Текст книги "Зов прайма"

Пантера бесшумно двинулась по направлению к замершей тени, и Алесса, пригнувшись и сжимая в руке метательный диск, отправилась за кошкой. Замерший на месте Кристэн в первый раз видел, как охотится черная пантера. Грациозная и опасная, Алесса приближалась к странному дереву, стоящему неподвижно посреди гнущихся от ветра стволов.

– ВЗЯТЬ! – раздалась резкая команда Алессы, и черная кошка молнией вылетела из густых кустов за деревом, и одновременно с ней в ствол врезался метательный диск героини.

Очутившись на месте, пантера резко остановилась. Налетевший на дерево диск начисто срезал ствол и, ударившись в соседний, срикошетил обратно в руку героини.

– Здесь никого нет! – разочарованно крикнула Алесса.

– Ох, – удивленно выдохнул Вергилий.

Кристэн обернулся слишком поздно. Недавняя тень уже стояла перед рокотом. Это был невысокий человек, обернутый в серые лохмотья с глубоким капюшоном, скрывающим лицо. Одной рукой человек прикоснулся к широкой груди Вергилия, и из-под раскрытой ладони толчками выливалась красная кровь, казавшаяся слишком яркой на фоне предгрозовых сумерек.

– О-о-о, – простонал гигант и попытался раздавить нападавшего.

Боевая перчатка взметнулась вверх и упала вниз, со свистом раскалывая воздух. Слишком медленно – человек в лохмотьях уже переместился за спину рокота и так же легко прикоснулся к незащищенной спине героя. Вергилий охнул в последний раз и ничком упал на землю.

Убийца на мгновение замер над телом поверженного героя, медленно повернул голову в их с Рикой сторону и несколько секунд смотрел на них, а затем исчез.

Тяжелая дождевая капля упала Кристэну на затылок.

– Вергилий!

Алесса пронеслась мимо Кристэна, нарушая накатившее оцепенение. Рика пришла в себя первой. Она сделала первый неуверенный шаг вперед, тряхнула головой и поспешила за Алессой.

Гроза все-таки началась, окатив дуэлянта ливнем. Кристэн шагнул было к девушкам, но чуть задержался, бросив взгляд на мольберт. На незаконченной картине был изображен колодец изнутри, как будто кто-то упал в него и теперь смотрит вверх. А вверху над входом в колодец склонилась нечеткая фигура в серых лохмотьях. Краски быстро растекались, сдаваясь под напором проливного дождя.

* * *

Охота удалась, и Охотник мог вздохнуть с облегчением. Предательский шепот в голове успокоился, удалился в свою часть сознания, где смаковал новую победу.

Убить рокота было просто. Отточенные движения убийцы героев были слишком быстры для такого тяжеловеса. Сложнее было отвлечь черную пантеру, чтобы она не мешала. Эта героиня явно была более серьезным врагом, и убивать ее было бы намного сложнее – хотя бы из-за того, что ей невозможно причинить никакого вреда, пока жива ее кошка.

Но сцена была разыграна блистательно. В ней были предвкушение, обман, разочарование и – финальный аккорд – прозрение перед лицом истинного врага. Главный герой кланяется и покидает сцену. Стена из ливня стала занавесом, а гром и молния – восторженными аплодисментами.

5

– Время пришло! Просыпайся!

Сознание медленно возвращалось к жизни. Так старый пес просыпается ранним утром, чтобы, ворча и поскуливая, встретить непрошеного гостя у ворот.

Неужели прошла целая неделя? В твоем мире на дне колодца время не подчиняется законам. Оно подхватывает тебя и зовет вперед, как ветер несет лепестки сакуры, как ручей крохотную щепку.

Как же сложно возвращаться! Там, наедине с самим собой, в своем собственном мире все идеально. Там нет проблем и сложных решений. Есть только ты – богиня и жрица во время молитвы, королева и ее фаворит, скрипач и его скрипка, актер и зритель. И не нужен больше никто – все остальные станут лишними, нарушат хрупкий баланс и разобьют скорлупу. Мягкая колыбель, материнская утроба, дающие покой и защищенность.

– Я вернулась, учитель.

Старик кивнул, поглаживая ухоженную белую бороду, и жестом указал на стоящий у ее ног поднос с чашкой чая и пузатым раскрашенным чайничком.

– Наш последний урок еще не закончен, и тебе нужно подкрепить силы, – сказал он. – Пей.

Ученица послушно взяла в руки чашку и поднесла к губам. Старый учитель внимательно следил, как она сделала два больших глотка. Горячий чай больно обжег горло, но сейчас она была рада этой боли. Приятно было ощущать это забытое чувство, присущее жизни.

– Я доволен твоей медитацией, – похвалил старик.

– Спасибо, учитель, – склонила голову в поклоне ученица.

– И в награду я отвечу на один любой твой вопрос, пока ты восстанавливаешь силы. Спрашивай, – приказал он.

Ученица ненадолго задумалась, пытаясь понять, какой именно из вопросов ее больше всего интересует. Слишком редко учитель был столь щедр на награды!

– Я хочу знать о нашей семье, – сказала она. – У вас были другие ученики? Где они сейчас?

Рука старика несколько раз сильно стиснула бороду.

– До тебя у меня было только два ученика. Всех остальных я прогнал, они не были достойными, – ответил он. – Первой была женщина. В молодости она очень походила на тебя. Была послушной и прилежной. Всегда старалась достичь совершенства, тонко чувствовала путь, который приводил ее к победе. Сейчас она повзрослела и перестала слышать себя. Ее ощущения притупились. Она все еще сильна, она все так же достигает совершенства, но теперь она сомневается.

– Где сейчас моя сестра?

– Твоя сестра сейчас в Ардее правит на золотом троне. Адорния процветает под ее правлением.

Ураган из эмоций прошелся по душе ученицы, встряхивая и переворачивая все доселе неизвестные закоулки. Королева Изабель Адорнийская – ее сестра?! Вскрик удивления застрял в горле, не смея вырваться наружу. Лицо превратилось в неподвижную маску, прячущую за собой изумление.

«Контролируй свои эмоции, – вот был первый урок учителя, и они не перешли ко второму, пока ученица его не освоила. – Чувствуй их внутри, познавай их, но не показывай. Чтобы править другими, научись править собой».

– А второй ученик? – отставляя опустевшую чашку, спросила ученица.

– Время вопросов закончено. Я вернусь через неделю.

Старик поднялся и зашагал прочь.

* * *

Рыбки в аквариуме радостно зашевелились. Предвкушая лакомство, они толкались у поверхности воды, распихивая друг друга, желая быть первыми во время раздачи корма. Совсем как ее придворные.

Изабель аккуратно насыпала в аквариум выверенную порцию корма.

– Спасибо, что разрешила воспользоваться королевской Итералией, – поблагодарил развалившийся в глубоком кресле Раэль.

Лорд сидел в кресле боком, закинув ноги на подлокотник.

– Ты же знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать, – Изабель улыбнулась, и хотя она стояла к Раэлю спиной, она знала, что лорд почувствует ее улыбку.

Только Раэлю из Даэр-лиена дозволялось так вальяжно вести себя в ее кабинете, и то только при отсутствии посторонних.

– Так что же у тебя все-таки случилось?

Изабель вернулась к рабочему столу, но не стала садиться за него – это выглядело бы слишком официально, – вместо этого она присела на его краешек.

– Ты слишком подозрительна, моя королева, – рассмеялся Раэль. – На этот раз общеизвестная версия является также и правдивой. На моих героев действительно напал убийца – отвлек пантеру, убил рокота и сбежал. Я уверен, все это уже написано где-то в твоих бумажках.

– И все это на глазах у Рики. Как она?

– Справляется, – пожал плечами Раэль, – волнуется за Вергилия. Я отправил его домой, чтобы он ее успокоил.

– Я этого так не оставлю, – пообещала Изабель, – мне уже докладывали о неожиданных гибелях героев в Ардее, но тогда я считала, что это лорды пытаются вовлечь меня в свою любимую игру «Кто выше заберется». Ай! Что ты делаешь?

Помимо своей воли королева медленно поднялась в воздух, грациозно перелетела полкомнаты и опустилась на колени лорда. Изабель весело рассмеялась. Только с ним она могла быть самой собой – открыто высказывать свои мысли, не прятать неугодные свите чувства. И пусть катится старый учитель Бейриан со своими уроками – она заслужила право хоть немного расслабиться.

– Меня беспокоит Рика, – сказал лорд.

В такие моменты он всегда говорил о делах. Глаза светятся нежностью, тяжелое дыхание запускает по ее телу горячую волну, но его губы говорят о чем угодно, только не о том, что так хочется услышать. Иногда Изабель это распаляло еще сильнее, иногда злило, но никогда не оставляло равнодушной.

– Она замкнулась в доме и отказывается выходить на улицу, встречать новых людей, – продолжал лорд. – Она должна получать как можно больше эмоций, но вместо этого сидит у окна, прерываясь только на недолгие разговоры с мастерами, которых я к ней пригоняю. Ей необходима встряска.

– У тебя уже есть что-то на уме? – спросила Изабель, водя указательным пальцем по груди Раэля.

– Да. Ты ее похитишь.

– ЧТО? – королева резко отстранилась от любовника и посмотрела ему в глаза, удостоверяясь, что тот не шутит.

– Я вышлю ее из Ардеи в Даэр-лиен со слабой охраной, а ты перехватишь по дороге. Охранять ее будет один герой, так что можешь не стесняться в средствах. Подержишь в темнице пару дней, припугнешь. А потом отпустишь обратно. Скажешь, что произошла ошибка, выкрутишься, как ты умеешь.

– Но ведь мы должны зарядить ее положительными эмоциями. Вряд ли похищение и темница принесут ей радость.

– Мы должны напитать ее эмоциями, но никто не говорил, что именно положительными, – когда хотел, Раэль мог быть очень убедительным. – Радоваться жизни наша Рика как-то не спешит, поэтому я предлагаю ее немного огорчить. Неожиданная смерть Вергилия ее хорошо встряхнула, почему бы не развить успех?

Королева прикрыла глаза и надолго задумалась. Как бывало всегда, когда в ней сердце боролось с разумом. Разум убеждал, что лорд прав, и его предложение действительно может сработать. Сердце же никак не хотело принимать участия в мучениях молодой девушки, еще почти ребенка. Если бы такое предложил кто-нибудь другой, королева бы незамедлительно отвергла просителя, но это был Раэль, и Изабель не обманывала, говоря, что не может ни в чем ему отказать.

– Знаешь, когда мои глаза закрыты, я все еще чувствую твои руки, – прошептала она вместо ответа. – Ощущаю, как они гладят мои волосы и плечи, как поддерживают и обнимают за талию, как когда-то.

– Я знаю, – тихо ответил лорд. – Я долго тренировался, чтобы это было так.

– И тебе хватает этого знания? Какими бы натуральными ни казались твои прикосновения, ты сам ничего не осязаешь.

– Мне хватает того, что это чувствуешь ты.

* * *

В последнее время Кристэн перестал узнавать себя. Почему-то совершенно не хотелось использовать свои впитанные вместе с праймом геройские способности. Постоянно требовавшая выхода сила как-то неожиданно успокоилась, перестав подавать признаки жизни. Поначалу Кристэн даже испугался, что она пропала совсем. В следующую же ночь он тайком выбрался из пристройки, где проводил ночи, пробрался за задний двор и осторожно приподнял лордскую карету. Колеса слегка крутились в воздухе, подгоняемые грозовым ветром, и дуэлянт вздохнул с облегчением. Сила никуда не делась – она или затаилась, ожидая своего часа, или попросту уснула.

Его даже перестали раздражать рутинные занятия. Если раньше приказ леди Агаты не содержал в себе и намеков на предстоящую драку, на Кристэна нападало уныние и скука. Сейчас же он спокойно возил по комнате половой тряпкой, и это далеко не геройское занятие ему даже чем-то нравилось.

«Так, наверное, чувствуют себя обычные люди – те, кто не принимал прайм, – думал он. – Неужели я снова становлюсь человеком?»

– Так странно следить, как ты работаешь, – произнесла наблюдавшая за ним Рика.

– Чем странно? – не понял Кристэн.

– Ты совершенно не такой, как мы. Ты все делаешь руками. Адорниец мог бы, например, разлить воду из ведра по полу, закрутить ее в водовороте, а затем собрать тряпкой. Или еще лучше – чтобы тряпка сама все собрала.

Последние несколько дней он почти полностью провел в компании со своей маленькой госпожой. Выполнял всякие мелкие поручения типа подать тарелки с едой или отпереть окна, чтобы впустить больше света в комнату. А еще смотрел, как она выполняла задание очередного мастера – вышивала замысловатые узоры на пяльцах или лепила фигурки из глины. Рассказывал о жизни в Империи Доктов в целом и своих личных похождениях в частности. Рика очень интересовалась их культурой, и это подкупало.

Кристэн не чувствовал себя пленником – скорее слугой. Причем его статус не опустился, а даже вроде как возрос. Ну да, все на тебя косо смотрят, скрежещут проклятья сквозь зубы. Но и на родине его не то чтобы сильно любили. Герои сразу становятся «белыми воронами» среди людей – почетными, уважаемыми, но вместе с тем вызывающими опасение. Ну да, теперь он выполняет унизительные приказы типа мытья полов. Но приказы леди Агаты тоже не всегда были достойными, а иногда и вовсе бесчестными. И Кристэн их выполнял, ибо не герою судить лорда.

В целом эта новая жизнь Кристэну не то чтобы нравилась, но была вполне терпимой. Иногда его посещали мысли, что все было бы совсем не так, выбери Рика не его, а Грегора.

«Интересно, как там Грегор», – подумал дуэлянт.

– Я беспокоюсь за твоего друга, – вдруг произнесла Рика.

«Я что, сказал это вслух?»

– Мне кажется, мой кровный брат делает ему больно, – продолжила девушка. – Раэль может быть таким жестоким. На самом деле в глубине души он не такой, я это чувствую. Я вчера подходила к двери темницы, но она была заперта, и я не смогла открыть…

Кристэн кивнул.

– Спасибо, что попыталась, – поблагодарил он, больше всего на свете желая свернуть лорду-калеке голову.

Дуэлянт уже успел наглядеться на дома адорнийской знати – Рика с удовольствием показывала их ему из окна, рассказывая об уникальности каждого. Дом же Раэля вовсе не был уникальным на первый взгляд. Если бы не яркая раскраска и непонятные вензеля на углах, его вообще можно было бы принять за доктский. Однако неповторимость его хранилась внутри. Дело в том, что в доме не было четкой планировки. Прихожая, изгибающийся коридор, уводящий в глубь дома и заканчивающийся тупиком, и… все.

Коридор никуда не вел.

«На самом деле здесь много комнат, – говорила ему Рика. – Есть библиотека, приемный зал, крытый балкон с балюстрадой и даже оранжерея на крыше. Чтобы туда попасть, надо захотеть там оказаться и идти по коридору. Пойдем, я покажу!»

Еще не до конца веря в происходящее, Кристэн пошел за Рикой. Коридор изогнулся один раз, второй и неожиданно вывел к просторной трехэтажной библиотеке, абсолютно круглой, как будто та находилась внутри башни.

«Зато не надо долго ходить по дому, если тебе нужно куда-нибудь прийти! Правда, удобно?» – девушка прямо светилась от счастья, что смогла удивить докта.

Однако у самого Кристэна пока не получалось управлять этим волшебным коридором, и ему приходилось довольствоваться компанией других людей – самой Рики и иногда Алессы. Окажись он один в комнате, то точно не смог бы из нее выбраться самостоятельно. Разве что в окно прыгать.

Неожиданно дверь в комнату отворилась, и на пороге появилась легкая на помине Алесса.

– Лорд Раэль призывает вас к себе, – суровая героиня обошлась без приветствий.

– Спасибо, Алесса, – сказала Рика, вставая, – не знаешь, зачем мой кровный брат меня вызывает?

Героиня промолчала.

– Значит, разговор будет серьезный, – Рика грустно усмехнулась. – Выведи, пожалуйста, Крис… моего пленника на улицу.

Наедине Рика звала дуэлянта по имени, но при других приходилось заменять имя на «эй, ты» или «грязный докт».

– Иди за мной, докт, – приказала Алесса.

В первые пару дней героиня не оставляла их одних – постоянно была рядом, затыкала его и вообще всячески демонстрировала свое превосходство. Но вскоре Алессе это наскучило, и она, убедившись наконец, что Кристэн не представляет для Рики никакой опасности, оставила их в покое.

И дуэлянт был ей за это несказанно благодарен.

6

Дождь падал лениво. Как будто ему вовсе и не хотелось проливаться на город, но то ли должность обязывала, то ли сварливая жена велела выгулять растолстевшие тучи и пригрозила оставить без обеда в случае неповиновения. Так или иначе, тяжелые капли медленно сыпались на накрытую капюшоном летнюю карету, танцевали всплесками на лужах и колотили в широкую голую спину правящего каретой Кристэна.

Водная пелена сделала окружающую реальность печальной и размытой. Смотря сквозь нее, непременно ощущаешь собственное одиночество, кажется, что о тебе все забыли и бросили и ты больше уже никому не нужна в этом мире.

«Интересно, почему во время дождя всегда хочется грустить», – рассеянно подумала Рика.

Быть может, это опустившийся полумрак забрал все краски из мира, оставив только гнетущую серую? Или это взгляд сквозь дождь так искажает предметы и размывает контуры, как будто смотришь на них сквозь собственные слезы?

Где-то позади кареты, скрытая откидной крышей, громко фыркала пантера Алессы, явно недовольная этой мокрой прогулкой. Дождь шел уже несколько дней кряду, начавшись в тот памятный вечер, когда погиб Вергилий, и дороги уже порядком успело размыть. Время от времени кошка с громким всплеском наступала во взбаламученную дождем лужу, и тогда ее лапа утопала грязи. Пантера фыркала и с чавканьем вытаскивала пленницу из липкой ловушки.

«Шлеп – фырк – чавк», – раздавалось тогда, и последующие несколько секунд сопровождались протестующим ворчанием. Только эти звуки и мерный стук капель по крыше кареты сейчас ограничивали маленький мир, в котором теснилась Рика.

– За воротами поверни направо, – послышался из-за спины приказ Алессы, и Кристэн послушно натянул вожжи, направляя их скромную процессию в сторону Даэр-лиена.

Даэр-лиен. Провинция, соседствующая Ардее, лордство ее кровного брата Раэля. Место ее краткосрочной, но от этого не менее обидной ссылки. Рика закрывала глаза и снова видела его. Такого разгневанного снаружи и такого обжигающе холодного внутри.

«Вот уже пять дней лучшие мастера Ардеи приходят в наш дом. И как минимум шестеро из восьми согласились взять тебя к себе. Так почему же ты медлишь?!»

Впившийся в нее взгляд, сжатые до белизны губы. Что ей было ответить? Что она не может вот так просто за несколько дней определить свою судьбу на всю оставшуюся жизнь? Или что ни один из мастеров не дал ей того, что могло бы надолго ее увлечь?

«Шестеро из восьми остались довольны как тобой, так и выполненным пробным заданием и были готовы сейчас же взять тебя в ученицы. При этом остальные двое тоже не дали полного отказа – просто просили подумать».

Это была правда. Рике удавалось все, за что она бралась. Учителя были довольны результатами работ Рики, но девушка не была до конца уверена, что именно сыграло здесь наибольшую роль – ее талант или их желание угодить и, возможно, оказать услугу влиятельному лорду.

«Я думаю, тебе стоит увидеть других мастеров».

Каким холодным голосом это было сказано! Обычные слова, обернутые в этот голос, заставляли зябко ежиться и втягивать голову в плечи.

«Я отсылаю тебя на месяц в Даэр-лиен к мастеру Айло. Айло Мусорная Куча, как его там прозвали. Никто лучше его не справляется с очисткой улиц и сбором отходов. Послужи ему, а потом возвращайся обратно. Может, это научит тебя ценить возвышенную и престижную жизнь в Ардее».

Он хотел, чтобы она страдала. Испытала позор и унижение. Возможно, умоляла его отменить свое решение. Она не дала его жестокости почувствовать над собой превосходство. «Да, кровный брат», – ответила она и ощутила, как заостряется его взгляд.

«Собирай свои вещи, вы отбываете завтра».

У нее не было своих вещей. Только потрепанная одежда из родительского дома и подаренное Раэлем выходное платье, явно не подходящее ученице Айло Мусорной Кучи. И еще Кристэн – ее пленник. Пленнику одежда тоже не полагалась, так что докту оставили только лишь штаны, чтобы он не смущал своим видом досточтимых адорнийцев.

«Ты хочешь забрать ЕГО? – Раэль не верил своим ушам. – Что ж… забирай! Так даже будет лучше».

Так Кристэн оказался той единственной «вещью», которую Рика увозила с собой из столицы. А также единственным, хоть и невольным, другом, которому можно было поплакаться о своей несчастной судьбе.

«Алесса проводит тебя до Дар-лоа, моей резиденции в Даэр-лиене. Дороги так близко к столице спокойны, и вряд ли что-нибудь вас потревожит в пути. Но тем не менее ты под ее опекой и должна ее слушаться».

Еще один укол. Не такой болезненный, как первый, но явно показывающий, что лорд еще не умерил свое негодование. Подчиняться героине! Той, которая перестала творить, которая больше не может внимать новому и неизведанному. Той, которая ограничила свою душу в обмен на грубую и разрушительную силу. Героев почитали за их самопожертвование, но считали неспособными к принятию решений.

Алесса не была злой или жестокой и никогда не делала девушке ничего дурного. Но, лишившись яркости собственных эмоций, она воспринимала чувства лорда как свои, и теперь зеленые глаза героини источали гнев серых глаз Раэля.

«Алесса, ты проводишь Рику в Дар-лоа и вернешься сюда, в усадьбу. Вы будете охранять ее вместе с Вергилием. После того нападения я не рискну оставить в доме только одного героя. Когда ты вернешься, меня самого здесь уже не будет, я отправляюсь к границе по государственным делам».

Героиня с трудом сохраняла бесстрастность и невозмутимость, сдерживалась, чтобы не накинуться на Рику и не прихлопнуть одной рукой не угодившую ее лорду девчонку.

«Да, мой лорд».

Она любит его. Рика поняла это внезапно, как будто пелена упала с ее глаз. Только любовь может удержать такую силу, которая бурлит в этой героине. Только она поможет закрыть глаза на жестокость лорда и слепо выполнять его самые неумолимые приказы. Последняя истинная эмоция, оставшаяся у этой героини.

– За поворотом сверни налево. Мы проедем через лес и срежем час пути, – приказала Алесса.

Ардея давно осталась позади, и края дороги стали постепенно обрастать невысоким кустарником.

Даже запутавшийся в собственной ярости и надменности, Раэль не вызывал у Рики неприязни. Девушка чувствовала, что шрамы на его теле намного глубже, чем он пытался показать. Они не просто лишили его рук, они ранили его душу, наполнили ее холодом, которым теперь лорд невольно делился с окружающими. Но Рика знала, что где-то там, глубоко-глубоко, под непробиваемой ледяной коркой Раэль страдал.

* * *

Их было трое.

Три королевских героя, посланных, чтобы выследить беглянку. Девчонка обвинялась в сговоре с ненавистными доктами, и этого было достаточно, чтобы зажечь в их сердцах огонь ненависти.

Лоренцио, молодой с виду мальчик, хозяин волчьей стаи. Один клич, и послушные ему волки прочешут лес и найдут скрывшихся беглецов.

Гийом, лучник-кентавр, бывший ловчий королевской охоты. Когда-то ему не было равных в преследовании дичи. За становление героем он приобрел туловище лошади, быстрое, словно ветер, и теперь дичь охотника более не ограничивается одним только зверьем. Меткий выстрел оставит на теле врага рваную кровоточащую рану, и легко различимый след превратит дальнейшую погоню в фарс.

И Вайкулус, наполовину человек – наполовину боевой тигр. Коготь, как звали таких героев в Адорнии. Когда Лоренцио найдет добычу, когда Гийом ранит ее и измотает погоней, именно он нанесет финальный удар. Опьяненный кровью и слабостью врага, он набросится на него, сожмет звериные челюсти на горле жертвы и с упоением выпьет утекающую из предателя жизнь.

У нее было несколько часов форы. А они – лучшие преследователи Ардеи.

«Девчонку обязательно взять живой и доставить во дворец, остальных убить».

Их было трое. Более чем достаточно.

* * *

«Убей, убей, убей».

Постепенно к этому шепоту привыкаешь. Его можно игнорировать, пока он тихий, заглушать собственными мыслями.

«Она – человек».

Простое напоминание. Чтобы не забыть, его приходится твердить вновь и вновь. Повторять несколько раз в день. Но проклятая девчонка снова и снова вставала перед закрытыми глазами. Она манила и пугала одновременно Она была так слаба и невинна.

Впервые за всю свою жизнь Охотник боялся. Не провала – его мастерство давно перешло на тот уровень, когда оно превращается в уверенность. Или в самонадеянность. В иное время он бы попытался это выяснить, но ненавистная девчонка путала все мысли. И не смерти – он уже смирился с тем, что погибнет, и хотел лишь погибнуть красиво.

Охотник боялся потерять себя. Пока он убивал героев, он совершенствовался, возвышался над собой, и мерилом его искусства была только его гордыня. Но кем он станет, если отступится от принципов? Падет до уровня уличного убийцы, грабящего прохожих ради наживы? Или опустится еще ниже – до самого дна, где обитают только бешеные псы, накидывающиеся на прохожего просто так, только потому, что это единственное, что они могут?

Искушение было так велико, но тренированная воля еще могла держать этого демона на цепи. Иногда Охотник приходил к тому дому, где жила Она. Сокрытый призванной тенью, смотрел в окно дома в надежде хоть на мгновение увидеть Ее.

Один раз, когда Она вышивала в открытой беседке в саду, он подобрался так близко, что мог уловить Ее запах. Больше всего Охотнику хотелось прильнуть к ней, зарыться носом в ее волосы, вдохнуть поглубже. Но он не смел. Девчонку охраняла черная пантера, и при ней всегда крутился ее пленник-докт. И Охотник незаметно удалился, не боясь, что его раскроют, но страшась, что не сможет сдержаться.

Когда карета с Ней выехала из Ардеи, сидящий на воротах Охотник вздохнул с облегчением. Уехала! Нужно продержаться еще несколько часов, удержать себя от того, чтобы не кинуться в погоню. И станет легче. Проклятая девчонка затеряется в Адорнии, а он останется здесь. Вырвет Ее из сердца, из мыслей, из жизни. Забудет и будет жить, как прежде.

Охотник уже почти успокоился, когда под воротами прошли три королевских героя и свернули в ту же сторону, куда направилась карета. Совпадение? Других путников не было, даже странствующие купцы предпочли переждать непогоду, опасаясь застрять на развезенных дождем дорогах.

Даже если и совпадение, что он теряет? Он только глянет одним глазком, куда отправились герои, и вернется назад.

От шпиля над воротами отделился сгусток тени, неуклюже прокатился по стене и исчез внизу.

«Убей… убей… убей…»

«Убив Ее, я убью себя».