Текст книги "Узкая грань. Книга 1"

Павел, ведя это внутренний диалог с сами собой, не торопился даже вставать. Он лежал на диване, смотрел в потолок и, со стороны его можно было принять за мертвого. Неподвижное тело, застывший взгляд, не заметное дыхание – что еще мог бы подумать любой человек, если бы ему, вдруг, довелось сейчас взглянуть на Павла.

Ну и чего ты развалился? Лежишь, словно тебе делать нечего. Тебе же ясно сказано, кто еще виноват в смерти твоей семьи. И что это также необходимо для полного наказания всех виновных. Так что отбрось все свои рассуждения и вперед. Вперед!

Последние слова самому себе оказали свое воздействие – Павел встал и пошел умываться. Затем, плотно позавтракав и подкрепив тем самым свои силы, он оделся в неприметную, поношенную спецовку – ведь ему предстояло воплощать в жизнь (странный каламбур, когда речь идет как раз о смерти!) план, уже начавший потихоньку составляться в его голове. Заведя двигатель своей верной «старушки-шестерки», Павел направился в окрестности коттеджного поселка, где и проживал, указанный ему дьяволом, Седой. Ехать было не далеко – поэтому, спустя полчаса, он оказался уже на месте. Остановившись примерно в полукилометре от поселка, Павел осмотрел окрестности. Подъезд был только с одной стороны, по хорошей асфальтовой дороге, и, к тому же, охранялся. Стоял шлагбаум, а рядом будка с охранником. В принципе, не составляло особого труда проникнуть в поселок на машине даже этим путем – просто, почему-то, Павел сразу же отбросил это вариант. Он даже не стал анализировать такое свое решение, а начал рассматривать другие способы. Допустим, я просто проникну в поселок – пешком проберусь. Чтобы привлечь к себе минимум внимания – оденусь, например, как электрик. Что мне это даст? Первое – возможность скрытно иметь при себе оружие. Хотя нет – я же не собираюсь просто взять и застрелить этого Седого. У него и охрана обязательно имеется своя. Значит, способ должен предполагать дистанционное воздействие. Тогда можно, узнав, на чем он ездит, заминировать его машину – и, в нужный момент, взорвать. Просто и надежно. Точно, ведь и дьявол говорил мне, что Седой скоро поедет в Москву. Значит, будет удобный очень удобный момент. В таком случае, остается приобрести взрывчатку и соорудить дистанционный взрыватель – благо дьявол позаботился о моих финансах, подбросив каким-то непонятным образом чемоданчик с деньгами. Так и сделаю – проберусь в поселок под видом электрика, узнаю, на какой машине передвигается объект, заминирую и дождусь поездки, чтобы осуществить задуманное.

Проведя такие размышления, Павел развернул машину и поехал за город, в воинскую часть, где рассчитывал приобрести все необходимое. Сомнений в успехе этой поездки у него не было – когда-то уже приходилось туда обращаться за патронами. А, за деньги, как известно, у нас можно приобрести почти все. Тем более в армии, где все ничье, а денег хочется.

Осуществить задуманное Павлу удалось почти сразу – пришлось подождать каких-то полчаса. Старший прапорщик, недовольный своей зарплатой, но очень довольный своей должностью, увидев в руках Павла несколько купюр с изображением американского президента, раздумывал совсем не долго. А, услышав подтверждение своей догадки о рыбацких потребностях в глушении рыбы, сразу же понял Павла. Поменяв бумажки с портретом президента на килограммовый сверток, и получив в дополнение пару детонаторов, Павел двинулся обратно в сторону города. Он нисколько не сомневался в молчании старшего прапорщика, а, впрочем, ему было это не важно. В городе Павел не поехал сразу домой – ему необходимо было еще кое-что купить для осуществления задуманного. Это «кое-что» продавалось в универмаге и называлось очень просто – комплект носимых минирадиостанций для детей.

Вернувшись домой, остаток дня и вечер Павел провел за изготовлением простейшего взрывного устройства. Все, что ему требовалось, имелось теперь в наличии. Для начала он проверил работоспособность радиостанций на расстоянии в полкилометра. Для этого, включив обычный магнитофон на запись и, положив рядом с ним одну из радиостанций, он отдалился от своего дома на заданное расстояние. После этого, используя вторую из комплекта радиостанцию, он установил радиосвязь. Произнеся несколько слов, Павел вернулся домой. Магнитофон, включенный после перемотки назад в режим воспроизведения, доказал работоспособность радиостанций на передачу и прием информации. Но, самое важное для Павла заключалось в небольшом красном огоньке, который имелся на каждой радиостанции. Этот огонек, загораясь, сигнализировал о поступлении сигнала вызова – именно этот сигнал и собирался использовать Павел для прохождения электрического импульса через детонатор. Затем, удалив на одной из радиостанций красный светодиод, он подсоединил проводки от него к детонатору. Теперь, при появлении сигнала вызова, вместо загорания красного огонька электрический импульс проходил через детонатор. В этой конструкции, конечно же, имелось слабое место, связанное со слабой помехозащищенностью, но Павел настроил обе радиостанции на самый крайний, редко используемый, диапазон – сделано это было с целью избежать ложного непредсказуемого срабатывания. Оставалось теперь только соединить радиостанцию, детонатор и взрывчатку в одно целое и взрывное устройство было готово.

Ночь для Павла прошла спокойно, без сновидений. Встав рано утром, как запланировал, поев, он решил немного изменить свой план. Вместо того, чтобы изображать из себя электрика, он решил стать грибником – благо еще стояла хоть и поздняя, но все же осень. После всех приготовлений Павел выехал в сторону коттеджного поселка. Ему предстояло узнать о дне грядущей поездки Седого в Москву. Оставив машину в близлежащем лесочке, словно запоздалый грибник, Павел пешком и в обход, вдоль речки, направился к поселку. Никто не обратил никакого внимания на обычного грибника с корзиной в руках. Пройдя вдоль реки мимо нескольких коттеджей, он разглядел и нужный ему – именно тот, что был продемонстрирован ему дьяволом. Только после этого Павел направился от речки к центральной улице. Его маневр, пока не привлек ни какого внимания. Проходя мимо контрастно отличающегося от соседних коттеджей рубленого и резного дома, он разглядел за высоким, выложенным в шахматном порядке из красного кирпича, забором, автомобиль. Это был джип, на котором, по всей видимости, и передвигался нужный ему человек. Запомнив номер автомобиля, Павел уже собрался покинуть поселок, но не успел.

– Эй, грибничок! – оклик предназначался явно ему, ведь больше никого не было видно. Павел остановился и повернулся на голос. Из ворот соседнего, трехэтажного коттеджа, его окликнул мужчина лет шестидесяти. – Неужто еще не все грибы собрали? Я уж думал, что поздно их теперь искать, не сезон, как говорится.

– Да говорят, есть еще чуть-чуть, – дружелюбно ответил Павел. – Да и просто по лесу приятно погулять!

– Это точно, приятно и полезно. Ну, удачи тебе, грибничок! – мужчина потерял интерес к Павлу и вернулся к себе во двор.

Не желая вступать в беседу еще с кем-нибудь, Павел по параллельной улице вернулся к речке, а затем тем же путем, что и сюда, к машине, спокойно дожидающейся его в лесу. Выехав на дорогу и посмотрев в сторону поселка, он вдруг увидел, что через поднявшийся шлагбаум на посту охраны, выезжает джип. Интересно, куда это он поехал? Удобный случай проследить. Так как дорога из поселка была одна, то Павел спокойно двинулся в город, зная, что джип непременно его догонит и перегонит. Так и получилось – при въезде в город джип со знакомыми номерами перегнал «шестерку». В городе Павлу держаться за мощным автомобилем было проще – скорости не те, машин больше. Так и проехал он за джипом до, как ни неожиданно, морга. Черт побери! Сегодня же будут хоронить этого, который на Мерседесе. Три дня уже прошло. И зачем мне тогда ждать поездки в Москву? Вот он, удобный случай! На кладбище! И символично! Хотя нет, не на кладбище. А то какое-то «котляковское» получится – люди пострадают другие. На кладбище заминировать сподручнее, чем в поселке. Это точно. А уж взорвать я и по дороге смогу. Так и сделаю.

Простояв еще минут пятнадцать и, случайно услышав от прибывающих еще к моргу людей, что хоронить будут на «Леонтьевском», Павел быстро поехал домой. Ему предстояло вновь переодеться, забрать взрывное устройство и вернуться прямиком на кладбище. Первоначальный план пришлось изменить, и теперь все его действия проходили в режиме цейтнота. Переодевшись дома и, став выглядеть, как обычный таксист, Павел дополнительно прикрепил на крышу своего автомобиля «шашечки». Взяв все необходимое, он направился на кладбище.

Дорога отняла у него минут сорок – кладбище находилось на другом конце города – и прошла без каких-либо осложнений. Машина с «шашечками» не привлекала никакого внимания, разве что, изредка, кто-то голосовал, завидев такси. Решив сначала припарковаться прямо у кладбища, Павел рассчитывал оказаться среди множества других машин, которые в ближайшее время прибудут сюда вместе с траурной процессией. Бросив быстрый взгляд на свою левую руку, зафиксировал время – одиннадцать десять. По его предположению ждать оставалось не больше часа. Находиться здесь он мог совершенно спокойно – такси, обычно, мало привлекает к себе внимания. Пока позволяло время, Павел еще раз, мысленно, прикинул свои действия. Его задача состояла в незаметном прикреплении своего самодельного взрывного устройства к джипу, на котором на похоронах должен был появиться еще один кандидат на тот свет. После этого, оставаясь в пределах видимости, чтобы держать под своим контролем выполнение задуманного плана, Павлу оставалось выжидать нужного момента.

За время его ожидания на кладбище приезжали, правда, не много, и другие машины. Люди наведывались на могилы своих родных и близких, возлагали цветы или просто наводили порядок, молчали или плакали. Здесь, на месте массовых захоронений, стояла особая атмосфера – тихая, не суетливая, словно само время остановило свое течение. Нарушать такое состояние даже Павел – при всей его эмоциональной замороженности – не собирался. Именно поэтому, он сразу же и отбросил мысль о взрыве прямо на кладбище. Вообще, что-то я снова стал рассуждать о людях, стал их видеть, что ли. Ведь еще совсем недавно, в моей голове была только одна мысль – отомстить, и я шел к своей цели, почти не обращая внимания на остальное. А, сейчас, мне необходимо завершить свою месть, но я ощущаю себя как-то иначе. Может быть, это потому, что я не вижу, не знаю прямой взаимосвязи между гибелью своей семьи и этим Седым? Может быть, потому что, это убийство, как бы, навязано мне дьяволом? И есть ощущение игрушки в чужих руках, а мне это не нравится.

Внимание Павла привлекла к себе колонна машин, подъезжающая к кладбищу. Эта вереница машин включала в себя около тридцати различных автомобилей. Сразу было понятно, по количеству черным Мерседесов и джипов, что хоронят не простого смертного работягу, а человека, занимавшего определенное положение в криминальном сообществе. Павел сумел, среди всего этого многообразия автомобилей, разглядеть нужный ему, на котором Седой с утра выехал из коттеджного поселка, приехал в морг, а сейчас провожал в последний путь своего погибшего и сгоревшего помощника по кличке Умник. Из всей колонны машин только катафалк проехал до самых ворот, остальные припарковались в один ряд боком друг к другу, как позволяла дорога. Все это было на руку Павлу – появилась не сложная возможность незаметно подобраться к джипу сзади и прикрепить взрывное устройство с помощью мощного магнита прямо к металлическому бензобаку.

Приехавшие на похороны родственники, близкие и коллеги «по ремеслу» потихоньку выбрались из автомобилей и колонной направились к месту захоронения. Осуществить очередную часть своего плана Павлу удалось без проблем – взрывное устройство было закреплено, как и предполагалось, с помощью магнита на бензобак. В соседних с джипом Седого машинах никого не было и, подобравшись сзади, Павел остался незамеченным. По крайней мере, он так думал, а как было на самом деле, покажет время.

Решив, что продолжать находиться здесь, на том же самом месте, необходимости нет, Павел переехал в другое место. Дорога с кладбища просматривалась отсюда великолепно, и можно было в любой момент незамеченным начать движение вслед. А что касается его автомобиля, одиноко стоящего такси, так никому и дела нет до этого – мало ли зачем здесь такси стоит. Устроившись поудобней в кресле, Павел стал ждать.

Говорят, что самое тяжелое в жизни – это ждать и догонять. А вот Павлу сейчас ожидание давалось не трудно, видимо очень многое зависит и от человека и от мотивации поступков. Он просто сидел и ждал. Его мысли перескакивали одна с другой, не задерживаясь подолгу на чем-то одном – и при всем этом упрямо возвращались к воспоминанию последнего, во сне, разговора с дьяволом. Уж больно неожиданный расклад ситуации был ему предложен. Слишком неожиданный для того, чтобы не возникло никаких вопросов и сомнений. Поэтому, где-то в глубинах его мозга, в мыслительных процессах, у Павла что-то ворочалось, зудело и не давало покоя, но, пока, еще не оформившись в нечто ясное. Именно за поиском внутри себя этого неуловимого нечто Павел не замечал течения времени, тяжести ожидания.

Его внимание привлекли автомобили, начавшие потихоньку выезжать с кладбища – видимо похороны были закончены и все уезжали на поминки. Теперь Павлу предстояло в этом потоке машин увидеть джип Седого и проследовать за ним, чтобы в нужный и удобный момент осуществить задуманное. Вскоре показался джип, и Павел потихоньку поехал к кладбищенской дороге со своего наблюдательного пункта. Большинство автомобилей поворачивали в сторону города, а джип повернул в другую. Это показалось Павлу несколько странным, но он быстро нашел этому возможное объяснение. Мало ли зачем этому Седому куда-то понадобилось поехать. Мне ведь нет до этого никакого дела, задача моя прежняя – взорвать, а за городом даже удобнее. Так и двигались: первым – джип, за ним, на небольшом удалении – «шестерка». Павла не волновало то, что его машина может привлечь внимание – он прекрасно понимал, что на такси внимания почти никогда не обращают. Джип выехал на Московское шоссе и проехал мимо поста ДПС. Павел на своей «шестерке» повторил его маневр. Километра через три джип, включив правый поворот, свернул в сторону населенного пункта. Павел снова за ним. Очень удобное место, можно больше не ждать. Машин поблизости не видно – значит пора. Павел нажал на кнопку включенной радиостанции. Купленный набор радиостанций, дополнительно модернизированный под конкретную задачу, не подвел – все сработало безукоризненно. Мощный взрыв двухсотпятидесяти граммов тротила поднял тяжелый автомобиль в воздух. Эта подъемная сила, сложенная с поступательным движением тяжелой машины, заставила последнюю лететь и кувыркаться, а бензин в баке еще и воспламенился, добавив всей этой картине дополнительной зрелищности. Впрочем, кроме Павла оценивать ее сейчас было некому. Конечно, Павел мог бы использовать и меньший по мощности заряд, и своей цели бы он достиг, но зачем экономить то, что больше не нужно. Вот и кувыркался, ударяясь о дорогу, отскакивая от нее джип, теряя от таких пируэтов стекла фар, бампера, и много других частей. Слетев с дорожного полотна на обочину и, завершив свой путь в канаве, автомобиль лежал и горел. Жар пламени не позволил бы ни кому приблизиться, даже если у кого-то и возникло такое желание. Но никого не было рядом – лишь только Павел, следовавший сзади на своей «шестерке», медленно проехал мимо. У него не возникло ни малейшего желания остановиться и посмотреть. Не было ни малейшего сомнения в гибели Седого, находящегося, по его мнению, в автомобиле – после такого мощного взрыва, подкрепленного пожаром, выжить невозможно. Никого поблизости не увидел Павел, никто не увидел его. Развернувшись чуть поодаль, он направился к себе домой. Странно, что не ощущал он удовлетворения от завершенной наконец-то мести – наоборот, в его душе появились сомнения в правильности содеянного. Словно на глазах исчезла, растворилась пелена, мешающая смотреть на окружающий мир как-то иначе, нежели через призму мести. А еще он понял, что не хочет больше никого убивать, не хочет ни кому больше мстить.

По дороге домой Павел почувствовал, что устал – не физически, а устал душой, которая все последнее время была загнана, запрятана в самые дальние закоулки. Теперь же что-то заставило ее воспрянуть и начать бороться, желая вновь из почерневшей стать светлой. Борьба предстояла не легкая и продолжительная – темные и светлые силы имеют колоссальные возможности. В конце пути Павла затрясло – крупная, нервная дрожь заставляла его с большим трудом вести автомобиль. В глазах то темнело, то светало. То пропадала чувствительность в руках, то в ногах. И, все-таки, дорогу домой он осилил. Приехав, домой, Павел первым делом, что не было ему свойственно, достал из холодильника непочатую бутылку водки в пол-литра, и, залпом, не отрываясь, выпил ее всю. Поморщившись, сильно выдохнув, он навзничь упал на диван. Ему ничего не хотелось. Не хотелось раздевать, не хотелось шевелиться, ничего. Он просто лежал и смотрел в одну точку. Сколько времени он провел в таком положении – неизвестно. Но, сам того не заметив, он заснул. На этот раз во сне все было иначе – он сразу же очутился перед дьяволом.

– Рановато ты празднуешь победу, мой друг, – голос дьявола был наполнен металлическими нотами. – Месть свою ты не завершил.

– Я не друг тебе. А Седого я взорвал, – Павел огрызнулся в ответ, словно алкоголь расслабил не только тело, но и душу.

– Не было его в автомобиле. Так что дело твое еще не завершено.

– Я больше не хочу никого убивать, – светлеющая душа Павла, помогла ему принять такое решение. – Не хочу и не буду!

– Так значит, ты платишь по счетам – предательством.

– От лукавого и научился, – еще больше осмелел Павел.

– Ничтожно сумнящийся человечек, да что ты о себе возомнил?! – голос дьявол стал настолько всепроникающим и сковывающим, что даже во сне Павел оцепенел. Ему стало трудно дышать и, в первый раз за последнее время, появилось желание жить, желание противостоять дьявольскому воздействию. Эта светлеющая и растущая часть его души ощутила чью-то поддержку. И, как только Павел осознал в себе это желание, дьявольское воздействие несколько ослабло. Тогда, с удивлением для самого себя, Павел мысленно обратился за помощью к богу. Это подействовало еще больше – он стал дышать совсем свободно, и полностью пропало оцепенение.

– Я больше не буду никого убивать, – твердо повторил Павел.

– Я дам тебе время одуматься, но только до завтра, – дьявол временно отступил, почувствовав поддержку со стороны светлых сил, но не сдался.

Последние слова звучали в голове Павла, который неожиданно и резко проснулся и открыл глаза. Посмотрев в окно, увидел темноту и понял, что наступила ночь. Часы показывали половину третьего.

Эта угроза, прозвучавшая в последних словах дьявола, не изменила принятого Павлом решения – перестать мстить и убивать. Не испугавшись во сне, что, в принципе, не было для него характерно в последнее время, наяву он тем более не был напуган. Хотя и отдавал себе отчет в дьявольских возможностях, не раз продемонстрированных ранее. Но душа Павла держалась за это принятое решение, черпала в нем силу, словно подпитываясь какой-то энергией извне. Буду бороться за себя, просто так я не сдамся. И да поможет мне бог. Прокрутив в голове эти мысли, Павел снова уснул – на это раз спал он спокойно, без сновидений.

А где-то далеко от его родного города, в таком же не большом российском городке некто получил указание – наказать…

– – – – – —

Весь продолжающийся день, до его конца, Седой не раз возвращался в мыслях к предсказанию Пелагеи, как он называл ее про себя. Не доверять ее словам у него не было никаких оснований – прошлые предостережения спасли ему жизнь. Вот и сейчас, без панических мыслей, он планировал свои действия – ибо, как говорят, кто предупрежден, тот вооружен. Дав задание Михалычу еще раз проверить состояние Мерседеса и поручив другим «подчиненным» проконтролировать и подготовить назначенные на завтра похороны Умника, Седой почувствовал себя увереннее и спокойнее – поэтому наступившую ночь он провел, как и полагается, в крепком и здоровом, насколько позволяло его здоровье, сне. Сновидений в эту ночь не было, несмотря на активную работу подсознания по предотвращению предстоящей опасности.

Утром, когда еще не было шести часов, Седой проснулся, чувствуя себя отдохнувшим и бодрым. Хороший завтрак, хорошие утренние новости от исполнителей – все это способствовало хорошему настроению. Среди прочих, запланированных на сегодня дел, предстояли похороны Умника. На кладбище, среди родственников погибшего, Седой не планировал произносить никаких речей. Отдать должное способностям своего помощника он собирался позднее – на поминках, в кругу сотоварищей. Приготовив черный костюм, соответствующий предстоящему событию, Седой позвал Михалыча.

– Чай будешь? Что нового? По второму трупу есть информация?

– Пока нет.

– Да, не забывай, меньше недели остается до поездки в Москву. Необходимо охрану усилить. Всех предупреди сегодня же, после похорон. Мерседес проверил?

– Проверил, все отлично – хоть сейчас можно ехать, – отрапортовал Михалыч, отхлебывая горячий и крепкий чай.

– Сейчас не надо, на джипе поедем. Насчет охраны не забудь?

– Будет сделано, шеф. Во сколько выезжаем?

– Часов в девять. Сначала давай в морг заедем, потом еще в пару мест. Как раз обратно успеем вернуться, к вывозу Умника. Да, и все-таки позвони-ка в гараж ребятам – пусть приедут на Мерседесе прямо на кладбище, на похороны.

– Хорошо. Пойду машину пока приготовлю, – Михалыч допил чай и вышел, а Седой еще некоторое время смотрел ему вслед, размышляя о превратностях судьбы, о ее поворотах и испытаниях.

До морга оба ехали молча – один размышлял, а другой не мешал этому процессу. Убедившись, что все идет нормально, они поехали дальше. Седой опять молчал, лишь при посадке велел Михалычу держать путь в детский дом, которому оказывал периодическую финансовую помощь вот уже на протяжении последних пяти лет. Знали его там очень хорошо именно с этой, спонсорской стороны – а большего им и не требовалось. По всей стране таких заведений было больше тысячи, и у государства, так уж повелось, на детей всегда не хватало средств, впрочем, и на стариков тоже. Директора различных детских домов, интернатов и других, подобного рода учреждений, выживали, как могли. Зачастую, на выделяемые государством средства, даже ремонт сделать было не возможно, а что уж говорить, например, о покупке компьютеров или игрушек. Вот и получалось, что в несколько лучшем положении находились те, кто получал различную спонсорскую помощь от бизнесменов или от простых добрых людей, которых в России немало. Сам Седой, помня и свое детдомовское прошлое, не взирая на выбранную для себя судьбу (которую, говорят, не выбирают), а может, благодаря ей, тоже выбрал один детский дом для оказания такой помощи. Несколько раз ему доводилось видеть собственными глазами непередаваемую детскую радость, появлявшуюся в тот момент, когда им вручали новые игрушки, или кормили фруктами. На детскую восторг, на загорающиеся глаза или на слезы радости Седой и сам в такой момент ощущал такие же эмоции. И, что самое интересное, размер оказываемой спонсорской помощи не представлял больших трат для него, но был не сопоставимо велик и значим для детского дома. Такие же выводы делали и другие спонсоры – в дальнейшем у всех возникало маленькое чувство гордости за благое дело, которых на Руси всегда делалось не мало. Этим никто не кичится, а просто делает – кто-то совсем искренне, а кто-то, возможно, надеясь на отпущение собственных грехов. В какой-то степени Седой подпадал под эти обе группы.

Размеренная дорога в детский дом вызвала эти мысли у Седого, и позволила не заметить ее саму. Директор детского дома – крупный мужчина лет пятидесяти с очень сердобольными глазами – был, как всегда очень рад приезду Седого.

– Добрый день, Михаил Сергеевич! Очень рад вас видеть. Как ваше здоровье? Проходите, чаю попьем.

– Здравствуйте, здравствуйте! Спасибо – здоровье ничего. За чай тоже спасибо, но, к сожалению, некогда – дела, сами понимаете.

– Да, да, конечно, понимаю, – в глазах директора детдома, как в экране телевизора, читалось огромное сожаление, что встреча будет такая короткая.

– Я вот для детей немного денег привез – вы уж сами, как обычно, все оформите и используйте, а мне пора. Всего вам доброго!

– Огромное спасибо! Не переживайте, все оформлю. И вам всего наилучшего! Еще раз огромное спасибо! Спасибо! – все не мог остановиться в высказывании своей благодарности директор.

Со странным ощущением полета своей души (сказывалось сделанное доброе дело), Седой сел в джип и велел Михалычу ехать в Федоровскую церковь. Он, почему-то, остальным предпочитал именно эту – может за ее удаленность от городской толчеи, а может за что-то еще. Но когда у него, вот уже на протяжении нескольких лет, возникало желание сходить в церковь, то он ходил именно сюда. Да и отец Кирилл – священник Федоровского собора – нравился ему своей искренностью, своей приверженностью к православию. Не раз они подолгу беседовали на различные темы, и такие разговоры всегда благотворно сказывались на душевном состоянии Седого. Но сегодня отца Кирилла не было (вызвали в епархию) – Седой просто помолился, поставил свечки кому за здравие, кому за упокой. Выйдя вместе с Михалычем из церкви на улицу, он глубоко вздохнул полной грудью, словно стараясь вобрать в себя весь воздух.

– Ну, вот и славненько! На душе теперь спокойно. Все-таки сама атмосфера церкви здорово влияет на внутреннее состояние. Ты как думаешь, Михалыч?

– Конечно, влияет – успокаивает, очищает что ли. Особенно для нас – не молодых уже, ощутимо и важно. Да и жизнь у нас не без опасностей.

– Это точно. Не без опасностей. Теперь можем ехать Умника хоронить. Успеваем?

– Ага, – коротко ответил Михалыч, плавно трогая джип с места.

В морг приехали, как раз, вовремя – выносили гроб. Все, кто собирался присутствовать на похоронах, уже приехали. Всего можно было насчитать около тридцати машин – среди родных много находилось и коллег по ремеслу. Как обычно все прошло без суеты, спокойно – вынесли, загрузили и поехали на кладбище. С не высокой скоростью проехал через весь город этот большой кортеж автомобилей, заставляя других водителей останавливаться и пропускать траурную процессию с похоронным катафалком во главе. Никто ни кого не обгонял, словно веря в народное предостережение – не соваться вперед покойника на кладбище. Так и ехали не спеша – ведь никто не торопиться на тот свет, желает на этом подольше задержаться.

К приезду похоронной процессии все было готово – могила выкопана, памятник приготовлен, а священник готов к отпеванию. Без шума, по возможности тихо, в полголоса, велись разговоры в ожидании начала отпевания. Тридцать минут выполнял свою миссию священник, а люди стояли и слушали. Кто-то размышлял о бренности бытия, о чем-то высоком, а кто-то о футбольном матче. Кто-то ощущал хрупкость человеческой жизни, а кто-то вынашивал различные планы мести. Сколько людей, столько и разных мыслей. И даже в такой скорбный момент предания человека земле находились такие, которые злорадствовали и посмеивались, радовались и ухмылялись. Но, как говорится – каждому свое и за все нам воздастся.

Когда отпевание было закончено, все желающие подходили по одному, чтобы окончательно попрощаться – правда крышка гроба заранее была закрыта, ведь тело до неузнаваемости обгорело. Затем гроб опустили в землю, и все, как заведено, бросили по горсти земли. Копаря быстро закидали могилу, установили памятник, а затем были возложены цветы. Причитать было не кому (сестра Умника держалась молодцом), и все прошло достаточно тихо. Кроме священника никто не произносил у могилы никаких речей, оставив их на потом, на поминки. Не спеша, все стали расходиться по своим автомобилям.

Седой велел Михалычу, следовавшему сзади, найти приехавшего на Мерседесе водителя. Не задавая лишних вопросов, помощник быстро выполнил просьбу, всего лишь сделав легкое движение головой, тем самым, позвав нужного человека.

– Добрый день, Михаил Сергеевич, – поздоровался первым подошедший водитель.

– Какой уж он добрый? – проворчал, почему-то в ответ Седой. – Машина в порядке?

– Конечно, все проверено и сделано.

– Смотри, головой отвечаешь. Михалыч, мы с тобой на Мерседесе поедем, а ключи от джипа ему отдай. А ты отгонишь машину в гараж к себе и тоже все проверьте, понятно?

– Сделаем, – не многословный водитель, взяв ключи, направился к джипу.

– Михалыч, ты чего стоишь как истукан? Поехали, что-то поесть захотелось – тело свое бренное подкрепить пищей, не все о высоком думать.

– Ага, и вправду поесть надо. На свежем воздухе аппетит разгулялся.

– Вот и я говорю – поехали, помянем, как следует, душу Умника.

Усевшись в просторный салон Мерседеса и, устроившись поудобней, Седой прибавил температуру воздуха, пытаясь быстрее согреться после холодной улицы. Теплое и быстрое тепло приятно согревало тело, слегка замерзшее на промозглом кладбищенском ветру. Один за другим выезжали с кладбища автомобили и направлялись в город, в ресторан, специально забронированный по такому случаю. Так и двигались колонной, только скорость была значительно выше, чем та, с которой сюда ехала похоронная процессия.

Несколько автомобилей, выехав с кладбища, двинулись по своим делам. Среди них был и джип, на котором приехал на похороны Седой. Водитель, управлявший сейчас автомобилем, ехал к себе в гараж, как и было велено, для профилактического ремонта. Высокая посадка давала ему совсем другие ощущения, чем низкий Мерседес, и сейчас он наслаждался ими, поглядывая на других свысока, в прямом и переносном смысле. Он и не заметил, что за ним уже несколько минут двигается одна и та же машина – с «шашечками» на крыше. А, если бы и заметил, то не придал бы этому никакого значения – мало ли таксистов на дорогах едут по своим таксистским делам. Слушая музыку и плавно покачиваясь на неровностях дороги, водитель джипа, не спеша, достал сигарету и закурил. Если бы кто-нибудь в данную минуту сказал ему, что он курит последнюю в своей жизни сигарету, то поверил бы он или нет? Вопрос останется без ответа – просто отвечать на него в следующее мгновение стало некому. Едва успев сделать от закуренной сигареты пару затяжек и, даже не успев выдохнуть обратно из легких втянутый туда дым, водитель джипа, не ощутив никакой боли, оказался летящим и кувыркающимся вместе с машиной и одновременно разрывающимся на куски. Все произошло очень быстро – передатчик принял радиосигнал, электрический ток заставил сработать детонатор – в итоге, самодельное взрывное устройство, установленное под бензобаком, сработало. Взрывной эффект был усилен взрывом бензина в баке – все вместе это подбросило тяжелый автомобиль, словно какую-то игрушку. Вдобавок ко всему бензин сослужил еще и хорошую поджигательную миссию, мгновенно заставив гореть всю машину. Джип, сделав несколько кувырков через себя, оказался в канаве, за обочиной. Он горел сильным и жарким пламенем, и никто не пытался выбраться из него. Хотя и сделать это было некому – водитель погиб мгновенно.