Текст книги "Страна Арманьяк. Князь Двинский"

В общем, беседа получилась очень содержательной, Будль оказался настоящим кладезем информации и выдал очень многое о планах Союза городов Ганзы. И будет еще выдавать, так как дальнейшее наше общение я оставил на потом. А пока мы наконец добрались к своим.

У Торвальда, капитана «Святого Иоанна», все сложилось не столь гладко, как у меня. Ему не удалось захватить ни одного судна – их все пришлось потопить, дабы не ввязываться в кровавый абордаж: дойчи отбивались до последнего. Хотя немцев оказалось меньшинство – остальные с бору по сосенке. У Ганзы своих единых вооруженных сил нет, пользуются наемниками.

Мало того, «Святой Петр» сам пострадал, ему проломило палубу ядром, при этом погибли три моряка. Еще двоих убило при взрыве нашей же кулеврины. Черт его знает, либо отлили уже с дефектом, либо в процессе использования металл устал, или еще что-нибудь. Причин здесь может быть много. Придется выявлять и устранять.

Рагнар справился лучше, взял в плен когг вместе с полутора сотнями солдат, но пока возился с ними, остальным посудинам удалось уйти.

Ну что тут скажешь, людей жалко, но по соотношению потерь виктория получилась грандиознейшая. Два корабля, около четырехсот пленных, куча других трофеев, в том числе отличного оружия – просто замечательный результат.

Основной караван ушел далеко вперед и, скорее всего, уже добрался до Холмогор. Но дело шло к ночи, поэтому я приказал стать на якорную стоянку. Еще не хватало напороться на мель в темноте…

Пленных заперли в трюмах трофейных посудин под стражу, экипажам я приказал выделить тройную винную порцию, а офицерский состав пригласил к себе на «Александру» отужинать. Так сказать, отметить достойную победу. Благо на новом судне в мою каюту они вмещались все.

Выпили, конечно, порадовались победе, помянули павших, но я не злоупотреблял, горячительное в глотку не лезло. Каждая минута вынужденного простоя казалась вечностью. Затосковал, черт побери: почитай, год своих баб не видел. Даже не знаю, кого они мне родили – голубиной почтой пришло всего одно письмо, да и то – Сашка отписалась, что благополучно разрешилась, Забава – тоже, а вот кем – умолчала, зараза. Ну не дай боже, опять девок принесли, отлуплю, ей-ей! Хотя кого я обманываю… Пусть будут девки. Когда-нибудь Господь и пацаном наградит.

А вообще, хрень все это. На два дома жить – ни к одному не успеть. Взвалил себе на плечи неподъемную ношу. А значит, придется что-то решать. Либо сюда, либо туда. Вот только выбирать – та еще задача…

Проснулся с рассветом и сразу погнал корабли в Холмогоры.

Глава 3

На верху срубленной из толстенных бревен башни, стоявшей на высоком скалистом утесе по правому берегу Двины, вспыхнул яркий огонь, и сразу же в безветренное небо потянулся столб густого черного дыма.

«Бдят служивые, – довольно подумал я. – Не пропустили возвращение хозяина. Ну а как иначе – задницы, чай, не чужие, приказал бы выдрать образцово-показательно…»

Потом перевел взгляд на густо поросший лесом берег реки и неожиданно вспомнил, какими чужими показались мне эти места в первый раз. А сейчас, совсем наоборот, как домой возвращаюсь…

На душе радостно защемило. А не принять ли ради такого дела? Или не стоит с самого утра бухать?

Как всегда, очень тонко прочувствовав момент, рядом появился Себастьян с большим подносом в руках, на котором стояли пузатый четырехугольный штоф зеленого стекла, серебряные стопки и тарелки с заедками.

– Telepat ты, что ли? – невольно вырвалось у меня.

– Ваше сиятельство? – На гладкой мордашке повара появилось деликатное недоумение.

– Забудь, змей-искуситель. – Я рассмеялся и махнул рукой русским купцам, с самого рассвета не отрывавшим глаз от берега. – Эй, братия, давай ко мне, пропустим по маленькой.

Сам разлил арманьяк по стопкам и вручил каждому русичу в руки.

– Ну, как говорится, с прибытием… – Смакуя, вылил в себя густую янтарную жидкость, не глядя нащупал на тарелке ломоть сыровяленой вепрятины, зажевал и только тогда выдохнул. – Уф… хорошо пошла. Ну, чего замерли?

Не чинясь, купцы махом высадили подношение, довольно закрякали и принялись активно крестить бороды.

– Небось соскучились по дому?

– Истинно глаголешь, княже… – сипло выдохнул старший из них, Пров Петрович Дерюга. – Но не по дому, а по землице родной.

– А дома у нас, почитай, и нет, княже, – пояснил Семен Дубов, чернявый юркий коротышка.

– Сегодня там, завтра здесь, – подтвердил Иван Колода, жизнерадостный пузан великанского роста с раскосыми татарскими глазами.

– Я на своем подворье, почитай, от силы пару месяцев в год бываю… – поддакнул Тимофей Чалый, внешне больше похожий на германца, чем на русского. – Чада волком смотрят, родного отца не узнают, а я даже жену щупаю каждый раз как чужую девку, успеваю отвыкнуть…

Купцы весело заржали.

– Так даже слаще получается. – Я тоже хохотнул и отправился к себе в каюту переодеваться. Надо выглядеть во всем великолепии, дабы усладить взор народишка.

Заслышав в каюте тихие голоса, остановился перед дверью и прислушался.

– А здесь дамы есть, Ивен? – с неприкрытым интересом выпытывал Томас.

– Куда без них… – прыснул Ванятка. – Кого, по-твоему, мужи дерут? Медведей, что ли? А они потом деток рожают?

Он за это время так навострился говорить по-французски, что болтал на нем лучше, чем Томас и Антуан. Для них все-таки родной – басконский диалект, на котором разговаривают в Гаскони.

– Тупица! – прокомментировал Антуан. – Дамы везде есть и будут.

– Я сейчас вздую вас обоих! – рассвирепел Томас. – Я не о том. Красивы ли они, податливы на куртуазное обхождение и все такое…

– В борделях все податливые! – умудренно хохотнул Антуан.

За моей спиной дружно заржали Александр и Шарль.

Я тоже невольно улыбнулся. Кто о ком, а пацаны о девках. Хотя вполне уже пора. Вот только с борделями на Руси туговато. Но некритично. Как таковых публичных домов нет, но при каждом постоялом дворе контингент дам с пониженной социальной ответственностью вполне присутствует. Опять же, особо жесткой целомудренности в средних и высших слоях общества тоже не наблюдается. Понятное дело, за замужними и девицами глаз да глаз, но вдовы себя чувствуют вполне вольготно. Точно так же, как и в Европе. Вон Луиджи тихим делом сразу двоих в Москве окучивал – боярыню и вдовую состоятельную купчиху. Не стесняясь, обе рыдали, когда мы отбывали. Так что если есть желание, приключений на задницу хватит и на Руси. Но да, заболталась пацанва.

Я рывком распахнул дверь и грозно рявкнул:

– Сейчас вам сам бордель устрою! Прямо здесь. Распустились бездельники. Живо одеваться. На русский манер…

– Сир! – Мальчики дружно поклонились и вихрем понеслись по каюте. С пулеметной скоростью захлопали дверцы шкафов и сундуков.

Вот так-то лучше будет…

Пока одевался, почему-то стал вспоминать, что происходило в мой прошлый приезд в Московию.

Как всегда, без приключений не обошлось, они ко мне притягиваются, словно магнитом. Прибыли на удивление благополучно, но сразу же встряли в рубку с заезжими мурманами, удумавшими пощипать русов. Побили, конечно, а вот с их предводительницей очень глупо получилось. Сначала я как пацан запал на нее, потом согласился на поединок, а закончилось все совсем по-идиотски. Хотел казнить образцово-показательно дурочку, но потом передумал, остыл, выпорол как сидорову козу да выгнал. Тьфу ты, даже вспоминать не хочется…

В самой Москве тоже спокойствием не пахло. Сначала ганзейские отравить пытались, потом умудрился во время ужина с великим князем Иваном попасть в самый жар дворцового переворота и едва жив остался. Свою миссию я все-таки выполнил, и даже перевыполнил, заключил союз между Наваррой и Русью, попутно отодвинув от дел Ганзу, но закончилось все вообще феерично. Выдал Федьку замуж за сына и соправителя великого князя, Ивана Молодого, оставшегося после разборок в великокняжеской семье холостым, вдобавок сам… того, женился на Сашке, дочке будущего царя всея Руси, довеском получив Двинскую землю в приданое и став русским князем. Вот так-то, сам до сих пор затылок чешу, когда вспоминаю.

Молодая жена оперативно забеременела, почти одновременно с Забавой, моей… как бы это сказать… второй женщиной. А я отбыл назад в Европу, выполнять обещанное Ивану и заниматься своими делами, ибо страна Арманьяк тоже внимания требует, опять же европейский полити́к надо шевелить с Франциском, королем Наваррским, вторым попаданцем, с которым свела меня судьба.

Когда пришло время возвращаться, с собой в Европу забрал высокое посольство от Ивана Третьего к Фебусу. Феб послов обласкал и во всеуслышание назвал правителя Руси своим братом, что стало первым шажком признания Европой Ивана царем. А к мнению Наварры сейчас государи прислушиваются. Другого выхода у них просто нет. Момент общего признания фактически решен, но требует времени и еще некоторых действий, в том числе в Ватикане. В общем, тесть рад будет, ибо спит и видит себя венценосцем.

Остальное так же идет своим чередом. Наша с Фебом компания забрала у Ганзы практически весь русский рынок, торгуем без перерыва всю навигацию. Как уже говорил, русские купцы стажировку в Европе прошли, думаю, скоро откроем фактории в Биаррице и Антверпене.

В общем, дела галопом скачут, главное – на полном ходу из седла не вылететь. Но это только начало, все главное впереди.

Ага, пока думал, вот и нарядился. Глянул в зеркало и остался доволен.

Льняная рубаха с вышивкой по рукавам и вороту, свободные порты из тонкого синего сукна, сапоги из зеленого сафьяна на низком каблучке и со слегка загнутыми острыми носками. Далее становой кафтан, то есть приталенный, по телу сшитый, длиной до колена, распашной, с воротником-стойкой и с короткими рукавами. Этот из дамаста, тоже синего, но более глубокого, темного цвета. Украшен витыми серебряными шнурами и вышивкой.

А поверх всего – ферязь из лазоревой парчи, длинная, до середины икры, с разрезными рукавами, отделана собольими брюшками.

Одежда стянута атласным кушаком, за которым пристроен длинный кривой кинжал и пернач, а на специальном поясе – комплектная им сабля. Оружие богато украшено каменьями и серебряной насечкой, но боевое, непарадное, другого не ношу. Специально заказал в Европе по своим чертежам у оружейников.

На буйной головушке лихо заломлен колпак с отворотами, тоже с собольей опушкой.

И посох, посох забыл. У меня он резной, пластинами золота выложен, набалдашник из слоновой кости. Хрень, конечно, только руки занимает, но в Московии боярин без посоха – почитай, не боярин, а посмешище. Вот и я обзавелся. Но, может, когда и пригодится, тем более в нем клинок спрятан. И просто по башке ошарашить можно, мало не покажется.

Словом, ничего иноземного во мне не осталось. И правильно, не какой-то заезжий фрязин домой возвращается, а кормилец, милостивец и отец родной, князь Иван Иванович Двинский. Вот так-то.

– Великолепно выглядите, сир, – с поклоном прокомментировали Шарль и Алекс. – Но… мода здесь непривычная.

– Зато удобная, – ответил им Луиджи, успевший примерить и оценить русские наряды в прошлую поездку. – Шоссы подвязывать не надо, а kaftan… – ну, вот этот длинный дублет – не зашнуровывается, а застегивается на петли. С дамами очень удобно: раз – и готово…

Гасконцы уважительно покивали головами. Судя по всему, этот момент им особенно пришелся по душе. Еще бы, европейское шмотье этого времени пока скинешь, никакой любви не захочется. На одних только шоссах сплошные шнурки с завязками, да еще гульфик привязной. А тут не в пример быстрее: пояс распустил, да и все. Хотя нет, поясов и поясков побольше. По русскому обычаю каждая одежка подпоясана. Рубаха, кафтан и ферязь, вообще все. Без оного – почему-то грешно. Вот так-то.

– Справлю вам тоже такие наряды, – пообещался я, прохаживаясь перед зеркалом. – А пока наряжайтесь в свое, в парадном варианте. И патлы расчешите. Да морды умыть не забудьте. Живо, живо. Я на палубе.

Подошел к борту и опять задумался. На самой Руси тоже хороший задел имеется. Правда, пока не знаю, пошло ли дальше задела или нет. Но чего гадать, приеду, дерну на ковер ответственных – сразу станет ясно. Так, а это что? Раньше не было…

На левом берегу Двины появился причал, возле которого стояли две неуклюжие плоскодонные ладьи, одна из них была уже загруженная, потому что осела в воду чуть ли не борта, а вторую как раз грузили – по сходням споро бегали люди с тачками.

Увидев нас, остановились, замахали руками, но тут же опять принялись за работу. Видимо, бригадир и кто там еще при них обретается, призвал к порядку.

– И что добывают? – немедленно озадачился я. – Камень, глину, руду? – Но тут же удовлетворенно хмыкнул: – Главное, работа идет…

Итак, о чем я? Черт… когда мы уже доберемся…

– Якоб, какого хрена тащимся, как коровы в запуске? Прибавить хода!

Но команда оказалась лишней, потому что по правому борту уже завиднелись Холмогоры. Надо сказать, сильно изменившиеся с того времени, как я отправился назад в Европу.

Для начала в месте соединения проток в основное русло, по обоим берегам появились высокие сторожевые башни. Сложены из дикого камня, выглядят мощно и солидно, а на артиллерийских площадках сверху…

– Трубу! – В нетерпении я вырвал ее из рук Ванятки, приложился и радостно выругался: —Етить наперекосяк!

Дело в том, что я оставил для этих башен, на момент моего отбытия домой только закладываемых Фиораванти, всего пару мелких фальконетов, а сейчас на них просматривались пушки! Всего по две на каждой, но это были пушки, скорее всего, двадцатичетырехфунтовые! Пушки, япона мать!!! А это значит, что их отлили уже здесь. А если отлили – то появилось сырье. А если появилось сырье, значит, его нашли и заработали рудники…

– Себастьян! – не в силах сдержать чувств, заорал я. – Живо тащи…

– Ваше сиятельство! – Из-за моей спины появился повар, торжественно протягивая мне поднос со штофом и рюмками.

«Следит он за мной, что ли? – Я серьезно озадачился. – Надо будет его ночью вызвать: интересно, точно так же, как черт из коробочки выскочит?»

Подрагивающими руками наплескал себе в стопку арманьяка, одним махом высадил ее и опять схватился за трубу. Ну, родимые, чем еще удивите?

А удивляться было чему. Холмогоры сильно изменились.

На пригорке все так же стоял монастырь, но сейчас рядом с ним просматривалась большая стройка – облепленные лесами основы немалого каменного строения.

– Собор? – ахнул я. – Етить…

Дальше я матерился без остановки. Но восхищенно, а не со злости.

Торговый порт, о котором я мечтал и заставил Фиораванти проектировать на следующий же день после своего первого прибытия, из чертежей воплотился в реальность. Причалы, складские строения, черт побери, даже ремонтные доки! Почти все срублено из дерева, кое-что еще в процессе, но это уже настоящий порт! А это что там дальше? Верфь… Етить…

Сам поселок увеличился раза в три, если не больше. Лес вокруг вырубили, почитай, на полторы версты, а вместо него везде стояли свежесрубленные избы, а поодаль – поля. А поля и избы – это люди! Получается, потянулся народец! Или получилось его согнать. А народ – это сила!

И не в силах сдержаться, опять высказался вслух:

– Сила, Карл, сила!

– Ваше сиятельство?.. – рулевой Карл Вагнер по прозвищу Сын Своего Отца, не отрывая рук от штурвала, озадаченно покосился на меня.

Я не глядя отмахнулся от него. Эмоции просто зашкаливали. Хотелось выжрать из горла́ бутыль чего-нить ядреного, а потом прыгать и танцевать. Черт, никогда не думал, что буду так радоваться! Хотя чего уж тут, приятно, когда сказка по твоему желанию становится былью. Признаюсь, не ожидал… Да, оставил здесь своих людей; да, выделил кучу средств; да, заручился гигантской поддержкой как светских властей, так и церкви, но таких темпов не ожидал.

Хотя в гузно эмоции. Уже вижу, что накосячили: избы понатыкали как боженька послал… И мало! Должно быть больше! Всего больше! Почему лишь четыре пушки? Где оборонительные сооружения? Где, я спрашиваю? Острог разорили, а вместо него ничего нет. Где в порту бастионы и стены? Как от супостата обороняться, ежели придется? А если бы я не разобрался с ганзейцами по пути? Все работа коту под хвост? Тем более что Ганза пытается столкнуть датчан с русами. И, скорее всего, у нее это получится. А мы как раз на границе с норвегами, читай, датчанами.

Драть! Всех драть за нерадивость! Едва без присмотра оставишь, как все испакостят, уроды!

В общем, к тому времени, как мы стали подходить к причалу, ликования поубавилось, а злости, наоборот, прибавилось.

Но, углядев во главе встречающих Александру, сразу же отмяк.

Сашка…

Признаюсь, поначалу я к ней не испытывал ровно никаких чувств. Какие, в гузно, чувства, когда брак насквозь по расчету. А бешеный норов супруги меня просто бесил. Даже поколотил разок, было дело. Ишь, удумала – в законного супруга сапогами швыряться… Но потом, со временем, взяла за душу: своей нежностью, верой в мужа и неимоверной преданностью. И даже строптивость ее вдруг стала смешной и родной. А в постели… ух, как только подумаю, шоссы грозят порваться.

А еще Александра неожиданно спокойно восприняла Забаву. И ее беременность от меня – тоже. При таком-то норове ожидал взбрыков, истерик, но ничего подобного не последовало. А когда специально вызвал на разговор по этому поводу, выяснилось, что Сашка не менее расчетлива и умна, чем строптива. Но об этом чуть позже.

В приказном порядке хотел оставить ее в Москве, ну куда беременной переться в ипеня, ан нет, нашла коса на камень. Объявила голодовку, выла как белуга целую седмицу и все-таки добилась своего. Мол, а кто за вотчиной в твое отсутствие будет смотреть? Буду там мужа ждать, и точка.

Пришлось согласиться и оставить при ней Августа для присмотра.

Ух ты… а рядом гренадерского вида девица сверток держит! Никак Ваньку моего? Или девочка? Господи, пусть будет Иван!

Так… а где Забава?

Настоятель Николо-Корельского монастыря отец Зосима, новые государевы приказчики, верней мои управляющие, Фен, Август, мастер Фиораванти, еще мастера и умельцы, коих оставил за делом блюсти, еще какой-то люд…

Так вот же она… Позади и чуть в стороне от всех стоит… А чего в темном, как монашка? И в глухом плате. Не понял… ну хоть при дитяти…

Усилием воли выгнав дурные предчувствия из головы, приказал швартоваться.

Едва упал трап, сбежал на причал.

Бледная как смерть Александра, вся такая объемистая из-за множества одежек и наброшенного сверху парчового летника, в шитой жемчугами высокой сороке на гладко зачесанных волосах, качнулась, словно вот-вот потеряет сознание, но потом выправилась, шагнула вперед и поясно мне поклонилась.

Затем взяла из рук Ростислава Яжука, моего управляющего, поднос с высоким караваем и поднесла мне.

Я неспешно отломил кусочек хлеба, макнул его в солонку и медленно сжевал.

А уже потом, едва не обезумев от желания стиснуть Александру в объятиях, троекратно, целомудренно расцеловал ее в щеки.

После чего, с трудом оторвавшись от жены, поклонился всем встречающим.

Усеивающий все прибрежные холмы народ взорвался возбужденным довольным гулом.

Но я уже ничего не слышал и не видел, потому что Сашка взяла у дородной мамки большой сверток, обернутый поверх куском золотой парчи, и с поклоном вручила мне.

Принял, откинул подрагивающей рукой кружевное покрывальце и уставился на пухлое розовое личико мирно спящего младенца.

В голове пронеслась лихорадочная мысль: «Кто? Ну кто же, сразу и не разберешь. Пацан, девка? Какое-то дитя слишком уж пригожее… Етить… девка, что ли? Или?..»

Не отрывая глаз от ребенка, прошипел:

– Кто?..

Сохранив на лице чинное, благостное выражение, Александра отчетливо прыснула.

– Кто, не томи, стервоза, выдеру, ей-ей!

– Дык Ванятка же… – едва слышно прошептала Сашка. – А потом, после паузы, не называя Забаву по имени, добавила: – И у той тоже мальчик…

Я с дурацкой от счастья улыбкой поднял лицо к небу и истово перекрестился:

– Слава тебе, Господи! Дождался-таки!

Глава 4

Уединиться с женой сразу не получилось, хотя меня так и подмывало утащить ее в какой-нибудь укромный уголок.

После Александры наступил черед осчастливить общением остальных присутствующих.

Начал с настоятеля, отца Зосимы, ибо он тут по значимости после меня первый. А в чем-то даже главнее.

– Отче. – Я почтительно поклонился старцу, но руку целовать не стал, так как не пристало доброму католику лобызать длань православному священнику.

Впрочем, старик и не предлагал, он шагнул вперед, крепко обнял меня и с искренней радостью в голосе сказал:

– Господь милостив, сын мой. Рад видеть тебя в добром здравии.

– Да что со мной станется, отче. Вижу, храм заложили. Доброе дело. Нет ли в чем проволочек, ладите ли с мастером Фиораванти?

А сам искоса глянул на ломбардца и по кислому выражению его лица понял, что особого «лада» между Зосимой и архитектором не присутствует. Интересно, старец прямо сейчас ябедничать начнет или погодя, при удобном случае? Храм я сам предложил, так сказать, дал взятку церкви, дабы заручиться поддержкой во всем. Но приказал строить не в приоритетном варианте, а факультативно, дабы не отрывать ломбардца и его инженеров от основного строительства. Видать, Зосима пытался на себя одеяло тянуть, а Фиораванти не сдавался.

Но пастырь не стал жаловаться.

– Все ладно, сын мой. – Священник благостно кивнул. – Истина – она в прениях рождается. Мы с тобой еще поговорим… – а потом, ступив вплотную ко мне и понизив голос, строго зашептал: – Ты решай скорей, княже, с сыном, ибо отрок без божьего благословения уже второй месяц. Неладно так, грешно. Ежели порешишь в православие его определить, сам окрещу немедля.

– Определюсь, отче… – Я не стал давать ответа настоятелю, хотя сам уже определился. Тут и решать нечего. Русский престол Ваньке не светит даже в самых благоприятных раскладах, а мне Арманьяк наследовать некому. А вот второго… Сашку. Да, Сашку! Его тоже. Но для начала с Забавой пообщаюсь. Может такое статься, что без меня уже все решили, так как священник ничего не сказал, хотя, естественно, все знает. И где она?..

Оглянулся, но Забаву нигде не увидел. Какого хрена?.. Ладно, домой доберусь, прикажу привести немедля.

После настоятеля кратко пообщался с старыми соратниками, нашел для каждого теплые слова, обнял и пообещал, что поговорю с ними перед застольем. Остальных и русский управляющий состав обнимать не стал, просто доброжелательно поздоровался. Не заслужили пока объятий, а дальше видно будет. Жаль Старицы нет, да и Грома тоже, забрали его все-таки в Москву, но с ними увижусь чуть позже, когда первопрестольную посещу.

Дальше я озаботился размещением прибывших, отдал еще кучу насущных распоряжений и только после этого убыл в резиденцию.

Перед тем как отправиться назад в Европу, я выкупил у Старицы его хоромы для проживания Александры, туда и направились, но, когда прибыли, сразу даже не понял, куда меня привезли. Вместо заимки стоял небольшой замок. Деревянный тын из заостренных бревен исчез, а вместо него появились сложенные из обожженного красного кирпича стены с основанием из дикого камня. Не особо высокие, но мощные и сложенные по всем правилам фортификационного искусства нынешнего времени. Привратные и угловые башни, крепостные ворота, герса, барбакан, ров с водой, все как положено. Не везде достроенные, еще без зубцов и машикулей, но уже представляющие собой серьезное укрепление, которое с налета не возьмешь.

Правда, жилой особняк внутри так и остался прежним, деревянным, но рядом с ним уже отчетливо просматривалось заложенное основание донжона и прочих составляющих замка.

– Все что успели, сир… – Фиораванти скромно потупился. – Настоятель Зосима требовал бросить все силы на собор, ругался всячески и людей подговаривал не работать, когда на остальное отвлекались. Оттого сильные проволочки происходили…

Признаюсь, при виде замка у меня сложилось двойственное впечатление. С одной стороны, приятно; опять же семья за стенами в большей безопасности. А с другой… все это не более чем нецелевое разбазаривание средств. Причем крайне бестолковое. Во-первых, я не давал команды строить себе замок. Во-вторых, в системе общей безопасности населенного пункта сие укрепление не играет никакой роли, так как находится в стороне. В-третьих… короче, хрень! Гораздо важнее были бы укрепления вокруг порта и Холмогор, а не вот это…

Но публично недовольство не озвучил, сухо поблагодарил, и все. Будет еще время для разноса, а пока не о том голова болит.

Немного подняло настроение другое. В Холмогорах остался Юпп Хансенс, мой сержант из личной дружины, и с ним еще трое солдат, для организации и муштры уже местной дружины по европейскому образцу. Так вот, плоды его труда порадовали гораздо больше.

Во дворе выстроилась в шеренги сотня бойцов. В длинных рубахах из домотканого некрашеного сукна и таких же портках, в постолах из тюленьей кожи по местной моде, а кто и вообще в лаптях, со славянскими рожами, разномастно вооруженные и экипированные, в основном тем хламом, что мы взяли трофеями с мурман, но тем не менее они выглядели браво и достаточно внушительно.

Юпп подкрутил усы и хрипло гаркнул команду.

Солдатики немедленно синхронно взяли пики на караул.

Последовали следующие команды – бойцы перестраивались в разные боевые и походные построения, демонстрировали боевые приемы, маршировали – да все так ладно и четко, что любой профессионал из Европы обзавидовался бы. И самое интересное, что Юпп командовал на фламандском, но команды выполнялись безукоризненно. Скорее всего, рекруты заучили их наизусть. Ну да, при таком сержанте и Псалтырь наизусть выучишь, мужик он суровый. Но справедливый, этого не отнимешь.

– Дерьмо материал, сир, – закончив гонять солдатиков, небрежно бросил сержант. – Тупые и ленивые, как бараны. Впрочем, как все новобранцы везде и всегда. Их еще муштровать и муштровать, но результат будет. Я набрал две сотни бойцов, правда, на остальных не хватает оружия, поэтому они сейчас отрабатывают на стройках. Попеременно отправляю, дабы без дела не сидели. Но с рекрутами проблем нет, прикажете – еще сотню или две наберу: как узнали, что за службу платить будут, да еще и кормить – валят толпой вербоваться, особенно из вновь прибывших переселенцев. Даже мужики в возрасте, не говоря про молодых.

Его тоже не стал особо хвалить, сдержанно поблагодарил и намекнул, что достойная награда за службу обязательно воспоследует.

– И набирай еще сотню. Оружия и брони я привез достаточно, по пути трофеев тоже взяли изрядно. Экипируй однообразно, и котты пошить не забудьте, материал прикажу выделить. А потом баб вышивать гербы посадим. И да, выделишь им время по хозяйству управляться дома и про стройки тоже не забывай. Но это мы еще с тобой обсудим.

А потом вспомнил про взятый полон и обернулся к управляющему:

– Там пленных четыре сотни в трюмах сидит. Всех в цепях на строительство, да про охрану не забудь. Щадить не надо и не закармливайте, главное, чтобы как можно дольше протянули.

Ростислав Яжук был мне сосватан в управляющие Старицей. Здоровенный детина с фигурой культуриста, правда слегка заплывший жирком. Около пятидесяти лет возрастом, голову бреет наголо, бороду стрижет. Щеголь, любит поднарядиться. И явно не беден, в прошлом успешный купец. Выходец из тех русских земель, которые пока под Литовским княжеством. Умен и хваток мужик, ничего не скажешь, и как организатор тоже неплох. Жесткий, никому не спускает, но правильный. В общем, пока я доволен. Пока – потому что впереди разбор полетов за время моего отсутствия.

На этом распорядительная часть закончилась, я попытался затащить жену к себе для умеренного охальства, но она успешно отбоярилась тем, что надо готовиться к застолью.

– Изыди, охальник! – Александра пригрозила мне кулачком. – Ужо я тебе… сам пощады попросишь. Но не сейчас.

– Ну и не надо… – Я притворился равнодушным и как бы невзначай поинтересовался: – А чего Забава в черном, да вся такая, словно в постриг собралась? Небось ты довела девку?

– Дурак! – вспыхнула Сашка. – Не знаю, что с ней, вчера еще нормальная была. Никого я не доводила, даже сечь челядниц приказала, кои злословили. У меня молока мало было, а потом и вовсе пропало, так Забава Ванечку кормила и досель подкармливает. За что ей признательна, хотя терпеть не могу. Палаты у нее отдельные, кормится с моего стола, девок ей в услужение приставила. Как боярыня живет. А ты… И все из-за тебя-а-а…

И захлюпала носом в решительном намерении реветь.

– Ну будя, будя… – Я обнял ее и прижал к себе. – Хватит, сказал, а то сейчас как…

– Нет! – Александра уперлась руками мне в грудь и вывернулась из объятий. А потом с чертенятами в глазах пообещала: – В баньке. Парить сама тебя буду! Вот. Так звать сюда полюбовницу твою али нет? И только удумай с ней первой, всю морду расцарапаю! А ее прикажу извести! Понял?

– Фу, что за выражения… Ты вроде как княгиня, а не кто-нибудь.

– Не вроде, а княгиня! – Сашка гордо подбоченилась. – А ты меня понял, ирод?!

– Понял, понял. Хорошо, ты первая, обещаю.

– То-то же…

Александра убежала, а я упал в кресло и, чтобы не терять время зря до появления Забавы, принялся по одному принимать соратников.

Первым проскользнул Фен. Китаец немного постарел за прошедшее время, но это выдавала только сеточка морщин в уголках раскосых глаз. Он притащил с собой большущий прямоугольный сверток и когда кланялся, едва не выронил его.

– Сир…

Я встал и крепко обнял старого соратника. Потом вручил большой кожаный кофр с красками, кистями и бумагой, который специально привез для него. Кстати, я не планировал оставлять китайца на Руси, механикус сам напросился, понапридумывав для повода разных прожектов.

– Сир… – Фен растроганно смахнул слезинку, развернул ряднину и подал мне большой, переплетенный в телячью кожу, толстый альбом. – Это для вас, сир…

Я его открыл и ахнул. В альбоме на каждом листе были изображены разные миниатюры. Нарисованные тушью, в очень реалистичном стиле, довольно близком к современному. Церкви, города, просто пейзажи, даже батальные сцены из нашей схватки с мурманами. И много портретов моей жены, искусно запечатленной в быту, в движении. Правда, как всегда у Фена, Сашка весьма смахивала на китаянку, но все равно была очень похожа.

– Угодил, друг, угодил… – В избытке чувств я еще раз прижал механикуса к себе. – Даже не знаю, как тебя наградить. Золота насыплю, это понятно, а еще что? Ну, сам говори. Чего хочешь?

– Сир… – Китаец неожиданно упал на колени. – Милость прошу…

Я слегка подохренел. Но только слегка, потому что Фен и раньше выкидывал подобные выбрыки. А ларчик открывался просто.