Текст книги "Зов прайма"

Александр Комзолов
Зов прайма

© Автор Александр Комзолов, 2012

© ООО «Нивал Нетворк», 2012 Иллюстрация на переплете

© ООО «Нивал Нетворк», 2012

© OOО «Издательство «Эксмо», 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Последний урок

1

Лепесток сакуры мягко касается плеча. Осторожное и даже робкое, это прикосновение будущего любовника – застенчивое, обещающее, боящееся отказа. Стоит слегка повести плечом, и оно пропадет, как будто его и не было вовсе. Лепесток продолжит свой прерванный путь от ветки к земле, на котором так неожиданно оказался человек.

Если же открыть глаза, то можно увидеть, что путник не одинок. Его братья и сестры неторопливо шествуют по той же дороге. Медленно и величественно, словно всеми силами растягивая это мгновение полета. Оторваться от матери-ветки, собраться с силами и спрыгнуть вниз. Ощутить свободу и триумф и упасть на землю, чтобы больше никогда не подниматься. И смотреть вверх на тех, кто еще только собирается спрыгнуть.

Но сейчас открывать глаза нельзя, как бы этого ни хотелось. Такая яркая картина внешнего мира все испортит – отвлечет, заставит собой восхищаться, надолго выбьет из состояния равновесия.

Скрииии-тук.

Деревянный журавлик, преграждающий путь бьющему из-под камня ручью, наполнился водой, с трудом нагнулся, выливая содержимое из полости на голове, и вернулся в изначальное положение. Осталось только тихое журчание, где-то там, далеко, на самом краю сознания.

Говорят, внутри каждого человека есть колодец. У одних он глубокий и сырой, покрытый плесенью и с запахом затхлости. У других мелкий и высохший, и если его приоткрыть, то до дна можно будет дотянуться рукой. Бывает колодец с ухоженной крышкой – аккуратной, приветливой и вместе с тем запертой.

И внутри этого колодца живет человек. Не тот, который ходит по улице, улыбается знакомым, работает или читает книги. А совершенно другой. Его зовут так же, как и тебя, он даже выглядит так же, как и ты. Это другой ты, настоящий, скрытый от всего мира, полный чувств, которых никому нельзя показывать. Мыслей, о которых в обществе принято молчать. Желаний, в которых стыдно признаться даже самому себе.

Иногда он приоткрывает крышку своего колодца и выглядывает наружу. Во время сна, в минуты наивысшего счастья или смертельной печали. Во время работы над действительно важным делом или в компании по-настоящему близких друзей. Но всегда только тогда, когда сам этого захочет. А чтобы встретиться с ним по собственному желанию, нужно самостоятельно идти к колодцу, открывать скрипучую крышку и спускаться на самое дно. Туда, где можно искренне поговорить с самим собой о по-настоящему важных вещах.

Скрииии-тук.

Звук глухой, доносится издалека, словно сквозь толщу воды.

Крышка колодца медленно закрывается, окончательно разрывая связь с внешним миром. С печальной цветущей сакурой и деревянным журавликом, кланяющимся пробегающему ручью.

– Ну вот, я и пришла. Я дома.

* * *

Если нападавшие не стремятся убивать сразу, значит, они хотят взять тебя живым. А это значит, что можно хотя бы попытаться оказать им сопротивление, ведь смертельной угрозы нет.

Так думал Грегор до сего момента и теперь пожинал плоды своих заблуждений. Левый глаз заплыл и вообще ничего не видел. Правый упорно показывал фейерверки и праздничные салюты там, где их быть не должно. А в затылке все гудело и кружилось – казалось, что голова постоянно запрокидывается назад, хотя она неподвижно лежала на дне телеги.

Кроме головы, однако, больше ничего не болело. Это значит, что били сильно, но аккуратно. Не хотели калечить, только пример показать – наказание за непослушание.

– Очнулся-таки?

Грегор с трудом повернул голову, фокусируя зрение на своем попутчике.

– Здорово они тебя, – прищелкнув языком, заметил сидящий рядом Кристэн с еле уловимой ноткой сочувствия в голосе.

Хорошо хоть без своей извечной язвительности.

– Почему не помог, выродок? – прохрипел Грегор, заново узнавая собственный голос.

– Так ты сам велел не трогать адорнийцев, мы даже остробой в ратуше оставили, – пожал плечами Кристэн.

Если бы не судорога на лице, Грегор бы истерически смеялся над собственной глупостью. Как мог он – рыцарь леди Кобрин – так оплошать и не заметить нависшей над его головой угрозы. Провалить такое простейшее задание! Первое в его такой стремительной и теперь, скорее всего, недолгой карьере. Всего-то требовалось – найти нужного человека в синем шарфе, сказать ему не имеющую значения фразу «Скоро рассвет».

Ну да – надо было ехать в вольный город Фихтер, единственный на сегодняшний день мост между рычащими друг на друга доктами и адорнийцами. Ну да – человек должен был ждать на адорнийской стороне города, в таверне «Золотой лист». Одно это должно было бы насторожить новоиспеченного рыцаря. Но ведь, во-первых, Фихтер был торговым городом, и стычки между сторонами хоть и случались, но обычно не доходили до смертоубийства и похищений. Здесь непримиримые враги превращались в ворчливых соседей, возможно, втайне ненавидящих друг друга, с удовольствием измазывающих помоями соседские двери, однако терпящих сосуществование ради собственной выгоды.

Во-вторых, леди Кобрин водила дела с адорнийцами. Об этом знали только самые приближенные к ней люди. Сам Грегор узнал случайно – ворвался в кабинет Агаты Кобрин и невольно подслушал разговор с ее правой рукой – рыцарем Маркусом. Однако повод для такого вторжения был признан веским – список указов из столицы, которые император Империи Доктов («чтобы ему править вечно», как велит добавлять этикет) должен был подписать в следующем месяце. Поэтому наказание ограничилось выволочкой, и Грегор был прощен под клятву никому не рассказывать об услышанном.

«Наши враги не должны узнать о тех, с кем ты имеешь дела». Осторожный Маркус был известен своим хладнокровием, а также отсутствием каких бы то ни было моральных принципов.

«Он теперь мой рыцарь. Рано или поздно, он бы все равно узнал», леди Агата тогда говорила медленно, смотря не на Грегора, а на Маркуса. – Нужно дать ему шанс доказать свою преданность».

Шанс, который был с успехом упущен.

– Ты же видел, что ситуация изменилась, – Грегору очень хотелось хоть кого-нибудь обвинить в этой неудаче. Если не всю ответственность переложить, так хоть какую-то ее часть.

– Один? Без оружия, которое, кстати, мы оставили по твоей инициативе? Против трех героев? – Кристэн недоверчиво хмыкнул.

– Получается, ты просто смотрел, как меня избивали?

– Получается, что так. Это, кстати, было недолго. «Избивали» подразумевает продолжительность действия, а тебя так, стукнули пару раз.

– Урод…

Сочувствие пропало, вернув ведущую партию надменной издевке.

Кристэн Блиц был дуэлянтом, героем леди Кобрин, посланным с Грегором в качестве телохранителя. До Фихтера они добрались без приключений, городская ратуша радушно приняла «столь высокопоставленных господ», и Грегор расслабился. Он действительно велел Кристэну оставить оружие, справедливо решив, что вряд ли присутствие доктского героя на своей территории обрадует адорнийскую сторону. А без остробоя и своего элегантного костюма невысокий Кристэн запросто походил на обычного человека. Он должен был бы стать его «тузом в рукаве» в случае опасности, но на деле этот туз оказался шестеркой.

Герой беспрекословно подчинялся только самой леди Агате, которой принес присягу верности. К Грегору он в лучшем случае мог прислушиваться и содействовать.

– Ты же мой телохранитель. Получается, ты тоже не справился.

– Телохранитель, а не нянька. Я не могу охранять того, кто сам мне в этом мешает.

Справедливый упрек. От этого становилось еще обиднее. Лучше бы в нем не было правды.

– А адорнийцы еще не знают, что ты… – Грегор осекся, покосившись на едущих неподалеку от телеги стражников.

Кристэн в ответ многозначительно погремел цепями на руках.

– А ну заткнулись! – Два удара тупым концом копья под вздох заставили Грегора свернуться в комок.

«Уроды. Выродки. Ненавижу вас».

Адорнийцев за то, что они враги.

Кристэна за то, что отказался помогать.

И себя за то, что родился таким дураком.

Крепко же ему досталось все-таки. Три дня, перемежающиеся тревожным забытьем, лихорадкой и бредом, сильно вымотали Грегора, и ежедневная тряска в повозке вовсе не способствовала выздоровлению.

Даже на злобные ругательства реагировать не хотелось. «Урод», «выродок»… Слабо, сэр Грегор, на самом деле слабо и беззубо. На своем опыте Кристэн знал, что острое слово может поддеть не хуже остробоя, а вовремя брошенная шпилька заставит выйти из себя даже самого благоразумного человека.

В былое время Кристэн и таких бы выпадов в свой адрес не стал терпеть – ответил бы пообиднее или в крайнем случае руку бы сломал незадачливому собеседнику, но тут ситуация была другая.

Дорога тянулась медленно. Не из-за того, что телега еле двигалась. Как раз наоборот, их захватчики, видимо, очень старались куда-то успеть и не жалели лошадей. Пара часов на ночной отдых, короткие остановки несколько раз в день на границах уделов адорнийских лордов, где Кристэна заставляли вставать с повозки, выволакивали оттуда Грегора, а затем закидывали их обратно после недолгого осмотра.

Просто дорога всегда кажется медленной, когда не знаешь, куда она ведет. Сколько еще поворотов предстоит совершить, пока наконец доедешь? А еще Кристэна раздражало то, что все эти дни приходится смотреть назад. За свою богатую на приключения жизнь он часто ездил верхом, любил встречать ветер с открытым лицом, и вид уходящей назад дороги угнетал.

Точнее, пытался угнетать. Не такой уж человек был Кристэн, чтобы подолгу предаваться мрачным раздумьям. Точнее, не совсем человек – он стал героем, приняв прайм три года назад.

Адорнийцы их убьют? Без сомнения. Скорее всего, везут в какой-нибудь город, чтобы устроить показательную казнь. Но смерть не может напугать героя. В самом деле, что значит одна смерть для того, кто уже ее не раз переживал? Ну да, неприятно. Примерно так же, как идти к зубных дел мастеру.

На своем веку Кристэн уже успел умереть три раза, и только один из них был засчитан как «смерть во время выполнения задания» – защищал караван из Кобрии в какой-то богом забытый город. Обычные разбойники, но напали неожиданно и сразу пробили арбалетным болтом правое предплечье, оставив правую руку висеть предательской плетью. И все равно перед смертью Кристэн, кажется, успел достать пару противников.

Второй раз был во время дуэли с другим кобрийским героем – безликим Улле Изморозью. Ну, что тут сказать – нужно с умом выбирать себе объекты для насмешек. И не выходить на дуэль пьяным тоже бы не мешало.

А за третью смерть Кристэн даже получил выговор от леди Агаты. Так уж получилось, что во время драки в трактире дуэлянту сломали хребет. Сама по себе травма не страшная, на героях быстро все заживает. Однако эту местные врачеватели оценили в месяц лежания на кровати и плевания в потолок. К сожалению, у Кристэна были другие планы – на следующий день из провинции приезжала его «близкая» знакомая – младшая дочь какого-то мелкого лордишки, всецело зависящего от милостей леди Кобрин. Кристэн не мог пропустить это свидание, и пришлось свернуть себе шею.

Конечно, Агата негодовала и угрожала больше не воскрешать героя, а его каталист – игральную кость, каждая грань которой содержала шесть точек, – разбить на наковальне.

Конечно, Кристэн признал свою вину и обещал впредь вести себя более благоразумно. Нет, он всем сердцем был предан своей леди и был готов до последнего защищать ее интересы. Но когда интересы леди переставали его касаться, Кристэн с удовольствием занимался своими.

Будут ли адорнийцы их пытать? Возможно, попытаются. Грегор вполне похож на политического заключенного. Однако они ведь еще не знают, что Кристэн – герой. При первой же возможности, как только ему развяжут руки, Кристэн свернет себе шею во второй раз в жизни и будет таков. А Грегор… Ну что же, придется рассказать госпоже о его героической кончине.

Проблема была решена, путь действий намечен. А поскольку он не требовал приложения немедленных усилий, можно было расслабиться и получать удовольствие от поездки. Например, наблюдать за изменяющимся вокруг пейзажем. Чем южнее заводила дорога его нехитрый кортеж, тем сильнее менялся вокруг климат. Привычные и ставшие уже родными ели и сосны постепенно заменялись бамбуковыми рощами, придорожные кусты распускались незнакомыми цветами, слышалось пение невиданных на Севере птиц.

И хотя природа мало интересовала дуэлянта, теплое летнее солнышко, ласково пекущее затылок и левую щеку, сильно способствовало повышению настроения. Кристэн фальшиво запел себе под нос знакомый мотивчик. Слов он не знал, помнил только, что песенка была пошлой.

2

Ардея. Главная драгоценность Адорнийского королевства и сердце любого ее подданного. Город-мечта: для одних – мечта побывать тут хоть раз, для других – вернуться. Здесь воплотилось все, чем дорожит и гордится народ Адорнии, отразилось в волшебном зеркале, умножающем достоинства любого в него смотрящего.

Тут нет ни одного одинакового здания – каждая крыша, фасад, каждый фонтан кричат об уникальности. Необычные формы и конструкции, особое магическое освещение каждого дома пленяют настолько, что заставляют забывать о предыдущем зрелище. Но при этом остаются в сердце лишь на минуту, пока взору не откроется следующее чудо.

Город, который сияет ярче солнца.

– Госпожа, откройте глаза, пожалуйста. Макияж должен быть симметричным… Хотя…

Рика послушно распахнула глаза, невольно сощуренные от попавшего в них лучика. Крыша одной из усадеб на улице лордов была сделана из зеркал, расставленных под разными углами. Так днем, пока сияет солнце, любой прохожий был бы слегка ослеплен столичной резиденцией аристократа. А если смотреть на крышу здания сверху из окна башни, то движущееся по небосклону солнце все время найдет несколько способов отразиться от разных частей крыши и попасть точно в глаз.

Смотреть из этого окна и было главным развлечением Рики в последнюю неделю, но она вовсе не тяготилась этим занятием. Что может быть более захватывающим для провинциальной девушки, чем наконец оказаться там, где всегда мечтала побывать? В том месте, о котором с восхищением рассказывала твоя мама и красочные картинки которого в больших количествах смотрят на тебя со страниц твоих книжек.

Правда, выйти на улицу ей пока не позволялось – не было подходящего платья. Кровная сестра лорда Раэля не должна выглядеть нелепо. Тень на репутацию самого лорда это вряд ли бросит, хотя косые взгляды последуют. А вот ее, Рики, будущую карьеру испортит запросто. Прослыть простушкой очень легко, но как потом от этого отмыться? По крайней мере, так учила ее мама в последние дни перед поездкой. Старший сын выбился в лорды, и от младшей дочери ожидали не меньшего.

Лорд Раэль проводил с кровной сестрой совсем немного времени, предпочитая ей компанию своих друзей-аристократов, и Рика была ему за это очень признательна. Он был чужим – уехал из родительского дома в свое совершеннолетие и пропал. Через три года пришло известие о том, что Раэлю удалось пробиться в ученики самого мастера Бейриана, учителя лучших лордов в Академии. Еще через два – другое письмо: «Раэль бросил мастера», «Раэль-аристократ», «Раэль потерял обе руки» и пара дорогих сережек для матери. Поэтому мама и была так взволнована, когда в ответ на ее просьбу «пристроить младшую дочь» пришел такой сухой, но такой многообещающий ответ: «Хорошо».

И пока лучшие мастера-портные трудились над платьем для протеже знатного аристократа, дома улицы лордов были главными друзьями Рики. Вон тот, оранжевый, с покатой крышей скоро начнет играть музыку. Прикрепленные к углам дома колокольчики будут тихо звенеть в такт порывам ветра, проходящим по специальным прозрачным трубам, изогнутыми кольцами обернутым вокруг фасада. Хозяин дома любил поспать с утра и запрещал колокольчикам звенеть до своего пробуждения.

А другой – ярко-зеленый, напротив оранжевого – уже начал свой дневной цикл. Каждое утро от земли поднимались лозы цветущего плюща, которые к вечеру обвивали дом целиком, оставляя свободными только окна. И умирали каждую ночь, оседая безжизненными сухими стеблями, вновь соединяясь с землей, символизируя таким образом жизнь человека, восходы и закаты солнца, да и любое дело от его начала до завершения. По крайней мере, Рика считала, что именно в этом и была задумка мастера.

– Поднимите руку, госпожа. Я надену вам кольца.

Рика отстраненно смотрела, как профессиональная модница натягивает на ее изящные пальчики усыпанные драгоценностями перстни, магически уменьшая их под нужный размер. На первом пальце – на первую фалангу. На втором – на первую и на вторую. На третьем – на вторую и третью.

«Спросить или нет? Спросить? Или нет? Я даже имени ее не помню», – запоздало спохватилась Рика.

– Зачем столько колец?

Модница на секунду остановилась, явно удивившись, что провинциалка, оказывается, умеет говорить, но замешательство длилось совсем недолго.

– Милая, так принято в Ардее. Чтобы тебя заметили, нужно выделяться из толпы, быть по-настоящему яркой.

«В отличие от вашей глубинки, где для яркости хватит и одной серьги. В одном ухе». Рика была не настолько глупа, чтобы не продолжить фразу до конца. А столичная модница – слишком воспитанна, чтобы ее досказать.

– Но ведь если не надеть колец вообще, то ты тоже будешь выделяться из толпы, – робко предположила Рика.

– Да, но совсем в другую сторону. Пойдем к столику, я выберу для тебя духи.

* * *

– Элегантно, но слишком скромно, – вынес вердикт Раэль.

– Я создала образ чистоты и непорочности. Он слишком подходит вашей сестре, чтобы его игнорировать, – не согласилась модница.

– Кровной сестре, – поправил лорд, подходя поближе.

«Скромно? Да на мне украшений больше, чем когда-либо было. А эти бусы вообще такие тяжелые, что дышать сложно!»

– Платье слишком закрытое. За скромностью должна скрываться страсть, только тогда она привлекает.

Обрубок руки взметнулся вверх и в сторону, и Рике показалось, что это ветер подхватил правую бретель платья и спустил ее вниз по руке, оголяя верхнюю часть груди.

– Да, так намного лучше, – удовлетворенно кивнул лорд. – Жду тебя у ворот, – добавил он, выходя.

Быстро вернув бретель на место, Рика поспешила за ним.

Модница дипломатично промолчала.

* * *

К добру или к злу, но ожидание закончилось. Все когда-нибудь начинается и кончается – в этом заключается сама жизнь. Волосы были уложены и выкрашены в яркие цвета, макияж безупречен, нужная бижутерия отыскана, чтобы осыпать платье. Пришел день, когда Рику представят аристократии Ардеи. День, когда окончательно завершится ее детство.

Карета остановилась у стены королевской резиденции, и, судя по свисающим из-за ограды ветвям деревьев, на другой ее стороне находился королевский сад.

– За мной.

Раэль ловко спрыгнул с кареты на землю и с нескрываемым раздражением смотрел, как Рика осторожно спускается по ступенькам, придерживая длинное платье.

– Не отставай, – скомандовал он, дождавшись сестру, и шагнул вперед, прямо сквозь каменную стену.

Не успела Рика удивиться, как неодолимая сила подхватила ее сзади под руки и понесла вперед за Раэлем, заставляя нелепо семенить ногами.

– Черный ход для особых гостей, – счел нужным объяснить лорд, увидев широкие изумленные глаза кровной сестры, – у меня сегодня нет настроения раскланиваться с ее обезьянами.

Рика прикусила язык, едва не спросив, кто такая эта «она» и что за обезьяны досаждают брату. Раэль же широкими шагами углублялся в сад, и неведомая сила снова потащила за ним девушку.

– Слушай и запоминай, я ненавижу повторять. Мы в летней резиденции нашей любимой королевы Изабель Адорнийской, и сегодня она принимает будущих выпускников Академии лордов, – Раэль скосил глаза, удостоверяясь, что его внимательно слушают, – в основном ничего особенного, серая масса. Лордов она из них не сделает, рассадит на государственные должности и оставит сидеть «на замене».

«Он их ненавидит», – неожиданно поняла Рика.

– Также здесь будут мастера, которые постоянно ищут молодые таланты в свои мастерские. Самое время представить тебя нашему благородному обществу.

Девушка не заметила, как они пришли – стоило выйти из аллеи, как взору открылась королевская терраса.

– Я отойду, мне надо кое с кем переговорить, – бросил через плечо Раэль, – постарайся понравиться хоть кому-нибудь.

Лорд исчез в толпе придворных, и подталкивающий в спину ветер ушел вместе с ним. Рика робко взошла на террасу.

Королевский двор выглядел точно так, как описывала его мама. Шумный, веселый, слегка легкомысленный. Дамы и кавалеры разделились на группки и обменивались новостями и сплетнями. Причем состав группок постоянно менялся – молодые люди перекочевывали от одной к другой, создавая ощущение головокружительного и беззаботного хаоса. Вокруг сновали слуги с подносами, а в углу веранды стояли две девушки со скрипками и наигрывали тихую ненавязчивую мелодию.

«Героини-музы», – поняла Рика.

Сама терраса потрясала воображение, и если бы не важное дело и не снующая вокруг толпа, девушка бы с удовольствием насладилась ее видом. Колонны террасе заменяли настоящие живые деревья – крепкие и широкие, надежные, такие не растут в адорнийских лесах. Сверху ветви деревьев сплелись в живую крышу, сквозь которую порой пробивались лучи солнца, а вместо пола было положено стекло, под которым проходил речной поток с плавающими в нем разноцветными рыбками.

Один из молодых людей в соседней группе нагнулся вниз и коснулся пола, окрасив всех рыбок под собой в красно-золотую полоску, чем тут же вызвал восхищенный смех окружающих девушек и завистливые взгляды юношей.

«Я просто постою тут сбоку, я вам не помешаю», – прошептала себе Рика, зажимаясь в угол террасы. «Постарайся понравиться хоть кому-нибудь». Легко сказать! Чтобы понравиться, надо подойти к ним… К этим незнакомым людям, которые весело смеются и вполне неплохо себя чувствуют и без тебя. Но даже если сделать над собой усилие и перебороть собственную робость, то что им сказать? Стоит приблизиться к такой компании, как все сразу замолчат и уставятся на тебя. Не одобряя – ведь ты прервала их веселую беседу. Ожидая чего-то – какой-нибудь шутки или свежей сплетни. Но как девушке из провинции узнать свежую сплетню? Разве можно быть уверенной, что специально заученные для такого момента слова не покажутся им неинтересными или хуже того – твоя новость будет всем уже давно известна?

«Не обращайте на меня внимания, – молча просила Рика. – Меня тут нет. Тут просто пустое место».

– Мастер Фейоль и его ученица Кларисса, – объявил невидимый герольд.

Толпа расступилась, пропуская вперед девушку в платье из шелковых лент. Они оплетали тело, сплетались в узлы и образовывали замысловатые рисунки, не скрывавшие между тем наготы девушки. Пока она шла, ленты постоянно меняли свой цвет, иногда становясь прозрачными, оставляя прикрытым ровно столько фигуры, сколько могла дорисовать фантазия.

Кларисса прошла мимо, и толпа сомкнулась за ней, скрывая девушку от глаз Рики.

– Моя лучшая ученица, ваше величество, – послышался голос, по всей видимости, принадлежавший мастеру Фейолю, – и наследница моих ткацких мастерских. Уверен, что такая способная ткачиха не раз удивит ваше величество.

Из-за спин собравшихся Рика не смогла увидеть, чем Кларисса решила удивить королеву, но толпа неожиданно ахнула и зааплодировала.

«Наверное, окончательно разделась», – злорадно подумала провинциалка.

– …Рика, где ты?

«Раэль?»

Голос лорда ворвался неожиданно, спутывая мысли, распугивая их и заставляя скрыться в углах сознания.

– Рика!

– Я здесь!

Раэль резко остановился рядом с девушкой и обернулся на голос.

– Если захочешь снова становиться невидимой, постарайся перетерпеть королевский прием.

«Раздражен… Очень зол, но старается это не показать. Что я наделала?»

– Я не специально, правда, это само получилось, – начала было оправдываться девушка, но Раэль ее уже не слушал.

– Лорд Раэль из Аэрении и его кровная сестра… – пауза, – Рика, – объявил герольд.

– Твой выход, – шепнул брат, кивая на расступившуюся толпу, – подойди к трону, поприветствуй ее величество. Постарайся ее чем-нибудь удивить, только невидимой не становись – это неприлично, – добавил он, видя, что Рика не двигается с места.

– Я ничего не умею, – прошипела в ответ девушка, с ужасом чувствуя, как у нее от страха отнимаются ноги. – Я не умею подчинять магию.

Раэль закатил глаза.

– О боги, да иди же уже! Или снова мне тебя силой тащить!

И Рика пошла. Опустив глаза к полу, сгорая от стыда и видя вокруг только ноги людей, она шла по этому живому коридору, чувствуя на себе оценивающие взгляды каждого.

«Только бы не оступиться».

«Только бы не упасть».

«Чуть приподнять подол платья, чтобы не споткнуться».

«Не так быстро, а то решат, что я выскочка».

«И не так медленно! Нельзя заставлять королеву ждать!»

«Спокойно!!! Спокойно! Подойти к трону, поклониться, как учила мама. Не поднимать глаза, королеве нельзя смотреть в глаза. Нужно смотреть на ее туфли».

Словно во сне Рика подошла к трону королевы и присела в глубоком реверансе. Туфель королевы видно не было – их скрывало длинное голубое платье, волнами спадавшее по ступеням перед троном.

– Ваше величество, – выдохнула девушка, только сейчас осознав, что все это время она забыла дышать.

Словно услышав ее голос, платье, разноцветные волосы, кольца на руках Рики зашевелились, взмахнули крыльями и под восторженный вздох толпы рассыпались роем разноцветных бабочек.

– Посмотри на меня, дитя, – приказал властный глубокий голос.

Рика осторожно подняла глаза, встретившись с золотыми глазами королевы Изабель, и замерла, не смея отвести взгляда. Воздушное голубое платье, золотые локоны, драгоценные браслеты на руках, восхитительная диадема… Любая девочка мечтает стать королевой. Или хотя бы увидеть ее. Сравнить ее со своим внутренним образом и убедиться, что на самом деле королева превосходит красотой даже самые смелые фантазии.

Но сейчас весь образ королевы для Рики сошелся в золотых глазах Изабель Адорнийской. В тяжелом взгляде, проникающем в самую душу. Завораживающем и повелевающем.

«Это взгляд змеи», – пронеслось в голове Рики.

– Замедлять время прямо в середине светского приема. Твои придворные тебя заживо съедят, – услышала девушка голос Раэля и тут же заметила, что мир вокруг нее остановился.

Затих гам толпы, умолкла музыка, перестал журчать стремительный поток под полом. Замерли люди вокруг – спешащие слуги с подносами, улыбчивые кавалеры и кокетничающие дамы. Остались только они втроем – королева Изабель, сама Рика и стоящий за ее спиной Раэль.

– Отличный фокус с бабочками, – улыбнулась Раэлю в ответ королева, – жаль, что это не она сама его исполнила. А придворным нужно время от времени давать поводы для сплетен. А то заскучают.

Королева снова посмотрела на Рику.

– Скажи мне, дитя, как тебе нравятся мои придворные?

– Они преданны вашему величеству, – быстро ответила Рика заученную фразу.

Повисла гнетущая тишина, и Рика поспешила продолжить:

– Это лучшие люди королевства. Они готовы служить вашему величеству с открытым сердцем, они почитают и преклоняются перед вами…

– Молодец, – похвалила ее Изабель, – а теперь ГОВОРИ МНЕ ПРАВДУ!

– Они почти все пустышки! Они броско одеваются, выставляя напоказ собственную индивидуальность. Они хотят быть яркими, эмоциональными, чувствующими. Но их яркость только внешняя. Они запутались и…

В ужасе Рика заткнула себе рот руками. Мир вокруг снова ожил, ознаменовав свое пробуждение гамом толпы, кощунственно прозвучавшим в отступающей тишине.

«Они ведь не слышали?»

«Королева слышала!!!»

Не в силах больше терпеть тяжесть золотых глаз, Рика бросилась прочь с террасы.

– Что ты о ней думаешь? – спросила Изабель склонившегося к ее плечу Раэля.

– Я думаю, что старый козел снова не ошибся, – хмыкнув, ответил тот.

– Я просила не называть так учителя при мне, – холодно осадила королева, и, подумав, добавила: – В ней есть потенциал. Она смотрит в души людей, но при этом не судит их.

– А ведь это только часть ее силы. Представляешь, что будет, когда она обретет себя? Ладно, пойду, найду ее.

– Помоги ей, Раэль! Помоги раскрыться! – прошептала королева в спину уходящему лорду.