Текст книги "Первое ракетное соединение нашей страны"

Трудно давать оценку людям, особенно по прошествии почти двух десятков лет, тем более, как бы я объективно не подходил к этой оценке, она будет всё-таки субъективной. Когда оглядываешься назад и стараешься подвести итоги определённого периода своей службы, дать оценку своей работе, своим поступкам, то чаще всего в памяти встают наиболее яркие эпизоды, страницы, лица людей и их отношение к делу, к своему окружению. Казалось бы, немного времени прошло, но моя память детально всё воспроизвести не может, а хотелось бы больше говорить о тех командирах, офицерах, кто своим круглосуточном трудом поддерживал воинский порядок и дисциплину, крепил боевую готовность, нёс боевое дежурство. Отдавая все силы и умение при подготовке и проведении тактико-специальных учений и занятий, особенно связанных с выходом на учебные полевые позиции, они учили своих подчинённых тому, что необходимо на войне.

За шесть лет командования дивизией у меня были разные периоды – радостные и грустные, светлые и чёрные, были очень тяжёлые, которые я всегда связывал со своими личными промахами и очень переживал. Но, пожалуй, не было в службе лёгких периодов. Больше всего я работал на пределе своих сил и возможностей при подготовке и проведении тактико-специальных учений с полками и РТБ, а также при подготовке дивизии к итоговым проверкам с проведением учения с дивизией. Я особенно чувствовал, знал и любил этот воинский труд, который приносил определённое удовлетворение.

В 1981 году дивизия в плановом порядке должна была подвергаться итоговой проверке комиссией Главнокомандующего РВСН, поэтому вся боевая подготовка и работа командиров и штабов была направлена на подготовку к ней. Кто не хочет успешно отчитаться перед столь высокой комиссией и показать всё то, на что способны, чего достигли, чему научились? Отчитаться, а значит, и показать эффективность всей своей системы работы по поддержанию боевой готовности. Я всегда опасался натаскивания и поэтому старался решать эти вопросы, опираясь на типовые начала повседневной жизни частей и подразделений. Особое внимание в процессе боевой учёбы я уделял маршевой подготовке стартовых батарей в составе колонны дивизиона, подготовке подвижных пунктов управления к управлению на марше, при развёртывании наземного оборудования на полевых позициях и занятии установленной степени боевой готовности личным составом, вооружением и техникой.

Много было трудностей в поддержании автомобильной техники в боеготовом состоянии, учитывая её долгий период эксплуатации и дефицит запасных частей, особенно это касалось дизельных машин – КраЗов и МАЗов. Большую работу в этом вопросе проводил начальник автомобильной службы дивизии подполковник Ткаченко Анатолий Афанасьевич. Им была продумана система целевых осмотров, целевых ремонтов при парм дивизии и атрм полков. К летнему периоду 1981 года дивизия была подготовлена. Основное внимание уделялось подготовке боевых расчётов без увольняемых в запас солдат и сержантов, вводу в строй молодого пополнения и надёжному закреплению полученных в первом полугодии навыков сержантов, допущенных к работе за офицеров. Были проведены рекогносцировки полевых боевых и учебных полевых позиций и маршрутов выдвижения к ним, отработаны вопросы развёртывания комендантской службы, организации связи на марше, уделено внимание к скрытному выдвижению с привлечением взаимодействующих частей других видов Вооружённых Сил.

Однако у меня вызывал беспокойство тот факт, что 330 рп принял новый командир Лукинов Леонид Петрович, у которого не было достаточного опыта в управлении полком. Поэтому основные усилия управления дивизии и свои я направил на этот полк и к итоговой проверке, к исходу июля, появилась уверенность в том, что и командир, и полк с поставленными задачами справятся. Комиссию Главнокомандующего РВСН в дивизии возглавлял заместитель начальника Боевой подготовки Ракетных войск генерал-майор Орехов Л. В. Он создал в процессе работы деловую и требовательную обстановку, которая способствовала успешному раскрытию в полном объёме полученных знаний и умений частями и подразделениями. Действия дивизии на учении оценили хорошей оценкой и мы чувствовали большое удовлетворение, прежде всего, от той большой работы, которая предшествовала проверке. Всё же, как я и опасался, в полку подполковника Лукинова Л. П. один боевой расчёт получил неудовлетворительную оценку по причине несоблюдения технологии сборки СП-6 на учебной полевой боевой позиции, а управление полка за учение оценили на удовлетворительно. Но в целом дивизия выдержала ещё один экзамен. Учение выявило и недостатки частей и подразделений, над которыми надо было работать, разложив всё по полочкам после глубокого анализа. С другой стороны, у меня появилось больше уверенности в системе личной работы, системе работы управления дивизии в поддержании боевой готовности и организации боевой учёбы.

За шесть лет моего командования произошло много событий в жизни дивизии, сменились заместители командира дивизии, офицеры управления, командиры частей и подразделений. Приходилось вновь и вновь заниматься вопросами их становления и утверждения в должности. Подполковник Лукинов Л. П., к сожалению, не справился с полком, оказываемая ему постоянная помощь с моей стороны и со стороны офицеров управления дивизии оказалась нерезультативной. Полк потерял прежние позиции, завоёванные под руководством предыдущих командиров. Чтобы окончательно не развалить воинский коллектив, мною было принято решение о ходатайстве по снятию его с должности. В принципе, Леонид Петрович был порядочным человеком, высококультурным, сдержанным, неплохим специалистом, но, видимо, полк ему был не по плечу. В феврале 1983 года его сменил подполковник Иванов Валерий Сергеевич, который смог удержать и развить достижения полка, сплотить воинский коллектив и направить его усилия на решение поставленных задач. Хочу отметить, что в процессе руководства полком ему дважды пришлось столкнуться с неординарной ситуацией, когда приходила, а впоследствии отменялась директива о снятии полка с боевого дежурства, даже приходили железнодорожные цистерны на станцию примыкания под компоненты ракетных топлив. Вроде бы ничего особенного – ведь отменили своевременно! Но не все понимают, сколько стоило труда и усилий командиру полка, чтобы не дать разложиться коллективу полка, удержать и стабилизировать морально-психологический настрой офицеров и прапорщиков, поддерживая на должном уровне боевую готовность и систему боевого дежурства. Подполковник Иванов В. С. уверенно справлялся с этими и другими вопросами, завоевал авторитет у подчинённых, прочно утверждался в должности командира полка.

В этом же году на смену полковнику Власову В. К. пришёл заместитель командира 25 рп подполковник Голуб Виктор Иванович, который быстро освоил должность и стал достойной заменой ушедшему опытному командиру. В период руководства полком за достигнутые успехи он был награждён орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3 степени, а полк – переходящим Красным Знаменем Калининградского обкома партии и облисполкома как передовая часть. В 1985 году во время учения с дивизией под руководством генерал-майора Архипова В. В., полк успешно вышел на полевые боевые позиции (не подготовленные), своевременно занял установленную степень боевой готовности и на следующее утро при облёте занятых позиций вертолётом его не смогли без подсказки обнаружить. Это при том количестве техники и личного состава, которые там находились в замаскированном состоянии! Это был большой успех и, конечно, за ним стоял громадный труд командира и возглавляемого им коллектива.

В качестве отступления для перехода к описанию следующего эпизода в жизни дивизии. Калининградская область имеет свои специфические особенности. Они состоит в том, что основная часть её находится всего около одного метра выше уровня моря, поэтому со стороны моря и Куршского залива она отгорожена дамбами и системами, регулирующим уровень воды в реках Преголя и Дейма, с целью предотвращения затопления. В связи с этим все основные дороги – насыпные и высокие, а по сторонам этих нешироких дорог высажены липы, которым около века и более. С одной стороны, они служат поддержанию дорог в хорошем состоянии, как насосы – испарители, а с другой – опасными препятствиями на пути движения автомобилей. Почти все они неоднократно изранены ударами о них машин. Особенно опасны эти дороги для движения воинских колонн, тем более ночью.

Осенью 1984 года при проведении учения с дивизией во время итоговой проверки комиссией командующего армии дивизионы 323 РП и 330 РП выполняли учебные задачи с учебных полевых позиций. Учение подходило к завершению, оставалось в ночь свернуть наземное оборудование и совершить манёвр по смене полевых позиций. И тут небольшой ветер перешёл в штормовой, а затем внезапно начался ураган. Для Калининградской области такой переход является характерным и сопровождается массовым повалом деревьев. Надо было принимать решение – оставаться в полевых условиях, выбрав соответствующие места с минимумом деревьев, или совершать марш в места постоянной дислокации. Я принял решение возвращаться. Было отдано письменное распоряжение на манёвр с учётом складывающейся обстановки, при этом особый упор делался на инженерное обеспечение и меры безопасности. На учебных полевых позициях начали падать вывернутые с корнями деревья. Командиры полков подполковники Голуб В. И. и Иванов В. С. оперативно выдвинули колонны пунктов управления полков и дивизионов, колонны дивизионов на маршрут манёвра. Вот здесь впервые проверили в реальных условиях отряды обеспечения боевых действий. На пути движения 2-го дивизиона 330 рп (командир майор Шамыгин Евгений Павлович) упало 21 дерево, толщина которых в комле доходила до метра, а высота основных стволов перекрывала дорогу. Все они по мере продвижения колонн были убраны с дороги группой разграждения отряда обеспечения боевых действий, личным составом батарей с помощью бензопил и путепрокладчиков.

Мы с руководителем учения генерал-майором Жуковым Ю. А… следовали в составе колонн дивизиона майора Шамыгина Е. П. с момента их выдвижения и были удовлетворены действиями личного состава, командира дивизиона и командира полка подполковника Иванова В. С.

Полки успешно и даже с перекрытием нормативов завершили манёвр и прибыли на БСП без поломок и потерь. Особенно было приятно, что ни одна машина не отказала. Впоследствии генерал-майор Жуков Ю. А. выразил благодарность всему личному составу за верные действия и дал высокую оценку выучке подразделений.

Можно привести массу примеров самоотверженной службы офицерского состава в подготовке частей и подразделений к выполнению задач по предназначению. Спасибо всем, кто вместе со мной служил в первом соединении Ракетных войск и внёс частичку ратного труда в общее дело обороноспособности страны и пусть меня простят те, кого я не смог упомянуть в этих воспоминаниях.

Настоящий артиллерист

Шпитальный Александр Аркадьевич, подполковник в отставке

– Воспоминания о курсантских годах остались самые хорошие. В нашей 6-й батарее (состояла она из трёх взводов: 1, 2 и 3-го курса) сложились нормальные отношения между старшими и младшими курсами, командование батареи к курсантам относилось как к равноправным военнослужащим, всегда напоминая, что скоро они тоже станут офицерами и им придётся командовать личным составом. Ну, а кумиром был командир батареи капитан Духота, как по внешнему виду, выправке, так и по отличным показателям в артстрелковой и стрелковой подготовке. Из командиров нашего взвода выделялся старший лейтенант Нарольский, который командовал взводом 3-го курса.

Надо отметить, что в наборе 1954 года было много эстонцев. Только в нашем взводе их было пятеро: Линг, Метт, Маанди, Уус и Киудмаа. Естественно, они общались со своими из других подразделений. Но за всё время учёбы в училище не случилось ни одного конфликта на национальной почве. Сержант Киудмаа впоследствии командовал артиллерийским полком в г. Калининграде, а потом был назначен военным комиссаром Эстонской ССР.

Хочется отметить и преподавательский состав. Конечно, в первую очередь, это майор Богопольский – преподаватель артстрелковой подготовки и теории стрельбы. Майор Рылов – преподаватель артиллерийской инструментальной разведки. Майор Таманцев – преподаватель топографии. Подполковник Моровиков – преподаватель ОМЛ (большой оригинал). Подполковник Рубцов – преподаватель тактической подготовки. Это он постоянно повторял, что мы не просто артиллеристы, которые умеют стрелять, но и те, кто поддерживает пехоту и обеспечивает ей успешное выполнение боевых задач.

Курсанты – это не студенты, а солдатская служба – это атрибут курсанта. Наряды, караульная служба (как внутренняя, так и гарнизонная), участие в парадах. Я участвовал в восьми парадах на Дворцовой площади, а подготовка к ним была весьма изнурительной. Курсанты принимали участие в борьбе с наводнениями – в основном перетаскивали имущество из подтопленных подвалов. Гарнизонные караулы выделялись на гарнизонную гауптвахту. Запомнилось это тем, что там служили двое старшин. Никто не знал их фамилии, но клички у них были «Бармалей» и «Карабас», а знамениты они были тем, что держали на гауптвахте Валерия Павловича Чкалова.

Окончив училище по первому разряду, я имел право выбора места службы. Сейчас не вспомню, какие были предложения, но я выбрал Южно-Уральский военный округ и в октябре прибыл в штаб округа, который размещался в г. Чкаловске (ныне г. Оренбург). Там предложили на выбор: артиллерия мотострелкового полка в г. Уфе или артиллерийский полк в г. Белебее. Конечно, служить в Уфе, столице Башкирии, тем более, что там жила моя старшая сестра, вроде заманчиво. Но мне, «настоящему артиллеристу», заменить чёрный околыш моей фуражки на красный… (хоть пехота – это царица полей, но ведь артиллерия – это бог войны) Итак – Белебей, небольшой, в основном деревянный городок в 12 километрах от железной дороги, один-единственный ДОС (Дом офицерского состава), в котором живут семейные военнослужащие, а молодёжь – по съёмным квартирам. Вот и мы с товарищем устроились на квартире. Хозяйка квартиры, милая пожилая женщина, кормила и поила нас. От неё мы узнали, что эту же комнатку снимали два офицера артиллерийского полка, который до нас стоял в Белебее и был передислоцирован в Тоцкое.

Представившись командиру полка, получаю назначение командиром 2-го огневого взвода батареи гаубиц 122 мм. Ознакомившись с обстановкой, выясняем, что командир полка, подполковник Афанасьев, ещё недавно был командиром дивизиона. Дивизион участвовал в общеармейских стрелковых состязаниях на Лужском полигоне. Дивизион успешно выполнял стрельбу, дошёл до финала. На последнюю стрельбу подполковник Афанасьев получил задачу на центральном командном пункте – уничтожить дот, и указали цель на местности. Но на Лужском полигоне таких дотов множество, и когда подполковник Афанасьев бегом прибыл на свой НП, он нанёс на карту не тот дот. Он своевременно подготовил данные по цели, снаряды точно накрыли дот. Поэтому получилось большое отклонение от указанной цели. Только поэтому дивизион занял второе место. После этих состязаний подполковника Афанасьева назначили командиром полка. Полк относился к командиру с большим уважением, что передавалось нам, молодым лейтенантам. Мастера своего дела всегда вызывают уважение.

Полк состоял из трёх дивизионов: пушечного (пушки 85 мм), гаубичного (гаубицы 122 мм) и БМ-13 («Катюша»). Но 3-й дивизион был кадрированным, т. е. офицерский состав был по штату, а личного состава, кроме водителей, не было. В полку было два замполита: майор Музыченко и подполковник Сорока. Лейтенантов было только четыре – те, что выпустились в 1957 году. В основном – старшие лейтенанты в возрасте до 35 лет. Из командиров батарей – капитаны (40 лет и более). Капитан Гайламазян был капитаном-командиром батареи ещё на войне и только при нас был назначен адъютантом старшим дивизиона (начальником штаба) и получил звание майора. Несмотря на большую разницу в возрасте, нас встретили как равных и по службе, и в быту.

Через два месяца меня назначают командиром учебного взвода полковой школы младших специалистов. С начальником школы подполковником Бордюжа у меня сложились непростые отношения. Пожалуй, это был единственный случай в моей службе. Это не значит, что дальше служба шла как по накатанной колее. Были ухабы, ошибки, были нештатные ситуации. Но все вопросы решались корректно.

В декабре 1958 года меня вызвал замполит полка, подполковник Сорока, и предложил должность секретаря комсомольской организации полка. Я согласился. Работать было интересно и комфортно. У меня сложились очень хорошие отношения с замполитом дивизиона капитаном Киреевым, с начальником клуба старшим лейтенантом Солодовниковым и с начальником физической подготовки полка капитаном Диконенко. Все протокольные мероприятия проводились регулярно и по злободневным вопросам, в чём большую помощь оказывал капитан Киреев. Этот человек, мне кажется, был рождён замполитом. Пожилой (для меня), лет 40, он никогда не повышал голос, всегда говорил спокойно, никогда не говорил лозунгами. Но он знал подноготную всех солдат, их семейное положение. Поэтому при возникновении инцидентов или случаев нарушения воинской дисциплины он никогда не начинал разговор с обвинений, а всегда пытался найти причину случившегося и так подводил провинившегося к тому, что он сам оценивал свой проступок. И если после этого разбора следовало наказание, то это было не наказание за проступок, а как искупление своей вины.

Поскольку Белебей – это небольшой городок и в нём, кроме кинотеатра и Дома культуры, других развлекательных учреждений не было, поэтому вопросы культурно-массовой работы мы решали сами. У нас была неплохая самодеятельность: был небольшой инструментальный оркестр, отличный баянист рядовой Евгений Кирин, солист рядовой Голтуренко и небольшая танцевальная группа, руководителем которой был рядовой Бахров, солдат несколько разгильдяйстый, но когда он исполнял присядку или нижнюю разножку, то публика была в восторге. Был драматический кружок, в котором участвовали офицеры и члены их семей. Выступали со спектаклями в местном Доме культуры. Я в школе занимался фехтованием и вместе с капитаном Диконенко организовал фехтовальный кружок. И когда команда фехтовальщиков нашего полка появилась на первенстве Башкирии по фехтованию в Уфе, все были изрядно удивлены. Никогда Белебей не выставлял команды фехтовальщиков.

В 1958 году Южно-Уральский военный округ был преобразован в корпус и введён в состав Приволжского военного округа.

Полк жил размеренной жизнью. Каждый раз по понедельникам после утреннего построения весь офицерский состав направлялся на миниатюр-полигон, и командир полка проводил тренажи по артстрелковой подготовке.

Ежегодно после 9 мая полк выезжал на Тоцкий полигон, возвращались в сентябре месяце. В поле отрабатывались тактические задачи с боевой стрельбой. В 1958 году я выезжал в качестве командира 2-го огневого взвода, но произошли какие-то кадровые перемещения, и меня назначили командиром 1-го огневого взвода – старшим офицером батареи. Поэтому выход в позиционный район, установка орудий, привязка к местности, построение веера, установка точек наводки (дневной и ночной), отрывка ровиков для боеприпасов и организация охраны входили в мои обязанности. Было непросто: я впервые выполнял все эти мероприятия, но посредник посчитал, что я справился с поставленной задачей. Работа старшего офицера батареи осложнялась тем, что вводились новые правила стрельбы. Основным отличием было то, что изменялись обязательные артиллерийские «вилки» (большая – 800 м, малая – 400 м). А можно было вести пристрелку, корректируя стрельбу на любые расстояния в метрах. Из-за этого было несколько курьёзных случаев.

Кроме выполнения задач боевой подготовки на полигоне, проводились и различные состязания. Все офицеры-артиллеристы имели удостоверения водителей, поэтому часто практиковались соревнования, кто проедет большее расстояние с одним стаканом бензина в баке.

А вот выезд на Тоцкий полигон в 1959 году закончился неожиданно. В конце июля пришла команда срочно грузиться и возвращаться в Белебей. Далее события развивались ещё удивительнее. Прибыв на станцию разгрузки (в 12 километрах от Белебея), командир полка получает приказ всех водителей срочно доставить в Белебей. После прибытия в Белебей они были сразу же отправлены на целину. Поэтому орудия после разгрузки доставляли офицеры в качестве водителей автомобилей. После полной разгрузки эшелона и прибытия в расположение мы узнали, что корпус (в том числе и наш полк) подлежит расформированию. В полк приехали «покупатели», и офицеров по очереди вызывали на беседу. Взводные выходили после беседы, пожимали плечами и говорили, что они назначаются старшими техниками и переводятся в часть в Хмельницк. Поскольку понятие «старший техник» в артиллерии не существует, то было не понятно, в каких частях они будут служить. Подошла и моя очередь. Мне сказали, что я направляюсь в г. Гвардейск в в/ч 41203 секретарём комсомольской организации полка. Но что такое Гвардейск и где он? Только один майор Гавлин, начальник разведки полка, сказал, что он знает, где Гвардейск, и указал его на карте. Приезжаю в Гвардейск, в комендатуре узнаю адрес части. И 20 сентября 1959 года прохожу проходную в в/ч 41203, представляюсь командиру полка подполковнику Спрыскову Борису Михайловичу. Только тут узнаю, что я попал в ракетную часть. Представляюсь замполиту полка подполковнику Мельникову. Проводят в кабинет, где будет моё рабочее место. В этом же кабинете секретарь парткома – подполковник Матросов. Подполковник Мельников отправляет меня в Знаменск (там тогда находился штаб дивизии) к начальнику политотдела дивизии. Не без приключений попадаю в Знаменск, представляюсь начальнику политотдела. Беседа длилась около получаса. Начальник политотдела расспросил меня о моей предыдущей службе. Коротко его проинформировал о том, чем занимался в Белебеевском полку. Беседа закончилась фразой: «Ну что ж, вы мне подходите. Приступайте к работе». Я был несколько в недоумении, ведь приказ о моём назначении был из Москвы. И только через 18 лет я понял смысл фразы «Приступайте к работе». Оказывается, по сведениям начальника политотдела, я должен был ехать в Укмерге (там располагался ракетный полк, который относился тогда к нашей дивизии) секретарём на дивизион, а в Гвардейск должен был прибыть секретарь комсомольской организации мотострелкового полка, который располагался в Алкино (под Уфой). Мы с ним не раз встречались в Уфе на различных мероприятиях. И только тогда, когда он пришёл в нашу дивизию на должность помощника начальника политотдела по комсомольской работе (в это время я уже служил в штабе дивизии), всё разъяснилось. Итак, я секретарь комсомольской организации ракетного полка, не знающий ни устройства ракеты, ни технологии подготовки её к пуску. Как же мне разговаривать с людьми?

В полку было очень много молодых офицеров. Жили в общежитии, по 5–6 человек в комнате. Естественно, все они были разные по характеру, по-разному относились к службе. Но когда ложились спать, они начинали наизусть проигрывать одиннадцатилистовку, и если один ошибался, то остальные ехидничали. Они были специалистами и гордились этим. При разборе комплексных занятий даже терминология для меня была непонятна, не говоря уже о смысле выполняемых операций. И мне пришлось расспрашивать офицеров об устройстве ракеты, о технологии подготовки ракеты к пуску, об агрегатах и приборах, которые использовались при работе. И уже месяца через два у меня исчезло чувство дискомфорта.

К нам приезжали политработники из Москвы. Это были офицеры уже в годах, некоторые были участниками войны. Проверяли, как проводятся мероприятия, листали протоколы собраний и часто упрекали в том, что на комсомольских собраниях не присутствуют офицеры. Начинаем доказывать, что это не так. Вот, в протоколах указано, что присутствуют начальники отделений. Возражают: «Ну, начальники отделений – это же сержанты, а где офицеры?» Приходилось объяснять, что начальник отделения – это капитан. А я уже был избавлен от подобных ситуаций.

В феврале месяце 1960 года проводилась дивизионная комсомольская конференция. На конференции присутствовали начальник штаба подполковник Безук, главный инженер подполковник Малиновский и только что прибывший новый начальник политотдела подполковник Чевельча. Меня избрали председателем. Разговор в основном шёл о ходе формирования новых полков, их комплектации и обучении личного состава. Но после конференции начальник политотдела подполковник Чевельча обвинил меня в нарушении демократии, так как при голосовании резолюции конференции я не спросил, кто воздержался.

В феврале 1960 года в полку была большая комиссия из Москвы: председатель Верховного Совета СССР Брежнев Л. И., секретарь ЦК КПСС Устинов Д. Ф., министр обороны маршал Советского Союза Малиновский Р. Я., главком РВСН главный маршал артиллерии Неделин М. И., главные конструкторы Бармин П. П. и Янгель М. К. и ещё ряд специалистов – всего около 40 человек. Для них было проведено комплексное занятие. Батареей командовал капитан Никольский Г. Н. Всё это ещё раз подчёркивало, какую важную роль для страны играет новый вид вооружённых сил – РВСН, и какая огромная ответственность ложится на личный состав нашего полка. Серьёзную угрозу, которую представляли ракетные войска для Запада, наглядно подтвердил тот факт, что, когда в ноябре 1961 года командиру полка подполковнику Спрыскову было присвоено звание полковника, шведское радио объявило: «Поздравляем командира ракетной базы Спрыскова Бориса Михайловича с присвоением чина полковника».

В сложных условиях, когда постоянно приходилось осваивать технику, когда ещё не было нормальных бытовых условий для личного состава, всё же находилось время и для спорта, и для художественной самодеятельности. Конечно, это и волейбол, и футбол, был организован фехтовальный кружок в полку, и мы участвовали в дивизионных соревнованиях по фехтованию. Сборная команда выезжала в Ригу на окружные соревнования. Не забывалась и лёгкая атлетика. Я стал чемпионом дивизии по спортивной ходьбе на 10 км, но только потому, что мой визави сошёл с дистанции на пятом километре.

Но вот где-то в начале февраля 1961 года меня вызывает подполковник Мельников и говорит, что начальника клуба, капитана Лебедева, переводят в другую часть, и мне предлагают должность начальника клуба. Я согласился. Надо отметить, что капитан Лебедев до этого служил в полку в г. Белебее, который потом был передислоцирован в Тоцкое. Получилось, что я не только по службе иду по его следам, но и получил его квартиру. До этого мы с женой жили на частной квартире. С должностью начальника клуба я освоился довольно быстро. В мои обязанности входило пропаганда и агитация, почтовое обслуживание полка, демонстрация кинофильмов и художественная самодеятельность. В отношении пропаганды и агитации всё обстояло великолепно. Пропагандист полка капитан Майборода Фёдор Данилович – человек эрудированный, с хорошо поставленной речью. К лекциям и докладам он готовился, исходя из аудитории, перед которой он должен был выступать. Лекции всегда были очень содержательны, присутствовал и юмор, и иногда излишняя резкость. За эту резкость его даже вызывали на армейскую парткомиссию.

А вот с демонстрацией кинофильмов вначале были определённые трудности. Дело в том, что в части не было клуба. В качестве клуба использовалось одно большое помещение на третьем этаже казармы. Поэтому фильмы демонстрировались несколько раз поочерёдно. Но каждый хотел попасть в зал пораньше, поэтому зал набивался битком, и из-за этого иногда возникали эксцессы. Но потом решили наш великолепный спортзал дооборудовать: поставить сцену и кинобудку. Для обсуждения этого вопроса собрали заинтересованных офицеров. Обсуждение вёл начальник штаба подполковник Фальков Сергей Корнеевич. При обсуждении оборудования сцены я сказал, что нужно предусмотреть уборные, на что подполковник Фальков сказал, что уборные там не предусмотрены и нет канализации. Пришлось объяснять, что это гримуборные, в которых артисты готовятся к выступлению. После этого переоборудования проблемы с демонстрацией кинофильмов исчезли.

Много времени уделялось художественной самодеятельности. Поскольку штаб полка и штаб дивизии уже располагались в одном городке, то объединились ресурсы дивизии и полка. Так, в дивизии был хороший оркестр под управлением капитана Уракова. Старшина Садчиков Андрей Григорьевич великолепно руководил женским хором и ставил смешанный хор: женский, мужской и детский. Поскольку в Гвардейске дислоцировался мотострелковый полк и у них тоже был духовой оркестр (дирижёр – старший лейтенант Гектор Канаян), то всегда присутствовала состязательность. Был и разговорный жанр, были и скетчи. Армейская комиссия, которая проводила конкурсный отбор, высоко оценила исполнение нашего хора. Женский хор у нас получался «смешанный», так как участвовали члены семей офицеров полка и штаба дивизии. В хоре участвовала и жена командира дивизии, поэтому на репетиции заглядывал и командир дивизии полковник Холопов Александр Иванович. Однажды в его присутствии женщины подняли вопрос о единой форме для хора. Вопрос о необходимости единой формы для хора был решён, и меня командировали в Ригу за покупкой материала для платьев. Со мной была делегирована участница хора в качестве консультанта. Пройдясь по магазинам, представительница хора в магазине военторга увидела желаемый материал, но отрез был меньше, чем требовалось. Походив ещё, мы нашли в другом магазине такой же материал и в нужном количестве. Просим завернуть покупку, достаём деньги и просим счёт. Но нам заявляют: «Мы счетов не даём». Я пытаюсь доказать, что я лицо официальное, деньги не мои личные, и мне для отчёта нужен счёт. В ответ: «Мы организациям не продаём». Спрашиваю, кто же может решить этот вопрос. Отвечают: «Директор магазина». Иду к директору, но и там всё однозначно – организациям не продаём и счетов не выписываем. Интересуюсь, кто же может решить этот вопрос. Отвечают: «Министерство». Я пошёл в министерство. К министру меня не допустили, но к замминистра я попал. Несмотря на всё моё красноречие и ссылки на то, что я государственный человек, ответ был один – организациям не продаём, счетов не выписываем. Возвращаюсь в свой родной военторг, объясняю ситуацию. Директор военторга пошёл навстречу. Предлагает: мы покупаем их отрез, докупаем остальное в магазине, а он выписывает счёт на весь приобретённый материал. Оказывается, «не всё ладно в Датском королевстве». Но теперь наш женский хор выступал в красивых белых шёлковых платьях.