Текст книги "Махапские землеологи. Фантастический роман"

6

На экране у Полигата появилась голова, такая же черная и гладкая, как всё тело, но исчезли руки. Затем опять всё стало, как прежде – голова исчезла, а руки вновь легли на обшивку стола. Только на правой не хватало запястья.

Стокар мстительно улыбнулся:

– Что, чертяка, не получается, уменьшение грозит? И посочувствовать некому, – командир заглянул в папку статистики и обратился к экипажу. – Сейчас на Земле рождаемость выше смертности. Этот факт молмуту не мил. Каждая новая жизнь забирает у него очередную частичку антиматерии. Полигат не в состоянии остановить процесс. Антитело, управляемое инстинктом самосохранения, спешит обезопасить себя в новом живом субъекте. А, может, просто сепаратизм в почете. Было, у кого поучиться. Я так понял, что наладить контроль над своим распыленным организмом Люцихану не удается. Но в то же время смерть человека возвращает пазл в общую картину. Молмут хочет поменять статистику. Этому гаду нужно больше смертей. Ему необходима война, большая война. Только так он сможет продолжить сборку и восстановиться. Вредонос, словно паук, плетет смертельную паутину в сознании человека, заставляя совершать подлости, хитрить и ненавидеть. Он открывает тайные вентили и направляет нейроны по скрытым каналам разума, включая рецепторы удовольствия. У жертвы сразу возникает рефлекс и желание на повтор преступного акта. Человек понимает, что нарушение морального кодекса может доставлять наслаждение. Многоименный паразит – автор всех низменных инстинктов и жестокой конкуренции за выживание. Слабые умирают, отдавая ему освобожденные частицы, а сильные идут дальше. Но эта беспощадная пирамида когда-нибудь закончится и на ее вершине останется только один. Это и будет главный сосуд, куда перейдет вся собранная антиматерия.

– А ниша, этот замок, кабинет, что это? – спросил шестой пилот. – Похоже на лежбище, на секретный бункер, на тайный погребок.

Командир быстро нажал нужные кнопки. На экранах кабинет покрылся еле заметной розовой пеленой, которая моментально исчезла:

– Видели? Я так и думал. Всё ясно, – Стокар откинулся на спинку кресла.

– Шеф, не томи. Что тебе ясно? – бросил первый пилот.

– Его ниша – это, всего-навсего, клубок эктоплазмы с повышенной плотностью эонов. Это его сознание! – командир триумфально обвел экипаж расширенными глазами.

– Хочешь сказать – чувства, воображение, фантазия, мечты и желания? Он что, внутри себя?

– Ну, да. Получается, что так. Когда будет готов крепкий сосуд, Полигат в него поместит всю эту туманность. Только здесь молмут оставляет себя в покое и безопасности, – Стокар продолжал радостно сверкать круглыми глазами, – ведь он совсем кроха, если так можно назвать то, чего не может быть. Только здесь частицы его слушаются, но заманить – большая проблема. Здесь он запросто из песчинки может превратиться в кровожадного монстра, а потом рычать, высокопарно басить и отдавать приказы.

– Кому? Этого еще не хватало, – выпалил второй пилот.

– Не знаю кому, чертям, ведьмам, упырям, наверное. Думаю, их тут немало. Всем, кого наплодила его эктоплазма.

– Значит, молмутский микроб может превратиться в циклопа, а мы даже не вооружены, – попытался пошутить третий пилот.

Командира потянуло в философские рассуждения:

– Зря бытует мнение в народе, что чем размеры больше, тем страшней. Все беды от маленьких размеров, но очень больших амбиций. Это неоспоримый факт. Мелкие пупки с больным самолюбием начинают разрушать гармонию природы, кроить устои на свой лад, разжигать войны, сеять раздоры и ненависть. Тот, кто бредит абсолютной властью и для смертных хочет стать богом, кто в Нероны метит днем и ночью, мечтая обсыпать мир лепестками роз, чтоб задохнулось всё живое, тот никогда не поймет главного. Секрет счастья прост. В любви, в согласии жить несложно, надо только во всем знать меру. Но у всех на всё своя есть мера, и очень часто крест не по плечам. В конечном итоге «пуп Земли» некрупного размера сломается под грузом как спичка.

– Мы тоже не большие, – с улыбкой заметил четвертый пилот, – а взваливаем на свои плечи тяжелые задачи. Как бы спину не надорвать.

– Что за пессимизм, Бялер? Ты медосмотр точно проходил или сам заключение состряпал? Мы, махапы, давно научились работать, искать зло, делать прогнозы, идти на ход вперед. Мы, землеологи, понимаем суть проблемы и вооружены нужными знаниями по самую макушку. А всё потому, что мы другого уровня. Для нашей расы это пройденный этап. Ладно, хватить воду лить, надо поработать. Мне нужен экземпляр вируса под микроскопом. Надо протестировать «Триэс». Мирзус, готовь «Замануху».

– Чем будем заманивать? – отозвался пилот.

– Думаю, крошечный макет человеческого эмбриона подойдет. Пусть лазутчик остается на посту. Картинка и разговоры оттуда нам только на руку.

Ловушка антиматерии замигала красной лампочкой. Раздался тонкий писк сигнального зуммера. Стокар вздрогнул и открыл глаза.

Пилот повернулся к командиру и доложил:

– Сработала сигнализация фикционного модуля! В Заманухе что-то есть. Сейчас поглядим.

– Давайте гада под микроскоп. Посмотрим, как на него действует наш препарат. И, если всё отлично, то, – командир не договорил, а только потер ладони.

– Готово. Антитело в блоке детального анализа, – деловито произнес помощник и крутнулся на кресле.

Стокар достал контейнер с препаратом для опытов, поставил стеклянную коробочку на стол и посмотрел в окуляр микроскопа. На разведчика смотрел черный волосатый шарик с желтыми глазами и зубастым ртом. Это был сгусток злобы и ненависти. Махап разглядел вместо носа маленький пятачок, а во рту раздвоенный змеиный язык. Микроб щурился от яркого света и что-то кричал. Стокар проходил в разведшколе артикуляцию врага и по губам легко понял смысл эмоциональной брани.

– Ну, что там? Шеф, не томи, – произнес сосед слева.

– Буянит, корчит рожи, белый свет материт. Для него фотоны – страшный аллерген, – не отрываясь от микроскопа, ответил командир. – По-другому просто не бывает. Сейчас включу громче и с переводом.

Стокар добавил громкости. Экипаж услышал в динамиках тонкий писк:

– Махапские ублюдки, выключите свет! Откуда вы взялись, краснорожие обезьяны? Я вас всех покусаю, порву на тряпочки! Понял, да?

Первой пошла под микроскоп микрочастица сердобола. Стокар, наблюдая в «глазок», метко прицелился и «плюнул» из нано штуцера в открытый рот черного шарика препаратом. Антитело проглотило пилюлю и громко зарыдало:

– Что за наваждение? Что со мной? Ой, мама! Простите меня за грубость. Вы нормальные пацаны, только рожи сильно красные. Я слышу призывы о помощи. Дайте мне скорее тело, я спасу всех обездоленных и несчастных! Я слышу гармоничные мотивы. Какая прекрасная музыка! Я способен понимать красоту. Дайте мне краски, я хочу рисовать!

Вдруг черный волосатый шарик вновь налился ненавистью, а в глазах вспыхнула ярость:

– Вот, вам фига! Эх, жаль нет рук, я бы вам показал пару доброжелательных жестов! Убирайтесь прочь! Хватит издеваться! Дайте тело, водку, кокс и бабу! И гасите свет! Словно клизму мне поставили без разрешения, скоты ошпаренные! Добрым был – какой позор, какое унижение! Будет мне спасение из темноты! Слышу-слышу, как спешит подмога!

У махапов засияли лица. Командир оторвался от микроскопа и улыбнулся:

– Какая, к черту, подмога? Блефует сволочь. Маленькая доза. Будем знать.

Следом пошла микрочастица смыслина. Командир метко выстрелил, и началось.

Антитело вздрогнуло и, подняв глазки, строго посмотрело в увеличительное стекло:

– Я знаю в чем мое предназначение, – серьезно заявил подопытный. – Мне некогда с вами прохлаждаться. Дайте тело и я пойду. В дальний путь зовет дорога добра. Быть полезным – это ли не счастье в высшей форме?

Вдруг антитело сплюнуло:

– Тьфу! Что вы мне за гадость опять подсунули? Нет, вы не эскулапы, вы – садисты! У меня только один вектор – уничтожать вас везде и всюду! Ненавижу!

Пилоты переглянулись, а командир заключил:

– Снова недобор. Учтем.

Последней под микроскоп ушла двойная порция смехагена. Командир точно попал в открытый рот волосатой мерзости, и через секунду разведчики услышали писклявый хохот:

– Да, что это со мной? Что же я так смеюсь? Какое всё вокруг смешное! Ребята, вы похожи на вареных раков! Эх, сейчас бы пивка кружечку! Спасибо вам, за то, что вы есть! Ха-ха-ха! Хотите узнать, как мое самочувствие? Лучше всех! На все вопросы отвечаю только «да»! – вдруг волосатый шарик раздулся и взорвался.

Командир оторвался от микроскопа и брезгливо сморщил нос:

– С дозировкой малость переборщил. Не беда. Главное, что действует. А что? Я доволен. Леви нам выведет точные пропорции для отчета. Население Земли известно. Главное, чтобы не получилось перебора в планетарном масштабе. Массовое помешательство нам не нужно.

7

Суровое Сибирское житие… Глухомань и таежные трущобы, девственные леса и непуганые звери. Здесь, чтобы выжить, надо много трудиться, быть выносливым и неприхотливым. Но когда нутро твоё гнилое и ленивое, на работу можно наплевать и забыть о делах насущных.

В покосившейся избушке, на печи, лежал Гришка Распутин. Тяжелое похмелье и большая шишка на лбу делали самочувствие невыносимым. Но лодырь с достоинством терпел привычную муку. Еще бы – драться и сквернословить на пьяную голову было его любимым занятием. Часто алкаш слышал от односельчан: «Угомонись, гниль! Работать надо!», «Гришка, бестолочь, огородом займись! Бурьян дурнинушкой прет». На что паразит с ехидством отвечал: «Не надобно мне. Кони пущай пашут до упаду. Я – творение божье, по его образу и подобию слеплен. Раз бог меня создал, пусть дитя немытое и кормит. Труженик и лодырь – все, рано или поздно, помрем».

«Порченый» – так окрестили в деревне худосочного несуразного мужичка из новых, который, спасаясь от голодухи, притащился с поволжских степей. И точнее слова не найдешь! Сибирские мужики жалели забулдыгу и по возможности наливали. «Беженец», «Наплыв» сильно обижался, если при розливе ядреного самогона его не замечали.

Вымерли родные, и Гришка пошел бестолково слоняться по миру, добывая, где придется и как придется, харчи на пропитание. Как-то нашел в больнице под лестницей приют, где можно было укрыться от Тюменской стужи. Пожалели медработники оборванца, но не оценила распутная душа акт милосердия. Однажды бес попутал, и проходимец украл узелок с деньгами. Снова оказался под забором и начал отстукивать гнилыми зубами мелкую дрожь. С горем пополам пристроился в трактире, где разрешали доедать за гостями. А потом плюнул и пошел бродяжничать по-взрослому, начал воровать коней. С длинным носом, с мутными кисельными глазами, весь заросший, был страшнее чёрта. Конокрадов раньше, ой как, не любили. На стыке двух столетий гужевая тяга была самой передовой и надежной в сельском хозяйстве. Конь являлся таким же кормильцем, как глава семьи, и выносливую скотину оберегали особо. Но если кто замахивался на самое дорогое, на символ сытости и процветания, эту сволочь лупили палками всем селом, частенько забивая до смерти.

***

Командир махапской разведки, зевая, смотрел на экран. Наблюдение утомило. Темная личность без головы продолжала неподвижно сидеть за столом. Медленно текли секунды ожидания, но ничего не происходило.

Стокар потер глаза:

– Что он застыл, чего он ждет?

– Командир, пришел ответ из ставки, – доложил второй пилот. – Направляю в блок дешифровки и вывожу на экран.

– Хорошо. Давай, – Стокар оживился и тряхнул головой. Скоро он взволнованно читал: «Совершенно секретно. Зорлиц – Стокару. Ниша не обнаружена. В справочниках не значится. Есть мнение, что это локальное облако тонкого плана очень маленького объема, похожее на часть индивидуального субстракта сознания Полигата. Рекомендую поставить жучок для получения информации».

Стокар разочарованно откинулся на спинку кресла:

– Ну, это мы уже сделали.

Вдруг командир прикусил язык и внезапно замолчал. На экране темная личность превратилась в страшного рогатого карлика размером, не больше полуметра. Уродец ловко спрыгнул с кресла, подбежал к дубовому сундуку, забрался на стул, с трудом поднял крышку, вытащил маску ворона, прикрыл ей страшное лицо, спрыгнул на мраморный пол, разбежался и исчез в стене.

– Так, спокойно, – Стокар взял себя в руки. – Сейчас попробуем прозондировать соседнее помещение. Смотрите, как дрожит стена, словно мираж в пустыне. Если этот замок и всё, что в нем находится, разновидность незнакомого эфира тонкого плана, значит, и проникновение должно быть стопроцентным.

Командир решительно направил лазутчика на слегка вибрирующую каменную стену. Робот легко прошел видимое препятствие и очутился в огромном, хорошо освещенном зале, полном танцующей ряженой публики. Яркий свет хрустальных люстр заставил разведчиков зажмуриться. От пестрых нарядов и масок зарябило в глазах. Звучала живая музыка. Музыканты, расположившись в углу, изо всех сил выжимали из акустических инструментов ритмичные аккорды мазурки.

– Ну и ну! Что за маскарад? – хором удивилась инопланетная разведка.

Над танцующей толпой высился балкон. В ложе маячило две фигуры. Маски пучеглазого кота и черного ворона привлекли внимание командира. Стокар, не раздумывая, приблизил лазутчика к балкону. Шпион повис над дверью и показал вид сзади. Фигурой в маске кота оказался тучный человек в безразмерном полосатом костюме. Толстяк сидел на двух стульях и что-то потягивал из бокала. Рядом, в маске ворона, в черной твидовой тройке, на стуле стоял карлик и маленькими ручками в перчатках держался за перила. Между «вороном» и «котом» шла тихая монотонная беседа.

– Рад тебя снова видеть у себя, Парвус, – произнес карлик.

– Спасибо, хозяин, – отозвался толстяк и хлебнул из бокала. – А вы подросли. В последнюю встречу вам не хватало табурета, чтобы видеть танцующих призраков.

– Ты наблюдательный, – не поворачивая головы, заметил хозяин. – Революция дала мне рост и силы. Потому и этот карнавал «Альтер эго». На волне энергетического всплеска праздную удачу. Вот и тебя не забыл пригласить. Этой ночью я собрал только самых достойных, свою элиту. Утром проснутся в хорошем настроении. Жаль, что только глубокая ночь, эликсир и крепкий сон мне позволяют собирать друзей.

– Да, в реале вас нет, сочувствую. Но, надеюсь, вы что-нибудь придумаете, как выйти из тени небытия и дерзко шагнуть в настоящий момент реальности, – выдохнул собеседник.

– Ох, дружок, эти сложные схемы и планы выпивают все мои нервные соки. Только и думаю об этом. Маятник революции тяготит к покою. Скоро он совсем остановится, и я снова начну уменьшаться, отдавая свои частицы новорожденным. Мне нужна большая война, а лучше две. Ученые не хотят шевелить мозгами. Ядерное оружие появится нескоро, а без него мне удачи не видать. Знаешь, что это такое?

– Нет, не знаю. Пушки раньше ядрами стреляли. Это не то?

– Не то, – сдержанно ответил хозяин. Он замолчал и уставился на танцующую толпу. – Здесь не хватает одной персоны. Сейчас мы это поправим, – карлик хлопнул в ладоши – в дверях появился секретарь в маске крота. – Вчера получил мирскую анонимку. Хлысты сообщают, что народ прогнал Распутина. Это пугало босиком отправилось в Верхотурский монастырь замаливать грехи. Не хочу, чтобы мой новый друг доковылял. Распорядись, чтобы немедленно выдвигалась группа захвата. Пусть перекроют бродяге все пути в обитель, угостят, чем надо, и тащат зимогора сюда.

Слуга молча кивнул, откланялся и удалился.

Полупрозрачные короли, шахи и принцы, знатные вельможи, чиновники и аристократы в праздничных нарядах разных эпох с легкостью кружились в ритмах танца. Толстяк молча потягивал через трубочку приторный ликер и довольно причмокивал. Вдруг хозяин дернул клювом и произнес:

– Всё никак не могу взять под контроль собственный распад. Мой эгоцентризм настолько силен, что каждая крупинка наделена этим стержнем. Частицы не слушают меня и склонны к сепаратизму. Каждой хочется иметь свою нишу, свою емкость, свой объем интеллекта. Только смерть выбранного организма возвращает их ко мне. Лютый страх угодить в чистилище приводит детишек к папочке. Риск попасть с душой умершего в сети центрального Абсолюта не входит в их планы, потому и спешат под крышу отчего дома. Еще они прилетают ко мне во время сна, потому что справедливо считают сон маленькой смертью. А ведь так и есть. Сон – это пауза для зарядки жизненных батарей. Вот такие пироги, дружок, – карлик с начала разговора впервые повернул голову и посмотрел на собеседника.

– Да, это большая проблема, – отреагировал толстяк. Так бы уже давно собрались. Представляю, как бы вам было просто – приказал, крикнул: «Ко мне!» и, бац, все частицы в сборе. Что вы на меня так смотрите? Что-то не то сказал?

– Нет, ты правильно мыслишь. Просто мне нужен помощник – секретарь, аналитик, бухгалтер, и просто поговорить. Как тебе? Не хочешь попробовать, насладиться вечностью?

Толстяк похолодел:

– Вы ведь сказали, что я вам нужен в реале, – он ткнул куда-то в сторону пальцем. – Я еще не готов умереть, вот, так – по просьбе в самом рассвете лет.

– Ну-да, ну-да, – хохотнул карлик. – Оставим этот разговор. Считай, что я пошутил. Ты мне там нужнее. Не волнуйся, сделаю из тебя влиятельного банкира. Будешь владеть большим капиталом и творить невероятные вещи, – хозяин отвернулся и снова стал наблюдать за танцами. – Знаешь, я готов уменьшиться до размеров клопа, если буду уверен, что в будущем это даст свои результаты и ускорит мой рост. Тебе, как будущему финансисту, не надо объяснять, что такое прибыль. Единственное, что я могу, это уплотнить частицу-сепаратиста в выбранном и обжитом сосуде, подселить туда одного, двух, сколько угодно, соседей для усиления влияния на жертву, если игра стоит свеч. Но не больше контрольного пакета, который должен оставаться у меня.

– Понимаю, – толстяк всплеснул двойным подбородком. – А что будет, если вы потеряете контрольный пакет?

– Не знаю и знать не хочу, – отрезал карлик. – Думаю, что ничего хорошего. Я не доверяю пикселям своего портрета и должен быть сильнее каждого из них. Если я вложу в кого-то больше, чем имею сам, могу потерять власть над антиматерией, а, самое главное, эту нишу. Придется плясать под дудку выпущенного из бутылки джина.

8

Как только вечернее солнце скрылось в таежных зарослях, сразу похолодало. Гришка посмотрел на босые грязные ноги, поежился и, поднимая пыль, ускорил шаг. Старое рубище и портки обдало холодным дыханием леса. В сумерках дорога стала теряться из вида. Длинные волосы мешали смотреть. Путник, то и дело, убирал их с лица заскорузлыми пальцами.

Отгоняя комаров, бродяга рассуждал: «Почему жизнь такая трудная и неуютная? А умирать страшно. Почему, чтобы выжить, надо пахать как лошадь. Не хочу, чтобы жизнь огорчала. Хочу веселиться на этом празднике, петь, пить, девок лапать и плясать до упаду. Грехи всегда можно замолить, без них не будет покаяния».

Стемнело окончательно, и Гришка остановился. Он испугался и задрожал. Вдруг в стороне от дороги замелькало пламя костра. Отчаяние пересилило страх и толкнуло вперед: «А вдруг разбойники? Ну и черт с ними. Пусть хоть сам дьявол. Я замерз». Бродяга ускорил шаг и углубился в чащу.

У костра сидели трое. Мужики ели, пили и оживленно беседовали. Григорий подошел ближе. Запахло похлебкой, самогонкой и табачным дымом. Гришка набрался смелости и подал голос. Путники пригласили оборванца к костру и протянули чарку самогонки. Гришка влил в себя горячительное пойло и умиротворенно выдохнул:

– Благодарствую.

Вдруг в животе заурчало, сердце забилось, как у воробья, а в болотных глазах заплясали огоньки. Картинка поплыла, как отражение кривого зеркала. Гришка увидел, как его тело трупом падает в траву, а он – прозрачный двойник, остался стоять на ногах. Гришка не узнал людей. У костра, перед ним, стояли покрытые шерстью черти. Рогатая нечисть злорадно засмеялась:

– Что, чертей никогда не видел? Мы за тобой, червяк. Полетели.

Бесы быстро подхватили распутинское альтер эго за руки и за ноги, оттолкнулись от земли и пошли на подъем. Гришка еще раз взглянул на себя, рухнувшего и бездыханного:

– Батюшки, раздвоился! – он посмотрел на свою прозрачную руку и ахнул. – Простите, чертики ретивые, куда вы меня тащите?

В ответ только услышал:

– Не болтай, а то рот зашьем цыганской иглой.

Григорий прикусил язык и стал смотреть вниз, где под ногами мелькали верхушки деревьев. Ужасный полет освещала полная луна. Скоро несостоявшийся поломник увидел у входа в пещеру медведя и зажмурился. Зверь отошел в сторону и запустил рогатую гвардию с грузом в черный зев подземелья. Вдруг мрак рассеялся, а впереди появился замок с острыми, как рыбьи кости, башенными шпилями. Ярко горели фонари центрального входа. Черти пошли на посадку.

Григория завели в роскошный просторный зал, полный веселящейся публики. Бродяга непроизвольно зажмурился от яркого света. От лучезарности пестрых масок и улыбчиво-корявых лиц стало не по себе. Дорогие украшения, бальные платья, шелк, ситец и парча, смокинги, фраки и военные мундиры – всё смешалось на этом празднике ночной жизни. «Неужто снится? Наваждение какое-то, мираж» – новичок ущипнул себя за шею и сморщился от боли. Он увидел на балконе маску черного ворона с большим клювом, и душа похолодела. Босой и грязный конокрад стоял в центре зала и воровато озирался.

Фигура в маске ворона махнула маленькой ручкой. Вдруг лохмотья упали с плеч пилигрима, заблестел красный шелк рубашки, появились новые портки, а на ногах – хромовые сапоги. Гришка от удивления открыл рот, а «ворон» с балкона крикнул:

– Заждались мы тебя, дружок! Знаю, что танцы любишь! Ну-ка, сбацай что-нибудь, станцуй!

В оркестре заиграли «Барыню». Григорий проверил на прочность каблуки обновки и пошел в пляс. Публика захлопала в ладоши и расступилась.

Наблюдая за вычурными движениями долговязого танцора, карлик обратился к собеседнику:

– Как тебе этот хмырь?

– Хороший плясун, нечего сказать. Зачем он вам?

Хозяин пригвоздил толстяка строгим взглядом:

– Не задавай провокационных вопросов. Не твоего ума дело. Нравится он мне, этот костлявый забулдыга. Так и быть, пожертвую своим мизинцем. Думаю, прохвост его стоит.

Полигат в маске ворона снял перчатку с левой руки и сжал кулак. Хозяин отогнул крайний пальчик и повертел перед клювом, рассматривая со всех сторон. Мизинец на глазах стал черным. Чародей набрал в легкие воздух и дунул, превратив перст в облачко пыли. Палец исчез, а порция антиматерии устремилась в зал. Тучка быстро нашла Распутина, врезалась в затылок и растворилась в голове. Танцор на секунду замер, передернул плечами и еще яростнее ушел в присядку. Громко топая, раскинув в стороны руки-спицы и мотая лохматой головой, Гришка не заметил, как оторвался от пола. Неведомая сила подняла его над ряженой толпой и перевернула вверх тормашками. Танцор, как пушинка, повис в воздухе, а потом лопнул, словно мыльный пузырь и исчез.

Номер удался. Восторженная публика захлопала в ладоши и заулюлюкала. Музыканты сменили тональность и заиграли в мажаре что-то энергичное. Толпа быстро включилась и радостно задергала конечностями.

– Эффектно, – изумился толстяк. – Куда же он делся?

Фокусник спрятал беспалую руку в перчатку и опустил в карман:

– Черт с ним. Здесь он больше не нужен. Пусть привыкает к новому состоянию и оценивает возможности, – хозяин вытащил из внутреннего кармана пиджака фотографию и протянул толстяку. – Мизинец, это ерунда. Вот кому, я чувствую, придется целую руку отдать. Знаешь его?

Будущий финансист взглянул на фото. На него смотрела лысая физиономия с козлиной бородкой:

– Обижаете. Ну, кто же не знает государственного преступника номер один?! Главный ненавистник самодержавия и личный враг императора. Этот портрет висит в каждом уездном полицейском участке на стенде «Внимание! Розыск!» Сейчас залег на дно за границей. Беспорядки прошлых двух лет навсегда его лишили права приближаться к невским берегам. Думаю, революционное фиаско Ленину надолго отбило охоту заниматься политикой.

– А мне кажется, – карлик спрятал фотографию в карман, – что проигрыш борца за свободу только разозлит. Давно за марксистом наблюдаю. Я его чувствую. Больное самолюбие и жажда мщения скоро иссушат бунтаря до основания. Пора нам познакомиться поближе. Сейчас он в Лондоне на съезде оппозиции с группой радикалов от левого крыла, ломает копья в жарких спорах с соратниками. Всё никак не договорятся – выясняют, каким путем двигаться дальше. Он настроен решительно и грудью встанет за марксизм. Он готов продолжать борьбу до победного конца. И это меня радует. Значит, будет рост. Ладно, дружок, будем закругляться. У меня много дел. Скоро увидимся. Думаю, ты неплохо провел эту ночь за бокалом «Амаретто»? Девочки как?

– Очень хороши. Спасибо, мастер, – отозвался толстяк. – Всегда рад пообщаться с вами, всегда к вашим услугам.

Карлик хлопнул в ладоши, и банкир исчез, лопнув как мыльный пузырь. Хозяин встал на цыпочки и посмотрел с балкона вниз. Публика – полупрозрачные призраки мертвых и живых персон, отпечатки давно забытых душ, штампы прошлого один за другим последовали примеру упитанного гостя в полосатом костюме. Последними исчезли музыканты, и картинка на экранах исчезла.

***

– Ба! Это же наш клиент! – воскликнул командир махапской разведгруппы, разглядывая фотографию в руках толстяка. – Значит, так. Готовим еще одного лазутчика и отправляем немедленно в Лондон. Пусть отыщет объект и следует за ним по пятам. Мы должны знать все перемещения Вольёди, – Стокару стало стыдно за плохое произношение русского имени. – Мы должны опередить Полигата и помочь вождю голодных и рабов. Сделаем всё, что в наших силах.

– Как же лазутчик найдет объект? Лондон большой, – пилот заерзал в кресле.

Стокар забегал пальцами по кнопкам:

– Сначала направим шпиона в местный Скотленд-Ярд. Там, наверняка, знают, где, проживают делегаты неформального съезда и кучкуются российские политэмигранты.

– Вирзус, кто этот толстяк в маске кота рядом с Полигатом? Молмут назвал его «Парвус». У нас есть что-нибудь на будущего финансиста в полосатом костюме?

– Определенно ничего – ни портрета, ни биографии. Может, Парвус – это псевдоним или кличка?

– Скорее всего, – Стокар потер глаза.

– Шпион готов! – доложил второй пилот.

– Выпускай.