Текст книги "Рассказы Иванова-Петрова"

Истории, частью истинно правдивые

Истории синие, как горечавка, про людей в естественных местообитаниях

Как я встретил Бриджит Бардо

Вчера зашел в сберкассу. Долгая очередь, понурые люди стоят, молчат… Вдруг с улицы вбегает женщина и начинает кричать: «Где у вас выход на итальянский банк?! Немедленно свяжите меня с ним! Я Бриджит Бардо! У меня тысячи миллионов долларов в банках по всему свету! А здесь что? Вы думаете, я оборванка какая? Как вы, что ли? У меня завод Рено! У меня завод Феррари! У меня миллионы в банках по всему миру! Немедленно свяжите меня с ними, я здесь больше не хочу оставаться!»

Ну, народ покосился на Бриджит и снова молчит. Дело понятное. Только один из всей очереди – совсем старый дед – то ли не дослышал чего, то ли представленья такие имеет, но воспринял Бриджит и ответил ей, как полагается:

«А чего ты тогда здесь? Ну и езжай в свою Италию, а то понаехали здесь! Не нравится – уматывай!»

2005

Бабья жалость: капуста

Мужик в современных условиях – существо, условно пригодное для жизни.

Это все знают, только стесняются и жалеют сказать. Такая тайна – политкорректно об этом не говорить. Впрочем, уточнение надо сделать. Жизнь же делится на неважную часть, обеспечивающую собственно жизнь, и собственно жизнь. Дополнительная и вспомогательная неважная часть – это всяческая работа. Там мужик иногда из себя что-то представляет, потому что с ним там никто, кроме таких же, как он, не конкурирует. А собственно жизнь – это как раз важнейшая вещь, и там у мужика без защиты шансов нет.

В силу привычной политкорректности не все понимают. Я пример приведу чтобы наглядно.

Овощной отдел. Очередь. Дамы. Одна за одной подходят к продавщице и берут капусту. Мне вон тот вилочек… Нет, не этот, тот… Ниже… Да. С самого дна… Спасибо… Нет, что-то он как-то… Другой… Вот крепенький… Что вы его мимо обходите? Вон, говорю, крепенький… Да, давайте… А лучше нет?

Капуста строго отделена от покупательниц – потому что женщины выбирают капусту, как не всегда бриллианты, они ее мнут, жмут, проверяют на хрупкость и тугость, и дай им волю – били бы об пол для сравнения. Так что им в руки ценную капусту не дают, стоит продавец, женщина, конечно, мужик тут не сладит, и выдает кочанчики. А бабы клубятся, они роду всякого – какие проходящие, им без надобности, только глянуть наискось, какие всерьез стоят, а какие полупокупательницы, они вообще-то разговаривают, но может и возьмут, если получится. Разного роду женщины, очень многообразны. К той продавщице женская очередь, в затылок ругаются, каждая выбирает минут по десять – нет, вон тот ко-чанчик, этот жестковат, этот желтоват, этот гниловат…

В общем, лирическое такое действие. И все, конечно, для проклятых жручих мужиков. Всё им, гадам, напожранье, оттого и усилия такие, а как же…

И в этой же очереди возвышается мужик. Семь на восемь, плечистый и квадратноголовый, выше всех на две с полтиной головы, шире в полтора раза. Подходит его очередь, и он тихо произносит: «Мне бы капусты…». Продавщица ему – какой? Он: ну, вон той – и показывает на всю капустную гору, из которой дамы столь тщательно выбирали. Продавщица: большую? Маленькую? Покрепче? Или для супа? Мужик (растерянно помедлив): Я не знаю… Капусты…

Ему продавщица, которая привычно пытается втюхать другой женщине ненужный товар, сует кочан в руки – вот, отличный кочан! Берете? И уже готова, что будет отказ. Мужик же смотрит на нее затравленно и кивает: Это капуста? Кочан? Да, конечно, беру.

И тут продавщица говорит прямо от сердца, с извечной бабьей жалостью ко всему маленькому и нежизнеспособному:

– И кто ж тебя одного в магазин-то пустил?!

И такая в ее жалостливом голосе читается презрительная ненависть к той неизвестной стерве, которая вместо себя на честный бой вот этого вот послала…

Продавщица тут же отнимает у мужика кочан, небрежно кидает его в кучу и хватает два других. Вот, говорит, смотрите, они хоть и помельче, два, но потуже, чем тот, они получше будут. Берете? А мужик с ужасом в глазах стонет невольно: «Два? Надо один… Эти как один? Получше? Беру, да чего же…»

Я ж говорю, все понимают – мужик в городских условиях не жилец, если нету прикрывающей ему спину и прочие руки женщины, – а так что же он, куда же.

2004

Дуры

Многоэтажный дом. Внизу, как положено, лавочка у подъезда и сидят три старухи, коротая время – в центре сидит центровая, могучая старуха, по бокам две поменьше размером. По дорожке в подъезд и тем самым мимо них идет еще одна старуха, с сумкой, возвращаясь из магазина. Эта прохожая старуха, проходя мимо, не меняясь в лице и не показывая каких-либо эмоций, говорит трем старухам: «Сидите? Все вы дуры».

И с тем она уходит в подъезд.

Старухи некоторое время не оказывают реакции на раздражитель, но затем центровая начинает медленно закипать. Она надувается и говорит:

– Дуры? Вот я – дура. Слыхали? Вот ты, Машка (обращается она к левой полуцентровой) – дура. И ты, Дашка (обращается к правой полуцентровой) – дура.

Центровая старуха несколько багровеет, распаляется и продолжает с ажитацией:

– Я полудурок. Так. Машка, ты тоже полудурок. И ты, Дашка – полудурок. Придурок даже. Я – придурок. И ты, Машка – при дурок.

Переведя дыхание, она разъяряется еще сильнее.

– Помнишь, Машка, тебя сумасшедшей назвали? Я – психованная. И ты, Машка – психованная. И ты, Дашка – психованная.

– Я идиотка. Ты, Машка – тоже идиотка. И ты, Дашка – идиотка.

– Тварью назвала. Я – тварь. И ты, Машка – тварь. И ты, Дашка

– тоже тварь, слышишь?… – Я… Ты…

Если б это было выдумкой… Цены б этому миру не было. А так – всё правда… Я бы назвал это свободным поведением.

2011

Карьера

Жил человек в одном городе. Сын его, как подрос и из школьного возраста вышел, в небольшом том городе пошел на рынок и стал там рубить мясо. Самая простая такая работа мужская на рынке – мясо рубить. И стал он там рубить мясо. Но не как иные рубят, а – хорошо. Ничего он там такого, нигде не лизал, не говорил ничего – а только хорошо рубил мясо. И заметили его, что он хорошо рубит мясо, и выделили, и там есть такая сеть магазинов местных – ну, как в Москве, скажем, Пятерочка – вот такая вот сеть, и в такой магазин его взяли в местный городской, и он стал там рубить мясо. Хорошо рубил. И через некоторое время его заметили, и не просто так, а отобрали и послали в дальний большой центр, в областной город, и он там рубил мясо. И рубил он хорошо, ничего не говорил, ничего там никому чтобы выставляться, а только рубил мясо. И через некоторое время там был отбор, и искали людей, которые рубят мясо, и выделяли лучших, и его отобрали и послали в Канаду. И он поехал в Канаду и рубил там мясо, снимал квартиру, жил и рубил. Он прожил там год, рубил мясо, и ему возобновили контракт, потому что он хорошо рубил мясо. Он вернулся в свой маленький город, женился на своей невесте и сказал родителям, что не вернется и останется жить в Канаде. И он уехал в Канаду вместе с женой, они там вдвоем снимают квартиру, а он рубит мясо, но не просто так – он хорошо рубит мясо…

Сейчас жизнь складывается по Хармсу. Сама собой, без выдумок, не подлаживаясь, ничего никому не говоря и не доказывая – она просто так, честно становится хармсовой.

2011

Невеста – это пустяки…

Мимо дворца бракосочетания идут мама с маленьким сыночком, лет четырех. Как раз свадьба, гости, невеста в белом… Мама, как приваренная, уперлась глазами в невесту и смотрит на нее безотрывно, вывернув под конец голову до невозможности. Свадебная толпа бурлит, кто-то выпускает несколько шариков воздушных, да не простых, а в виде сердечек, таких пухлых и красных.

Пройдя наконец мимо, мама с трудом отрывается от зрелища и говорит сыночку: Смотри, это свадьба, ты видел, какая красивая невеста? Сыночек соглашается: Невеста… да, видел… Но какие шарики! Мама, ты видела? Какие прекрасные шарики!!

2006

Рыночные отношения

Сценка на провинциальном рынке. Идет мужик, продающий кофе. Катит, то есть, тележку, а на ней стоит небольшой кофейник и несколько чашек, также и одноразовые стаканчики. Мужик кричит: Кофе! Кофе!

Одна женщина вроде заинтересовалась предложением. Мужик ей: «Вам как? В чашку или в рот? В рот дешевле!»

Я было решил, что это такая шутка. Однако мужик это говорил с абсолютно серьезной деловой миной, и женщина совершенно спокойно восприняла предложенный ей выбор. Выбрала она в чашке – дорогое удовольствие.

Но каким образом он собирался поить ее кофием в рот – я не очень понимаю.

2006

Перестроенные истории

Как-то раз, давным-давно, пошел я в гости к другу. Он обитал тогда в 22-этажном доме. Эти вертикальные гробы в те годы лишь недавно появились на окраинах нашего города.

Я вошел в подъезд, изрисованный, загаженный – за какой-то месяц после сдачи дома. Внутри – лифты, столь же украшенные и неходячие. Рядом – дверь на узкую вертикальную лестницу, что вилась внутри дома аж до самого 22-го этажа.

Мы ждали лифта – какая-то женщина с сумками и я, – когда дверь подъезда распахнулась и вошел… Ну, назовем это «молодой человек». Не то чтобы крутой, но здорово прикрученный. Презрительно обдав взглядом меня и тетку, он шикарным жестом извлек из своих глубин рацию.

Это, кстати, представляет философский интерес. Философы утверждают, что сначала имеется сущность, а потом уж следуют ее атрибуты. Я же говорю, что все ровно наоборот – сначала является стиль, потом – текст и архетип; сначала молчание и интонация, потом – слово; сначала – жизнь, потом – живой организм.

Точно так же кажется, что сначала должен явиться мобильник, и лишь затем – полагающиеся к нему атрибуты и аксессуары. Ан нет, в те самые далекие годы все было наоборот, и хоть верьте, хоть нет – «новые русские» уже были, а мобильников еще не было. Так вот, в те давние годы не было еще мобильников, а были их далекие предки – воки-токи.

Итак, хозяин подъезда извлек рацию и, старательно не глядя на окружающих его меня и тетку, произнес с неподражаемым прононсом: «Вовик, але, вовик, прием…».

Он произнес это несколько раз, дул на коробочку рации, все старательнее не глядел вокруг – и, наконец, решительно сдался. Набрал в младую грудь воздуха, распахнул дверь на лестничную шахту и что было сил заорал: «Воо-о-оовик!! Включи-и ра-а-аци-ию!!!».

Давно было. Меня там больше нет, и друг уже не там. И почему-то мне кажется, что там и тогда почти никого нет, там как-то уже никого нет, все ушли сюда, в наш город и нашу страну. С тех пор появилось много чудесного. Действительно существуют резкие, жесткие и деловитые менеджеры, которые умеют управлять, появились бизнесмены, которые делают дела, появились новые, непредставимые тогда технические средства… Я все время встречаюсь с чем-то таким новым, очень техничным и современным, и почему-то всякий раз мне вспоминается тот парень, который все орёт в пасть пустой загаженной лестницы: «Во-оо-овик! Включи рацию!»

1995

Истории ворон и примкнувших к ним созданий

Вороньи истории: значение «ура!»

Как человек невоевавший, я только в книгах читал о грозном римском «барра!», об «ура!», катившемся перед атакующими ротами. Вся полнота воздействия боевого клича на противника ускользала от меня. Но вот, наконец, мне удалось наблюдать его значение.

Отправившись в магазин за банкой кофе и захлебом, я укупил эти хозяйственные продукты и направлялся обратно. В кусте обнаружилась стайка воробьев, и я решил подкормить веселую компанию. Стал крошить батон перед кустом, вызвав столпотворение пред милостью богов.

Откуда-то вывернулась ворона, присела в метре от пиршества. Стайка воробьев кипела вокруг горбушки, и соваться в кишень тел у вороны особенного желания не было. Ворона в сомнении подобралась поближе и приосанилась. Воробьи не обращали на нее внимания. Горбушка возвышалась съедобной горой, и один воробей в азарте забрался на спину другому, отрывая кусочки сверху.

И тут ворона дико каркнула. Верхний воробей вздрогнул, накакал на спину нижнему, не удержался и свалился в сторону. Нижний отскочил, потерял интерес к горбушке и самым жалким образом попытался лапкой счистить панику со спины. Стайка распалась, раздалась в стороны. Ворона гордо прошествовала к горбушке и заглотнула здоровенный ломоть. Сила «карра!» была явлена.

2004

Вороньи истории: зимние забавы

Окно в моей рабочей комнате расположено столь удачно, что через него хорошо видно крышу одного из лабораторных корпусов в старом МГУ. Крыша хорошая, покатая, но не очень крутая, и зимой ее заваливает толстым слоем снега.

День был очень ясный, морозный – такой праздничный зимний день. Он должен бы быть тихим, но за окном происходило карканье и мельтешение. Вороны сидели на коньке крыши, штук 5–7. Одна подходила к определенному месту, видимо, чем-то особенно удачному, затем, странно топырясь, подбирала ноги, садилась на зад – и съезжала по покатой крыше.

Сорвавшись с ее края, счастливица расправляла крылья и, победно каркая, делала круг и возвращалась в очередь. С конька крыши ехала на попе уже другая ворона.

Они хорошо играли.

2004

Ворона в диалоге

Идиллическое утро. Пересвист мелких птичек за окном. Временами в него вмешивается громкое уверенное карканье вороны. Так продолжается минут 20, после чего утреннюю тишину нарушает еще и громкий мужской вопль: «Еще раз каркнешь, мать твою……., тебе……., и не будешь…….!!»

Ворона удивленно минут пять ждёт продолжения, затем снова начинает прикаркивать, разгоняясь.

2005

Ангельское терпение верхов и почтительное внимание низов

Рядом с домом проходит шоссе. За шоссе – чахлый скверик, за ним – магазин. Около магазина часто ошивается стая собак, ведущих себя благонамеренно.

Подходя к магазину, вижу: сидит на корточках пьяный в дупель мужик и беседует с большой желтой собакой. Собака сидит, натурально, по-собачьи, на заднице, и внимательно его слушает, заинтересованно склонив голову набок.

Подходя, слышу речи пьяного мужика: «Ну вот, собака, скажи мне, отчего ты желтая? У нас неудобно быть желтой собакой. Ну вот представь: пробираешься ты через кусты – а тебя видно! Надо быть черной собакой, или белой собакой…», – оглядывается вокруг, видит грязные лужи. – «Нет, пожалуй, неудобно быть белой собакой, у нас климат не тот. Ну, можно быть черной собакой. Это красиво. Или красиво, например, быть серой собакой. А ты – желтая собака, как ты не понимаешь…»

Собака всё время внимательно слушает мужика, сидит прямо перед ним. Когда он обводит рукой окружающую местность, обращая собачье внимание на пейзаж – она послушно оглядывает то, на что указывает рука, затем продолжает покорно слушать. Я ухожу в магазин.

Возвращаюсь минут через 20, отстояв в очередушках. В скверике по-прежнему сидит мужик, от него доносится: «Ну, желтая собака… надо быть черной собакой… Красиво…» – а перед ним столь же внимательно и послушно сидит большая желтая собака.

2006

Под навесом

На улице видел взаимодействие динозавриков. Надутый голубь клевал корку хлеба, с другой стороны к ней всё мостился быстрый нахальный воробейчик. Голубь его гонял, и тогда воробей сзади подлез под брюхо голубю и стал клевать хлеб из-под него. Голубь от удивления вытаращивался, всё пытался заглянуть под себя – но грудь… Подобно весьма выпуклой даме, голубь изгибался, взглядывал – но тут же отвлекался хлебом и снова начинал клевать корку, а снизу лихорадочно отщипывал крошки воробей.

2013

О надоедливых приставаниях

На дереве сидит загнатая туда небольшая кошечка. Под деревом стоит невеликая собачка и надоедливо лает. Тявкает минута за минутой, без особенного остервенения, но постоянно и надолго. Лает, подпрыгивает слегка, подтявкивает. Кошка стоит над ней на ветке, смотрит, смотрит…

По неизвестной причине кошка плашмя упала на собаку. Не прыгнула в нападении – нет, именно свалилась. Тут же подобралась и убежала от греха. Собака же пришла в полную истерику – в ужасе укатилась за дом, потом выглядывала оттуда, смотрела на место ужасного события и жалобно повизгивала.

2009

Вороне вот послал… (небасня)

Идучи по бульвару, заметил впереди ворону – та перелетела чуть вперед и умащивалась на низкой оградке. Присмотрелся – у вороны в клюве что-то было. Машинально чуть ускорил шаги, вгляделся – в клюве вороны была карточка. Банковская? У вороны? Та слетела, плюхнулась через несколько шагов в траву и заскакала, косолапя, по газону. Я сделал несколько быстрых шагов. Ну точно – карточка! Нет, вроде не банковская, такими в магазинах расплачиваются. Ворона положила карточку на траву, посмотрела на меня избоку снова подхватила карточку и отбежала на несколько метров. Там снова положила карточку на траву.

Я уже уходил. Ворона опять сидела на низкой оградке тротуара, смотрела искоса и держала в клюве карточку с магнитной полоской.

2009

Мимоходом

Пошел на озеро. Проходя мимо летнего кафе, увидел сидящего плотного мужика, которого какая-то девица лупила по голове пустой пластмассовой двухлитровой бутылкой. Получалось очень громко и смачно. Ритмичные эти удары сопровождали меня еще метров сто – уже и кафе скрылось за кустами, а равномерные громкие хлопки всё раздавались. Наконец, хлопанье постепенно затихло в отдалении, открылось озеро. Крутой склон зарос кустами, по траве сновала трясогузка. Прельстившись низко свисающей веткой, попробовала на нее вспорхнуть. Ветка тут же провисла, и трясогузка быстро пошла вниз – причем вертикально: тело как бы стоит на хвосте, голова и клюв направлены строго вверх. В мгновении уподобилась колибри – трепещущие крылья удерживали ее в этом вертикальном положении. Но тут же, видимо смутившись окружающих берез, наш колибри убрался за куст – искать более покладистую ветку для сидения. Разомлевшие от жары голуби деловито шагали по асфальтовой дорожке. Если их нагонял человек, они брезгливо ускоряли шаг – но, убедившись, что поганец не отвяжется, суетливо сворачивали на полметра в сторону, на травку. Едва человек проходил, голуби тут же выбирались на асфальтовую дорогу. Понаблюдав за десятком их, я решил, что дороги явно пришлись им по вкусу, и путаться короткими ножками в траве они не согласны.

2006

Достойное поведение

В комнате на работе, которую мы делим с коллегой, стоит высокий узкий шкафчик. Ещё из 19-го века, хлипкий раритет. Его полочки заставлены химической посудой и прочим барахлом, и туда же коллега прячет остатки трапез. Поскольку коллега отличается некоторой забывчивостью, оные остатки стоят долго, и я как-то в течение полутора лет имел возможность наблюдать стадии депрессии кусочка новогоднего торта.

И вот как-то беседуем мы с лаборантом о чём-то насекомом. Беседа наша прерывается – в комнате явно кто-то что-то жрёт. Хруст и шуршанье совершенно явственные. Мой собеседник прерывается – неужели кожееды? Кошмар! Однако звуки уж очень сильны. Он распахивает шкафчик: на полке сидит мышь и питается коллеговыми остатками.

В шкаф проникает свет, мы в две морды вглядываемся в мышь, но та ведет себя чрезвычайно спокойно. С неохотой оторвавшись от еды, мышь медленно подходит к краю полки. Тут вниз свисает лист бумаги, придавленный сверху тяжелой банкой. Кряхтя, мышь медленно спускается по этому мосту на нижележащую полку, добирается до неё, некоторое время смотрит на нас, после чего удаляется в глубину полки, где и уходит в большую щель.

2006

Котопроживательные истории

Будняя история

История очень обычная, и, может быть, единственный ее смысл – именно в этом. Как в детективах меня занимают не похождения очередного трупа и мрачные задумчивости очередного агента, а обыденные приметы жизни далекого города. Если даже приехать в тот город заблудившимся туристом, все равно тех подробностей не увидишь.

На одном из котолюбивых форумов поднялась небольшая буча. Как там всегда бывает – ай, ай, кричат дамы, кот пропадает, котик гибнет, смертельно больной остался без пригляда, все положим свои телеса, но спасем. Оказалось, что ужасные события происходят неподалеку от меня, и жена, конечно, решила спасать кота. Как же иначе. И я тоже отправился приглядеть, чтоб все было в порядке.

Вышли на нужный адрес, долго ходили вокруг дома, поощряемые добродушными подначками подвыпивших жильцов. Котята там под ногами так и шнырят, но самого кота отыскали совсем не сразу, где-то он обретался, хотя «пять минут назад был тут». Обходя подъезды, помойки и подоконные газоны в поисках кота, нашел выводок котят, мирно спящего ничком пьяного, кучу мусора и две большие ненужные ямы. Потом кот сам объявился и стали его кормить, капать в глаза, обтирать салфетками и всячески приводить в порядок. Жильцы добродушно интересовались, чо будет, и узнали, что скоро кота заберут – тот женский форум уже порешил кота спасать, лечить, пристраивать и прочие обычные дела. Конфликтов не было – не ругались, что «приваживают тут кошек», не говорили, что «людям жрать нечего, а тут…». Правда, с помощью тоже не очень – веселая компания жильцов, которая собралась наблюдать, как дворового кота кормят и гладят, смутно сказала, что кота «ваще-то кормят», но пока его обтирали салфетками, держать отказались – «я сам его боюсь», весело сказал какой-то здоровяк.

Кот впечатления смертно больной погибающей скотиночки не производил – гулял по окрестностям, бегал на своих четырех. Голова поцарапана – видимо, дерется. После краткого обеда мы ему принесли настоящую еду – 300 г фарша, сверху гора вискаса, а сверху таблетки с витаминами. Всю эту порцию на шестерых кот уплел, как трактор, без отрыва. Так что, видимо, его ваще-то не кормят.

Однако из поглядываний на кота и разговоров собравшихся на зрелище жильцов прояснились особенности котиной биографии. Кот-то домашний, никакой не дворовый. Был ухоженный, толстый, непривычный к улице кот, а год назад, зимой, его выкинули хозяева. Кот до сих пор не понимает, что он не домашний и вести себя надо сторожче – бегает за каждым, кто кискиснет, заходит в любую квартиру, лапкой скребется в дверь, мурлычет и мявчит. Сейчас уж худой, как велосипед, грязный, он все еще людей не боится, а липнет. Собравшиеся тети, которые на этот счет наблюдательнее дядь, вспоминали какие-то эпизоды выживания кота прошлой зимой. Выжил, и вот аж до этого лета всё живой, и даже так себе не очень чего, хотя глазами болеет, а уж что у него с брюхом, надо отдельно смотреть.

Но, в общем, почти всё уже – сейчас его еще недельку покормят на дворе проживания, а потом лежит ему дорога в ветлечебницу и к кому-то домой, кто возьмет. За кошками много присмотра, дамы сердобольны, и даже собаки не всех кошек съели, совсем не всех, хотя, конечно, порвали многих. Собаки у нас тут стаями, если чуть за город, так иногда и человеку стремно с такой стаей встречаться, а во дворах человеку, конечно, опасности нет, а вот кошек рвут. Да, сердобольные москвички держат под контролем огромный мегаполис, списываются – кто где видел бездомную кошку, берут домой, лечат, собирают деньги… А я вот думаю о тех людях, которые зимой выгнали из дома домашнего кота.

2014

Настало время реформ

Зиновьев говорил, что изучать общество можно по самой малой его ячейке. Достаточно посмотреть на функционирование общественной столовой, кафедры в вузе или артели по производству кнопок, как все про общество будет ясно; масштабирование тривиально, а общество самоподобно.

Есть общее понятие роста, количественных изменений, есть общее понятие развития. И есть реформы. Они, наверное, тоже всегда одинаковы, кто проводил одни реформы – видел их все.

Реформы назрели, и мы решили их провести. Как-то так получилось, что реформы назрели не потому, что для них было что-то готово и не потому, что мы продумали, что и куда. Просто кот порвал дверь.

У нас есть дверь и есть кот. Дверь, как оказалось – это ресурс. Невозобновляемый практически. И кот его исчерпал. Дело в том, что у нас есть еще антресоли, а на них лежит телогрейка. И кот, особенно зимой, любит ходить на дачу. То есть он эдак проскальзывает понизу, потом лезет по двери, которая обита всяким там дерматином, а потом уже верхами, по книжным полкам, осторожно по краю, потому что книги оставляют лишь узкий карниз – этим карнизом он скользит на антресоли, забирается на теплую телогрейку и пережидает там всякие неблагоприятные периоды. Бескормицу, например, пережидает. Когда уже раз пять покормили подряд и кричат: нет, не дам, уйди! 11133777! 7799, я сказал.

Или если придет кто. Кот очень умен, а потому сражаться с опасностями не любит, а сразу уходит от них. Или когда обидели. Просишь-просишь есть, а дают мало, или даже говорят, что сбросил мышь со стола, компьютерную, или что сгрыз розу. Тогда надо наказать всех, уйти, чтобы затосковали. И он уходит на дачу, забирается на телогрейку, где его не видно, и там отдыхает от нашей черствости.

Да, и путь на дачу лежит через дверь, по которой он подтягивает вверх все элементы своего толстого и сильного тела. А потом по ней же, двери, лежит путь вниз. Он сначала точит когти о верх двери, а потом виснет на передних лапах, отчаянно продирая задними, затем, кряхтя и взмявывая, осуществляет спуск живота с самого верха.

Ну и весь этот, прямо сказать, дерматин – в лохмотья, он девять килограмм не выдерживает. Порвал в лохмы, разрезы с ватой спускаются все ниже, дверь обнажена и в прорехи видно дно нашего ресурса.

То есть как осталось нам примерно сутки-двое до полного обнажения дна, тут и стало ясно, что пришла пора реформ.

Ну что, пошли в ближний магазин и из имеющегося ассортимента смогли найти коврик такой для ванной, типа пластиковый, как бы плетеный, с эдакой прочной подложкой сетчатой. Эту красоту перекинули через дверь, я ее там прибил, чтоб не падала. Реформы прошли.

Но кот отчего-то стал дичиться и на дачу не шел. Мы хотели посмотреть, как население будет вести себя в новых условиях, ну там чтобы как-то моделировать ситуацию, чтобы представлять последствия. А кот не шел испытывать. Подло отсиживался на кресле. Тогда его стали туда, наверх, поднимать. А он, надо сказать, боится, когда на руки. Он в детстве помоечный, дворовый, а потом его лечили долго – и как-то у него запечатлелось, что если кто на руки берет – это не к добру. То ли уколют, то ли еще какую гадость сотворят, будет больно. И на руки он не любит, ластится понизу. А тут берут на руки и пихают куда-то вверх. Оно конечно прогресс, но тут надо ухо востро – и кот нейдет к себе на дачу, не испытывает тем самым нашу реформированную конструкцию.

Что делать. Все же запихнули. Коту почему-то не понравилось. На телогрейке он блаженствовать не стал, а сразу стал мечтать, как бы ему слезть. То есть из ситуации реформ стал мявить и рваться на пол. Мы же жестоко ждали, когда он адаптируется. Повздыхав, он все же прошел узким книжным карнизом, дошел до двери, сладострастно порвал ее когтями поверху, а потом, стеная, все же спустился. От этих трудов совсем оголодал и попросил себя кормить два раза. То есть четыре, но мы дали только два.

Потом кот облегченно уснул, а мы смотрели на реформы. С первого раза от тяжести возложенной нагрузки весь этот путь был изодран совершенно не по-детски. Стало очевидно, что кот реформированный ресурс раздерет буквально в несколько ходок. Всякие антикогтиные покрытия не играют, потому что они как раз такие, чтобы коготь не всунуть – а ему же спускаться, он же упадет. Мы же не котоцид планируем, а мягкий процесс реформ, надо же понимать.

Жена пошла в этот ваш интернет искать подходящие проекты реформ. Я, что-то вспомнив, просил ее обратить внимание на рекомендации Аргентины и Бразилии. Уж не знаю, с кем она советовалась, но купила брезент. Мол, им крыши кроют, а по крышам, как всем известно, ходят коты. Ну вот. Заказала она брезент, который нам обязательно привезут. А пока она занималась закупкой новых материалов для наших реформ, уже очень назревших, но почему-то нерешаемых, я смотрел на кота. И вдруг понял – не будет он на дачу ходить. Не полезет по брезенту, не такого он характера. Вот как хотите, а только будет дуться, жрать в три горла и спать на кровати, а лазить на прежде любимую дачу по брезенту – не будет. Одни расходы неоправданные. И коту расстройство.

Я счел, что реформы провалились. Но это было преждевременное суждение. Чай, в 21-м веке живем. Технологии, работа с психикой… А вы думали. Жена достала припасенный китихоум, специ-озное химическое средство, которое заставляет кошек думать, что они дома, и с приятностью проникаться. Намазала весь путь до телогрейки и особенно вертикальную часть спецсредством. Кот понюхал и с отвращением полез на антресоли. Был там недолго, с остервенелой яростью драл реформы когтями, но факт: наверх залазил, сам.

Теперь думаю, на какое время хватит спецсредств.

2017

Приметы светлого будущего

Давно замечено: техника идет вперед, а люди становятся как бы даже и не такие просвещенные. Мало что в религию верят, как встарь, так еще и в приметы, астрологию, сглаз и лучшее будущее.

Сейчас, конечно, иные времена. Сегодня в шесть утра меня разбудил грохот, показалось, что стадо слонов пытается ногами забить автобус. Слышался лязг, что-то переворачивалось и гремело, катилось со стонами. Из открытого балкона вышел кот и положил мне на постель воробья, который уже того, но еще пищал. Я отверг дар природы, и кот унес воробья под кресло, на поговорить о перспективах. Мол, седьмой этаж, зачем же с налету, тут надо осторожно.

Через несколько часов жена потребовала от меня изменить всё это, поскольку ситуация невыносима. Воробейчик должен быть спасен, почему ты не… как ты мог… Я кивал на кота, и тот тоже получил по ушам – как он мог?! Потом опять я получил по ушам, и потребовалось спасти того воробья.

Я нарисовал картинку, где из хищных лап выпархивает невредимый воробей и возвышается в светлый простор. Помогло. Воробей был засчитан мирозданию как спасенный, кот оставлен мудреть над собой, а я подумал, какое воздействие на прошлое может оказать простая картинка, скажите, ну надо же.

2017

Ооо

Видел кошку. Она стояла на высоких ногах во дворе, вид у нее был радостно-возбужденный, рот – круглый, чего раньше я у кошек не видел. Этим своим круглым ртом кошка кричала не какое-то «мяу», а долгое и страстное «ооооо».

2006

Счастлив, кто падает вниз головой…

Два маленьких котенка играли во дворе, гонялись друг за другом, дрались… В конце концов один из них в азарте игры смаху залез на ствол дерева. Другой сидел внизу и взирал, пока тот, верхний, не свалился ему на голову. Упавший тут же подскочил и убежал, а подпавший сидел, сделав уши вертолетом с совершенно обалделыми глазами и не реагировал на окружающее. Я подошел, погладил – он и не двинулся, продолжал ошалело смотреть в одну точку. На следующий день видел бывшего упаднического котенка – тот весело носился по двору, а вот подпавшего больше не видно.