Текст книги "Завещание Петра I"

Глава 1

– Ерофеюшка! Солнышко мое ясное… – ласковый зов матери долго еще будет сниться рядовому Первого егерского полка Его императорского Величества…преследовать с наворачивающимися на каком – то автомате слезами сердечной боли…

Причина проста и банальна – мать и две его малых сестренки – погодки сгорели в моровом поветрии в 1725 года, адовым катком прокатившимся по всей N – ской губернии поздней осенью…И потому, еще по снегу, во сыру земельку уложил почти всю свою родову опечаленный отец – горемыка Ерофея…выжили только он и его отец, а от тумора в 12 человек никого не осталось…

На память пацану восьми годков осталась метка – оспина на лбу, как раз посередь лба…И потому парень всячески старался особо ей не светить…да кто же тогда знал – что то был Знак судьбы…Батя не надолго пережил родных, сгорел от горя, не смотря на то, что помещица нещадно порола всех кто пережил то страшное время…

И пацану исполнилось только – только тринадцать годков, как сжалилась престарелая помещица, приказала пристроить мальчонку при конюшне, двадцатым помощником третьего конюха…Но это дало ему мизерный шанс выжить…

Короче, неведомым богам Судьбы было нужно, чтобы он выжил…И он ВЫЖИЛ! И к своему шестнадцатилетию поднялся и расцвел, ако маков цвет в лесу…Умирая, старуха – помещица, только покивала и скрипя еле – еле своими негнущимися губами, тихо просипела духовному приказчику – Пацана сберечь велю! Направь его голубчик в Петербурх…негоже ему здесь гнить… – и изможденная и высохшая напрочь рука старой барыни уронилась, покачиваясь вдоль кроватного края…

И так как вся дворня отлично помнила, какова была скора на расправу Хозяйка, и как привечала мальца…потому повеление старухи было исполнено с точностью до наоборот…постарался гад ползучий – усадьбенный приказчик Матвейка…Злорадно ухмылялся червь подлый, отправляя парня в такую Тмутаракань, что не видать ему бы Петербурга, как своих ушей, но…

И сколько вот так раз будет мелькать в нашем повествовании это лукавое слово – но…Умудрился, тварь, попутно продать парня в хозяйство соседки – барыни Лизаветы Рояловой…Та еще была в полном здравии и расцвете бабского здоровья, и потому сразу положила бл***ский глаз на ладного парня, который в свои шестнадцать годков был здоровее и плечистей любого взрослого мужика, гораздо более старших годов…

Словно сама Судьба стремилась компенсировать парню все его потери Родовы, делая его чрезмерно сильным во всех отношениях…Так как у того не было никакого имущества, потому, он прихватив свою потрепанную котомку с нехитрыми пожитками, пересел в телегу управляющего на рынке, где его приказчик старой барыни продал за полтинник…

Так ведь тут же его гаденыш и пропил в ближайшей корчме…А его под белы ручки и стащили вороги местные и тихо прирезали за отворотом стены той же самой корчмы, а его вонький труп тати скатили в ближайшую выгребную яму…Так вот свершился строгий приговор Судьбы – Не гадь ближнему в тапки!

А парень тем временем. уже подъезжал к новой в его судьбе, усадьбе барыни Рояловой…встретили его хаявшие на него псы, смурная дворня, да пара – тройка взрослых баб в окружении табуна молодых девок, пошли они в лес по грибы….надо сказать, в то время народ совсем зашуганный был, ну типа там всякие лешие, да кикиморы кругом…куда ни плюнь, в лесную нечисть попадешь!

Правда дедушку – Домового уважали, боялись его проказ, всячески задобрить хотели…вот и сейчас, во двор усадьбы въезжали три телеги, которые приехали с местной ярмарки в уездном городишке – N – ске…

Старший обозник, мужик по имени Флор, не глядя на парня кинул ему – Ты паря, помоги – ка мужикам разгрузить телегу, да отметься у приказчика – дядьки Кузьмы…его дверя – вон, правее барского крыльца…Постучишь, да шапку – то заломай, не гневи его…что прикажет, то и сделаешь, да смотри…Хозяйка наша, барыня, свет Лизавета, шибко строптивых не любит, велит чуть что, пороть на конюшне или на псарне! А то и батогами приголубит…А для нашего народа другого развлечения тута нема…Смотри не влети по глупому…Хорош, пошел! – махнув кнутом в его сторону, он отвернулся и пошел, прихрамывая в свою коморку, под барской лестницей, чтобы приготовиться к вечернему отчету за поездку на рынок…

– Эй, варнак, подь сюды! – парня окликнули надсадным, хриплым голосом с явными нотками сильного бодуна… – Бери паря вон ту хреновину… – и кнут приказчика, Ерофей понял это по чистой рубахе, яловым сапогам и довольной сытой роже его нового начальника…

Молча, не проронив ни слова, он закинул котомку за спину и сгреб в охапку мягкую рухлядь, что прикупил на ярмарке, по случаю обозный старшой…– кнут ткнулся в сторону совсем не покоев барыни, а куда – то в сторону сараев…

– Приворовывает, паскудник? – метеором брызнула мысль в голове уставшего от дороги парня, но он не знал, что приказчик уже придумал, как стибрить пару кун меха под шумок…А удобный стрелочник – вот он, под рукой, молча, как пара волов в упряжи, несет меховую поклажу не на склад барыни, а в тайную занычку приказчика…

– Готово! Скидывай, оглобля…. – и оглаживая трясущейся от жадности рукой шикарный бобровый мех, что искристо заиграл в свете колеблющихся факелов, ткнул парня в спину кнутом, а вот этого делать было нельзя!

Но парниша еще новый член этой общины и приказчик считал себя чуть ли не богом в этом курятнике, на мгновение не поняв, что в его владения вторгся не менее опасный хищный зверь – наш Ероха…И потому быстро развернувшись, парень сгреб своей ладонью – лапатой его кнут и сквозь зубы прошипел – Еще раз ткнешь, забью в очко! Понял?

Приказчик онемел от такой наглости вони подретузной, какого – то раба, холопа вонючего? И не вняв голосу разума, замахнулся кнутом в сжатом кулаке на Ероху, который уже по привычке, выработанной годами проживания у старой барыни, молча ткнул в зубы лиходею! А кулачок у парня…надысь величиной более на пудовую гирю похож! И потому лиходей, не успел даже пикнуть, как затылком приложился в стену овина, где это действо и разворачивалось…

– А…! Бля, сопля подретузная… – начал было открывать свой гнусно пахнущий рот приказчик, как был скоропостижно, отменно заткнут новым тумаком…Дальше он ничего не мог говорить, так как отрубился, с грязной рожей, весь в соплях и юшке…

– Ты это, паря, у дядьки Кузьмы отметилси…– конец фразы вышел сжатым воздухом у старшого обозника сквозь плотно сжатые зубы…– его примитивный мозг с ужасом отметил, что приказчик лежит в полном отрубе, не подавая признаков жизни, а парень спокойно стоит над ним…

– Ты почё натворил, ирод? – зашипел он на Ероху, словно камышовый кот на курицу…– Счас же барыня в обход пойдет! Мама моя…– и он опрометью выметнулся из овина, кинувшись сразу в светелку, строчить донос на нового купленного холопа….

А мы еще удивляемся, откуда у нашего народа нестерпимая тяга к стукачеству? Оправдываем обстоятельствами и прочей фигней…А она просто прошита в нашем геноме…Вот такие вот пироги с котятами…

И естественно, барыня была удивлена сверх меры – Кто таков? Что…ты прикупил по случаю? Ну дак, тогда ты и повоспитывай малого, а я – погляжу…давненько что – то у нас не было спектаклев… – и она, задув свечу в светелке, стала собираться на улицу…Забегали вокруг неё, засуетились девки из обслуги, прихорашивая Хозяйку…

Обозник Фрол вылетело вперед неё и свистнув мужикам из обоза, молча кивнул на парня, который покорно стоял перед крыльцом – должны же были продемонстрировать товар, купленный на ярмарке, лицом…так сказать…

– Бери его под микитки! Разом… – и мужики, которые вот только что беззлобно шутили с парнем в обозе, молча, словно хорошо выдрессированные волкодавы, разом набросились на него со всех сторон…

И вот, в тот самый роковой момент, когда нога барыни переступила порожек дома и ступила на настил резного крыльца…Раздалось молодецкое хеканье, после чего вся свора волкодавов осыпалась с него, как переспелый горох со стручка…Он удержал равновесие, а мужики валялись, удивленно выпучив глаза от исполинской силы парня…тот отряхнулся и от простоты душевной, подал руку ближайшему…

А барыня, заинтересованная сложившейся неоднозначной ситуацией, молча стояла, сложив руки на роскошной груди…давненько которую не мяла мужская рука…Рано стала она вдовой, всякое шептали за её стройной спиной – Мол и случайность, что барин утоп на охоте с перепоя, и что она стравила его, подсыпав крысиный яд в бокал вина…короче, всякое болтали. Да только никто больше на свете не узнает правды….

И как только увидела молодая баба полное силы тело парня, как взмокрела она и между ног стало горячо и потекло… – Фролушка, подь сюды, сокол ясный! – тихо прошептала она, не сводя жадного взгляда с фигуры богатырского телосложения – Опосля воспитания вымоешь парня, да приведешь ко мне чистым и приятно пахнущим! Не то…он заместо тебя будет верховодить тута всем, понял? – и иезуитски улыбнувшись уголками утонченного рта, она плавно развернулась, успев заметить, что парень согнулся в почтительном поклоне – Уважает значит? Вежливый и надеюсь, обходительный…

И исчезла в полусумраке покоев, ибо кругом уже стояла лишь чернильная темень, ночь полностью вступила в свои колдовские права…А мужики, дождавшись, когда барыня уйдет, вскочили с ног и утробно рыча стали сходиться вокруг парня…

На утро все они с шишками и синяками отлеживались в овине, на сеновале, охая и стеная, а парень – в апартаментах своей любвеобильной хозяйки – барыни…

Ох и отодрал он её…как сидорову козу! И теперь та лежала, пребывая в полной отключке от счастливого беспамятства, в которое погрузил её этот неистовый самец человеческой породы…В самом деле, у парня по жизни лучше всего получалось – колоть на дрова огромные лиственничные сутунки, ездить на рыбалку – охоту и безудержно драть дворовых девок по темным закуткам…За что вся местная молодежь периодически пыталась типа набить ему харю, но…

Вот именно, что – НО! Назавтра все ухари ходили с нафингаленными рожами, а у того…ну пара может и была…но так, словно ему орден мужицкой славы вручили… Даже взрослые мужики перестали с ним связываться, особенно после истории с парой мужниных жен, мозги слетели у которых набекрень от неудержимого и ураганного секса с этим увальнем по жизни и невероятным Казановой в постели!?

Утро заглянуло в окно уютной и теплой спаленки сластолюбивой вдовицы, но парень уже не спал…Он присел, осмотрел поле любовной битвы, победа на котором безоговорочно досталась ему и крякнув, встал и пошел на выход…проходя зеркало в старинной, тяжелой металлической рамке, что стояло у входа в спальню, он невольно задержался…Критично осмотрел свое молодое, переполненное силами тело, удовлетворенно хмыкнул и согнув пару раз руку в локте надул мышцы…

Они вздулись шаровидными буграми, говоря ему – Ого, паря! А ты ничё так…

Удовлетворившись своим скоропалительным осмотром, он отворил половинку двери в барские апартаменты и замерз, ибо спиной почуял, что на него смотрят! То барыня, кое – как продрав свои очумелые очи, с удивлением смотрела на этого деревенского холопа…но который своими сумашедшими фрикциями выбил из неё всякий разум, который оказался занятый лишь одной лихорадочной мыслью – блудом…

– Иди, ступай, Ерошенька, мой сладкий… – помимо своей воли пробормотала барыня, неотрывно смотря тому в низ живота, где расслабленно болталось ОНО, то самое орудие пытки приличных размеров…

И сама очумела от тех мыслей, что наполнили теплотой все её существо при взгляде на этого Самсона!…Мотнув ошалело головой, она изгнала их из пустой теперь голову и облегченно рухнула обратно в альков, где её наконец – то отодрали, как последнюю гулящую мартовскую кошку…

А дворня, практически не спавшая под непрекращающийся аккомпанемент визгов и воплей сексуально истязаемой барыни, агрессивно смотрела на парня, который на дрожащих ногах еле плелся в сторону сеновала, его догнал отходняк…А вот бабье со все возрастающим вниманием проводило взглядами спину парня…У всех на слуху, что барыня себя не ограничивала и периодически оттрахивала всех окрестных мужей, но…

На этом парнише впервые, с момента начала своей беспутной жизни, споткнулась…с одной стороны местные бабы ненавидели её за это, с другой – жутко завидовали…А мужья – почуяли по звериному в нем своего конкурента в постели жен…

А вот незамужние радостно, в тайне от всех, потерли руки – Ага! Появился возможный претендент на их сердца и, пардон – тела… – Зря они так…кто бы парня научил не только, как их пороть, но и как их любить?

Не додала судьбинушка ему душевного теплоты…Вспомните самих себя…Сразу ли вы стали по теплому относиться к своему партнеру в постели? Вспомнили? А вот его никто не смог этому научить…

Но с той памятной ночи он был уже не одинок…На его стороне – все горячие сердца баб и девок поместья и более того, сама барыня…И мужики инстинктивно поняли, что в их, исконно их курятник забрался не то, что лис…а самый настоящий, говоря нашим языком – чупакабра…

На следующий день барыня приказала и Фролу и его мужикам, а также – приказчику Кузьме, не то что не цеплять парня. а и просто не дышать в его сторону…Но такая хозяйская любовь все равно тяготит парня – кто знает, что на уме у сумасбродной барыни, сегодня любит, завтра – батогами приголубит!?

И потому все делал с ней на каком – то автомате, механически, что ли? А вот дворовые девки….ух! Совсем другое дело…Конечно через его чресла несколько свадеб к осени следующего года расстроилось и парни затаили смертную обиду…Но пока нифига поделать не могли и потому дохли, синели от ревности, что душила их в натуре!

А Ероха…что он? А он – не работал, только отсыпался на сеновале, ибо путь к сердцу мужчины лежит через желудок! В хозяйстве барыни он играл роль…да, странно, но определить сложно? А…навроде шагающего экскаватора?! Тот же Кузьма, да и Фрол…в дальнейшем, оценили по достоинству, его колоссальную физическую силу!

Особенно, когда ездили в город за чем – нибудь, дорогостоящим для барыни…Втихую втравливая парня в свары, что регулярно вспыхивали на рынке…лелея надежду, что его банально завалят местные урки в очередной сваре, откуда он, по обыкновению, выходил победителем…

И когда, после целой серии драк, до парня наконец дошло, что его хотят просто завалить, убить чужими руками…Тогда после этого открытия оба приказчика ходили недели две с опухшими мордами лица и симметричными фиолетовыми «очками»…

А когда влюбленная в Ероху барыня узнала подоплеку тихой свары после очередного вояжа в город, приказчиков выдрали, как сидоровых коз на псарне и им было тихо наказано, что – Если…это повториться хоть раз…можете веревочные петли сами накинуть и тихо удавиться где – нибудь на потолочной балке в овине, подальше от её чуть раскосых, красивых и смертельно холодных глаз…

И мужики поняли, что второго шанса эти прекрасные, но ледяные для них, глаза молодой, но влюбленной в пацана, как кошка…хозяйки не дадут! И потому целовали ей крест, что больше – Ни – ни!

А та холодно посмотрела на своих верных слуг и прошипела – Узнаю, прикажу запороть на псарне, уяснили…огузки, вон с глаз моих! – выгнала взашей из светлицы…Она прекрасно понимала, что ей уже за тридцатник, что по тем временам – старуха…и потому цеплялась за малейшую возможность почувствовать себя хоть на мгновение…хоть на миг полной сил женщиной, может быть и любимой?…Но это был лишь мираж…Пустынный, горячий и заполошный дейв…

Но сыгравший свою положительную роль в судьбе нашего главного героя! И все было как по накатанной стезе, до следующей осени, когда играют свадьбы в селах да деревнях…а вот парень и не желал даже слышать о женитьбе! Стоит девке заикнуться, как тут же под шаловливый зад с сеновала – долой! Вон из сердца…

Так и жил парень, периодически потрахивая все, что ходит во дворе на двух ногах, да прикрыто стыдливо подолом, который практически на автомате начинает задираться вверх, стоит подойти Ерохе поближе…До встрене Осени…когда на ярмарке он внезапно, нос к носу, столкнулся с одним из парней. чья свадьба накрылась медным тазом по причине измены его любимой девушки с выше означенным фигурантом…

Тот хмуро посмотрел на здоровенную фигуру парня, ядовито ухмыльнулся, бросив мимолетный взгляд на своего подельника и не сговариваясь, они толкнули того в спину…падая, парень на рефлексе захватил в свою лопату – ладонь, чей – то отворот кушака и оказался в самом низу, среди навозной грязи, полеживая на чей – то слаженной фигуре?…

– Ты что себе позволяшь, холоп!? – визгом куска пенопласта по стеклу, морозный воздух ярмарки ввернулся визг какой – то молодки, довольно – таки приодетой по явно не середняцкой моде… – следом ворот кацавейки сгреб в кулак видимо сопровождающий и дав приличного тумака, сбросил парня с визжащей девицы – Антонины Петровны Бакушевой, дочери подрядчика на строительстве государевой заказной риднины – военных складов в том самом городке…

Рядом стояло два погодка – парня, копии друг друга…два молодца из ларца, одинаковых с лица…Они служили у молодой барыни, присматривая за ней по поручению её папаши…И вот так, медленно поднимая наливающиеся кровью глаза на источник звуков, заглушавших сутолоку на рынке, он внезапно понял, что пропал…просто утонул в её бирюзово – васильковых глазах!

И девушка осеклась, поймав на себе отчаянно смелые глаза парня, тоже поняла, что пропала не за понюшку табаку…Так они и застыли истуканами, напротив друг друга, с отчаянной сердечной болью всматриваясь в облик друг друга, не замечая, что вокруг стали накапливаться совсем не нужные свидетели этого малозначительного, на первый взгляд, происшествия…

А близнецы – охранники остолбенели, барыня перестала им велить отбуцкать почем зря этого грязного и вонючего мужлана…хотя на самом деле от Ерохи пахло очень даже сносно, барыня приказала приказчику Кузьме выдавать тому малую толику своих духов – Дабы нес он ароматы не скотские, а моему нюху дюже приятные!

Так изрекла барыня, выдавая тому новые указания относительно любимого увальня…Кузьма хмыкнул, пожал плечами и смиренно ответил – Будет исполнено, матушка – барыня! – и когда та ушла, добавил от себя – А как же, исполнено…в точь, в точь!… – а в его гадостной душонке зародился каверзный план, как бы нагадить парню…

– Чей холоп будешь? – грозно спросил мужик, из сопровождающих барыню – Пошто барыню позоришь? Отвечай немедля, паскуда! – над толпой взлетел чуть визгливый голос старшого охраны молодки…

– А ты кто таков, чирей на заднице? – не смутившись, ответил вопросом на вопрос Ероха, вызываюше глядя в глаза старшого…

– ЧТО? – тот задохнулся от ярости, замахиваясь на этого странного холопа… – сделать удар ему помешала сама молодая барыня, она строго взглянула в глаза старшого и тихо прошептала – Не бузи, Никодим! Парень не хотел плохого, его в спину толкнули…я сама видела! Угомонись…Идите дальше, я догоню! – и уже было стала отворачиваться от старшого, как тот прошипел – А потом ваши папенька мою шкуру на ремни распустит на псарне? Не пойдет, барыня! Только вместе с нами…– договорить он инее успел, так его за шкерник сгребла лопата парня, который спокойно отодвинуло мужика в сторону, почтительно поклонившись девушке – Проходьте, ваша Милость! Будь ласка…

И тут же в ухо со свистом ему влетела плюха от одного из близнецов…– Пшел прочь, харя неумытая!… – зря они так его, ей – богу, зря…Короче, через пять минут все окружение девчонки было положено в стойку – Принять горизонт, немедля!…А у самого – оторван рукав, он и не заметил, как отлетел, когда в него вцепился старшой…

И загипнотизировано глядя прямо в безумно красивые глаза девочки, он еле слышно прошептал – Жизнь за тебя отдам, не глядя, цветочек мой лазоревый!

И она, отвечая тем же – Лучше мне отдай…

И уже протянула руку, чтобы коснуться его…как вдруг, её дернули сзади за талию и над ухом пророкотал бас папеньки – Эт что тут за мурло к моей донечке пытается подкатиться? Эй, люди! – полуобернувшись назад, бросил он через плечо – Взять его! Ату!…

И вот уже напротив парня – толпа человек в десять, те трое – умные стали, на задах стоят, подначивают остальных, не обкатанных….– Ату его робяты! Бей в ухо, Петруха! Гы…

– Папенька, дак зачем еж его так – взревела белугой девчонка, поняв, что её суженному сейчас кранты настанут и вцепилась в рукав богатой, меховой кацавейки…

А Ерофей стоял спокойно, словно скала, прекрасно понимая, что у толпы дворни против него шансов – нема…Только рукава закатал, дабы не поотрывать оставшееся…

– Он еще здеся? – свирепо прорычал папаша девочки, следом дворня, словно с цепи сорвалась…Бойня продолжалась с полчаса с переменным успехом – парень прекрасно понял, что если он в полну силу будет махать своими оглоблями, то девчонки не видать, как своих ушей! И потому придерживал силу ударов, а вот противная сторона сил не жалела, даже старшому было непонятно, почему малый не бьет во всю мощь?

Тем временем, папа увел деваху в сторону изящного возка…красивого, черт его дери! Сильно видать папаня любит свою единственную дочь…правда…бесприданницу. Почему – да у него трое парней уже выросло, всем им нужно выходное пособие, и на дочь по факту, нифига не остается. Потому берег, як зеницу ока…А тут энто мурло!?

Дальше – смотри выше! Действие этого побоища, похлеще Куликовской битвы окончилось печально…для Ерохи…Его избитого до полусмерти, дворня папаши Антонины, за руки – ноги закинуло куда – то за овин, принадлежавший местному старосте рынка, где данные события проистекали…Несмотря на все протесты Тони, ейный папашка приказал дворне до особого распоряжения не выпускать молодуху со двора…

А парень лежал в бессознательном состоянии на сене, всем изгважданном дерьмом коз и свиней, булькая из расквашенного носа кровавой юшкой и соплями…Его нашли только по истечении вторых суток, когда теплое тело молодой барыни захотело новой порции любви…

Быстро барыня просекла, чьих рук дело и потому виновники были схвачены и по её приказу, биты батогами на полном серьезе…После чего Фрол скончался, не приходя в сознание, а Кузьмич был опущен до звания восьмого конюха при самой старой кобыле поместья…да только парню это не принесло облегченья…

Беда в чем? Беда в том, что на него наткнулись рекрутеры петровской армии, которая остро нуждалась в призывниках и желательно – бывших холопах или беглых…И потому командир рекрутерской роты был просто счастлив, когда из подворотного дерьма его подчиненные на руках вынесли здоровенного парня, правда всего в кровавых соплях и потеках…

– Отмыть, пред мои очи поставить в абсолютном здравии! – и командир, брезгливо зажав нос кружевным, надушенным платочком, повернулся в сторону рыночного трактира – Его превосходительства ужинать изволят, а вот чего мы есть сёдня будем? Хрен его знает… – проворчали мужики, ташивщие под руки парня к временному лагерю рекрутеров , разбитому всего полтора часа назад, на правом берегу безымянной речушки…

– Кого нашли на энтот раз, православные? – поинтересовался доктур, врачевавший солдат подразделения…– Бог ты мой, каков молодец? Ради такого Самсона стоит постараться! – радостно воскликнул он, по рабочему закатывая рукава и командуя солдатам, куда уложить богатыря…

Когда парня уложили на дощатый помост, солдаты матерясь, отряхивались от дерьма, что пристало к парню…А доктор кликнул двух солдат-санитаров, чтобы нагрели воды и принесли тряпок для обтирания громадного тела возможного нового гренадера императорской армии…

– Ага, с радостью! – ворчали те, не торопясь разшевелили угли под громадным, пятиведерным чугунным чаном, в котором налита холодная вода с реки, и положили на край настила кучу тряпок.

– Отлично! – возбужденно потирал руки эскулап, предвкушая все прелести исследования такого молодого и могучего тела…даже среди петровских гренадер редко встречаются такие могучие солдаты…

Наконец, через час, вода в чане потеплела до такой температуры, что можно начинать омовение парня… – Петров, давай – ка мой ковш…да, только самый большой! Ты его сам будешь держать…

Тот в ответ только молча закатил глаза и про себя отчаянно выматерился – Васильев, приготовь одеяние для нового солдата! Пошевеливайся, черт!

И пока первый гремел ковшами и прочей утварью санитарного фургона, второй фыркал, гоняя моль в огромном тюке с запасной одеждой…У командира рекрутской команды был «план» – к концу каждого второго месяца он должен был сдавать казне военного Приказа по десятку рекрутов…

И потому, когда к нему с просьбой обратился доктор через посыльного, он минут пять дымил ядрено – ядовитым турецким табаком, потом…вынув чубук трубки изо рта, проворчал – Такой конечно, двоих…а то и троих стоит, но вот затраты по нему – высокие…Эй, да ладно, все равно одевать надоть нового рекрута… – Петров, ступай к интенданту, он все, что надо выдаст…да скажи шельме, что сам буду осматривать новичка и если…не дай бог, мне не понравится, как он его одел…Шкуру сам спущу и на полковой барабан натяну! Пошел… – и снова засунув трубку в рот, блаженно затянулся, выпустив в воздух кружок дыма…

Тем временем, в усадьбах двух женщин, чьи сердца пробило на вылет стрелой Амура к парню, сходили с ума, когда им сказали, что случилось с предметом их воздыханий…И та и другая впали в жуткое уныние, что и папа Антонины и сама барыня Елизавета готовы были хоть найти парня на краю света, лишь бы не слышать и не видеть тех рек слез и килограммов соплей, что источали молодые женские лица…

Но вскоре барыня вновь нашла утешение в объятиях очередного молодого жигало, что проездом был в Рояловском поместье, куда его пригласил кузен несчастной дамы…А вот Антонина всерьез решила уйти в монастырь, что естественно, не устраивало папа…

– Нет! – взвизгнула Антонина, когда папа заикнулся о её выгодном замужестве за отставного офицера богатой фамилии, откуда – то из центра России…– Или я уйду в монастырь, оплакивать судьбу моего суженного, более ничего не хочу слышать…

– Что?! – теперь заорал папа, рассвирепевший почем зря от ослиного упрямства любимой дочуры из-за этого вонючего холопа…– Пойдешь за первого встречного – поперечного! Я сказал – пойдешь!…

И как курьез, в дверь тихо постучали, то камердинер пришел известить хозяина, что пожаловал соседский барин, Герман Петрович Гемгольц, этнический немец, получивший захудалое поместье в награду за выслугу лет в чине отставного капитана…

– Отличная партия! – прошипел папа, оборачиваясь к заплаканной дочери, которая страдальчески округлила глаза, не веря себе, смотрела на папа…

Так и случилось, когда сосед – отставной капитан услышал об условии папа…Он – то приехал к нему в гости, скоротать свой досуг вдовца и уже давно не видел подле себя изящную красавицу, в которую превратилась когда – то кургузая дочка соседа…Свадьбу сладили буквально в два дня…

А парень был приведен в чувство вонючей гадостью, в которую помочил кусок ваты полковой лекарь команды…громогласно чихнув, он резко сел на настил, ошалело оглядываясь вокруг…затем отмыт, обмундирован и теперь, смущаясь стоял перед своим настоящим командиром, пытаясь старательно изобразить команду – «Смирна!»….

Ага! Два раза, когда командир увидел сей скабрезный момент, он заржал, яко конь на переправе…вытер глаза от внезапных слез и скомандовав парню – Обернись – ка кругом, молодец! Ай…

Его взгляд уперся в огромный шов, не сдержанный гнилыми нитками камзола, выданного интендантом этому здоровяку… – Значится, поганец…мимо ушей пропустил мой указ? – глаза командира метали гром и молнию – Сюда сей же момент подать этого прохиндея, да пару шприцрутенов приготовить для него…

Короче, через минут десять притащили двое конвойных под руки этого прохиндея, раздели до пояса и быстро кинув на бревно, вытащили из своих ружей прочистные металлические прутья…Вопли истязаемого прохиндея позабавили солдат рекрутерской команды, ибо многим этот жадный клещ попортил жизни немало в свое время…По принципам наказания – каждый из солдат, взяв в руки металлический прут, стебал наказуемого, уступая место другому солдату…Таким образом, отметилась вся рота на его спине…

Мычащего нечленораздельно от боли интенданта сняли с бревна, положили возле лазаретной полковой палатки и окатили водой…тот облегченно затих…И когда командир подошел к нему, старательно пыхтя трубкой, поучительно произнес – Не злобы для, а учения только! В следующий раз умнее будешь, пакость…

– Да, мой командир… – вымученно просвистел своими отбитыми нафиг легкими, ответил интендант – На первый раз прощаю, и пока сдашь дела своему заместителю, понял? – и командир отвернулся от окровавленного тела проученного интенданта…

– Эй, подь сюды, служивый! – поманил он пальцем новобранца – Пойдешь вот с ним… – и его палец ткнулся в широкоплечего солдата – Сам подберешь одежку по фигуре и фасону! И чтобы сверкал, как начищенный пятак!…

– Cлушаюсь, ваша милость… – пробурчал тот, поклонившись, зыркнул на Ероху, коротко махнуло рукой – потопали за мной!

Они пришли в палатку со шмотьем интенданта, долго копались в бесчисленных тюках с обмундированием, но час фырканья забитыми пылью носами принес все – таки им награду – выудили пару комплектов камзолов, хоть как – то пригодных для такого верзилы, как Ерофей…

Еще через час тот стоял навытяжку перед командиром, сверкая буквально, как надраенный пятак…чуть поодаль утирал пот со лба упарившийся помощник, довольный что выполнил приказ и его не будут сечь!…А командир придирчиво окинул его острым взглядом, просекая на раз, все изъяны и недостатки в форме новобранца…

– Ну вот и славненько, теперь тебя, верста коломенская, не стыдно самому государю – анператору показать на стрельбищах… – и удовлетворенный проделанной работой велел командному писарчуку подписать с парнем типа договора на солдатскую службу…

Какое подписание? Парень ведь безграмотный, в дупель! И потому приложил просто испачканную в чернилах пару пальцев рук к листку с письменами писарчука, тем самым обрекая себя на 25 лет службы…Знал бы он, что подписывает!?

А пока, тропы судьбы вели нашего кавалера к конечной точке его жизненного пути, т.е. к трону императора Петра I….Случилось это через пару лет службы Ерофея, при штурме знаменитой сейчас крепости Орешек….