Текст книги "Настоящая история казацкой Украины"

«Я, Михаил Дорошенко, клянусь Господу Богу, в Троице Святой единому, что пресвятейшему королю польскому Сигизмунду III и его наследникам в Республике Польской всей должности моей, согласно воле Его Королевского Величества, во всем верность и повиновение сохранять буду, соблюдая во всем повеления Его Королевского Величества и Республики, укрощая всякое своеволие и непослушание, а именно, ни я сам, ни посредством других против турецкого императора, ни сухим путем, ни морем, не буду ходить и воевать, разве только по повелению Его Королевского Величества и Республики.

Никаких полчищ собирать и созывать без соизволения Его Королевского Величества не буду, и даже таковые, по обязанности моей, стану преследовать».

С 1625 по 1628 год по приказу польских властей М. Дорошенко провел несколько крымских походов, погибнув в одном из них.

В 1628 году нереестровые казаки и запорожцы избрали гетманом Корсунского полковника Тараса Трясило. Именно он через два года возглавил восстание против Речи Посполитой, которое охватило территорию Запорожья, Киевского Полесья, даже Левобережья. В 1630 году под Переяславлем казацкие полки гетмана Тараса разгромили армию гетмана Конецпольского, уничтожив цвет польских воинов – с обеих сторон сражалось более пятидесяти тысяч человек. Были захвачены пушки поляков и весь их лагерь с оружием и снаряжением. Казачья победа получила название «Тарасовой ночи». На Украине говорили, что убежавший с поля боя гетман коронный Конецпольский в битве потерял больше воинов, чем за всю четырехлетнюю войну со шведским королем Густавом. Напрасно гетман грозил залить восстание «хлопской кровью». Он был вынужден пойти на переговоры с казаками. По Переяславскому соглашению реестр казаков был увеличен до 8000 воинов, принимавшим участие в восстании объявлялась амнистия.

Тарас Трясило несколько раз ходил в военные походы, пытаясь организовать антипольское восстание. Сил не хватало, и в 1636 году он обратился к московскому царю Михаилу Федоровичу с предложением пойти на московскую службу. Царь отказал. До 1648 года оставалось всего 12 лет.

Тарас Шевченко писал в «Тарасовой ночи»:

 
«Обiзвавсь Тарас Трясило
Гiркими сльозами:
«Бiдна моя Україно,
Стоптана ляхами!»
Україно, Україно!
Серце моэ, ненько!
Як згадаю твою долю,
Заплаче серденько!
Обiзвавсь Тарас Трясило
Вiру рятовати,
Обiзвався, орел сизий,
Та й дав ляхам знати!
Обiзвався пан Трясило:
«А ходiм миш, пани-брати,
З поляками биться!»
 
 
Вже не три днi, не три ночi
Б’эться пан Трясило.
Од Лимана до Трубайла
Трупом поле крилось.
Iзнемiгся козаченько,
Тяжко зажурися,
А поганий Конецпольский
Дуже звеселився;
Зiбрав шляхту всю докупи
Та й ну частовати.
Зiбрав Тарас козаченькiв —
Поради прохати…
 
 
Лягкло сонце за горою,
Зiрки засiяли,
А козаки, як та хмара,
Ляхiв обступали.
Як став мiсяць серед неба,
Ревнула гармата;
Прокинулись ляшки-панки —
Нiкуди втiкати!
 
 
Прокинулись ляшки-панки,
Та й не повставали:
Зiйшло сонце – ляшки-панки
Покотом лежали».
 

После смерти в 1632 году польского короля Сигизмунда III, казаки прислали на выборный сейм депутатов. Историк XIX века Н. Морковин писал:

«Казаки лелеяли надежду на будущее. Они требовали восстановления своих прав; свободы вероисповедания; обеспечения судьбы нереестровых, которых паны выгоняют из сел, запрещая своим подданным покупать их имущество и таким образом ставят в безвыходное положение; с желанием стать рядом с польскою шляхтой, потребовав допустить казаков к избранию короля «как членов Речи Посполитой, охраняющих ее безопасность и жертвующих за нее жизнью в битвах со всякими врагами».

Сейм отказал казакам, таким образом «насчет их прав были даны самые сомнительные обещания».

В 1632 году польским королем стал Владислав IV. Шла война с Московским царством, и казаки опять стали ему нужны. В 1633 году для успокоения украинского народа была, наконец, легализована Православная церковь, во главе которой стал митрополит Петр Могила. Польские власти подписали «Грамоту примирения»:

«1. Чтобы в землях были два митрополита, униатский и православный;

2. В Полоцкой епархии должны быть тоже два владыки;

3. В епархиях Перемышльской и Львовской будут только православные епископы;

4. Луцкую епархию униаты уступают православным;

5. Православным должны вернуть некоторые церкви и монастыри;

6. В епархиях униатских свободно православным сноситься к православному епископу, а униатам в епархиях православных к униатским епископам».

Несмотря на подпись короля, грамота не исполнялась.

В 1628 году гетманом нереестровых и запорожских казаков стал Иван Сулима. Он родился в семье мелкого православного шляхтича на Черниговщине, с 1605 года участвовал в морских походах, попал в плен к туркам, у которых пятнадцать лет провел рабом на галерах.

В 1620 году он захватил турецкую боевую галеру и добрался с товарищами в Рим, где папа римский Павел V наградил Ивана Сулиму золотой медалью. Он часто ходил в казацкие походы, в 1633 году почти год осаждал турецкий Азов, освободил много христианских пленных. Историк А. Кузмин писал о казацких походах:

«Табор представлял из себя нечто вроде укрепления из телег, которое запорожцы придумали строить против татар еще во время походов на Крым. Табор давал возможность с малыми силами успешно бороться против многочисленного неприятеля. Табор строился как на месте, так и во время движения. В последнем случае он представлял из себя четырехугольник, каждую сторону которого составляли ехавшие в три ряда телеги. В самой середине везли припасы и разное добро, вели запасных лошадей и гнали скот. Ближе к телегам везли пушки и шла пехота, а снаружи табора ехала густыми рядами конница, закрывая его от взоров неприятеля. Часть конницы рассыпалась далеко впереди и по бокам табора для охраны его от неожиданного нападения, и для добычи «языка».

При столкновениях с неприятелем во время движения табор не останавливался без крайней необходимости, а отбивался на ходу, как мог, пока не достигал какой-нибудь воды: реки, озера, и тогда останавливался. Телеги поворачивались оглоблями в середину так, чтобы они сцепились между собою осями; пехота располагалась за телегами, высунув наружу копья. Пушки расставлялись в воротах, то есть в промежутках между телегами, конница размещалась по сторонам и сзади табора, небольшая часть ее направлялась к противнику и начинала вызывать желающих на «герцы», или единоборство отдельных всадников. Постепенно герцы переходили в более крупные схватки, и в коне концов начиналось настоящее сражение, конница отступала на табор и, когда враг отстоял от него на хороший ружейный выстрел, разъезжалась вправо и влево, открывая пехоту и пушки. Те разом выпаливали по врагу, а конница, стоявшая по сторонам табора, кидалась на неприятеля см боков; иногда часть пехоты выходила из табора и поднимала врага на копья.

Если табор долго стоял на месте, то он еще и укреплялся. К телегам присыпался вал со рвом, в валу проделывались ворота, забранные толстыми бревнами, и по сторонам присыпались горки, на которые втаскивали пушки. Среди табора ставились срубы, осыпанные землей и вооруженные пушками, чтобы отразить врага, пробравшегося внутрь табора. Впереди лежащее поле иногда утыкалось поломанным оружием, железными колючками, или же на нем вырывались рвы и ямы, закрываемые потом хворостом, дерном, травой. Все это делалось для того, чтобы возможно долее задержать врага под пушечными и ружейными выстрелами».

В 1633 году поляки начали строительство крепости Кодак, которая должна была запереть казаков в Запорожской Сечи, фактически держа Сечь в осадном положении. Казаки во главе с Иваном Сулимой были в двухлетнем антитурецком походе и, возвращаясь из него, летом 1635 года штурмом взяли Кодак, вырубили весь наемный немецкий гарнизон и разрушили крепость до основания. Гетман Конецпольский догнал запорожцев, Сулима был захвачен и выдан ему частью старшины, сторонников польско-казацкого «союза». Ивана Сулиму четвертовали в Варшаве. Народ пел о своем герое:

 
«Не схотили пани-ляхи
Пропустити й трохи,
Щоб їздили в Сiч бурлаки
Та й через пороги.
Спорубили над Кодаком
Город-крiпосницю
Ще й прислали в Кодак вiйско,
Чужу-чужаницю.
Обiзвався серед Сiчi
Курiнний Сулима:
«Гей, давайте, хлопцi, зварим
Вражим ляхам пива!»
Обiзвавсь Павлюк-хорунжий:
«Допомоги дати!
Щоб ту людську перепону
Нащент зруйнувати!»
Добре Павлюк та Сулима
Ляхiв частували —
Вiйсько вибили дощенту,
Кодак зруйнували».
 

В 1637 году началось новое казацкое восстание под началом запорожского кошевого – гетмана Павла Павлюка, которое быстро охватило всю Левобережную Украину. Петр Павлюк обратился к украинскому народу с универсалом, в котором призвал всех вступать в его отряды – «всяк, кто пожелает быть казаком, не должен быть принуждаем к подданству панам».

Коренный гетман вызвал П. Павлюка к себе «для объяснений», чтобы потом, как обычно, нарушить «щляхетское слово» и казнить кошевого. П. Павлюк, естественно, не поехал, а потребовал прислать к себе гетманские клейноды, признать его старшим казачьего войска. Однако время было упущено и поляки успели собрать большое войско. Поляки под руководством гетмана Н. Потоцкого в декабре 1637 года в битве у села Кумейки разбили казаков. Историк XIX века П. Симоновский писал:

«Гетман Потоцкий вблизи Корсуни атаковал казаков, и как не имели они много конницы, то вскоре были побеждены, а остальные принуждены были бежать и спрятаться в Боровичах, где Потоцкий легким способом осадил их, так как то место не было укреплено, и как оттуда спастись было невозможно, то, по требованию Потоцкого, на пароль выдали они ему своего гетмана, Павлюка, с прочими четырьмя главнейшими старшинами, которым всем во время сейма в Варшаве, несмотря на пароль, головы отсечены. Но сего не довольно: больше всего последовало несчастье, что казаки, за потерей своих шефов, потеряли привилегии, данные им от короля Стефана Батория».

В апреле 1638 года Петра Павлюка жестоко казнили в Варшаве. Украинский народ прекрасно понимал, что происходит:

 
«Повернувсь Павлюк додому,
У Сiч Низовую,
Та й задумав Павлюк знову
Бить шляхту гнилую.
Знайшов Павлюк побратима —
Орла Остряницю,
Що не раз пускал iз ляхiв
Шляхетську кровицю.
То не хмары з буйним вiтром
З Днiпра налягають —
То Павлюк та Остряниця
Ляхiв обступают.
Силу ж панiв перебила
Голота бурлацька,
Та не хотiла в одно стати
Старшина козацька.
Звеселився пан Потоцький
Про таку Негоду,
Пiд Кумейками в недiлю
Напав на голоту.
Ой превражi пани-ляхи,
Що ж ви наробили?
Скiльки ж бiдных запорожцiв
Ви з свiту згубили!
А старшина боровицькi
Лишь про себе дбали,
Потоцькому Павлюка
Самi упiймали.
Везуть пани Павлюка
Селом Боровицею,
Ще й скутили йому рученьки
Назад сирицею.
Ой повезли ж Павлюка
Ляхи у Варшаву,
Шляхтi вражiй на потiху,
На тяжкую кару…»
 

В марте 1638 года началось новое антипольское восстание. Казацкие полки Якова Остряницы и Дмитрия Гуни заняли Хорол и Кременчуг, в мае польские отряды были разбиты под Голтвою. К казакам со всех сторон шли пополнения; атаманы не дождались их и в бою под Лубнами были отброшены польскими полками. Недалеко от Черкасс казаки были разбиты и ушли на Слободскую Украину; сам Остряница основал город Чугуев. Дмитрий Гуня в 1640 году совершил поход на турецкие земли, в котором, возможно, погиб. Народ пел о восстании:

 
«За отаманом Остряницею
Женуть ляхи кiньми
Ще й бiжать Пiщаницею;
Пани хочуть Остряницю упiймати,
А славнее Вiйсько Запороьке
Щоб посiкти-порубати.
А що ж отаман Остряниця?
Перелетiв Днiпро с кошем,
Як лебiдь-птиця.
Що за рiчкою за Сулою
Остряниця прогнав панiв-ляхiв
До болота за Сулою
Та й повiв свiй кiш
Отаман Остряниця
У московськi землi,
Щоб там поселитися.
Уклонився Остряниця
Воеводi Бiлгородському
Та все ж таки не мердючому
Ляховi Потоцькому».
 

Восстание Я. Остряницы и Д. Гуни было жестоко подавлено. Сейм принял «Ординацию» 1638 года, которая отменила Куруковское соглашение, упразднила казацкие выборы, оставила только 6000 реестровых казаков – остальные должны были вернуться к панам. Отменялось казацкое судопроизводство, вместо казацкого гетмана должен был встать польский комиссар, назначаемый сеймом по представлению коронного гетмана Польской Короны. На должности полковников и даже есаулов должны были назначаться только представители польской или ополячившейся шляхты. Под страхом смерти мещанам и крестьянам было запрещено вступать в казаки, запрещались даже браки с казаками. Путь на Запорожье посполитый мог совершить только с паспортом, подписанным польским комиссаром. Текст «Ординации Войска Запорожского, которое находится на службе у Речи Посполитой» дошел до нашего времени:

«В связи с тем, что единственным в желании управления государством мы хотим найти такие способы, с помощью которых наши верноподданные всегда бы убеждались в нашей королевской милости. Но поскольку казацкое своеволие так разнуздалось, что для успокоения их пришлось двинуть наши войска и биться с казаками, и с благословения Бога как господина всех войн разгромить и поразить их, отвратив этим страшную опасность от Речи Посполитой, – поэтому на вечные времена избавляем казаков от старшинства, всяких старинных судов, права, доходов и других отличий, полученных ими за верные услуги от наших предков и теперь из-за мятежей утраченных, и желаем тех, кого в живых сберегло военное счастье, иметь в положении простого народа, превращенного в хлопов.

Реестровым же казакам, число которых Речь Посполита обозначила на своей службе только шесть тысяч, и которые смирились перед нами и Речью Посполитой, мы устанавливаем такую военную организацию, в соответствии с постановлением этого сейма.

На место старшего который больше не будет выбираться среди казаков, мы будем ставить старшего комиссара, человека, который был рожден в шляхетском состоянии.

Полки со своими полковниками должны по очереди ходить на Запорожье для охраны этих мест и чтобы предупредить татарские переходы через Днепр. Нужно неуклонно следить, чтобы казацкая вольница не пряталась по островам и оттуда бы не чинила походов на море. Вместе с этим ни один казак не должен отважиться ходить на Запорожье без паспорта комиссара. Пойманный казацким комендантом, он подлежит смертной казни…»

Через столетия поэт писал:

 
«Поникли головы казачьи,
Не наче стоптана трава;
Украйна плаче, стогне – плаче;
За головою голова
До долу пада. Кат лютуе,
А ксендз скаженим языком
Кричит: «Te Deum! алилуйа!»
 

Н. Потоцкий с полками пошел на Запорожскую Сечь, но был остановлен – у украинских казаков еще был порох в пороховницах. Сам коронный гетман писал:

«Кто же удержит народ, если у него так закрутились колеса самоволия, что их никаким способом нельзя удержать! Я уверился в этом году под Кумейками: зимой уничтожил Павлюка, а весной, несмотря на такой большой разгром, ожил Острянин. Разгромил я Острянина – сразу же был выбран руководителем Гуня, и я двадцать недель воевал с ним и с трудом принудил к послушанию оружием и немалым пролитием крови!»

О том, как Н. Потоцкий усмирял восставших, писал историк Н. Костомаров:

«Потоцкий между тем, покончив в Украине, начал безжалостно казнить мятежников. Вся дорога от Днепра до Нежина уставлена была посаженными на кол холопами. Но в то время, когда Потоцкий казнил сотнями мятежников и кричал: «Я из вас восковых сделаю!», русские смело говорили ему: «Если ты, пан гетман, хочешь казнить виновных, то посади на кол разом всю правую и всю левую сторону Днепра».

Положение украинского народа постоянно ухудшалось. Польских панов интересовали только доходы, они творили произвол и насилие. Украинские историки писали:

«По побитых отцах и матерях остались дети, которые держали в душе ненависть к гонителям народа, ненависть, которая заглушала любой страх перед муками и смертью.

Если бы нашелся такой человек, который сумел бы поднять дух всего народа, то этот последний не пощадил бы своих сил для дела освобождения. Целых 10 лет пришлось народу ждать такого человека и находиться в рабстве. За десять лет собирается весь народ целой Украины под начальством мстителя Богдана Хмельницкого и начинает новую великую и славную борьбу не на жизнь, а на смерть. Встает ограбленный, оскорбленный во всех чувствах украинский великан лицом к лицу своевольного бессердечного гонителя своего и рассчитывается с ним горьким кровавым расчетом».

Исследователь украинского казачества Н. Березин писал:

«Этому ужасному восстанию, «Руине», предшествовал целый ряд мятежей, которые были подобны предостерегающим колебаниям земли в окрестности вулкана перед его взрывом и катастрофой извержения. В каждом восстании или войне главную роль играли казаки, особенно запорожские, к которым, едва они появлялись на Украине, присоединялись толпы хлопов. Каждый раз польскому правительству удавалось или подавить восстание победами и следовавшими за ними жестокими мерами, или заставить казаков подчиниться путем переговоров, причем с каждым успехом поляков казацкие вольности урезывались. И если вначале в своих увещевательных грамотах польские гетманы обращались к казакам «как люди рыцарские к таким же рыцарским людям», то под конец, под влиянием успехов и раздражения, вызываемого повторениями восстаний, поляки стали рассматривать казаков не в качестве рыцарских людей, а считали их просто грубыми хлопами, с которыми нечего церемониться. Так, начиная с конца XVI и все начало XVII века происходили бунты, связанные с именами Коссинского, Наливайки, Павлюка, Сулимы, Остряницы. Как ни храбро бились казаки и хлопы с ляхами за землю, за вольности, за веру православную, но справиться с громадным и сильным Польским государством они собственными силами не могли, и в 1638 году сила сопротивления украинского народа, казалось, была сломленной. В казацком звании остались записанными всего 6000 человек, но из старых прав и вольностей у этих 6000 не оставалось почти уже ничего. Их превратили в пограничную стражу против татар и отдали в полное распоряжение польского коронного гетмана, разделив на шесть полков. За казаками признавалась земельная собственность, на «вечном и наследственном», то есть на шляхетском праве, а все остальная, не вошедшая в реестры масса, теперь уже неминуемо должна была обратиться в «поспольство», в народ, в мещан королевских городов или панских подданных».

«Плотина перехватывала русло старой вольной украинской жизни и остановила ее течение», – писал историк украинского народа А. Ефименко.

«Кое-как начал действовать прилаженный на Украине механизм того государственного и общественного строя, который принесла сюда Польша. Но плотина ли оказалась малоустойчивой, сила ли сдерживающей стихии слишком великой, только всех приспособлений, со всей затраченной на них Польским государством энергии, хватило лишь на 10 лет.

Все было снесено ужасающей катастрофой 1648 года».

Время Богдана Хмельницкого

Начавшаяся в 1648 году Освободительная война украинского народа против польской оккупации объединила всех – казаков, поспольство, духовенство, мещан, большую часть казацкой старшины, шляхту. Приближалась развязка, грозная и страшная.

Во главе освободительной борьбы встал герой украинского народа Богдан Хмельницкий. Историк XIX века О. Бодянский писал:

«Польские летописцы выводят начало рода Зиновия-Богдана Михайлова сына Хмельницкого из Жмуди, но он произошел в свет (около 1596 года? – авт.) из малороссийского местечка Лисянки, где отец его имел с предков свой дом. Михаил Хмельницкий, находясь при воеводе русском, Иване Даниловиче, отдал своего сына в услужение и вдолжность писца, записывавшего полученные из Чигиринского староства, пожалованного Даниловичу от короля, подати. После отдан он, Зиновий, продолжать учение иностранных языков сначала в Киев, потом в Ярослав к иезуитам.

По совершенном окончании наук с отцом своим бывшим уже тогда реестровом войске сотником, Богдан служил в войске и в сражениях против татар, нападавших на Польшу, выказал славные подвиги. В одном из сражений с турками и татарами (1620 году под Цецорой – авт.) Богдан лишился отца своего от татар убитого, а сам был взят в плен, а по прошествии двух лет, освободясь от плена, служил по-прежнему в войске.

При строении крепости Кодака гетман Конецпольский, говоря бывшим пред ним казакам, для чего сия крепость строится, спросил: «угодна ли сия крепость для вас, казаков?» – то Хмельницкий отвечал на латинском языке: «Нет ничего крепкого из тех вещей, что человеческими руками сделано, ибо ими же в разоренье приведено будет».

Гетман Конецпольский, ясно поняв, что значит ответ Хмельницкого, расспросил о нем, кто он такой и приказал приглядывать за ним. Хмельницкий, бывший со своей стороны предупрежден, всячески старался освободится от подозрения, и жил в Субботове, местечке, которое дано было во владение от воеводы Даниловича его отцу, а ему, Богдану, по наследству доставшееся, где он и женился».

Богдан Хмельницкий стал крупнейшим политическим деятелем своего времени, поставившим перед собой задачу освобождения украинского народа “из ляшской неволи”. Он был прирожденным дипломатом, кроме польского, свободно владел латынью, турецким и татарским языками, был выдающимся стратегом, полководцем и организатором, применил новые методы войны против вооруженных сил шляхетской Польши. Хмельницкий организовал народную армию, которая подчинялась единому военному руководству, была тесна связана с восставшим народом, охранявшим ее тыл и фланги. Из военной школы Богдана Хмельницкого вышло много талантливых учеников, среди которых выделяются Максим Кривонос и Иван Богун.

С освободительной войны украинского народа под руководством Богдана Хмельницкого началась новая эпоха истории Украины – эпоха возрождения украинской державности. Этому очень “способствовала” польская шляхта. Французский военный инженер Г. Бонплан писал: “Шляхта живет как в раю, а украинское поспольство как в чистилище, а если селянам случится попасть в неволю лихому пану – их положение хуже, чем у галерного раба”. Время пришло – грянула Украинская революция XVII века.

В связи с Тридцатилетней войной 1618–1648 годов в Европе значительно вырос спрос на продукты питания. Польская шляхта стала «осваивать» все больше и больше украинских земель, доводя панщину чуть ли не до семи дней в неделю. Паны часто сдавали свои «фольварки» в краткосрочную аренду, и арендаторы напропалую обирали украинских крестьян, которых просто – напросто загоняли в смертельный угол.

Украинский народ, не имевший никакой автономии в Польской Короне. Не имел никаких политических прав, вся казацкая старшина и православная шляхта, отказавшаяся перейти в католичество, не имела в Речи Посполитой никаких карьерных шансов.

Навязывание католицизма украинскому народу, в своей массе православному, вызывали у него только протест и желание «стать за веру». Все слои украинского народа – крестьяне, горожане, духовенство, казаки, шляхта – были недовольны и оскорблены польским засильем. «Золотое польское десятилетие» 1638–1648 годов подошло к концу – начиналось время Богдана Хмельницкого.

Достоверных сведений о Богдане Хмельницком до 1648 года очень мало. Он родился около 1595 года в дворянской-шляхетской семье, имевшей герб «Абданк». Исследователи говорят о двух возможных вариантах происхождения Хмельницких – Хмельник у Перемышля на Галичине и Переяславщина. Недаром, наверно, именно там проходила Переяславская Рада 1654 года.

Отец Богдана Михаил Хмельницкий служил у коронного гетмана Жолкевского в Жолкве у Львова, потом у зятя Жолкевского – Яна Даниловича. Когда того в 1605 году назначили старостой Корсунским и Чигиринским, Михаил Хмельницкий стал подстаростой Чигиринским, а под Чигирином получил хутор Субботов.

Богдан учился в школах Чигирина и Киева, закончил Львовскую или Ярославскую иезуитскую коллегию – система образования ордена иезуитов была лучшей в мире.

Иезуиты собирали в свои учебные заведения самых талантливых и умных людей по всей Европе, в которой создавались иезуитские коллегии, в которых могли учиться все сословия – дети дворян, старост, горожан и крестьян.

В 1584 году Обществом Иисуса была образована особая комиссия, которая в течение года составила программу преподавания – «Ratio atquo Institutio Societatis Jesu». Курс учения в иезуитских школах был разделен на две части – средний курс, который проходили в коллегиях («низшие классы»), и на университетский курс (философия и богословие).

Первыми были три грамматических класса. В первом преподавались основные правила латинского синтаксиса на основе самых легких писем Цицерона. Ученики изучали чтение и письмо, начала греческого языка и катехизиса. Во втором грамматическом классе изучалась вся латинская грамматика на основе работ Цицерона и Овидия. В третьем грамматическом классе изучение латинской и греческой грамматики заканчивалось – на основе трудов Цицерона, Овидия, Катулла, Проперция, Вергилия, Эзопа, Иоанна Златоуста.

Во втором филологическом классе на основе Цицерона, Саллюстия, Тита Ливия, Квинта Курция, Вергилия, Горация, Исократа, Платона, Плутарха изучались иностранные языки и правила риторики, греческий синтаксис, чтение и письмо.

В третьем риторическом классе по Цицерону, Аристотелю, Демосфену, Платону, Фукидиду, Гомеру преподавали красноречие, ораторское искусство, поэзию, историю, законы риторики, христианскую религию.

В высших философских и богословских классах, рассчитанных на семь лет, изучали философию, логику, физику, метафизику, географию, Святое писание, богословие, казуистику, греческий, халдейский, сирийский, арабский, индийский языки. Все лекции читались на латинском языке.

Педагогический и административный персонал иезуитской высшей школы состоял из провинциала. Ректора. Префектов низших и высших курсов, профессоров факультетов, учителей и их помощников, или классных руководителей.

Профессора были обязаны обращаться одинаково со всеми учениками – бедными и богатыми.

Переход из класса в класс осуществлялся с помощью экзаменов. Ученики были разделены на три категории – приходящие на лекции ученики, дети богатых и аристократов, за умеренную плату жили в пансионах, схоластики, готовившиеся к вступлению в Орден, жили в коллегиях.

Учеба продолжалась 190 дней в году. В каникулы воспитанники отдыхали на дачах Ордена, где занимались фехтованием, верховой ездой, музыкой, плаванием, катанием в санях и на коньках, игрой на биллиарде. Игра в карты и кости была строго запрещена, все коллегии и пансионы находились в красивых местах, в них соблюдалась безукоризненная чистота. Еда, как правило, была очень изысканна.

Учителя «увещевали учеников к ежедневному исследованию собственной совести», вкушали им «отвращение к пороку и любовь к добродетели». Поощрялись торжественные диспуты и театральные представления. Ученикам запрещалось заниматься более двух часов без короткого перерыва, а устав запрещал заниматься науками во время, предназначенное для отдыха и сна. «Работая умеренно, с соблюдением равновесия сил, человек будет в состоянии трудиться более долгое время во славу Божию».

С самого своего образования управление учебными заведениями Ордена иезуитов осуществлялось независимо от государства. К 1600 году всего работало двести коллегий, в которых обучались сто пятьдесят тысяч учеников.

Когда намного позднее власти захотели вмешаться в обучение учеников и изменить программу, сотни знаменитых выпускников иезуитских коллегий выступили с совместным заявлением:

«Наши наставники воспитывали нас, черпая из самых чистых источников пищу для наших душ. История, философия, языки, литература, науки – все достигало до нас, пройдя предварительно через горнило очищения. Наши наставники внушили нам, что все люди равны перед Богом и должны быть равны перед законом, который представляет собой Его образ; что государственная власть создана для народов, а не народы для нее; что всякий гражданин, каково бы ни было его общественное положение, должен жертвовать собою Отечеству, должен отдавать ему, в случае необходимости, свое состояние и жизнь; что измена Отечеству и тирания – преступление против Бога и общества».

Получивший замечательное образование Богдан Хмельницкий в 1619 году поступил в Чигиринскую сотню реестрового казацкого войска. Осенью 1620 года в битве под молдавской Цецорой погиб его отец, а сам Богдан попал в турецкий пленю Через два года из Стамбула его выкупили мать и казаки-друзья. Богдан, овладевший турецкими и татарскими языками, вновь служил в Чигиринском полку, участвовал в боевых действиях против Турции и Крымского ханства.

Богдан Хмельницкий участвовал в восстаниях Тараса Трясило, Якова Остряницы и Дмитрия Гуни. Сотник Чигиринского полка участвовал в казацком посольстве 1638 года к польскому королю. Вел переговоры от имени казаков он и в 1639 и 1640 годах в Вильно и Варшаве.

Тогда же Богдан стал войсковым писарем – его подпись стоит на воинских документах с 1637 года. После назначения поляков на должность казацких старшин Богдан вернулся в Чигиринскую сотню.

В 1645 году Богдан Хмельницкий побывал в составеказацкого посольства во Франции, где участвовал в подписании договора об участии казаков в войне против испанских Габсбургов.

Посол де Брежи, говоривший с Богданом Хмельницким на латыни, писал правителю Франции кардиналу Д. Мазарини о том, что у казаков есть талантливый полководец Богдан Хмельницкий – «человек образованный, умный, хорошо знает латынь; он готов помочь нам». Неизвестно, ходил ли сам Б. Хмельницкий во французский поход, но почти три тысячи украинских казаков успешно воевали под Дюнкерком.

В 1646 году польский король Владислав IV решил воевать с Турцией, но шляхта его не поддержала. Король решил организовать нападение на Стамбул украинских казаков, чтобы спровоцировать турок, и тайно вызвал в Варшаву есаулов Барабаша и Караимовича, и сотников Нестеренко, и Хмельницкого. Владислав дал им знамя, деньги и грамоту, увеличивавшую количество реестровых казаков до 1200 воинов. Короля «сдали» советники, и польский сейм 1646 года отменил королевское решение.

С 1632 года Корсунским и Чигиринским старостой был сын коренного гетмана Конецпольского – Александр. Весной 1647 года, воспользовавшись отсутствием Б. Хмельницкого, холуй А. Конецпольского шляхтич-подстароста Д. Чаплинський напал на Субботов, разрушил его, забрал невесту Б. Хмельницкого и страшно избил его десятилетнего сына. Официальные заявления о наказании садиста результата не дали. Хмельницкий официально добиться правды у поляков, естественно не смог – шляхта вообще считала, что украинцы не должны владеть имениями и землей. Паны хохотали над жалобами о их бесчинствах – через несколько лет они уже давились этим смехом, застревавшим в пропитых глотках вместе с зубами. Некоторые украинские историки говорят о встрече Хмельницкого с королем, сказавшим чигиринскому сотнику: