогать такие же католические, как она, государства, которые стремились поддержать польского короля.

Богдан искал союза со всеми другими государствами, которые могли помочь рождающейся Украине. Гетман и его полковники считали, что надо использовать врагов друг против друга, чтобы их кто-то не объединил против Казацкой страны, и они не ударили по ней со всех сторон. Однако почти все соседи Гетманщины, Молдова, Трансильвания, не говоря о Крымском ханстве и Османской империи, в своей внешней политике искали только собственную выгоду и вступали в альянсы с бывшими врагами при первой возможности, которая могла принести им прибыль.

Богдан Хмельницкий прекрасно разбирался во всех тонкостях европейской и азиатской политики, он всегда лично занимался дипломатическими делами. Титаническими усилиями великого украинского гения гетман ввел созданную им Украину в круг европейских государств. Он писал царю Алексею Михайловичу: «Ляхи ищут разные способы, чтобы вернуть Украину – добиваются помощи цесаря австрийского, немцев, венгров, волохов, турок, татар. Так и нам не годится отгонять от себя тех, которые к нам издавна со своей дружбой приходят. Наоборот, нужно таких искать».

Неустанными трудами и великим мастерством Хмельницкий добился международной изоляции Речи Посполитой нападавшей на христианскую Украину, в союзе с главным европейским врагом, мусульманской Османской империей, и ее вассалом Крымским ханством.

В феврале 1653 года Московское царство первым де-факто признало Украину, а 1 октября 1653 года последний в ее истории Земский собор сделал это де-юре. 8 января 1654 года гетманская Украина вошла в состав царской России как казацкая республика на правах автономии с правом выхода по собственному желанию с выплатой Москве понесенных ею при этом убытков.

Победы Богдана Великого, признанные выдающимися и великими, обеспечивались не только его гением и его героями, но и фантастической выучкой казацких войск, а также усовершенствованным вооружением, которое вызывало удивление и восторг всей Европы.

Великий стратег и тактик.

Богдан Хмельницкий создал Украинскую военно-демократическую казацкую республику с военными властями, которые обеспечивали ее деятельность, жизнь казаков и посполитых во всех областях – политической, хозяйственной, социальной, кроме религиозной.

Главной целью всей героической жизни Богдана Великого было создание Украины на исторических землях украинского народа во главе с казачеством.

Война с Речью Посполитой велась гетманом в виде наступления, встречного боя, но никогда в виде обороны, с задачей разгрома главной армии врага.

В мае 1648 года впереди казачьих полков Богдана Хмельницкого шли народные отряды Максима Кривоноса, которые яростно врывались в тыл противника, поднимали на восстание посполитых, рвали все коммуникации поляков. Затем в наступление шло главное войско Богдана, проводило генеральное сражение с отрезанным от Польши противником и разбивало его.

В начале Украинской революции казацкая пехота была сильнее польской, но конница – по количеству значительно меньше и хуже вооружена, чем коронная. Богдан ликвидировал этот огромный недостаток союзом с Крымским ханством и привлечением татарской конницы, а потом создал свою кавалерию. В дальнейшем впереди войска Хмельницкого всегда шел большой отряд конницы, который атаковал и сковывал врага, давая возможность без помех развернуться для сражения главному войску.

Создание нового государства в таких ужасных условиях мог осуществить только великий гений, которым и был Богдан Хмельницкий.

Гетман лично возглавлял украинскую разведку и контрразведку, в чем ему помогал советник Иван Ковалевский и есаульский курень Чигиринского полка во главе с полковником Марко Стасенко. Он лично возглавлял и свою Тайную стражу, состоявшую из характерников, непобедимых мастеров своего дела, совершавших потрясающие подвиги.

Богдан Хмельницкий знал все, что происходило в столицах окружавших Украину государств. Польский разведчик в канцелярии генерального писаря Ивана Выговского, которого гетман использовал для передачи в Варшаву дезинформации, сообщал в Сенат: «Хмельницкий знает все, что делается в Варшаве, и имеет таких людей, которые доносят ему о всех событиях». Великий литовский гетман А. Радзивилл писал польскому королю: «Хмельницкий имеет в Вильно своих шпионов и знает все, что у меня тут происходит». Польские послы на переговорах в Белой Церкви писали в Варшаву: «Гетман одно думает, другое пишет. Все его намерения тайные, и никаким способом их узнать нельзя».

Высшие польские офицеры докладывали в Сенат: «Про планы Хмельницкого ничего достоверно не известно. Мы его скорее у своего лагеря увидим, чем что-то о нем услышим. Он с помощью хитростей и выкрутасов сводит в ничто все наши усилия. Нашим разъездам стало все труднее добывать нужные сведения и языков, от которых можно узнать о вражеских планах. Хмельницкий так все войско закрыл в окопах, что мы никак не можем достать ни одного казака. Не только в течение дня, но даже и часа поступают противоречивые сведения о действиях Хмельницкого».

Тайная стража Богдана во главе с Максимом Гевличем в мае 1649 года разоблачила в Ставке польского шпиона Я. Смяровского, весной 1651 года раскрыла заговор жены Богдана Елены, весной 1650 и весной 1652 года предотвратила убийство Богдана, летом 1651 года узнала о подкупе генерального писаря И. Выговского московским послом Г. Богдановым и организовала для гетмана выгодный ему канал дезинформации самого царя, в июне-ноябре 1653 года раскрыла заговор старшин во главе с полковником Федоровичем, весной 1654 года поймала в Ставке польского шпиона Могильницкого.

Хмельницкий с помощью полковников Ковалевского, Стасенко, Джеджалия, Полторакожуха организовывал восстания в тылу поляков, в результате которых шляхта из имений и городов Волыни побежала на запад, сея хаос и панику в Речи Посполитой. Гетман Н. Потоцкий писал королю: «Опасное пламя так разгорелось, что не было ни одного села, в котором бы не звучали призывы к своеволию, и где бы не замышляли на жизнь и имущество своих панов и орендаторов». Восстала вся Украина, польский и литовский гетманы докладывали в Варшаву и Вильно: «Несмотря на то, что началась косовица и жатва, все хлопы стоят таборами вместе с казаками со всем своим имуществом и живностью. Враг очень усиливается, теперь мы окружены им отовсюду, спереди, боков, сзади. Селяне разрушают за нами мосты и переправы и угрожают нам, что если бы мы хотели убежать, то уже не сможем. Ни одного хлопа не осталось, все с городов и сел вместе с казаками пошли к Белой Церкви, сначала отправив перед собой все имущество и скот. Ныне на дорогах до Киева и до Чернигова и в других всех местах разбои от казаков так велики, что отряду в тысячу воинов уже проехать невозможно. Донесения и почту в Варшаву послать нельзя, везде их на дорогах перехватывают хлопы, не допуская в Польшу известий, что происходит на Украине». При этом гонцы Богдана Хмельницкого на двух конях каждый в сутки преодолевали расстояние в сто двадцать верст.

Само казацкое войско во главе с гетманом в сутки передвижным табором проходило около сорока верст, чего не могла сделать ни одна армия в Европе.

Гетман полностью контролировал каждый метр созданной им страны. Московские пограничные воеводы докладывали царю: «Проехать до черкасских таборов невозможно, кругом у гетмана и у черкас заставы, даже нищих, и тех обыскивают, ищут в одежде письма».

Когда польный гетман Речи Посполитой Калиновский в начале 1652 года создал из своих слуг и предателей фальшивый Уманский полк во главе с казаком Бубликом, который должен был под видом восставших придти в Ставку и убить Хмельницкого, Тайная стража предотвратила это опасное покушение, как и покушения на Гетмана в июне 1653 под Городком и в октябре 1653 под Жванцем. Самое опасное покушение на Хмельницкого случилось 28 сентября 1651 года, когда на официальном банкете по поводу подписания Белоцерковского мира гетману предложили за здоровье польского короля выпить кубок с отравленным вином, но он, предупрежденный в последний момент, просто как будто случайно уронил его и был мгновенно и непонятным образом, с использованием отлично выполненного приема «россыпь», вывезен Тайной стражей из польского лагеря, который не успел опомниться и сделать очередную подлость.

Когда Максим закончил вспоминать жизнь Богдана Хмельницкого, куранты Збаражского замка пробили двенадцать раз, и московский историк с трудом вернулся из любимого XVII столетия. Да, Богдан мог спрятать архив, золото и клейноды в заколдованном подземелье далеко от дома и близко к врагу. Спрятать клад в тот страшный и кровавый век было совсем не просто.

Максим часто при генеалогическом поиске устанавливал для наследников расположение поместий или дач, в земле которых, справедливо игнорируя легко обыскиваемые городские квартиры, обычно закапывали фамильные сокровища их предки, и отлично знал кладоискательское дело. Обычно клады прятали на глубине более трех метров в глиняных или медных горшках, кованых сундуках, ларцах, бочонках, заворачивая их в шкуры. Однако подземные воды могли даже за десять лет переместить закопанные тяжести на расстояние до десяти метров, и никакой гарантии обнаружить сокровища там, где они были зарыты, не было.

Большие клады обычно прятали в треугольнике с ориентирами по углам, которыми становились озеро, слияние рек, броды, переправы, мосты, развилки дорог, овраги, холмы, скалы, пещеры, валуны, столетние деревья с дуплами, колодцы. При плохой сохранности некоторых ориентиров зарыть большой клад на открытой местности без случайных свидетелей, незаметных для прячущих сокровища, было почти невозможно. Когда Максим в составе официальной экспедиции в свое время пытался найти штандарты – закопанных Наполеоном у белорусского села Красное его корпусных золотых орлов, чуть не подорвавшись на мине времен Великой Отечественной войны, его всегда удивляло то, что в самом глухом медвежьем углу на раннем рассвете, при начале поисковых работ, после разведки георадаром и другими замечательными приборами, вдруг откуда ни возьмись, прямо из этой самой земли вырастали испитые личности с сакраментальным вопросом: «А что это вы здесь делаете?».

По-настоящему надежно спрятать и затем в нужное время вырыть клад можно было только в замке. Камни, не сдвинувшись никуда, надежно хранили секреты веков, раскрывая их только посвященным.

Богдан не был бы Великим, если бы не сумел надежно укрыть тайны юной Украины. Максим, почти перевоплотившийся в гетмана, чувствовал, что его кумир спрятал архив, золото и клейноды в трех разных местах на обоих берегах Днепра. Он, конечно, не знал, что через два часа это его предположение блестяще подтвердится.

Куранты пробили один раз, когда Максим, несмотря на усталость, решил дочитать три оставшихся непрочитанных листа рукописи своего предка. Уже на первых строках, переполненных старинными ятями и ерами, сон и усталость у московского историка как рукой сняло.

Олекса очень осторожно упоминал о своих успешных поисках в збаражских подземельях, полных всевозможных тайн, опасностей и ловушек, причем в таких выражениях, при прочтении которых Максима бросило в озноб.

Читая окончание рукописи Олексы, Максим почти не верил своим глазам, а когда дочитал до ее последнего листа, то вообще затаил дыхание. Предок писал, что когда он со всевозможными осторожностями вел поиски под левым казематом, где «искал не им положенное», то внезапно почувствовал странный резкий запах, от которого ему захотелось смеяться, а затем плакать, после чего перед ним из стены появился огромный демон, протянувший к оледеневшему школяру огромные лапы в земле, и Олекса потерял сознание, но, слава богу, быстро пришел в себя и, несмотря на страх и слабость, не бросился стремя голову наверх, а продолжил «поиски того, что хотел найти».

Рукопись заканчивалась словами «Ищите и обрящете», а на середине двадцать первого листа его предок написал крупными буквами:

«Сей малый, но добросовестный труд составил Олекса Дружченко, что из сотенного местечка Белое Поле Сумского полка, ныне постигающий науки в Могилянской академии.

Року 1762, августа в 30-й день».

После подписи на нижней части листа были четко написаны буквы и цифры:

«16, 72, Спас, 14, забрать, печь, Венеция, Персия, Груба, 127-3, 14-6-1, 9-2-5, 12-12-3, 6-8-1, 8-2-2, 3-3-7, 5-10-6, 8-11-3. Молнии бьют купой, но не по Полтавскому полку Мартына Пушкаря. Господи, помоги мне и направь моих потомков, которых нет, но будут обязательно!».

В XVII и XVIII веках Белополье несколько раз подвергалось осаде, а в XIX столетии дважды горело. Остатки семейного архива Дружченко погибли в 1942 году во время фашистской оккупации Украины. Максим знал о своем казацком военном роде только из семейных легенд, что, однако, позволило ему точно установить всех своих предков, страшно сказать, до Смутного времени начала XVII столетия. Ничего, что было бы написано рукой Олексы, Максим не видел и с интересом рассматривал последний лист его рукописи, цифры и буквы на котором должны были открыть ему свой тайный смысл.

Максим с начала до конца еще раз прочитал обе части рукописи Олексы, потом что-то записал на листке из маленького блокнота, лежавшего в одном из десяти карманов его замечательной куртки, по весу больше похожей на бронежилет. Когда он закончил, было почти три часа ночи. Спать московскому историку в этот удивительный день 5 марта, в пятницу, совсем не хотелось, но завтра на экскурсии он должен быть бодрым и отдохнувшим. Максим лег в кровать и силой воли попытался заставить себя уснуть. Он разгадал странный набор букв и цифр последнего листа рукописи своего предка, что мог сделать только его потомок из рода Дружченко.

Сон, в который провалился историк, не был спокойным. Он был уже не Максим, а бурсак Олекса, в какой-то странной хламиде с капюшоном, вокруг было совсем темно, и огонь толстой свечи в фонаре на цепочке высвечивал только безмолвные серые каменные стены.

От промерзшего каменного пола поднимался нестерпимый холод, но градом катившийся по лицу пот совсем заливал глаза. Очень мешал капюшон, и бурсак, он же Максим-Олекса, сбросил его вместе с плащом. От резкого движения он потерял равновесие и с размаху всем телом повалился на стену, провалившуюся под его телом. Максим-Олекса упал, ударившись о камни, и увидел, что оказался в маленьком каземате с низким потолком.

С трудом нащупав под непослушными ногами опору, Максим-Олекса попытался встать, его сильно качнуло, и он упал, к счастью, на руки, которые тут же ударились в пустоту. Сразу же запахло чем-то нестерпимым и возбуждающим.

Свеча в фонаре осталась где-то сзади, но Максим-Олекса в быстро окутывающем его тумане хорошо видел распухавшую на глазах призрачную фигуру какого-то ужасного создания. Чудовище протянуло к горлу бурсака извивающиеся руки, и в наваливавшемся на него ужасе Максим-Олекса как зверь вскочил на подгибающиеся ноги и прыгнул вперед, стараясь избавиться от призрака, не издававшего ни звука. Падая, готовый провалиться в бездну, Максим-Олекса увидел перед собой груду золота, блеск которого ударил по его глазам раскаленным кинжалом, и сознание покинуло отчаянного киевского бурсака…

В субботу 6 марта Максим проснулся, когда за окном было еще темно, и попытался запомнить свой сон. У него ничего не вышло, видение исчезло как утренний туман в низине на рассвете жаркого летнего дня. Единственное, что он смог удержать в своей тренированной памяти, было чувство грозящей ему опасности. Историк привел себя в порядок, спустился вниз, выпил в крошечном буфете чашку кофе, вернулся в номер, сел в кресло и взял в руки рукопись Олексы с исписанным вчера листом из блокнота. До встречи с хранителем оставалось еще три часа, которые надо было провести с пользой.

Рукопись Олексы, второй экземпляр которой, очевидно, сгорел в Белополье еще в XIX веке, нашлась именно в Збараже, так как содержала тайну этого старинного замка. А где же еще ей быть, как не здесь? В ней предок специально упомянул Белополье, название которого, как и свою фамилию, написал крупными разборчивыми буквами, чтобы они сразу бросались в глаза и привлекали к себе внимание. Чье? Например, его потомка – историка XXI века, решившего разобрать в Белополье старый семейный архив. Олекса, конечно, очень хотел, чтобы его бумаги прочитали те, кому они предназначались, и добился этого, имея один шанс из ста, а с учетом погибшего белопольского архива – из десяти тысяч. Через двести пятьдесят лет после написания и хранения в сотнях километров от Белополья и полутора тысяч от Москвы его рукопись держал в руках прямой потомок киевского школяра.