Текст книги "Политическая культура в баснях И.А. Крылова"

Александр Владленович Каменец
Политическая культура в баснях И.А. Крылова

© Каменец А.В., 2023

© Оформление. ООО «Квант Медиа», 2023

Волк на псарне

 
Волк ночью, думая залезть в овчарню,
Попал на псарню.
Поднялся вдруг весь псарный двор —
Почуя серого так близко забияку,
Псы залились в хлевах и рвутся вон на драку;
Псари кричат: «Ахти, ребята, вор!» —
И вмиг ворота на запор;
В минуту псарня стала адом.
Бегут: иной с дубьем,
Иной с ружьем.
«Огня! – кричат, – огня!» Пришли с огнем.
Мой Волк сидит, прижавшись в угол задом.
Зубами щелкая и ощетиня шерсть,
Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть;
Но, видя то, что тут не перед стадом
И что приходит, наконец,
Ему расчесться за овец, —
Пустился мой хитрец
В переговоры
И начал так: «Друзья! к чему весь этот шум?
Я, ваш старинный сват и кум,
Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры;
Забудем прошлое, уставим общий лад!
А я, не только впредь не трону
здешних стад,
Но сам за них с другими грызться рад
И волчьей клятвой утверждаю,
Что я…» – «Послушай-ка, сосед, —
Тут ловчий перервал в ответ, —
Ты сер, а я, приятель, сед,
И волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой».
И тут же выпустил на Волка гончих стаю.
 

Комментарий

Эта патриотическая басня не потеряла своего значения в наши дни. Западные «партнеры» не ожидали, что Россия перестала быть «лакомым куском» («овчарней»). Но стала «псарней», имея достаточно сил для самообороны. Роль «волков» в стране выполняют те ее жители, которые «едят» Россию, вывозя ее богатства за рубеж. Пытаясь договориться с властью, «волки» часто апеллируют якобы к общему историческому прошлому:

 
«Я, ваш старинный сват и кум,
Пришел мириться к вам, совсем
не ради ссоры;
Забудем прошлое, уставим общий лад!»
 

Эта апелляция весьма симптоматична. Здесь предложение примириться с волками, которые существовали всегда. Например, признание того, что «воровали в России всегда». Кроме того, «сват и кум» – это прирученные собаки, которые когда-то были «волками».

Могут ли «перевоспитаться» волки,? Если относительно некоторых «волков», которые проживают в стране, еще есть какая-то надежда, то с зарубежными «партнерами-волками» ситуация выглядит сложнее. Со стороны зарубежных «волков» их попытки напомнить нашей стране об общем «славном прошлом» (например, «втором фронте» во время второй мировой войны) выглядят спекуляцией на тему общего врага – нацизма, сейчас – терроризма и т. д.

Далее Волк в басне дает обещание:

 
«А я, не только впредь не трону
здешних стад,
Но сам за них с другими грызться рад
И волчьей клятвой утверждаю,
Что я…»
 

Здесь имеет смысл вспомнить о продвижении военного блока НАТО к границам России, хотя давались торжественные обещания не делать этого и совместно с Россией хранить международную безопасность. «Волкам» верить нельзя хотя бы потому, что есть опыт их поведения во Второй мировой войне, да и весь предшествующий опыт взаимодействия с Россией.

Распространен вариант – отдавать «волкам» часть «овец», чтоб они не сожрали всё «стадо». Как выясняется, «волки» такие компромиссы воспринимают только как слабость и готовы все-таки съесть всё «стадо» т. е. уничтожить Россию как самостоятельное государство, поглотить полностью ее ресурсы и т. д.

В басне представляет интерес сама ситуация нахождения Волка в замкнутом пространстве, на чужой территории. Есть и такой вариант, который проявил себя как удачный, во время войны 1812 года – пустить врага на свою территорию и на своей территории его уничтожить. Во время Великой Отечественной войны этот вариант был вынужденным, но он позволил уничтожить врага. Здесь мы видим иллюстрацию известного правила – враг не может победить того, кто даже на своей территории остается непримиримым к завоевателю.

Главным остается сохранение всеми, кто отвечает за национальную безопасность, сохранять мудрость и историческую память. Об этом и говорит «ловчий» Волку:

 
«Ты сер, а я, приятель, сед,»
 

Непримиримость по отношению к Волку в басне так аргументируется «ловчим»:

 
«И волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой».
 

Волчью натуру не переделать. Здесь ситуация такова – если «волки», так или иначе посягают на нашу территорию и ее богатства, то выход один – уничтожать этих захватчиков.

Почему вообще Волк в басне оказался на псарне? Он ее перепутал с овчарней. Следовательно, это уже не первый случай его попыток есть овец. Здесь, следовательно, надо помнить, что волку позволили раньше бывать в овчарне… Он «протоптал» уже туда дорогу. Начиналось же с того, что с «волками» пытаются сначала дружить, жить с миром, даже восхищаются ими. Как известно, в России ко времени нашествия Наполеона в моде был французский язык, французская культура среди дворян. Войска Наполеона в результате уничтожил простой русский солдат и партизаны. Здесь важно отметить, что и Кутузов был истинно народным полководцем. Он берег армию, не ввязываясь в бессмысленные кровопролитные сражения до последнего.

Следовательно, если хочешь победить иноземного врага, береги сначала свой народ. Он и защитит, он и не предаст. Поэтому важно хранить народную культуру, национальный менталитет, традиции и т. д., чтобы не дать себя завоевать сначала ментально, а потом и военным путем. Здесь важно отметить, что есть определенная грань между дружбой и партнерством. У некоторых государственных деятелей смешение этих уровней взаимоотношений приводило к печальным последствиям для нашей страны. Почему происходит это смешение? Из-за презрения к собственному народу, попытке власть предержащих видеть в себе особую касту, имеющую право распоряжаться национальным достоянием по своему усмотрению.

Между тем, стало признаком профессионализма в международной дипломатии нарочито демонстрировать личные теплые взаимоотношения глав государств, ведущих диалог друг с другом, но представляющих враждебные по отношению друг к другу государства.

«Друзья! к чему весь этот шум?» – провозглашает Волк из басни. Поменьше бы таких друзей.

Волки и овцы

 
Овечкам от Волков совсем житья не стало,
И до того, что, наконец,
Правительство зверей благие меры взяло
Вступиться в спасенье Овец, —
И учрежден Совет на сей конец.
Большая часть в нем, правда, были Волки;
Но не о всех Волках ведь злые толки.
Видали и таких Волков, и многократ. —
Примеры эти не забыты, —
Которые ходили близко стад
Смирнехонько – когда бывали сыты.
Так почему ж Волкам в Совете и не быть?
Хоть надобно Овец оборонить,
Но и Волков не вовсе ж притеснить.
Вот заседание в глухом лесу открыли;
Судили, думали, рядили
И, наконец, придумали закон.
Вот вам от слова в слово он:
«Как скоро Волк у стада забуянит,
И обижать он Овцу станет,
То Волка тут властна Овца,
Не разбираючи лица,
Схватить за шиворот и в суд тотчас представить,
В соседний лес иль в бор».
В законе нечего прибавить, ни убавить.
Да только я видал: до этих пор, —
Хоть говорят, Волкам и не спускают, —
Что будь Овца ответчик иль истец,
А только Волки все-таки Овец
В леса таскают.
 

Комментарий

Здесь стоит обратить внимание на состав Совета по решению проблемы волков и овец, в котором присутствуют в основном волки. Пикантность ситуации состоит в том, что волки уже до этого ели овец и до поры до времени на это никто не обращал внимания. Почему вдруг обратили? Потому, что: «овечкам от Волков совсем житья не стало». Эту фразу можно понимать как то, что волки стали пожирать слишком много овец, превысив некоторую квоту на их поедание. Судя по всему, овечья популяция столкнулась с угрозой полного уничтожения.

Тем не менее, в басне указывается на существование некоторого «правительства зверей». В соответствии со «зверскими» законами вполне естественно свободное пожирание одних биологических особей другими. Поэтому нет смысла ожидать справедливости от такого правительства. Почему все же в новый орган (Совет) выбрали большей частью волков? Можно предположить, что у «звериного правительства» была надежда, что сами волки быстрей наведут порядок, чем безропотные овцы.

В этом решении просматривается надежда лесных правителей на то, что в результате «и овцы будут целы, и волки сыты». Но это при условии регулирования процесса поедания овец через теперь некоторую законную квоту т. е. поедание такого количества овец, которое не является угрозой для всей овечьей стаи. Распространено мнение относительно волков, что они являются «санитарами леса», поедая преимущественно слабых, нежизнеспособных зверей. В данном случае сами волки получили возможность устанавливать такие квоты, определять правила такого поедания.

Следует иметь в виду, что сами овцы являются домашними животными. Но правит ими «правительство зверей». В этом несоответствии и состоит суть проблемы. Как реально защитить овец от волков? Есть только один способ – взять их под охрану с помощью не зверей, а людей. Что это означает в реальности? У человека есть, как минимум, одно качество, отличающее его от зверя – возможность быть человечным (производное от слова «человек»). Это качество ассоциируется с отзывчивостью, пониманием других, чуткостью и т. д. Человек предпочитает «стричь» овец, а не их уничтожать. Он понимает, что, если обеспечить нормальную жизнь овце, она будет долго давать шерсть. И в этом состоит еще одно отличие человека от зверя – дар предвидения. В «зверином» обществе отсутствует такое качество. Вот почему в человеческих обществах, существующих по «звериной» модели, доминируют две установки – съесть добычу или убежать от другого хищника. В «зверином» социуме процесс бесконечного поедания одних другими считается нормой.

Как все же уберечь овец от неуправляемого их поедания волками? Создать «человеческое» правительство. Но поскольку «звери» будут этому сопротивляться, в качестве первой задачи становится создание охранных зон для «овец», где в качестве сторожей овец будут сами люди. Здесь надо иметь в виду, что «звери» свое хищническое отношение к овцам стараются сделать легитимным, подводя под свое звериное поведение соответствующую правовую базу. Выясняется, что даже хорошо сформулированный закон является лишь прикрытием для хищнических инстинктов волков, которые всё равно будут поедать овец, поскольку изначально сама охрана овец находится во власти волков.

Поэтому необходима какая-то промежуточная структура между «правительством зверей», на чьей стороне законы, сила, власть и овцами в виде гражданского общества, способного спрятать овец от волков. Это гражданское общество должно не столько заниматься защитой прав отдельных овец и даже овечьих групп (хотя и это важно), сколько спасать всю овечью популяцию, искать для этого «людей» в качестве организаторов таких сообществ, т. е. не потерявших человечность (а не «зверей») как во властных структурах, так и в других местах. Объединившись, эти люди, способны создавать сообщества в виде гражданских структур, способных защитить самих себя. Это оказывается возможным при условии умения предвидеть очередные волчьи ухищрения, направленные на поедание овец, включая хитрое «волчье» законодательство, принятие своевременных мер по охране от нападения волков и пр. Главное – это избегать близких контактов с волками, не иметь иллюзию, что с волками можно дружить, договариваться. Волки в принципе не способны к «человеческим» отношениям, иначе они бы не были волками.

Важным условием сохранения овец от волков является наличие некоторых прирученных волков в виде сторожевых собак, которые специально разводятся. Но этот процесс, как известно, занял огромный период приручения, который может оказаться настолько долгим, что овец съедят быстрее, чем у них появится такая охрана. Поэтому необходима стратегия прятания овец от волков, которым лучше не попадаться на глаза волкам – уходить во внегосударственные (общественные) самоуправляемые структуры, способные себя обеспечить («овечьи коммуны»), не вступая в контакты с волками, чтобы себя не обнаружить волкам, которые наиболее опасны своей волчьей легитимизированной волками государственностью и нюхом на то, где можно «поживиться».

Здесь главное – выиграть время, т. е. дать возможность «звериному социуму» полностью существовать самому по себе. Пусть звери поедают друг друга и окончательно потеряют связь с овцами и тогда наступит возможность создания подлинно «человеческого», а не «звериного» правительства, способного вести разумную «овечью» политику по отношению к овцам и «звериную» политику по отношению к «зверям» потому что только такая политика понятная «звериному» сообществу как основанная не на справедливости и разумности, а на «праве сильного». «Человечность» без способности себя защитить ничего не стоит.

В человеческом обществе ситуация осложняется тем, что здесь наблюдается в отличие от реального мира фауны много мутантов – «очеловеченных зверей» (например, сторожевые собаки) и «звероподобных людей» (например, бандиты). Уберечься от последних можно только ориентированием себя на то, что бандитам не интересно – на созидание, а не потребление как главной жизненной ценности, на духовные, а не материальные блага. «Звериное правительство» пытается контролировать всё и вся, чтобы не упустить какую-либо выгоду, т. е. то, что можно еще потребить, отняв жизненные блага у «незверей». Для этого используются в т. ч. новейшие информационные технологии. Но слабость последних состоит в том, что с их помощью можно контролировать только то, что можно «посчитать» на бухгалтерской основе (прибыль должна перевесить расходы при любых обстоятельствах). То, что не подконтрольно цифре, им недоступно (например, доброта, любовь, дружба, милосердие, творчество и т. д.). Вот и надо уходить в эти реальности, которые недосягаемы для «звериного социума».

Гуси

 
Предлинной хворостиной
Мужик Гусей гнал в город продавать;
И, правду истинну сказать,
Не очень вежливо честил свой гурт гусиной:
На барыши спешил к базарному он дню
(А где до прибыли коснется,
Не только там гусям, и людям достается).
Я мужика и не виню;
Но Гуси иначе об этом толковали
И, встретяся с прохожим на пути,
Вот как на мужика пеняли:
«Где можно нас, Гусей, несчастнее найти?
Мужик так нами помыкает,
И нас, как будто бы простых Гусей, гоняет;
А этого не смыслит неуч сей,
Что он обязан нам почтеньем;
Что мы свой знатный род ведем
от тех Гусей,
Которым некогда был должен
Рим спасеньем:
Там даже праздники им в честь
учреждены!» —
«А вы хотите быть за что отличены?»
Спросил прохожий их. —
 
 
«Да наши предки…» – «Знаю,
И всё читал: но ведать я желаю,
Вы сколько пользы принесли?» —
«Да наши предки Рим спасли!» —
«Всё так, да вы что сделали такое?» —
«Мы? Ничего!» – «Так что́ ж
и доброго в вас есть?
Оставьте предков вы в покое:
Им по-делом была и честь;
А вы, друзья, лишь годны на жаркое».
Баснь эту можно бы и боле пояснить —
Да чтоб гусей не раздразнить.
 

Комментарий

Образ глупого гуся является нарицательным и символизирует недалекий ум и зачастую чрезмерное демонстрируемое самомнение. Изначальная ситуация в басне заключается в неизбежности продажи гусей в качестве продукта для их будущего потребления. Это та физическая реальность, в которой находятся гуси. В то же время сами гуси не способны адекватно воспринять даже эту очевидную ситуацию – их откармливали только для того, чтобы потом съесть. Самодовольным гусям даже в голову не приходит, что они нужны их хозяину только для получения материальной выгоды. Это тот случай, когда те, кто принадлежит хозяину, не пытаются понять, что хозяин может до поры до времени заботиться о тех, кто ему принадлежит («откармливать»), преследуя собственные корыстные интересы.

Жизнь гусей ценна их владельцу только в той мере, в какой она приносит прибыль. Поэтому, если кто-то находится в чьей-то собственности, то он должен понимать, что его собственное мнение о самом себе никого не интересует. Он ценен только как средство получения выгоды хозяина. Если же он приручен (как «домашние» гуси), то он должен понимать, что его приручили не просто так, а потому, что он способен быть кому-то полезным в качестве потребляемого товара, приносящего материальную выгоду.

Гусей же их «прирученность» до поры до времени устраивала пока не наступила ситуация их возможной продажи и здесь, судя по всему их хозяин перестал проявлять к ним прежнюю заботливость, предвкушая предстоящую выгоду и понукая гусями. Здесь идеальная реальность (представления гусей о себе как о значимых субъектах) пришла в открытое противоречие с надвигающейся физической реальностью – возможностью их продажи как продукта потребления, где важны не их внутренние качества, а реальная товарная стоимость.

В то время, когда гусей везут на продажу, физическая и идеальная реальность меняются местами – хозяин погружен в идеальную реальность в виде мечтаний о хорошей продаже гусей, а гуси находятся в физической реальности – болезненной фиксации плохого отношения к ним хозяина. Такие несовпадения, плохо совместимые друг с другом, являются наиболее часто встречаемыми в ситуациях, когда кто-то пытается получить выгоду от другого и вынужден для этого до поры до времени заботиться о тех, кто может принести ему эту выгоду. Мужик, когда везет гусей на продажу, окончательно сбрасывает свою маску «благодетеля» и демонстрирует – кто является истинным хозяином положения.

Очевидно, что в системе товарно-денежных отношений не может быть иначе, если кто-то реально выступает в роли товара, а кто-то в роли продавца. Но в этой ситуации неизбежно оказываются те, кто вне этих отношений не представляет самостоятельной ценности, не обладая для этого соответствующими достоинствами, способностями и т. д. Он способен только к тому, чтобы быть выгодно проданным для сиюминутного потребления. Его личностный и профессиональный потенциал никому не интересен в таких рыночных отношениях, где разовое потребление является доминирующим.

В этом есть плюс для тех, кто может только удовлетворять чьи-то материальные интересы, а не свои собственные благодаря своим индивидуальным личностным качествами из-за отсутствия таковых. Гуси интересны только своим вкусным мясом. Это характерный пример наиболее частого рыночного спроса на чувственные удовольствия. В данном случае это вкусное гусиное мясо. В других случаях это приятные ощущения от продаваемого доступного зрелища, физических удовольствий и т. д. То, что не приносит сиюминутного чувственного удовольствия, не имеет цены в системе товарно-рыночных отношений. Всё, что выходит за рамки этого массового спроса (наука, подлинно художественное творчество, продукты любой интеллектуальной деятельности и т. д.) «вымывается» из системы потребления.

В этой системе становятся несущественными прошлое потребляемых особей, их былые заслуги и т. д. Поскольку у чувственного потребления в принципе нет прошлого. Здесь важны сиюминутные удовольствия. Поэтому идеализированная устремленность гусей в прошлое их предков побеждается реальным физическим будущим (быть съеденными). Как избежать участи «гусей» и адекватно относиться к собственным «хозяевам» (владельцам предприятий, фирм, начальникам и т. д.)?

Необходима трезвая оценка самих себя, своих собственных возможностей и способностей. Гусей устраивала жизнь без особых напряжений и усилий в получении благ от хозяина. Им было достаточно самомнения относительно заслуг их предков перед Римом (достаточно случайных). Но, поскольку «бесплатный сыр бывает только в мышеловке», им имело бы смысл задуматься о том, почему о них так заботятся.

Печальный финал гусей есть напоминание о том, что чувство собственной исключительности, сопровождаемое желанием жить «на халяву», часто заканчивается тем, что такие «халявщики» расплачиваются тем, что они могут дать своим хозяевам без усилий (ведь им самим жить на что-то надо) – свое тело, имущество, службу на второстепенных должностях и т. д. Получается, что, чем больше у некоторых особей необоснованных притязаний, тем выше вероятность попадания в ситуации рабского следования требованиям «хозяина» т. к. эти особи ничего не могут предложить «своего» кроме того, что им дано даром от природы (например, физическая сила охранников, физическая привлекательность секретарш, расторопность официантов и т. д.).

«Гусиный ум» есть полное отсутствие способности к предвидению относительно своего будущего и жизнь преимущественно в прошлом (в воспоминаниях о прошлом) – своем происхождении, полученном образовании, прожитой «сытой» жизни, которую хочется продолжать без особых усилий и т. д. Соответственно чем больше такие «гуси» цепляются за уже имеющееся благосостояние, даваемое им хозяевами, тем меньше шансов, что они смогут вызвать к себе уважение со стороны как самого хозяина, так и окружающих людей, трезво оценивающих их рабскую зависимость от даваемых им благодеяний.

Беда гусей в том, что они возомнили себя теми, кем они не являлись. Поэтому, если уж продаваться, то принимать и отношение к себе как к собственности того, кто тебя купил. Без всяких иллюзий.