Текст книги "Страна Арманьяк. Князь Двинский"
Автор книги: Александр Башибузук
Жанр: Историческая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 9
Едва ратники перестроились в походную колонну, как из-за мыса по правому берегу Двины показался большой струг, а следом за ним еще один. Я сначала подумал, что пожаловали торговцы, но чуть позже разглядел красные паруса со стилизованным изображением солнца и понял, что ошибся: под такими в основном ходили служивые государевы люди. Что прямо говорило: прибыли посланцы великого князя всея Руси.
Задерживать отряд не стал, скомандовал выступать, а сам, в сопровождении Александра и Шарля, подъехал к пристани.
Едва головной струг причалил, как по сходням сбежал крупный мужик в богатом зерцальном доспехе, при сабле, но без шлема. Эдакий дядька Черномор, широкий как шкаф и с седой бородищей до пояса. Тот самый воевода Ярославский, что сопровождал главу государевых посланников дьяка Курицына в мой первый приезд.
– Исполать тебе, княже. – Он подошел ко мне и солидно, с достоинством поклонился в пояс. – С посланием прибыл, от государя…
– Зрав буди, Семен Романович. – Я назвал его по имени-отчеству и соскочил с жеребца, демонстрируя свое уважение. – Откуда узнали, что я здесь?
– Дык точно и не знали, – развел руками воевода. – Велено было прибыть и ждать сколь потребуется. А тут вишь, как повезло… – А потом понизил голос и доверительно мне сообщил: – Призывает тебя государь к себе, Иван Иванович, немедля…
– Призывает – значит, буду, – оборвал я его. – Ты лучше скажи, сколько с тобой оружных людей прибыло?
– Двадесять ратников. – Воевода обернулся и гордо показал на вооруженных до зубов бородачей. – Добрые вои, кажен двоих, а то и троих стоит. А пошто спрашиваешь, княже? – Ярославский прищурился. – Смотрю, при воинском облачении ты, никак воевать кого собрался?
– Собрался. Ганзейские идут на Холмогоры. Ты как, со мной?
– Тьфу, падаль… – Ярославский зло выругался.
– Времени нет, решай.
– Обижаешь, князь! – Воевода нахмурился и решительно отмахнул рукой. – Известно, с тобой. Тока дай время лошадок выгрузить да оседлать.
Таким неожиданным образом я разжился еще двумя десятками конных бойцов. Все отлично экипированные, сплошь в «дощатых» доспехах, то есть бахтерцах, при копьях, саблях, щитах и прочем оружии. Да и при боевом опыте, молодых среди нет, все возрастом далеко за тридцать.
Вот и полноценный кавалерийский отряд при пехоте образовался. Я и мои оруженосцы, Отто фон Штирлиц, Ярославский со своими да ратники Детины вместе с оным урядником – это уже семьдесят шесть конных бойцов: значительная сила, при правильном использовании способная на очень многое. Эх, мне бы еще эскадру бургундских жандармов или пару копий моих гасконских рыцарей – да где же их возьмешь… Придется обходиться тем, что есть. Хотя отряд собрался уже весьма немалый.
Как очень скоро выяснилось, государь-батюшка послал за мной не только из желания бухнуть с зятем, а по вполне серьезному поводу – намечалась война с казанскими татарами, по словам Ярославского, обнаглевшими вконец.
Ну что же, я совсем не против, мне для общей коллекции как раз не хватает взятия Казани на копье. Казань брал? Ептыть, брал, конечно! Н-да… уж никогда не думал, что непосредственно окунусь в такие исторические события. Хотя стоп… вроде как, по словам Феба, Иван III за время своего правления так окончательно и не разобрался с Казанью, это сделал его внук Иван, именуемый за свою исключительную доброту Грозным. Ха, а я на что? Возьмем сейчас, уж будьте уверены!
Но это уже потом, а пока надо с ганзейцами разобраться.
Отряд вел сам Детина и очень скоро завел нас в такие непролазные ипеня, что я почувствовал себя так, словно очутился в каком-нибудь сказочном проклятом лесу. Сами посудите: похожие в сумерках на сказочных великанов громадные ели, заросшие ряской топи и бочажины, из которых торчат покрытые пластами мха ветхие тоненькие деревца; треск, уханье, подвывание и прочие наводящие жуть звуки – тут поневоле начнешь ожидать, что вот-вот из чащи высунется башка Кощея Бессмертного или над головой на бреющем промчится Баба-яга в ступе…
Около полуночи пришлось остановиться: тучи закрыли небо и вокруг наступила кромешная тьма. Правда, через пару часов опять показалась луна, и мы снова двинулись в путь.
Личный состав держался стойко, но все очень скоро стали напоминать собой леших – перемазались до ушей в грязюке и прочей дряни.
Под утро я приказал устроить привал – люди почти полностью выбились из сил. По какой-то счастливой случайности обошлось без потерь – усталость, грязь и расцарапанные ветками морды не в счет. А вот лошадям так не повезло – один из коней государевых посланцев сломал себе ногу, и его пришлось добить. К счастью, они взяли с собой несколько заводных лошадей, и дружинник пересел на другую.
Приказав Августу, почти добровольно отправившемуся с нами вместе со своими помощниками из числа монасей, раздать личному составу по манерке спиритуса для поощрения, я дернул к себе урядника Детину.
– Ну и сколько еще переть будем?
– Дык почти пришли уже, княже. – Петр широко осклабился. – Недалече осталось, и дорога легше́е.
– Легше́е… – передразнил я его. – Смотри мне…
Жестом отпустил его и принялся обтирать морду Буяну ветошью.
– С-сир, а обратно мы т-тоже этой д-дорогой? – отчетливо постукивая зубами, поинтересовался Шарль.
Морозы уже давно отступили, но вечером все еще было прохладно, а сырость в разы добавляла неприятных ощущений. Меня самого пробирала до костей промозглая дрожь.
– Надеюсь, нет… – Я вытащил из переметной сумы флягу с арманьяком и бросил ее оруженосцу. – Хлебни: дрожишь, как еретик перед трибуналом.
– Страшные места, сир, помилуй нас Пресвятая Богородица… – извиняющимся голосом ответил оруженосец, жадно присосался к горлышку и сразу же передал емкость Александру.
Второй гасконец умудрился промокнуть с головы до ног – сверзился вместе с конем в бочажину, но, к счастью, ни себе, ни жеребцу ничего не повредил.
– Н-нормально… – слегка заикаясь, прокомментировал Отто фон Штирлиц. – Я уж привыкать стал. Своя красота есть, как у нас в Швабии в горах.
– Что, не по нутру твоим, княже, землица русская? – хохотнул воевода Ярославский. – Ничо, пообвыкнутся, еще и понравится. А у вас такие ипеня имеются?
– Таких – не встречал, – честно признался я, силком выдрал флягу у оруженосцев, хлебнул сам и угостил воеводу со швабом.
– Нам, русичам, все нипочем, своя же земелька, родная, чему пугаться-то… – продолжил вальяжно разглагольствовать Ярославский, но вдруг перепуганно выматерился и заполошно вскочил, вырывая саблю из ножен. – Ух ты, мля, изыди, нечистая!!!
Признаюсь, я сам чуть было не наделал в штаны при виде неясных силуэтов, появившихся из утреннего тумана. Но вовремя сообразил, что это лопари, и успел ударить по рукам Отто, уже собравшегося пулять по привидениям из арбалета.
– Тихо, свои это…
– Чудь, чудь, свои это!.. – заполошно крича, подбежал Детина. – Не замайте…
За ним появился Педор, вернее, Федор, главный лопарей.
– Какого хрена без предупреждения лезете, дурни! – выругал я его. – Жить надоело?
– Громко шли… – Лопарь смущенно развел руками. – Моя думать, ваша слышать и видеть…
– Твоя думать… Ладно, показывай, кого привел…
Как очень скоро выяснилось, Федор выполнил свое обещание и привел ровно шесть десятков воинов. Уж не знаю, насколько могучих, но экипированы они оказались неожиданно справно. На башках у половины мисюрчатые железные шлемы с кольчужными бармицами, у остальных искусно оправленные в железо медвежьи черепа с нижней челюстью в виде подбородника, на теле бригантинные брони наподобие монгольских куяков, с нашитыми на меховую основу костяными или железными пластинами. Вооружены рогатинами с широкими листовидными лезвиями, длинными ножами, луками и чем-то наподобие кистеней. За спинами круглые легкие щиты из вываренной кожи на плетенной из прутьев основе. В общем, выглядят свирепо, а если учитывать раскрашенные красной краской морды, то и вовсе – страшно. Особенно для европейцев. И да, среди лопарских воинов я заметил по крайней мере одну женскую мордашку – ну… условно женскую, под боевой раскраской особенно и не разберешь, а под доспехом очертания тела скрадываются.
Довеском к воинству приперлись три шамана – видимо, для психологической поддержки. Эти в своих увешанных косточками и птичьими черепами меховых балахонах да с оленьими головами при ветвистых рогах на бо́шках – смотрелись даже не свирепо, а жутко. Вооружены они были только большими бубнами, другого оружия я не усмотрел. Да и на хрен оно им нужно, такого как увидишь в лесу – сам богу душу от страха отдашь. Гасконцы даже перекрестились при виде шаманов.
В общем, пополнение я одобрил и дал команду сниматься с лагеря.
С рассветом пошел мелкий дождик, небо закрыли низкие свинцовые тучи, что явно не добавило настроения. К счастью, Детина не обманул, и мы очень скоро вышли к извилистому неширокому распадку.
По его бокам поднимались покрытые густым лесом пологие холмы, а посередине образовалась естественная просека шириной около тридцати метров.
– Оттуда будут идти. – Урядник уверенно ткнул рукой в сторону солнца, краешком показавшегося над лесом. – Это если их кто из наших ведет. А ежели сами пруть, то хрен его знает. Могут и вовсе никуда не выйти, заплутают и сгинут в нетях.
Педор активно закивал, соглашаясь, и сообщил, что отправил разведчиков следить за непрошеными гостями. Он удивительно быстро освоился среди руководства отряда и все гордо посматривал на своих: мол, видите, с кем я на равных разговоры разговариваю. Правда, от Ярославского держался поодаль, тот на него периодически рычал и плевался: видимо, не мог простить лопарю своего ночного испуга.
План сражения сложился сам собой. Тут особенно и думать нечего. Лопарей я отправил на холм по одну сторону распадка, а воинство Детины – по другую: они хоть и верхом, но больше пользы принесут как стрелки, ибо атаке в конном строю не обучены, да и лошадки у них ничем не прикрыты – на раз лягут под пиками.
Ратников Юппа поставил прямо в распадке, в обычной для спитцеров терции, по тридцать человек в ряд. В самый раз получается – обойти их с флангов будет трудно, места маловато, а если чертовы торгаши все же попытаются, то им придется разделять единую баталию, что даст шанс вклиниться нашему конному отряду.
Половину своих дружинников, с аркебузами и гранатами, я отправил к Хансенсу в качестве огневой поддержки. Ну а сам с оруженосцами и остатками дружины, вместе с бойцами Ярославского образовал засадный полк. Для того, значица, чтобы засадить ганзейцам в нужный момент. А вдобавок придумал еще несколько тактических и психологических хитростей. Европейцы небось и так в шоке от местных реалий, так что подпустить им еще толику жути явно не помешает.
Возражений от соратников не последовало, правда, пришлось обговорить с Ярославским тактику конной атаки, потому что русичи действовали против плотного строя копьеносцев иначе, чем в Европе. Но, надо сказать, тоже вполне действенно. Юпп Хансенс не пожелал остаться в конном отряде, взял спису и стал в строй к своим как рядовой пикинер. Ну что же, правильное, достойное уважения решение. Герцог Максимилиан в решающем сражении с Пауком при Гинегате точно так же, вместе со мной и другими видными дворянами сражался с франками как обычный пехотинец. Парни Хансенса хорошо обучены, но без боевого опыта, так что живой пример командира будет совсем не лишним.
Дальше осталось только ждать. Я, грешным делом, надеялся, что ганзейцы потеряются в здешних топях, но, как выяснилось, у них были проводники из числа русов.
Около полудня примерно в полуверсте от нас показалась длинная колонна вооруженных людей. Ганзейцы шли в походном строю, с боевым охранением, все честь по чести, но было заметно, что переход дался им тяжело – замученные солдаты едва передвигали ноги.
Распадок все еще покрывал густой туман, но мне с холма все было хорошо видно.
– А ну глянь, кто это… – Я заметил впереди ганзейцев несколько людей в русском облачении и сунул трубу Детине. – С другой стороны, смотри. Вот так…
– Ох, етить… – восхищенно протянул урядник. – Видно-то как… – И тут же выругался: – Экая падаль, штоб его черви пожрали…
– Узнал?
– Дык узнал, как не узнать… – Петр вернул трубу и опять выругался: – Млятское отродье… Ванька Дема это. Морду не видать еще, но по косому пузу узнал сволоту. Купчишка, выходец из наших краев, места знает хорошо, раньше шастал по чудинам, обирал да дурил их, платить виру государеву не хотел, ну мы его и прижали, да ушел тогда, сучий потрох… Это еще при Старице и Громе было. Потом до нас слух дошел, что его свои же погнали из Новгорода за шашни с Ганзой и обман. Экая падла…
– Ладно, не до него пока. Получится – возьмете живым, но смотрите, чтобы вовсе не ушел. Начинаем…
Как только колонна ганзейцев подошла поближе, раздался протяжный и пронзительный волчий вой. И почти сразу же загрохотали бубны, разрывая тишину гулкой ритмичной дробью. Среди деревьев на холме замелькали призрачные рогатые фигурки – шаманы отрабатывали свою роль на совесть.
Все это выглядело довольно жутко, даже у меня по спине пробежали мурашки. А на пришлых подействовало вообще убойно – колонна сразу же застопорилась и смешалась в одну кучу.
А потом суетящиеся ганзейцы стали падать и кататься по земле. Один, второй, третий, сразу несколько, еще, еще и еще – лопарские стрелы разили не насмерть, но раненые своими душераздирающими воплями только усиливали неразбериху.
Правда, паника продолжалась недолго – офицеры быстро навели порядок, ганзейцы перестроились и прикрылись щитами. Потери резко уменьшились – легкие стрелы ничего не могли сделать с окованными сталью павезами.
Арбалетчики открыли ответный огонь, а под их прикрытием в холмы рванула группа легковооруженных солдат.
– Тут им и конец. – Ярославский злобно ощерился.
Воевода оказался прав. Очень скоро ганзейцы сыпанули назад, но только очень немногие добежали до своих – почти все полегли на склонах.
Опять хлестанул дикий вой, а бубны зашлись в сумасшедшей дроби.
– Давай вперед! Идите вперед, сучьи потроха! – не сдержался я и выругался. – Какого хрена топчетесь на месте…
Но вместо того чтобы двинуться вперед, ганзейцы отправили в лес вторую, на этот раз большую группу, уже копейщиков, двинувшихся тесным сомкнутым строем.
– Да кто у вас там командует умный такой! – опять не удержался я. – Дебил, мог бы и сообразить, что никого твои там уже не найдут – лучники уйдут без боя.
– Дебил – это по-вашему? – поинтересовался воевода. – А как по-нашему будет?
– Дурак, – коротко ответил я. – Слабый на голову.
– Воистину дебил, – закивал Ярославский и тут же рявкнул на своих дружинников: – Пасти позакрывали, дебилы!
Я невольно улыбнулся, но тут же все забыл и сосредоточился на битве.
Вылазка закончилась ровно так, как я и прогнозировал. Копейщики вернулись ни с чем. Неизвестный командир ганзейцев счел, что прекращение обстрела – уже достижение, и дал своим команду двигаться дальше.
Впрочем, я его прекрасно понимал. Никаких особых глупостей он не совершил, просто был вынужден действовать согласно обстановке, изначально проигрышной для него.
Как только колонна снялась с места, опять полетели стрелы, но ганзейцы прикрылись щитами и больше не останавливались. До тех самых пор, как перед ними из низко стелющегося по дну распадка тумана не стали вставать тесные ряды спитцеров с черными рожами – для пущего эффекта я приказал своим лечь на землю и вымазать лица грязью.
Уже через несколько секунд на пути незваных гостей стала ощетинившаяся пиками терция, выстроенная по всем правилам современного воинского искусства.
Вот тут я слегка ошибся: увиденное почти не смутило наемников, все-таки одно дело воевать с неуловимыми призраками, а совсем другое – с привычными европейскому взгляду солдатами, пусть даже те с черными мордами, да еще количество их вполовину меньше.
Ганзейцы в очередной раз перестроились и уверенно двинулись вперед. С обеих сторон защелкали арбалеты, стрелки разряжали свое оружие и уходили вглубь строя для перезарядки.
Когда до врага оставалась пара десятков шагов – полыхнули огнем аркебузы. После того как дым рассеялся, стало видно, что первый ряд наемников словно выкосило гигантской косой.
Но на их место быстро стали другие, ганзейцы упорно лезли вперед. Даже густо летевшие с флангов стрелы не смогли сбить их напор.
Оставляя за собой дымные следы, в воздух взметнулись небольшие шары – в дело вступили гранатометчики. Как я уже говорил, ничего особенного: обычный черный порох в армированном проволокой керамическом шаре; бризантное действие никакущее, осколков мало, но свое дело они делают, особенно психологически.
Среди наемников полыхнули вспышки, их строй смешался. В этот момент мои пикинеры двинулись вперед, а через несколько мгновений терции сошлись.
Схватка спитцеров со стороны выглядит не очень эффектно: никаких молодецких навалов и лихих атак. Тщательно держа строй, терции не особо спеша сходятся, после чего первые две шеренги начинают оперировать пиками, стараясь поразить себе подобных с противоположной стороны. Третья шеренга из алебардистов вовремя купирует прорывы своими жутким железяками и, наоборот, ждет своего момента, чтобы вклиниться во вражеский строй. Ежели в строю присутствуют кутюльеры – те частенько на корточках лезут вперед, чтобы подрезать оппонентам ноги и тем самым смешать их ряды. Когда-то очень давно, еще в прошлой жизни, я смотрел великолепный фильм, если не ошибаюсь, под названием «Капитан Алатристе», так вот, несмотря на то что он был снят в двадцать первом веке, битва пикинеров там показана очень точно.
Тишину разорвали лязг оружия, азартные вопли и хриплый вой раненых. Мои сразу подвинули ганзейцев, но до конца опрокинуть не смогли. Несколько минут перевес колебался, а потом наемники медленно, но уверенно стали теснить ратников Юппа.
– Сир! – в один голос воскликнули Шарль с Александром.
– Княже… – Ярославский поскреб бороду. – А можить, того, пора…
Отто смолчал, по каменной морде шваба вообще ничего нельзя было понять.
– Заткнитесь! – рыкнул я, не отрывая глаз от распадка. Ждать удобного момента было неимоверно тяжело – в неравном бою умирали свои, не чужие. Но пока ганзейцы не полностью ввязались в битву, наша атака не даст особого эффекта.
Опять захлопали гранаты, аркебузиры наконец перезарядились и практически в упор саданули по ганзейцам. Они в очередной раз смешались, что позволило ратникам Юппа снова продвинуться вперед.
Командир наемников затеял перестраивать своих, чтобы обхватить русичей с флангов. Монолит вражеской баталии наконец нарушился.
Я мысленно перекрестился и коротко скомандовал:
– Вперед!
Застоявшийся Буян рванул с места. Задрожала земля под десятками копыт. Мы спустились по пологому склону холма, обогнули его и зашли ганзейцам в задний правый угол баталии.
Наемники в очередной раз принялись перестраиваться, но оттого, что так и не успели завершить предыдущий маневр, единого строя у них не получилось.
Ратники Ярославского вырвались вперед и на полном ходу, каждый сразу обеими руками, метнули сулицы, после чего уступили место соратникам, организованно рассеявшись по сторонам. А в пробитую брешь ударил клин из моих дружинников, острием которого был я с гасконцами и швабом.
Копье с хрустом пробило нагрудник раззявившего рот в немом крике пикинера. Я тут же бросил древко и выхватил из петли при седле секиру.
Мах – со звоном в воздух взлетел сорванный с головы шапель, а его хозяин опрокинулся навзничь. Второй – еще один ганзеец рухнул с залитой кровью мордой.
Один из наемников попытался ткнуть в меня алебардой, но тут же кубарем полетел в сторону, сбитый грудью Буяна.
Азартно рубили мечами гасконцы – парни исправно держались рядом, прикрывая сюзерена с флангов.
Хрипло матерился Штирлиц, гвоздя ганзейцев моргенштерном.
Проскочив насквозь баталию, я вздыбил коня, развернул его и увидел, что дружинники Ярославского тоже вклинились уже в строй ганзейцев, а пикинеры Хансенса усилили натиск и наконец смяли первые ряды.
– Арманьяк, Арманьяк, мать вашу ети!!! – дико зарычав от радости, я пришпорил жеребца и ринулся обратно в сечу, задавая своим дружинникам новое направление.
Побоище длилось недолго. Знаете, как рассыпаются бусы с разорванной ниточки? Так и терция ганзейцев разом перестала существовать. Ратники Ярославского и мои дружинники стали сгонять в кучу деморализованных вражеских солдат, как пастушьи собаки – баранов. А навстречу тем, кто все-таки успел вырваться, с волчьим воем из леса высыпали лопари и ополченцы Детины.
Битва фактически закончилась, но я не стал сдерживать людей. Запах крови и смерти дурманит, как самый сильный наркотик. Это слаще даже, чем оргазм. Правда, очень скоро эйфория сменится полным безразличием и апатией. А пока пусть насладятся вволю. Ганзейцев сюда никто не звал, а значит, жалости нет места в наших сердцах.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?