Текст книги "Узкая грань. Книга 1"

Когда человека убивают из огнестрельного оружия на таком расстоянии, то он не слышит звука выстрела. Для него все происходит мгновенно – пуля в лоб и он уже не осознает звука выстрела, просто падает замертво. Сейчас же, в силу иных обстоятельств и иного, не огнестрельного оружия, хозяин успел услышать щелчок. Негромкий такой звук, приглушенный и похожий на выстрел пневматического пистолета с глушителем, да еще и закрытого подушкой. Одновременно с этим щелчком, хозяин ощутил странный колющий удар в шею. Успев подумать обо всем этом, он хотел было обрадоваться тому, что не убит, но не успел. Сначала его глаза медленно, как казалось ему самому, начали видеть окружающий мир, словно через все больше и больше мутнеющее стекло, а потом тот и вовсе сузился до размеров точки и исчез. Перестав видеть и упав на пол от нарастающей слабости, хозяин успел понять, что все-таки ошибся. Он понял, что отравлен и умирает. Понимание этого пронеслось в его гаснущем мозгу, не успев вызвать каких-либо эмоций по этому поводу, и сознание покинуло хозяина. А, невидимая никому душа, уже летела к своему новому хозяину.

Гость спокойно подошел к лежащему на полу человеку, поднял его к себе на плечо и покинул ювелирный магазин. Усадив бездыханное тело на заднее сидение и, придав ему вид спящего человека, он завел двигатель, посмотрел на свое отражении в зеркале, и направился вновь из города. Ему предстояло еще проехать мимо поста ДПС, но это ни сколько не волновало его. Вообще, похоже, обычные человеческие эмоции навсегда покинули его проданную душу. Путь предстоял, как ни странно, туда, где недавно еще горел Мерседес.

Благополучно миновав пост ДПС, джип продолжил движение по дороге, ведущей его в нужное место. Путь не занял много времени и уже через двадцать минут он вновь оказался там, где еще совсем недавно ярким факелом горел серебристый Мерседес, где грешная душа хозяина машины начала свой путь в иной мир. Внимательно осмотревшись по сторонам, молодой человек подошел поближе к сгоревшему каркасу Мерседеса. Человеческое тело отсутствовало по вполне понятным причинам. Побывавшая на месте пожарища милиция забрала труп для того, чтобы попытаться опознать его. И, вне всяких сомнений, они справятся с этой задачей. Огонь горевшего автомобиля сам по себе был не долог, не больше пятнадцати минут, а потом ведь вообще капал дождь. Ограждения не было выставлено, а вывезти останки автомобиля еще не успели. На этот раз костер обещал быть подольше, ведь не зря же из машины были извлечены четыре старые покрышки, привезенные с собой. Установив их друг на друга и, поставив внутрь вертикально тело хозяина ювелирного магазина, молодой человек облил все это бензином. Взглянув на это свое творение, он поджег его. Пламя вспыхнуло мгновенно, быстро и аппетитно пожирая резину и человеческую плоть, выбрасывая голодные языки огня вверх. Черный, с каким-то мистическим оттенком, дым шел вверх. Его наверняка будет видно издалека, но это не беспокоило молодого человека. Он стоял и смотрел на этот костер, костер его мести, в котором горело тело, носившее в себе очень грешную душу. Где-то внутри себя он понимал, что и сам теперь грешник, но это уже ни сколько не волновало. Уже давно не цепляясь за эту жизнь, даже желая умереть, он жил только ради мести. Самое дорогое в жизни было отобрано, весь ее смысл был уничтожен, и только месть являлась движущей силой и источником энергии.

Покрышки горят долго и жар они создают такой, что его вполне хватит для сожжения тела, ну или почти хватит. От воздействия огня останутся кости и ничего более, опознавать будет очень сложно и эксперты еще помучаются, устанавливая личность сгоревшего. Но молодого человека это не заботило. Простояв еще пару минут, он спокойно сел в свою машину, завел двигатель и, бросив последний взгляд на костер, направился опять в город. Ему предстояло еще вновь поменять автомобили и ехать домой. Его месть, к которой он шел и планировал, за которую заплатил огромной ценой, была завершена. Можно сказать, что на его душе одновременно появилось удовлетворение и пустота, но это была бы ложь. Ничего не могло там быть, потому что не было самой души, уже давно она была обменена на возможность мстить, а попросту – продана дьяволу.

А тем временем Юля осталась одна. Сначала она слышала голос хозяина магазина, но не разбирала его слов. Не видя его рядом с собой, какое счастье, она немного смогла успокоиться. Юля с нетерпением ждала возвращения Марии с подмогой и понимала, что сейчас каждая минута, проведенная в одиночестве, приближает ее к спасению. Звук колокольчика над дверью прозвучал еще раз. По ее предположению это уже могла быть подруга, но почему-то ничего не было слышно. Или же, хозяин куда-то и зачем-то вышел, например, проводить нежданного посетителя. Попытавшись получше прислушаться, она не смогла ничего понять. Подождав еще немного времени, Юля, на цыпочках подойдя к двери, тихонько приоткрыла ее и выглянула в зал. Там было пусто, ни хозяина, ни посетителя. Простояв так еще минуту и набравшись смелости, он медленно двинулась через весь торговый зал к входной двери в магазин. Также сначала слегка приоткрыв ее, девушка выглянула на улицу. Ее сердце, и без того колотившееся в груди, застучало еще сильнее, но, на этот раз от радости. На улице никого не было. Вот теперь уже, не раздумывая ни секунды, девушка бросилась бежать. Бежать подальше от этого магазина, сначала совершенно не подумав куда и, только удалившись на пару кварталов, она осознанно выбрала нужное направление. Юля не знала наверняка, удалось ли Марии найти помощь в лице Макса, поэтому она сочла за лучшее сначала найти Ивана, а уже потом действовать дальше.

– – – – – —

Находясь в отличном расположении духа, Иван допивал крепкий, только что сваренный кофе и собирался опять приступить к творчеству. У него иногда бывали такие необъяснимые приступы желания, когда неожиданно хотелось сесть за компьютер и писать, писать. Вот и сейчас наступил один из таких моментов, и Иван предвкушал свое удовольствие. Даже появлялось странное, какое-то нетерпеливое ощущение в руках. Они некоторым образом зудели, торопились скорее печатать, излагать какие-то новые мысли. Откуда у него в голове возникало что-то новое, Иван не знал, да и не сильно задумывался над этим, всецело поглощенный азартом творчества.

Кофе было допито, компьютер приветливо мерцал своим экраном, освещая вместе с не яркой лампой комнату, переоборудованную в кабинет. Иван, удобно устроившись, пошевелив пальцами, начал творить. До обеда он уже напечатал несколько страниц текста и сейчас собирался описывать картину новую встречу с дьяволом.

В коридоре квартиры раздался неожиданный и очень настойчивый звонок. Кто бы это мог быть? Я вроде никого не жду. Ну, блин, от работы отвлекают. Придется идти открывать. Иван стал из-за стола и пошел открывать не унимающемуся и звонящему гостю. Удивился он сильно, впрочем, и обрадовался тоже. На пороге стояла Юля, вот только вид у нее был непривычный.

– Что с тобой? Почему ты плачешь? Что же случилось?

– Иван, я боюсь! Можно я пройду?

– Ой! Конечно же, проходи. Так что же все-таки случилось? Ты такая заплаканная и лица на тебе нет.

Юля, сняв обувь, быстро-быстро прошла в комнату и уселась в кресло, поджав ноги и обхватив их руками. Такая маленькая, напуганная и заплаканная, что Иван, подойдя к ней, не выдержал и, опустившись рядом на колени, обнял ее за хрупкие плечи.

– Девочка моя, зайка, ну что случилось? – Глядя на плачущую девушку, Иван почувствовал, что она ему дорога. Почувствовал, что ему больно, когда она плачет. Это было для него достаточно непривычное ощущение и, даже слегка страшное от понимания того, что любит девушку. А любовь не всегда приносит хорошие ощущения, иногда от любви и больно, как сейчас.

– Вань, я так боюсь! Я не знаю, что делать дальше. Как ты думаешь, может быть нам уехать куда-нибудь, на время, пока все не уляжется?

– Ничего не понимаю. Так, давай с самого начала рассказывай. Кого ты боишься, зачем куда-то уезжать?

Юля сделала большой глубокий вдох, также медленно выдохнула. Эта нехитрая процедура, проведенная дважды, позволила ей более-менее успокоиться.

– Мы сегодня с Марией, как обычно пришли на работу, а там сразу же, как коршун, на нас налетел хозяин магазина. Стал на нас орать, угрожать, оскорблять и называть воровками. Мы даже не поняли, что случилось с ним. Всегда был с нами вежливый, корректный, а тут вдруг такое превращение. Мы даже обе растерялись и были шокированы. Оказалось, что в магазине обнаружилась приличная недостача, и он вешает ее на нас. Якобы другая смена им проверена, и виноваты мы. Мы начали говорить о своей невиновности, но он и слушать нас не хотел. Снова стал угрожать, а потом вообще меня ударил.

Иван слушал все очень внимательно, а внутри его закипала ярость. Последние слова о том, что Юлю ударили, вообще вызвали скрежет зубов и желание немедленно наказать обидчика.

– А что было дальше? Как ты оказалась здесь?

– А дальше, сняв с нас наше личное золото, он велел Марии бежать домой и принести свои и мои украшения, чтобы покрыть недостачу. Пригрозил ей, чтобы ни куда не обращалась за помощью, а меня еще раз, для устрашения, ударил. Я осталась с ним одна. Вань, мне так страшно было. Я его таким никогда не видела. Я попыталась с ним поговорить, но он, ударив опять, пригрозил убить. Тогда я просто отошла от него подальше. А потом в магазин кто-то пришел. Я не видела кто, так как сидела в служебном помещении, а хозяин вышел к посетителю. Я даже не знаю, о чем они там разговаривал, слов было не разобрать. Только не долго разговор продолжался, потом какой-то звук щелкающий и, будто что-то упало. А потом тишина. Я не сразу решилась выглянуть, страшно было, а когда все-таки посмотрела, то в магазине никого не было. Решив воспользоваться этим, я выглянула на улицу и, не увидев там никого, бросилась бежать. Вот так я и оказалась здесь, у тебя. Вот и весь рассказ. Что нам делать? И где сейчас Мария? Я думаю, что она сразу же побежала к Максиму, но вот нашла ли она его?

– Сейчас позвоним ей или Максу.

– Мы не сможем.

– Почему?

– Хозяин сразу же отобрал у нас телефоны, чтобы мы не могли никуда позвонить. Только если Максу позвонить, может они уже вместе.

Иван взял в руки свой телефон и набрал номер друга. Еще не успело произойти соединение, как в квартиру позвонили. Не убирая от уха трубку, Иван пошел открывать дверь. Телефон соединился, пошел гудок вызова, а за дверью он услышал знакомую мелодию. Открыв дверь, Иван увидел Макса и Марию.

– Проходите, я как раз тебе звоню. Да, я уже в курсе и Юля здесь.

Макс с девушкой посмотрели друг на друга и оба одновременно выдохнули воздух.

– Слава богу! Значит с ней все в порядке, а то мы уже…

Не дав договорить, Иван перебил Макса: – Никаких « мы уже», с ней все в порядке, только напугана очень. Пойдемте в комнату, там и поговорим, что будем делать дальше. В комнате встретившиеся подруги бросились в объятия друг друга. Немало пришлось им пережить за это день страха и унижения. Сейчас они были в безопасности и потихоньку приходили в свое обычное состояние.

– Юля, расскажи, как ты оказалась здесь? В магазине, кстати, он не заперт, ни тебя, ни хозяина не было.

– Ой, Макс, я уже рассказала Ване, но повторюсь коротко еще раз. Когда Мария ушла, и я осталась одна, мне стало совсем страшно. На все мои попытки хозяин только отвечал грубостью и рукоприкладством. А потом кто-то пришел в магазин, я не видела. Хозяин вышел с ним поговорить, а через несколько минут, выглянув в торговый зал, я никого не там не обнаружила. Тут же, не теряя времени, я выбежала из магазина и бросилась сюда. Вот так я и оказалась здесь. А вы что расскажете?

Макс и Мария переглянулись, словно предоставляя слово друг другу. Макс коротко рассказал о том, как к нему пришла на работу Мария, как они сразу же поехали в магазин.

– А почему мне не позвонили, ребята? – встрепенулся Иван.

– Знаешь, Вань, если честно, то побоялись, что ты, узнав о рукоприкладстве, убьешь на месте хозяина магазина. А труп нам пока совсем ни к чему. Придя в магазин, мы никого не застали. Сначала было подумали, что тебя куда-то увез хозяин. Но затем, обратив внимание на то, что магазин не закрыт, отказались от такого предположения. И решили ехать сюда.

– Это правильно, а что будем делать дальше? – Иван задал вопрос, который был в голове у каждого.

– Я так думаю, что вы втроем пока останетесь здесь. А я же вернусь на работу и по своим каналам разузнаю побольше о странном исчезновении хозяина этого магазинчика. Хотя нет, сначала еще раз сам проеду в магазин, посмотрю. Может быть, он уже вернулся.

– Макс, я с тобой.

– Нет, Вань, с девушками должен кто остаться.

– Да, ты прав. Но только сообщи нам, как только что-то узнаешь. А я тем временем покормлю девушек, наверняка голодные.

– О кей, я постараюсь все разузнать побыстрее и вернусь.

Закрыв за Максом входную дверь, Иван прошел в комнату к девушкам. Все трое прошли на кухню и приступили к быстрому приготовлению еды. Им оставалось пока только ждать.

Нехитрая и быстрая еда в виде кофе с бутербродами слегка взбодрила всех троих. Но затем, на фоне последних событий и переживаний, на девушек волной накатила усталость. Теперь, когда непосредственной опасности не было, наступило расслабление. Девушек потянуло в сон, они ушли в комнату, а Иван все-таки решил сесть и поработать над книгой. Оставшись один, он вспомнил то зудящее ощущение в руках, что было у него чуть раньше, вспомнил, или откуда-то вытащил, намерение описать встречу своего персонажа с самим дьяволом.

ГЛАВА 2

Прошел уже целый час с тех пор, когда Седов Михаил Сергеевич получил известие о гибели Балашова. Не то, чтобы он сильно расстроился, скорее слегка затревожился. Вся его предыдущая жизнь проходила, выражаясь высокопарно, в конфронтации правоохранительным органам. Еще в детстве он, брошенный родителями, попал в детдом. После нескольких побегов и неудачных грабежей, загремел в исправительную колонию. Там, набравшись воровских понятий, проникшись тюремной романтикой, осознанно решил связать свою дальнейшую жизнь с воровскими идеалами. Проведя в общей сложности в местах заключения четверть века, Михаил Сергеевич превратился в вора в законе по кличке Седой. За тюремные годы и многочисленные этапы его здоровье оказалось сильно подорвано. Став, выражаясь военным языком, в криминальном мире маршалом, Седой решил оставшиеся годы жизни провести на свободе. Как один из истинных, а не «апельсиновых» воров в законе, он не стремился к роскоши, довольствовался необходимым. Горячие девяностые года двадцатого века перетекли в устоявшиеся, насквозь коррумпированные, годы следующего столетия. Передел собственности произошел, кормушки разобраны и хорошо охраняются. Все это позволяло Седому просто жить, практически ничего не опасаясь. Грязной работой занимались другие, он лишь осуществлял общее руководство, разрешал спорные вопросы и оставался при этом нужным человеком для власти. Нарушать равновесие сил, убирать давно известные фигуры, создавая вакантные места, ни кому не было выгодно.

Именно по этому, смерть его умного помощника вызвала у Седого легкое удивление, но не расстройство. Он еще не понял, кому могла быть выгодна эта смерть. За прошедший час он успел поразмышлять о многом. Мысль о том, что кто-то подбирается к нему, возникла первой, но была далеко не единственной. За всю свою жизнь, полную многочисленных опасностей, у него выработался особый нюх. Внутренний голос, или, если угодно, интуиция всегда давали знать об угрозе для жизни. На этот раз внутренний звоночек тревоги не прозвенел. И, тем не менее, доверяя ему, он не отбросил версию о том, что к нему подбираются, а решил проверить и ее тоже. Сейчас, находясь у себя дома, он ждал поступления новой, более подробной информации о происшедшем.

Звонок телефона оторвал его от размышлений. Посмотрев на часы, он взял телефон и приложил его к уху. Наблюдателю со стороны показалось бы, что разговор не интересен Седому. Вся его поза, все его неспешные движения не выдавали в нем никакой заинтересованности. Но на самом деле ни одно слово невидимого собеседника на другом конце телефонной линии, не осталось без внимания. Так и не произнеся ни одного слова, Седой положил трубку на стол, прошел к креслу у окна и задумчиво сел. По словам говорившего, который раздобыл всю информацию, получалось, что помощник Седого, по кличке Умник, разбился сам. Считая этот вопрос на данный момент максимально изученным, Седой переключил свое внимание на другие дела.

День прошел, как всегда быстро и незаметно. С увеличением прожитых лет бег времени становился все заметнее и заметнее. Весь мир будто бы жил все стремительнее и быстрее. И понимание того, что отпускается все меньше и меньше лет, еще больше акцентировало течение времени. Поэтому спать ложиться было просто жалко, и только понимание необходимости сна, заставляло делать это. Сон, в силу выработанной привычки, приходил всегда быстро. Но сегодня, видимо так кому-то это было нужно, сон пришел и ушел, отогнанный телефонным звонком. Седой встал и, взяв трубку, начал слушать.

На этот раз на его худом лице появилось удивление, выраженное легким взлетом редких, седых бровей. Постепенно брови вернулись на свое привычное место, но на лице так и осталось тень удивления. Вновь не произнеся ни слова, Седой положил трубку и вернулся в кровать. Сон был нарушен, и нечего надеяться уснуть. Понимая это, Седой встал и закурил. Старая тюремная привычка к табаку видоизменилась в пристрастие к курению трубки. Новость, услышанная только что, действительно была удивительной. Она ни как не укладывалась в привычные рамки последних лет. Зачем кому-то сжигать человека на том же самом месте, где еще совсем недавно горел автомобиль? И кто этот сгоревший? Какая тут взаимосвязь? Кто это сделал, один и тот же человек или нет? Для чего? Вопросы появлялись в голове у Седого, но не было на них ответов. А он не привык не владеть ситуацией, не знать больше других. Сон напрочь был в эту ночь потерян. Поняв, что уснуть не удастся, Седой вызвал к себе своего верного «адьютанта», с которым жизнь свела более двадцати лет назад. Через пару минут, заварив по чашке крепкого чая и удобно усевшись в мягком глубоком кресле, они начали размышлять.

– Я вот что думаю, Михалыч, необычно это как-то, не стандартно, что ли? На какой-то ритуал смахивает, понимаешь.

– Нет, Миша, вот именно не понимаю, – наедине друг с другом Михалыч часто называл своего хозяина по имени. – Произошла авария, разбился и сгорел заживо человек. Ну, разве проводят какие-либо ритуалы в таких ситуациях? Никогда такого не видел и не слышал.

– Но ведь объяснение этому существует! Мы же с тобой знаем, что просто так ничего не бывает.

– Да, ты еще вспомни, что в карты на «просто так» не играют. А объяснение, конечно же, есть. Просто мы его пока, пока еще не знаем. Но должны знать и обязательно его узнаем. Для начала необходимо узнать, кого сожгли, а потом и будем двигаться дальше.

– Так то оно так, но еще и менты не установили личность.

– А мы по своим каналам пока поищем. Может пропал кто, или убили кого?

– Да Михалыч, озадачим всю братву, пусть пошевелятся. Заодно и другие версии проверим, например, не москвичи ли это щупальца тянут ко мне? А пока давай-ка съездим на это место, хочется мне самому посмотреть на все, воздухом тем подышать, может и придет чего-нибудь в голову еще.

– Как скажешь, шеф, давай съездим, может и толк будет. Пойду я, машину заведу, ты пока оденься, а потом выходи.

Михалыч ушел, а Седой еще пару минут просидел неподвижно, о чем-то думая. Затем, надев теплую куртку, вышел из дома и сел в джип на заднее сиденье, как он любил. Ночная дорога пролетела за окнами быстрым, беззвучным и темным фильмом и, спустя полчаса они уже были на месте двух костров. Выйдя из машины, Седой с Михалычем молча подошли поближе. Слабый запах горелой резины еще стоял в воздухе, обгоревшие до металлокорда покрышки были разбросаны в стороны, обуглившееся тело было увезено. Мрачная куча черного железа, бывшая когда-то автомобилем, маячила чуть в стороне. Тихая ночь, безветренная, сухая и даже какая-то слишком успокаивающая.

– Ничего мы тут не найдем для себя, поехали обратно, – Михалыч зябко, давали знать о себе годы лагерей, поежился. – Все очень спокойно, тихо.

– Вот именно, очень спокойно, даже чересчур спокойно. У меня такое ощущение, что кто-то успокаивает нас, усыпляет нашу бдительность.

– Да ладно тебе, шеф, это просто нервы у нас растрачены, поехали домой.

– Ну, поехали. Может, просто устал, да и ночь все-таки, спать бы надо, а мы тут ночные прогулки затеяли с тобой.

Снова усевшись в теплый, уютный салон машины, Седой закрыл глаза. Дорога домой пролетела в легкой полудреме, плавно покачивающийся автомобиль немного успокоил нервы. До утра оставалось совсем немного времени и старые сокамерники провели его за крепким чаем и воспоминаниями.

– – – – – —

Павел спокойно и быстро довершил свою миссию за городом. Тело ненавистного ему человека, мучавшего и убившего его любимую женщину и маленькую дочку, было предано огню. Предано еще здесь, на земле, а его грешная душа была обречена вечно томиться в огненных застенках преисподней. С чувством выполненного долга перед погибшими близкими и, одновременно какой-то опустошенный, Павел ехал домой. Месть свершилась, обязательства перед самим собой выполнены, и жизнь для него вновь потеряла смысл. Он ничего не хотел, ничего не чувствовал. Словно киборг, бесстрастно и размеренно вел он автомобиль. Автоматически, по привычке выполняли свою не хитрую работу руки и ноги, а в голове была бессмысленная пустота. Совершив привычные манипуляции с заменой средств передвижения, которые теперь вроде бы становились не нужными, он довольно скоро оказался дома. Все также бесстрастно, с каменным лицом и ледяным взглядом голубых глаз, он помылся, поел и лег на диван. Просто лежал и смотрел « в никуда», а в его голове безостановочно стучало одно слово. Все. Все. Все.…

Прошло некоторое время, прежде чем забытье погрузило Павла в свои сети. Сновидения его, спровоцированные сначала работой подсознания, хаотично менялись от, имевших место в прошлой жизни, реальных событий до никогда не происходивших. Всплывали юношеские свидания с женой, затем катание на аттракционах с дочкой. Потом, вдруг, совершенно неожиданным способом он оказывался на войне, где жизнь ничего не стоила и могла оборваться в любую секунду. Или, случайно в детстве запутавшись в витках колючей проволоки за чужим забором, куда с друзьями приходилось лазать за яблоками, он заново переживал болезненные ощущения от острых колючек, жалящих тем больнее, чем больше пытаешься выбраться. Калейдоскоп сновидений меняясь, все глубже и глубже затягивал Павла в иной, необъяснимый мир. Причудливые пейзажи сопровождали их, возникая, словно ниоткуда и наслаиваясь друг на друга. И вдруг все исчезло. Павел вспомнил, что уже бывал здесь. Знакомое ледяное зеркало поверхности, перевернутые скалы и все то же офисное кресло.

– Вот ты и опять здесь. – Голос сидящего в кресле человека звучал жутко. Казалось, от его тембра сами скалы вибрируют, а что уж говорить о простом смертном. Он проникал во все, и не возможно было противостоять его страшной силе, и некуда было спрятаться. Да и зачем? Ведь душа была продана и находилась в полной власти этого сильного господина.

– Ты получил что хотел? – задал свой вопрос сидящий в кресле человек.

– Да. – Короткий и односложный ответ говорил об отсутствии каких-либо желаний и мыслей у Павла.

– Что ты хочешь делать дальше? – чуть смягчившийся голос приобрел нотки лукавства и, будто бы, любопытства. Хотя все равно не оставлял шансов на самоволие.

– Ничего.

– Может, ты хочешь умереть, покинуть это бренное тело?

– Не знаю, мне все равно.

– Тогда я напомню наш договор. Или не стоит?

– Да, я помню. – Ответив, Павел вдруг поймал себя на первой за последнее время мысли. Меня бесит эта прелюдия. Мог бы сразу сказать, что ему еще от меня нужно.

– Не стоит так раздражаться, мой новый друг, – голос стал почти человеческим, без всепроникающей вибрации, наводящей гудящий и резонирующий ужас. – Я не люблю принуждения. Во всем должна быть душа, даже если она черная и продана. Только с душой выполненное дело можно считать удачным. Не так ли?

– Что вы теперь хотите, чтобы я для вас сделал? – Павлу все больше начинала надоедать умышленная болтовня дьявола, порождающая раздражение и желание проснуться, что было на данный момент не в его власти.

– Можно сказать ничего, мой нетерпеливый друг. Ты же отомстил за свою погибшую семью, но не всем, – опять в голосе появились хитрые, лукавые, как и их обладатель по своей сути, нотки.

– Я всем отомстил!

– Ошибаешься, ибо не смотришь вперед, либо не хочешь.

– Тогда кто еще причастен к убийству моей семьи?

– А вот об этом я скажу тебе чуть позже, – дьявол потихоньку распалял любопытство, раскачивал неокрепшую и успокаивающуюся черную душу Павла. Хотя нет, еще не целиком черную, со светлыми пятнами, но очень черными и прочными границами.

– Почему?

– Я хочу тебе кое-что показать, прежде чем расскажу дальше. – С этими прозвучавшими словами местность вокруг них стала причудливо меняться. Горы и скалы начали подниматься вверх, ледяная темно-синяя поверхность менять очертания, освещение перескакивать по всем цветам солнечного спектра. Легкая дрожь под ногами и в воздухе сопровождала эти метаморфозы. Видения вокруг менялись все быстрее и быстрее, и скорость изменений, возрастая и пугая, начала вызывать у Павла легкое головокружение. Это продолжалось не очень долго, а прекратилось также внезапно, как и началось.

Сказать, что увиденное Павлом вызвало у него большое удивление, было бы не совсем верным. Когда-то давно в детстве, а может позднее, в юности, он сталкивался с подобным описанием или, если будет угодно, с трактовкой преисподней. В памяти его так примерно все и сохранилось: черные с огненно-красными всполохами текущие реки, душераздирающие крики нечеловеческой боли, мелькание чертей и огромных размеров ровные площадки с кипящим, фыркающим и брызгающим маслом. Не удивление, а досада, вызванная банальным подтверждением народных страшилок появилась у Павла. Впрочем, досада эта сменилась ощущением неописуемо ужасного давления, которое оказывала на психику грандиозность происходящего вокруг. Казалось, что конца и края нет всем этим рекам, соединяющим «сковороды» и текущим мимо, этим стонам и крикам.

– Все верно, ты не в состоянии увидеть границ моих владений, – голос дьявола снова стал настолько мощным, что казалось, будто бы он исходит отовсюду. Именно поэтому Павел и оглянулся, пытаясь определить источник голоса. Даже во сне, скорее от неожиданности, на мгновение ему стало страшно и омерзительно одновременно.

– Я и сам себе что-то последнее время не нравлюсь, толстый стал, бесформенный какой-то. Раздобрел, или правильнее, по-вашему, будет сказать, разозлел, – голос опять стал тише и терпимее. – Уж очень вы, люди, много грешить стали. Хотя я не жалуюсь, просто не успеваю адаптироваться к новым поступлениям душ.

Павел уже понял, что мысли его, читаются с такой же легкостью, как и слова на бумаге. Страх и омерзение немного отступили, да и голос не заставлял резонировать каждую клеточку организма, вызывая ощущение неожиданного самовзрыва. И, тем не менее, он чересчур ворчлив и болтлив для дьявола.

– Скука, скука и ничего более, движет мной, мой новый друг. – Рядом опять стоял нормальный человек, такой же, как и при первой встрече. – Иногда я не прочь поболтать и поворчать. Быть дьяволом тоже не легко, да и вообще, в основном это моя работа, за сотни веков просто надоевшая. Ведь все время одно и тоже: грешные души, черти, да еще и вечный контроль. Да, да, именно контроль. А ты как думал? Да, вот возьми твой случай, например.

Не очень внимательно слушавший до сих пор Павел, поглощенный наблюдением за какими-то двумя неподвижными существами, отдаленно похожими на людей-карликов, мысленно вернулся к собеседнику.

– Вот, ты как раз смотрел сейчас на свои жертвы. Что, не узнал? – легкий смешок, вырвавшийся у дьявола, никоим образом не увязывался с его сущностью. – Здесь, в аду, каждая поступившая душа, попадает в такое маленькое тело, так называемый носитель. Это тело похоже на то, что было в земной жизни. То есть, имеются такие же органы чувств, чтобы душа, обреченная страдать навечно, одновременно, посредством предоставленного тела, испытывала и физические страдания.

– Если я правильно понял, то вот эти два карлика и являются палачами моей семьи?

– Верно.

Павел попытался вглядеться в карликов и найти в них что-то знакомое, но ничего не получилось. Тела их выглядели совершенно одинаково, отличались и были знакомы только их голоса. Один голос, при жизни среди людей, принадлежал водителю Мерседеса, а второй хозяину ювелирного магазина.

– А почему они неподвижны?

– Мой новый друг, именно это я и хотел тебе показать, а потом кое-что еще и рассказать.

– И что же?

– Имей терпение, оно тебе понадобится еще не раз. Итак, как ты уже понял, это именно те, кому ты выдал сюда путевки. Но.… Но, как ты можешь видеть, никаких физических мучений они сейчас не испытывают.

– Почему?

– А вот тут и начинается самое для тебя интересное. Все дело в том, что по заведенным не мною правилам, на первом этапе должны присутствовать все участники цепочки, виновные в смерти твоей семьи.

– То есть, среди них кого-то не хватает? Почему я сразу об этом не узнал?

– Все очень просто, сначала я помог тебе, а теперь ты поможешь мне, впрочем, и сам завершишь свою месть. Я же всегда имею «туза в рукаве».

– А если я не захочу помогать тебе, откажусь? Тогда что?

– А ничего. Просто вот эти твои карлики неизвестно пока когда еще смогут начать испытывать весь комплекс ужасных страданий. Будут мучаться только душевно, да и то должно пройти еще не мало времени. А ведь ты же хочешь, чтобы они в полной мере ответили за мучения и смерть твоей семьи, не так ли?

– И кого же среди них еще не хватает?

– Я знал, что ты примешь правильное решение, не остановишься на половине дороги.

Закончив произносить последние слова, дьявол сделал едва заметный жест рукой, и окружающий их мир вновь начал меняться. Снова замелькали багрово-черные реки, огромные сковороды, на которых теперь Павел уже различал множество мучающихся, извивающихся карликов, с ногами и без них, с руками и без них, кровоточащих и гниющих, поливающих друг друга кипящим маслом. Затем, совершенно неожиданно для Павла, перед его глазами возник обычный земной, привычный глазу, пейзаж. Вот только видел он его, как бы с высоты птичьего полета.