Текст книги "Зов прайма"

– Высоко-высоко в Рассветных горах, на самом краю мира стоит Чертог покоя, – заговорщицким шепотом вещала между тем голова Аззары. – Его стены настолько черны, что даже сама полночь не может сравниться с ними, а утреннее солнце испуганно обходит их стороной, всегда оставляя замок в тени горы. А правит им ужасная Фарфоровая леди…

– Только не называй ее так в лицо, ее зовут леди Инесс, – поправил магозавра Винсент.

– Говорят, что она старше самих гор, но до сих пор выглядит молодой женщиной. – Аззара никак не отреагировал на комментарий посла. – Но самое ужасное – это то, что в этом замке погибают герои. Да, такие герои, как я, – они приходят туда и уже никогда не возвращаются. Ну, так что, дети! Вы хотите попасть в Чертог покоя?

– Да-а-а-а-а!

Угрюмый обычно Кирик улыбался, а Адам вообще повизгивал от восторга, дергая при этом магозавра за длинную седую бороду и думать забыв о еще не успевших высохнуть слезах.

Дети… Все-таки это настоящее счастье – когда они радуются, довольные жизнью. Их смех приносит чувство удовлетворения, выполненного долга и понимание того, что ты поступаешь правильно. Только немного обидно, что магозавр – это странное порождение магии прайма – смог успокоить их лучше собственного отца.

2

В конце концов, карету пришлось бросить. Предгорная дорога стала слишком неудобной для громоздкого дилижанса. За последние пару часов езды колеса трижды оказывались в придорожной колее, застрявшие там благодаря осыпающимся краям полотна. О дороге явно давно никто не заботился, и она медленно ветшала. Только придорожные столбы еще хранили память о временах былой славы, когда этот путь с гордостью назывался Восточным трактом.

Судя по тем же столбам, до Чертога покоя оставалось не более трех часов пешего путешествия, поэтому Винсент вытащил из кареты огромную тяжелую сумку с детскими вещами, небольшой саквояжик со своими и отправил облегченно вздохнувшего кучера домой – обратно в Даэр-лиен.

Хотя серый пейзаж вокруг мало располагал к приятным прогулкам, было приятно, наконец, размять ноги. Обещанного снега вокруг не было – только грязная слякоть с наполовину замерзшими лужами и взирающие на нее сверху верхушки деревьев. Дорога петляла между камнями, забираясь все выше и выше на гору и пророча долгий и трудный подъем. Приунывшие было от необходимости покинуть теплую карету, дети уже с радостью месили сапогами придорожную грязь.

– Что это у тебя там?

Аззара снова заставил его вздрогнуть от неожиданности. О, как он любил появляться за спиной, просовывать голову сквозь стену или потолок кареты, подкрадываться незаметно. И все время задавать свои неуместные вопросы или отпускать ставящие в неловкое положение комментарии.

Винсент глубоко вдохнул, выдохнул и попытался прогнать раздражение.

– Где?

– В той шкатулке, которую ты так трепетно завернул в платок и спрятал во внутренний карман куртки.

– Не твое дело.

Ну вот, нагрубил. Обычно Винсент не позволял своему языку обгонять собственные мысли, но этот герой как-то по-особенному влиял на него. Посол лорда Раэля вздохнул, кляня себя за несдержанность.

– Я имел в виду, что не могу показать тебе содержимое этого ящика. Лорд Раэль вверил его мне, и только мне, а я поклялся доставить его Фарфоровой леди в целости. Мы с тобой почти не знакомы и даже не были официально представлены до начала нашего путешествия в Чертог покоя. Не могу же я открывать секреты лорда кому бы то ни было, пусть даже его доверенному герою.

– Как мило с твоей стороны так вежливо объяснить мне, что мы не друзья, – магозавр сощурился от удовольствия, словно загорал на солнце в обществе прекрасных девушек… драконих… или чего там магозавры могут для себя нафантазировать. – Я просто таю в лучах твоего красноречия.

В подтверждение своих слов проклятый дракон сменил свой цвет и из темно-красного превратился в ярко-желтого.

– Тай сколько вздумается, – буркнул Винсент, шагая вперед. – Когда натаешься, ползи по этой дороге. Чертог в той стороне.

– Эй-эй, подожди!

Одним скачком дракон догнал посла, обвился вокруг его туловища и заглянул в глаза.

– Какой же ты зануда, Винс! А если ты узнаешь меня получше, ты дашь мне заглянуть в шкатулку? Там просто обязано быть что-то интересное!

– Выпусти меня!

– А я и не держу!

Магозавр двинулся вперед, проходя сквозь Винсента, как вода проходит сквозь сухую землю. Ощущение оказалось не очень приятным, но вполне терпимым – как будто тело колют тысячи маленьких иголочек.

– Ах ты, хитрец! – рассмеялся Аззара, глядя на шкатулку, которую Винсент поднял высоко над головой. – И как только догадался! Ну, дай я просто загляну в нее через стенку! Тебе даже не придется ее открывать. Или дай я подержу ее, хотя бы вес узнаю. Или давай ты ее потрясешь, а я послушаю, что там внутри!

– Ответ будет «нет», даже будь ты самым доверенным лицом лорда Раэля. Это мое задание, и я должен его выполнить.

– Но ведь я и есть самое доверенное лицо лорда Раэля! Мы с ним как братья, друзья детства! Я знал его, когда он был еще ребенком. В те времена я еще был человеком… Раэль стал лордом, а я его героем. – Аззара прикрыл глаза, будто вспоминая дни былой славы, но зрачки из-под прикрытых век с лукавством смотрели на собеседника. – Мы с ним через столько всего прошли – охотились на чудь в Даэр-лиене, под покровом ночи крались вдоль границы Империи Доктов, выслеживая шпионов. Мы вдвоем захватили замок мятежного лорда, вступившего в заговор против адорнийской короны!

Винсент бережно спрятал шкатулку обратно во внутренний карман куртки.

– И сколько из рассказанного тобой сейчас правда? – поинтересовался посол.

– Ты ранишь меня своим недоверием! Такими обидными словами ты плюешься!

Вопреки сказанному Аззара с трудом сдерживал смех. Его борода тряслась и подпрыгивала, а цвет шкуры менялся до нежно-розового и обратно с каждым сдержанным спазмом.

– Папа, мы устали.

– Да, мы устали! Давай дальше поедем! А где карета?

За перепалкой с Аззарой Винсент и не заметил, как догнал ушедших вперед детей. Дорога неуклонно шла вверх, а у детских сил были свои пределы. Кирик и Адам сидели на обочине, пачкая в грязи бывшие чистыми еще утром штаны.

– Карета уехала обратно в Даэр-лиен, – объяснил отец, – а нам осталось пройти всего-то ничего. Чертог покоя будет виден уже во-о-о-он за тем поворотом. Давайте, поднимайтесь.

– А можно, ты меня понесешь? – спросил Адам. – На плечах, как когда лолд Ваэль бал устлаивал, и было много людей, и я хотел на кололеву посмотлеть?

Две сумки, да еще и Адам на плечах… Винсент уже собирался было отказать и пообещать обязательно покатать сына на плечах, как только они дойдут до Чертога покоя, но вмешался Аззара.

– Эй, ребята, а как насчет прокатиться на настоящем драконе?!

Он спустился ниже к земле, ожидая, когда ликующие от восторга дети заберутся ему на спину, затем обернулся к Винсенту и показал ему язык. Язык был обычным, хотя посол наполовину ожидал увидеть раздвоенное змеиное жало.

Винсент только усмехнулся и покачал головой, наблюдая, как Аззара кружит вдоль дороги с двумя хохочущими мальчуганами на спине. Магозавр был странным и явно немного ненормальным, но дети его любили. Может, стоило дать ему шанс?

* * *

Иногда люди умеют летать.

Не так, как птицы. Что может быть нелепее, чем сравнивать себя с птицей. Пытаться махать руками, пока не взлетишь? Прилепить к рукам перья и спрыгнуть со скалы? Глупо и смешно.

Люди могут летать, как боги. Как создатели, летать создавая. Прекрасную картину, завораживающую сочетанием красок. Музыку для оркестра, осторожно трогающую твою душу, – нежно играющую с ней, на ней. Танец, равных которому еще не было. Зрительные, слуховые, даже вкусовые образы способны передавать чувства от одного человека к другому. Они могут сделать то, на что не способны слова, какими бы умными и проникновенными они ни были. Слова могут передать лишь мысль, тогда как творчество передает настроение.

Зрители аплодируют, роняя на землю слезы восторга, и ты понимаешь, что это твое искусство заставило их чувствовать и переживать. И ты счастлива, что смогла передать другим то, что чувствуешь сама.

Наверное, именно так ощущал бы себя бог, создавая мир.

Это настоящий полет и настоящая эйфория. И ни одно удовольствие, пусть даже самые яркие телесные ощущения, никогда не затмит этого. Ради такого стоит жить.

Тем больнее потерять это чувство. Быть отрезанной от вдохновения. Чувствовать желание творить, но не иметь такой возможности. Когда ты страстно желаешь создавать, начинаешь свое творение и понимаешь, что получается один только мусор. Но ты не отчаиваешься – ты садишься и начинаешь заново. Рисуешь картину, кладешь одну краску на другую, восхищаешься своей работой, предвкушая восторг зрителей. Дорисовываешь, откладываешь кисть и понимаешь, что всего-навсего повторила творение другого художника. Только краски чуть бледнее и выразительности меньше.

И ты садишься заново, пытаясь разумом понять, в какой момент все пошло не так. Осознать то, что не получилось прочувствовать. Какая нелепость. Ты знаешь, что этого невозможно постичь при помощи мыслей, но, кроме них, больше ничего не остается.

Невозможно творить, когда ты отрезана от источника вдохновения. Когда оборвана тонкая нить, соединяющая тебя с божественным, позволяющая тебе создавать.

Навсегда обрезанная магией прайма. Как какая-то… «субстанция» может утопить твою искру? Дать тебе полубожественную силу и в обмен отнять вдохновение? Прайм… Насмешка над всем божественным.

«Будь проклята эта жизнь без искры».

Ветер метался в распущенных волосах. Вцепился в них холодными длинными пальцами и повис, пытаясь оторвать. Экко стояла в том месте, где кончаются все дороги. Обрываются в пустоту. Впереди была только отвесная скала и тьма под ней. Край мира.

«Что чувствует самоубийца перед смертью? О чем думает?»

Она не собиралась прыгать. Только постоять на Краю. Заглянуть в бездну под собой, заглянуть внутрь себя. Самоубийство – не выход, не решение проблем. Это признание поражения, белый флаг, выброшенный перед судьбой. Самая большая глупость, на которую может пойти человек.

«Спокойно, Экко. Отойди назад».

Рано или поздно такая жизнь должна закончиться. Но не сегодня, ведь пока еще есть силы держаться.

Зябко кутающаяся в белую шаль девушка оборачивается и идет прочь от Края. Теперь ветер дует ей в спину, как бы подгоняя, не давая возможности передумать и вернуться. Темно-русые распущенные волосы теперь бьются впереди, полностью скрывая опущенное лицо.

Проходит минута, и девушка скрывается из виду.

3

На первый взгляд Чертог покоя казался стариком. Ветхие стены замка давно никто не подлатывал, и они медленно осыпались, теряли камень за камнем на протяжении десятилетий. Откалывались от стены и падали рядом, поросшие сизым мхом и плесенью. Да и кому они были нужны в этих горах. Империя Доктов лежала в другой стороне, на противоположном куске материка, а редкая чудь не забредала так высоко в горы. Даже разбойников, казалось, не интересовал этот замок по причине того, что тут было нечего брать.

Серые дома с покосившимися крышами облокачивались друг на друга в надежде выстоять еще хотя бы несколько лет. Облупленная краска на косяках походила на старые шрамы, оставленные давними сражениями. Заколоченные угрюмые окна хмурились вслед проезжавшим мимо одиноким путникам. Иногда за ними проблескивал огонек зажженной свечки, иногда слышалось хлопанье входной двери или скрип еще не успевшей отвалиться ставни. И ни одного украшения, ни одной радостной краски, которые были так любимы адорнийцами из низин.

А ведь здесь действительно жили люди. Изредка в вечерней тени мелькала чья-то сгорбленная фигура, а один раз под ноги упал очерченный тусклым светом силуэт из открытой на мгновение двери дома. И тут же со скрипом исчез, будто испугавшись, что обнадежит путников обещанием крова. Чертог покоя встречал гостей холодом и сумерками.

– Пап, тут стлашно, – пожаловался сидящий на спине магозавра Адам.

– Не бойся, малыш! Никто тебя не тронет, – заявил Аззара. – Ну, по крайней мере, сначала им придется победить меня и папу, а вы к тому времени уже успеете убежать.

– Не пугай ребенка! – осадил дракона Винсент. – Это вполне… милый… город. Просто мы приехали сюда к ночи, вот он и кажется таким.

– О да, «милый», – ухмыльнулся Аззара. – Такой милый, что даже лорд Раэль расплачется при его виде. Плачущий от умиления лорд Раэль! О, я бы многое отдал, чтобы на это посмотреть!

Магозавр перекрасил кончик языка в желтый цвет и каким-то волшебным образом заставил его светиться. И пока дракон говорил, дорога перед путниками то освещалась, то снова уходила во мрак.

– Пап, мы же не будем тут жить? – с надеждой спросил Кирик.

– Нет, мы будем жить в самом замке. Леди Инесс должна выделить нам несколько комнат.

– Псст. Винс. Я думаю, он спрашивал не про город, а про Чертог покоя в целом, – прошипел Аззара.

Войти. Поклониться. Представиться, если тебя забыли представить. Завести пустой разговор, плавно переходящий к цели визита. Попрощаться и выйти. Будучи послом лорда, Винсент много раз проходил по этой дороге от двери до двери. Менялись обстоятельства, хозяева домов, цели визитов, но общая канва неизменно оставалась одинаковой.

– Винсент из Дар-лоа, посол лорда Раэля. К вашим услугам, миледи.

Учтивый поклон. Не слишком низкий, чтобы не уронить статуса лорда Раэля. И не слишком небрежный, чтобы не обидеть провинциальных аристократок. Как раз такой, какой нужно. Приложенная к груди ладонь была необязательным дополнением, демонстрирующим добрую волю и расчет на положительный исход визита.

– Аззара оттуда же, герой лорда Раэля! Ни к чьим услугам, кроме своих! – проскрипел слева до боли знакомый голос.

Винсент почувствовал, как заливаются краской его щеки.

– Идиот, – прошипел он и ткнул магозавра локтем, слишком поздно вспоминая, что пихаться локтями на приеме неприемлемо.

Ощущение было такое, как будто он сунул руку в вязкое желатиновое желе.

– Кхх… хх… хх… щекотно! – давился смехом дракон, пока опозоренный посол освобождал руку.

– Леди Инесс рада приветствовать вас в Чертоге покоя.

Голос был холодный и безразличный, и ни гостеприимства, ни заявленной радости в нем не было. Более того, говорила не сама Фарфоровая леди, а молодая девушка, стоявшая по левую руку от нее. Винсент ее даже поначалу не заметил в полумраке комнаты.

Их пригласили не в приемную залу, как поступил бы, согласно этикету, нормальный адорнийский лорд, а в темный рабочий кабинет-библиотеку. Стены его занимали стеллажи с книгами, а единственный стул стоял спиной к единственному же окну комнаты. К тому же кабинет давно не проветривали, и в воздухе стоял сшибающий с ног запах затхлости и плесени.

На стуле сидела сама Фарфоровая леди, и привыкший к быстрой оценке говоривших с ним лордов Винсент беглым взглядом обежал ее с ног до головы. Леди Инесс оказалась приятной женщиной лет сорока в довольно простом, по столичным меркам, зеленоватом платье с кружевами на расклешенных рукавах и высоким воротником, полностью скрывающим шею. Украшений почти не было, что тоже было довольно странно – неужели леди даже такого захолустья, как Чертог покоя, не могла достать для себя хотя бы бижутерии? Конечно, это провинция, но ведь не настолько же! Только зеленая, в цвет глаз, заколка одиноко красовалась в спадающих на плечи черных волосах.

Однако было в леди Инесс что-то еще. Что-то, незаметное на первый взгляд и обнаруженное только через минуту. Фарфоровая леди была абсолютно неподвижна.

«Она… парализована? О боги, она скорее кукла, чем живой человек!»

Картину завершали пепельный оттенок кожи и выцветшие сероватые губы. Только зеленые глаза иногда двигались под полуопущенными веками, показывая, что в этой фарфоровой кукле еще теплится жизнь.

– Леди Инесс просит прощения и не желает задерживать уставших путников в столь поздний час. Какую плату вы привезли в Чертог покоя?

Молодая девушка, очевидно, говорила от имени Фарфоровой леди. Довольно невзрачная на вид – такие быстро теряются в толпе. Простое серое платье, в невыгодном свете открывающее худые и еще пока детские плечи и дешевый розовый кулон на шее были единственным, что хоть как-то цепляло пробегающий по ней взгляд.

«Служанка?»

Девушка явно старалась подражать своей госпоже и как могла копировала ее неподвижность и невозмутимость.

– Э-э-э, плату? – не понял замешкавшийся посол.

– Она имеет в виду твою коробку, Винс, – подсказал Аззара.

– Ах, да, – спохватился Винсент, доставая из куртки спасенную от посягательств магозавра шкатулку. – Прошу вас.

Посол протянул было шкатулку самой Фарфоровой леди, секунду поколебался и вручил свое сокровище служанке. Девушка ласково провела рукой по крышке и замерла, как будто задумавшись.

– Госпожа не желает открыть ее? – очевидно, вопрос предназначался самой леди Инесс. – Это подарок от самого лорда Раэля.

– Да, да! Ее обязательно надо открыть, – поддакнул из-за плеча магозавр.

Служанка не спеша развернула шкатулку лицом к гостям и, не опуская глаз, открыла крышку, показывая Винсенту ее содержимое. Шкатулка была пуста.

– Тхи-хи-хииии, – оскалил зубы Аззара. – Я так и думал! А ты ведь даже не подозревал, а, Винс? Поражаюсь твоей выдержке! Это ж надо было, везти всю дорогу из Дар-лоа в Чертог покоя пустую коробку и даже не заглянуть внутрь! Преклоняюсь перед твоим самообладанием!

Он и правда поклонился, но ошарашенный Винсент этого даже не заметил.

– Не… не может быть, – лепетал он, – как же так? Наверное, меня обокрали по дороге!

– Плата принята, – заявила меж тем девушка, закрывая шкатулку. – Но это была только половина. Что подаришь ты, Аззара из Дар-лоа?

Магозавр вздохнул.

– Дурацкие у вас тут традиции, – пожаловался он, – но что ж поделать. Выбирай сама, красавица.

С этими словами магозавр широко открыл пасть. К удивлению Винсента, на каждом длинном зубе Аззары блестело по кольцу или перстню. Девушка не опасаясь засунула руку в пасть дракона и сняла потускневшее позолоченное кольцо с одного из дальних зубов.

– Ах, одно из моих любимых, – посетовал Аззара, поворачиваясь к Винсенту. – Что? Знаешь, если будешь так сильно глаза таращить, то они могут и выпасть.

– Кольца? На зубах?

– Ну а что тут такого? У меня нет рук, чтобы носить кольца на них, а ведь мне тоже хочется красиво выглядеть! Сверкать широкой улыбкой, тхи-хи-хиии. И, между прочим, я успел подготовиться к приему леди Инесс, а вот ты даже дорожную куртку не сменил!

– Плата принята, – повторила девушка. – Какие дела у вас есть в Чертоге покоя?

Быстрый переход от приветствия к делу. Что ж, Винсенту приходилось общаться и с такими нетерпеливыми и неучтивыми лордами.

– Лорд Раэль прислал меня, чтобы я понаблюдал за его сестрой, леди Аэрикой. Мой лорд беспокоится за свою сестру и хочет быть уверен, что она справляется с новыми для нее обязанностями. С вашего позволения, конечно.

Девушка невесело рассмеялась, неожиданно сбрасывая с себя маску безразличия.

– Как видно, даже на краю мира мой брат не может меня отпустить, – произнесла она.

«Леди Аэрика? Эта… серость? Не может быть!» – не поверил своим ушам Винсент, тщательно охраняя свое лицо от удивленного выражения, так и норовящего туда вылезти.

– А меня никто не присылал, я сам пришел, – в свою очередь, сказал магозавр. – Говорят, у вас тут потрясающий вид из окна.

– Мы уважаем твое право на хранение секретов, Аззара из Дар-лоа, – произнесла молодая леди. – Оставайтесь здесь и будьте нашими гостями столько, сколько потребуется. Добро пожаловать в Чертог покоя.

Фарфоровая леди так и не сказала гостям ни одного слова.

«Странный город, странный замок, странные леди… – думал Винсент, покидая приемный зал. – Аззара меня предупреждал, но слышать рассказ из уст другого, и увидеть все воочию – это две совершенно разные вещи. Этот город – не место для Кирика и Адама. Нужно побыстрее закончить мою миссию и уехать отсюда подальше, пока эта серость не успела осесть на моих детях».

«В этом замке погибают герои», – вспомнились ему слова магозавра, и на душе стало особенно неспокойно.

* * *

Привет, дневник!

Мне тут неожиданно пришло в голову… А ведь я имею над тобой полную власть. Понимаешь? П-О-Л-Н-У-Ю! Я могу, скажем, вывесить тебя на улицу на ночь, и ты будешь мерзнуть и шелестеть листками, а к утру ветер покроет тебя коркой изо льда. Я могу подвесить тебя на кочерге над камином. Ты будешь болтаться над огнем, пропитаешься едким вонючим дымом, и ни одна порядочная тетрадь на тебя больше никогда не посмотрит. Ха-ха! Да, я могу так сделать!

Страшно? Бойся меня, ты, никчемный кусок бумаги!

Вот и мне тоже сегодня было так же страшно. Леди Инесс была в моей голове! Внутри моих мыслей! Конечно, она предупреждала, что так будет, и просила разрешения говорить через меня. И я согласилась – не могла же я ей отказать. Но это было ужасно! Ее мысли… мои собственные… они все перемешались в моей голове, и я не могла их отличить. Я открывала рот, и кто-то другой говорил моими губами. Наверное, примерно так чувствует себя яблоко, когда его изнутри пожирает червяк, медленно, но верно добираясь до сердцевины.

Брррр. Как вспомню о сегодняшнем вечере, так в дрожь бросает. Как хорошо, что все уже закончилось. Или нет? Леди Инесс так легко завладела моими мыслями, что помешает ей сделать это еще раз? А может, она и не отпускала меня вообще? Может, я сейчас все еще продолжаю исполнять ее волю? Я больше не могу провести грань и точно сказать, где кончаюсь я и начинается она.

Фуф.

– Спокойно, Рика, леди Инесс великодушна и добра, она не станет так поступать.

Спасибо, дневник. Надеюсь, ты прав.

– Конечно, я прав. Знаешь, какая она была до твоего приезда? Долгие годы она правила Чертогом покоя, и замок процветал под ее покровительством. Она спасла от гибели многие жизни, не делая разницы между героями и людьми. И многие адорнийские лорды почитали ее за мудрость и доброту. Даже сама королева один раз посетила Чертог покоя!

– Королева Изабель?

– Нет, другая. Та, что была до Изабель? Нет, до Изабели Адорнией правил король… Как его звали? Не важно. Быть может, сюда приезжала королева, что правила до того короля? В этом замке время летит очень медленно. Короли и королевы меняются, а Фарфоровая леди продолжает править Чертогом. Но она сильно сдала в последние годы. Все меньше выходила на улицу и разговаривала с остановившимися здесь героями, совсем перестала следить за делами замка. День, когда ты приехала, когда она встретила тебя у ворот Чертога, был последним, когда нашу леди видели за пределами ее библиотеки.

– Да, я помню нашу встречу. Она мне тогда показалась такой уставшей. Она улыбалась, но только грусть была в ее улыбке. И еще тепло и забота. Никто и никогда еще не смотрел на меня с таким теплом и заботой.

…

Уже поздно, и мне пора спать. Завтра у меня будет сложный день, я попробую поговорить с одним из героев, остановившимся в Чертоге. Еще не решила, с каким именно. А еще этот «посол лорда Раэля» будет за мной везде таскаться. Спасибо, дорогой братец, за то, что не можешь оставить меня в покое! Ох!

И да, ты уж извини меня, что ли. Я вовсе не считаю тебя никчемным куском бумаги. Ты очень даже мил. Мне нравится, как ты шуршишь листами, и у тебя симпатичная зеленая обложка. И, признаюсь тебе, ты очень приятно пахнешь. Я люблю запах бумаги и высыхающих на ней чернил, так что иногда я тебя немного нюхаю…

Перечитала последнюю строчку. Теперь сижу и краснею. Но мы ведь договорились, что я ничего не буду из тебя стирать, так ведь?

Смущенно краснеть перед какой-то тетрадью…

О боги, я чувствую себя такой дурой.