Текст книги "Идущие на смех"

Свой человек на свадьбе

Всё началось совершенно случайно, честное слово. В воскресенье вечером я возвращался из театра, был голоден, подошёл к ближайшему ресторану. Свободных мест не было: ресторан был закрыт под свадьбу. С завистью смотрел я на тех, кого пропускал строгий швейцар по указанию молодого человека с бантом на лацкане. Заметив меня, тот спросил:

– Товарищ, вы чей?

– Я – наш, – обтекаемо ответил я, догадываясь, что от моего ответа зависит мой ужин. И не ошибся.

– Что ж вы опаздываете, – пожурил меня человек с бантом. – Все давно уже гуляют.

Он провёл меня в банкетный зал, где гремело свадебное «горько».

– Приготовить штрафной! – крикнул мой провожатый.

Свадьба встретила меня радостно-призывным грохотом.

Никто не удивился появлению незнакомого человека: невеста и её родственники думали, что я из жениховского клана, а родичи жениха были уверены, что я приглашён невестой.

– Пей до дна, пей до дна, пей до дна… – ласково приговаривал один из пап, поднося мне наполненный фужер.

Честно говоря, мне было не по себе. Мою растерянность папа истолковал, как неумение произнести тост, и поспешил на помощь:

– Выпей за Инночку…

– Я пью за Инночку… – повторил я, обрадовавшись, что знаю уже имя невесты.

– … и за Павлика, – продолжал подсказывать папа.

Узнав и имя жениха, я обнаглел.

– Павлик и Инночка! Счастья вам и любви! Как говорил мой друг-кавказец, чтоб вы состарились на одной подушке!

И я одним махом опорожнил фужер и трахнул его об пол.

– Го-рько-о-о!.. – радостно завопила свадьба, и растроганный папа бросился обнимать меня.

– Красиво сказал! Молодец! Ты – настоящий друг! Почему ты к нам не приходишь?

– Приду, – пообещал я. – Завтра же! – Содержимое фужера ударило мне в голову. – И к вам приду! – пригрозил я проходящей мимо официантке.

– Ничего свадебка, а? – с гордостью спросил папа. – Два ящика водки, сорок бутылок шампанского, восемьдесят штук гостей! Продал ковёр, влез в долги, но… Ради счастья детей…

– Я тебя уважаю, – сказал я и поцеловал его взасос…

Потом я пил, ел, произносил тосты, целовался со всеми родственниками, выяснил, что я их всех уважаю, и что все они уважают меня. Даже с бабушкой невесты мы выпили на брудершафт.

Вот с этого всё и началось.

Через пару дней я сам заявил швейцару, что иду на свадьбу, проник в банкетный зал и подсел к столу. Потом ещё раз, и ещё…

Сначала из осторожности я приходил попозже, когда гости были уже в «подогретом» состоянии. Но, убедившись, что на любой свадьбе половина гостей не знает другой половины, стал приходить вовремя, знакомился с молодыми, обсуждал принесенные подарки, усаживал гостей, произносил тосты, а в дальнейшем – даже стоял у входа и пропускал своих друзей…

Вы думаете, что я забыл о семье? Мол, легкомысленный муж, плохой отец? Ничего подобного! По субботам и воскресеньям я приходил вместе с женой. На одной из свадеб мы отпраздновали наш юбилей…

После каждого застолья я приносил детям какие-нибудь лакомства, а когда они подросли, начал и их брать с собой.

Так постепенно я стал незаменимым тамадой, своим человеком в ресторане. Официанты по сей день считают, что я сотрудник какой-то инспекции. Они почтительно встречают меня, угощают лучшей закуской с банкетного стола, а после свадьбы по-братски делятся со мной оставшейся выпивкой. Свои бутылки официанты припрятывают на завтрашний банкет, включив их в оплату очередным молодожёнам (точнее, их родителям), а я свою долю уношу домой. Холодильник и сервант у меня ломятся от выпивки, я продаю её соседу-алкоголику по ресторанной цене. В доме появились свободные деньги, на которые я и жена сшили себе вечерние туалеты для посещения свадеб.

Однажды на одном из банкетов я увидел знакомые лица – это была вторая свадьба Инночки. Оказывается, с Павликом она через месяц развелась. Её папа, не успев выплатить долги за первую свадьбу, бодро влез в новые, и заказал стол уже на «сто штук» гостей.

– Ради счастья детей!

Я зауважал его ещё больше.

Потом я гулял на двух свадьбах Павлика.

Жизнь моя стала яркой и красочной, как цветная свадебная фотография. Каждый вечер – праздник, новые лица, новые знакомства… Одно плохо – утром вставать неохота. На днях думаю уйти с работы, чтобы целиком посвятить себя банкетству и тамадатству…

А что? Ведь это очень перспективно. Свадьбы разрастаются и в количественном и в качественном отношении. Если когда-то «свадьба на пятьдесят человек» звучало внушительно, то теперь свадьба на сто гостей – средняя свадьба. Скромненькая. А ведь есть свадьбы-рекордсмены по триста, по пятьсот приглашённых. На таких гульбищах гости едят и пьют посменно, стульев не хватает: те, что наелись, идут танцевать, а те, кто оттанцевал, присаживаются и докушивают. А, чтобы стоящие не обижались, им объясняют, что это они гуляют по-западному, называется а-ля-фуршет.

Если раньше на столе могли быть селёдка, холодец, винегрет, то теперь свадьба без икры, балыка, осетрины считается просто оскорблением. Я смело привожу с собой своих друзей, самых требовательных гурманов – они всегда остаются довольны.

Родители молодожёнов сейчас даже хвастают друг перед другом суммой денег, одолженных для устройства свадебных торжеств. Чем больший долг – тем больший почёт. Тот редкий родитель, которому удалось отбанкетиться, не влезая в долги, чувствует себя виноватым и стыдливо отсиживается в вестибюле.

Так что моё будущее заманчиво и перспективно.

У меня сейчас только одна забота. Подросла дочь, встречается с парнем, весной хотят расписываться. Я позвонил в туристическое бюро и узнал, что у них есть много интересных маршрутов: на Байкал, в Турцию, в Италию, даже в Японию… А ведь за сумму, которую тратят на свадьбу, не то что в Рим – вокруг света объехать можно. Был когда-то славный обычай – отправлять молодых в свадебное путешествие. Это и радостно, и весело, и интересно. И на всю жизнь запомнится.

Вот я и думаю отправить детей в какой-нибудь круиз по Дунаю или по Средиземному морю.

Конечно, я не стану закатывать свадьбу на двести гостей. Я же не псих, чтобы влезать в долги, снимать ресторан, сгонять туда толпу полузнакомых людей и под дорогостоящую музыку скармливать им ценные продукты стоимостью в тысячи долларов… И всё только для того, чтобы не отстать от своих соседей или родственников, чтобы «всё было, как у людей»? Да ни за что!.. Ни-ког-да!..

А впрочем… Ради счастья детей!..

Хочется!
(Для привала)

ОТ АВТОРА: А теперь можно передохнуть. Садитесь к столу, поставьте перед собой кофейник и запивайте каждый рассказ глотком кофе. В этой главе они все короткие – от глотка до глотка.

Хочется

Сигаретки не найдётся?

Очень хочется закурить. Спасибо, но лучше сигару. А теперь выпить хочется. Ещё выпить. Девочку хочется. Не эту – покрасивей, а лучше двух, на выбор. Комнатёнку бы какую-нибудь. Ну, да, однокомнатную, но с двумя ваннами. Нет? Тогда можно домик. Коттедж на берегу чего-нибудь. А ездить как? Машину хочется, любую, хоть самую маленькую, «Юниор» или даже «Мерседес». А лучше две, со своим шофёром. Денег хочется. Ещё дом. Ещё машину… Ещё сколько? Три года осталось? На свободу хочется. Ой, как хорошо: ветерок, солнце, море. Очень хочется закурить. Сигаретки не найдется?..

Анекдот

Поужинали, посмотрели телевизор, попили чаю. Гостья не уходила. Сидели молча.

– Хотите анекдот? – предложила дочь и стала рассказывать. – Жил человек, имел дом, жену и детей. Надоело ему на Земле, захотелось в космос. Он построил за домом ракету, влез в неё, поджёг пороховой заряд. Ракета взлетела и упала. Человек потерял сознание.

Очнувшись, он решил, что это уже другая планета. Встал, огляделся.

Увидел дом, очень похожий на тот, который он оставил на Земле. Из дома вышла женщина, очень похожая на его жену, выбежали дети, похожие на его детей. Ему предложили войти, перевязали ушибы.

Он остался в этой семье, в этом доме и прожил до старости. Всё было бы хорошо, но до конца дней своих он тосковал по той женщине, которую оставил на Земле…

Посмеялись. Потом снова помолчали.

«Этот анекдот про меня, – думал хозяин. – Я всё ещё тоскую по другой женщине».

«Этот анекдот про меня, – думала его жена. – Я живу с ним, но знаю, что он тоскует по другой».

«Это про меня, – думала гостья. – Я всё ещё жду, что он вернётся». Стали прощаться.

– В следующую субботу мы тебя опять ждём, – предупредила гостью хозяйка. – Придёшь? – спросила она с тайной надеждой, что та вдруг ответит отказом.

– Спасибо, приду, – ответила гостья, презирая себя за безволие. Мужчина молчал.

Дверь хлопнула.

– Ушла, – виновато проговорила жена. И робко предложила: – Пойдём спать?

– Пойдём, – покорно согласился муж.

Круговорот

В моей квартире завелась моль. Она летала стаями по комнатам и поедала всё меховое и шерстяное. Я просто извёлся: и порошком сыпал, и химикаты разбрызгивал – ничего не помогало. Тогда друзья посоветовали мне завести жаб, мол, поедят не только саму моль, но и её личинки. Я послушался и завёл. Действительно, моль исчезла, но жабы развелись в таком количестве, что жить в квартире стало невозможно.

– Нужны цапли, – подсказали мне друзья.

Я завёл цапель. Через несколько дней последняя жаба в ужасе выпрыгнула с восьмого этажа. Но теперь я не мог избавиться от новых квартирантов: цапли оказались очень привязчивыми созданиями. Они заполонили ванну и весь день плескались в воде. Я выгонял их за дверь – они влетали в окна. Я закрывал окна – они толпились на балконе и барабанили клювами в стекло.

– Заведи ружьё, – посоветовал мне знакомый охотник, – их легко отогнать выстрелами.

Я купил двустволку, каждые полчаса выставлял дула в форточку и бабахал из обоих стволов.

После каждого выстрела цапли, действительно, взмывали в небо, но соседи стали жаловаться, что я не даю им спокойно жить.

Чтобы уменьшить звукопроводимость, я купил ковры и развесил их на всех стенах. От такого количества ковров сразу появилась моль. – Заведи жаб, – посоветовали мне друзья.

Он и она

Он был юн и безрассуден. Она – молода и прекрасна. В нём кипела кровь. Она мечтала о принце. Он увидел её. Она увидела его.

И пришла любовь.

Целый год они были счастливы. Вместе ели, вместе спали, вместе по утрам плавали в реке. Они не верили в Бога, но тайком молили его продлить это счастье до конца их жизни.

Но однажды он обидел её.

Она в ответ обидела его. Он хлопнул дверью. Она, вслед ему, разбила об эту дверь тарелку.

И пришла ненависть.

Она написала жалобу в его дирекцию. Он оскорбил её прилюдно. Она вывезла из квартиры свои вещи. Он повесил объявление о продаже квартиры. Она назло ему вышла замуж. Он назло ей женился.

Они вили новые гнёзда, растили детей, устраивали семейные вечеринки, ездили за границу, имели любовников и любовниц, благоустраивали свои дачи, оздоравливали там внуков…

И пришла старость.

Она страдала от ревматизма. Он сдавал анализы.

Она возмущалась маленькой пенсией. Он писал жалобы на соседей. Она осуждала молодое поколение. Он протестовал против рока… И только во время мучительных бессонниц, оба вспоминали то единственное, что явилось оправданием их прихода на эту Землю – вспоминали свою Любовь. И вспыхивал румянец на увядших щеках, и синхронно стучали их сердца, и тянулись руки друг к другу… но всё это уже в разных постелях, в разных городах, в разных жизнях.

Колыбельная

 
…Баю-баюшки-баю
Неложися на краю…
Баю-баю, баю-бай,
Поскорее засыпай…
 

Спи, моя маленькая девочка!.. Пусть тебе приснится твой старый плюшевый зайчик, которому ты подрисовала усы, и он стал похож на грузина… Пусть весёлый разноцветный попугай влетит из твоего детства в твой сон и обляпает тебя своей радугой. Пусть сердитый серый волк примчится к тебе утром и унесёт тебя к себе. И папа будет счастлив.

– Счастлив?

– Да. Потому что когда ты миришься с мужем, папа очень радуется. Но и немножко радуется, когда ты с ним ссоришься.

– Почему?

– Потому что тогда ты идёшь не к подругам, не к маме в её новую семью, а прибегаешь в нашу старую, запущенную квартиру, ложишься на свою маленькую тахтушку и слушаешь песенку, которую я пел тебе в твоём детстве:

 
Баю-баю, баю-бай,
Поскорее засыпай…
придёт серенький волчок
И ухватит за бочок…
 

– Папа, а он точно придёт?

– Конечно. Это только женщины уходят, а мужчины возвращаются. Придёт твой волк и заберёт тебя. И я опять буду молить бога, чтобы у вас не было ссор, и тайком надеяться на одну, не серьёзную, самую маленькую, потому что тогда ты снова прибежишь к папе, и я спою тебе твою любимую песенку:

 
Баю-баю, баю-бай
Поскорее засыпай!
 

Спи, моя взрослая маленькая девочка. Спи!..

Потерял уважение

Разговор шёл нелицеприятный, прямой, откровенный. Так умеют говорить только настоящие мужчины, спаянные общим делом.

Ему честно высказали всё, что о нём думают: что он увиливает от дела, подводит товарищей, спихивает свои обязанности на других.

Он пытался оправдываться, лепетал что-то про семью, про детей, про слабое здоровье.

Ему резонно отвечали, что у всех семьи, у всех дети, и все не геркулесы – но никто, кроме него, не дезертирует.

Он обещал потом, в другой раз выполнить свою норму, но видел в ответ презрительные улыбки. Здесь не верили пустым обещаниям, здесь человека оценивали не по словам, а поступкам. Это был сплочённый, крепкий коллектив, потерять уважение которого было самым страшным. А он потерял. Его не уважали. Ему об этом прямо заявили, все подряд.

Он понял, что надо срочно что-то предпринять, чтобы вернуть уважение товарищей.

Он взял себя в руки.

Он собрал последние силы.

Он выпил.

Его опять зауважали.

Бессонница

Сегодня лег ещё раньше, в десять вечера. Опять ничего не получается, не могу уснуть. Жена говорит: считай до тысячи. Как будто это поможет! Я каждую ночь до миллиона считаю – и хоть бы что!.. Ладно, могу ещё раз попробовать.

Раз… Два… Три… Три раза вызывал вчера шеф: почему опаздываю, почему сотрудникам грублю, почему диссертацию не делаю?.. Не поспал бы с моё, не задавал бы дурацких вопросов! Довели человека до хронической бессонницы, а теперь издеваются!

Восемь… Девять… Десять… Десять лет работаю в институте, а старшим назначили Фельдмана. Подумаешь: ночей не досыпал, докторскую защитил. Я, может, как академик, недосыпаю. А кто это ценит?

…Семнадцать… Восемнадцать… Девятнадцать… Девятнадцать человек получили тринадцатые зарплаты. Все сотрудники, все, кроме меня. И ходят, как ни в чём не бывало. А ты спи спокойно, дорогой труженик!

…Сорок… Сорок один… Сорок два… Всего сорок два квадратных метра. А у Москалёва уже девяносто, пятикомнатная. Подумаешь – трое детей! Мне бы хоть раз выспаться – и у меня бы дети были!

…Тысяча триста… Тысяча четыреста… Тысяча пятьсот… Это только считается тысяча пятьсот долларов. А после налогов – и того меньше, меньше, чем у всех. Флерковская, только из Университета, а уже две тысячи получает и всё на туалеты тратит. А куда тратить? На её юбчонку полметра материала идёт. А у меня только на снотворное сотня в месяц уплывает.

Шесть тысяч… Семь тысяч… Восемь тысяч… Восемь тысяч лейкоцитов. Врач так и сказал: это верхний предел. Довели! Живу на пределе! А в Железноводск командировку Скорику дали, чтоб ещё и ванны попринимал. Мало ли что не мой профиль! Да мне хоть в туберкулезный санаторий – спасать себя надо! Вот, уже сознание помутилось, глаза слипаются, в голове звенит. Нет, это не в голове – это будильник звонит. Ну, вот, пожалуйста, уже семь часов утра. А мне именно сейчас спать охота. Снова просплю, снова опоздаю, снова шеф мораль читать будет… А чёрт с ними! Здоровье дороже!

Всё… Тихо… Сплю…

Медицинская загадка

– Следующий! – позвал я.

В кабинет ввалился бледный, нервный мужчина с воспалёнными глазами.

– На что жалуетесь?

– На бессонницу. Третьи сутки глаз не могу сомкнуть. Как прочитал ваше объявление – сразу примчался. Последняя надежда!

– Ложитесь. – Посетитель рухнул на диван. – Устраивайтесь поудобней, расслабьте мышцы… Вам легко и приятно, – начал я сеанс гипноза. – Ваша голова невесома, она покоится на мягкой подушке. Вы дышите прохладным свежим воздухом. В ногах появляется приятная теплота, веки тяжелеют. Вам хочется спать… Спать!.. Спать!..

– Я не могу спокойно спать, доктор, когда моя жена страдает от бессонницы.

– Как? И жена тоже?

– Да.

– Где же она?

– У вас в приёмной. Мы оба надеялись, что…

– Пригласите её.

Устроив жену на раскладушке, я продолжил сеанс уже для двоих пациентов:

– Вам легко и приятно. Вы ни о чём не думаете. В ногах появляется приятная теплота, веки тяжелеют…

Меня прервали громкие всхлипывания. Я склонился над плачущей женщиной.

– Что с вами?

– Петенька… Мой мальчик… Он уже на ногах не стоит… Круглый отличник… Третью ночь без сна…

– Ладно, зовите и Петеньку! Очевидно, это у вас семейное заболевание!

Отличника я уложил на двух сдвинутых креслах. Случай был очень интересный. Во мне взыграло профессиональное любопытство: неужели я их не усыплю? Чего стоит вся моя гипнотерапия!..

– Ваши головы легки и невесомы… В ногах тепло и приятно… Веки тяжелеют… Вам хоче…

Дальше продолжать не пришлось: все трое спали крепким глубоким сном. Я попытался согнать со своего лица самодовольную улыбку, но мне это не удавалось: я был безмерно горд – все-таки я ещё чего-то стою!

Пациенты спали до конца рабочего дня, в общем, часа четыре. С большим трудом мне удалось их разбудить.

– Ну, как? Полегчало?

– Спасибо, доктор! Вы нас просто спасли.

– И давно это с вами?

– Третьи сутки. Как приехали в Сочи, с тех пор и не спим.

– А там, дома, спали?

– Ещё как!

– Хм… Странно. Как вы думаете, почему именно в Сочи вы перестали спать?

– Мы думаем, потому что – негде. Квартиры такие дорогие – третьи сутки не можем снять. А вы не сдадите нам свой кабинет, за полцены, а, доктор?

Настольный календарь

В конце каждого года я меняю настольный календарь, вставляю новый. А старый, исписанный вдоль и поперёк, выбрасываю в корзину. Но не сразу. Сперва перелистываю его, вспоминаю дела и заботы минувшего года.

Н-да… Много замыслов – мало свершений. С первых же чисел января повторяется запись: «В понедельник сесть за диссертацию». И каждый раз откладываю до следующего понедельника… Много юбилеев, банкетов, дней рождений – три-четыре в неделю. А вот «Зайти к маме» – не так уж часто, раз в месяц, не больше. Нехорошо!.. А записывать маму в календарь – хорошо?..

О, сколько женских имен… Часы свиданий… Одно имя не повторяется более двух-трёх раз. А что это в скобках?.. «Поля – касс», «Таня – инж.»?.. Вспомнил: «Поля – кассирша», «Таня – инженер». Чтобы не перепутать… Часто заказываю такси, почти каждый день. Скоро совсем разучусь ходить. Не случайно – названия лекарств, телефоны врачей… Записи, которых раньше никогда не было в моих календарях: «Аптека», «Поликлиника», «Медсестра». Двигаться надо больше, двигаться!.. О, наконец: «Пойти в бассейн». И снова перенесено на понедельник… Опять: «Сесть за английский». Это уже в апреле. Там же: «Позаниматься спортом». А вот зачастила фамилия Градов. «Выступить против Градова», «Выдать Градову», «Раздолбать Градова»… Что-то раньше я не был таким кровожадным. А ведь когда-то мы с ним даже дружили!

С мая ворвалась запись «Автоинспекция». Это я машину купил. Теперь часто повторяются: гараж, тест, страховка… И слов таких раньше не знал!..

Как много заседаний, обсуждений, просмотров. Вот где время гробится!.. «Пойти с Машей в театр на детский спектакль». Это любимая племянница. Так и не пошёл. «Договориться с преподавателем английского». Это уже опять в октябре.

А может, взять и круто всё повернуть?! Продать машину, не ходить на вечеринки и совещания, по вечерам у мамы пить чай со сладким клубничным вареньем, встретить девушку, одну, единственную, жениться, вместе ходить в бассейн, помириться с Градовым, заняться спортом, сесть за диссертацию…

Обязательно. Немедленно! Не откладывая!!!

С понедельника.

Репортаж с вечеринки

– Я заболею, если съем ещё кусочек!..

Съел. И заболел.

– Я лопну, если выпью ещё один фужер!..

Выпил. И лопнул.

– Я отравлюсь, если запью всё это пивом!..

Запил. И отравился.

– Я умру, если сделаю ещё один глоток!..

Сделал. И умер.

Вечеринка удалась!

Как я стал чемпионом

От автора: Как вы могли убедиться, во многих моих рассказах смешное и грустное рядом и часто сквозь улыбку просвечиваются слёзы. Но не подумайте, что мне чужда эксцентриада – наоборот, я её очень люблю, откровенную, сочную, разогретую до гротеска!.. Поэтому меня всегда тянуло в те жанры, где эксцентриада востребована: в водевили, в мультипликацию, в клоунаду… Эта моя тяга к гротеску, отражалась и в прозе, что вам продемонстрируют рассказы из следующей главы – они нашли свою вторую жизнь на телеэкране, на эстраде, в мультипликации и даже в цирке.