Текст книги "Онегин на приеме у психолога"

Тема вторая
«Можно ли предотвратить супружескую измену?»

Эпизод первый
«Любовный треугольник»
(А.И. Герцен «Кто виноват?»)

Я: Основа произведения А.И. Герцена – весьма распространенная мелодрама. Главная героиня, внебрачное дитя богатого помещика, став взрослой девушкой, выходит замуж за бедного учителя – гувернера этого же помещика. Их брак можно назвать счастливым, пока не появляется заезжий богатый красавец, который влюбляется в нашу героиню не без взаимности. Бедный учитель, жертвуя собой во имя счастья молодой жены, уступает дорогу счастливому сопернику и спивается. Сам же красавец, испытывая угрызения совести, уезжает из города. А наша героиня от тоски тяжело болеет и чахнет, двигаясь к неизбежному печальному концу. Вот такая душераздирающая история. К нашему диалогу приглашаем главного виновника – богатого красавца Бельтова.

Психолог: Кто же всё-таки виноват в случившемся?

Бельтов: Мне кажется, что мы все оказались жертвами. Но у каждого в этой истории своя жертвенность.

Психолог: Можете поподробней?

Бельтов: Могу. Начнем с Любви Александровны, моей избранницы. Муж избавил ее от унизительного положения побочной дочери богатого барина, но не дал ей возможность выйти замуж по любви. А на одной благодарности к супругу семейного счастья не создашь.

Психолог: Но ведь до Вашего появления в доме Любви Александровны эта супружеская пара была вполне счастлива. Муж-то любил ее без памяти.

Бельтов: Подождите, не торопитесь! Давайте рассмотрим других действующих лиц нашего любовного треугольника. Муж Любви Александровны, Дмитрий – восторженный мечтатель, идеалист. Кроток, мягок, чувствителен и т. д. При первом же осложнении (моем появлении) он покинул поле боя, даже не пытаясь бороться за любимую жену.

Психолог: Но ведь он считал, что поступил благородно!

Бельтов: Разве это благородно, не попытавшись помочь жене справиться с охватившей ее страстью, оставить ее наедине с искушением, беззащитной…

Психолог: Интересно Вы рассуждаете! Сами же явились таким искушением, а теперь обвиняете мужа!

Бельтов: Я не обвиняю, я говорю о том, что муж Любви Александровны вел себя не как мужчина, а как страдающая кисейная барышня!

Психолог: А о себе, что Вы можете сказать?

Бельтов: Я специально не обольщал Любовь Александровну. Я просто дружил с их семьей. Мне были симпатичны эти люди. И влюбился-то я неожиданно для самого себя.

Психолог: Так, кто же виноват в том, что произошло?

Бельтов: Если хорошенько подумать, то все действующие лица этой драмы оказались в чем-то очень похожими!

Психолог: Как это?

Бельтов: Мы все жили больше своими идеальными чувствами, чем реальностью, не думая о последствиях, начиная с отца Любви Александровны и кончая мной. Но и это еще не всё. Интересен вопрос: «Откуда этот ребяческий идеализм?» Мне думается, что это заложено в глубинах психики почти каждого русского человека. Уж очень нам хочется жить в параллельном идеальном сказочном мире, не обращая внимания на жизненную прозу с ее тяжелыми обязанностями.

Психолог: Но ведь муж Любви Александровны, оставаясь скромным учителем, терпеливо тащил свою лямку до Вашего появления!

Бельтов: Да я не о том! Можно тащить лямку, а можно не тащить (как я, например), но это не меняет сути дела. Лямка-то тащится, а в уме всё те же мечты, звезды, всякая сентиментальная чепуха, не позволяющая человеку даже внимательно посмотреть на того, кто рядом. А если все же и посмотрел, то вместо реального человека (например, вместо жены) видишь какой-то придуманный литературный образ, да и себя видишь каким-то придуманным принцем датским.

Психолог: Ну это Вы уж очень обобщили! Далеко не все в России живут с такими представлениями.

Бельтов: Да большинство так и живет. Богатые люди видят себя опорой нации, но не жуликами, бедные – благородными рыцарями, но не неудачниками. Жёны видят себя утешительницами мужей, а не жертвами их эгоизма, мужья – защитниками жен, а не их мучителями и т. д. Мы – самый лживый и себялюбивый народ в мире! Причем лжем прежде всего перед самими собой!

Психолог: Даже если принять Ваши взгляды, то кто виноват в этом случае?

Бельтов: Может быть, мой ответ будет для Вас неожиданным, но я обвиняю во всем наше образование! Не готовим мы юное поколение ни к семейной жизни, ни к служению отечеству.

Психолог: Ну, здесь Ваша мысль не нова. Во все времена образование ругали все кому не лень именно по этой причине.

Бельтов: Я и не претендую на новизну, но один существенный нюанс, который чаще не замечают в проблеме образования, все же есть. Нас учили и учат тому, что добро в конечном счете побеждает зло, что надо стремиться к этому добру, верить в него и т. д. В результате прекраснодушием заменяют истинную жизненную мудрость.

Психолог: А что означает, по-вашему, «истинная жизненная мудрость»?

Бельтов: Способность размышлять о реальной жизни (а именно этому и не учат в учебных заведениях). Причем это размышление должно быть направлено не только на поиск общих причин событий, ситуаций, «концов» и «начал» нашего бытия, но и на поиск важного для себя, значимого для себя в том, что тебя окружает. Отсутствие этого поиска пытаются заменять досужими размышлениями об идеальном мире, который хорошо бы было построить, или сами из себя делают литературного персонажа в самими же придуманном романе. Вот так и живем – реалисты и прагматики идеализируют свой мир практической полезности, который сами же и создали, а идеалисты и романтики пытаются под свое идеальное подогнать реальный мир. Безумие!

Психолог: Смотря что считать умом. Впрочем, это уже другая история.

Алексей: Ну вот! Что я говорил? Вот плоды мечтательности в любви, к которой ты призываешь!

Я: И так, да не так! Весь вопрос в том, что вычитывать, что высматривать в произведениях литературы и искусства. Здесь есть свои гендерные различия. Для девушек вполне естественно искать в литературных произведениях «сказочного принца», который когда-нибудь приедет к ней «на белом коне». Для юношей более органично совершение подвигов, чтобы доказать себе, что он может быть героем. Но при этом еще раз подчеркиваю, что читать надо хорошую литературу (и здесь может помочь психолог!), где помимо прекраснодушных мечтаний дается еще и знание жизни. Но именно этому и не уделяется должного внимания в современном образовании. Учат чему угодно, но не жизни.

Алексей: И как быть?

Я: А вот этим и должны заняться психологи, стимулируя интерес к литературе и искусству у своих клиентов как к «учебнику жизни». Но и это еще не всё. Если помнишь, Любовь Александровна воспитывалась в помещичьей среде и у нее сформировалось осознание себя как принадлежащей к помещичьему кругу. Муж же был из другого сословия.

Алексей: Понимаю! Бельтов тем и привлек ее, что вернул ей осознание себя как принадлежащей той культуре, в которой она формировалась.

Я: И это в конце концов сказалось!

Алексей: По этой логике получается, что надо любить людей из своего круга.

Я: Точнее, из близкой себе культурной среды. Потому что

МНОГИЕ РАЗВОДЫ ПРОИСХОДЯТ ИЗ-ЗА ПРИНАДЛЕЖНОСТИ СУПРУГОВ К РАЗНЫМ КУЛЬТУРАМ.

Эпизод второй
«Еще один «любовный треугольник»
(Н. Г. Чернышевский «Что делать?»)

Я: Вот и еще один «любовный треугольник». Герой романа Лопухов полюбил другую героиню – Веру Павловну; вызволил ее из домашнего плена – освободил от властной, жадной матери; женился на ней. А Вера Павловна не нашла ничего лучшего, как влюбиться в друга Лопухова – Кирсанова. Лопухов, узнав об этом, разыграв мнимое самоубийство с последующим своим исчезновением, дал возможность Кирсанову и Вере Павловне соединить свои судьбы. Послушаем мнение об этих героях «проницательного читателя» в кабинете психолога. С этим персонажем на страницах романа полемизирует Н. Г. Чернышевский.

Продолжим эту полемику.

«Проницательный читатель»: Вся ситуация у этих господ – Лопухова, Кирсанова какая-то выдуманная, неестественная… Лопухов, как это видно из романа, даже не пытался ограничить контакты своей жены Веры Павловны с Кирсановым, когда начал что-то подозревать. Более того, стал даже настаивать, чтобы Вера Павловна чаще виделась с Кирсановым, даже тогда, когда сама Вера Павловна, почувствовав свое опасное увлечение, пыталась противиться таким встречам из чувства супружеского долга. Создается впечатление, что Лопухов сам подталкивал жену в объятия любовника. Чистой воды аморализм!

Психолог: Вы правы. Ситуация внешне так и выглядит. С одной стороны, действительно, жена – это не вещь мужа, которую надо любой ценой удерживать как собственность. Но ведь и безграничная свобода жены тоже вроде бы может ввести ее в соблазн.

«Проницательный читатель»: Вот-вот! Я рад, что Вы меня понимаете. Я, например, не знаю, как вести себя с собственной женой. С одной стороны, не хочу быть деспотом, но и лишней воли ей давать не хочется.

Психолог: Давайте, попробуем рассмотреть эту проблему с другого конца. Например, любили ли Вера Павловна и Лопухов друг друга, или им это только казалось?

«Проницательный читатель»: Знаю, к чему Вы клоните. Об этом в романе Чернышевского сказано достаточно однозначно – Лопухов и Вера Павловна на самом деле не любили друг друга. Им казалось, что они любили. Но поняли они это не сразу. Но если «по жизни», то в сфере любви иной раз ничего нельзя понять. И в этой ситуации не так всё просто. Я убежден в одном – нельзя создавать ситуации искушения. Человек слаб. Все-таки супружество – это не сплошной праздник. Есть еще долг, обязанности супругов друг перед другом, верность друг другу…

Психолог: Не могу с Вами не согласиться. Но давайте послушаем самих героев романа, их мнения, высказанные на страницах романа.

Лопухов: «А что же такое любовь-страсть? Чем отличается страсть от простого чувства? Силою. Значит, если при простом чувстве, слабом, слишком слабом перед страстью, любовь ставит вас в такое отношение к человеку, что вы говорите: «Лучше умереть, чем быть причиною мученья для него»; если простое чувство так говорит, что же скажет страсть, которая в тысячу раз сильнее? Она скажет: «Скорее умру, чем – не то что потребую, не то что попрошу, – а скорее, чем допущу, чтобы этот человек сделал для меня что-нибудь, кроме того, что ему самому приятно; умру скорее, чем допущу, чтобы он для меня стал к чему-нибудь принуждать себя, в чем-нибудь стеснять себя». Вот такая страсть, которая говорит так, это – любовь».

«Проницательный читатель»: Понимаю, к чему клонит Лопухов. Надо заботиться о самочувствии любимого человека и быть готовым пожертвовать ради этого самочувствия даже своими интересами. Красиво, но не всегда убедительно. Можно ведь и ошибиться в том, что нужно твоему избраннику. Решать за него? Иной раз женщина и сама не знает толком, чего хочет. И что? Потакать ее любому капризу, слабостям?

Психолог: Я думаю, что здесь речь идет все же об уважении свободы друг друга, об отсутствии эгоизма в любви.

«Проницательный читатель»: Но нельзя же все доводить до абсурда! Вот и в Библии не случайно сказано: «Да убоится жена мужа своего!» Я – не деспот, но все же легкость, с которой современная молодежь сходится и расходится с лицами противоположного пола, пугает. Нет уважения к святости брака, страха божьего, уважения к мужчине как главе семейства.

Психолог: Попробуем разобрать дальше эту ситуацию в соответствии с поставленными Вами вопросами. Для этого вернемся к Лопухову. Этого персонажа критикуете не только Вы. Его критикует и другой герой, но как бы с другого конца. Это – Рахметов. Приведем фрагмент его разговора с Верой Павловной, состоявшегося после исчезновения Лопухова.

Рахметов (Вере Павловне о Лопухове): «Он не замечал того, что должен был заметить… это произвело дурные последствия. Но если не винить его за то, что он не замечал, это все-таки не извиняет его. Пусть он не знал, что это должно неизбежно возникнуть из сущности данных отношений между вашим и его характером, он все-таки должен был на всякий случай приготовить вас к чему-нибудь подобному, просто как к делу случайности, которой нельзя желать, которой незачем ждать, но которая все-таки может представиться: ведь за будущее никак нельзя ручаться, какие случайности может привести оно. Эту-то аксиому, что бывают всякие случайности, уж, наверное, он знал. Как же он оставлял вас в таком состоянии мыслей, что, когда произошло это, вы не были приготовлены? То, что он не предвидел этого, произошло от пренебрежения, которое обидно для вас, но само по себе вещь безразличная, ни дурная, ни хорошая; то, что он не подготовил вас на всякий случай, произошло из побуждения положительно дурного. Конечно, он действовал бессознательно, но ведь натура и сказывается в таких вещах, которые делаются бессознательно. Подготовлять вас к этому противоречило бы его выгодам, ведь подготовкою ослаблялось бы ваше сопротивление чувству, несогласному с его интересами. В вас возникло такое сильное чувство, что и самое сильное ваше сопротивление осталось напрасным; но ведь это опять случайность, что оно явилось с такою силою. Будь оно внушено человеком, менее заслуживающим его, хотя все-таки достойным, оно было бы слабее. Такие сильные чувства, против которых всякая борьба бесполезна, редкое исключение. Гораздо больше шансов для появления таких чувств, которые можно одолеть, если сила сопротивления совершенно не ослаблена. Вот для этих-то вероятнейших шансов ему и не хотелось ослаблять ее. Вот и мотив, по которому он оставил вас неподготовленною и подверг стольким страданиям. Как вам это нравится?»

Вера Павловна: «– Это неправда, Рахметов. Он не скрывал от меня своего образа мыслей. Его убеждения были так же хорошо известны мне, как вам».

Рахметов: «– Конечно, Вера Павловна. Скрывать это было быуже слишком. Мешать развитию в вас убеждений, которые соответствовали бы его собственным убеждениям, для этого притворяться думающим не то, что думает, это было быуже прямо бесчестным делом. Такого человека вы никогда бы и не полюбили. Разве я называл его дурным человеком? Он человек очень хороший, как же не хороший? – я, сколько вам угодно, буду хвалить его. Я только говорю, что прежде, чем возникло это дело, – когда оно возникло, он поступал хорошо, но прежде чем оно возникло, он поступал с вами дурно. Из-за чего вы мучились? Он говорил, – да тут и говорить-то нечего, это видно само по себе, – из-за того, чтоб не огорчить его. Как же могла остаться в вас эта мысль, что это сильно огорчит его? Ей не следовало оставаться в вас. Какое тут огорчение? Это глупо. Что за ревности такие!»

Вера Павловна: «– Вы не признаете ревности, Рахметов?»

Рахметов: «– В развитом человеке не следует быть ей. Это искаженное чувство, это фальшивое чувство, это гнусное чувство, это явление того порядка вещей, по которому я никому не даю носить мое белье, курить из моего мундштука: это следствие взгляда на человека, как на мою принадлежность, как на вещь».

Вера Павловна: «– Но, Рахметов, если не признавать ревности, из этого выходят страшные последствия».

Рахметов: «– Для того, кто имеет ее, они страшны, а для того, кто не имеет ее, в них нет ничего не только страшного, даже важного».

Вера Павловна: «– Но вы проповедуете полную безнравственность, Рахметов!»

Рахметов: «– Вам так кажется после четырех лет жизни с ним? Вот в этом-то он и виноват. Сколько раз в день вы обедаете? Один. Выл бы кто-нибудь в претензии на то, если бы вы стали обедать два раза? Вероятно, нет. Почему ж вы этого не делаете? Боитесь, что ли огорчить кого-нибудь? Вероятно, просто потому, что это вам не нужно, что этого вам не хочется. А ведь обед вещь приятная. Да ведь рассудок и, главное, сам желудок говорит, что один обед приятен, а другой уж был бы неприятен. Но если у вас есть фантазия или болезненная охота обедать по два раза, удержало бы вас от этого опасение огорчить кого-нибудь? Нет, если бы кто огорчался этим или запрещал это, вы только стали бы скрываться, стали бы кушать блюда в плохом виде, пачкали бы ваши руки от торопливого хватания кушанья, пачкали бы ваше платье оттого, что прятали бы его в карманы, – только. Вопрос тут вовсе не о нравственности или безнравственности, а только о том, хорошая ли вещь контрабанда. Кого удерживает понятие о том, что ревность – чувство, достойное уважения и пощады, что «ах, если я сделаю это, я огорчу» – кого это заставляет попусту страдать в борьбе? Только немногих, самых благородных, за которыхуж никак нельзя опасаться, что натура их повлекла бы к безнравственности. Остальных этот вздор нисколько не удерживает, а только заставляет хитрить, обманывать, то есть делает действительно дурными. Вот вам и все. Разве вам не известно это?»

Вера Павловна: «– Конечно, известно».

Рахметов: «– Где ж вы после этого отыщете нравственную пользуревности?»

Вера Павловна: «– Да ведь мы с ним сами всегда говорили в этом духе».

Рахметов: «– Вероятно, не совсем в этом, или говорили слова, да не верили друг другу, слыша друг от друга эти слова, а не верили, конечно, потому, что беспрестанно слышали по всяким другими предметам, а может быть, и по этому самому предмету слова в другом духе, иначе как же вы мучились бог знает сколько времени? И из-за чего? Из-за каких пустяков какой тяжелый шум! Сколько расстройства для всех троих, особенно для вас, Вера Павловна!»

«Проницательный читатель»: Рахметов – не человек. Это – машина. В реальной жизни все люди, так или иначе, собственники своих супругов и супруг. Попробуйте их убедить вести себя подобным образом. Они вас еще и прибить могут за такую мораль.

Психолог: Так мы с Вами и не обсуждаем поведение большинства. Просто Чернышевский был уверен, что будущее за такими людьми как Лопухов, Кирсанов, Вера Павловна, Рахметов…

«Проницательный читатель»: Ну хорошо, допустим, предположим на минутку (хотя я с этим не согласен), что они правы. А как добиться такой последовательности и ясности взаимоотношений в супружеской жизни?

Психолог: Вести соответствующий образ жизни – преодолевая ущербность, ложность в поведении и вне супружеских отношений. Тогда не будет лжи и измен в супружеской жизни.

«Проницательный читатель»: А поконкретней?

Психолог: Вернемся к роману. Читаем у Чернышевского:

«Жертв не требуется, лишений не спрашивается – их не нужно. Желайте быть счастливыми – только, только это желание нужно. Для этого вы будете с наслаждением заботиться о своем развитии: в нем счастье. О, сколько наслаждений развитому человеку! Даже то, что другой чувствует, как жертву, горе, он чувствует, как удовлетворение себе, как наслаждение, а для радостей так открыто его сердце и как много их у него! Попробуйте, – хорошо!»

«Проницательный читатель»: А что значит развитие? Что значит быть счастливым?

Психолог: Развитие должно менять в лучшую сторону отношения с близкими. Вот в чем видел секрет счастья Чернышевский:

«Хороший секрет, славно им пользоваться, и не мудрено, только надобно иметь для этого чистое сердце и честную душу, да нынешнее понятие о правах человека, уважение к свободе того, с кем живешь. Только, – больше и секрета нет никакого. Смотри на жену, как смотрел на невесту, знай, что она каждую минуту имеет право сказать: «“Я недовольна тобою, прочь от меня”, смотри на нее так, и она через девять лет твоей свадьбы будет внушать тебе такое же поэтическое чувство, как невеста, нет, более поэтическое, более идеальное в хорошем смысле слова. Признавай ее свободу так же открыто и формально и без всяких оговорок, как признаешь свободу твоих друзей чувствовать или не чувствовать дружбу к тебе, и тогда, через десять лет, через двадцать лет после свадьбы, ты будешь ей так же мил, как был женихом».

«Проницательный читатель»: А как подготовить себя к такому психическому состоянию?

Психолог: Наполнить свою жизнь любовью к людям. Причем деятельной любовью. Тогда и ближнего своего научишься любить.

«Проницательный читатель»: Если бы еще знать, что это такое «Любовь к людям». Каждый понимает это по-своему.

Психолог: Стараться делать добро людям, но не на основе безрассудной жертвенности.

«Проницательный читатель»: Да в наше время рыночных отношений каждый соблюдает свою выгоду. Какое уж добро людям. Везде конкуренция, борьба…

Психолог: Если в первую очередь думать о людях, то и рыночные отношения не помеха. В швейной мастерской Веры Павловны все доходы, не идущие на нужды производства, тратились в первую очередь на самих швей. Если преодолевать собственную жадность и зависть, то сможешь и семейное счастье сохранить.

Алексей: Чернышевский, я думаю, поднял очень высокую планку в супружеских взаимоотношениях, которую преодолеть мало кому удается. Да и советы его несколько двусмысленны.

Я: Согласен с тобой. Здесь, конечно, стоит учитывать и его прагматизм и материализм во взглядах на жизнь. Одна его теория «разумного эгоизма» чего стоит. Но в рассуждениях Рахметова есть все же свое рациональное «зерно», которое важно иметь в виду.

Алексей: Какое?

Я: Уважение супругов друг к другу, которое не менее значимо, чем любовь.

Алексей: Так Лопухов и Вера Павловна, вроде бы уважали друг друга и все равно расстались.

Я: А вот здесь надо вспомнить, как поженились Лопухов и Вера Павловна. Ведь брак совершался ими как спасение Лопуховым Веры Павловны из «домашнего плена». Лопухов оказался в ложной роли спасителя, а это не всегда бывает достаточно для счастливого брака. Еще один момент – эти герои соединились тайком от матери Веры Павловны. Следовательно, оба уже получили опыт лжи и «двойной жизни». И это тоже сказалось в отсутствии между супругами полной искренности и взаимопонимания. Поэтому родительское благословение на брак не такая уж «мелочь», как это понимается некоторыми молодоженами.

Алексей: А если родители против такого брака?

Я: Конечно, свою судьбу решать должны сами молодожены. Но при этом нельзя забывать следующее (и тут я поспорю с Н. Г. Чернышевским): супружеская любовь и добрачная любовь (хотя, конечно, желательно сохранять как можно дольше романтические взаимоотношения) – не одно и то же.