Текст книги "Последний человек из Атлантиды"
Автор книги: Александр Беляев
Жанр: Историческая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
XXIV. «Холосая девуска»
За вечерним чаем сидели в столовой Масютин, Конобеев и Марфа Захаровна: Пунь мыла посуду в кухне.
– Что-то наших долго нет, – заботливо промолвила Марфа Захаровна, наливая стакан чая Масютину. – Совсем жидкий; надо подварить – одна вода.
– Да, вода, – проговорил Масютин, пододвигая к себе стакан. – Я как-то сказал, что океан – это только вода, и больше ничего. Оно не совсем так. – И ученый, оседлав любимого конька, завел нескончаемый разговор о химии, удивляя Конобеева непривычно большими величинами: – В океане есть соли: поваренная, та самая, которой Марфа Захаровна подсаливает кушанья, хлористая магнезия, сернокислая магнезия, гипс. Знаете ли вы, какой объем имеют все океаны? Миллиард двести восемьдесят шесть миллионов кубических километров!
– Это много? – наивно спросил Конобеев, поглаживая свою роскошную бороду.
– Солнце этой водой не потушишь, но если бы устроить пожарную кишку, из которой вода вырывалась бы струей в километр толщиной, то можно было бы такой струей не только Солнце достать, но еще выше скакнуть, чуть не в десять раз. С Земли вы могли бы поливать огороды на Луне, Меркурии, Марсе, Венере. А если струю пустить потоньше, то и на Сатурне, на Нептуне и на Уране. Если всю соль собрать, которая в океанах растворена, то можно всю Северную Америку покрыть слоем в два с половиной километра толщиной. Почти двадцать миллионов кубических километров соли растворено в океане.
– А золото есть? – спросил Конобеев.
– Ого! Золота в океанах шесть триллионов килограммов. Если из океанов добывать золота каждый год столько, сколько из земли добывается, то на десять миллионов лет хватит. Шутка?
– Отчего же его не добывают?
– Добывают, да мало. Невыгодно пока. Но я сейчас работаю как раз над тем, как бы подешевле да побольше можно было золота из океанской воды добывать: тогда мы загремим!
Приняв от Марфы Захаровны стакан чая, неизвестно какой по счету, он продолжал:
– Океаны, моря – неисчерпаемый источник богатств. Возьмите хотя бы Каспий. Нет никакого сомнения, что на дне этого моря имеются нефтяные источники. Недаром на поверхности его появляются жирные пятна, а вода иногда «пылает». Если бы спустить воду Каспийского моря…
– И что это Аленки нет? Беспокоит она меня, – не утерпела Марфа Захаровна.
В этот момент Пунь уронила на пол тарелку, громко заплакала и, выйдя из кухни в столовую, сказала:
– Я виновата. Аленка не слусалась. Больсой водолазный костюм надела и посла глубоко, глубоко…
– Однако, жесткий водолазный костюм она не могла надеть: тяжел больно он! – заметил Конобеев.
Пунь заплакала еще больше и ответила:
– Я помогла ей. Холосый девуска просит…
– Святители-угодники! Чувствовало мое сердце! – прошептала Марфа Захаровна.
Все были взволнованы.
– Однако, чего же ты молчала? – грозно спросил Конобеев.
Пунь закрыла лицо руками и, всхлипывая, ответила:
– Думала, придет, сецас, придет.
Масютин поднялся и, подойдя к радиотелефону, начал вызывать Ванюшку, который должен был находиться в сторожке. Но ни он, ни Волков не отзывались. Впрочем, Волков через несколько минут явился. Узнав об исчезновении Пулковой и отсутствии в сторожке Ванюшки, он сначала улыбнулся – пришла в голову мысль, что молодые люди гуляют вдвоем по подводным лесам, но потом забеспокоился.
– Нам надо немедленно идти на розыски, – сказал он. – Гузик дома?
Изобретатель работал в лаборатории. Он побледнел, когда узнал, что Пулкова ушла утром и не возвращалась. После экстренного совещания мужчины решили оставить дома Пунь и Марфу Захаровну, приказав им послать на поиски Ванюшку, когда он вернется, а сами быстро надели легкие водолазные костюмы, запаслись утроенным количеством аккумуляторов, вооружились кортиками и отправились в путь, условившись сигнализировать друг другу кастаньетами и вспышками света.
Ночь была совершенно темная. Четыре человека разбрелись в разные стороны, пустили в ход маленькие гребные винты и с огромной скоростью начали буравить своими телами водную стихию. На всем ходу они врезались в густые водоросли, вспугивали больших рыб, мирно спавших в неподвижных слоях воды, проносились над глубокими пропастями, обходили подводные горные вершины. Время от времени гасили свет фонарей, чтобы посмотреть, не светит ли вдали фонарик Пулковой.
Вода посветлела над головой. Наступило утро. Гузик совершенно выбился из сил, у Масютина испортился двигатель и закапризничал аппарат, вырабатывающий кислород. В конце концов Гузику пришлось взять неудачливого профессора на буксир и уже при свете солнца тащить в Гидрополис. Только Волков и Конобеев продолжали свои безуспешные поиски.
В подводном жилище Масютин и Гузик застали одну заплаканную Марфу Захаровну. Она сообщила им, что Ванюшки до сих пор нет, а Пунь ушла.
– Куда ушла? – удивленно спросил Масютин.
– Надела водолазный костюм и отправилась искать Аленку. «Не вернусь, – говорит, – пока не разыщу».
Друзья немного отдохнули. Гузик исправил повреждения в водолазном костюме Масютина, и они снова отправились на поиски.
А в это самое время Аленка лежала уже на песчаной косе, в двух шагах от линии прибоя. С головы девушки был снят скафандр. Она пришла в себя. Прямо в глаза ей светило солнце. У ног ее сидела сияющая Пунь. Это она спасла Елену.
Пунь знала направление, куда отправилась Пулкова. Но и Пунь не нашла бы Елену в глубоководном подводном каньоне, если бы не счастливая случайность: спрут, обвивая щупальцем голову Елены, коснулся выключателя и зажег фонарь. Вспыхнул свет, который был замечен Пунь.
Она начала работать руками изо всех сил, чтобы опуститься в глубину, но это было не легко сделать. Легкий водолазный костюм решительно отказывался «утопить» Пунь. Тогда кореянка, перевернувшись головой, пустила в ход гребной винт. Дело пошло на лад. Она стала погружаться в бездну между двумя отвесными скалами.
Кореянка ужаснулась, увидев «холосую девуску» в объятиях отвратительного спрута. Пунь хотела броситься на помощь своей любимице, но не могла этого сделать: гребной винт пришлось остановить, и давление воды было так значительно, что кореянка ежеминутно могла быть выброшена вверх, как пробка. С величайшим трудом ей удавалось удерживаться, цепляясь пальцами за неровности скалы. Так, сантиметр за сантиметром, подвигалась она к спруту, не отпуская рук от скалы.
Заметив приближавшегося врага, спрут медленно повернулся и направил на Пунь немигающие глаза. Кореянка, держась левой рукой за скалу, правой выхватила кортик и начала наступать на спрута, который уже освободил пару ног, чтобы схватить непрошеного посетителя. Пунь уже замахнулась кортиком, намереваясь обрубить ногу, но спрут в этот момент выпустил огромное облако сепии и скрылся за «дымовой» завесой. Тогда Пунь решилась на отчаянное средство. Высоко подняв правую руку, вооруженную кортиком, она выждала, пока холодный и скользкий конец ноги спрута, шероховатый только на том месте, где имелись присосы, не коснулся ее тела и не обвился вокруг бедер. Тогда Пунь отняла левую руку от скалы – теперь спрут держал ее, и она не рисковала взлететь наверх, – сделала небольшой надрез на обвившей тело ноге. Давление ужасного кольца несколько ослабло. Спрут подтягивал тело Пунь все ближе к себе. Этого она и ожидала. Нащупав левой рукой тело спрута, Пунь начала быстро и уверенно наносить удары, стараясь поразить его в самое сердце. Мускулы щупальца, обвившего ее тело, ослабели; щупальце разжалось и беспомощно повисло. Пунь поняла, что спрут издыхает, и принялась осторожно обрубать остальные щупальца, присосавшиеся к водолазному костюму Пулковой. Когда последнее было отрублено, Пунь, обхватив Пулкову, быстро поднялась с нею на поверхность.
На поверхности океана было раннее утро. Пунь заглянула через стекло скафандра в лицо Пулковой – и ужаснулась. Лицо Аленки было бледное и неподвижное, как у мертвеца.
Изнемогая от усталости, Пунь, наконец, добралась до берега; набежавшая волна выбросила ее на песчаную отмель вместе с Пулковой. Не теряя времени, кореянка быстро сняла с головы Елены скафандр и начала трясти ее за плечи, не зная, как привести в чувство. Ветер, яркий солнечный свет и морской воздух скоро вернули Пулковой сознание. Она открыла глаза, посмотрела на Пунь и поняла все.
– Холосая девуска, – ласково сказала Пунь, целуя Елену.
XXV. Рыбка на крючке
В тот самый день, когда Пулкова отправилась в свое рискованное путешествие, Ванюшка находился у северных границ подводного совхоза. Ему хотелось во что бы то ни стало выследить неизвестного врага, который портил водоросли. Целый день Ванюшка плавал вдоль и поперек подводных плантаций, но не встретил ничего необычного.
Вечер в воде наступает гораздо раньше, чем на земле. Даже на небольшой глубине уже сгущаются серо-зеленые сумерки, в то время как на земле еще тихо тает закат. Скоро в воде стало совершенно темно. Плыть без света было рискованно, зажигать же фонарь Ванюшка не решался, чтобы не привлечь внимания врага. Вода похолодела. Ванюшка устал, а близость сторожки соблазняла возможностью поесть и хорошенько выспаться. Глаза слипались. И тут совершенно неожиданно далеко на востоке он увидел в воде странное размытое световое пятно. Постепенно пятно начало растягиваться, превращаясь в длинный конус. Очевидно, источник света перемещался и, все усиливаясь, с поразительной быстротой приближался к Ванюшке. Тогда Ванюшка решил, что безопаснее будет опуститься ниже и пропустить неизвестного пловца над собой. Скоро водное пространство вокруг осветилось ярче, чем в солнечный полдень. Многочисленные рыбы сверкали в сияющем конусе света серебром чешуи. Ванюшка поспешно опустился в темную глубину и, зацепившись за густую водоросль, взволнованно смотрел на загадочного подводного бродягу. Это была подводная лодка. Ванюшка хорошо рассмотрел ее длинный продолговатый корпус, когда лодка проплывала над самой его головой.
Это была особенная лодка, странной формой корпуса напоминавшая акулу. Когда субмарина с необычайной быстротой пронеслась над ним, Ванюшка выплыл из своего убежища и поплыл вслед, пытаясь нагнать. Но это было не легко – лодка обладала исключительно быстрым ходом. И Ванюшка никогда не догнал бы ее, если бы субмарина, круто повернувшись, не остановилась.
И вдруг на гладком теле «акулы» как будто выросли крылья. Эти крылья состояли из сложной системы кос и стержней, снабженных крючками. Медленно опустившись почти на дно, лодка двинулась в путь, захватывая крючьями водоросли и подрезая их косами почти под корень. Иногда лодка начинала хлопать крыльями, чтобы сбросить нависшие водоросли, и снова принималась за свою разрушительную работу.
Ванюшка ругался всеми ругательными словами, какие только знал, и специально для этого случая – придуманными, видя те разрушения, которые производила субмарина. Не могло быть никаких сомнений в том, что это был тот самый неуловимый враг, тот вредитель, который наделал столько хлопот подводным совхозникам.
Кто находился внутри субмарины? Таяма? Но может ли частный человек иметь подводную лодку? Ванюшка решил проследить возможно дальше, куда она направится. Пользуясь тем, что субмарина шла сравнительно медленно, Ванюшка подплыл к ней сзади и ухватился за один из торчавших стержней.
Несколько часов подводная лодка занималась своим вредительским делом, уничтожив водоросли на огромном расстоянии. Ванюшка беспомощно болтался в воде, вцепившись в беспрерывно двигавшийся стержень. Потом лодка остановилась и неожиданно «сложила крылья». Косы и стержни плотно прижались к бокам, войдя в пазы. Крюк, за который держался Ванюшка, также вошел в особый паз так быстро, что Ванюшка едва успел выпустить руки, а ниже лежащий крюк неожиданно прижал его ногу. Крюк не переломил ногу и даже не сдавил ее слишком больно, но, несмотря на все усилия, Ванюшка не мог освободить ее.
– Вот так фут возьми! Попался на крючок, как рыбефка! – прошептал Ванюшка, пуская пузыри. Руки его были свободны. Он попытался приподнять крюк, но не смог даже сдвинуть его с места.
А субмарина понеслась вперед с необычайной скоростью. Давлением воды, как ветром в бурю, Ванюшку отклонило назад, и ему с большим трудом удалось выпрямиться, пригнуться и лечь на корпус лодки головой вперед.
Это было безумное путешествие. Ванюшка летел среди морских просторов неведомо куда, но уж наверно навстречу своей гибели. Долго ли продлится это путешествие?.. У Ванюшки мог иссякнуть кислород, он мог умереть с голоду; наконец, если он благополучно достигнет вместе с лодкой ее пристани, то там его найдут и, конечно, не пощадят. Невесело!
Сколько времени прошло в этом молчаливом беге, Ванюшка не мог определить. Он так устал, что, несмотря на всю необычайность положения, задремал.
Проснулся он от особого ощущения тепла: вода вокруг словно утратила свою плотность и стала прозрачная. Очевидно, субмарина шла не глубоко под уровнем океана, и на земле наступило утро. У Ванюшки невольно сжалось сердце. Что принесет это утро?..
Через минуту яркий солнечный свет осветил Ванюшку. Лодка покачалась и, наконец, неподвижно остановилась.
Ванюшка оглянулся вокруг. Над ним был застекленный свод гигантского павильона. Лодка качалась в бетонированном бассейне. Люк открылся, и оттуда вышли три молодых японца: один из них – в костюме морского офицера и два – в матросских. Ванюшка лежал на поверхности лодки, погруженный в воду по плечи. Японцы еще не видали его. Офицер – очевидно, капитан – поднял свисток-сирену, висевший у него на шнурке, и издал короткий пронзительный свист. Все три моряка стояли спиной к Ванюшке, глядя на широкую стеклянную дверь в стене, которой замыкался свод. От двери до бассейна шла лестница из белого мрамора. Скоро стеклянная дверь открылась, и к бассейну спустился в японском халате, с веером из слоновой кости в руке Таяма. Улыбаясь, он сказал несколько слов по-японски и вдруг, перестав махать веером, высоко поднял свои светлые пушистые брови и вскрикнул, как птица. Моряки, как по команде, повернули назад головы и увидели Ванюшку. Он привстал и, кивнув мокрой головой, сказал, несколько гнусавя, так как нос его был зажат аппаратом:
– Доброго утра!
Таяма даже рот открыл от изумления, услышав это приветствие. Потом лицо его нахмурилось. С треском сложив веер, он начал нервно бить им себя по ладоням и, подойдя к самому краю площадки, сказал, обращаясь к Ванюшке:
– Вы опять изволили пожаловать ко мне в гости! Прошу вас, выходите же сюда.
– И рад бы, да не могу, – отвечал Ванюшка. – Я тут за крючок зацепился маленько.
– За крю… заце… – неожиданно высоким голосом вскрикнул Таяма и вдруг залился таким неудержимым смехом, что его толстый живот запрыгал, шелковый халат затрепетал, как флажок на ветре, щеки задрожали, а маленькие, заплывшие, узкие, косые глазки прослезились.
Смех прекратился так же неожиданно, как начался, Таяма вдруг ударил себя по ладони левой руки веером, точно приказывая самому себе замолчать, Лицо купца стало бесстрастно, как маска; он спокойно отдал какое-то распоряжение. Матрос подошел к Ванюшке и сковал его руки ручными кандалами; другой матрос опустился в люк подводной лодки. Крюк, прижавший ногу Ванюшки, приподнялся. Первый матрос вытащил Ванюшку из воды и перенес, держа на руках, на мраморную лестницу.
– Это что же такое? – угрожающе спросил Ванюшка, приподнимая скованные руки и обращаясь к Таяме.
Но купец не спеша повернулся и раскачивающейся походкой вышел из стеклянного павильона.
Матросы, подтолкнув Ванюшку сзади, жестами приказали ему идти.
«Вот так влопался, фут возьми!» – подумал Топорков.
Они вышли из павильона. Ванюшка увидел небольшой, но чрезвычайно живописный карликовый японский садик. Маленькие корявые столетние сосны, миниатюрные беседочки, игрушечные мостики, переброшенные через ручьи, прудик, цветочные клумбы придавали саду необычайный вид. Налево виднелся небольшой японский домик с открытой верандой, на которую вела лестница в несколько ступеней без перил. На веранде сидел на полу, поджав ноги и положив руки на колени, молодой человек в национальном японском костюме; против него в такой же позе – «косоглазенькая», дочь Таямы. Она посмотрела на Ванюшку; и взгляд ее – только взгляд – выразил мгновенную смену радости, удивления и огорчения. Ванюшка прошел мимо японского домика и обогнул его. Один из матросов крикнул пожилому японцу, который стоял за домом в тени вишневого дерева. Пожилой японец быстро посмотрел на Ванюшку и еще быстрее повернулся к нему спиною и скрылся за углом дома.
Ванюшка готов был держать пари, что он видел перед собою Цзи Цзы! Но этого не могло быть: муж Пунь, кореец Цзи Цзы, не мог оказаться в Японии!
Карликовый садик кончился. Через ворота в живой изгороди Ванюшка со своими конвоирами вышел на большой, хорошо мощенный двор с различными службами, автомобильным гаражом и каменным двухэтажным домом с верандой. Это был настоящий европейский уголок. Возле водопроводной колонки стоял большой автомобиль с темно-синим кузовом. Молодой японец-шофер в кожаном костюме поливал колеса и крылья автомобиля из шланга и затем тщательно вытирал их тряпкой. Увидав необычайного арестанта с черным носом, ранцем за спиной и резиновой трубкой, идущей от носа к ранцу, японец в кожаном костюме прекратил работу и проводил Ванюшку внимательным взглядом. В этом взгляде Топорков подметил нечто такое, что заставило его также внимательно посмотреть на шофера.
Конвоиры остановились посредине двора. На балконе второго этажа появился Таяма. Он застегивал воротник крахмальной рубашки, пыхтя от натуги. Отдышавшись, он указал рукой на гараж, отдал короткое распоряжение и скрылся.
Матросы сняли с Ванюшки водолазный костюм и отвели его в пустой гараж. Двери закрылись, щелкнули замки. Ванюшка с ручными браслетами на руках остался один.
XXVI. Серп и молот
Ванюшка осмотрел свою тюрьму. Широкие двери закрывались плотно. Слабый свет проникал через небольшое окно у самого потолка. Второе окно, тоже у самого потолка, вело, очевидно, в ту часть гаража, где помещалась легковая машина Таямы. Здесь, в Ванюшкиной тюрьме, находился старый грузовик и разный автомобильный хлам: старые колеса, шины, бидоны из-под бензина. Ванюшка осмотрел все углы, подошел к дверям и начал стучать подошвами, с которых еще не были сняты свинцовые пластины-грузила. Дверь приоткрылась, яркий луч света ослепил его. Ванюшка посмотрел на двор и увидел, что в автомобиле, уже блестевшем, как новенький, сидели Таяма, его дочь и молодой человек, который был с «косоглазенькой» на веранде дома. Все они были в белых европейских костюмах. Японка увидела Ванюшку, но в этот момент автомобиль выехал за ворота.
Ванюшка жестами начал объяснять матросу, стоявшему у дверей, что он хочет пить и есть и что ему мешают кандалы. Жесты он подкрепил энергичными русскими ругательствами.
– Фтоб сейчас сняли эти фтуки, фут возьми! – кричал он, потрясая кулаками.
Японец неопределенно кивнул головой и запер дверь.
Через несколько минут явилась девочка японка в длинном балахоне, с черными взлохмаченными волосами, и принесла миску риса. Ванюшка вдруг озлился. Вареный рис совсем не улыбался ему, привыкшему к основательным мясным блюдам Марфы Захаровны.
– Не хочу я кафы! Кафой не наефся, фут возьми! – Он едва не выбросил миску с рисом, но, подумав, взял ее обеими руками и сказал, обращаясь к девочке: – Мяса хочу, хлеба… Бурфуи проклятые!..
С отвращением съел пресный, безвкусный, как жеваная бумага, рис. Напала тоска. «Браслеты» уже успели натереть руки. Таяма, наверное, его пустит в расход. Эх, пропала жизнь! Ванюшке вдруг стало жалко себя. Вспомнился ему подводный совхоз, вспомнилась Аленка. Всех жалко, и совхоза жалко. Сколько сделано, а еще больше сделать надо… Ну что ж, если и придется погибнуть, то он умрет, как солдат на посту. Эта мысль вдруг наполнила Ванюшку бодростью. Нечего нюни распускать! Он сумеет, если понадобится, встретить смерть, как настоящий мужчина.
Свет солнца на потолке давно погас, и через окно Ванюшка увидал звезды. Шум голосов, слышавшихся со двора, постепенно затихал. Где-то далеко заиграли на рояле. От этих звуков у Ванюшки вновь неудержимо защемило сердце. Где-то под полом скребли крысы. Вот теперь они шуршат за стеной. Да крысы ли это? Ванюшке показалось, словно кто-то осторожно ходил в соседнем помещении гаража, – и в этот самый момент Ванюшка едва не вскрикнул от удивления.
Рама в окне на внутренней стенке вдруг тихо откинулась и опустилась; в образовавшемся отверстии появилась чья-то голова, и неизвестный человек, осторожно спустив к Ванюшкиным ногам легкую металлическую лесенку, слез, подошел к Ванюшке и, дружески улыбаясь, протянул ему руку. Лицо незнакомца показалось Ванюшке знакомым. Он видел это лицо совсем недавно! «Шофер!» – вспомнил вдруг Ванюшка.
– Комрэйд! – тихо прошептал шофер.
Ванюшка не понял его. Японец постоял, задумавшись, потом, пошарив, нашел на полу кусочек мела, нарисовал на стене серп и молот и, указав Ванюшке на эту эмблему, ткнул пальцем себе в грудь.
– Товарищ! – тихо прошептал Ванюшка, и японец так же тихо ответил:
– Товарищ!
Теперь для Ванюшки все было ясно. Здесь, в чужой стране, у него есть друзья, как и во всем мире. Эти друзья спасут его. Ванюшка предполагал, что шофер предложит ему немедленно бежать из тюрьмы через окно. Но шофер жестами дал понять Ванюшке, чтобы он ждал, а сам убрался тем же путем, каким явился, и унес лестницу.
Прошло некоторое время, и в окне вновь появилась голова шофера. Вслед за ним появилась вторая голова. Второй спаситель – белый как лунь старик – также дружески пожал руку Ванюшке и, приблизив толстые губы к самому его уху, начал говорить,
В молодости старик занимался рыболовством, ходил на промысел в русские воды и научился с грехом пополам говорить по-русски. Шофер пригласил его как переводчика и просил передать следующее:
– Сегодня утром он, шофер, ездил с господами в город. Таяма отвез свою дочь и ее жениха к сестре своей…
«Так вот кто был тот молодой человек! Жених “косоглазенькой”!» – мелькнула мысль у Ванюшки.
…а сам заехал к начальнику полиции и, захватив его с собой, вернулся домой. По пути рассказывал о своем пленнике, спрашивал, как поступить с ним. Начальник полиции ответил, что, конечно, надо его… чкр! – И садовник жестом показал, как отрубают голову.
У Ванюшки вдруг похолодело на сердце и подтянуло живот.
«Но как лучше спрятать концы в воду?» – спросил Таяма.
«Именно в воду, – ответил начальник полиции. – Отвезите труп коммуниста в вашей подводной лодке и бросьте на съедение рыбам!»
– Но вот он – коммунист, – продолжал старик, показывая пальцем на шофера, – и вы коммунист. И он сказал, что спасет вас, но это трудно. С острова некуда бежать, а на острове вас скоро разыщет полиция. Надо обдумать, как спасти вас.
Все молчали. Потом Ванюшка тихо зашептал:
– Я могу спастись, если удастся достать мой водолазный костюм. Надо выкрасть его у Таямы.
Садовник перевел слова Ванюшки шоферу. Тот отрицательно покачал головой:
– Невозможно. Дом Таямы – крепость.
Ванюшка улыбнулся.
– Но в этой крепости, – ответил он, – есть предатель, который поможет нам.
– Кто это?..
– Дочь Таямы, – ответил Ванюшка. Жених? Это ничего не значит. Он, Ванюшка, видал, каким взглядом она посмотрела на него!
Шофер радостно улыбнулся. «Золотая лилия», так зовут по-японски дочь Таямы, каждое утро совершает прогулку на автомобиле. И шофер может поговорить с ней. Но так как это сделать можно только завтра, то побег придется отложить до следующей ночи.
– А если меня завтра чкр!.. – повторил Ванюшка звук и жест садовника.
Шофер ответил:
– Они не решатся убить вас и закопать ваше тело на земле Таямы. Они должны вывезти вас на подводной лодке. Но я сделаю так, что механизм лодки испортится и механик заявит, что на исправление потребуется не менее суток.
И неожиданные друзья, пожав Ванюшкину руку, неслышно удалились.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.