Текст книги "Мои воспоминания"
Автор книги: Александр Dave
Жанр: Философия, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Моим самым близким и дорогим мне людям посвящается сей труд…
Папочка, мамочка, Вы всегда со мной! Светулечка и Настюлечка, какое счастье, что Вы есть…
Вступление, или почему я захотел написать книгу.
Все когда-нибудь приходят к этому, в смысле того, что все когда-то начинают пробовать себя на писательском поприще.
Ну, если и не все, то подавляющее большинство. Я не стал исключением из этого правила. Хорошо это или плохо? Трудно сказать, но к 50 годам у меня уже накопилось столько воспоминаний и мыслей, выстраданных долгими бессонными ночами, а память уже начала потихонечку «сдавать», ну только совсем чуть-чуть, и я понял, все, тянуть больше нельзя, как говорится «промедление смерти подобно!»
И я решился. Так совпало, что мы были в отпуске, в Кисловодске, в тот самый тяжелый год моей жизни, после смерти мамы и резкого, совершенно непредвиденного обострения, охлаждения и полного прекращения отношений с моей родной сестрой и племянницей.
И на работе было затишье, август самый разгар отпусков, помните, как начинается один из романов Жоржа Сименона про комиссара Мегрэ: «В августе Париж вымирал, жара стояла такая, что плавился и асфальт и люди, а атмосфера была столь удушлива, что казалось, что с каждым вдохом в легкие попадал не воздух, а расплавленный металл…».
Вот и в Москве, хоть и не стояла 40 градусная жара, но делать на работе было решительно нечего, звонков и запросов не было вообще, а читать новости в интернете, которые не сулили, как обычно, ничего хорошего, к исходу первой недели, мне признаться, порядком надоело…
Вот я и решил взяться за перо, тем паче, что опыт в этом деле у меня уже таки имелся (в детстве с 4 класса, и потом, в течение почти 25 лет я вел дневники, правда, к сожалению, сначала очень подробные, а в конце столь редкие, что стыдно сказать…), но тем не менее.
И я начал. Сначала я писал просто так, ну так сказать, первое, что приходило мне на ум. Однако к исходу первой недели моего писательства, я понял, что если я хочу написать действительно книгу, которую кто-нибудь впоследствии захочет, а главное, сможет прочесть, то без четко структурированного плана и наброска глав мне не обойтись!
И понеслось. Сразу вспомнилось детство, где в папиной библиотеке было много классики, и каждую книгу предваряло в обязательном порядке предисловие, написанное уже моим современником. Там, конечно же, была и подробная биография автора, где её еще тогда можно было еще прочесть, и политическая оценка автора, и некий краткий семантический разбор стиля и слога автора и еще много всего прочего.
Мне лично всегда было интересно читать именно эту часть, даже иногда занимательнее, чем саму книгу!
И я помню, всегда меня поражала работоспособность большинства писателей: «Он вставал с первыми петухами и работал до 8 часов утра, потом устраивал себе небольшой перерыв на завтрак, и снова до 12 работа, потом ланч, и опять работа, теперь уже до 3 часов дня, после прогулка на свежем воздухе, потом обед, чтение писем, опять прогулка, ужин, небольшой кусочек личного времени, сон, и снова, по кругу». То есть сон не более 6 часов, а работа до 14 часов в день.
У меня, разумеется, получалось, с точностью до наоборот, максимум я писал по 2…3 часа в день, но это все-равно было здорово.
Так вот по крупицам, мало по малу, за полгода я написал остов, который потом еще около двух месяцев вычитывал, правил, и что-то добавлял, так как память штука сложная и, главное, непредсказуемая!
Эта книга, результат моей долгой и мучительной внутренней работы, моих страданий, и мучений, терзаний и сомнений и еще много чего такого. Мне очень помогали моя семья, особенно дочка, она была моим самым пристрастным и «строгим» критиком. Я бесконечно признателен её за это!
Не судите меня слишком строго, так как теперь я вижу, что отдельные места в книге явно перегружены моей сверхмыслью, и витиеватым языком.
Возможно, кому-то книга покажется скучной и неинтересной, но ведь писал я её в первую очередь для себя, и дочки…
Однажды, я мимоходом обмолвился её о своих дневниках, и, что я грежу мыслью о написании книги!
Она горячо поддержала меня, и сказала, что будет готова слушать мои отдельные главы, притом даже еще в «сыром» виде.
Спасибо ей, и моей жене, без них эта книга вряд ли состоялась бы!
Ну а кому будет интересно, пусть читает с удовольствием, уверен, что у многих были похожие «сюжеты» в жизни, а главное схожие внутренние переживания и мысли.
Спасибо Всем, и пусть эта книга поможет тем, кто еще только в самом начале своего жизненного пути!
С благодарностью, автор /Давтян А.Р./
Глава 1. Как я появился на свет или тайна моего рождения
Эта история произошла на самом деле, хотя если бы я читал её не как автор, я вряд ли смог бы в это поверить до конца. Однако, она действительно произошла почти 53 года тому назад.
В то время мои родители как раз получили по ордеру новенькую трехкомнатную квартиру в Сокольниках в ведомственном 9 этажном панельном доме, правда, на последнем этаже. После коммуналки, хотя тот район и был престижным, Большая Пироговская улица, рядом с м. Фрунзенская, можно сказать, почти старый Арбат, ну а точнее Хамовники, в непосредственной близости от Новодевичьего монастыря, но всё-таки, то была коммунальная квартира. Жили они там тремя семьями, в одной комнате мои родители, в другой семья Константиновых, о которой я еще обязательно расскажу, а в третьей какая-то вредная старушенция. Надо сказать, что в каждой коммуналке обязательно попадался кто-нибудь ужасно вреднющий!
Ну, так вот, возвращаюсь непосредственно к теме моей истории.
Папа работал тогда в оборонном НИИ, и часто уезжал в длительные командировки. А мама как раз ждала меня, к моменту, когда они переехали в эту квартиру, она была уже на 7 месяце. Стояло начало октября, на дворе была золотая осень, мягко шуршала под ногами разноцветная листва, еще чуть теплые лучи Солнца грели нас последним теплом, а дворники активно подметали её и жгли, ведь тогда не собирали листву как сейчас в пакеты, а жгли её. При этом пахло довольно сильно, иногда даже стоял невыносимый чад, но, все-равно была в этом какая-то своя неповторимость, очарование, и даже, если хотите, шарм (разумеется, ту осень я не застал, но наблюдал эту картину еще много лет на протяжении своего детства и юности!).
Папа был в Москве, моя старшая сестра, которой к тому моменту уже стукнуло четыре года, была уже почти самостоятельная, так что ничто не предвещало «грозы».
Близилась годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции, и какая… 50 лет. Первый настоящий юбилей.
И вот, буквально за две недели до праздников папу совершенно неожиданно отправили в длительную командировку почти на месяц, на испытания, в Западную Сибирь. Он улетел, а мама осталась совершенно одна.
Ну конечно, у папы был большой круг знакомых и друзей, и они часто приходили к нам в гости, но, все-таки, согласитесь, гости это одно, а быть дома одной, с маленьким ребенком и на восьмом месяце, это совершенно другое…
Мама, конечно, не унывала, тем более что на носу был такой праздник. Аккурат 8 ноября в Годовщину (а тогда праздниками считалось два дня, 7 и 8 ноября) к ней пришли две подруги, и они посидели пару часиков, и ушли от неё уже после 10 вечера.
Мама собиралась укладываться, и вот тут-то её и скрутило, да так, что она практически чуть не потеряла сознание от резких схваток.
Это я почему-то, по всей видимости, решив, что как-то не по-людски встречать такой праздник без меня, попросился на свет раньше положенного срока аж на целый месяц!
Разумеется, никаких сотовых телефонов тогда и в помине не было, не было еще у нас даже городского телефона. Папа только только успел встать на очередь, так что ждать помощи было неоткуда!
По счастливому стечению обстоятельств (а дом на тот момент времени еще не был полностью заселен) рядом с нами через стенку спальни и тоже в трёхкомнатной квартире (но уже по другому подъезду, кто помнит планировку 9-этажек, прекрасно меня поймет!) проживала одна замечательная семья.
Сейчас мне уже, к великому сожалению, не у кого спросить, но я хорошо запомнил их имена, муж и жена, армяне, Назик Тиграновна и Сос Мелексетович (Меликович).
История о них – это отдельная тема для рассказа или повести, обмолвлюсь лишь только, что он был заслуженным строителем, награждён всяческими орденами и медалями, воевал, одним словом, в его жизни было много всякого, а она родила, воспитала и вырастила вместе с мужем семерых детей.
И, слава богу, в тот вечер выходного дня они были дома. И мама, собрав последние силы, как-то сумела доползти до стенки, разделяющей наши квартиры, и стала стучаться к ним.
Уж и не знаю, как она смогла это сделать, чем она могла стучать, и вообще, все подробности этого сокрыты мраком, но, слава богу, её услышали. Сос Меликович был не просто строителем, но и очень смекалистый человек, а его жена знала про мамино положение, так что ничего никому не надо было объяснять.
Еще одно спасение крылось в том, что балкон у нас был общий, и тогда никто не возводил никаких барьеров, как сейчас, можно было запросто перелезть через квадратное отверстие в проеме, и, вот, ты уже на балконе у соседей! Я часто этим грешил в детстве!
Одним словом, он как-то сумел открыть закрытую мамину балконную дверь, то ли стекло выдавил, то ли замок вскрыл, и тогда уже открыл нашу дверь, а Назик Тиграновна пришла уже к маме по улице.
Сос сразу же пошел к метро Сокольники, так как ближайший телефон-автомат был только там, хорошо, что это было рядом, в 10 минутах от нас.
А Назик Тиграновна…, Назик Тиграновна начала священнодействовать…
К моменту приезда скорой я уже успел появиться на свет, и все формальности был проделаны. Уже много позже, мама мне рассказывала, что врачи (а тогда еще на скорой, да и вообще, работали настоящие ВРАЧИ), были поражены, как все было выполнено четко, аккуратно и практически на высшем уровне, без специальных инструментов, и в условиях, мягко говоря, не совсем стерильных.
Потом уже меня повезли в роддом, и там уже записали, и сделали остальные положенные процедуры.
Так что в детстве и юности у меня было две законных мамы, одна родная, а вторая, которая, по сути, дала мне путёвку в эту жизнь!
К сожалению, никто из нас не вечен, так что, сначала умерла одна из них, а через три дня будет ровно два года, как я похоронил мою родную мамочку…
Но память о своих мамах я храню вечно в своём сердце, ибо обе были мне как родные, и я безмерно горжусь, что мне так повезло в жизни с мамочками!
Помню, как я отмечал свое 18-летие, первую, как тогда было принято, серьёзную дату в жизни.
И я позвал всю свою институтскую группу (а это больше 20 человек), и когда они все расселись по местам, к своему изумлению они увидели рядом с родителями пожилую женщину в темном платке (ну почти тёмно-вишневая шаль) и в очках.
– Кто это, – наконец, после долгой паузы, решился спросить один из них (так как моих родителей они, по крайней мере, заочно уже знали).
И тогда я все им рассказал…
И первый тост, который всегда по традиции пьется за именинника, мы залпом выпили за мою маму, мою вторую маму!
Глава 2. Мое раннее детство…
Я плохо помню себя в самом раннем возрасте.
Только какие-то обрывки, разрозненные куски, которые с трудом собираются в одно целое.
Вот одно из ярких впечатлений: папа собирается что-то просверлить, и уже берет в руки дрель, а я в панике стремглав лечу в самую дальнюю комнату, это спальня, притом успевая везде закрыть за собой двери. Все, я в спальне, и успел забраться под кровати родителей, ура! я наконец-таки в полной безопасности! Осталось только еще самое последнее… это как следует зажать руками уши и все, мертвая тишина!
Странно, но пылесоса я как раз совершенно не боялся, хотя он тоже выглядел довольно грозно, и шумел тоже сильно (Советская техника тогда отличалась надежностью, размерами и шумовыми характеристиками, чего только стоили те же холодильники).
Или вот еще одно воспоминание, пятидневка, утро понедельника, мы едем на метро из Сокольников на Ленинские Горы, почему именно так далеко от дома находилась пятидневка, я не знаю…
Для тех, кто не в курсе, что это такое, коротко объясняю: пятидневка, это когда работающие родители без бабушек и дедушек отдавали своих чад в садик-ясли (туда, кажется, принимали не то с 5, не то даже с 4 лет, уже точно и не помню…) на всю рабочую неделю, то есть отвозили в понедельник рано утром, а забирали в пятницу вечером.
Очень недолго (кажется, всего несколько недель) имел “счастье” посещать сие славное заведение и Я!
Так вот, мы выезжаем уже на поверхность перед станцией, я отчаянно реву взахлеб, весь вагон, кажется, с укоризной смотрит на меня и мою маму, а та отчаянно натягивает на меня шапку-буденовку, синего цвета (были и такие вещи в моем детстве), все-таки на дворе стоит уже поздняя промозглая московская осень.
А вот самое неприятное воспоминание того же периода…
Я стою вместе с остальными детьми в одной шеренге, а воспитательница в буквальном смысле орёт на меня и бьет меня по лицу моими же собственными, простите, обделанными трусами, дело было аккурат после тихого часа, вот такая вот история.
Вскоре после этого, я перестал посещать это ужасное место.
Еще одно воспоминание, это ужасный запах рыбы, которую папа приносил по праздникам в заказах. Это, думаю, тоже не совсем понятное место для современных читателей. В то время был просто жуткий дефицит продуктов, и для тех, кто работал в «серьёзных» организациях, да и не только, периодически, к основным праздникам, на работе продавали, заметьте, не бесплатно, продуктовые наборы! Обычно это бывало несколько раз в году, обязательно к новому Году и дню революции, к Первомаю и дню победы, ну и еще, кажется к Международному женскому дню (праздник 23 февраля тогда был весьма скромным, рабочим днем в календаре, отмечался сугубо среди военнослужащих, и приобрёл массовый характер уже значительно позже!).
Обычно в этот набор входили: индийский чай (знаменитая пачка «три слона», сервелат финский, ммм…, какой же он был вкусный, конфеты шоколадные, Советское шампанское, икра черная или красная, и рыба).
Вот о рыбе как раз и пойдет речь. Папа приносил обычно белую жирную рыбу, она упаковывалась в специально вощеную бумагу, а потом еще и в несколько слоев газеты, иначе все вокруг было бы в рыбьем масле, но запах все-равно пропитывал все насквозь, и от него невозможно было избавиться…
У меня это запах вызывал жуткую тошноту, прям до рвоты, ей богу, и сам не понимаю, почему?! Я убегал с кухни вон, и долго отплёвывался в ванной, потому что было ощущение, что я весь насквозь пропитался этим мерзким запахом.
Говорить о том, чтобы я съел хотя бы кусочек этой, на самом деле, очень вкусной и полезной рыбы, даже и не было речи!
Сейчас, когда я уже давно вырос и стал взрослым «дядей» это рыба стоит бешеных денег, и мы уже давно её не покупаем, максимум, это красная рыба, которая не так противно пахнет, и которую я и тогда ел, да и сейчас не откажу себе в удовольствии съесть кусочек другой!
А вот белую рыбу, как мне кажется, я и сейчас не смогу есть, уж больно противно она пахнет…
Глава 3. Деда Ваня, мой день рождения и «Детский Мир». Часть 1.
Я был уже не совсем маленьким, но и недостаточно взрослым, чтобы его хорошо запомнить не просто внешне, но понять и прочувствовать его внутренний мир и душу.
Когда он умер, мне как раз исполнилось 14 лет. Вроде бы и не мало, скажите Вы, но я, в сущности, был тогда еще совсем зеленым юнцом.
Я хорошо помню, что в тот год, а день рождения у меня выпадало аккурат после ноябрьских праздников (нет не тех, день единения, который теперь отмечают 4 ноября, а двух дней празднования Великой Октябрьской Революции 7 и 8 ноября), в 50 годовщину которой я и родился, только уже в ночь с 8 на 9, а значит формально 9 ноября, так вот в тот год, я первый раз решил отпраздновать свой день рождения не просто среди домашних, а пригласить к себе домой несколько одноклассников. Мы готовились к этому заранее, тогда ведь дни рождения совсем не походили на нынешние, когда все собираются в кафе, приглашают аниматора ну все такое прочее, нет, все было совершенно иначе…
Атмосфера праздника витала в воздухе еще задолго до этого дня, наверное, за неделю до того я уже почувствовал какой-то внутренний трепет в душе и радостное предвкушение предстоящего торжества.
Мама продумала праздничное меню, и начала с присущей её методичностью и энтузиазмом приготавливать заготовки, искать и доставать дефицитные продукты, и извлекать на свет божий из самых потайных мест такие необычные вещи, о существовании которых я даже и не подозревал!
Папа же вместе со мной стал разрабатывать собственно программу праздничного вечера, ну там всякие шарады, розыгрыши, конкурсы, ну и, конечно же, призы для победителей.
С этой целью, в наш общий выходной (а тогда школьники, в основном, учились по субботам), мы отправились в воскресенье в магазин “Детский Мир” на улицу Дзержинского (да, тогда она называлась именно так, а не Лубянка, как теперь).
К слову сказать, от того магазина тоже мало что осталось, только внешний фасад.
На первом этаже был огромный зал с потолком выше второго этажа, где, как казалось мне тогда, всегда царила какая-то совершенно необыкновенная и удивительная атмосфера праздника и детства.
Каждый Новый Год там устраивали необыкновенное Новогоднее представление, с настоящей елкой и Дедом-Морозом, с подарками, и конкурсами, одним словом, веселье и радость лились рекой.
Я очень любил приезжать туда с папой, даже просто так, я уж не говорю о тех посещениях, когда мне что-то покупали в подарок.
Именно там в свое время мне был куплен на очередной день рождения конструктор “Юность №6”, последний в этом ряду, начиная с №1. Боже мой, какие удивительные вещи там можно было собирать! И автобус, с сиденьями внутри, и рулем, который реально поворачивал колеса… И огромный портальный кран, у которого перемещалось и двигалось практически все, и спортивную гоночную машину, там было бесчисленное множество вариантов.
Но больше всего я любил экспромт, то есть собирать не по шаблону, а самому что-то экспериментировать, это было самое настоящее творчество, которое захватывало меня до самых корней…
В тот раз мы ехали с вполне определенной целью купить призы, разные, ну конечно самые хорошие, мне так хотелось порадовать своих одноклассников, показать им, что и я тоже могу быть гостеприимным, устроить настоящий праздник. Отношения с одноклассниками у меня не заладились с самого начала. В эту школу (спецшколу №1 с английским уклоном я перешел из обычной №369, где проучился всего один год, и меня в срочном порядке перевели в спец., где уже к тому времени в пятом классе училась моя сестра!).
Одним словом, отношения с одноклассниками у меня были, мягко говоря, не очень, особенно мне доставалось от двух наших отпетых хулиганов, Рябова Игоря, и еще Королькова Димы.
Так вот, выбрав все подарки, которые мне хотелось бы презентовать моим однокашникам в качестве честно заслуженных призов, мы с папой встали в длиннющую очередь в кассу, так как раньше, в мое время, надо было сначала выбить чек, то есть оплатить товар, и только потом уже по чеку получать товар.
Когда наконец подошла наша очередь, кассирша объявила нам сумму, до сих пор помню её очень хорошо, 8.90 руб. Папа достал большой кожаный бумажник-портмоне, тогда они были очень популярны, притом, разумеется, какие-то импортные, ни ни, ни боже мой, капиталистических вещей тогда у “обычных” смертных не было и в помине, а только то, что поставляли нам тогда страны участники СЭВ (было тогда вот такое вот содружество социалистических стран, в противовес странам Западного, насквозь прогнившего капиталистического мира!). Уж и не помню точно, какая именно страна это делала, хорошо помню только югославские зонтики и одежду, болгарско-венгерские консервированные продукты, польские и немецкие (ГДР) мебельные гарнитуры и еще много чего…
Одним словом, папа достал свой бумажник, и я даже знал, что в первом отделении он держит мелкие купюры достоинством в 1, 3 и 5 рублей, а во втором, закрытом на молнию, уже купюры покрупнее, в основном там лежали советские десятки с портретом Ленина грязновато-желтого цвета.
И вот он расстегивает молнию, а там, представляете себе мой ужас, пусто, ничего и нет… Оказывается, папа просто забыл переложить туда пару-тройку купюр, ну с кем не бывает.
Ну, о том, чтобы ехать обратно за деньгами уже и не могло быть и речи, не та ситуация, пришлось папе собирать всю свою “мелочь”, ну разумеется, на все подарки уже денег не хватило, но все-таки что-то основное мы смогли купить! Помню только, что после нас стояла похожая пара, папа с сыном, и я мельком поймал презрительный взгляд его сына, мол, вот приехали в такой магазин, а это действительно по тем временам был самый крутой детский магазин, да и, кстати, не только, там можно было запросто купить и дефицитные зарубежные колготки, отстояв правда километровую по длине и трехчасовую по времени очередь, периодически отбегая то в туалет, то купить самого вкусного в моей жизни пломбира в кафешке на третьем этаже, а денег ни шиша…
Я назвал эту главу “Дедушка, мой день рождения и магазин Детский Мир…”, а пишу все время не про него… Просто иначе не получается, я вот как раз подхожу теперь к главному.
А буквально на следующий день, в понедельник, дедушке неожиданно стало плохо, и его срочно увезли в больницу. Ему было 86 лет, и из больницы он уже так и не вышел…
И все это за несколько дней до моего дня рождения, точнее до того дня, когда мы собирались его отметить, отмечать то лучше всего в субботу или воскресенье, а умер он на самом деле 12 ноября, уже после моего дня рождения!
На самом деле, дедушка тем летом уже лежал в больнице, стояло необыкновенно жаркое московское лето, конечно не сушь, как в 1972, но все-таки гораздо жарче обычного.
И дедушке, проведшему практически всю свою жизнь в Тбилиси (по-старому Тифлисе), тогда столице одной из южных Советских республик, а ныне столице независимого государства, вспомнилась молодость и зрелость, за исключением, впрочем, четырех лет ссылки в Туруханском крае (с 1949 по 1953 год), когда по ложному доносу одного из соседей по лестничной клетке, который как потом выяснилось, состряпал все это дело ради шикарной четырехкомнатной квартиры в центре города на проспекте Руставели (об этом будет написано дальше), он поехал с бабушкой в места не столь отдаленные.
Каждое утро он ставил большой графин с водой в холодильник и весь день пил “ледяную” воду, забывая, что он не дома, а в Москве.
Это-то, в конце концов, и погубило его. Уже далеко немолодой, хотя и еще достаточно крепкий организм дал сбой, и дедушка заработал двухстороннее воспаление легких.
Самое удивительное, что его поставили на ноги, и он, пролежав две недели в больнице, вернулся домой, вполне оправившимся, и, заодно, поумневшим… ледяную воду он уже не пил, впрочем, и жара уже к тому времени окончательно спала, и стояла вполне привычная московская августовская погода с холодными ночами с росами и довольно жарким дневным зноем на ярко светившемся на голубом небе Солнцем.
Но видимо, все это не могло пройти даром, и осенью у него начались уже проблемы с почками, он мучился очень, жидкость не выходила, ему ставили несколько раз катетер, а потом вот как раз накануне празднования моего дня рождения увезли по скорой в больницу.
Они с бабушкой жили рядом с нами, то есть прямо на одной лестничной клетке, у нас была трешка, а у них однушка.
Это тоже целая отдельная история, как они оказались с нами так рядом, а точнее, целая эпопея, где мой папа приложил титанические усилия, а мои дедушка и бабушка потеряли не только квартиру сначала в Тбилиси, правда не ту шикарную четырёхкомнатную, а более скромную, трёхкомнатную, уже и не в самом центре, но, тем не менее...., и однокомнатную кооперативную квартиру в Дегунино, с потолками 2,8, просто невероятно огромной по тем временам кухней в 12 кв. м, где дедушка поставил себе топчан и спал, и огромной комнатой-залой в 25 кв. м, но и много хороших вещей, при перевозке контейнером по нашей славной ж/д.
И вот, конечно же, все торжества и празднования были в одночасье отменены, и три дня у нас были поминки, ну сначала, похороны, а потом поминки.
Почему такой срок… Дело в том, что у дедушки почти все знакомые и родственники остались в Тбилиси, и, разумеется, всем были разосланы телеграммы о смерти, и, конечно же, всем им очень хотелось приехать в Москву и лично выразить соболезнование бабушке и близким.
По счастью, тогда по таким телеграммам (а также, в связи с рождением, или свадьбой), можно было подойди в окошечко кассы на ж/д вокзале, и добрая тетенька кассир, как волшебница, могла продать тебе билет из брони! Бронь, какое сокровенное слово того времени… Как много оно значило тогда для нас, для простых смертных. Бронь могла вознести тебя почти до небес, превратив в одночасье из простого смертного обывателя до VIP персоны.
По брони можно было получить почти все, просто все зависело от того, применительно к какой ситуации употреблялось это слово.
Я очень хорошо запомнил эти дни, они врезались в мою память настолько остро, что я и сейчас, закрывая глаза, отчётливо вижу бабушку в строгом черном костюме, какое-то отрешенное, но в то же время, невероятно собранное лицо отца, и маму, какую-то потерянную, которая бесконечно хлопотала по столу, представляете, сколько народу успело побывать за три дня…
Конечно, мама была не одна, ей помогали родственники и знакомые, но учтите, что тогда не было никаких таких услуг, какие сейчас кажутся настолько обыденными и повседневными, так что все, в буквальном смысле все, приходилось делать своими руками.
На сами похороны я не поехал, точнее меня и не взяли, посчитав, что я еще слишком мал для такого серьёзного мероприятия.
А вот поминки, все три дня, я запомнил очень хорошо.
Это был первый, как сейчас говорят, реальный случай, когда я столкнулся со смертью воочию, а не по книгам или фильмам, и это конечно глубоко потрясло меня.
Тогда-то я впервые задался самим невинным на первым взгляд, но очень глубинным, по сути вопросом: “А ведь и я когда-то умру, и почему люди вообще умирают?!”
Конечно, это был для меня шок, ведь до этого жизнь мне казалась каким-то удивительным и волшебным представлением, где добро всегда побеждает зло, и справедливость торжествует в итоге!
И тогда же я впервые задал себе вопрос о боге, и религии, вере и всем остальном…
Надо сказать, что мой отец был атеистом, коммунистом и прожженным материалистом, а мама, хоть и была верующей и даже крещенной, все это прятала в себе и таила как от отца, так и от нас, и вообще от всех окружающих, словно боялась, что это какое страшное зло для всех, которое нужно тщательно скрывать.
Лишь уже после того как отец, много позже описываемых событий, слег окончательно, и почти год лежал как груша, и врач безнадежно разводила руками, говоря, ну сердце то у него хорошее, сколько так пролежит, я не знаю… и мы, конечно, наняли сиделку, истратив на это кучу денег, то вконец отчаявшаяся мама, больше не в силах выносить это, пригласила священника, который покрестил папу, и…, случилось чудо, бог неделю спустя забрал его к себе, а мама вспоминала потом, что отец почти не спал, так как все время лежал в каком-то коматозном, бессознательном состоянии, а тут вдруг под утро забылся тихим спокойным сном. Он так и ушел тихо во сне, мама тоже на какое-то время забылась, и поэтому, когда она проснулась, отца уже не было с нами.
Дедушку похоронили в колумбарии Ваганьковского кладбища, позже, там оказались и все остальные члены семьи, бабушка, папа, последней туда положили маму осенью 2018 года.
Вот так вот, в свои 14 лет я впервые познал горечь утраты близкого мне человека, и позже, мне это довелось испытать еще не раз…
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
