Текст книги "Дело Ханссена. «Кроты» в США"

«Ни один из действующих и потенциальных членов нашей организации не испытывает классических проблем, которые преследуют столь многих, занятых подобным родом деятельности. Среди нас нет наркоманов, алкоголиков или гомосексуалистов. Мы психологически уравновешенные, зрелые люди и располагаем возможностями для безопасного «отмывания» вознаграждений».

Но в 1984 году вокруг Уокера неожиданно начала сжиматься петля. 11 мая в отдел жалоб отделения ФБР в Сан-Франциско пришло напечатанное на машинке анонимное письмо:

«Дорогой сэр, я уже несколько лет занимаюсь шпионажем и передал совершенно секретные кодовые книги, технические инструкции к шифровальным машинам, секретные телеграммы и т. д. До определенного момента я не знал, что эта информация уходила в Советский Союз, с тех пор меня мучит раскаяние. Цель этого письма – дать возможность ФБР вскрыть важнейшую шпионскую сеть…»

Далее аноним, выбравший себе псевдоним «Рус», предлагал обратиться к нему через полосу объявлений в газете «Лос-Анджелес таймс». Попытки ФБР установить анонима результатов не дали. А написал это письмо не кто иной, как Джерри Уитуорт, вышедший к тому времени в отставку. Но окончательно выдала Уокера его бывшая жена Барбара, которая 17 ноября 1984 года наконец набралась смелости и рассказала о деятельности Джона агентам ФБР. Ей сначала не поверили, но когда слова матери подтвердила Лаура, за Уокером была установлена слежка, а его телефон был поставлен на прослушивание.

Арестовали Уокера 20 мая 1985 года во время проведения тайниковой операции. (Кстати, арест Уокера был проведен настолько бездарно, что сотрудник вашингтонской резидентуры Алексей Ткаченко, выехавший для выемки из тайника материалов Уокера, смог беспрепятственно вернуться в посольство.) Вслед за Уокером были арестованы его брат Артур, сын Майкл и Джерри Уитуорт. Уитуорт категорически отрицал свою вину, но агенты ФБР уговорили выступить против него свидетелем Уокера, пообещав ему потребовать для него на суде всего лишь пожизненное заключение. Уокер не стал отказываться от сделки, особенно после того, как узнал о письме «Руса».

Состоявшийся в октябре 1985 года суд приговорил Уитуорта к 365 годам тюрьмы и 410 тыс. долларов штрафа. Майкл Уокер был осужден на 25 лет без права досрочного освобождения. Артур Уокер также не признал своей вины и в результате получил три пожизненных срока плюс 40 лет тюрьмы. А сам Джон Уокер, который не отрицал своей вины, был осужден на пожизненное заключение. Таково американское правосудие. К тому же эти приговоры не были окончательными. Дело в том, что в 1990 году, выступая на митинге в Краснодаре, О. Калугин заявил, что лично работал с Джоном Уокером и его помощниками. После этого заявления дело Уокеров и Уитуорта было пересмотрено и они получили дополнительные сроки заключения.

После ареста Джона Уокера американские спецслужбы провели тщательное расследование и пришли к заключению, что к 1985 году с помощью переданных им криптоматериалов в СССР было перехвачено более миллиона американских секретных сообщений. Когда же министра обороны США Каспара Уайнберга попросили оценить ущерб, нанесенный группой Уокера, он сказал:

«Русские получили доступ к информации о вооружениях и электронном оборудовании, об учебной подготовке надводных, подводных и воздушных сил, о нашей боеготовности и тактике. Мы уже наблюдаем явные признаки того, что русские в курсе всех аспектов нашей доктрины ведения боевых действий на море. И теперь нам ясно, что это напрямую связано со шпионской деятельностью Уокера».

Кристофер Бойс и Эндрю Ли

Впрочем, для проникновения в секреты АНБ советская разведка не всегда занималась вербовкой его сотрудников. Примером тому может служить история Кристофера Бойса и Эндрю Ли.

Кростофер Бойс, 1953 года рождения, сын и племянник бывших сотрудников ФБР, был взбалмошным молодым человеком, к тому же увлекающимся наркотиками. После окончания школы Бойс поступил в колледж, но учеба тяготила его, и он перестал посещать занятия. Тогда отец в 1975 году устроил его на работу в калифорнийскую компанию TRW, которая была крупным подрядчиком АНБ, разрабатывающим высокотехнологические и сверхсекретные программы, в том числе и по космической разведке. Кроме того, сотрудники компании обслуживали некоторые спутники-шпионы АНБ, в частности, космические станции «Риолит», предназначенные для перехвата передач в диапазоне ВЧ и СВЧ на территории СССР.

Несмотря на молодость, Бойса назначили на серьезную должность, а также оформили допуск к секретным документами и пропуск в так называемый «черный склеп» – сверхсекретный узел связи для передачи шифрованной спутниковой информации в АНБ и ЦРУ. «Черный склеп» представлял собой полностью экранированное помещение, заключенное в сплошную бетонную оболочку. Чтобы попасть в него, необходимо было пройти три контрольных пункта внутри здания TRW, а также миновать несколько телевизионных камер, фиксирующих всех, кто приближался к специальной стальной двери, преграждавшей вход в сам узел связи. Дверь открывалась набором шифра из трех цифр, который знали только несколько руководителей TRW.

Однако с дисциплиной у работников TRW дела обстояли неважно. Позднее Бойс рассказывал, что он вместе с другими сотрудниками не раз устраивал вечеринки в помещении «черного склепа», «напиваясь до чертиков». При этом они прятали спиртное за стойками шифровальных машин, а устройство для взламывания кодов часто использовалось в качестве миксера для приготовления коктейлей. Более того, однажды один из приятелей Бойса наклеил на пропуск поверх собственной фотографии снимок обезьяны и тем не менее был пропущен охраной в помещение, где хранились секретные документы.

Несмотря на солидный заработок, денег Бойсу хронически не хватало. И тогда, посоветовавшись со своим давним приятелем Эндрю Ли, он решил продавать СССР секретные документы по спутникам и шифровальному делу, к которым имел допуск. С этой целью в апреле 1975 года Бойс послал Ли в Мексику, где тот установил контакт с сотрудниками резидентуры внешней разведки в Мехико. В дальнейшем в течение двух лет Ли раз в месяц встречался со своими операторами и передавал им отснятые Бойсом секретные документы.

Так, через Ли Бойс передал документацию на космическую станцию «Риолит», перехватывавшую телеметрическую информацию, в том числе и о запуске ракет на территории СССР. До получения материалов Бойса эта информация не зашифровывалась, так как советские специалисты считали, что мощность этих сигналов чрезвычайно мала и принять их возможно только в непосредственной близости от места старта ракеты. Однако, убедившись с помощью полученных от Бойса сведений в обратном, советская сторона стала шифровать свои телеметрические сигналы. Кроме информации о станции «Риолит», Бойс передал материалы о некоторых других спутниках-шпионах АНБ, а также регулярно посылал в Москву фотокопии карт-ключей для шифромашин на месяц вперед.

Информация, поступающая от Бойса и Ли, оценивалась в Центре чрезвычайно высоко. Об этом можно судить по тому, что за два года сотрудничества они получили в общей сложности свыше 70 тыс. долларов. Кроме того, представители ПГУ в Мексике настойчиво рекомендовали Бойсу вернуться в колледж и после его окончания поступить на работу в АНБ или ЦРУ. А по завершению карьеры в американских спецслужбах ему было обещано советское гражданство. Бойс нашел предложения советских разведчиков заманчивыми и в 1976 году записался на курсы китайского языка в Калифорнийском университете. Что же касается Ли, то он не изменил своего образа жизни и продолжал баловаться наркотиками.

Провал Бойса и Ли произошел случайно. 6 января 1977 года Ли как обычно, приехал в Мехико и направился к советскому посольству. Но на этот раз мексиканские полицейские заметили, что он перебросил пакет через ограду посольства, и задержали его. В это время Ли увидел проходящего мимо американского дипломата и обратился к нему за помощью. Но когда в полицейском участке принадлежащий Ли пакет был вскрыт и в нем были обнаружены фотокопии секретных документов, дело немедленно передали в ФБР. В ходе допроса Ли выдал Бойса, которого арестовали 18 января в студенческом городке Калифорнийского университета в Риверсайде.

В начале следствия Бойс и Ли утверждали, что водили русских за нос, передавая им документы, не имеющие никакой ценности. Но затем под давлением улик Бойс признался в передаче СССР секретных материалов, объясняя свое решение разочарованием в США после вьетнамской войны и уотергейтского скандала. Состоявшийся в июле 1977 года суд приговорил Эндрю Ли к пожизненному заключению, а Бойс в сентябре 1977 года был осужден на 40 лет лишения свободы. После вынесения приговора один из сотрудников ЦРУ сказал журналистам: «То, что он (Бойс – Авт.) сделал, сравнимо по масштабу с национальным бедствием».

В феврале 1980 года история Бойса получила неожиданное продолжение. Ему удалось бежать из федеральной тюрьмы Ломпок, штат Калифорния, перерезав кусачками проволочное заграждение. Пробираясь на северо-запад США, откуда он намеревался бежать в СССР, Бойс ограбил 17 банков. Пока судебные исполнители искали его в Мексике, Австралии, Коста-Рике, ЮАР и других странах, Бойс купил Порт-Анджеле, штат Вашингтон, небольшой рыболовецкий баркас, на котором собирался доплыть через Беренгов пролив до советской территории. Но узнав от рыбаков об опасности такого путешествия, он решил попасть в СССР по воздуху. С этой целью Бойс начал заниматься летной подготовкой, но в августе 1981 года был арестован судебными исполнителями и агентами ФБР. Состоявшийся вскоре суд добавил к его прежнему сроку 3 года за побег и 25 лет за ограбление банков в штатах Айдахо, Монтана и Вашингтон.

Рональд Пелтон

После того, как в 1967 году Роберт Липка уволился из АНБ, а в 1977 году был арестован Кристофер Бойс, у советской разведки долгое время не было своего человека в Агентстве национальной безопасности. Но в 1980 году ПГУ КГБ получило возможность получать ценную информацию из АНБ, так сказать постфактум, от уволившегося год назад из агентства Рональда Пелтона.

Биография Рональда Уильяма Пелтона банальна. После окончания школы в городке Бентон-Харбор, штат Мичиган, он учился в Индианском университете, где одно время посещал годичные курсы русского языка. В 1960 году он поступил на службу в ВВС США и был направлен в Пакистан в подразделение разведки, занимавшееся прослушиванием советских каналов связи. Уволившись со службы в 1964 году, он непродолжительное время работал телевизионным мастером, а на следующий год устроился на работу в АНБ. После обучения на курсах в Национальной криптографической школе (НКШ) Пелтона направили в группу «А» Производственного отдела (СССР и его союзники) АНБ, где он проработал до июля 1979 года.

Пелтон проработал в АНБ 14 лет. Но в 1979 году его материальное положение резко ухудшилось, так как у него украли строительные материалы для дома, который он собирался построить, а страховка оказалась слишком мала, чтобы компенсировать понесенные убытки. Оклад в 2000 долларов в месяц, который он получал в АНБ, позволял лишь сводить концы с концами, и поэтому в июле 1979 Пелтон уволился из агентства. А спустя несколько месяцев он решил поправить свое материальное положение, продав советской разведке секретные сведения, к которым имел доступ во время работы в АНБ.

14 января 1980 года Пелтон позвонил в советское посольство в Вашингтоне и попросил встречи с каким-либо ответственным дипломатом для важного разговора. Ему ответили, что для этого необходимо посетить посольство лично. На следующий день, 15 января, Пелтон снова позвонил в посольство и сказал, что будет с минуты на минуту. В здание посольства он вошел через ворота, однако бригада наружного наблюдения ФБР видела его только со спины.

Во время беседы с работниками резидентуры КГБ Пелтон заявил, что является бывшим сотрудником АНБ, и предложил купить у него секретные материалы агентства. Причем плату за свою информацию он хотел получать золотыми слитками. А в качестве доказательства того, что он действительно имеет отношение к АНБ, Пелтон предъявил свидетельство об окончании курсов НКШ. Предложение Пелтона было принято, хотя платить ему обещали как обычно, в долларах.

Пока Пелтон разговаривал с сотрудниками резидентуры, дежурный техник комплекса «Зенит», прослушивая радиочастоты, на которых работали агенты ФБР, зафиксировал всплеск переговоров с использованием переносных и автомобильных радиопередатчиков. Из этого был сделан вывод, что агенты ФБР зафиксировали приход Пелтона в посольство и сейчас пытаются установить его личность. Чтобы этого не произошло, Пелтону сбрили бороду, переодели в комбинезон, загримировали под рабочего и в микроавтобусе вместе с работниками посольства отвезли в Маунт-Альто, район, где расположены дома советского дипкорпуса. Там Пелтона накормили обедом, а потом отвезли к месту парковки его автомобиля.

Местом для контактов с «Лонгом» (псевдоним Пелтона в ПГУ КГБ) была выбрана Вена. Каждую последнюю субботу он отправлялся в пиццерию, и если в 8 часов вечера ему звонили туда и говорили: «У нас для вас кое-что есть», то он отправлялся в Вену на встречу со своим оператором Анатолием Славовым. Для поездки ему выдавали 2000 долларов, которые он должен был взять из тайника, находящегося в другой пиццерии. Первая поездка Пелтона в Вену состоялась в октябре 1980 года. Во время нее он в течение четырех дней по 8 часов рассказывал все, что знал об АНБ. Обладая феноменальной памятью, Пелтон сообщил подробную и весьма специфическую информацию со множеством технических параметров. При этом он пересказывал не только содержание документов, но и их атрибуты – даты и номера учета, фамилии подписавших резолюции и т. д. Сотрудничество Пелтона с советской разведкой длилось шесть лет, в течение которых он получил 35 тыс. долларов и 5000 долларов на дорожные расходы. Последний раз он посетил Вену в апреле 1985 года, но встреча со Славовым по неизвестным причинам не состоялась.

За время работы на КГБ Пелтон подробно рассказал Славову о деятельности и элементах системы безопасности АНБ в 70-е годы. Он также составил 60-страничный документ, озаглавленный им «Папка параметров связи». В этом документе говорилось о средствах связи, которые считались в АНБ наиболее важными, описывалась процедура их анализа, а также приводились основные результаты этого анализа. Кроме того, он рассказал о пяти системах сбора данных электронной разведки и среди них об операции «Айви Беллз», в ходе которой на советский подводный кабель в Охотском море было прикреплено устройство, позволяющее считывать проходящую по нему информацию.

В 1981 году военные моряки сняли с кабеля прослушивающее устройство. А для того чтобы Пелтон не попал под подозрение, была запущена дезинформация о том, что устройство случайно обнаружили советские рыбаки. Интересно отметить, что эту версию поддерживали «на плаву» и после ареста Пелтона. Так, в 1994 году бывший командующий Тихоокеанским флотом адмирал Владимир Сидоров в интервью корреспонденту «Известий» рассказывал следующее:

«Рыбаки вышли в море за камбалой и крабами, зацепили телефонный кабель и порвали его… Обрыв обнаружили быстро, но на Охотское море надвигался глубокий циклон, в районе работ прогнозировался ветер силой до тридцати метров в секунду. Решили до окончания штормовой погоды направить судно в магаданской порт. И вдруг ночью от командира кабельного судна приходит донесение о том, что во время поиска обрыва на кабеле обнаружен огромный контейнер иностранного производства, поднять который из-за плохой погоды через носовое устройство прокладки кабеля нельзя. Кроме того, он настолько тяжел, что поднять его можно только носовым краном, на что потребуется не менее двух часов. В 5 часов утра командир «Тавды» доложил, что контейнер весом семь тонн, длиной пять метров поднят на борт».

Работа Пелтона на советскую разведку могла продолжаться еще довольно длительное время, если бы не побег из Рима в США в августе 1985 года заместителя начальника 1-го (американского) отдела ПГУ КГБ полковника Виталия Юрченко. Во время допросов в ФБР Юрченко помимо всего прочего рассказал о неком бывшем сотруднике АНБ, добровольно предложившем свои услуги, назвал время его прихода в советское посольство и описал приметы. В результате сотрудники ФБР по записям телефонных звонков в советское посольство, сделанных в январе 1980 года, установили, что добровольцем был Пелтон. Но самого факта звонка в посольство и его посещения было недостаточно для передачи дела в суд. А Юрченко уже не мог выступить свидетелем, поскольку 2 ноября 1985 года неожиданно для американцев вернулся обратно в СССР.

С санкции суда по надзору над внешней разведкой агенты ФБР установили «жучки» в рабочем телефоне Пелтона, в его квартире, машине, а также в квартире его любовницы. Однако никакой уличающей его информации в ходе прослушивания получено не было. Тогда в ФБР решили надавить на Пелтона психологически. 24 ноября 1985 года он был вызван на допрос, который вели агенты ФБР Дэвид Фолкнер и Дадли Ходжонсон. В ходе допроса Пелтону прокрутили пленку с записью его звонков в советское посольство и ознакомили с показаниями Юрченко. В конце концов Пелтон, поверив туманным обещаниям Фолкнера и Ходжонсона отнестись к его поступкам с снисхождением, признался в передаче секретных сведений советской разведке. При этом слабым местом Пелтона оказалось его пристрастие к наркотикам.

Получив признание Пелтона, ФБР немедленно арестовало его. В ходе судебных слушаний, состоявшихся в июне 1986 года, жюри присяжных признало его виновным. А судья, заявив, что предательство Пелтона нанесло США «неоценимый ущерб», приговорил его к трем пожизненным срокам.

Впрочем, разоблачение Пелтона не лишило КГБ информации из АНБ. Дело в том, что в 1983 году советской разведкой с помощью развед– управления МГБ ГДР был завербован уорент-офицер АНБ Джеймс Холл. До самого своего ареста в декабре 1988 года Холл передавал своим операторам важную секретную информацию, в том числе и относящуюся к программе «Звездные войны». Более того, все это время он помогал разведуправлению ГДР создавать помехи, нарушать и выводить из строя американскую систему радиослежения за странами Восточной Европы. Как установил суд, за время сотрудничества с разведкой ГДР Холл получил в общей сложности около 200 тыс. долларов. На суде Холл признал себя виновным и был приговорен к 40 годам тюремного заключения, 50 тыс. долларов штрафа и увольнению из вооруженных сил с лишением всех прав и привилегий.

Кроме Холла спецслужбы ГДР в 80-х годах имели еще одного агента в АНБ. В 1982 году ими был завербован сержант Джефри Карни, служивший на базе слежения АНБ «Темпельхоф» в Западном Берлине в подразделении, отвечающем за прослушивание линий связи стран Варшавского Договора. В 1985 году он бежал в ГДР и работал там в качестве эксперта по радиоперехвату. Однако дальнейшая судьба Карни сложилась трагически. 22 апреля 1991 года сотрудники ЦРУ прямо средь бела дня схватили его на улице в Берлине и тайно вывезли в США, несмотря на то, что к этому времени он получил гражданство объединенной Германии. После продолжительных допросов в контрразведке Карни предстал перед судом военного трибунала на авиабазе Эндрюс, близ Вашингтона. Он был признан виновным в шпионаже и дезертирстве из вооруженных сил и приговорен к 38 годам тюрьмы.

Глава третья
«Кроты» в ЦРУ

После окончания Второй мировой войны президент США Г. Трумэн 20 сентября 1945 года подписал указ о расформировании Управления стратегических служб (УСС), после чего первое в истории Америки центральное разведывательное ведомство, созданное в 1942 году, прекратило свое существование. Но уже через четыре месяца, 22 января 1946 года, тем же Трумэном была подписана директива о создании Центральной разведывательной группы, в задачу которой входил анализ и хранение полученных другими ведомствами разведданных. Однако этим дело не ограничилось, и 8 июня 1946 года была издана очередная директива, наделяющая ЦРГ правом проведения за рубежом разведывательной и контрразведывательной работы в целях сбора информации, необходимой для национальной безопасности США. Логическим завершением этих бюрократических игр стало принятие в 1947 году Закона о национальной безопасности, по которому ЦРГ была преобразована в Центральное разведывательное управление (ЦРУ).

С первого дня существования ЦРУ его главным противником считался СССР и его союзники. Точно так же относились к ЦРУ и советские спецслужбы. Поэтому проникновение в ЦРУ и вербовка сотрудников американского разведывательного ведомства была одной из приоритетных задач ПГУ КГБ. Первая удача пришла уже через два года после образования ЦРУ, когда советской разведке предложил свои услуги Александр Копацкий, более известный как Игорь Орлов.

Александр Копацкий (Игорь Орлов)

Александр Григорьевич Копацкий родился 1 января 1922 года (по другим сведениям в 1923 году) в городе Сурож Брянской области. По словам жены, он учился в военном училище в Сибири, возможно, в Новосибирске, а с августа 1941 года служил в войсковой разведке в звании лейтенанта.

В декабре 1943 года Копацкий был выброшен с парашютом на территорию Германии, но был обнаружен при посадке, и, раненный в ногу и шею, взят в плен. Он пролежал в госпитале до апреля 1944 года, и в это время был завербован абвером в качестве связника с армией Власова. После выздоровления и выписки из госпиталя Копацкий служил в звании лейтенанта вермахта в «Штабе Валли», а в марте 1945 года был переведен в разведку РОА, где числился до мая 1945 года. После окончания войны он попал в плен к американцам и был заключен в концлагерь Дахау. Там в 1946 году его и завербовали американцы для работы в так называемой «Организации Гелена» – западногерманской разведслужбе, созданной под патронажем США.

У вдовы Копацкого Элеоноры сохранилась собственноручно написанная им автобиография, уместившаяся на одном листке. Вот она:

«Игорь Григорьевич Орлов родился 1 января 1922 года в Киеве, Советский Союз. Натурализован 6 сентября 1962 года в Александрии, штат Виргиния, документ о натурализации № 8440855. Военная или гражданская работа: август 1941 – декабрь 1943. Лейтенант советской разведки, декабрь 1943 – апрель 1944. Пленный в немецком госпитале, апрель 1944 – март 1945. Лейтенант немецкой разведки, «Штаб Валли», март 1945 – май 1945. Разведка РОА (армии Власова), 1946 – 1948. Разведка США, 1950 – 1961. Оперативник ЦРУ».

В 1946–1947 годах Копацкий работал на американскую разведку в штаб-квартире «Организации Гелена» в Пуллахе, под Мюнхеном, а в 1948 году его перевели на мюнхенскую оперативную базу ЦРУ, где его начальником стал кадровый американский разведчик Дэйв Мэфри, специализирующийся на украинском направлении.

В июле 1948 года, желая еще больше дистанцироваться от своего советского прошлого, Копацкий женился на дочери бывшего члена СС Элеоноре Штирнер, немке, отсидевшей пять месяцев в том же Дахау как член гитлерюгенда. Вспоминая позднее о том времени, Элеонора рассказывала:

«Он (Копацкий – Авт.) пил много водки. Он целовал дамам ручки. Он был весьма пунктуален, до блеска начищал обувь, по утрам делал гимнастику, всю свою жизнь носил аккуратные короткие прически. И очень хорошо стрелял. Саша любил охоту и рассказывал, как охотился с отцом на тигров в Сибири».

В 1949 году, во время создания берлинского воздушного моста, Копацкий был переведен в Западный Берлин. Там он и его жена по настоянию ЦРУ сменили фамилию и стали Францем и Элен Койшвиц. В Берлине Копацкий занимался вербовкой женщин легкого поведения. У него на связи было одиннадцать проституток и однорукий пианист, которые работали в одном из баров советского сектора. Они сообщали ему обо всех сплетнях, которые представляли военный или разведывательный интерес. Но основной задачей Копацкого была вербовка с помощью девушек советских военнослужащих.

Однако в том же 1949 году Копацкий пришел в советскую военную миссию в Баден-Бадене и предложил свои услуги в качестве агента. Его незамедлительно переправили в Восточный Берлин, где он подписал обязательство о сотрудничестве с советской внешней разведкой и прошел ускоренный курс тайнописи и микрофотографирования. Главной задачей, которую перед ним поставили, было проникновение в ЦРУ, а также саботаж операций, проводимых американской и западногерманской разведками против советских граждан.

Вернувшись в ФРГ, Копацкий продолжил свою работу на ЦРУ, одновременно передавая своим советским кураторам ценную информацию. (По некоторым данным с Копацким работали следующие оперативные сотрудники: Комаров, Галигузов, Красавин, Гранин, Крищенко, Борисов, Комев, Федорченко, Мельников, Чайковский, Шилов, Говорков, Питовранов, Лихачев, Бирюков, Зинченко, Олейник, Курышев, Арсенев, Федоренко, Макаров, Мякотный, Севастьянов и нелегал «Дима».) Так, он сообщил установочные данные на более 100 американских разведчиков и их агентов в Восточной Германии. Последние были либо арестованы, либо стали «двойниками», работающими под контролем ПГУ КГБ. Кроме того, 5 ноября 1951 года Копацкий напоил и передал советским разведчикам своего сослуживца по ЦРУ эстонца Владимира Киви. А в 1952 году он помог организовать «бегство» в ФРГ агента ПГУ «Виктора», который позднее был принят на работу на радиостанцию «Голос Америки» и передавал в Центр ценную информацию. Деятельность Копацкого в качестве агента высоко оценивалась в Москве. Об этом говорит и тот факт, что в 50-х годах ему выплатили в общей сложности 4000 дойчмарок и несколько раз награждали золотыми часами.

В 1951 году Копацкий, к большому удовольствию Москвы, был принят на работу в ЦРУ по контракту. Это значительно расширило его разведывательные возможности. Но в 1954 году у него родился сын Роберт, и Элеонора потребовала прекратить кочевую жизнь по меблированным комнатам. Копацкий доложил о требованиях жены начальству, после чего в 1956 году его перевели во Франкфурт и предложили американские паспорта. С паспортами, однако, произошла заминка, так как Франца Койшвица в 1954 году арестовали за нарушение правил дорожного движения в пьяном виде и некоторое время продержали в тюрьме. Поэтому в ЦРУ снова изменили фамилии супругов, и они получили паспорта на имя Игоря и Элеоноры Орловых.

Во Франкфурте они оба работали на ЦРУ: Элеонора Орлова – в отделе перлюстрации почты, курсирующей между СССР и Западной Германией, а Игорь Орлов пытался на основании полученных путем перлюстрации данных вербовать лиц, имеющих контакты с Советским Союзом. В апреле 1957 года в связи с предстоящим рождением второго ребенка Орловы выехали в США, где 9 августа появился на свет их второй сын Джордж. В это же время Орлов прошел оперативную подготовку в школе ЦРУ, после чего вместе с семьей вернулся во Франкфурт.

Работа Орлова в ЦРУ продолжалась до 1959 года, когда между ним и бывшим советским гражданином Николаем Козловым, также работавшим на американскую разведку, возникли разногласия. Однажды, вернувшись из командировки в Вену, Орлов обнаружил, что его сейф вскрывали. Козлов знал кодовую комбинацию, и Орлов, уверенный, что именно он открывал сейф, написал рапорт на имя своего начальника Соголова. На его беду, Соголов оказался близким другом Козлова, и карьере Орлова в ЦРУ пришел конец.

В январе 1961 года Орлова неожиданно отозвали в Нью-Йорк, где ему была обещана новая работа. Но в Нью-Йорке Орлову заявили, что работы для него нет и не продлили с ним контракт. (Все это время, с 1951 по 1961 год, Орлов работал на ЦРУ по контракту и не был штатным сотрудником управления.) Тогда Орлов установил контакт со своим новым оператором, сотрудником вашингтонской резидентуры И. П. Севастьяновым, от которого получил деньги для дальнейшего обустройства. Затем он устроился водителем грузовика в издательство «Вашингтон пост», а в 1964 году купил в городе Александрия под Вашингтоном магазин картинных рам, частично заплатив за него деньгами, полученными от КГБ.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление. В декабре 1961 года из Хельсинки бежал в США заместитель резидента ПГУ КГБ майор Анатолий Голицын. Он принес в ЦРУ сведения о теории тотального проникновения КГБ во все поры западного общества, в том числе и в разведку. Эта теория нашла отклик у шефа внешней контрразведки ЦРУ Джеймса Энглтона, и в управлении начался масштабный поиск «кротов» КГБ. По данным Голицына, этот «крот» имел в КГБ псевдоним «Саша», был русского происхождения, его фамилия начиналась на «К» и он работал в Германии. Орлов как никто другой подходил на эту кандидатуру, и в 1964 году контрразведка ЦРУ начала его разработку. А в середине 1964 года дело Орлова было передано в ФБР. (Здесь интересно будет отметить, что Копацкий-Орлов проходил в ПГУ КГБ под псевдонимами «Эрвин», «Герберт», «Ричард», но никогда не значился «Сашей».)

В начале марта 1965 года агенты ФБР провели в квартире Орловых обыск, а его самого подвергли проверке на детекторе лжи. Однако никаких улик, а тем более доказательств работы Орлова на КГБ, ФБР не обнаружило. Несмотря на это за домом Орлова было установлено постоянное наблюдение, а сам он регулярно вызывался на допросы в ФБР. В апреле Орлов не выдержал прессинга и тайно обратился в посольство СССР в Вашингтоне за помощью.

После визита Орлова в посольство вашингтонская резидентура в короткий срок разработала план его вывоза вместе с семьей на территорию СССР. При этом Центр намеревался использовать Орлова для проведения активного мероприятия. Планировалось провести в Москве пресс-конференцию, на которой Орлов был бы представлен как разведчик-нелегал, совершивший во время Великой Отечественной войны множество подвигов в тылу у немцев, а потом проникший в самое сердце американской разведки. Однако этот план сорвался, поскольку Элеонора Орлова категорически отказалась ехать в СССР. В результате побег не состоялся и Орловы остались в США. После этого связь Орлова с советской разведкой окончательно прервалась.

Посещение Орловым советского посольства не осталось незамеченным агентами ФБР. Но на их вопрос о причинах прихода в посольство Орлов ответил, что узнавал адрес матери, живущей в СССР. И хотя ФБР не стало закрывать дело Орлова, доказать факт его работы на советскую разведку оно так и не смогло. Однако в 1966 году дело Орлова получило неожиданное продолжение.

Все началось с того, что в марте прибывший в США в краткосрочную командировку сотрудник ПГУ КГБ Игорь Кочнов по личной инициативе пошел на контакт с ЦРУ. Среди всего прочего он сказал, что Игорь Орлов является «кротом» КГБ. Однако в положении Орлова это заявление ничего не изменило. В ФБР и ЦРУ до самой смерти подозревали Копацкого-Орлова в том, что он является агентом советской разведки, но никаких конкретных доказательств добыть так и не смогли.