Текст книги "Умереть тысячу раз"

Я был в числе первых, кому предстояло лезть на стену. Почему в числе первых? Да потому, что опыта у меня больше раз в сто, чем у любого из гоблинов. А это уже немало. Главное, хоть как-то захватить участок стены, а дальше всё пойдёт по моему сценарию.

Башня медленно приближалась к стене крепости. Хорошо хоть, не было рва. Я стоял на вершине башни в окружении своей личной сотни и наблюдал за происходящим. Внизу, укрывшись щитами, гоблины толкали башню. Вот раздался грохот от удара тараном по воротам. Вот заработал требушет, посылая снаряды в одну из башен крепости.

Когда моя башня была уже в двух метрах от крепости, с её предпоследнего этажа на стену упал помост, придавив несколько солдат противника. Мы дружным строем вышли из укрытия, и в нас тут же полетели стрелы и камни. Но мы все прикрыты щитами.

Раз! Выдох – и пять копий находят свою жертву. Шаг. Два! Толчок щитами, задние ряды вступают в бой, пока первые сражаются гладиусами. Укол! Толчок щитом! Шаг! Укол! Толчок щитом! Шаг! Только в такой последовательности. Есть свободное пространство для одного воина, и оно незамедлительно становится занятым. Теперь в первом ряду не пять, а шесть воинов. Укол! Толчок! Шаг! Семь воинов!

Время растянулось на долгие часы, а в действительности сражение длилось всего полчаса. Пот заливал глаза, и казалось, что вся одежда была мокрой и солёной, хотя, возможно, так и было. Мы устояли на стене и всё больше, шаг за шагом захватывали пространство. Враг бросил на нас все свои резервы, но и мы не отставали. Помимо того, что мы стояли плотным строем, скрывшись за щитами, так ещё с задних рядов на манер гранат кидали связки сон-травы, то тут, то там неосторожные воины противника проваливались в сон. Кто бы там ни был, но он не успевал при таких наших действиях убирать дым от своих воинов. Суматоху вносили и лучники, пуская стрелы с подвязанной к стрелам подожжённой сон-травой. Не знаю, чья это идея, но похвалить его нужно будет обязательно.

И вот мы во дворе крепости. Бои на стенах ещё идут, но уже слабые. Основные силы противника заперлись в донжоне, главной башне, и рассредоточились по угловым башням крепостной стены. Но это ненадолго. В закрытом помещении с нашей палочкой выручалочкой долго они не просидят.

Расслабиться нам не дали. Что-то неуловимое изменилось на поле боя. И вроде гоблины сражаются, но уже не так, как раньше. А противник будто приготовился к победе. Это не объяснить словами, всё ощущаешь на уровне инстинктов. Я начал озираться. Что не так? И тут мой взгляд зацепился за три фигуры, выходящие из донжона, укрытые в просторные зелёные плащи. Именно в таком виде вестники смерти являются всем.

Вот в чём дело! Давно не встречались. Вот опасный враг и союзник людей. Вестники смерти. Но ничего, до этого мне получалось вас убивать и сейчас получится. Откинув в сторону римский щит, перекидываю из-за спины другой. Он легче и имеет круглую форму. Меч в руке. Хм, первый раз я встретился с вами, когда впервые у меня в руке возник этот меч. Значит ли это, что он реагирует на вас? Разберёмся, но не сейчас.

Один из вестников снял капюшон, и всё сражение замерло. Даже я застыл в изумлении. Как? Почему? Нет, конечно, я читал фантастику и фэнтези, но в большинстве книг эльфы представляли собой воплощение добра, правда в некоей изощрённой форме. Но, может, я чего-то не понимаю?

Один из вестников (или эльфов?) взмахнул рукой, и все, и гоблины, и люди, стали преклонять колени. Что за… Меня охватило чувство, доселе мне незнакомое. Никогда в своей жизни я не раболепствовал, а тут захотелось чуть ли не пятки лизать этим… этим прекрасным созданиям. В тот же миг глубоко в душе вскипела злость, в первую очередь на самого себя. Ну нет уж, если я раньше ни перед кем не пресмыкался, то и теперь не стану! Злость будто смыла с меня наваждение, возвращая рассудок.

Перехватываю меч обратным хватом и, постепенно ускоряясь, бегу к троице. Вестники всполошились, когда я был в метрах двадцати от них. Один из них попытался быстро перекинуть с плеча лук, но не успел, так как, пока он это делал, я оказался уже в пяти метрах. Двое других были сообразительнее, выхватили мечи, причём оба по два клинка.

Добежав до троицы, тут же отвожу рукоятью меча направленное мне в горло лезвие первого мечника. Принимаю на щит два удара от второго и, присев, разворачиваюсь на коленях, закрывая голову щитом и вгоняя меч в живот этого второго мечника. Резко опускаю щит на ногу первого и слышу хруст. Распрямляюсь и кончиком меча перерезаю горло, не меняя хвата.

Лучник, пока я разбирался с его товарищами, отбежал от меня метров на десять и что-то чертил руками в воздухе. Может, больной? Или просто так у них принято просить пощады? Плотоядно улыбнувшись, я медленно стал двигаться в его сторону.

Метров за пять оставшийся в живых вестник что-то выкрикнул и распростёр над головой руки. В тот же миг на меня накатил страх, тело покрылось мурашками, а одежда, и без того сырая, стала просто мокрой от пота. Как я не обделался, не знаю. Может, сыграла привычка не есть перед боем. Взгляд уловил, как люди и гоблины убегают кто куда, а некоторые и вовсе падали замертво. Правда, кого-то страх приковал к месту.

Нет уж! Это не мой страх, я просто перестал бояться! И чего бояться, если ничего не происходит? А раз ничего нет, значит, и страха нет! Мои мысли вернули мне контроль над телом, а страх стал уходить, будто вода из открытой бутылки. Вестник смотрел на меня округлившимися глазами. А вот так! Знай наших. Направляюсь к противнику, во всю ухмыляясь и надеясь, что моя ухмылка больше похожа на оскал.

Эльф стал пятиться и опять размахивать руками. Но нет, со мной это дело не пройдёт. Движение рукой – и один из метательных ножей, которые я держу за спиной, попадает вестнику в ногу. Видно, я очень неудачно попал, так как эльф оступился и, как я понял, что-то сделал не так, как задумывал. Почему не так? А потому, что между нами стала образовываться какая-то сфера.

На несколько секунд я впал в прострацию. Как? Откуда? Мысли носились с бешеной скоростью, сменяя одна другую. Если есть эльфы, гоблины, то почему бы не быть магии? Ведь во всех книгах о ней писалось. Но ни один человек, ни один гоблин ею не владеет. Тогда как? Или магией владеют только эльфы? Гоблины общаются со своими духами, может, это тоже магия? Но почему я ни разу этого не видел? А тут – взмах рукой, и вот тебе сфера. Всё же магия. Я просто не был готов к такому повороту. Или это опять новый урок? К чёрту! Враг ещё жив.

Медленно обходя сферу, метра за два от неё, я стал приближаться к эльфу. А тот стоит, не шелохнувшись, закрыл глаза и что-то шепчет. Ну уж нет, больше времени я ему не дам. Когда до эльфа оставалось несколько шагов, из сферы в направлении эльфа ударил луч света, и я еле успел заметить, как до невозможности худая рука ударяет эльфа в грудь, откидывая его к стене. Я моментально откатываюсь в сторону и, встав, выставляю в сторону сферы меч. Яркий свет всё усиливается, теперь он исходит из разных частей сферы и с каждой секундой находит всё новую и новую лазейку. Через долгих двадцать секунд сфера лопнула, а свет погас, будто кто-то выключил лампочку. Краски стали тусклыми и серыми, и настроение стало под стать им. А на месте сферы появился парящий в воздухе массивный, обтянутый серой кожей человеческий череп, крепящийся на позвонках, образующих подобие человеческого же скелета с длинными конечностями, напоминающими руки, но низ существа был другим: после грудной клетки «тело» сужалось и переходило в хвост. И всё это было из костей чёрного цвета.

Существо повернулось в мою сторону, и я, шестым чувством ощутив опасность, прыгнул в сторону, а сквозь то место, где я только что стоял, пролетело что-то прозрачное и еле заметное глазу, но, врезавшись в стену, прошило её, как раскалённый нож масло.

Своим чувствам я привык доверять. За все свои «командировки» научился. Поэтому я сейчас и жив, правда, то скачу, то кувыркаюсь, а мимо летают едва заметные прозрачные хрени. Одна такая разрезала гоблина из моей сотни вместе с бронёй круче всяких лазеров и вообще всего, что мой мозг мог вообразить.

Скакал я уже, наверное, минут пять и, если честно, начал выдыхаться. Все остальные попрятались кто куда, даже эльф умудрился куда-то уползти. А я всё никак не мог спрятаться, мне просто не давали. Со мной играли, как играет кот с мышкой. Что там, в книгах, которые я читал от скуки, пишут? Прозрачные хрени – это, скорее всего, воздушные лезвия. Стихия Воздух. А что мы ей можем противопоставить? А можем мы ей пока противопоставить весь матерный словесный запас на всех языках, который, я знаю, мне вряд ли поможет. Если только морально меня удовлетворит.

Но раз не получается противостоять нормально, будем рисковать. Останавливаюсь и, ослабив ремни на щите, жду, когда существо начнёт действовать. Вот оно взмахивает рукой, и в тот же миг я кидаю в него свой щит, а сам прыгаю в сторону, делаю перекат и оттуда мечу меч. Клинок входит в тело твари, аккурат в то место, где у человека находится сердце. Если какое оружие и может причинить вред подобному монстру, так только этот меч. Существо вскинуло голову и издало низкий горловой звук, чем-то похожий на тот, который получается, когда полоскаешь горло.

Дальнейшее же развитие событий мне не понравилось. Над городом стали сгущаться тучи. Мрачные, тёмные и тяжёлые, они вызвали какой-то первобытный страх. А существо всё кричало и кричало. Стал усиливаться ветер, и в какой-то момент с неба стал опускаться к земле хвост зарождающегося смерча. Но идеи, как убить эту кричащую тварь, в голову ну никак не приходили. Меч у меня такой один, есть ножи, но что ими можно сделать?

Ветер усилился уже настолько, что срывал крыши с домов, но, что странно, всех, кто находился в крепости, это не особо коснулось. Мы хоть и ощущали сильные порывы ветра, но вполне могли стоять на ногах. Вернее, стоял один я, все остальные пребывали на коленях, будто собрались молиться. И гоблины, и люди.

Меня же как переклинило. Есть враг, значит, он должен умереть! Шаг за шагом, не обращая внимания на усилившиеся потоки воздуха, я подбирался к твари. Ветер не просто шумел, он выл так, что закладывало уши. Воздух в городе стал чёрным от поднявшегося мусора, комьев земли и осколков домов. В крепости же было относительно спокойно.

Я приблизился к твари на расстояние вытянутой руки и, не придумав ничего умнее, взялся за рукоять меча и стал вытягивать его. Тварь издала звук, похожий на уханье, и вперила в меня свои глаза. И всё же я ошибся в первичном её описании, вблизи оказалось, что тварь имеет кожу и внутренние органы, кровь-то из раны течёт. А глаза у неё абсолютно чёрные, вот и казалось, что не голова, а голый череп. Кожа твари была сильно натянута на костях, ни одного места, где могли бы быть мышцы или жир. Наверное, о ней как раз и подошло бы выражение «кожа да кости».

Прилагая все усилия, я тянул меч, а тварь в это время схватила меня одной рукой за горло, пытаясь задушить, а второй впилась мне в ключицу.

Когда казалось, что окончание нашего поединка уже близко и будет он не в мою пользу, тварь оттолкнула меня, при этом я умудрился выдернуть меч из её тела, и, чтобы хоть как-то сохранить равновесие, на развороте крутанул им. Меня залило какой-то жидкостью с кислым запахом. Пару капель попало на рану в ключице, принося нестерпимую боль. Упав от боли, я почувствовал, как на меня сверху свалилась тварь, и потерял сознание…

В себя я пришёл от какого-то шевеления. Разлепив глаза, увидел склонившегося надо мной вестника, державшего занесённый для удара кинжал. Мой кинжал. Заметив, что я очнулся, он ухмыльнулся, а я, не придумав ничего более путного, из последних сил схватил его за шиворот, притянул к себе и впился зубами в его шею. В мой пищевод попала влага, а я всё кромсал и кромсал зубами шею врага. Наверное, эльф был настолько удивлён моим поведением, что не сразу осознал, что я натворил, так как удар кинжала опоздал на каких-то несколько секунд. Удар, а я ещё сильней сжимаю зубы. Удар, сглатываю кровь и стискиваю зубами часть шеи ещё сильней. Удар! Сознание начинает гаснуть, но зубы всё так же сжимают плоть врага. Удар! Удар! Темнота.

Глава 5

В себя приходил рывками. Сначала вернулся слух. Через довольно длительное время – тактильность, по которой понял, что лежу на траве. Зрение вернулось в тот момент, когда уже стал немного паниковать. Любуясь на звёздное небо, я вслушивался в ночную тишину. Лёгкий ветер качает стебли травы. По своим ощущениям понимаю, что я очень далеко от Озёрного края. И нахожусь где-то на юге или юго-востоке. Опа! А вот это что-то новенькое! Раньше я мог определить направление по солнцу, мху, муравейнику и прочим приметам, но чтобы точно чувствовать, где нахожусь… Не было такого.

Встаю и оглядываюсь по сторонам. Вывод напрашивается неутешительный: я в степи. Куда идти? Где ближайшее селение, даже гадать не буду. И если кто-то скажет, что оказаться в степи не страшно, пусть сам попробует. Первый вопрос: где брать дрова? Второй: как добыть еды и где искать источники воды? И третий, самый насущный: что делать при встрече с разумными?

Все вопросы решил отложить до утра. Погода стояла тёплая, так что не замерзну. Плюс ко всему переместился я со своим мешком, в котором хоть немного, но запас еды и питья был, да некоторые вещи – плащ, небольшое одеяло, комплект белья.

Постелив плащ, я укрылся одеялом и уснул. Спал чутко, не хватало ещё умереть от своей безалаберности, но никто меня ночью не побеспокоил, только где-то далеко кто-то провыл, и всё стихло. Может, почувствовал противника, который не по зубам.

Утро встретило выпавшей росой и каким-то тревожным криком пичуги. Роса не доставила проблем, разве что одеяло стало чуть влажным, а вот к пичуге стоило прислушаться. Быстро собрав вещи, я, пригибаясь, стал удаляться от своей вынужденной стоянки. Хорошо, когда есть деревья, а если их нет, но есть трава? Тогда хорошо, что трава высокая, мне по пояс, но плохо, что передвигаться приходится скрючившись. Но, как говорят, жить захочешь, не так раскорячишься. Жить мне хочется, я бы сказал, очень хочется, но почему-то всё против этого.

Я увидел, как десяток всадников прочёсывает местность вокруг моей ночёвки, увеличивая радиус поиска. Пока мне везёт, но чувствую, продлится это недолго. Мне удалось, считайте, уползти от них метров на сто. Ползти надо аккуратно, чтобы как можно меньше колыхать и приминать траву, чтобы не дать обнаружить, в какой стороне меня искать. Всадникам же тоже несладко, их невысокие лошадки в такой траве не очень-то резвы.

Как я и предполагал, моё везение скоро кончилось, как и высокая трава, и при попытке сделать небольшую перебежку меня заметили. Всё же бежать на своих двоих это не то же самое, что бежать на четырёх заёмных. Догнали меня быстро.

Догнали и ухмыляются. А я стою и рассматриваю их наглые зелёные морды. Пялюсь и понимаю, что не все писатели были правы, описывая орков. С первого взгляда они казались страшными, но если присмотреться, можно догадаться, что это достигнуто с помощью боевой раскраски. Правда, выпирающие клыки настоящие, и уши чем-то похожи на гоблинские, только расположены не параллельно земле, а торчат, как у людей, образуя своеобразный маленький парус. Почему маленький? Так уши у них больше человеческих всего лишь раза в полтора – два и меньше гоблинских в два – два с половиной. А вот телосложение массивное, из всех десятерых всадников самый маленький, на мой взгляд, был на полторы головы выше меня. Мускулатура бугрилась даже через одежду. Может, конечно, они её специально обтягивающей шьют, но я в это верю с трудом, так как вряд ли среди них есть голубые и метросексуалы, они просто с ума сошли бы среди этих невоспитанных хамов, деревенских мужиков и брутальных мачо. Или не сошли бы, а их убили?!. Не суть. Лезет же в голову всякая муть перед боем.

И всё же как хорошо, что я никогда не недооцениваю врага. Вот и сейчас десять воинов никак не могут сладить со мной. Всё их умение заключалось только в паре заученных движений – удары и блоки, во всём остальном они полагались на свою силу. Но есть же ещё ловкость и скорость. А уж что говорить о всяких техниках боя и прочих приёмах? Правда, силы моим врагам не занимать, опробовал уже, рука до сих пор не отошла. Но я тоже не лыком шит.

Сначала меня пытались поймать, кидали арканы, даже сеть откуда-то достали. Но не учли одного – что я не буду стоять на месте. И уж тем более не ожидали, что я брошусь на них в атаку, немного ошеломив их, что дало мне шанс одному вспороть брюхо, а другого ранить в руку. И вот теперь восемь орков пытались убить прыткого меня. Но если честно, их гнев только мешал им. Вот один из них, чуть опередив своих товарищей, пытался достать меня копьём. Отвожу остриё чуть в сторону и, поднырнув под руку противника, чётким движением клинка разрезаю ему горло. Тут же выхватываю копьё из ослабевшей руки и кидаю его в другого. Ещё минус два.

Орки в ярости. И пусть я проворен, у них преимущество – они на лошадях. Они меньше меня выматываются, и их осталось ещё шестеро. И мне, значит, надо сделать так, чтобы их преимущества превратились в недостатки. Только как это сделать?

Отпрыгиваю назад и случайно задеваю мечом по морде лошади. От боли она встаёт на дыбы и, сбросив седока, пытается убежать, но натыкается на свою товарку. Вот это удача, сразу двое сброшены с лошадей. Подбегаю к первому, короткий взмах мечом – и он труп. А вот второй резво встал и, оценив ситуацию, не нападая на меня, стал медленно отступать. Умный.

Ухожу перекатом вправо, при этом разрубаю мечом сухожилия очередной лошади. Седока добиваю, не вставая с колен. Осталось четверо. Они спешились, поняли, что лошадей я щадить не собираюсь. Ну да, во все времена у разных народов лошадей старались беречь.

Вот уже десять минут спешившиеся орки пытаются меня убить, мешая друг другу. Каждый вырывается вперёд своих товарищей и пытается меня достать, действовать сообща или не хотят, или не умеют, и это их ошибка. Я же, уворачиваясь и отбегая, «жалю» их со всех сторон: то быстро подскочу и полосну кого-то по ноге, то дождусь выпада одного из них и, отклонив удар, наношу свой.

И вот противников осталось всего трое. Я стою от них метрах в десяти. Они уже не так уверены в себе, у каждого есть несколько порезов и колющих ран. В их глазах виден страх, но больше ничем свою боязнь они не выдают. Гордые. Нет бы попытаться убежать, но стоят, ждут, когда я буду нападать. А ведь я буду.

Медленно иду к своим жертвам. Пусть они и не умеют слаженно сражаться, но противники всё равно не из простых. Когда до них оставалось метров пять, мои внутренние органы будто обожгло кипятком, и буквально за секунду вскипела кровь. Из носа, ушей, глаз, рта и даже снизу потекла алая жидкость. Боль пришла стремительно, хотелось кричать, орать благим матом, но выходило только тихое бульканье из-за скопившейся во рту крови. Казалось, через целую вечность наступила тишина, и я оказался во тьме…

В себя приходил долго. Постоянно что-то мешало, и это что-то всё время норовило меня приласкать по голове. Нет, мне всегда говорили, что я твердолобый, но всё равно каждый раз бить палкой по голове…

Когда я в десятый раз попытался очнуться, моему удивлению не было предела. Меня не ударили по голове, которая и без того страшно болела. Разлепив глаза, понял, что ещё не всё закончено. Был я в какой-то клетке, руки и ноги прикованы к полу четырьмя цепями. На каждую конечность по цепи. На шее – ошейник, от которого в пол тоже уходила массивная цепь. Замечательно! Меня боятся.

Оглядевшись, понял, что нахожусь в селении недавних противников. Очень интересно! Меня не добили, а зачем-то привезли к себе. Зачем? Хороший вопрос, я бы сказал, риторический. Решив, что всё равно рано или поздно узнаю на него ответ, я закрыл глаза и, расслабившись, уснул…

Разбудил меня шум открывающейся двери в клетку. Подняв голову, увидел перед собой рослого орка, который без замаха зарядил своей лапищей мне по лицу. Сплюнув кровь, я встал и уставился ему в глаза. Повторный удар не застал меня врасплох, чего-то подобного я и ожидал – будут «ломать». Ну что ж, тогда надо показать ошибочность их суждений.

Нет, ни в коей мере я не мню себя супергероем, сломать можно любого, вопрос лишь времени. Мне же в принципе терять нечего, а время у меня ещё в запасе есть. Вот и пусть думают, что я крайне несговорчивый и со мной надо обращаться вежливо, как с гориллой в зоопарке. Не провоцировать и всегда быть начеку, так как животное дикое и неразумное.

Удар головой в пах был для орка большим сюрпризом. Рывок рукой, насколько хватает цепи, хватаю его за воротник и притягиваю к себе. Зубами разрываю горло своему «гостю». Руки при этом держат орка, чтоб не убежал.

Занавес! Стоит гробовая тишина, все смотрят на меня. Я же, оттолкнув от себя мёртвое тело, показываю руками, что будет с теми, кто непочтительно отнесётся ко мне. Потом взял миску с едой и с надменным видом начал медленно есть.

Надо отдать должное, орки очнулись быстро. Десяток воинов окружили клетку и наставили на меня копья. Два копья я сломал, уж очень мне не понравилось, как ими в меня тыкали. Воины опешили, видно, такой «зверюшки» им ещё не попадалось. Но копьями тыкать перестали.

Перестать-то перестали, да только ещё один подошедший что-то сказал на их языке, и тут же цепи стали тянуть меня книзу. Проследив взглядом, я увидел, что они не просто вмурованы в пол, а уходят куда-то в проделанные отверстия. Зашибись! Оказывается, если им надо будет, я даже не смогу пошевелиться. Ну, хрен вам! Изо всех сил я старался стоять, не опускаться на пол. Воины ждали.

Продержался я минут пять, мог бы и больше, но чётко ощущал, что груз на других концах цепей с каждой минутой увеличивался. Уже лёжа на полу, я увидел, как вошёл одиннадцатый воин, постоял, посмотрел на меня, даже пощупал и после этого ударил меня по голове.

Отступление

– Зачем ты его привёз в селение? – спросил пожилой орк.

– Он убил шестерых! Он должен за это понести наказание!

Второй говоривший был молод и горяч, но у обоих говоривших прослеживались очень схожие черты как характера, так и внешности.

– Он дикий! И гордый. Тебе не сладить с ним. Сломать не получится, – устало произнёс пожилой орк.

– Он должен понести наказание! Он будет гнить в этой клетке!

– Ты вспыльчив. И не понимаешь, что он, скорее, убьёт себя, чем будет так жить. Сегодня он ясно дал понять, что терять ему нечего, он сломал два копья, когда был закован в цепи. То, что ты его поймал, – проведение богов. Хватит об этом.

– Но, отец. Мы тогда потеряем лицо перед остальными кланами. Что будут они говорить на большом совете? Что наш клан потерял шестерых воинов в схватке с одним чужаком? Это при том, что одного, когда вообще был в клетке и закован в цепи!

– Да, в этом ты, конечно, прав. Но и нам есть что ответить старейшинам кланов, а заодно и получить выгоду. Мы не будем убивать чужака, но и отпускать не будем. Раз он такой хороший воин, то пусть послужит развлечением.

– Я понял тебя, отец. – Молодой орк поклонился и вышел из шатра.

– Что же несёт нам ветер степи? Приход чужака – это предзнаменование. Но чего?

Старый орк, он же глава клана, встал с ковра и стал ходить из стороны в сторону, обдумывая, к чему может привести его решение.

Опять пришёл этот парнишка. Странный он, почти не боится меня, все боятся, а он нет, и всё делает с каким-то отрешённым видом. И не только когда мне пищу приносит, но и когда выполняет другие поручения. А может, мне с ним пообщаться? Хорошая идея, надо её обдумать со всех сторон.

Вот уже месяц я сижу в клетке, а её куда-то везут. Теория относительности, блин. В отношении меня клетка никуда не двигается, а значит, и я в ней, а в отношении других она движется… Эх, Эйнштейн. Опять гадость всякая в голову лезет. Когда я очнулся после удара одиннадцатого, ко мне подвели парнишку, который сейчас меня кормит, и что-то сказали на своём языке. Тогда я ничего не понял, да и не хотел понимать – не убили и то хлеб.

Где-то неделю мне дали на отдых: кормили, как на убой, особо не мучили, копьями не тыкали, но и следили очень хорошо, выставили караул. В клетку ко мне теперь не заходили, за исключением парнишки.

Через неделю меня (точнее, клетку со мной) погрузили на телегу и повезли в неизвестном мне направлении. Ну как неизвестном? Везли-то на восток, но куда именно, я не знал. Из одежды на мне были только мои вещи, изрядно, надо сказать, потрёпанные. Меч, как всегда, хрен знает где, но если надо (ему надо), появится.

Орки, что интересно, шли всем селением. Старики часто менялись с женщинами местами на повозках, чтоб размять ноги или, наоборот, дать им отдохнуть. Женщины орков – это вообще отдельная песня. Нет, они были очень даже ничего, но импульсивные до жути. А так вполне симпатичные, правда, зеленоватые. Наверное, американский выдуманный герой по имени Халк радовался бы такой находке. Ещё бы, найти кучу зелёных баб.

Так, что-то я задумался, а орчонок-то еду принёс. Дверь отворилась, и воины, нёсшие караул, напряглись, один в стороне даже лук натянул. Парень поставил на пол миску, тыкву-бутылку с водой и хотел уже выйти…

– Постой. – Я постарался сделать голос помягче.

– ЫР? – повернулся ко мне орчонок.

Краем глаза смотрю на охранников, но те вроде ничего не предпринимают, только внимательно смотрят.

– Сядь, – похлопал я по полу рукой, но орчонок отрицательно замотал головой.

Киваю на охранников, и мой собеседник меня понимает, слегка наклоняет голову. Ну что ж, уже что-то. Делаю рукой жест, который означает – можешь идти, он нехитрый, просто делаю движение кистью от себя. Парнишка уходит.

Так продолжалось довольно долгое время, мы уже были второй месяц в пути, когда в один из дней на моё предложение сесть орчонок согласился. Моему изумлению не было предела. О чём я тогда его спрашивал, не помню, я тыкал во всё подряд и пытался хоть как-то понять или воспроизвести, что он говорит.

Ещё месяц ушёл на то, чтоб хоть как-то понимать своего собеседника. Язык орков, как и язык гоблинов, в основном состоял из рычащих звуков, в сочетании, я бы сказал, с германским наречием. Так, моего «кормильца» звали Угрук, мне же стоило большого труда научить его хоть как-то произносить моё имя, но всё равно орчонок не выговаривал его правильно. В его исполнении оно звучало как Урга-эг или Ургар. А может, он это специально?

Моё путешествие подошло к концу так же неожиданно, как и началось. С одним отличием: меня никто не бил по голове, и мне удалось довольно основательно всё рассмотреть. А посмотреть было на что. Мы въезжали в большое селение, сплошь состоящее из шатров и палаток. Ни одного каменного или деревянного строения я не видел, или они просто не попадались мне на глаза среди этого моря шатров.

Наш караван вышел на большую поляну, не занятую шатрами, и стал забирать чуть в сторону, первый ряд палаток остался по правую руку. Пройдя так с полчаса, караван повернул налево и, чуть углубившись в поселение, через двадцать минут вышел ещё на одну поляну.

– Ургар! – окликнул меня Угрук.

Я повернул голову.

– Да?

– Ургар, прошу, когда мы будем на арене, убей меня быстро! – выпалил скороговоркой орчонок и убежал.

Я сидел с ошарашенным лицом. Наверное, сейчас я был похож на неведомых зверей пучеглазов. О чём вообще говорит этот пацан? Судя по тому, что меня везли куда-то и очень хорошо кормили, ясно, что для чего-то я нужен. А из слов Угрука следует – быть мне на арене, на которой убивают. Вывод? А вывод таков: быть мне гладиатором на потеху публике.

Когда стало ясно, для чего меня везли в клетке, я как-то успокоился. Всё равно уже ничего не изменить. Но никогда нельзя опускать руки, вот я и решил, что если уж умирать, то с гордо поднятой головой. Не для того я терпел все эти «командировки».

Решётка поползла вверх, уже не вызывая никаких чувств, кроме отвращения. За шесть лет решётка поднималась и опускалась множество раз, так что я уже привык. За ней шёл длинный коридор, выводящий на арену. Как только я выйду на песок, за спиной опустится каменная плита. Тот, кто строил арену, хорошо подготовился к возможному бунту или мятежу. С арены не сбежать, слишком высокие стены. Из темницы тоже, только если кто-то поможет извне, так как каждая камера выглядела как колодец с дырой в потолке на высоте десяти метров, через которую спускали пищу.

За всё то время, что я нахожусь в этом «Колизее», мне приходилось сражаться множество раз. После второго года я стал, можно сказать, знаменит, так как пока мне не нашли достойного соперника. Но это не говорит о том, что все мои бои были лёгкими, просто я из кожи вон лез, чтобы не проиграть, иногда просто вырывая себе победу зубами в прямом смысле этого слова.

Первый мой бой состоялся как раз с Угруком. Нет, я не ханжа и убивал детей, когда брал штурмом города. Но там, скорее, это была дань милосердия. Например, зайдёшь в дом, а там солдатня уже прирезала мать и отца и глумится то ли над старшей сестрой, то ли ещё над кем, а в кроватке надрывно орёт младенец. И что, скажете взять его? А куда я его дену? Оставить? А кто за ним будет ухаживать, кто его будет кормить? Некому уже. Соседи? Так после того, как город захватывают, соседям не до всяких чужих детей. Вот и получается, что ждёт этого ребёнка долгая мучительная смерть. Проще добить.

Но когда я увидел пацана на арене, я не смог поднять руку. Ведь ему против меня не устоять. А послали его, словно на убой. В итоге я так разозлился на тех, кто это устроил, что просто на долгое время вырубил парнишку. Убивать не стал, даже несмотря на крики толпы. Плевать, если он умрёт, но только не от моей руки.

Вечером Угрука приволокли в темницу и демонстративно бросили в угол. Подойдя к нему, я пощупал пульс и проверил, целы ли кости. Всё оказалось не так страшно, парня просто избили, видно сорвав на нём свою злость. После того как он очнулся, мы долго сидели молча. Правда, потом мне несколько раз приходилось выходить на бой вместо него и делать так, чтоб толпа не пожалела, что вышел другой. Зрелище, надеюсь, нравилось всем.

С тех пор мы с Угруком подружились. Я даже стал его учителем. И учил я его не только как убивать, но и думать. Так, например, заставил одного из обитателей «Колизея» вырезать шахматные фигурки по моему описанию. Надо отдать должное, талантливый орк был. Игра Угруку понравилась, как и всем остальным узникам. Вы не думайте, что всех прям держали, пока они не погибнут в боях, кого-то выпускали после пары боёв, кого-то, если смог продержаться, через пару месяцев. Угрук же, как и я, был исключением. Почему – я, мне было ясно, но за что паренька держали, не мог понять. Спрашивать же не спешил, надо будет, сам расскажет.