Текст книги "Полилогия исторического развития общества. Полилектика восхождения социума по сложности"

2.8. Социальные негативы общественного развития
«Дурное» на «хорошей основе»

Анализируя генезис каждой чистой формы эндогенного воспроизводства действительной жизни, можно заметить как на «хорошей» основе этой жизни вырастает нечто «дурное», как из обычного социально-биологического взаимодействия вырастает животная эгостадность, как естественное демографическое взаимодействие сопровождается созданием «военных обществ» и рабства, как местное взаимодействие превращается в тиски автаркии, как нормальное вещественно-продуктовое и товарно-денежное взаимодействие превратилось в капитал, а нормальное функциональное взаимодействие социализма превратилось в молох его линейной формы. Разумеется, здесь имеются ввиду логические «превращения», а не их историческое движение.

Диалектика логических «превращений» состоит в том, что с каждой последующей формой на взаимоотношения людей накладываются всё новые и новые ограничения и запреты. Эти ограничения и запреты все более освобождают человека и защищают его от прежних несправедливостей, несвобод и угроз. В результате имеет место поступенное ограничение человеком собственных свобод и действий в отношении к другим людям. Возрастание свободы человека и «других людей» по ступеням эндогенных форм делает для всех эти нежелательные действия также невозможными. При этом с каждой ступенью достигается все более высокий запрещающий (отрицательный) консенсус.

Таким образом, эндогенно, рабовладение запрещает уничтожать других людей; феодализм запрещает рабство и отношение к другому человеку как к вещи; капитализм запрещает прикреплённость людей и их жизнедеятельности к определённой местности; функциональная (социалистическая) форма запрещает эксплуатацию; Информационное общество запрещает функциональную, производственную закреплённость; Общество знания запрещает информационную ограниченность.

Эти запретительные консенсусы необратимо нарастают, а их накопление в итоге проявляется в возрастающей морали, в праве и в институтах. Одновременно в каждой новой форме выявляются (вырабатываются и закрепляются) новые разрешительные и договорные положительные консенсусы. Однако, судя по истории их внутреннего развития, с ними неизбежно происходят прямо противоположные логические метаморфозы. Так в процессе преодоления первобытности, можно сказать, договорились о положительном консенсусе – все люди имеют возможность воспитываться, обучаться, работать и просто жить, но без явного нарушения этого консенсуса (договора) возникло (получилось) рабство. В процессе преодоления рабства положительно договорились – теперь все не рабы, граждане и соседи, но без явного нарушения этой договорённости образовались крепостные тиски феодализма в предельной форме автаркии. В процессе преодоления феодализма и автаркии договорились о честной торговле для всех по взаимосогласию независимо от местности, но без явного нарушения этой договорённости возникла эксплуатация. В процессе преодоления преодолении капитализма, эндогенно, договорились о совместной работе по согласованным планам, но без явного нарушения этого договора исторически быстро возникла функциональная форма социализма с уже новыми негативами статусного неравенства и дефектом производства.

В логическом результате социального развития каждая новая форма необратимо «уничтожает» негативы исторически предшествующей формы, но при этом при каждый новой и более высокой «договорённости», оформленной правилами и правами почти сразу обретает новые несвободы и постепенно обрастает ими.

«В образах синергетики, – пишет автор полилогии, – это значит, что восходящий негэнтропийный шаг ведёт к снижению состояния или росту энтропии („свёртывание сложности“, „сжатие“ по Дж. Николису, и др.), хотя уже на новом, более высоком негэнтропийном уровне производства и воспроизводства действительной жизни. В образных формах выражения это же значит, что „социальная материя“ уже в новых условиях подъёма, на более высоком уровне, но все равно „изыскивает“ самый простой, лёгкий („падший“, энтропийный) вариант состояния („потенциальная яма“), который рано или поздно неотвратимо обнажается как обесчеловечивающий людей».

То есть в каждом таком восходящем переходе имеет место определённое «упрощение» («скатывание») самого социума как системы, но на более высоком негэнтропийном уровне сложности. При этом каждый эндогенный шаг восходящего исторического развития общества ведёт к установлению «худшего» из возможных социального (энтропийного) порядка, но на уже «лучшем», из всех предшествующих, уровне этого порядка.

Таким образом, в последующих «превратностях идеологий, иллюзий (если угодно, мифов)» в обыденной жизни на поверхности бытия обнаруживается логически последовательная череда исторически меняющихся и закономерно доминирующих «негативов» общественной жизни. Фетишизация рассмотренных выше нормальных полилогических взаимодействий на «хорошей» основе, предстаёт в морали и в праве как «родимые пята прошлого» или неизбежный «родовой негатив» доминирующего настоящего, или как «мечта» о будущем.

Так, например, интеллектуальному труду свойственен совершенно иной родовой негатив производственных отношений, чем тот, который в основном упоминался выше. Эта интеллектуальная деятельность будет основным и главным типом производственной жизнедеятельности в развитом обществе эпохи знания, которая будет опосредствована в будущем доминирующими процессами ЧЭФ «информационная» и ЧЭФ «общественное познание». Соответствующие этим ЧЭФ негативы – это, во-первых, уже упоминавшиеся «информационное неравенство» и «неполнота получаемой информации, вплоть до искажения», а во-вторых, – «издержки творчества» и «неконцепт» процесса общественного познания, не отвечающих единой концептуальной мировоззренческой основе общества.

В то же время родовым негативом капитализма, ныне господствующим во многих странах, и его ЧЭФ «экономическая, рыночная» является, как известно, «экономическая эксплуатация». Экономическая эксплуатация не свойственна воспроизводственным процессам интеллектуального труда, то есть её возникновение даже в собственных условиях критического развития и вхождения «в предел» (загнивание) в состоянии неравновесного и несимметричного развития не приводит к самопроизвольному (как при капитализме!) возникновению «экономической эксплуатации». Её, как говорится, нет, и не может быть «по определению», в условиях чистого эндогенного развития в собственных формах и без влияния прочих ЧЭФ.

Однако следует заметить, что в условиях доминирования капиталистического (экономического!) способа производства собственные процессы интеллектуального труда, будучи неизбежно встроенными в реальное производство, деформируются господствующими экономическими отношениями, порождая некую псевдоформу экономической эксплуатации интеллектуального труда. Подобные явления возможны и в сочетаниях других ЧЭФ с ЧЭФ «экономическая» в период её доминирования. Аналогичные конструкции деформирования при доминировании какой-либо ЧЭФ исторически возникают на всём протяжении восходящего развития общества и в реальной действительной жизни социума, образуя разнообразные полилогические коллизии выходящего на поверхность бытия негатива.

В то же самое исторически восходящее время, от градации к градации в развитии общества по сложности происходит абсолютное снижение отрицательной сущности доминирующего негатива основных производственных отношений, неизбежно возникающего в ходе рассмотренных логических метаморфоз на «хорошей основе» вырабатываемого в каждой новой исторической форме нового, положительного консенсуса. Одновременно и на основе этого консенсуса, имеет место положительное нарастание некого комплексного свойства «гуманистичности» в целом производственных отношений и собственно бытия. При этом наблюдается положительное нарастание типологической гуманистичности производственных отношений в самой восходящей последовательности доминирующих в градациях чистых эндогенных форм.

Перечислим последовательно «негативы» исторически восходящей в доминировании и по сложности развития общества последовательности ЧЭФ, это (см. Таблицу П1 приложения 1, строка 9 «Негатив»):

– «животное насилие, зверство» переломной первобытности;

– «табу и насилие» первобытности;

– «диктат» рабовладения;

– «крепостничество, удел» (повинность) феодализма;

– «экономическая эксплуатация» капитализма;

– «дефект производства, статусное неравенство» социализма;

– «информационное неравенство» Информационного общества;

– «издержки творчества, неконцепт» Общества знания.

На рисунке 14 общий график интегрального негатива производственных отношений образно раскрывается посредством линий частных графиков «чистых» негативов конкретных ЧЭФ, которые изображены в виде куполообразных кривых, наполненных этим негативом.

На схеме рисунка 17 графически отображены вышеупомянутые тенденции абсолютного асимптотического снижения отрицательной сущности доминирующего негатива основных производственных отношений (чёрная кривая). Нарастание «гуманистичности» производственных отношений в условиях восходящего исторического развития общества отображено светлой асимптотически возрастающей выпуклой кривой.

Соответствующий характер исторического изменения этих черт производственных отношений близок характеру монотонного изменения вогнутой и выпуклой линий (кривых), асимптотически приближающихся к некоторому предельно мыслимому значению. Так для вогнутой кривой негатива эта предельная величина в относительных величинах равна нулю, а для графика гуманистичности это, соответствующее, относительное предельное значение равно единице. При этом подразумевается, что максимальное значение условной нормированной величины «гуманистичности», относительно некоторого мыслимого максимума в неких возможных мерах измерения, равно единице.

Полагая, что «гуманистичность» и «негатив» по исторически восходящему ряду градаций есть антиподы человеческого понимания некого совершенства общественных отношений (ибо едва ли возможно формальное сведение совершенства общества к одному показателю), можно записать следующую символическую формулу-схему связи подобных оценок производственных отношений (ПО):

«ГУМАНИСТИЧНОСТЬ ПО» = 1 – «НЕГАТИВ ПО»

Таким образом, символический график интегральной оценки «негатива» в восходящем общественном развитии соответствует монотонно снижающейся вогнутой кривой (см. рис. 17, чёрная кривая). Одновременно же подобная символическая оценка совершенства общества, его гуманности, на всём протяжении восходящего исторического развития соответствует монотонно возрастающей выпуклой кривой (см. рис. 17), – светлая кривая «гуманистичность».

Это в целом соответствует общественным представлениям о неуклонном историческом снижении негатива производственных отношений в ходе восходящего развития общества, асимптотически приближающегося к нулю. Однако отмеченный исторический тренд ничуть не уменьшает, скажем так, отрицательной социальной мощи воздействия «чистых» негативов, как родовых свойств конкретных ЧЭФ, на общество в момент доминирования этих ЧЭФ. При этом, чем дальше продвигается общество в своём восходящем развитии, тем сильнее и «больнее» воспринимаются рецидивы прошлого негатива, а в быту и в правовом законодательстве воспринимаются и понимаются уже как преступность.

Рис. 17. Исторические негативы общественного развития

Соответственно ничуть не уменьшается положительная социальная мощь воздействия достигнутого положительного консенсуса в данный исторический период.

Изложенное ещё раз подчёркивает недопустимость произвольного толкования исторических негативов в развитии общества и отдельных ЧЭФ в форме, так называемой, «эксплуатации» или, точнее, – «экономической эксплуатации». Правильнее было бы для всех ЧЭФ, кроме ЧЭФ «экономическая», в первую очередь говорить о соответствующих негативах, оставив термины «эксплуатация» для градации капитализм и доминирующей в этой градации ЧЭФ «экономическая, рыночная». Однако, так как каждая градация есть композиция всех известных ЧЭФ, то в реальном бытии других градаций возможны рецидивы именно чисто экономической эксплуатации, но в неизмеримо меньших объёмах.

Учитывая изложенное и разнообразие уровней и форм производственных процессов действительной жизни на постсоветском (российском) пространстве, и сегодня приходится сталкиваться с огромным разнообразием упомянутых исторических негативов в действительной жизни современного общества, что не содействует консолидации и интеграции народов и регионов огромной страны на уровне эндогенных отношений самих граждан как агентов производства.

Актуальность затронутой в данном подразделе темы исторического негатива общественного развития тесно связана и со сложностью понимания некоторых аспектов информационных процессов в современном обществе.

В частности, необходимо получить чёткое и ясное понимание, – имеет ли место в нынешних условиях доминирования капиталистического способа производства экономическая эксплуатация интеллектуального труда и как это соотноситься с собственным негативом информационного воспроизводственного процесса действительной жизни?

Ответы на данные вопросы были даны в предыдущих работах, поэтому ограничимся следующими краткими тезисами.

Первый тезис. Интеллектуальный труд как информационная жизнедеятельность имеет свой родовой негатив производственных отношений, а именно – «информационное неравенство, искажение информации». Интеллектуальный труд как научная и исследовательская деятельность имеет свой, но другой, негатив, а именно – «издержки творчества, неконцепт» (см. Таблицу П1 приложения, строка 9).

Второй тезис. Под воздействием доминирующих экономических производственных отношений в капиталистических обществах информационные производственные отношения и исследовательские производственные отношения в общественном познании деформируются в некие экономические симулякры (экономические деформации) товарно-денежных отношений, вследствие чего возникают и некоторые подобия форм экономической эксплуатации.

Третий тезис. Наличие симулякров и подобия экономической эксплуатации проявляется и может быть оценено, лишь локально. Грубо говоря, о подобие экономической эксплуатации можно рассуждать лишь в случаях низкоэффективного и несложного интеллектуального труда.

Четвёртый тезис. Строго говоря, интеллектуальный труд присутствует в любой жизнедеятельности (труде), а поэтому зачастую просто не выделим, или не выделяется, из традиционного, физического труда. Это позволяет игнорировать имеющиеся различие в роде труда и, образно говоря, «эксплуатировать» его как труд физический.

Наконец, пятый тезис. С правовой точки зрения и, в частности, в отношении авторского права, многие юристы отмечают, что «право интеллектуальной собственности в большинстве случаев создаёт юридические монополии не на базе фактических (производственных отношений – ХАТ), а, что называется, на пустом месте». Это порождает соответствующие специализированные структуры в обществе, цель деятельности которых является попытка «загнать интеллектуальный продукт» и отношения по поводу его в русло экономических, товарно-денежных отношений. То есть, кратко говоря, сделать «нетовар» (информацию, знания) товаром и ввести его (интеллектуальный продукт) в рыночный оборот. И вот, благодаря этим «усилиям», появляется экономический симулякр товара (экономическая деформация), а вместе с ним и рассуждения об экономической эксплуатации.

В выше представленных материалах неоднократно приходилось обращаться к понятиям «доминирования» и «деформации» в общественных отношениях. Рассмотрим более подробно эти явления.

2.9. Доминирование и деформации в общественных отношениях

В статике форм как основы равновесных процессов общественного развития в их критическом, но ещё квазистабильном состоянии, градация, можно сказать, – это абстрактно «чистая» без всяких привнесений, особенностей эндогенная форма. Каждая градации характеризуются прежде всего доминирующими отношениями.

В социальном познании важное значение имеют объективные явления существенности, которые в наиболее развитой форме общественного развития в полилогии проявляются как доминирование, то есть как главенство и преобладание. Понятие доминирования является ключевым в метатеории полилогия. Оно выражает, в отличие от бинарного единства противоположностей, определённую асимметрию в самом многообразии действительной жизни, а иначе – главенство некоей «одной стороны» над многими другими во всегда сложной композиции чистых форм эндогенных градаций или экзогенных формаций.

Как уже отмечалось каждая градация имеет всегда лишь одно

доминирующее, базовое производственное отношение. В узком и строгом понимании эндогенная форма есть «идеальный тип», то есть она всегда одноукладна. Это, например, или абстрактно чистый феодализм, или абстрактно чистый капитализм и т. д. Поэтому в градации господствующее отношение является не укладом (он один), а высшим и определяющим ЧЭФ-слоем.

На ранее приведённых кусочно-линейных кривых рисунков 14 – 16 исторический этап доминирования главного для каждой градации ЧЭФ-слоя соответствует наивысшему (максимальному) росту по сложности и «всплеску» скорости прироста сложности.

Господство этого ЧЭФ-слоя (структуры) обуславливается асимметрией ограниченной (необщественной) собственности на соответствующий этому базовому взаимодействию «доминирующий базовый объект обстоятельств производства». Так, например, при капитализме доминирующим объектом являются «средства производства», по поводу которых имеют место ограниченные, классические, отношения частной собственности. В других эндогенных формах доминируют другие базовые объекты, все они разные и не повторяются.

Отношения людей как агентов производства по поводу этого доминирующего объекта образуют, так называемое, основное производственное отношение градации как материальную форму взаимодеятельности людей, которые и определяют построение всей структуры процесса воспроизводства действительной жизни. Так, например, в эндогенной капиталистической форме – это капитал, понимаемый как господствующее производственное отношение людей.

В этой связи можно лишь метафорически говорить об основном законе или цели производства эндогенной формы, ибо это есть некая структура производственной деятельности, которая «опосредствуется определённой системой производственных позиций» индивидов и видов деятельности. В свою очередь это обуславливает соответствующий, вполне определённый характер и диапазон свобод, целеполагания, установок в жизнедеятельности агентов этого производства.

Так, например, товарное, вещественно-продуктовое равновесие включает в себя совокупность пропорций, балансов, соответствий, избытков и дефицитов, которые имманентны данному базовому взаимодействию в части следующего:

– связей производства, обмена, распределения и потребления;

– закона стоимости и количества денег в обращении;

– вторичных, «ложных», превращённых структур: колебания цен; условий простого и расширенного воспроизводства; кредитов, сбережений, инвестиций, занятости, спроса и пр.

Эти и другие товарные соотношения жёстко не связаны между собой, но являются существенно коррелируемыми моментами только одного типа, – товарного равновесия. Всё это, разумеется, реализуется в условиях господства «основного закона», а в данном случае – капитализма.

Действие «основного закона» эндогенной формы в конечном счёте ведёт к расширенному воспроизводству доминирующего, основного производственного отношения соответствующей типологии. В частности, для капитализма – это образный пример известного эффекта Матфея, когда лишь «богатый богатеет». В результате происходит самовозрастание собственности до некого предельного, порогового состояния с последующим её «превращением из нормальной доминанты в узурпацию объекта собственности». Этот генеральный тренд, однако не исключает проявление, но не доминирование, противоположных, сглаживающих и адаптивных тенденций.

При этом доминирующая собственность как данная в этот исторический момент есть неизбежно жёсткая, косная и не склонная к переменам инертная форма ЧЭФ-процессов производства. Поэтому она остаётся типологически неизменной, а её содержание и объем регулируемой ею жизнедеятельности (труда) постоянно обогащается и, наконец, спонтанно стихийно перерастает форму, стихийно ведя к её пределу, превращению и перерождению в узурпацию.

В этом процессе всякая данная собственность как некое ограниченное в своей мономерности и гомогенности отношение, подчиняет себе, то есть всё более узурпирует и с неизбежностью увеличивает, саморастущие объём и «размерность» бытия. Рано или поздно бытиё не выдерживает этого внутреннего давления и его напора, перерастающего данную форму.

Таким образом, как заключает А. С. Шушарин, – «в самом глубоком содержании предельность собственности – это проявление всякой системности, неизбежно рано или поздно энтропийно подрывающей, «проедающей», «засоряющей», уничтожающей условия собственного же существования, что неуклонно ведёт к гибели или к негэнтропийному прорыву, к генерализующей, новой системности, расширяющей, повышающей или углубляющей источники проедаемой «свободной энергии».

Исторически, в главной последовательности восходящих прорывов и градаций эндогенной логики, речь по сути идёт о том, где и когда образуется всплеск в сложении полипричинного множества внутренних и внешних, миросистемных обстоятельств, порождающий сгущение имманентных противоречий данной формы производства, где и когда достигается предел её существования и последовательного развития. Это состояние предельности и сопутствующие ему обстоятельства ведут к бифуркации, спонтанно разрешающейся или провалом, или прорывом.

Это сгущение имманентных противоречий доминирующей формы производства характеризуется тем, что одно базовое производственное отношение в силу ограниченной (необщественной) собственности на доминирующий объект данной полилогии становится господствующим звеном и ядром базиса этой эндогенной формы. Это ядро всё определяет и всё «освещает», являясь по сути асимметричной формой равновесия всего производства. В результате, можно сказать, «это означает «испорченность» на «хорошем основании». Такого рода испорченность производства предстаёт в форме однобоких и извращённых, внешне гомогенных и всё подчиняющих себе гетерогенных процессов, которые проявляются в одностороннем и утрированном, а вместе с тем все более запутанном механизме контроля труда и производства.

«Это и обуславливает, – утверждает А. С. Шушарин, – все негативные явления жизни, онтологическую „порчу“, „зло“, „падшесть“ или „греховность“ мира. Все эти негативные явления весьма специфичны для каждой эндогенной формы, а в достаточно общем смысле состоят в чувстве отчуждения человека, в социальных пороках, стихии, несправедливости, тисках внешней детерминации поведения (…), напряжениях в отношениях человека и природы, в вялости или неестественной суетности практики, во всех самых разнообразнейших формах нетруда (бездеятельность, праздность, паразитизм, псевдотруд, сверхтруд, антитруд и т.д.) и все более путаной изощрённости (своего рода „материальной схоластизации“) организации общественной жизни, её эволюционного (сохраняющего суть системы) усложнения».

Однако при всём этом симметрия господствующего взаимодействия, механизма и равновесия, никуда не исчезает. Так, например, капиталист продолжает осуществлять акты купли—продажи рабочей силы и товара на основе того же базового эквивалентного обмена. Но и все искажения, возникающие противоречия и непорядки вносятся в жизнь этого общества именно асимметрией, которой в данном примере с капиталистом проявляется в доминировании частной собственности на средства производства. В этом простейшем факте обнаруживается парадоксальное единство симметрии и асимметрии, как классическое проявление единства и взаимоисключения противоположностей. В этом «единстве и взаимоисключении» противоположности крайне полилогичны, – это гетерогенное многообразие, образно говоря, многих непорядков, когда в текущей полифонии воспроизводственных «игр» и порядков задаёт тон и всё определяет лишь один, заходящий в предел, «вынуждающий порядок». Это – порядок доминирующей формы производства.