Текст книги "Коса Лусичи"

22

Мигелю бильярд не нравился. Он ничего не понимал в этой игре и потому считал её пустой тратой времени. То ли дело в тире пострелять по движущимся мишеням или по «тарелочкам». Вот это да! Вырабатывает мгновенную концентрацию и быстроту реакции, твёрдость руки и меткость. А какой азарт! Да и в жизни эти навыки всегда пригодятся. А какая польза от катания шаров по столу туда-сюда? Поэтому, когда Саба по настоянию босса согласился сыграть партию с латиносом, он, чтобы не скучать, сел за ближайший к ним столик, составив компанию трём забулдыгам.

Демонстративно отвернувшись от соседей по столику, испанец внимательно следил за напарником и боссом, готовый в любую минуту прийти к ним на выручку. Он сразу приметил, что за соседним столиком у латиноса имелись дружки, желавшие поразвлечься, и потому был готов к любой пакости со стороны качка.

Пока Саба ненавязчиво, но настойчиво убеждал шефа, что он может играть лучше, Мигель, развалившись на стуле, с кислой миной потягивал тоник. На работе босс запрещал даже притрагиваться к спиртному, кроме пива. А сейчас они были на работе. Но пиво здесь оказалось таким паршивым, что он вынужден был заказать себе этот детский напиток.

На своих соседей Мигель вообще не обращал внимания. Двое из них уже были отжёванными. Третий, давно не стриженный, немытый и небритый тип в старой потрёпанной куртке, тоже был накачан до предела, но держался ещё более-менее сносно. Заплетающим языком он распинался перед своими собутыльниками, смотревшими на него осоловевшими, бессмысленными глазами. Скорее всего, те были озабочены тем, как бы подольше удержаться на стульях, а не тем, чтобы понять то, что он им говорил.

– Спасибо вам, ребята, за выпивку. Вы, конечно, неплохие парни, но если бы вас запихать в леса Тагиулька, я бы не стал вам завидовать. Вы даже представить себе не можете, что значит попасть в лапы людоедов. Вы бы видели, как они сожрали Грина. Прямо у нас на глазах! Чёрт! Они бы и нас сожрали, но Чак, молодец, дал им прикурить. Он, оказывается, в тихушку прихватил с собой динамит. Только благодаря ему нам удалось убежать. Но если бы мы знали, что нас ждёт впереди…

23

В конце концов, Сабе удалось убедить шефа, что он способен играть гораздо лучше и что на это стоит посмотреть. А чтобы получить удовлетворение от игры, нужно всего лишь выложить двести баксов.

– Ну хорошо, – сдался профессор, – если этот парнишка не против ещё раз с тобой сразиться, то я поставлю на тебя двести долларов. Но имей в виду, если ты опять проиграешь, я вычту это всё из твоего жалования.

– Хорошо, сэр! – обрадовался негр.

– В двойном размере, – добавил профессор.

Саба немного приуныл, призадумался чуть-чуть, и всё же ответил, хотя и не так оптимистично, как в первый раз: «Хорошо, сэр». Затем он повернулся к нагло ухмыляющемуся латиносу:

– Ну что, дерьмо, ты не боишься расстаться со своими деньжатами?

– Ну ты, урод! – сразу вспыхнул тот. – Да я тебя так уделаю, что ты и глазом не успеешь моргнуть! Чёрт возьми, да у тебя даже руки кривые! Как ты собираешься ими играть?

Как ни странно, но на них никто не обращал внимания, кроме Мигеля и дружков латиноса, разумеется. Это потому, что за соседними столами велись не менее оживлённые разговоры. И вообще, здесь каждого занимали только свои собственные проблемы и совсем не интересовали чужие.

– Разбивать буду я, – заявил Саба и, предупреждая возражение качка, твёрдо добавил. – Сейчас моя очередь!

Он взял биток и поставил его напротив пирамиды. Затем не спеша принял позу, назидательно изрёк кубинцу: «Учись, недоумок» и, тщательно прицелившись, ударил. Шары, получив толчок, нехотя раскатились по сторонам. Один из них, словно невзначай, свалился в лузу.

– М-м, не плохо, – сдержанно оценил профессор.

Латинос криво усмехнулся, понимая, что это всего лишь случайность, и, сложив могучие руки на могучей груди, с ехидцей стал наблюдать за тем, как довольный черномазый степенно заходил вокруг стола, выбирая позицию для следующего удара.

Но только Саба изготовился, выбрав, как ему показалось, лучший вариант, как в бильярдную ввалились три типа. Их самоуверенность, развязанные манеры, холодные презрительные глаза сказали Сабе о многом. Он сразу понял, что эта шайка подонков не зря заявилась сюда. Сейчас должно произойти что-то грязное, и в душе у него возникло ощущение опасности. Он огляделся и увидел, что кроме него, больше никто не обратил внимания на их появление. Никто даже не посмотрел в их сторону. И Саба, немного успокоившись, снова стал прицеливаться, подспудно одним глазом всё же наблюдая за этой неприятной троицей. А те, не останавливаясь, но и не торопясь, наверное, для того, чтобы не вызвать преждевременного переполоха, приближались к столику, за которым сидел Мигель. Уж, не к его ли напарнику подбираются эти выродки?

– Эй, чёрный! – нетерпеливо окликнул его латинос. – Ты что, уснул, что ли?

– Действительно, давай немного поживее, парень, – подстегнул Сабу профессор, – и целься получше.

Но негр медлил. Ещё немного и всё будет ясно. Ну вот, вскоре у него не осталось никаких сомнений, что эти плохие ребятки подбираются к испанцу. А тот, лопух, даже не замечает этого и пялится на него, Сабу, как на картину.

– Послушай, кретин, – не выдержал качок, – тебя что, парализовало? Или до тебя наконец-то дошло, что ты играть не умеешь, а?

– Да пошёл ты! – огрызнулся Саба, не оборачиваясь.

Он положил кий на стол и направился к Мигелю на помощь, рассчитывая шаг так, чтобы подойти к нему одновременно с подонками.

– Что-то я не понял, – озадаченно бросил ему в спину профессор, – ты уже выиграл, что ли?

– Я беру небольшой тайм-аут, сэр, – ответил ему Саба. – Я сейчас вернусь, так что никуда не уходите.

Когда он снова повернулся к Мигелю, то понял, что опоздал. Троица подоспела к нему быстрее, но почему-то набросились не на него, а на какого-то ханыгу, сидевшего рядом.

– Пойдём-ка, прогуляемся, приятель, – сказал ему один из них, давно не бритый тип с взлохмаченной шевелюрой, и попытался стащить его со стула. – Тебе пора проветриться.

– Отвалите от меня, ублюдки! – запротестовал тот и вцепился в руку Мигеля. – Чего привязались?

Мигелю совсем не понравился такой оборот. Он, как и Саба, не желал расставаться с кормушкой профессора и, следовательно, ввязываться в какие-либо несанкционированные им дела. Он попытался высвободить руку, но колдырь вцепился в неё как клещ.

– Эй ты, кабан! – накинулся на испанца детина, самый крупный из компании. – А ну-ка отпусти нашего дружка!

– Я тебе не дружок! – завопил забулдыга, отчаянно сопротивляясь и не отпуская руку испанца.

– Каррамба! – разозлился Мигель. – Забирайте своего дружка и валите все к дьяволу!

– Он мне не дружок! – снова возразил пьянчужка и, упираясь, разразился бранью. – Отстаньте от меня недоноски! Какого чёрта вам от меня надо?

– Эй, вы, болваны, – очнулся вдруг один из его собутыльников. Он с трудом поднялся на ноги и, еле выговаривая слова, грозно сказал. – Вам лучше отцепиться от Мэтса. Иначе будете иметь дело со мной.

Возможно, на этого клоуна никто не обратил бы внимания, если бы он не вытащил из кармана огромный выкидной нож. Размахивая им, он пошатнулся и едва не проткнул им щеку детине. Тот успел среагировать на этот выпад и вовремя уклонился. А потом подался вперёд и яростным хуком послал заступника в нокаут.

Тут очнулся второй собутыльник и тоже стал подниматься.

– Ну, вонючки, – заплетающим языком заговорил он, – сейчас я вам…

Здоровяк не стал дожидаться, когда тот полностью встанет на ноги и достанет своё оружие, а просто врезал ему в лоб и отправил его вслед за приятелем на пол. От этой короткой стычки детина вошёл в раж или, может, ему это просто понравилось. Так или иначе, но, разделавшись с двумя пропойцами, он набросился на Мигеля, который всё никак не мог освободиться от цепких рук Мэтса.

– Я же тебе сказал, кабан, отвали от нашего дружка, – возбуждённо выпалил он и влепил испанцу правой в челюсть.

Но это была уже не пьянь какая-нибудь, еле стоявшая на ногах, а носорог в самом расцвете лет, и удар получился больше похожим на пощечину. Здоровяк понял это и замахнулся для нового удара.

Но удара не получилось. Его кулак на лету перехватил Саба. Откинув пойманную руку сторону и тем самым развернув детину к себе лицом, он так врезал тому по физиономии, что тот залетел на ближайший бильярдный стол и раскидал по углам шары. Вдобавок, во время этого полёта здоровяк зацепил одного из игроков, не высокого роста плотно упитанного толстячка с гориллообразной мордой. От толчка в спину этот парень едва не упал, чудом удержавшись за край стола. Быстро осмотревшись, он увидел Сабу и сразу сообразил, кто виновник столь дерзкой акции. Мало того, что его чуть не сбили с ног, так ещё испортили игру, в которой он бесспорно выигрывал. И всё это натворил какой-то черномазый! Такой наглости толстячок терпеть не собирался и с яростью накинулся на врага.

Саба встретил его двумя ударами. Сначала в солнечное сплетение, а потом в нос. Этого оказалось достаточно, чтобы утихомирить нападавшего на неопределенное время, но, как выяснилось через секунду, совсем недостаточно для того, чтобы успокоить его мгновенно возбудившихся приятелей, которых тут, на удивление, оказалось не мало. И вскоре ему и Мигелю пришлось отбиваться и от них и от подонков, затеявших всю эту катавасию.

Как только завязалась потасовка, профессор благоразумно поспешил укрыться под бильярдным столом. Нет, он не струсил и не наделал от страха в штаны. Человек по натуре авантюрный, он не боялся опасностей и мог рискнуть в пределах разумного, когда в этом возникала необходимость, но, если выпадала возможность, всегда предпочитал избегать внезапно возникшие эксцессы, дабы не испытывать не нужные эмоциональные стрессы.

Вот и сейчас, сидя под бильярдным столом, он, попыхивая сигарой, спокойно созерцал, как вокруг него бушевали страсти, суетились люди, калеча друг друга почём зря, и лишь изредка вздрагивал, когда кто-нибудь сверху падал на стол. Ему почему-то казалось, что стол не выдержит такой нагрузки, непременно развалится и раздавит его. Вот в эти-то моменты он и замирал, зажмурив глаза и вжав голову в плечи. Но стол, слава богу, выдерживал, и после некоторой паузы профессор вновь невозмутимо лицезрел на побоище, терпеливо ожидая его окончания.

А тем временем в драку ввязались почти все посетители бильярдной, включая женщин. Они отчаянно лупили друг друга без разбора, любого, кто оказывался от них на расстоянии вытянутой руки, и получали удовлетворение, если их кулак достигал цели. Никто из них уже не помнил, кто начал эту бессмысленную драку. Никто не смог бы и объяснить, почему и зачем он влез в неё. Сейчас это никого не волновало. Каждый старался выместить на других всю свою злость, скопившуюся за долгие годы неудач и так внезапно вырвавшуюся наружу. Это была злость и на самого себя и на свою не сложившуюся жизнь, и на окружающих людей, по его мнению, оказавшихся более удачливыми, чем он.

Пока они воевали между собой, сражаясь каждый сам за себя, у стены недалеко от своего столика, истекая кровью, медленно умирал Мэтс. В груди его зияли две ножевые раны. Третий удар вспорол ему правый бок снизу доверху. Вот эту-то огромную рану и зажимали мелко трясущиеся руки умирающего. Его затуманенные глаза уже ничего не видели, но он продолжал сопротивляться смерти и силился звать на помощь друга, беззвучно шевеля губами.

24

Купер ещё в коридоре услышал непонятный шум, доносящийся из бильярдной, и, предчувствуя неладное, попросил идущего впереди Гарри прибавить шаг.

Тот выполнил просьбу друга. Но не успел он войти в бильярдную, как тут же схлопотал по челюсти. Чтобы не получить добавки, ему пришлось несколько раз врезать по близко маячившим фигурам. Затем он изловчился и выцепил из толпы толстенького мужичка, похожего на гориллу, того самого незадачливого игрока, с которого, собственно, и началась драка. Схватив его за ногу и руку, он рывком, как штангу, поднял его вверх над головой и с диким рычанием влетел в бильярдную. Там он развернулся и со всей силы швырнул толстячка в сторону левого угла, надеясь, что это поможет им расчистить путь до нужного столика.

Толстячок оправдал его надежды на все сто. Он долетел до желаемого места и сбил всех на своем пути, как шар кегли. Но там уже никого не было. Столик у окна был разломан, а стулья раскиданы.

Пока дерущиеся снова не заполнили проход, Джон успел заметить у стены лежащего в крови Мэтса. Он не знал, кто это там лежит, но инстинктивно почувствовал, что это именно тот, кто им нужен.

– Прикройте меня! – крикнул он друзьям и поспешил к нему.

Мэтс был ещё жив. Он тяжело с присвистом дышал и, похоже, только что пришёл в сознание, так как довольно осмысленно уставился на склонившегося над ним Джона.

– Ты кто? – спросил его Джон, осторожно приподняв ему голову. – Мэтс или Билли?

– Билли… – с трудом прошептал тот, – он… поги… бнет…

Мэтс поморщился от острой боли в боку, сдержав стон, и закончил прерванную фразу:

– Без… меня…

– Кто погибнет? – не понял Купер.

– Билли…

– Где он? Скажи, мы ему поможем, – пообещал Джон.

Мэтс замолчал и, закрыв глаза, казалось, умер.

– Где Билли, Мэтс? Мэтс!

– Ту… пик… – не открывая глаз, промолвил умирающий, – двад… цать че… тыре… восьма…

– Восьмая? Что восьмая? Какой тупик? – не дождавшись ответов, Джон снова стал задавать вопросы, легонько похлопывая раненного по щекам, чтобы привести его в чувство.

Внезапно Мэтс открыл глаза и вскинулся, подавшись вперёд.

– Билли! – с тревогой воскликнул он и, откинувшись на руки Джона, умер.

Купер несколько секунд смотрел на покойника, затем закрыл ему глаза и поспешил уйти. Уклоняясь от ударов и раздавая тумаки, он быстро добрался до Гарри и Светы, защищавших его тыл, и они вместе выскочили из бильярдной.

Не успели друзья войти в танцзал, как мимо них, бесцеремонно расталкивая танцующих, пробежал офицер и человек десять полицейских. Вскоре они услышали несколько пистолетных выстрелов, из-за громкой музыки показавшиеся им непонятными хлопками. Кроме них в зале, пожалуй, больше никто не обратил внимания на эти выстрелы. Здесь, в баре, абсолютно ничего не было слышно, что творилось в бильярдной, и потому жизнь здесь продолжалась своим чередом.

– А сейчас куда? – деловито осведомился Гарри, удовлетворённо потирая кулачищи; ох, и отвёл он сегодня душу!

– За мной! – скомандовал Джон и хотел было протиснуться в толпу, но передумал и выдал новую команду. – Гарри, дружище, давай вперёд! К тому мальчишке-азиату.

– А почему опять я? – запротестовал тот; роль тарана ему уже надоела.

– Потому что у тебя это здорово получается! – с пафосом объяснил ему Джон и, хлопнув друга по плечу, добавил. – Ты просто рождён для этого, старина!

– Ну хорошо, – буркнул недовольно Гарри и, вклинившись в танцующую толпу, добавил. – Но учти, приятель, с тебя причитается.

– Давай, давай, Гарри, не отлынивай! – весело откликнулся на это Купер. – Потом тебе это зачтётся.

25

Бармену, хотя он и выглядел мальчишкой, было уже двадцать четыре года, и он кое-что смыслил в жизни. Увидев возвращающуюся троицу, он сразу смекнул, что сейчас он либо разбогатеет ещё на одну десятку, либо истратит последний цент на восстановление своего здоровья. Внимательно вглядевшись в выражение их лиц, и прикинув в уме, что к чему, он почему-то сделал вывод, что последнее ему не грозит. Тогда он расслабился и сделал вид, что занят приготовлением коктейля.

Добравшись до стойки, Купер сразу пробрался к нему и без предисловий спросил:

– Где тут у вас поблизости находится тупик?

– Тупик? – переспросил азиат, внутренне ликуя, что его прогноз оправдался: можно считать, что десятка у него в кармане.

– Вот именно, тупик.

– Тупик? – задумался бармен и так лукаво недвусмысленно глянул на Джона, что даже дурак догадался бы, что нужно сделать, чтобы тот побыстрее вспомнил.

Джон тоже понял, что от него хотят, но решил приберечь деньги для более важных случаев. Он и так заплатил ему вполне достаточно, чтобы задать ещё один вопрос бесплатно. Но малец тянул с ответом, ожидая поощрения, и тогда Джон решил форсировать события.

– Как ты думаешь, шалопай, что скажет твой босс, когда узнает, кто заложил Мэтса?

– Ну хотя бы пять долларов, господин, – умоляюще заскулил бармен, соображая, откуда американец узнал, что это приказ хозяина.

– Это всё, что я могу тебе дать, – Джон выгреб из кармана мелочь, из которой с трудом можно было наскрести три доллара, – и выкладывай!

– Рыбацкий посёлок. Тупиковая улица. Как выйдите из бара, сразу налево и вдоль берега до упора.

– Ну вот видишь. Если взяться за твоё воспитание, то из тебя ещё может получиться что-нибудь стоящее, – сказал ему на прощание Джон и, используя Гарри в качестве бульдозера, вместе с Орловской двинулся к выходу.

26

Полиции понадобилось минут пятнадцать, чтобы навести в бильярдной относительный порядок.

Сначала в бильярдную, опередив лейтенанта, вбежал самый рьяный из полицейских и хотел традиционным методом с помощью дубинки разогнать дерущихся, но получил такой удар по голове, что после минут двадцать отдыхал в углу у стенки. После туда заскочил другой полицейский, но вскоре и он вылетел из толпы с разбитой губой и при этом едва не сбил офицера. Тогда полицейские толпой вломились в зал. Размахивая дубинками, они думали, что тем самым наводят здесь закон и порядок, но в действительности лишь подлили масла в огонь, став новыми участниками драки. Поняв это, офицер вытащил пистолет и выстрелил в потолок. Ему пришлось истратить всю обойму, чтобы на него, наконец, обратили внимание.

– Сукины дети! – рассерженно заорал он на драчунов, как только в зале стало более-менее спокойно. – Если сейчас кто-нибудь из вас кого-нибудь тронет хотя бы пальцем, я засажу его в тюрягу лет на двадцать. Всем понятно?

Вряд ли кто из присутствующих не знал о тюрьме Гуварау, печально известной своими суровыми традициями по всей Океании. Любой отпетый бандюган предпочитал обойти её стороной. Поэтому упоминание о ней значительно помогло лейтенанту в наведении порядка.

– А теперь всем разойтись по сторонам! – скомандовал он. – Одни выстраиваются у левой стенки, другие – у правой! Живо!

Тяжело дыша и ещё не отойдя от драки люди стали медленно разбредаться по сторонам. Тем, кто не смог подняться или самостоятельно передвигаться, помогали полицейские. Вскоре вдоль противоположных стен выстроились нестройные ряды, человек по двадцать в каждом.

Лейтенант, на всякий случай перезарядив пистолет, с дубинкой под мышкой, не спешно прошёлся по центру зала между бильярдными столами, пытаясь в полусумраке разглядеть лица драчунов. Это было довольно трудновато. Он ещё мог отличить, где стоит мужчина, а где женщина, но вот лица… Тогда он подошёл к лампе, висевшей над ближайшем к нему бильярдным столом, взял её за абажур и направил свет на левый фланг. Люди щурились от непривычного яркого света, но никто не попытался спрятаться или закрыть своё лицо. Наоборот, все смотрели на него с каким-то вызовом.

Удовлетворившись осмотром, он подошёл к другому бильярдному столу и направил его лампу на правый ряд. Там была та же картина. Ни тени сожаления, ни тени раскаяния. Казалось, драчуны были даже недовольны тем, что полиция им помешала.

– Чёртовы идиоты! – вынес офицер вердикт из увиденного и оставил лампу в покое.

Не зная с чего начать, он снова прошёлся по залу. Затем резко остановился и сурово спросил:

– Итак, а теперь кто сможет внятно объяснить мне, с чего всё это началось?

27

– Джон, а с чего ты взял, что это хозяин велел узкоглазому молчать о Билли и Мэтсе? – спросил вдруг Гарри, нарушив тем самым гнетущую тишину в салоне.

Они ехали вдоль берега к рыбацкому посёлку. В такое место, где в основном жили рыбаки, лица без определенных занятий и прочий сброд – клиенты близлежащих баров, «Красного Петуха» в том числе. И эта атмосфера ожидания чего-то неприятного, захватившая их сразу, как только они уселись в машину, просто тяготила его.

– Я просто взял его на понт, – рассмеялся Купер, – и он купился. Уж больно он достал меня своим вымогательством.

Было уже довольно-таки темно, хотя, когда они садились в автомобиль, сумерки только ещё захватывали Нренгууп. Ночь на острове наступала внезапно и очень быстро. На чистом небе светились и звёзды, и луна, но их свет почему-то не разгонял мрак, нависший над набережной. Причём такой плотный, что даже включённый дальний свет не помогал, как следует разглядеть дорогу. Вероятно, виной этому были пальмы, росшие вдоль дороги и отбрасывавшие на неё густую тень. Так что Джону, сидевшему за рулём, приходилось ориентироваться по всплескам волн и тускло мерцавшим впереди огонькам рыбацких хижин. Поэтому он отвечал, не отрываясь от дороги.

– Кто-то затеял против нас игру, – продолжил он, – и этот «кто-то» не хочет, чтобы мы нашли Мэтса и Билли.

– Почему?

– Потому что он сам хочет использовать их, – ответила Орловская и посмотрела на Джона. – Правильно?

– Если бы это было так, то какой тогда смысл ему убивать Мэтса? – отозвался на это тот. – Скорее всего, они хотят сорвать нашу экспедицию.

– Зачем? – пожала плечами Света. – Чтобы мы не нашли косу? Какая им с этого выгода? Лично я на их месте дождалась бы момента, когда вы завладеете косой, а потом попыталась бы отнять её у вас. Логично?

– А может, всё гораздо проще? Вспомните, какая там была потасовка. Возможно, Мэтс попал под нож случайно, – сделал своё предположение Гарри.

– Может и так, – согласился Джон. – Но я почему-то уверен, что Билли угрожает опасность.

– Почему это ты так уверен? – не понял Гарри.

– Не знаю, – ответил Джон, – предчувствие, наверное. Или лучше назвать это интуицией, которая меня ещё ни разу не подводила. Возможно, именно сейчас он нуждается в нашей помощи, но из-за этой проклятой темени нам приходиться плестись.

– Да брось ты! – успокоил его Харвонт. – Не изводи себя, дружище. Видишь огни? Мы уже почти приехали. И ехали мы всего, – он сделал паузу, чтобы посмотреть на часы, светящиеся на панели приборов, – тринадцать минут. Поверь мне, это не так уж долго.

– Спасибо, утешил, – буркнул Джон и всё же прибавил газу.