Текст книги "Московская дева"

Дело № 3. Тайна прерванного эфира

Глава первая

Эта история началась в тот день, когда я в кои-то веки выпросил у начальницы отгул. Воспользовался тем, что накануне Изольда была сверх обычного задумчива и рассеяна, быстро подсунул ей заявление, она и подмахнула, не глядя. Было заметно, что мысли её витают где-то далеко.

Я знал, в чём дело. Перепетуевский олигарх Автандил Опохмелидзе в очередной раз сделал ей предложение, и в очередной раз Изольда отказала. Когда невеста старше жениха лет эдак на пятьсот, это не шутка. С другой стороны, возраст женщины определяется тем, как она выглядит. А выглядела Изольда потрясающе. Ей шла любая одежда, любой цвет, любой тип табельного оружия… Как мужчина, я настойчивость Опохмелидзе хорошо понимал. И сдаётся мне, что с каждым разом отказывать Автандилу Изольде всё труднее…

Но не суть.

Итак, получив давно и честно заслуженный отгул, я первым делом наконец-то выспался. Этого настоятельно требовал мой пока ещё молодой организм. Благо, в съёмной однушке никто не мешал, – не то, что в общежитии, где я обитал до недавнего времени. Правда, начальник управления полковник Потанцуев уже года два обещает выделить служебную квартиру… и где она? Там же, где и не раз обещанные новые компьютеры для отдела. А они, похоже, ещё не сошли с конвейера предприятия.

Сделав зарядку, побрившись и приняв душ, я пожарил себе отбивную по-царски, со специями. Рецепт её приготовления мне как-то поведала Ванька. Сама-то она убеждённая вегетарианка, однако на долгом веку набралась разнообразных знаний, и охотно делится ими с младшими коллегами. Получается чертовски вкусное мясо, а если прибавить салат из свежих помидоров с зелёным луком, политый подсолнечным маслом… Да ещё и чашку свежесваренного кофе… В общем, моя будущая жена (возможно, Танечка Фролова из отдела кадров) с мужем не прогадает: телом крепок, лицом красив, служебно перспективен и кулинарно талантлив.

Во время завтрака я включил телевизор и поглощал отбивную вперемежку с международными, федеральными и местными новостями. Как всегда, в мире, стране и городе творилось много интересного. Попивая кофе, я узнал, что:

– руководствуясь принципами толерантности и политкорректности, Соединённые Штаты Америки направили пиратам Сомали груз гуманитарной помощи. Груз с благодарностью принят и съеден прямо в аэропорту назначения вместе с сопровождающими;

– государственный парламент по инициативе партии социалистического реваншизма в первом чтении принял закон подлости;

– в Перепетуеве на пересечении улиц Салтыкова и Щедрина опрокинулась цистерна с кока-колой. Асфальт в месте разлития напитка восстановлению не подлежит;

– перепетуевский «Корсетник» обыграл терпиловский «Коленвал» на своём поле со счётом три-ноль. Группа поддержки из Терпилова отреклась от «Коленвала» и побраталась с фанатами «Корсетника»;

– местный канал «Перепетуев-ТВ» сегодня вечером покажет давно обещанную и анонсированную передачу «Истина где-то там». Три отборных экстрасенса будут раскрывать в прямом эфире нашумевшее дело о дерзком ограблении ювелирного магазина в центре города…

Я только хмыкнул. По роду службы мы с Сашей Кирилловым всех местных экстрасенсов знали наперечёт. Невозможно представить, что кто-нибудь из них способен раскрыть преступление, поставившее сначала на уши, а потом в тупик всю местную полицию. На такое предположение фантазии не хватило бы и у братьев Стругацких.

С кофейной чашкой в руке я подошёл к окну, распахнутому по случаю тёплого сентябрьского утра. С пятого этажа Перепетуев был виден, как на ладони. Внизу, под лучами неяркого осеннего солнца, ковыляла повседневная жизнь. По дороге медленно мчались машины – мчаться быстро не позволял разбитый асфальт. Прохожие с пакетами и сумками бороздили простор тротуаров. Минисупермаркет «Перепетуевский шопинг» гостеприимно распахнул для покупателей единственную дверь.

Глазами я нашёл стоявшее неподалёку трёхэтажное здание нашего Управления, и душу согрела мысль о коллегах, которые сейчас, в эту минуту, самоотверженно берегут покой мирных перепетуевцев, пока я нежусь в объятиях отгула…

Тут и зазвенел мобильник. Звонок спугнул приятные размышления о том, чем бы сегодня заняться. Чертыхнувшись, я схватил трубку. Звонила Ванька.

– Как дела? – поинтересовалась она.

– Замечательно! – искренне сказал я. – Выспался вот, позавтракал, на Балыклейку собираюсь…

Балыклейка – это речушка в черте города. Водоём чистый и мелкий, прогревается отлично, так что запросто можно купаться вплоть до октября. И пляж неплохо оборудован. Давно собирался, да всё не получалось.

– В другой раз искупаешься, – буркнула Ванька. – Начальница велела к двенадцати ноль-ноль прибыть в отдел. Ты нужен.

– Как это? – возопил я. – Она же мне своей рукой отгул подписала!

– Вчера подписала, сегодня отзывает, – отрезала непреклонная черепаха. – Так что собирайся помаленьку, да не опаздывай.

Последняя реплика была излишней. Опаздывать к Изольде дураков нет. Сам опаздывал, знаю…

– Жанна, а ты помнишь, что в древнем Риме делали с гонцами, которые приносили дурные вести? – спросил я, не в силах скрыть досаду.

– Тоже мне, историк, – сардонически сказала Ванька. – Считай, что я дупло, через которое Маша пишет Дубровскому! Все вопросы к Маше…

С этими словами рептилия хихикнула и отключилась.

– Ну, что, сходил на Балыклейку? – спросил я собственное изображение в зеркале.

– Ни хрена, – возмущённо ответило изображение.

– Изольда Скуратовна! – взмолился я, переступив порог руководящего кабинета. – За что?

В знак протеста я ввалился к Изольде в самом что ни на есть отпускном виде. На мне были джинсы, футболка с надписью «Перепетуев forever!» и легкомысленная бейсболка козырьком назад. Дежурный по Управлению едва пропустил – пришлось сказать, что сегодня иду внедряться в молодёжную банду.

Начальница подняла на меня чудные ореховые глаза, затуманенные какой-то глубокой мыслью.

– Здравствуй, Костя! Ты, собственно, о чём? – рассеянно спросила она.

– То есть как этот «о чём»? Вчера вы дали мне отгул, а сегодня вызвали на службу!

– Кто – я?

И столько удивления было в голосе Малюткиной, что я постеснялся уточнить, чем это удивление вызвано. То ли тем, что ликвидировала отгул, то ли тем, что вообще отгул предоставила… Не сговариваясь, мы с Изольдой посмотрели на Ваньку.

– Госпожа, очнись, – хладнокровно сказала черепаха. – Сегодня утром ты велела позвонить Косте и вызвать его к полудню. Сказала, что для него есть срочное дело. Ну, вспомнила?

– Да где там! Всё в эмпиреях витает! Про Автандила своего разлюбезного думает, – язвительно проскрипел череп, удобно лежащий на столе. – А чего тут думать? Не пара он тебе, не пара…

Ревнивые нотки в голосе черепа наводили на мысль, что когда-то давным-давно, бравый жандармский ротмистр Викентий Порубайло был по уши влюблён в красавицу Малюткину – сослуживицу по Третьему отделению собственной Его Императорского Величества Николая Первого канцелярии. Кое-какие намёки на это делала Ванька…

– Викентий, тебя это не касается! – решительно сказала Изольда. Резко поднявшись, она пружинисто зашагала по необъятному своему кабинету. Я снова видел привычную начальницу: собранную, волевую, энергичную.

– Так что надо-то? Зачем вызвали? – хмуро спросил я, усаживаясь без приглашения. Статус безвинно обиженного давал некоторые привилегии.

– Сегодня вечером ты должен быть на телестудии и присутствовать на передаче с участием экстрасенсов, – объявила Изольда.

Я тут же вспомнил анонс в новостной сводке.

– Это какая передача? «Истина где-то там»? – уточнил я.

– Она самая. Прямой эфир.

– А я тут при чём? Я раскрывать ограбление ювелирного магазина не нанимался, – дерзко сказал я. – Не наша епархия. И вообще я нынче без смокинга, в эфир не пустят…

Изольда посмотрела на меня так, что я мгновенно понял: перебор.

– Я сказала «присутствовать», а не «участвовать», – сдержанно пояснила начальница. – Обойдёшься без смокинга. Посидишь в уголке, присмотришь за экстрасенсами. Вдруг что-то интересное скажут… в смысле, почувствуют. А ты тут как тут… Заодно сделаешь заключение о потенциале. Шарлатаны они или неким даром всё же располагают. В общем, соберёшь и доложишь информацию. Возможно, когда-нибудь пригодится… Задача ясна?

Страсть Малюткиной к формированию всевозможных досье общеизвестна. Дело хорошее, а в нашей работе порой и незаменимое. Но почему на костях моего отдыха?

– Всё понял, – сказал я покорно. – По ходу имею предложение.

– Какое?

– Послать вместо меня Кириллова. Проверен в боях. Справится.

Изольда отрицательно покачала головой:

– Сегодня вечером Саша занят. У него особое задание.

– Это секта «Свидетелей Мерлина», что ли? – спросил я со вздохом.

Глава вторая

Нельзя сказать, что у нас обширная почта. Зато почти каждое письмо, с учётом специфики отдела – бриллиант. Писатель-сатирик дорого дал бы, чтобы ознакомиться с посланиями, которые полковник Потанцуев расписывает Изольде для реагирования.

Чего стоил, к примеру, донос, поступивший неделю назад! Некто Волосюк сообщал, что у соседа по коммуналке есть утюг-чревовещатель. Во время глажки этот агрегат способен прорицать будущее. В связи с этим Волосюк предлагал утюг изъять, национализировать, присвоить звание Нострадамуса, и в дальнейшем использовать в целях народного хозяйства. Пусть предсказывает колебание мировых цен на углеводороды и виды на урожай. Чудо, а не донос. Помню, Ванька рыдала от восторга, да и мы не отставали.

Однако недавнее анонимное письмо с недоуменной резолюцией Потанцуева «Что за бред? Разберитесь» на весёлый лад отнюдь не настраивало.

Некий аноним сообщал, что в недрах Перепетуева возникла и активно действует секта «Свидетелей Мерлина». Сектанты из числа перепетуевских пенсионеров пытаются реанимировать магические практики времён кельтских друидов, к которым, как известно, и принадлежал легендарный чародей. Аноним также входил в секту, участвовал из любопытства, однако недавно бежал сломя голову – от греха подальше. Дело в том, что у сектантов после долгих изысканий стало получаться колдовство, и автор письма – обычный средний человек – попросту испугался наметившихся контактов с потусторонним миром…

Заканчивалась анонимка требованием принять решительные меры к искоренению и подробным списком сектантов с указанием имён, фамилий, адресов проживания, домашних и мобильных телефонов. Идеальный свидетель, хотя и Мерлина… Руководил сектой некто Семён Сатрапович Мущинкин, охарактеризованный автором как совершенно демоническая личность.

Это письмо Изольда передала для проверки Саше Кириллову. Я тоже заинтересовался, однако был навьючен совершенно другим делом. И Саше пришлось окунуться в кельтскую мистику без помощи напарника. Вообще-то опыт проверки оккультных организаций у него был. В прошлом году, например, инспектировал «Общество друзей Калиостро». Правда, выяснилось, что малообразованные члены общества перепутали Калиостро с Казановой и вместо магии занимаются необузданным любострастием, но это уже другой вопрос…

Я застал Кириллова в нашем кабинете. Саша сидел за столом и что-то вдумчиво строчил в блокноте.

– Контора пишет? – осведомился я, усаживаясь напротив.

– Да вот, вопросы к интервью набрасываю, – промямлил Саша. В голосе явственно звучала мука творчества.

О-па! Уж не проспал ли я чего-нибудь в этой жизни? Лейтенант Кириллов, до этого интересовавшийся только службой и автомобилями, на старости лет увлёкся журналистикой, а мы ещё ни в одном глазу…

– У кого берём интервью? – деловито спросил я.

– Да у Мущинкина этого. Ну, который глава секты «Свидетелей Мерлина». Позвонил ему, для конспирации представился внештатным корреспондентом «Перепетуевских курантов», попросил рассказать о работе секты для рубрики «Полезный досуг». Он согласился. Сегодня вечером и встретимся.

– Постой-ка! – сказал я с удивлением. – Так эти маги-общественники, что, не маскируются?

– И не думают, – ответил Саша, пожимая плечами. – Собираются в красном уголке домоуправления, там и график заседаний вывешен. Вроде бы скрывать им нечего. Врёт анонимка насчёт колдовства-то. Или у автора просто-напросто крыша съехала… В общем, схожу, пообщаюсь, дам заключение. А у тебя что?

Я пожаловался на чёрствость Изольды, лишившей законного отдыха. Главное, было бы из-за чего…

Приняв соболезнование Саши, я уселся за свой стол и принялся изучать данные на экстрасенсов-участников нынешнего эфира. Начальница вручила. Все три паранормала нашему отделу были известны, и считались шарлатанами средней руки, хотя и безвредными.

Первый из них, Епифан Невзглядов, выходец из села Косорылова. По слухам, которые сам же и распускал – сильнейший колдун Перепетуева. Косматый, чернобородый, громогласный, Епифан наводил на окружающих трепет. Рядом с ним Распутин смотрелся бы интеллигентом, Джигурда – ботаником. Родное село гордилось питомцем и присвоило ему статус почётного косорыловца.

Страшноокая широкобёдрая брюнетка Мила Лялина, родом из табора, была потомственной гадалкой и прорицательницей. Гадала на всём, что под руку попадётся, причём с неизменным успехом. Молва утверждала, что как-то раз, гадая на табуретке, Мила помогла домохозяйке Копытцевой найти потерянный смысл жизни… Перепетуевские дамы от неё в восторге.

И, наконец, весьма продвинутым экстрасенсом считался этнический бандеровец Миколай Забодайко. Ответы на все вопросы он искал исключительно в астральном пространстве. По этой причине в местных оккультных кругах удостоился звания «астралопитек».

В свободное от паранормальных упражнений время Миколай преподавал в местном кулинарном техникуме: вёл семинар по саловедению. Видимо, в порядке тоски по ностальгии.

Вот такая публика… У каждого, худо-бедно, имелась какая-никакая клиентура и кое-какая репутация. А чего они стоили на самом деле, предстояло уточнить нынче же вечером. Заочно раскрыть преступление – это вам не по тонким мирам шляться, и не карты раскидывать…

Над входом в телестудию висело табло «Молчать! Идёт съёмка!». Внутри было тесно и жарко. Посередине стоял длинный стол, за которым устроились ведущий, директор ограбленного магазина и экстрасенсы. Рядом примостился столик поменьше. Он был накрыт большим тёмным платком, под которым что-то лежало.

Загримированный Епифан выглядел страшнее обычного. Мила Лялина нервно тасовала колоду – тренировалась, должно быть. Забодайко, полузакрыв глаза, откинулся на спинку стула. Судя по отрешённому виду, ментально он был где-то далеко, возможно, в зыбких астральных далях.

Я скромно уселся в уголке и наблюдал, как озарённая светом софитов ассистентка вешает на участников эфира микрофоны, а операторы готовят камеры.

– Истина где-то там! – загадочно провозгласил ведущий. Зазвучала тревожная музыка. Все, кто в это время сидели у экранов, увидели пугающие телекадры заставки: летающие тарелки в движении (съёмки а-натюрель на мобильник), синие рожи вампиров (реконструкция), длинношеее чудовище Лох-Несса (анимация)… Заставка, по замыслу режиссёра, должна напугать зрителей и настроить на потусторонний лад.

Я только ухмыльнулся: в нашем отделе и не такого насмотришься…

Первым выступил ограбленный директор, по фамилии Кужеватый. Он горестно поведал, как две недели назад, вернувшись с обеденного перерыва, застал в магазине страшную картину. Весь персонал, включая охрану, мирно и глубоко спал. А несколько витрин с золотыми изделиями оказались разбиты и вычищены под ноль. Пропали кольца, цепочки, ожерелья… Но это полбеды. Главное – пострадала передвижная экспозиция произведений ювелирного искусства.

Сформированная в столице, она переезжала из города в город, пока не доехала до Перепетуева. Местные жители могли вволю рассматривать ювелирные раритеты, а при желании и купить. Такая выставка-продажа. Наш друг Опохмелидзе приглядывался к мужскому перстню с изумрудом изумительной красоты. Однако, рассмотрев ценник, сильно удивился и решил купить что-нибудь попроще. В итоге взял новый «мерседес» – вышло намного дешевле…

В тот злополучный день был похищен именно этот перстень.

Итак, ограбление налицо, а следов нет. То есть вообще никаких. Непонятно, почему весь персонал салона одновременно пал в объятия Морфея – следов усыпляющего газа или распылённых наркотиков в атмосфере заведения не обнаружили. Нормальная была атмосфера в салоне: здоровая, дружная. Непонятно, как преступник попал в закрытый на обеденный перерыв магазин, а потом выбрался обратно – в канализацию нырнул, что ли? «Непоняток» набралось так много, что растерянность наших коллег-сыскарей была вполне понятна и даже извинительна. Хорошо ещё, что дело не передали нам, хотя его густая таинственность граничила с мистикой…

Закончив рассказ, Кужеватый посмотрел на экстрасенсов. Во взгляде явно читалась робкая надежда. И, надо отдать должное, паранормалы с ходу принялись надежду оправдывать.

– Спать! – неожиданно гаркнул Епифан, простирая руки к директору.

Тот немедленно обмяк в кресле. Ведущий в полном восторге открыл рот. Невзглядов приблизился к сомлевшему Кужеватову и, косясь на телекамеру, принялся делать пассы над директорской головой.

– Не врёт, – буркнул он через короткое время. – Всё так и было. И перстень слямзили, и следов никаких. И сам – ни сном, ни духом…

– Это вы в его ментальное пространство вторглись? – дрожащим от возбуждения голосом спросил ведущий.

– Вторгся, – подтвердил Епифан, – отчего же не вторгнуться…

– Дело нехитрое, – ревниво встряла Мила Лялина, как бы невзначай поворачиваясь к телекамере чеканным профилем.

Ведущий выпил стакан воды и собрался с мыслями:

– Готовясь к передаче, мы принесли в студию разные предметы, к которым, вероятно, прикасалась рука преступника, а также фотографии с места происшествия, – сообщил он. – Может быть, они помогут вам восстановить картину преступления? Их немного, но…

С этими словами ведущий красиво сдёрнул с маленького столика платок. Под ним обнаружилась пачка фотографий, осколки стекла и клочки бархата (надо полагать, останки витрины для украшений), ювелирная мелочь – золотые кулончики, цепочки, тонкие колечки (видимо, рассыпались при упаковке неправедной добычи)…

– Кто первый? – спросил ведущий, косясь на аппетитные формы Милы Лялиной.

– Lady at first – буркнул Епифан.

«Сначала женщина», – машинально перевёл я и лишь потом удивился. Ай да косорыловец! С виду сапог сапогом, а галантен. Опять же, английский… Респект.

Мила поднялась, танцующей походкой приблизилась к столику с вещдоками и обошла его по часовой стрелке, делая плавные жесты руками. Потом протанцевала в обратном направлении. И, наконец, величаво простёрла над столиком ладони с короткими пальчиками в перстнях.

Вот тут и случилось неожиданное.

– Ай! – взвизгнула гадалка. Она отдёрнула руки, резко отпрянула в сторону и чуть не упала. Ведущий заботливо поддержал её за бёдра.

– Что случилось? – встревожено спросил он.

– Чего орёшь-то? – спросил Епифан, хмурясь.

Забодайко ограничился тем, что высоко поднял брови и посмотрел на Милу.

– Там что-то такое… Как током ударило… – пролепетала дочь табора.

– А поточнее? – рявкнул Невзглядов.

– Сначала руки словно обожгло… А потом будто пальцы в розетку сунула… – бессвязно жаловалась Мила. Её колотила крупная дрожь, в глазах от испуга и неожиданности закипали слёзы. – Да вот, посмотрите!

Даже я со своего места увидел, что ладони гадалки побагровели, как от ожога.

Епифан вздыбил бородищу.

– Розетка, говоришь, – негромко сказал он, вставая. – Сейчас посмотрим, что там за розетка…

Кошачьим шагом он приблизился к столику и долго вглядывался в разложенные предметы. Осторожно протянул к ним руку. Покачал головой.

– И впрямь жжётся, – прогудел он.

– Да почему это? – вскричал ведущий, неохотно отпуская бёдра Милы. – Самая обычная дребедень, разве что с места преступления…

– То-то и оно, что с места, – сказал Епифан сквозь зубы. – Не хочется кому-то, чтобы опытный человек взял эту дребедень в руки и сканировал с неё налипшую информацию. Вот и наложили на вещички заклятие. Надо полагать, сам ворюга и расстарался. Иначе могут вычислить, кто таков…

– Мы, собственно, для этого вас и пригласили, – напомнил ведущий жалобно. – Так что же, грабитель – тоже колдун, если заклятиями балуется?

– Какое там «балуется»! Всё не по-детски, милый человек…

– А снять заклятие можно?

– Попробую…

Затаив дыхание, наблюдал я, как массивная фигура Епифана движется вокруг столика, как он при этом бормочет контрзаклинания и странно жестикулирует, а скрюченные пальцы словно сдирают невидимый покров с разложенных вещдоков. Да… Дело на глазах принимало серьёзный оборот. А я-то, наивный, ругал Изольду, которая, не щадя моего отгула, послала инспектировать рутинное мероприятие. Вот, ей-богу, порой кажется, что у начальницы есть дар предвидения. С учётом особенностей её биографии это вполне вероятно. Теперь-то дело передадут нам, – без вариантов…

Ведущий, между тем, с нездоровым энтузиазмом, в захлёб комментировал для телезрителей действия Епифана. Бьюсь об заклад, что в голове у него мельтешили мысли о заоблачном рейтинге, который завоюет передача. А как же? Магия в прямом эфире! Да ещё с жертвами!

Закончив манипуляции, Епифан вытер пот со лба, огляделся по сторонам и решительно протянул руку к столику.

То, что последовало дальше, может иметь разные объяснения. Допустим, в своём камлании Невзглядов чего-то не учёл. Или одолеть чужие чары оказалось выше его способностей… Так или иначе, Епифан получил незримый, но мощный удар в лоб.

По крайней мере, у меня сложилось именно такое впечатление.

Колдун отлетел в сторону и приземлился аккурат на свой стул. Вид у него был ошеломлённый, словно заглянул он туда, куда не следует, и увидел такое, чего просто-напросто испугался.

– Ну, ни хрена себе, – только и сказал он, утираясь бородой.

А больше ничего не сказал. И в студии повисла напряжённая тишина. Её прервал негромкий смех астралопитека Забодайко.

– Ну, ладно, господа, пошутили – и будет, – заявил он. Говорил Забодайко с мягким малороссийским акцентом. – Пора эту комедию кончать.

– Что вы имеете в виду? – подозрительно спросил ведущий.

– А то, что я сейчас назову имя и приметы преступника. Точнее, их назовёт любой из этих предметов, а я информацию озвучу…

Потерявший дар речи ведущий молча указал на пострадавших сотоварищей Миколая.

– Вижу, вижу, – снисходительно сказал Забодайко. – Не повезло хлопцам. Не по их силам дело. Хотя коллега Епифан, в принципе, прав. На предметах действительно лежит сильное заклятие. Называется «Недотрога». И наложил его, естественно, грабитель – в целях конспирации.

Хлопец Епифан с мучительной завистью уставился на Забодайко.

– А ты почём знаешь? – спросил он, потирая лицо.

– В астрал надо почаще заходить, – высокомерно ответил Миколай. – Если, конечно, умеешь. Там тебе и заклинания, и контрзаклинания…

С этими словами астралопитек рубанул крест-накрест ладонью пространство над столиком с вещдоками и выкрикнул нараспев очень длинное слово. По-моему, на шумерском. Или на древнехалдейском. Вечно я их путаю.

Выждав несколько секунд, Забодайко уверенно взял со столика первый попавшийся предмет. Это был золотой кулон на тонкой цепочке. И ничего: руку не обжёг, в лоб не получил.

– Учитесь, – небрежно бросил он Миле с Епифаном, которые с ненавистью следили за действиями удачливого коллеги.

Зажав безделушку в кулаке, Миколай поднёс его к уху и стал к чему-то прислушиваться. Могло показаться, что кулон делится с экстрасенсом чем-то интимным. Например, сдаёт грабителя. Возможно, так оно и было. Во всяком случае, лицо Забодайко становилось всё серьёзнее, а потом густые брови взлетели ввысь, словно астралопитек услышал нечто поразительное.

– Вот оно что, – наконец сказал он как бы про себя, опуская руку с болтливым украшением.

Ведущий буквально взвился:

– Вы готовы назвать нам имя преступника? Или, по крайней мере, описать его? – спросил он, еле дыша от волнения.

– Готов, – сказал Забодайко, хмурясь. – Неожиданный поворот, конечно… – Он медленно оглядел аудиторию, состоящую из ведущего, операторов, Милы с Епифаном, и меня. Мы умирали от любопытства и нетерпения. – Ну, во-первых, никакое это не ограбление. Во всяком случае, в привычном понимании. Тот, кто его совершил, меньше всего стремился к наживе. Во-вторых, я думаю, кое-кто из присутствующих этого человека знает. Ну, или слышал о нём. Он местный, перепетуевский. Это…

И тут в студии погас свет.

Испуганный возглас ведущего прозвучал, словно крик подстреленного зайца. Со стороны Милы послышался стук от падения чего-то тяжёлого – вероятно, самой Милы. Зубовный скрежет Епифана прошёлся по нервам, как пилой. Я машинально сунул руку под мышку… Ах, чёрт, оружие-то я и не взял. Кто ж мог предположить, что обычная передача вырулит на такой драматический поворот…

– Что происходит? – сурово спросил я беспросветную тьму. – Пробки вышибло, что ли?

Ответом был чей-то сатанинский хохот. Ни одному из собравшихся в студии голос не принадлежал. Это точно.

Через мгновение свет загорелся. Я сразу же оглядел студию.

Всё было на месте: от телекамер до лежащей в обмороке Милы.

Но Забодайко исчез. Вместе с ним исчезли также вещдоки. И, как показал наскоро произведённый поиск, бесследно.

Наряд полиции, вызванный по горячим следам, составил протокол и развёл руками. «Чертовщина – это не к нам», – неофициально заявил старший наряда, выразительно посмотрев на меня. Ну, ясно. Теперь любое нетривиальное дело норовят спихнуть отделу сверхъестественных расследований. Мол, мастаки вы, или где?.

Выслушав по телефону моё краткое, но эмоциональное сообщение, Изольда велела остыть и завтра с утра явиться с письменным отчётом.

Остаток вечера и часть ночи я посвятил казённому творчеству: сочинял рапорт о событиях в студии «Перепетуев-ТВ», апофеозом которых стало исчезновение Забодайко и предметов из ограбленного салона. Параллельно я пытался строить версии происшествия, но – не строилось. Наверное, устал. С такими отгулами и сверхурочной работы не надо.

А назавтра стало известно: пропал Саша Кириллов. Дома не ночевал, на службу не явился, телефон отключён, со вчерашнего вечера никто его не видел…