Текст книги "Слеза Дракона"

Александр Ерунов
Слеза Дракона

Глава 1
Пир Народов

Ларс Болло осадил своего не в меру разгорячившегося коня, тот перешел с галопа на более спокойную рысь, а затем и вовсе остановился. Подъемный мост, ведущий к мрачной громадине замка Анчилот, медленно, с ужасающим скрипом опускался, открывая похожие на хищно раззявленную пасть ворота. Пока мост принимал горизонтальное положение, Болло задумчивым взглядом окидывал стены этого древнего, но все еще крепкого строения. Анчилот действительно был очень стар и представлял собой типичный образец замков имперских рыцарей, относящихся к периоду последней Войны Народов. Высокие стены из серого камня, окруженные глубоким рвом, на дне которого тускло поблескивала застоявшаяся до черноты вода, высоко взметнувшиеся к небу смотровые башни, увенчанные шпилями и украшенные пестрыми флагами фамильных цветов его владельца, красная черепица крыш, заметно потускневшая от времени и местами потрескавшаяся. В общем-то ничего особенного. Побывав в одном из подобных, можно было успокоиться и не тратить драгоценного времени на посещение всех остальных.

Мост в последний раз звякнул своими тяжелыми цепями и наконец-то опустился. Ларс порылся в седельной сумке и достал оттуда золотую маску, изображавшую филина. Его отлично знали в замке, но традиция, освященная веками, требовала того, чтобы член Высшего Совета Пира Народов обязательно прятал свое лицо, а Болло всегда трепетно относился ко всему, что так или иначе было связано с этой могущественной, но тщательно скрывающей свою истинную силу и влияние на происходящие в империи события организацией.

Их было восемь. Восемь представителей коренных рас, населявших бескрайнюю империю Тау, восемь избранных, взваливших на свои плечи тяжкую ношу поддержания мира и спокойствия в каждом из ее уголков. Уже пять веков они неустанно следили за тем, чтобы хрупкое равновесие, установившееся в империи после долгой и кровопролитной войны, именуемой в летописях Войной Народов, не было нарушено ни одной из сторон. Откуда же взялось столь странное название для организации, занимающейся не каким-нибудь праздным увеселением, а исключительно серьезной политикой? Оказывается, ничего необычного в нем не было. По окончании Войны Народов и восшествии на престол императора Уильяма Дунгара был устроен грандиозный пир, на который были приглашены все наиболее влиятельные участники завершившегося конфликта, представляющие интересы различных сторон. Это грандиозное пиршество, по аналогии с минувшей войной, было названо Пиром Народов. Именно там, обменявшись мнениями в кулуарных беседах, несколько влиятельных лиц приняли решение создать некую тайную организацию, которая следила бы за соблюдением прав всех народов Тау, а также за тем, чтобы императорский дом не подмял под себя всю полноту власти. Саму организацию назвали по месту ее создания, и название это прочно закрепилось за ней.

Пять веков, прошедших без каких бы то ни было серьезных конфликтов, доказали эффективность работы Пира Народов. Какими способами этого удавалось достичь? Это была тайна, разглашение которой было бы равносильно предательству. Иногда удавалось уладить назревавший конфликт миром, иногда приходилось использовать и не очень чистые с моральной точки зрения методы, но ни одно из решений не принималось без одобрения всех членов Высшего Совета. Правило простого большинства здесь не применялось никогда. Пир Народов просто не имел права лоббировать интересы одной из групп в ущерб интересам другой, иначе деятельность Совета потеряла бы всякий смысл, да и вряд ли ему удалось бы тогда просуществовать столь длительное время.

Ларс Болло неспешно въехал во двор замка и легко, несмотря на свой уже несколько преклонный возраст, спрыгнул с коня.

– Вы, как всегда, пунктуальны, мастер Филин, – принимая узду, с почтением произнес конюх, улыбающийся молодой эльф.

Мастером Филином был он, Ларс Болло. Уже шестнадцатым за время существования Пира Народов, поскольку псевдонимы членов Совета передавались по наследству из поколения в поколение. Псевдоним соответствовал маске, которую носил его обладатель, и ее Ларс тоже получил от своего предшественника.

Что же касается конюха-эльфа по имени Дотриэль, то молодым Болло называл его скорее по привычке. Вечно юный народ внешне почти не меняется за свою долгую жизнь, и вполне возможно было предположить, что этот моложавый с виду конюх на самом деле был намного старше самого Болло. Просто когда-то, еще на заре деятельности Ларса в Высшем Совете Пира, кто-то из эльфов сказал ему, что Дотриэль еще очень молод, а когда у них наступает зрелость, для него так пока и осталось тайной.

– Пир в сборе? – кивком поприветствовав эльфа, спросил Болло.

– Почти все уже прибыли, – ответил конюх. – Ждем только Менестреля.

– Ох уж мне эти женщины! – снисходительно улыбнулся Ларс. – Все они одинаковы, к какому бы роду и племени ни принадлежали! Вечно опаздывают, и всегда по одной и той же причине. Наверняка наша очаровательная леди до сих пор усердно пудрит свой хорошенький носик, хотя он все равно будет скрыт под маской!

Менестрелем была принцесса Альвана из рода высоких эльфов, кстати сказать, первой и единственной. Принцесса стояла у самых истоков создания Пира Народов, и ее опыт был просто неоценим для всех остальных членов Совета. Правда, у эльфов был один существенный недостаток, который, возможно, и помешал им занять главенствующее положение среди всех прочих рас. Уникальная продолжительность их жизни как бы размывала границы времени, и любое решение принималось ими мучительно долго, постоянно вязло в бесконечных обсуждениях, спорах и дебатах. Хотя, надо признать честно, принцесса Альвана в этом отношении была приятным исключением из правила. Именно потому она и закрепилась в Совете Пира, который как раз и создали для того, чтобы оперативно реагировать на быстро меняющуюся обстановку.

Ларс вошел в гостеприимно распахнувшиеся перед ним двери и по широкой мраморной лестнице поднялся на второй этаж. Изнутри замок выглядел гораздо роскошней и эпатажней, чем снаружи. Его интерьеры не принадлежали тому же времени, что и стены, и были заново созданы в период правления императора Авеля Дунгара, о чем говорили богатство отделки, обилие декора и позолоты, а также чрезмерная помпезность во всем, начиная от мелких деталей и кончая мебелью.

Замок этот некогда принадлежал сэру Роланду Анчилоту, знатному имперскому вельможе, промотавшему при дворе все доставшееся ему в наследство от предков огромное состояние. Именно ему принадлежала идея переоборудовать свое родовое гнездо в соответствии со столичными вкусами и свойственным эрегонским вельможам размахом. Воплотив в жизнь столь впечатляющий проект, сэр Роланд вдруг неожиданно обнаружил, что его состояние попросту иссякло и ему нечем платить по счетам подрядчикам и кредиторам. Можно было попытаться отсрочить платеж, попробовать наконец продать замок и перебраться в жилище поскромнее этого, но доблестный сэр Роланд принял единственное решение, согласующееся с его собственными понятиями о рыцарской чести. Он бросился на свой меч, сделав малолетнего сына сиротой, а скорбящую вдову оставив прозябать в полной нищете. Так оно, наверное, и случилось бы, но госпожа удача, напрочь отвернувшаяся от не в меру расточительного рыцаря, решила в очередной раз показать непостоянство своего характера и неожиданно повернулась лицом к его наследникам.

Пир Народов уже давно подыскивал себе место, где можно было бы проводить свои встречи, не привлекая к ним особого внимания, а замок Анчилот удовлетворял практически всем требованиям этой тайной организации. Выкупив закладные покойного сэра Роланда, члены Совета разрешили вдове и оставшемуся сиротой мальчику проживать в замке и даже назначили им небольшой пенсион. Их новоиспеченной резиденции нужен был официальный хозяин, а кто лучше всего подходит на эту роль, если не потомственный владелец замка, права на собственность которого исчисляются столетиями?! Леди Матильда Анчилот приняла условия Пира с благодарностью. Клятва молчания, которую пришлось принести уже почти впавшей в отчаяние женщине, и некоторые неудобства, вызванные тем, что частью замка ей пришлось пожертвовать для создания апартаментов своих новых благодетелей, казались минимальной платой за столь чудесное спасение. Ну а средств, поступающих от новых попечителей, вполне хватало как на содержание самого здания, так и на скромную, но все же вполне достойную знатной дамы жизнь.

Привычно следуя извилистыми коридорами замка, Ларс Болло наконец оказался перед массивной дубовой дверью, покрытой удивительной по своей красоте резьбой, в которой с первого же взгляда прочитывалась рука знаменитых на всю империю эльфийских мастеров. Среди людей тоже было немало прекрасных резчиков по дереву, но так понимать его текстуру, так успешно варьировать нюансы оттенков древесины и, наконец, создавать столь совершенные в своей упругой напряженности линии элементов декора умели только эльфы.

За этой роскошной дверью и находился Зал Совета Пира Народов. Это было просторное помещение, лишенное окон и какой бы то ни было мебели, кроме одиноко стоявшего посреди него круглого стола и восьми кресел с высокими спинками, расположенных по его периметру. Дополнял убранство зала огромный камин, искусно отделанный разными сортами мрамора. Шесть из кресел были уже заняты, одно предназначалось Болло, и последнее дожидалось мастера Менестреля, то есть принцессы Альваны. В зале Пира Народов Ларс даже мысленно старался называть своих коллег не по имени, а по псевдониму.

Болло молча кивнул собравшимся за столом членам Совета и проследовал на свое место. Зал Пира ничуть не изменился за время, прошедшее с последнего совета. Все те же обитые багровым бархатом стены, тускло поблескивающие позолотой резные детали декора, массивные подсвечники на столе. Здесь все как бы лишний раз подчеркивало значимость происходящего и его таинственность: и мрачность тонов отделки, и скудость освещения, и отсутствие каких бы то ни было посторонних предметов, этаких милых сердцу безделушек, придающих помещению жилой вид. Неровный свет огоньков плясал веселыми бликами на золотых масках этих лучших представителей своих народов, собравшихся здесь для того, чтобы решать судьбы как отдельных людей, так и целых народов.

Ларс знал их всех поименно. По правую руку от него, вольно откинувшись на спинку кресла, сидел высокий худощавый северянин. Это был Корнелиус Линдл, он же мастер Велес. Корнелиус носил маску какого-то полузабытого местного божества, ужасающего с виду, но, как пояснял ее владелец, все же доброго внутри. Линдл был весьма искушенным в своем деле магом, да и вообще большим умницей. Его видение ситуации, как правило, отличалось новизной и свежестью, а предложенные варианты ее разрешения оригинальностью. Иногда он, правда, слишком уж увлекался своими идеями, отчаянно спорил, отстаивая их правоту перед коллегами по Совету, но зерно истины в его суждениях присутствовало всегда. Нужно было только суметь разглядеть его и аккуратно вычленить из нагромождения логических построений Велеса.

Дальше, этаким скальным утесом, возвышалась фигура оркского вождя Барага аз Гурда. На вожде были тяжелые доспехи, с которыми он, похоже, не расставался даже во время сна, и маска Спящего Льва, закрывавшая широкое некрасивое лицо. Об орках обычно судят по их внешнему виду, говорят, что они грубы и невежественны, что ум у них примитивен и на редкость несовершенен. Да, конечно, есть среди этого народа и такие, далеко не самые лучшие его представители, но все это ни в коей мере не относилось к Барагу аз Гурду. Спящий Лев был мудр и практичен, решителен, но при этом осторожен в суждениях. Ларса всегда поражало в нем одно: как под личиной этакого варвара и дикаря мог скрываться столь тонкий и расчетливый политик, способный моментально обобщить и проанализировать все предложенные варианты видения проблемы и тут же выдать уникальное в своей простоте ее решение. Барага аз Гурда он уважал едва ли не больше всех остальных членов Совета и даже считал его своим другом.

Рядом с орком расположился гном Гарвин. Это обстоятельство уже само по себе было весьма примечательным, если припомнить историю вековой вражды между двумя народами, но в данной ситуации аналогия с прошлым казалась явно неуместной – орк и гном отлично ладили друг с другом, а уж припомнить, чтобы они когда-либо ссорились, Ларс и вовсе не мог. Если же говорить непосредственно о Гарвине, то все знали о том, что он просто несметно богат. Злые языки даже утверждали, будто ему должен чуть ли не каждый второй житель империи Тау, включая самого императора, но все это по большей части относилось к разряду домыслов и слухов. Гном никогда не занимался ростовщичеством, а если уж и вкладывал свои капиталы в какое-либо предприятие, то лишь тщательно взвесив все возможности получения прибыли и исключив при этом малейший риск. Вероятно, потому он и был всегда при больших деньгах, что отлично знал им цену и никогда не пускал на ветер. Гарвин носил маску Лиса, из-под которой пушистым хвостом торчала его огненно-рыжая борода. В Совете он представлял интересы не только гномов, но и всех купцов и торговцев, вне зависимости от принадлежности к тому или иному народу, что тоже, несомненно, делало ему честь.

Кресло напротив Ларса принадлежало лесному эльфу Лоэнгрему. В Совете он появился не так давно, лет восемь тому назад. Лоэнгрем занял место отошедшего от дел Эллеворда, чья трагическая судьба потрясла в свое время всех, кто более-менее знал этого умнейшего и образованнейшего из эльфов. Нет, он не погиб, как можно было бы предположить, но впал в черную меланхолию после смерти своей единственной, обожаемой дочери Таннаити, что было почти равноценно физической смерти.

Эта своего рода болезнь была свойственна исключительно эльфам. Живущие очень долго, они, однако, были не слишком плодовиты, и рождение ребенка для каждого из них являлось событием особым, можно даже сказать знаковым. Зачастую их первенец так и оставался единственным продолжателем рода. Семьи, имеющие двух детей, считались счастливцами, а уж те, кого боги одарили тремя чадами, и вовсе избранными. Смерть же кого-то из потомков становилась трагедией всей жизни и могла сломать даже самую железную волю. Именно это и произошло с Эллевордом. Он потерял всякий интерес к жизни, покинул сородичей и в полном одиночестве переживал горечь невосполнимой утраты. Те, кому довелось его видеть, рассказывали, что эльф буквально за год превратился из вечно юного представителя своего племени в одряхлевшего старца, а это означало лишь одно – болезнь приняла необратимый характер и надежд на спасение не оставалось никаких.

Но как бы то ни было, а Пир Народов был обязан продолжать свою деятельность, и, посовещавшись, члены Совета остановили свой выбор на Лоэнгреме. Этот эльф уже давно попал в поле их зрения благодаря своей энергичности, сочетающейся, как ни странно, с прагматичностью и высокой нравственностью. Да и сам Эллеворд тоже вроде бы не возражал против такого рода замены и, как рассказывали, лично передал маску Странника Лоэнгрему. За прошедшие восемь лет Пир Народов ни разу не пожалел о своем решении, хотя, возможно, новому члену Совета пока немного недоставало опыта и знаний своего предшественника.

Под следующей маской, маской Разъяренного Пса, скрывался прославленный в прошлом полководец лорд Эдвард Стоун. Военную службу он оставил уже давно, но грубоватые замашки солдафона сохранил до сих пор, возможно, как память о своих былых подвигах и победах. Члены Совета прощали лорду Эдварду эту его маленькую слабость, тем более что экспертом в военной области он был таким, каких теперь и не сыщешь, да и в вопросах политики тоже разбирался с удивительной для солдата легкостью. Разъяренный Пес оказался настоящей находкой для Пира Народов, поскольку кроме всех прочих достоинств он еще долгое время провел при дворе императора и сохранил там весьма обширные связи.

Ну и, наконец, последним из еще не представленных членов Высшего Совета являлся Голос Дракона. Это была самая загадочная и таинственная личность из всех, представленных на Пиру Народов. Голос Дракона был человеком, или вернее будет сказать, что он выглядел почти как человек. Почему почти? Все дело заключалось в его глазах. Они были у него янтарного цвета и имели по четыре зрачка, как у самого настоящего дракона. От их проникающего, можно даже сказать гипнотического, взгляда становилось как-то немного не по себе. Казалось, будто Голос Дракона видит тебя насквозь, способен заглянуть в самую глубину твоей души и, как по книге, прочитать там любую из самых сокровенных мыслей, прибереженную только для себя одного и не предназначенную для окружающих. Другого имени у него не было. Возможно потому, что псевдоним и составлял всю его сущность. Ведь он являлся представителем не кого-нибудь, а самого Варрависа, одного из немногих сохранившихся представителей древнейшего в мире племени – племени драконов. И кто знает, а может, это и был сам Варравис, принимавший на время участия в заседаниях Высшего Совета Пира человеческий облик? Не случайно же магия драконов считалась на Карелане самой могущественной и непостижимой!

Как бы то ни было, а Голос Дракона, наряду с принцессой Альваной и Эллевордом, стоял у самых истоков создания Пира Народов, стало быть, продолжительность его жизни никак не соответствовала обычным человеческим меркам. Говорил он на Совете обычно мало, как правило больше слушая остальных. В конце обсуждения Голос Дракона высказывал свое мнение по обсуждаемой теме. Чаще всего оно заключалось в короткой фразе вроде: «Варравис удовлетворен принятым решением» или «Варравис не возражает против этого».

Присутствие Голоса Дракона на Пиру Народов можно было бы назвать чисто символическим, но бывали ситуации, когда он вдруг начинал проявлять неожиданную активность, и тогда своим красноречием мог убедить любого из остальных членов Совета принять его сторону. В таких случаях его мнение становилось непререкаемым, и вовсе не потому, что он каким-то образом давил на своих коллег. Все дело в том, что Пир Народов за время своего существования смог наглядно убедиться в умении представителя Варрависа, или самого дракона, что в сущности было одно и то же, разглядеть проблему там, где другие члены Совета ее просто не замечали. Казалось, речь идет о вещах второстепенных, что дело и яйца-то выеденного не стоит, но вдруг по прошествии некоторого времени все волшебным образом менялось. Второстепенное неожиданно оказывалось краеугольным камнем мироздания, поднятая Голосом Дракона проблема разрасталась до глобального уровня и, если бы не предпринятые вовремя благодаря его вмешательству действия, грозила перерасти в настоящую катастрофу.

Как понимали члены Совета Пира, именно ради таких случаев Варравис и направил к ним своего представителя. Его мало занимали мелкие шалости младших народов, но если дети вдруг начинали играть с огнем, то тут уж старшему брату приходилось вмешиваться и отбирать у них опасную игрушку, дабы те по своей неразумности не спалили весь дом.

Пока члены Совета обменивались тихими репликами, в зал вошла принцесса Альвана. Как всегда обворожительная и неотразимая, она кокетливо поправила ручкой выбившуюся из умопомрачительной прически прядь волос, кивнула ожидавшим ее мужчинам и проследовала на свое обычное место.

– Ну вот, – галантно поцеловав даме руку, произнес Ларс Болло. – Все члены Совета в сборе, можем начинать Пир. Каждый из вас получил приглашение, а теперь хотелось бы узнать причину, послужившую для внеочередного сбора. Кто инициировал Пир Народов и какую проблему мы будем обсуждать сегодня?

– Пир Народов собран по просьбе Варрависа, – неожиданно для всех произнес Голос Дракона. – Он очень встревожен и считает, что все члены Высшего Совета должны узнать причину его беспокойства. Речь опять пойдет о Драконьем Камне.

– Нам казалось, что мы уже решили эту проблему, – как-то разом севшим голосом растерянно пробормотал Ларс Болло. – И поверь, решение это до сих пор тяжким грузом лежит на моей совести. Если бы его внес на рассмотрение кто-то другой, а не Варравис, моего согласия он не получил бы никогда.

– В том была жестокая необходимость, – спокойно ответил Голос Дракона. – Другого выхода из создавшейся ситуации у нас просто не имелось. Как бы то ни было, я все равно рад тому, что мудрость Варрависа не подвергается на Совете Пира сомнению. Что же касается императора Авеля, то он зашел слишком далеко. Его необходимо было остановить, и мы сделали это. Да, не спорю, физическое устранение – далеко не самый гуманный способ решения проблемы, но повторю еще раз: поверьте, другого выхода у нас просто не было.

– И все же, – вступил в беседу лорд Эдвард Стоун. – Может быть, вы объясните нам, в чем именно заключалась эта опасность? Авель Дунгар был великим императором, возможно даже самым лучшим правителем за всю историю империи Тау. Кроме того, его любили и уважали все подданные, невзирая на то, к какому народу они принадлежали. Неужели не было возможности убедить Авеля отказаться от идеи использования Драконьего Камня? Разве не внял бы он доводам разума? Разве отказался бы принять мудрый совет? Более того, мы ведь уничтожили и его малолетнего наследника! Прошло уже семнадцать лет, а в народе до сих пор жива память об этом чудовищном преступлении. Я согласен с Филином, если бы не безоговорочная вера в мудрость Варрависа, никто из Пира Народов не взял бы на себя ответственности за пролитую кровь. А если уж говорить о последствиях, то смена правящей династии только ослабила империю. Спору нет, Натаниэль Сигвард достойный правитель, но сравнить его с покойным Авелем Дунгаром как-то даже язык не поворачивается. Он просто бледная тень своего великого предшественника. И опять же мне хотелось бы узнать – что произошло на этот раз? Почему мы вновь и вновь возвращаемся к столь болезненной для Совета теме?

– Что же, Пир Народов вправе знать правду, – немного подумав, ответил Голос Дракона. – Я расскажу вам все, но прежде хочу потребовать от имени Варрависа принести клятву в том, что все сказанное мной останется достоянием только членов Высшего Совета. Ни устно, ни тем более письменно никто из вас не будет иметь права излагать то, о чем я вам сейчас поведаю. Поверьте мне на слово, это очень опасная тема, и то, что Варравис решился открыть вам тайну Драконьего Камня, свидетельствует о его безмерном доверии к вам. Итак, я обязан спросить, принимает ли Пир Народов условия моего повелителя? Может ли он надеяться на ваше молчание?

– Да, мы клянемся, что все рассказанное Голосом Дракона никогда не будет обсуждаться вне этих стен, – за всех ответил Ларс Болло, и члены Высшего Совета дружно поддержали его слова.

– Хорошо. Варравис верит Пиру Народов, – кивнул Голос Дракона. – Тогда начну. А начать стоит с того, что же именно представляет собой этот самый Драконий Камень. Ни для кого из вас не секрет, что Варравис и все его соплеменники существа магические. Они обладают силой, не подвластной ни одному из прочих народов, а также уникальной продолжительностью жизни. Но и драконы все-таки тоже смертны. Правда, редко кто из них умирает собственной смертью. Для дракона позор умереть от старости, их удел – битва. Поэтому, чувствуя приближение конца, он вызывает на бой кого-нибудь из своих соплеменников и в этом последнем сражении находит себе успокоение.

Голос Дракона замолчал и обвел взглядом Пир Народов. Под золотыми масками не было видно выражений лиц, но ему и не надо было зрительного подтверждения того, что слушают его внимательно. Просто небольшая пауза была сделана им для того, чтобы члены Совета как следует усвоили услышанное.

– Мы подошли к самому главному, – продолжил он. – Что же происходит потом? А потом происходит следующее – дракон расстается не только со своей жизнью, но и со своей магией. Она выходит из его глаза в виде сгустка тягучей жидкости, именуемой Слезой Дракона, и победитель слизывает ее, принимая в себя всю магическую силу и мудрость побежденного соперника. Если этого не сделать сразу, то Слеза Дракона со временем твердеет, навечно запечатывая заключенную в ней субстанцию.

– Это очень интересно, – оживленно откликнулся Велес. – Для меня, как мага, рассказанное вами стало настоящим откровением. Но если следовать вашей же логике, то Драконий Камень, в который превращается Слеза, абсолютно безопасен!

– В принципе да, но не в случае с тем, который оказался в руках Авеля. Ни я, ни сам Варравис пока не нашли ответа на вопрос – каким образом Камень оказался в руках императора и кто надоумил его совершить то, что произошло? Дело в том, что к нему в руки попала живая Слеза. Это могло произойти только в двух случаях: либо Авель стал свидетелем редкой смерти дракона от старости, либо собственноручно убил дракона, что для смертного можно даже причислить к подвигу. И то и другое в принципе возможно, но последующие действия императора показывают, что он, кроме всего прочего, или был величайшим из когда-либо существовавших магов, или действовал по какому-то наитию свыше. Авель не мог поглотить Слезу, как это делают драконы, она просто убила бы его, но покойный император пошел другим путем, оказавшимся удачным. Он смешал магическую субстанцию со своей собственной кровью и тем самым подчинил ее себе. Драконий Камень Авеля – это магический амулет, талисман, подвластный только ему самому и его потомкам! И он тоже обладает силой дракона! Теперь вы понимаете причину тревоги, возникшей у Варрависа?! Допустим, что Авель Дунгар и в самом деле был величайшим из всех императоров Тау, допустим, что целый ряд его прямых потомков тоже будет обладать высочайшими нравственными и моральными качествами, но рано или поздно среди них найдется один недостойный, который употребит полученную силу во зло, и тогда весь мир погрузится в хаос. Именно потому Варравис и настоял на уничтожении всей династии Дунгаров, именно потому нам и пришлось прибегнуть к такой жестокой, но абсолютно необходимой мере!

– Если я правильно понял то, о чем поведал нам Голос Дракона, нашелся еще один неизвестный прежде потомок Авеля Дунгара? – после затяжной паузы произнес Бараг аз Гурд.

– Спящий Лев, как всегда, видит вдаль, – кивнул посланец Варрависа. – Да, кровь Дунгаров пробудилась, и талисман вновь ожил. Это может означать только одно: прямой потомок императора Авеля достиг возраста зрелости. И перед нами теперь стоит целый ряд вопросов, на которые необходимо найти ответы. Во-первых – кто он? Во-вторых – где его искать? И в-третьих – как нам обезопасить талисман от попадания в его руки?

– А может Варравис более подробно рассказать нам о том, чем именно завладел Авель? – с очаровательной улыбкой, скрывающей все коварство поставленного вопроса, поинтересовалась принцесса Альвана. – Чью магию хранит в себе его талисман? Насколько она сильна? Достаточно ли у Варрависа собственных сил для того, чтобы противостоять ей? Я ведь правильно поняла ваше объяснение? Дракон, завладевший магией поверженного соперника, становится сильнее, а следовательно, могущество каждого из них различно?

– Безусловно, – кивнул Голос Дракона. – Но на все остальные вопросы ответов у Варрависа пока нет. Драконов осталось очень мало, и они не поддерживают отношений друг с другом. Да, они ощущают присутствие представителей своего народа, но только на астральном уровне. К сожалению, время драконов подходит к своему логическому концу. Варравис знает об этом и потому хочет передать вам Карелан как можно более спокойным и безопасным.

– Мы высоко ценим заботу дракона о младших народах, – согласился Ларс Болло. – Тогда другой вопрос. Можем ли мы попытаться уничтожить талисман? Или, к примеру, надежно спрятать его? Так, чтобы ни одна живая душа не нашла?

– Боюсь, что нет. Уничтожить Драконий Камень невозможно. Кроме того, пробудившийся амулет Авеля, вероятно, и сам за собой присматривает. Он ищет хозяина, а предполагаемый наследник, в свою очередь, интуитивно будет стремиться к тому, чтобы завладеть Слезой.

– Голос Дракона хочет сказать, что этот камень живой? – удивился Разъяренный Пес. – Как это предмет может сам за собой присматривать?!

– Очень просто. Он же содержит в себе и магию, и мудрость, и весь жизненный опыт дракона. Как талисман поступит в данном случае – неизвестно, но то, что он не даст себя в руки первому встречному, абсолютно предсказуемо. Хотя это пока только предположение Варрависа, но ничто не мешает нам проверить его. Надеюсь, у всех вас при себе имеются ключи от тайника?

– Мой всегда при мне, – быстро ответил слегка заинтригованный Эдвард Стоун. – Нам же было сказано ни на минуту не расставаться с ним, а я человек военный, приказы всегда исполняю с точностью! Даже, извините, в отхожее место по малой нужде без него не отправляюсь!

Принцесса Альвана несколько натянуто улыбнулась топорной шутке лорда Эдварда, но тут же извлекла из декольте своего элегантного платья маленький ключик. Остальные члены Совета последовали ее примеру.

Голос Дракона одобрительно кивнул и первым проследовал к массивной резной детали на стене комнаты. Он вставил свой ключ в едва заметное отверстие на ее поверхности и отошел в сторону. После того как последний из членов Совета проделал ту же операцию, раздался легкий щелчок, и деталь медленно отъехала в сторону, открыв за собой небольшую нишу.

– Порядок! – радостно крякнул Гарвин. – Талисман на месте! Нет еще на этом свете умельца, который смог бы разгадать тайну настоящего гномьего замка!

Он протянул руку, чтобы извлечь Драконий Камень из тайника, но тот моментально вспыхнул красным огнем и исчез.

– Что за чертовщина?! – изумленно воскликнул гном. – Куда он подевался?!

– Никуда, – усмехнулся Голос Дракона. – Перемещаться в пространстве он, на наше счастье, не может. Камень либо стал невидимым, либо немного сместил себя во времени. А ведь ты сильно рисковал, почтенный гном! Амулет мог нанести магический удар, а то и просто убить тебя!

– Предупреждать же надо, – недовольно буркнул Гарвин. – Я еще не тороплюсь досрочно покинуть этот мир.

– Извини, просто не успел. Я не думал, что после всего рассказанного мной ты до такой степени недооценишь опасность, исходящую от этого предмета. Ну вот вам и ответ! Камень пробудился, и он ждет своего хозяина! Никому другому, кроме наследника Авеля, Слеза в руки не дастся.