Текст книги "В связи с особыми обстоятельствами"

Единственный вариант – на чердаке всё-таки сидит наблюдатель. Который, однако, зевнул все происходящее. Или заспал, или ещё куда-то глядел.

Окно открылось.

Капитан, продолжая коситься в сторону дома, осмотрел станкач.

Ствол выставлен под определенным углом – пулемет должен был обстреливать строго заданный сектор на удалении (Алексей приложился к прицелу и поворочал оружие вправо-влево) до ста пятидесяти метров. А учитывая то, что эта машинка, установленная на станке, может стрелять с заданным рассеиванием, то и в темноте пулеметчики могли накрыть возможного противника очень даже нехило… Благо, что задирать ствол нет необходимости, они ещё засветло, поди, выставили прицел и ограничили углы горизонтальной наводки.

Правда, по одиночной цели в темноте палить – запыхаешься, но кто сказал, что немцы ждали тут одного человека?

Окно закрылось и открылось ещё раз.

Нет ответа.

Что предпримет командир противника?

Группу для проверки выстрела он высылать не стал, никто из его солдат из дому так и не появился. А надежда на это имелась… теперь-то, так ведь там и окопаются, подмоги дожидаючись. Поди, возьми их там пулей – вслепую, да через бревенчатую стену изрядной толщины! Пробить-то, может и пробьёт… да вот толку-то с того?

Смотаются фашисты в сени, откуда и будут по сторонам посматривать, дабы не подполз к дому супостат с гранатой. Прикроются ещё одной стеной, да печкой – разве что из пушки по дому тогда лупить! И всё, никакого толку с пулемета уже не будет.

Но выходит, что беглеца немцы не видели, только одиночный выстрел слышали. Иначе тут совсем другие коврижки бы начались…

Но сидеть тут до морковкина заговенья, Алексей не собирался.

Цель была ясна и понятна – поленница дров, именно там и лежал мешок с его формой и документами. Проконтролировать подход к ней немцы, естественно, могут – из окна она просматривается. Как раз, из того самого, которое и закрывалось-открывалось.

Задача состоит в том, чтобы из этого окна никто не высовывался.

И решается она следующим образом…

Длинная очередь, пройдясь справа налево, взъерошила солому на крыше. Брызнули щепками доски.

И заорал кто-то нечеловеческим голосом – одна из пуль достала-таки наблюдателя.

Грохнули выстрелы – солдаты в доме открыли ответный огонь.

Правда, толку с него было… скажем так, не слишком много. Пусть немцы и знали место установки пулемета, однако же, высовываться из-под прикрытия стен никому из них не хотелось – стреляли навскидку, на краткий миг выставляя оружие из окон. В этом соревновании по стрельбе все преимущества были на стороне пулеметчика.

Выпущенные из дома пули бесполезно защелкали по стволам деревьев и взрыли землю на поле – этим все и ограничилось.

А вот ответной очередью Алексею удалось зацепить одного из солдат. Тот выронил карабин и скрылся за стеной.

Выпустив ещё пару десятков пуль по дому, капитан прекратил стрельбу. И так уже с полсотни патронов он на это дело истратил – на земле валялся кусок опустевшей ленты.

Противник тоже в этом деле не упорствовал, пальнув ещё несколько раз, немцы затихли.

Итак, подсчитаем.

Трое тут лежат, один на чердаке скопытился, да одного подранить удалось.

Пятеро, стало быть.

Если в засаде сидит отделение… а почему, кстати, именно отделение? Им станкач по штату не полагается! Наверняка, их из роты усилили, это больше похоже на правду.

Значит, все грустнее, их там не пять-шесть человек, а больше. Дом не такой уж и маленький, десяток солдат туда вполне упрятать можно. Да и стреляло по лесу точно больше пяти стволов.

«Но им меня отсюда не взять – равно, как и мне фашистов там не достать», – подумал капитан.

Так, что же выходит – пат? (как красиво выражался Виталька Романов – рьяный шахматист). А, говоря по-русски – ничья.

Фигушки…

Немцы тут бесконечно сидеть не станут, наверняка скоро сюда машина за ними прикатит. И хорошо, если одна, а не в сопровождении броневика.

Машина-то, ладно, невелика угроза, а вот броневик… да даже и бронетранспортер – тоже не в радость.

Грамотно рассуждая, сюда вообще лезть было незачем. Мог ведь отсидеться спокойно в лесу, немцы тоже тут вечно не стали бы куковать. И спокойно, после их отъезда, свои вещи можно было забрать.

Оно так… но вот просто их отпустить – не мог Ракутин. Вот просто – не мог и всё тут.

Ведь, рупь за сто – это те же самые солдаты, что и в первый раз здесь были. Не дураки немцы, послали сюда тех, кто с местностью знаком.

Дом они знают, подворье уже осматривали, да и окрестности тоже более-менее им знакомы. Опять же – какие-то изменения на подворье они заметят, а вот вновь прибывшие, уже нет…

Так что, здесь сидят эти же фашисты, что сожгли в сарае наших раненых. И у Алексея имелось большое желание их тут и оставить.

Навсегда.

Офицера того, скорее всего, нет, а жаль…

Однако ж, и ждать слишком долго нельзя. Не надо противнику давать время на обдумывание ситуации, а то они там такое напридумывают…

Уже выдумали – из дома разом выскочили человека три и тотчас же попрятались за лежащими неподалеку бревнами. Практически одновременно оттуда высунулись стволы карабинов, и грохнул нестройный залп.

На здоровье…

Капитан только что переволок станкач метров на тридцать в сторону (тяжелый, зараза!) и спокойно подкручивал винты наводки. Стреляйте, голуби… нет там уже никого. Знание позиции пулемета – оно не всегда на пользу-то идет…

Обрадованные молчанием супостата, повысовывались в окна и сидящие в доме солдаты – от кустов и деревьев аж щепки полетели.

Лихо это они…

Ну, никак теперь нельзя не высказать своего горячего одобрения таким слаженным действиям.

И Ракутин высказал…

Свесился наружу подстреленный немец, скорчился за бревнами ещё один.

И такая реакция фашистам совсем не понравилась, не оценили. Один из уличных стрелков нырнул куда-то вниз, под бревна, а вот второй – тот рванулся к спасительному дому. Оно и понятно, там хоть какое-то укрытие есть, да и не видно снаружи – кто и где сидит.

Но до дому ещё как-то добежать надобно!

А бегать наперегонки с пулей – изрядный надобно талант иметь, да соответствующие физические кондиции. Голову, опять же…

Словом, чего-то фашисту в этот раз не хватило. То ли ноги небыстрые подвели, то ли голова… или удача пятой точкой повернулась.

Солдат упал в нескольких метрах от дома.

Чуток всего не добежал…

Ненадолго его пережил и третий, тот, что под бревна полез. Не учел, бедняга, что с новой позиции это место очень даже неплохо просматривается, лучше, чем с прежней.

Вот так…

Этот раунд не за немцами остался.

Хоть и грамотно они, в целом действовали, однако ж, против станкача, да на хорошей позиции… наверное, что-то другое надо было изобретать. Впрочем, ежели вы, камрады, наивно полагали, что противник (как полный баран) станет на одном месте сидеть – то так вам и надо!

Немцы попрятались, схлопотать пулеметную очередь желающих не имелось.

Вот и славно! Уж минут несколько они точно тихо просидят, особых лопухов там нет, надо полагать. Да и количества нападающих они не знают, оттого и не станут повторять трюк с выскакиванием наружу. Проще уж подмоги подождать, тем паче, что она не станет особо долго задерживаться. Сомнительно, чтобы ротный (или кто там распорядился поставить засаду на хуторе) стал бы отправлять их сюда на несколько дней. День, не более. У них ведь и свои задачи имеются, более важные, чем ловить какого-то там диверсанта.

Додумывая эти мысли, капитан осторожно, стараясь не производить никакого шума, приближался к дому. Со слепого торца, тут у немцев обзора нет, наблюдателю на чердаке кирдык настал, только слух теперь им помочь может. Вот и постараемся идти потише…

Вот он дом… рядом совсем.

Не слышно там никакого движения, но не стоит себя обманывать – тут фашисты сидят, никуда не ушли.

А вот и поленница – щерится расщепленными поленьями. Ну, не зря же по ней стреляли? Посыпались некоторые полешки, на землю попадали… Пусть противник втихомолку посмеивается над косоглазым стрелком, нам ведь надо было верхний слой дров раскидать.

Оно, не так чтобы хорошо вышло, но всё-таки… теперь меньше работы будет.

Спрятаться за нею не получится – низкая она и сверху, из окон, просматривается там все хорошо. Вот и не подумает никто, что нашелся такой уморехнутый, чтобы туда ползти.

«Так мы и не поползём», – подумал Алексей. – «Спину под пули подставлять – дураков нет».

Где сейчас немцы?

Сидят на полу, под стенами ныкаются?

Очень даже может быть.

Наверняка, кто-то и выглядывает осторожно, прозевать подход противника к дому никому не хочется. Ну и пусть себе смотрит, главное – не попасть ему на глаза.

Нужно-то всего десяток секунд!

Вон те поленья обвалить, да мешок дернуть. И сразу – ходу под стену! Могут, конечно, из окна гранату швырнуть, это плохо…

А кто сказал?

Пусть швырнут!

И подобранный с земли камень звучно щелкнул о верхний край поленницы.

Ну, вот сидит сейчас в доме солдат. Слушает.

Опасается прозевать подход русских. Правильно, между прочим, опасается…

И вдруг – защелкало что-то за окном. Не пули и не выстрелы – звук другой. А что там может щелкать?

Да дрова! Не иначе, спрятался кто-то за поленницей. С противоположной стороны – не совсем же он лопух, чтобы со стороны дома заходить? От кого он таким макаром-то скрылся бы, от своих, что ли?

Высовывать башку из окна (под пулемет) – дурных немаэ. А вот гранату за дрова забросить – милое дело!

И забросили – взрыв расшвырял дрова и обрушил собственно поленницу. И мешок вожделенный из-под поленьев показался.

Но не прыгнул за ним Ракутин.

Должен сейчас кто-то проконтролировать результат броска, должен! Любой боец так поступит, да и немцы тут не исключение. Вполне ведь мог кто-то и уцелеть! Граната… она такая штука, никогда точно не знаешь, что выйдет. Могло в клочки порвать – а могло и просто глушануть. Тем паче, что «колотушки» немецкие – они, в основном, фугасным действием обладают, осколков от них не так уж и много. И вот сидит сейчас обалдевший от близкого разрыва супостат на земле и глазами хлопает.

Тут его и валить!

Затопали за стеною – бросился наблюдатель к окну. И правильно, между прочим, сделал. Не к тому окну, откуда гранату бросили – а к другому. Грамотный фашист, понимает, что за тем окном сейчас в три глаза смотреть могут…

Ничего интересного он не увидел.

В том плане, что никаких красноармейцев у дома и у поленницы разваленной не оказалось. Почудилось его камраду… бывает…

Но уж лучше перебдеть!

И голову под пулемет лишний раз не высовывать – там только этого и ждут!

Вот и спрятался бдительный немец обратно за стену. Он, если снова и выглянет, то уж точно – не прямо сейчас. Несколько секунд, так или иначе, но обождет.

Аж ноги заныли – так рванулся вперед Ракутин.

Прыжок!

Рвануть шарик рукой – пошла граната!

Ещё прыжок – вот он, вещмешок!

Подцепить рукой лямки, за спину сейчас не забросить…

Бу-бух!

Ахнул в доме взрыв, вынося напрочь остатки стекол.

Ходу!

Уцелевшие немцы сейчас гранатами ударят!

Взрывы рванули воздух, когда капитан уже отбежал от дома метров десять-пятнадцать и зарылся лицом в землю.

Толкнуло в спину горячим воздухом.

Теперь – снова на ноги! Ходу! Сейчас они это повторят…

И точно – за спиною снова рванули гранаты. Но в данном случае, капитан даже задержался – слишком велико было расстояние, отделявшее его от дома, никакой осколок попросту не долетел бы сюда. Разве что «феньку» запустят, но уж это крайне сомнительно. Могли бы бросить, так не стали бы ничего ожидать. Наоборот – швырнули в первую очередь, дабы осколками подмело под стеной и поблизости от дома. Но – не бросили, значит, нет у них таких вещиц…

А вот и опушка леса!

Проломившись сквозь подлесок, Алексей рухнул на землю, неподалеку от прежней позиции пулеметчиков. Фашисты уже поняли, что станкач стреляет с какого-то иного места. И оттого не слишком утруждали себя внимательным взглядами в ту сторону.

Ну и напрасно… не стоит считать себя намного умнее своих противников – можно очень основательно впросак попасть!

Впрочем, хрен с ними, пора уже и о себе подумать…

Сбросив чужую одежду (порядком уже извозюканную и мокрую), Ракутин переоделся в свою форму, проверил документы и поднялся на ноги. Повозившись, снял со станка пулемет и уложил в вещмешок ленты. Винтовку с сожалением повесил на сучок дерева, пристегнув на ружейный ремень подсумки с патронами. Тяжело тащить такой груз, один только «МГ-34» тянет почти на двенадцать килограмм, да ещё и ленты в вещмешке… куда уж тут еще и винтовку-то?

У убитых пулеметчиков он разжился патронами к пистолету, благо, калибр совпадал. Сами пистолеты в кобурах повесил на то же дерево, что и винтовку. Своему браунингу он доверял больше, чем трофейным «Люгерам». А вот наган сунул в вещмешок, не помешает. Туда же отправился и небольшой запас продовольствия, что отыскался у немцев.

А оружие на дереве… опухнешь, прежде, чем отыщешь. Это ж знать надо, где оно висит! Да и то не враз найдёшь… Мало ли…

Вдруг (по какой-то неведомой причине) придется назад топать? А тут – и заначка есть!

Да… тяжеловато будет с таким грузом топать!

Но никаких других вариантов пока не просматривалось. А пулемет, в случае столкновения, всё же гораздо весомее трехлинейки! Вот был бы он тогда… Алексей только зубами скрипнул. Уж никакого сарая-то и не подожгли бы немцы!

Со стороны дома донеслось несколько выстрелов.

Вот ведь какие фашисты попались неуёмные, всё с кем-то воюют до сих пор!

Покачав головой, он поправил на плече ремень от пулемета и решительно повернулся спиною к дому.

И только пройдя несколько километров, Ракутин понял, что же все это время не давало ему покоя. Он даже остановился в досаде. Винтовка с подсумками! Повесил на елке – подарок для любого желающего! А ведь нельзя оставлять исправное оружие – за это статья положена трибунальная!.. Пограничнику ли об этом не знать? А он что сделал? Хоть бы затвор вынул, да с собой унес! Или спрятал где-нибудь… Но забыл об этом капитан, как какой-нибудь новобранец. Видно, не прошла еще толком контузия, решил он, крепче меня приложило, чем казалось – соображалку вон как отбило-то! Но возвращаться и исправлять ошибку было уже поздно. Капитан пошел дальше, сгибаясь под тяжестью пулемета, пообещав себе впредь быть внимательней…

Погромыхивающая канонада оказалась достаточно неплохим ориентиром – к линии фронта Алексей вышел уже на пятый день. Можно было бы и раньше, но памятуя о последних событиях, он старался идти в такое время суток, чтобы шанс на встречу с противником был минимален. Пока это удавалось, немцы его до сих пор не заметили. Хотя шастало их тут… Приходилось сдерживаться, чтобы не полоснуть по проезжающим и топающим по дорогам солдатам пулеметной очередью. Тем более, что сам «МГ» уже успел надоесть капитану хуже горькой редьки! Тяжелый, зараза! Так, хоть польза с него какая-то будет…

Но – сдерживался.

Понимал, что, даже положив с десяток солдат, решительной победы (даже и в таком скоротечном бою) достичь, скорее всего, не выйдет. Фашисты быстро придут в себя, залягут, сообразят, что к чему – и окружат одинокого пулеметчика. Вот Межуева бы сюда… это настоящий мастер! Тот-то показал бы немцам, где раки зимуют! Свои способности пулеметчика (по сравнению с ефрейтором), капитан оценивал более чем скромно. Как он тогда, у моста, этим гадам врезал! Алексей только горестно вздыхал, провожая глазами проходящих мимо солдат. Не время… да и не место!

И вот теперь, лежа в траве и покусывая травинку, Ракутин наблюдал за приготовлениями немцев к броску. Судя по вялой перестрелке за холмом, там проходила линия непосредственного боевого соприкосновения с противником. Значит, там уже наши!

А сейчас, перед глазами капитана, к атаке готовилась группа солдат – около трех взводов.

Деловито сложив в кучу ранцы и излишнюю амуницию, и оставив все это добро под охраной тощего и очкастого солдата, все остальные проверяли оружие, подтягивали ремни – словом, занимались тем, что всегда делает боец перед решительным броском вперед.

Без излишней торопливости и суеты.

Спокойно и обстоятельно.

Опытные, чертяки…

Пофыркивая мотором и лязгая железом, подкатили два бронетранспортера – прикрытие.

Не слишком тут немцев до фига, надо думать, и оборону там наши держат, уж точно, не полком… Хотя, вполне может быть, что и немцы здесь не все собрались, где-нибудь в стороне ещё такая же (или даже большая) группа собирается. Здесь-то балочка не шибко здоровенная, много народа попросту не влезет.

Вот и офицер появился – солдаты сразу же прекратили суету и выстроились. Что-то он им там втолковывает… ага, пошли!

Взревев моторами, полезли вверх бронетранспортеры, прячась за броней, потопали за ними немцы.

И нам пора…

– Без команды не стрелять! – лейтенант Самсонов сдвинул на затылок пилотку. – Ближе подпустить! Передать по цепи!

Повернувшись направо, ближайший боец окликнул своего соседа. Тот кивнул, подтверждая получение приказа, и в свою очередь окрикнул лежащего рядом красноармейца.

Лейтенант с тоской посмотрел по сторонам. Пожалуй, это всё… третью атаку не отбить. И так, каким-то чудом удалось остановить противника час назад.

Первая атака… ну, она, собственно говоря, таковой и не являлась вовсе.

Получив приказ занять этот рубеж, лейтенант, прибыв на место, даже окопов отрыть не успел – слишком уж неожиданным оказался прорыв немецких частей.

И, как всегда, под рукою у командования никого не оказалось. Вот и бросили сюда то, что подвернулось. А подвернулся его взвод.

Нельзя сказать, что тут все поголовно были зелеными новобранцами – это не так. Повоевать успели почти все… только в составе разных, теперь преимущественно разбитых, частей.

Присутствовали во взводе и артиллеристы (только без пушек), и обычные пехотинцы. Был даже свой музыкант – трубач! Правда, без трубы. Её, как и все имущество дивизионного оркестра, пришлось где-то бросить.

Взвод и сформировали-то всего два дня назад – из бойцов, остановленных постами на дорогах.

Так же – второпях, назначили и командира. Из тех, что так и не успели вовремя прибыть в свои части из отпусков.

Самсонов командовал взводом в автобате – его стихией были моторы! Он всем своим нутром прикипел к рычащему и ревущему железу. Машины он знал – и любил. Но в кипящей неразберихе начала войны, мало кого интересовали пристрастия молодого лейтенанта.

Командир?

Училище заканчивал?

Вот тебе взвод – и командуй!

И неважно, что за твоей спиной нет ни одного выигранного боя – строго говоря, вообще ни одного…

Получив краткое напутствие уставшего майора из штаба дивизии, он, вместе со своими бойцами, загрузился в трехтонку, которая и доставила их всех сюда.

Здесь она и осталась – закипел радиатор.

Устранить поломку водитель не успел (да, теперь, наверное, уже и не успеет…) и лежал вместе со всеми в редкой цепи, азартно паля из винтовки по наступающим немцам.

Первыми навстречу бойцам лейтенанта вырулили два мотоцикла. С одного из которых тотчас же приветливо кашлянул пулемет.

И – успешно «кашлянул», едрить его…

Двоих красноармейцев снесло первой же очередью, а все остальные попрыгали кто куда, не забыв, правда, открыть ответный огонь – и пулеметчик сник в коляске.

Мотоциклы, натолкнувшись на неласковый приём, быстро развернулись и рванули назад.

Стрельбой вдогонку удалось свалить ещё одного седока – его автомат принесли Самсонову.

Вот и весь бой… Для лейтенанта, так и вообще – единственный. Впрочем – не только для него.

Отдав приказ обустроить позиции, он – уже через пять минут, погнал бойцов к узкому овражку. Чуткое ухо уловило привычный гул моторов.

Рыть окопы уже было некогда.

Хорошо, хоть «максим» успели установить!

Он-то и был основной причиной неудачи второй атаки – на этот раз немцев оказалось человек тридцать или даже больше.

Грузовики, на которых они приехали, на глаза так и не показались – а вот их пассажиры…

Те поприветствовали бойцов Самсонова частым огнем.

Пулемет и три десятка непрерывно палящих немцев… мало у кого было желание высовывать голову над краем импровизированного окопа – того самого овражка. Многие нырнули вниз, чтобы переждать огонь. Лейтенант чуть голос не сорвал, возвращая их на позиции, но – удалось.

Скомандовав открыть залповый огонь, он и сам с удовлетворением отметил, как затопталась пехота противника – этот сюрприз пришелся им не по вкусу. Не дойдя до края овражка метров восемьдесят, немцы повернули назад. И как сквозь землю провалились!

А попросту – залегли. И пользуясь имевшимися здесь в немалом количестве естественными укрытиями, отползли куда-то назад.

Но, как бы то ни было, а атаку (на этот раз, самую настоящую!) отбить смогли. Валявшиеся перед окопами тела убитых солдат в форме мышиного цвета, несколько приободрили бойцов.

Правда, без потерь не обошлось и у лейтенанта – тела троих красноармейцев пришлось оттащить назад, к грузовику. И ещё двоих поранило пулями. Одного – так совсем серьезно.

А ещё через час, в тылу у противника залязгало – подошла броня…

«Небось, танки…» – огорченно констатировал Самсонов. – «Продержишься здесь до вечера, как же!»

Попробуй тут выполнить приказ, когда на весь взвод – всего пять гранат. Да и те – противопехотные.

Танк такими гранатами не взорвать…

И бутылок с бензином нет…

Вытащив из полевой сумки бинт, Самсонов приказал связать две связки – из трех гранат, и из двух. Вручив их наиболее подходящим с его точки зрения, бойцам, он озадачил тех приказом сосредоточить всё внимание именно на танках, напрочь игнорируя все остальное.

Не до мелюзги!

Танки – вот это, главная угроза!

Обхода лейтенант не опасался – справа текла узкая, но весьма каверзная речка – танкам не пройти. Да и пехота не враз переправится – берега топкие и неудобные.

А слева балочки, да овражки, густо поросшие молодым лесом – тоже не танковый полигон, запросто можно сверзиться куда-нибудь, не разглядев очередной коварной ямки. На всякий случай он отправил туда троих бойцов – приглядывать. О чем сейчас очень пожалел – три винтовки лишними не оказались бы… Но возвращать их теперь было поздно, атака могла начаться уже вот-вот.

Ладно, будем воевать так…

Немцам другой дороги нет, пойдут тут. Вся надежда на станкач, он должен положить пехоту. А танки… что-нибудь придумаем и здесь.

Рев моторов стал сильнее – над гребнем оврага показалась угловатая коробка – бронетранспортер.

Ещё один.

Не танки?!

Уже легче! Хотя и не слишком – с дальней дистанции ударили пулеметы бронетранспортеров. Пули подняли пыль перед овражком – немцы второпях взяли неверный прицел.

– Не стрелять! – чуть приподнял голову Самсонов. – Не выдавать позиций!

Но большинство бойцов и так уже попрятались.

Бронетранспортеры прошли метров пятьдесят, когда за их спиной показались ряды пехоты противника. И их было гораздо больше, чем в первый раз – чуть не втрое…

«Амба! – подумал лейтенант. – Пулеметы сейчас прижмут моих ребят, а подошедшие фашисты забросают гранатами. Разве что, задержать их выйдет? Прижмем огнем фашистов – они и залягут. Не подойдут на бросок. А бронетранспортеры в овраг сами не полезут, тут склон крутой – опрокинутся…»

Спустившись вниз, он пробежал по дну оврага метров сорок и снова поднялся вверх – к пулемету.

– Коваленко! – окликнул Самсонов первого номера. – Как пехота пройдет метров сто – начинай! Твоя задача – солдат положить, чтобы не подошли. Понял? Позицию меняй, чтобы не засекли…

– Сделаем, товарищ командир… – кивнул тот. – Не волнуйтесь, не впервой…

Первый номер достался лейтенанту из кадровых, на него-то он основные надежды и возлагал. Стрелок Коваленко был опытный и дело свое знал хорошо.

Похлопав по плечу второго номера, взводный побежал назад.

Немцы уже пристрелялись, пули посвистывали где-то рядышком, но он не особенно этим озадачивался. Отчего-то ему совсем не верилось в то, что именно его сейчас могут убить. Ранить – это возможно. На войне без ранений не бывает. Но своей смерти лейтенант совсем не опасался. Не сейчас…

Вскрикнул неосторожно приподнявшийся боец – пуля задела его плечо. Выронив винтовку, он сполз вниз, держась рукой за раненое место.

– Помогите ему! – махнул рукой Самсонов. – Бинт есть?

Подбежавший к раненому рыжий и веснушчатый сосед только головой растерянно помотал – нет ничего.

– Держи! – кинул ему свой индивидуальный пакет лейтенант. – Перевяжи, надо кровь остановить. Сумеешь?

– Учили… смогу, товарищ командир.

– Ты как? – присел около раненого взводный. – Сильно задело? Стрелять сможешь?

– Левая рука, товарищ лейтенант… Смогу, только не так быстро.

– Ну и добро! Не подставляйся попусту, понял?

Гулко ударил «максим» – надо думать, немцы дошли до рубежа открытия огня.

Оставив бойцов, лейтенант одним махом взлетел наверх.

Коваленко ещё раз подтвердил свою репутацию – одной очередью положил сразу несколько человек. Прочие тотчас же залегли и ответили частым огнем с места. Вступил в дело и немецкий пулемет, да не один!

И стрелки на бронетранспортерах обрадовано подхватили их инициативу – по позиции русских пулеметчиков ударили все сразу.

Одна надежда, что те уже оттуда ушли – выжить под таким обстрелом… задача сложная.

Остановившись, один из бронетранспортеров продолжил огонь с места, частым гребнем прочесывая край оврага.

А вот второй – тот попер вперед, стремясь зайти со стороны дороги – тогда он накрыл бы овраг продольным огнем.

«На здоровье! – усмехнулся про себя взводный.

Как раз там один из бойцов со связкой гранат и сидел – специально на такой случай. Надежды на это было мало, но вот, поди ж ты! Пошел немец по дороге, хотя лейтенант этого не особо ожидал. Главное, чтобы боец не промахнулся…

Он и не промахнулся – взрыв качнул железную коробку. Захлебнулся вражеский пулемет, и над бортами бронетранспортера поднялся дымок.

Но это не слишком отразилось на наступающих немцах. Да, они на секунду-другую задержались, перегруппировались – и снова поперли вперед, ещё больше взвинтив темп стрельбы. Над головою у лейтенанта противно взвизгнул свинец, заставив его низко прижаться к земле.

А пехота противника подошла уже достаточно близко, ещё чуток…

– Огонь! – приподнялся Самсонов. – Залпом, пли!

Дружного залпа не получилось, выстрелы рассыпались горохом. В наступающей цепи упала парочка солдат. Но немцы не остались в долгу, перенеся огонь на новые цели. Особенно старался пулеметчик на втором бронетранспортере, что выдвинулся вперед, прикрывая атакующих.

– Стрелять самостоятельно! – и лейтенант перекинул на грудь трофейный автомат. Вот и пригодится…

Впрочем, редкий винтовочный огонь не слишком задержал противника – цепь перебежками продолжала продвигаться вперёд. Ну, где же Коваленко, куда он пропал?!

Никуда не пропал – со стороны дороги донесся перестук «максима» – и это тотчас же сказалось на фашистах, правый фланг наступающих залег. Развернулся туда и бронетранспортер, сразу же определивший самого опасного противника.

А вот левый фланг своей прыти не сбавил – от пулемета их защищал невысокий холмик. Не Бог весть что, но видеть их Коваленко не мог. Вот немцы этим и воспользовались…

– Прижать их к земле! – взводный выпустил очередь по наступающим и даже свалил одного из них. Метров семьдесят – а, попал! Даже и из незнакомого оружия! Во как можем!

Вразнобой хлопнуло ещё с десяток выстрелов, кто-то упал в цепи. Но это ничуть не смутило прочих фашистов.

Бух!

Бух!

Перед кромкой овражка встали дымно-пылевые кусты – атакующие пустили в ход гранаты. Всего чуток не достали, вот если бы хоть одна в овраг влетела… сильно хреновее стало бы.

Лязгнул вхолостую затвор – патроны все. Но есть ещё один магазин!

Второпях лейтенант никак не мог попасть им в горловину приемника – руки ходили ходуном.

Ну же! Возьми себя в руки!

Втянув голову в плечи, метнулся вглубь оврага один из бойцов. Так и не перезарядивший автомат Самсонов, вскочил на ноги.

– Стоять! Куда?! Вернуться в строй!

Фамилии бойца он не знал, оттого и оклик вышел совершенно безличным. Но боец понял… присел и зашарил руками по земле.

«Что он там разыскивает?» – удивился лейтенант.

В-з-з-ж! Бум!

Что-то неслабо звездануло по каске, и взводный пошатнулся, роняя автомат.

«Попали! В меня попали!» – пронеслись в голове шальные мысли. – «Но я жив… и даже могу соображать… руки-ноги тоже при мне…»

Он навалился грудью на край оврага, подтянулся, выглядывая наверх.

Немцы!

Совсем уже близко, один замахивается гранатой…

Всё?

«Сейчас он её бросит, а я даже и отползти не успею…»

Пыль взвилась вокруг гранатометчика – тот пошатнулся, выронил своё оружие… Разрыв опрокинул его и ещё нескольких немцев, что оказались рядом.

А пули хлестнули дальше, неведомый пулемет вел огонь с фланга – с тех самых холмиков, куда направил охранение лейтенант.

Кинжальный огонь в бок – малоприятный сюрприз.

Потеряв не менее десятка человек, цепь немедленно залегла, фашисты совершенно не хотели нести такие потери.

А стрелок перенес огонь дальше – заплясали искры на броне бронетранспортера, свесился через борт убитый солдат.

Пулемет с фланга стрелял чуть сверху, и пулеметчику были очень хорошо видны все находящиеся на поле немцы. Как лежащие, так и бегущие – а таковых стало неожиданно много. Не желая подставляться под фланговый расстрел, пехота противника отходила назад. Тем паче, что и оживший «максим» тоже добавил им перцу.

«Господствующая высота! – промелькнула в голове у Самсонова запоздалая догадка. – Вот куда надо было Коваленко сажать – он оттуда все поле бы накрывал. Правда, до дороги оттуда далековато… ну, да там и мы сами бы смогли…»

– Спасибо, лейтенант! – капитан вернул взводному флягу с водой. – Моя оторвалась где-то, пока я там ползал, а пить – страсть, как охота!

– Вам спасибо, товарищ капитан! Если бы не ваш огонь с фланга…

– Да и у тебя пулеметчик хорош! – капитан покачал головой. – Как он их прижал-то! Мастер! У меня такой тоже был… Ефрейтор Межуев. Эх, сюда бы его!

– Из кадровых, товарищ капитан.

– Оно и видно, – кивнул тот. – Я бы так не смог. Ты вот, что – бойцов пошли, пусть в бронетранспортерах пошарят. Уж, как самое малое, один пулемет там точно есть. А вам он – ох, как пригодится-то! Да и гранат у немцев убитых посмотрите, я гляжу, вы-то ими совсем не пользовались, нет, что ли?

– Одна связка – две гранаты. Для танка берегли.

– Сильно она вам помогла бы… – хмыкнул собеседник. – Тут не меньше трех-четырех надо…

Самсонов, соглашаясь, кивнул. Само появление капитана с пулеметом – причем, в самый ответственный момент атаки, казалось удивительным. Впрочем, просмотрев документы, которые тот показал, лейтенант уверился в том, что это тоже было не просто так – наверняка, командование позаботилось. Может, и подкрепления подойдут… Взвод потерял только убитыми четырех бойцов! Да и ранено было шесть человек. Одна из гранат всё-таки упала в овраг – да так неудачно! И пулеметчики немецкие постарались, сволочи!