Текст книги "Первое ракетное соединение нашей страны"

Первая ракета С. П. Королёва
ЧЕПА Василий Иванович, полковник в отставке, ветеран Государственного испытательного полигона

– После проведенных впервые пусков баллистических ракет дальнего действия (БРДД) ФАУ-2 типа А-4 в октябре 1947 года на Государственном центральном полигоне (Капустин Яр), министр вооружений Устинов Д. Ф. и начальник отдела НИИ-88 этого же министерства Королев СП. были приглашены в Кремль. Королев С. П. доложил о результатах проведенных пусков ракет ФАУ-2, эскизных проработках новой ракеты Р-2. Сталин сдержанно воспринял доклад Королева: «Сначала надо завершить работы по Р-1». – Это было его решение. Оно было продиктовано необходимостью быстрейшего задействования КБ, НИИ, заводов, выделенных для развертывания в стране новой отрасли промышленности -ракетостроения. Заводы не могли простаивать, пока будут получены положительные результаты испытаний новой ракеты. Поэтому и была принята ракета Р-1 (ФАУ-2 отечественного производства) в качестве первого живого образца, в процессе освоения которой была бы налажена необходимая кооперация разработчиков, отработана технология производства подобного рода изделий. В чем же состояло конструктивное отличие ракеты Р-2 от Р-1? Основное – в отделении головной части от корпуса в конце активного участка полета, чем решалось множество задач: снижалось требование к прочности корпуса ракеты, так как исключалась необходимость в нем на пассивном участке траектории, где тепловые нагрузки были значительно больше, чем на активном участке; вышеуказанное, в свою очередь, позволяло применять алюминиевые сплавы вместо стали на баке горючего и использовать его несущим – как корпус, а также отказаться от теплозащиты. Это выявило разительные достоинства новой конструктивной схемы: масса незаправленной ракеты Р-2 была только на 350 кг больше массы незаправленной ракеты Р-1, притом стартовый вес первой был на 7 тонн больше, чем достигалась дальность стрельбы 600 км, против 300 у ракеты Р-1.

Ветераны-испытатели ракетной техники (первый слева В. И. Чепа, рядом с ним Ряжских А. А., генерал-полковник, заместитель главнокомандующего РВСН)

Компоновка ракеты Р-2 предусматривала расположение приборного отсека непосредственно над хвостовым отсеком, а не возле головной части, как у ракеты Р-1. Это существенно облегчало обслуживание аппаратуры системы управления. Указанные работы были выполнены коллективом ракетчиков С. П. Королева.

Коллективом двигателистов В. П. Глушко была проведена работа по форсированию двигателя РД-100 ракеты Р-1 по тяге на 7 тонн и другие изменения, в результате для ракеты Р-2 был изготовлен новый двигатель РД-101.

Коллектив управленцев Н. А. Пилюгина и М. С. Рязанского разработал новую систему автономного управления ракетой, включая и применение системы боковой радиокоррекции (БРК) в полете. Коллективом автономщиков В. И. Кузнецова были разработаны новые гироприборы. Изменение габаритов ракеты Р-2 по сравнению с Р-1, новая компоновка приборного отсека потребовали от коллектива В. П. Бармина разработки новой системы наземного оборудования, обеспечивающей мобильность и безотказность действия всех агрегатов. 25 мая 1949 года на полигоне был впервые в СССР проведен вертикальный пуск экспериментальной ракеты Р-1А, с целью отработки для ракеты Р-2 принципов отделения ГЧ: определения характера изменения тяги двигателя после его выключения для выбора момента отделения ГЧ и расчета необходимой отталкивающей ГЧ силы. В ГЧ, кроме того, устанавливались два контейнера с научной аппаратурой для исследования параметров верхних слоев атмосферы и прохождения в них дециметровых и сантиметровых радиоволн. Контейнеры спасались при помощи парашютных систем. Всего было четыре пуска на высоту 110 и 210 км. Это были первые шаги на пути исследования Космоса.

В сентябре 1949 года на стартовую площадку полигона (пл. № 4) была доставлена ракета нового типа Р-2Э (экспериментальная). Это был первый отечественный образец, выполненный по новой конструктивной схеме. За два осенних месяца 1949 года было проведено 5 пусков этой ракеты, которые подтвердили работоспособность систем и агрегатов, надежность конструкции, правильность исходных теоретических предпосылок. В период 1950–1951 годов было проведено 30 летно-конструкторских пусков ракеты Р-2, из которых 24 были удачными. Надежность ракеты составила 80 %. 27 ноября 1951 года ракетный комплекс с ракетой Р-2 был принят на вооружение. В 1952 году на полигоне были проведены 14 пусков серийных ракет Р-2, изготовленных на Днепропетровском ракетном заводе (предшественнике Южмаша). Из числа пущенных ракет две ракеты не достигли цели. Надежность серийных ракет составила 86 %. Восемь ракет были пущены стартовыми расчетами 22 бригады особого назначения РВГК по плану учебно-боевых пусков. Пуски ракет Р-1А и Р-2, начиная с 1949 года, осуществлялись личным составом 1-го испытательного управления полигона, которое с января 1949 года возглавлял генерал-майор Тверецкий А. Ф. Вместе с ним из 22 бригады особого на значен и я РВГК в штат полигона пришел ря д опытных ракетчиков-испытателей: Трегуб Я. И., Носов А. И., Костальев В. В., Смирницкий Н. Н., Меньшиков В. И., Баврин В. А., Орлов Н. Н., Обухов К. А., Рождественский А. Т., Дядин Г. В., Пушкин Ф. Е., Эккер Г. Г. и другие.

Руководство всем ходом организации и обеспечения опытно – испытательных работ полигонными службами осуществлялось начальником ГЦП генерал-лейтенантом Вознюком В. И., начальником штаба полигона генерал-майором Павловым А. Ф., офицерами штаба и служб: Аксеновым А. А., Тарасовым Н. И., Грузд Д. А., Крючниковым Н. Т., Метелицей Я. С., Приваловым М. М., Мильштеймом Л. Б., Соболем Б. М., Бродским Б. М., Харьковским Д. Г. и другими.

Разработка ракетного комплекса и систем ракеты Р-2, выполненной по новой конструктивной схеме, заложила основу дальнейших ракетных комплексов.

Рядом с ядерными боеголовками

КУКУШКИН Виталий Дмитриевич, полковник в отставке

– После окончания Артиллерийской академии им. Дзержинского около 100 выпускников спецнабора в 1954 г. было направлено для прохождения службы на полигон Капустин Яр, уже одно это говорит о масштабах испытательных работ, проводимых на полигоне в тот период.

Объём работы был разнообразен и интересен. На испытаниях все время приходила новая техника, её изучали по конструкторской документации, проводили на ней работы при пусках ракет, выявляли конструкторские и технологические недоработки, на совещаниях разного уровня отстаивали свои предложения в спорах с конструкторами из фирмы Сергея Павловича Королёва, писали многочисленные отчёты, учебники для войск по принятой на вооружение технике, обучали и допускали к работе офицеров и расчёты из частей, прибывавших на полигон осваивать новую технику.

Когда проходили испытания с пусками ракет, находились на технической и стартовой площадках неделям, т. к. программы испытаний были объёмными, сроки сжатыми и работа шла практически круглосуточно. Кроме этого возникали и дополнительные задачи. По программе академии медицинских наук пускали собачек вертикальным пуском на высоты большие, чем впоследствии знаменитых Белку и Стрелку с Байконура. Участвовал в восстановлении одной из последних немецких ракет Фау-2 для музея Советской Армии. Испытывали головные части с боевыми радиоактивными веществами, около полугода вместе со специалистами из Арзамаса-16 проводил работы по осуществлению первого пуска ядерного заряда ракетой, затем обеспечивал съёмки секретного фильма для делегатов XIX съезда КПСС по этим работам. Вообще, работали, как говорится, на острие технического прогресса, общались с опытными специалистами с заводов и НИИ, учились у них.

Были неоднократные рабочие встречи с С. П. Королёвым, где он выслушивал мнение инженеров-испытателей. В период испытаний ракеты 8К51 Сергей Павлович почти постоянно находился на полигоне. При обнаружении каких-либо заводских неисправностей доклад об этом шёл по команде своим непосредственным начальникам – начальнику или зам. начальника отдела, а затем непосредственно Королёву. Изучив все обстоятельства той или иной ситуации, лично побеседовав с исполнителем, который обнаружил неисправность, он, как правило, на месте принимал оперативное решение и требовал быстрейшего его выполнения. Мне так же пришлось несколько раз принимать участие в таких разборах и отвечать на вопросы С. П. Королёва.

Моим непосредственным начальником был начальник первого отдела полковник Носов Александр Иванович (впоследствии генерал-майор, Герой Социалистического Труда, зам начальника полигона Байконур, погиб при катастрофе 24 октября 1960 г. и его зам майор Боков Всеволод Андреевич (был сильно контужен при катастрофе, впоследствии проходил службу в ГУРВО, генерал-майор, Герой Социалистического Труда.

Когда в Гвардейске была получена типографски изданная секретная техническая документация на агрегаты наземного оборудования ракеты 8К51 мне было приятно видеть, что рецензентом на руководство службы по стыковочной машине 8Т311, которую я готовил на полигоне являлся генерал Боков В. А. Память об этих замечательных офицерах – фронтовиках, моих первых непосредственных начальниках, исключительно высокопрофессиональных специалистах, учителях по службе и становлению в жизни у меня сохранилась навечно. Я низко поклонился памяти Александра Ивановича Носова перед обелиском, где высечены имена погибших, когда был на сборах начальников ртб в Байконуре.

Надо отметить, что и в дальнейшем воинская судьба меня баловала. В последующем моими непосредственными начальниками были командиры 24 рд, которые были образцом службы, требовательности, высокой порядочности. Со всеми из них у меня всегда были нормальные, хорошие служебные и человеческие отношения. Таким образом, четверть века мне пришлось нести службу в 72 ибр и 24 рд под руководством таких командиров, как Герой Советского Союза генерал-майор Иванов В. Н., генерал-майор Холопов А. И., генерал-майор Акимов Б. А., генерал-майор Егоров В. М., генерал-майор Субботин В. В., генерал-майор Поленков Г. М.

Мне запомнилось два характерных эпизода периода испытаний ракеты 8К51 на полигоне Капустин Яр, пришедшей на вооружение 72 инженерной бригады в качестве первого носителя ядерного заряда и положившей начало созданию ракетно-ядерного щита нашей Родины.

С какой большой ответственностью Сергей Павлович Королёв относился к делу и как скрупулёзно оценивал возможные последствия, казавшихся, на первый взгляд, незначительных мелочей, говорит такой случай.

На технической площадке в монтажном корпусе шла проверка ракеты 8К51 под заводским номером 001. Впервые появившаяся в индексе ракеты буква “К” означала, что это ракета – носитель ядерного заряда. Работа эта продолжалась в течение нескольких дней, почти круглосуточно. Руководили работами практически конструктора различных систем из КБ Королёва, исполнителями были инженеры отделов второго управления полигона, принимали участие на разных этапах работ и представители завода-изготовителя из Подлипок.

Все параметры проверялись в строгом соответствии с требованиями конструкторской документации, а в случае малейших сомнений перепроверялись. Фактически работа выполнялась одним дружным коллективом, и все понимали важность её, и очень трепетно относились к выполнению своих обязанностей.

И вот, когда всё было проверено, и проходили заключительные операции по закрытию люков и отверстий технологическими заглушками и их опломбирование, один из офицеров исполнителей нашего отдела, устанавливая заглушку на канале выхода мятого парогаза из турбонасосного агрегата, обнаружил, что на этой заглушке отсутствует одна контргайка. Доклад об этом, пройдя по инстанции, дошёл до Сергея Павловича.

Всем было ясно, что если эта злосчастная контргайка, действительно свинтилась и под действием силы тяжести соскользнула по плавно изогнутому каналу и попала на лопатки турбонасосного агрегата, то после старта ракеты турбина пойдёт в разнос и первый пуск завершится крахом. В конечном счёте, и осуществление всего проекта могло оказаться под угрозой.

После тщательного осмотра заглушки и совещания с конструкторами Королев принимает решение установить ракету в вертикальное положение в условиях монтажного корпуса (а его высота позволяла установить эту длинномерную – около 18 метров – конструкцию). Поскольку такая нештатная операция в условиях полигона до этого не выполнялась, то срочно ночью самолётом с Подмосковного завода доставили соответствующую оснастку и с помощью десятитонного мостового крана приступили к установке ракеты на специальную подставку. При подъёме ракеты специальной “уздечкой” ввиду неравномерного распределения сухого веса ракеты – около 5 тонн и сильного эксцентриситета в сторону двигательной установки – создавалась значительная боковая нагрузка на мостовой кран, которым я управлял (кран был в ведении нашей группы). Несмотря на включённые тормоза, колёса тележки скользили по подкрановым рельсовым путям. Пришлось ставить номеров расчёта крана на рельсовые пути, чтобы они монтировками удерживали кран от перемещения. Ввиду большой высоты людей прочно привязывали к конструкциям.

Все непричастные к этому делу были удалены из монтажного корпуса. Вначале осторожно обстукивали корпус в районе турбонасосного агрегата (ТНА) и прислушивались, не начнет ли выпадать эта гайка. Затем вручную за хвостовик провернули ТНА несколько раз, тоже никакого эффекта не обнаружили. И, наконец, подав сжатый воздух на лопатки турбины, раскрутили ТНА до больших оборотов. Всё работало нормально. И всё же во избежание риска, и, несмотря на жёсткие сроки правительственной программы, Сергей Павлович принял решение отправить ракету № 001 на завод для полной разборки двигательной установки, а к первому пуску готовить ракету № 002. Эта ракета после всех проверок по полной программе благополучно стартовала. А 001-я ракета после переборки на заводе пошла также нормально в седьмом пуске. Мы интересовались у товарищей с завода – там тоже этой небольшой гаечки на М8 не обнаружили, следовательно, её там не было и изначально.

В целом программа испытаний первого ракетного носителя ядерного заряда прошла очень успешно. Не было ни одного аварийного пуска, были получены требуемые параметры по дальности (до 1200 км.) и отклонению от точки прицеливания. Только на этой ракете была отработана и принята на вооружение система БРК (боковая радиокоррекция), что потребовало ввести в штат 97 ип (до августа 1961 г. инженерный полк, позднее рп – ракетный полк) подразделение, обслуживающие комплексы БРК, одно из которых находилось в нп Большаково, непосредственно у государственной автомагистрали.

В связи с принятием 21.06.1956 на вооруженье ракеты Р5М (8К51), как первого носителя ядерного заряда встал вопрос о создании организационно-штатной структуры, которая смогла бы эксплуатировать (организовывать хранение, проводить соответствующие регламентные работы, транспортировать, готовить к боевому применению) ядерные, а впоследствии и термоядерные боеприпасы.

Сам термин «сборочная бригада» возник в производственных условиях в КБ-11 (ныне Всероссийский Научно-исследовательский институт Экспериментальной Физики ВНИИЭФ Арзамас-16, впоследствии г. Саров) где проектировались, создавались и в дальнейшем серийно производились ядерные боеприпасы. Сборочные бригады находились в ведении МСМ (Министерства среднего машиностроения) и целиком состояли из гражданских высококвалифицированных специалистов.

С одной из таких бригад мне пришлось тесно взаимодействовать на полигоне Капустин Яр в течение всего периода (январь 1955 – февраль 1956) проведения испытаний и приёма на вооружение ракеты Р5М (8К51) и комплекса наземного оборудования.

К концу 1956 на полигонах Капустин Яр и тогда ещё Тюра-Там (ныне Байконур) создаются по одной сборочной бригаде только из офицерского состава. В сборочной бригаде общей численностью около 20 офицеров предусматривалось 5, специализированных по роду деятельности, групп. Для изучения ядерного заряда и правил его эксплуатации обе сборочные бригады направляются на переподготовку в учебный центр 71-го полигона ВВС, расположенный в Крыму (посёлок Багерово, в 15 км от г. Керчь). В силу режимных и других обстоятельств подготовка специалистов 3 группы, которую я в то время возглавлял (группа сборки центральной части) проводилась только в Арзамасе-16, куда мы и были направлены для подготовки почти на 4 месяца. Обучение завершалось принятием строжайших теоретических и практических зачётов и экзаменов по устройству и переводу изделий в различные степени готовности.

Эти подготовленные офицерские кадры и стали основой формирования в начале 1957 г. 23 полевой специальной сборочной бригады (пссб), под номером в/ч 25710, первым начальником пссб был назначен подполковник Сасько Прокофий Иванович. Сборочная бригада формировалась окончательно при 72 инженерной бригаде РВГК в с. Медведь Новгородской обл. конкретно для взаимодействия с 650 отдельным инженерным дивизионом, который перевооружался на ракету Р5М (8К51) и впоследствии трансформировался в 97 рп 24 рд, с дислокацией г. Гвардейск, д. Солдатово. В октябре 1958 г. пссб переходит на новые штаты и получает наименование 349 ремонтно-техническая база.

Это был первый опытный и довольно своеобразный штат: начальник пссб – категория инженер-полковник, пять офицерских групп по 3–4 инженера и техника в группе, начальники групп – категория инженер-майор. Техника была представлена стыковочной машиной 8Т311, машиной обогрева ГЧ и примерно полутора десятками бортовых автомобилей и кунгов для размещения громоздкого сборочного стенда, обогреваемой обогревателем воздуха 8Г27 палатки-сборочного зала (8×8 метров с деревянным настилом, с двумя намётами), бензоэлектрического агрегата 8Н01. Погрузочно-разгрузочные работы обеспечивались седельным краном 8Т21, который не входил в ж/д габариты и при перевозка приходилось демонтировать боковые почти двухметровое колёса. Для слаживания постоянных плановых тренировок пссб по сборке, регулировке, проверке параметров и переводу ГЧ в различные степени готовности была поставлена учебная головная часть 4Р и комплект испытательно-стендового оборудования (только для группы сборки центральной части (ЦЧ) было больше 200 наименований оборудования). В учебной ГЧ делящиеся детали из плутония-239 были заменены на детали из урана-238, что обеспечивало сохранность весовых характеристик при проведении учебных сборок ЦЧ, но белые защитные перчатки приходилось менять после каждого занятия, так как они становились чёрными от окислов урана. Взрывчатые вещества в шаровом заряде, капсюлях-детонаторах и детонационных узлах (подрывают ГЧ при уходе ракеты с траектории) заменены инертным веществом.

Вот таков был штат (20 офицеров и 20 солдат и сержантов) первой пссб. В виду отсутствия в штате какой-либо штабной единицы, функции штаба возлагались на начальника пссб, и при частых перемещениях в последующем по железным дорогам гербовая печать части была у него в кармане.

В начальный период дислокации в селе Медведь решались задачи по выгораживанию особорежимной территории для размещения автомобильной и специальной техники, бытовые вопросы по размещению личного состава, офицерских семей, снималось жильё в селе, использовались приспособленные помещения аракчеевского поселения, построенного при Николае первом (в плане три трёхэтажных казармы образовывали Н1, т. к. два здания соединялись перемычкой). Большую помощь в решении этих вопросов оказывал зам командира 72 инж. бригады – главный инженер полковник Малиновский Г. Н. (до назначения на должность начальника пссб п/п-к Сасько П. И. был заместителем у Малиновского). Впоследствии генерал-полковник, Герой Социалистического Труда Малиновский Георгий Николаевич был заместителем ГК РВСН, начальником ГУЭРВО.

Главный штаб реактивных частей держал под контролем деятельность пссб. Зимой 1958 года комиссией ГШРЧ, возглавляемой начальником штаба генерал-лейтенантом Никольским Н. А. пссб была поднята по тревоге с задачей совершить 20-ти километровый марш и выйти в район, указанный на карте, где развернуть пссб и перевести ГЧ из степени готовности СГ-2 в полную степень боевой готовности (СГ-5). Несмотря на сложные зимние условия эта впервые выполняемая в таких условиях задача была успешно решена.

Летом 1958 г. по распоряжению ГШРЧ пссб в полном составе была направлена в длительную командировку в Белоруссию с целью проверки окончательной слаженности и готовности к работе с боевыми ГЧ в условиях стационарных помещений сборочных бригад на двух базах стратегической авиации, поскольку ядерные заряды авиационных бомб и ГЧ ракет были одного типа. По существу это был зачёт принимаемый специалистами с большим опытом эксплуатации ядерных зарядов и окончательный допуск бригады к работе с боевыми ГЧ. Во время передвижения по жд было произведено около 10 погрузок и разгрузок техники пссб на подвижной жд состав, такелажные и крепежные работы прочно освоили все солдаты и офицеры без исключения.

После завершения этапа тренировок пссб была направлена на ракетный арсенал Столбцы (в 50 км от Минска), где уже на хранении находилась большая партия ракет 8К51 – первых носителей ядерных боеголовок. Для пссб, временно прикомандированной к арсеналу (начальник арсенала г/м-р Алфёров А. С.), была поставлена задача принять ж/д эшелон с ГЧ 4Р для ракет 8К51 перевести их из степени готовности СГ-2 в СГ=4 и заложить их на хранение. В 1959 г. ещё не разрешалась транспортировка ГЧ, снаряженных делящимися материалами из-за возможности неполного ядерного взрыва при транспортной аварии. Позднее, после экспериментальных исследований этот запрет был снят. К прибытию пссб на арсенал там были завершены большие инженерные работы для приёма ГЧ. Два бывших ракетных хранилища обнесены земляным валом 5-метровой высоты для уменьшения последствий воздействия ударной волны в случае аварийной ситуации, для радиоактивных отходов сооружён бетонный могильник, выгорожена особорежимная зона. Часть подготовительных работ выполнялась силами пссб. За полтора месяца было заложено на хранение несколько десятков ядерных боеголовок. По окончанию рабочего дня офицерским составом группы центральной части (ЦЧ), которую я возглавлял, все материалы, загрязненные от контакта с радиоактивными деталями из плутония-239, урана-235, урана-238, (одноразовые хирургические перчатки, хлопчатобумажные перчатки, тканевые респираторы, обтирочные салфетки), захоронялись в могильник и заливались слоем бетонного раствора.

Работы по закладке на хранение были очень напряженными и ответственными. Контроль за работой осуществлял генерал-майор Юрышев Н. А. из 6 управления. Все работы были выполнены в строгом соответствии с документацией, и об оценке качества выполнения этих работ говорит тот факт, что распоряжением генерала Юрышева нескольким офицерам пссб был предоставлен дополнительный месячный отпуск. Хотя такой меры поощрения в положении о прохождении службы офицерским составом я не встречал. Очевидно, у генерала Юрышева были соответствующие полномочия. Заложенный на хранение боезапас ГЧ был передан штатной сборочной бригаде арсенала, которая в этот период, пройдя обучение в учебном центре, прибыла в Столбцы. По завершению всех работ пссб в очередной раз загрузилось в жд эшелон и была направлена в г. Гвардейск Калининградской области, где перешла на новое штатное расписание ремонтно-технической базы (ртб). За семьями, оставшимися в селе Медведь, был направлен отдельный офицер для оказания им помощи в переезде в город Гвардейск.

Хотелось бы отметить исключительное отношение всего личного состава пссб к выполнению своих служебных обязанностей в сложных условиях в период этой почти трехмесячной командировки в Белоруссию. Это, в первую очередь, офицеры ст. инж/л-т Иванов Г. И., ст. инж/л-т Селезнев Г. И., ст. инж/л-т Федоров, ст. инж/л-т Литвинов И. А., ст. л-т Ломаченков Е. И. и многие другие.

Личный состав и техника прибывшего в г. Гвардейск ракетного дивизиона (два стартовые батареи и одна техническая), командир дивизиона п/п-к Спрысков Б. М. и пссб-начальник п/п-к Сасько П. И., были размещены на территории военного городка по ул. Тельмана.

В апреле 1959 г. был осуществлен переход на новые организационно-штатные структуры, ракетный дивизион трансформировался в 97й рп, пссб в 349ю ремонтно-техническую базу. Был получен боезапас ракет 8К51 и ГЧ 4Р. Они размещались на территории военного городка. Для размещения ГЧ было построено кирпичное хранилище со сборочным залом.

Был небольшой период, когда 97й рп и 349я ртб временно переподчинялись ракетной бригаде, дислоцированной в г. Таураге (к-р г/м-р Колесов А. А.). Он вместе с первым секретарем ЦК КП Литвы Калнберзиным Я. Э. знакомился с размещением и условиями хранения боезапаса ГЧ, напоминая ему, что дозиметр у Колесова якобы уже зашкаливает от высокого уровня радиации. Я их сопровождал как главный инженер ртб. По действующему тогда положению о режиме посещение ртб разрешалось только первому секретарю ЦК республики, на территории которой размещалось ртб.

1 октября 1959 г. рп и ртб заступили на боевое дежурство. В начале оно осуществлялось в полевых условиях в районе д. Солдатово с размещением офицеров и солдат в армейских палатках и нахождении боезапаса в г. Гвардейске.

Принципиальной особенностью размещения Гвардейского полка и ртб было то, что они размещались в трех позиционных районах. Первый дивизион в р-не д. Солдатово, второй в р-не д. Григорьевка, а технический дивизион и ртб в составе двух сб. бр. в р-не д. Зорино. Спустя какое-то время стало ясно, что сб. бр. должны быть размещены вместе с ракетным дивизионом. Но дорогостоящие сооружения были построены, и в этих условиях приходилось осуществлять боевую подготовку стыковочных расчетов, отправляя их на 10–15 км в сопровождении охраны на комплексные занятия со стартовыми батареями. Постепенно весь третий позиционный район полностью перешел в ведение ртб. Это было 5 казарм, 5 обвалованных хранилищ для боезапаса ракет и ГЧ и проведения регламентных работ с ГЧ, котельная, стационарная дизельная электростанция, офицерская и солдатская столовые, баня, и 6 км охраняемого периметра с системой инженерных заграждений. При действующих штатах ртб поддерживать все в надлежащем порядке было непростой задачей. В то же время наличие больших площадей позволяло создать хорошую учебно-материальную базу. В каждой сб. бр. были оборудованы классы для личного состава по всем дисциплинам. По погрузочно-разгрузочным операциям и стыковке ГЧ к ракете были созданы автоматизированные макеты. Для дополнительной тренировки стыковочных расчетов построен макет грунтовой тележки с торцом ракеты и реальным кабельным стволом для проверки автоматики. Занятия офицеров сб. бр. проводились в отдельных секретных классах с электрифицированными схемами по каждой специальности. Все это позволяло поддерживать достаточно надежный уровень боевой подготовки сборочных и стыковочных расчетов.

По результатам итоговых проверок комиссиями дивизии, армии, главкома РВСН ртб на протяжении многих лет занимала призовые места, награждалась переходящими знаменами главнокомандования РВСН и ракетной армии. Одно из переходящих знамен было оставлено навечно.

В 1950 г. первый в истории и только что сданный строителями ракетный комплекс 97го рп и 349 ртб с ознакомительными целями посетили секретарь ЦК КПСС (очевидно курировавший в то время оборонные вопросы) Л. И. Брежнев и ГК РВСН главный маршал артиллерии М. И. Неделин. По сборочному залу и сооружениям ртб их сопровождал начальник ртб п-к Тамарлаков В. К. и я, как главный инженер и отвечали им на интересующие их вопросы.

Очевидно, ЦК и правительство интересовало – куда и на что пойдут огромные средства, направляемые на создание и развертывание РВСН, и как реально на месте решаются вопросы создания ракетно-ядерного щита нашей Родины.

Порядком и состоянием ртб высокие гости были удовлетворены и поблагодарили за показ специальной техники.

С дальнейшим развитием ракетной техники появлением таких ракет как Р-12, Р-14 и других носителей тактико-технические данные ракеты 8К51 уже не соответствовали новым задачам. Проблемы с окислителем в виде жидкого кислорода и системой БРК, ограничивающей перенацеливание ракеты по азимуту, требовали ее замены. В 1967 г. 97 рп начал перевооружаться на мобильный комплекс Темп-С (Пионер), имевший разделяющуюся на три блока ГЧ. Офицерский состав ртб в полном составе по новому штату прошел переподготовку на новый тип ГЧ в учебном центре 12 ГУМО. Но поскольку этот тип ракет переходил в класс тактических и должен был быть передан в сухопутные войска, то было принято решение о расформировании 97го рп и 349й ртб. Эту задачу пришлось решать уже мне как начальнику ртб.

За 11 лет службы в 349й ртб в должностях начальника группы, главного инженера и начальника ртб я убедился, что подавляющее число офицеров исключительно добросовестно, с высокой ответственностью и инициативой выполняет свой воинский и офицерский долг. Всем им хочется выразить благодарность и большую признательность. Многому мы учились и брали пример с наших старших товарищей, фронтовиков – начальников ртб, п-ка Сасько П. И., п-ка Тамарлакова В. К., Добрынина А. Н. Большой вклад в сплочение коллектива ртб и укрепление дисциплины внесли политработники-фронтовики п-к Мещеряков В. П., п/п-к Попов И. Н.

Автор заранее приносит извинения читателям этих кратких фрагментов из истории становления и непростого пути первой ртб 24 рд и одной из первых ртб в истории РВСН за возможные неточности в изложении отдельных событий, со времени которых прошло почти 60 лет.