Текст книги "Стоящие за твоим плечом"

– Могло, – согласился казак. – Да токмо в их делах спешки обычно не случается. Приучены они вовремя являться – эдак и всё дело макитрой накрыться может, ежели слишком уж спешить.

И урядник пояснил…

Контрабанда на границах Империи была всегда – независимо от того, сколь бы строго за это ни наказывали. Тут целые семьи на этом выросли и менять образ жизни не собирались. Власти, как правило, закрывали на это глаза, да и им на лапу тоже кой-чего перепадало…

И за много лет среди контрабандистов выработались негласные, но тем не менее строго соблюдаемые правила поведения: не спешить – но и не слишком опаздывать; держать своё слово и не подводить товарищей. Даже с конкурентами – а их тут было изрядно повсюду – соблюдать некие договорённости. Например: не перебивать товар и помогать в особых, требующих полного напряжения всех сил случаях.

– Иногда бывает, стража на хвост им крепко сядет – тогда могут и пошуметь, отвлечь на себя… Но вот тут – в корчме – они завсегда вели себя мирно. Никого особо не задирали и гонор свой придерживали – ни к чему им внимание к себе привлекать. А уж чтобы кто с пистолем пришёл… – урядник покачал головой. – Такого и не припомню! Нож – это здеся у каждого при себе есть, неможно без него, в хозяйстве вещь первостатейнейшая! А вот, чтобы пистоль… Это только у служивого люда имеется, прочим и ружья за глаза достаточно. Но не пойдёшь же с ним в корчму?

Но пока компания вела себя смирно: ни на что не нарывалась и ни к кому не приставала. Сидели, прихлёбывая из кружек, и о чём-то тихо переговаривались.

Глаза у Кафтанова внезапно сузились – и в следующий миг на скамью грузно опустился какой-то мужик.

На подпоручика пахнуло замахом выделанной кожи, какими-то пряностями…

А прочее он затруднился распознать.

– Здрав будь, Пётр Степаныч!

– И тебе здравствовать, Ахмет! – наклонил голову урядник.

– Кто это с тобой ноне? – покосился на Сиверцева гость.

– Антон это. Пахомыча сын, друга моего старого. Менее недели к нам прибыл, обвыкается покудова…

– Учить будешь?

– Как всегда… Что нонешняя молодёжь знает?

– Погуляет он пущай…

– Антон, – повернулся к подпоручику казак. – Выдь пока… Ну… Во двор, что ли… Токмо недалече – чтоб меня слышал!

– Как скажете, Пётр Степанович! – вежливо наклонил голову тот. – Сей момент!

Цапнув с лавки папаху, он нахлобучил её на голову. Чуть задержался, допивая вино – и потопал к двери…

* * *

Выйдя на улицу, Антон в задумчивости остановился…

Чего теперь-то делать?

Совершенно очевидно, что подсевший к ним за стол мужик и был тем самым гостем, которого ожидал Кафтанов. Разумеется, подпоручика слегка покоробило то, как его «попёрли» со встречи, но в глубине души он понимал – иначе и быть не могло. Наверняка это самый Ахмет знает урядника уже давно, а вот его спутника – видит в первый раз. И никакой откровенности в его присутствии и быть не могло просто в принципе!

Понятно…

Но всё равно – обидно! Не мальчик, чай – офицер!

«На лбу это у тебя написано, что ли?», – ехидно вопросил внутренний голос. – «Нет? То-то же!».

Сиверцев вздохнул и, осмотревшись по сторонам, зашагал к стоявшему чуть в стороне навесу. Там, на лежащих кучкой брёвнах и присел.

И что дальше?

Урядник, скорее всего, сейчас выйдет на улицу. И наверняка что-то интересное поведает…

Не зря, стало быть, сходили!

Однако…

Если вся тайная деятельность казака сводиться исключительно к попойкам в корчме…

То, пожалуй, офицеру тут и действительно делать нечего!

А меж тем, уже достаточно стемнело. Редкие огоньки в домах, казалось, ещё сильнее подчёркивают наступивший вечер.

Стукнула дверь, полоска света прорезала темноту – и на пороге показался человек. Сколь ни кратковременной была его задержка на пороге – глаза вышедшего привыкали к темноте – Антон его узнал.

Тот самый гость…

Поговорили, стало быть, уже.

Ахмет целеустремлённо зашагал прочь, постепенно скрываясь в темноте улиц.

Подпоручик ещё не успел решить – что теперь ему предстоит делать – как дверь стукнула ещё раз. И на улице появились две тени. Те самые контрабандисты…

И двинулись они следом за ушедшим – того ещё можно было разглядеть.

Сиверцева аж торкнуло! Они же явно не просто так за ним пошли!

Урядника в корчме знают…

Знал же ведь и он этих деятелей?

Так что…

А ведь и за ним же могли следить!

Эта мысль только что пришла в голову подпоручику: «Не думай, что всегда охотишься только ты – охотиться могут и на тебя!», – именно так было написано в романе, который довелось ему прочесть несколько лет назад.

Читал ли такие книги Кафтанов – неизвестно, но в то, что он и сам мог подобное предполагать, Антон поверил сразу же. И теперь уже совсем иначе выглядело присутствие в корчме ещё одного сопровождающего – с четырьмя противниками мог не совладать даже и многоопытный рубака!

«А ты думал, что это сам смог убедить его взять тебя на дело?», – снова ехидно вопросил внутренний голос. – «С тем же успехом с ним мог и Прошка пойти… И не факт, что он сработал бы хуже!».

Вполне и лучше мог – это подпоручик сейчас отчётливо понимал. Уж чего-чего – а опыта в подобных делах у него точно было не меньше!

«Если не больше…».

Но сейчас-то что делать?

Сидеть и ждать?

Или…

Идти следом за ушедшими?

То, как бесшумно двинулась эта парочка за Ахметом, Сиверцеву очень не понравилось. Тишком пошли, к сараям да плетням прижимаясь. Не по середине улицы, как все честные люди ходят…

Он ещё не предполагал своих действий, а ноги уже понесли его следом за контрабандистами. Также тихо, как и они – шуметь сейчас точно не следовало!

Впрочем, особо далеко идти и не пришлось – преследователи догнали Ахмета уже шагов через полтораста.

Тут имелся небольшой перекрёсток, от которого отходили в разные стороны совсем уж узкие да тёмные проулочки. И сыскать в таком нешумно идущего человека – задачка ещё та!

Контрабандисты не стали рисковать – ускорили шаг.

И Антон увидел, как тускло блеснул в темноте, поймав случайный лучик света, клинок ножа.

– Ахмет! Берегись, сзади! – гаркнул подпоручик во весь голос.

И всё внезапно заветрелось!

Что-то крикнул один из преследователей, бабахнул внезапно выстрел – и перед Антоном выросла тёмная фигура, в руке у которой недвусмысленно нарисовался нож.

Выпад!

Мимо – тренированное тело само собою уклонилось в сторону.

Ещё один – и с тем же результатом.

«Да он же всерьёз пытается меня зарезать!», – мелькнула мысль, а рука уже выдернула из ножен саблю.

Выпад – и клинок ножа был отброшен в сторону сильным ударом.

Поворот, шаг вперёд – удар…

Что-то пролетело мимо виска, лишь чуть поцарапав кожу.

Разворот в ту сторону!

Ещё один контрабандист?

И тоже – с ножом!

Глаза офицера уже вполне привыкли к полумраку, и такие вещи уже различались достаточно хорошо.

«Пошёл по шерсть – а вернулся стриженым!».

Удар – и противник, как-то внезапно скособочившись, засеменил в сторону. Из бессильно разжатой руки упало на землю оружие.

Так, с этим готово! А первый где?

Да вот же он, лежит ничком на земле и не дёргается.

«Так это, выходит, что? Я его зарубил? И второй… Тоже, похоже, что не жилец…».

К горлу подкатил тугой комок, и Антон судорожно сглотнул, пытаясь унять внезапно возникший рвотный порыв.

Стон!

Он моментально развернулся на месте, прикрываясь саблей от возможного удара. Мало ли кто там может стонать…

Звук повторился. Теперь уже можно было определить его источник.

Сделав несколько шагов, подпоручик остановился около лежащего ничком человека. Это, несомненно, был Ахмет – больше тут никому неоткуда было взяться.

– Ахмет?

– Кто ты…

– Антошка я! С урядником был!

– А… Помню… Помоги…

Воткнув саблю в землю, Сиверцев наклонился над лежащим – и руки его коснулись чего-то липкого.

– Ты ранен?

– Подстрелили меня… Знали, что на ножах не взять…

Топот ног!

Улица озарилась колеблющимся светом – кто-то бежал со стороны корчмы. Бежал открыто, не таясь, с факелом. И – не один…

Судя по звуку шагов, приближалось несколько человек.

– Обожди! – подпоручик выдернул из земли саблю, пару раз ею взмахнул и приготовился к бою. – Кто там?! Обзовись!

– Урядник Кафтанов! Антоха, ты, что ли?

– Точно так, Пётр Степаныч!

Шаги приблизились, отсвет факела осветил поле недавнего боя.

Один из ночных татей точно был убит – под ним натекла уже изрядная лужица крови. Второй тоже далеко не ушёл: сидел-полулежал, привалившись спиною к плетню. Голова его безвольно упала на грудь – похоже, что и этот отмучился…

– Что тут у вас? Кто стрелял?

– А вон… – кивнул на лежащий неподалёку пистолет Сиверцев. – Один из этих… В Ахмета.

– Убили?!

– Жив пока… Ранен он. И крови много…

– Васька, чёртова душа – живо за лекарем! – гаркнул, не оборачиваясь, урядник.

– Сей момент, Пётр Степаныч! – и кто-то пулей сорвался с места.

– Егорка – к коменданту! Доложи дежурному офицеру о происшествии! Надобно за оставшейся парочкой наряд выслать, да за караул их взять – не может так быть, чтобы они ничего про сие не ведали!

И ещё один посыльный скрылся в темноте.

Никто и не подумал оспаривать главенство Кафтанова – слушались. Как миленькие!

– Жердей с плетня надёргать, да носилки соорудить – в корчму его понесём!

И тут никаких возражений не последовало – плетень разворотили мигом!

– С бережением нести!

Толпа удалилась. Прихватили и трупы обоих контрабандистов – их уволокли без всяких церемоний.

Казак остался. Осмотрелся на месте, подобрал обронённый нападавшими пистолет и сунул его за пояс.

– Ну, пошли и мы… Рассказывайте, Ваше Благородие… Нет тут окромя нас двоих более никого…

Подпоручик, постепенно успокаиваясь после всего произошедшего, кратко рассказал ему о стычке.

– Так он пистолетом в вас кинул? – кивнул урядник. – То-то я и смотрю, что как-то странно он валялся… А что срубили обоих – так оно и правильно! Не вы – так вас! Тута и размышлять не о чем! Поднял супостат руку – бей и не думай! Господь – во всеблагой своей милости – уж опосля и рассудит…

– Ну… Я и не думал. Как-то оно само получилось…

– Так это у вас, Вашбродь, первый случай такой? – догадался Кафтанов. – Вот оно, значит как! – он порылся в карманах бешмета и вытащил оттуда небольшую фляжку. – Глотните, Ваше Благородие. Ей-бо, лучше будет!

Антон машинально глотнул – и закашлялся.

– Крепка горилка? – понимающе кивнул казак. – Ничё… В самый раз оно будет! Чай, не вы первый! У многих так-то оно случается. Не в обиду сказать, Ваше Благородие, у простого казака оно завсегда как-то проще получается. А вот как кто благородных кровей попадается – так тута и мысли всякие… Мол, да как же так и почему? А я так думаю, что неча тут антимонии разводить! Он тебе хто – друг сердечный? Нет! Ворог и супротивник! Небось, тебя не пожалел! Ну, срубил ты недруга – чего страдать-то? А иначе бы он о твою одёжу клинок бы свой обтёр… И ни разу бы не поморщился! – Кафтанов какое-то время помолчал и добавил. – Девку бы вам сейчас горячую – враз бы полегчало!

– Да… Спасибо, Степаныч, я уж как-нибудь и так перетерплю. Отойдёт оно… И… Вот что: ты уж меня тогда хоть по имени-отчеству называй, что ли…

– Никак то не можно, Ваше Благородие! – серьёзно ответил урядник. – Должен наш брат почтение и уважение к офицеру иметь! Нам токмо волю дай – никого над собой не потерпим, такие уж тут все ухорезы подобрались! Должен командир авторитет иметь – это уж всенепременно!

– Так ты ж ими и командуешь… Они вон как к тебе относятся, я же вижу! Какой ещё тут командир нужен?

– Эх, Антон Иванович! Мы с ними не один пуд соли вместе съели, из разных переделок друг друга вытаскивали – оттого оно так и есть! Их Благородие, подполковник Раков с нами тоже сколько вёрст бок о бок прошёл – и его не токмо за эполеты офицерские уважали. Однако ж при всех я его только Его Благородием и называл – есть такой в войске порядок! И не нами он установлен – не нам его и менять!

– Так то ж при всех…

– Благодарствую за честь, Ваше Благородие! Пусть так и будет – но токмо когда никого иного рядом нет! А при всех – вы офицер, а я – урядник!

Из-за поворота показалась корчма, возле которой суетился народ.

– Лекарь, должно, не приехал ещё… – поджал губу казак. – Иона Митрич – он, конечно, дело своё туго ведает… Но когда прибудет ещё… Обождите покудова здесь, а я Ахмета гляну.

– Так вместе и пойдём, – пожал плечами Сиверцев. – Что я, крови, что ли, испугаюсь?

* * *

На сдвинутых вместе столах лежал раненый, около которого сейчас суетились две молодухи.

– Как он? – кивнул в ту сторону Кафтанов.

– Плох… – покачала головою одна из девиц. – Должно, долго не протянет. Рану-то мы чистой тряпицей перевязали, да вина ему поднесли… Токмо – всё едино он пока никак в себя толком-то и не придёт…

– Пётр, ты тут, что ли? – послышалось со стороны сдвинутых столов. – Сюда пойди…

Движением руки отослав молодух в сторону, урядник подошёл к раненому.

Антон последовал за ним.

Ахмет, и верно, был очень плох. Пуля попала ему чуть ниже правого плеча, и на сделанной повязке сейчас расплывалось багровое пятно.

– Ахметка, не боись! Сей час Митрич будет! Он-то тебя и обиходит! – попробовал успокоить раненого казак.

– Нет, Пётр… На сей раз не выживу. Холод в ногах чую, он вверх ползёт… А… И этот твой парень тут… Хорошо рубится, пойдёт далеко…

– Не успел я, – виновато произнёс Сиверцев.

– Да и никто б не успел… Он, почитай, что с полутора десятков шагов стрелял, как и попал-то вообще? – ответствовал раненый. – Темно ж было… Вот и я его не углядел… – он повернул голову к Кафтанову. – Смотри, Пётр… На опасное дело идёшь! Я тебе ноне не сказывал… Думал, привиделось мне всё…

– О чём ты?

– Рауф… Ты берегись его! Неладно там… Старики наши говорят, что он совсем другим стал… Не иначе, как сам Иблис за спиною у него стоит! Ты знаешь… Многие вас не любят, да… – Ахмет закашлялся. – Так вот: даже и они стали последнее время говорить, что лучше уж с белым царём, нежели с Иблисом на одной стороне стоять. А ты знаешь, просто так у нас никто ничего не говорит…

– Ничё, поправишься ты! Тогда и поговорим!

– Ты не понял… Я видел Рауфа.

– Когда?!

– Семь дён назад. Он… Он и всам деле другой… Чёрный… Я не подошёл к нему. Ты знаешь, меня трудно напугать. Но даже и я не смог… – раненый замолчал и закрыл глаза.

Более он так ничего и не сказал, забылся…

А приехавший вскоре доктор только руками развёл.

– Ин, Степаныч, я всё же не Господь наш вседержитель! Чудес сотворять не обучен… Как он и до сей-то поры дожил…

Дожил…

Ну, это было ещё громко сказано. Раненый, так и не приходя более в сознание, вскорости умер.

Вернулись посланные к коменданту – там тоже ничего утешительного не оказалось. Никто из искомых контрабандистов так дома и не появился. Должно, сразу же в бега ударились.

– Что ж… – пожал плечами Кафтанов. – Тогда нам тута и делать более нечего. Домой пойдём. За Ахметкой корчмарь присмотрит, распорядится, чтобы того похоронили – как там у них полагается. Мы с ним на сей предмет переговорили уже, он всё сделает. Корчмарь – человек серьёзный, на него в таком деле положиться можно…

Отойдя на полтораста шагов от корчмы, Сиверцев спросил у урядника.

– А Ахмет этот… Ну, понял я, что мы именно его ждали. Он кто такой вообще? Откуда что ведать-то мог?

– Разбойник он, – попросту ответил казак.

– То есть? Душегуб, что ли?

– Абрек. Тута, Ваше Благородие, всё не так, как у нас… Иной человек, может, за душегубство никакое и не помышляет ни единым духом, ан жизнь может так завернуть… Ахмет пастухом ранее был. Стадо у него своё имелось, семья… Но так сложилось, что он с кем-то из старейшин ихних повздорил. Что да как – про то не ведаю, а он сам и не рассказывал. Да токмо в одночасье он всего и лишился. Саклю его сожгли, жену убили, а стадо отобрали. Одна только дорога у такого человека и остаётся – в абреки. Дом ему теперь – горы, крыша над головою – небо. Население местное, кстати сказать, таких вот людей понимает, да иногда и поддерживает – не все тут заедино с князьями выступают.

– И сколько же здесь таких?

– Много. И по-всякому они себя ведут. Иные – так и всамделе душегубами становятся. А прочие… Они сами по себе и живут. Могут даже на службу к кому-то наняться, бывает такое. Опять же – в том, что человек абреком стал, тут никто ничего зазорного не видит. Сегодня он абрек… А завтра, глядишь, и остепенился. Опять же – родня! Она своего завсегда поддержит, абрек он или кто…

– И давно, Степаныч, ты его знаешь?

– Да, почитай, лет пять уже…

– А вот он сказал, что Рауфа видел… Это значит – знакомы они были?

– Этого зловредного турка тут многие знают, он здесь гость частый.

Подпоручик только руками развёл.

– Да что ж тогда не изловили его до сих пор? Я-то думал, что он тут втайне от прочих появляется да ходит с опаской, а он…

– Обычаи таковские, Ваше Благородие. Раз гость в саклю вошёл – всё! Тронуть его не моги – таков закон! Хоть трижды душегуб – а принять ты его должен со всем почтением. И защищать от всех прочих, кто злоумышление на него имеет. Опять же: Рауф им не чужой, единоверец! Да и не жаден… Платит за услуги хорошо. Ну и… Он же не сам собою тута ходит, отряд башибузуков завсегда рядом имеется. Тут уж пять раз подумаешь…

– А что князья местные? Они же, иные-то и нам присягали же! Должны его повязать, да по начальству и представить.

– Должны, Ваше Благородие, да не обязаны! Кавказ… Тута сложно всё…

Прошли ещё какое-то расстояние, и Антон снова обратился к попутчику.

– А это вот… Как Ахмет-то сказал… Ну, про Рауфа, что чёрным он стал. Это как понимать?

Урядник помрачнел.

– А это, Ваше Благородие, и вовсе худо. Слыхивал я про то, да веры особой к таковым рассказчикам не имел. Ахмет – другое дело, верю я его словам. Ежели этот бей зловредный с нечистью снюхался, оно и совсем плохо…

– Ну, какая тут нечисть! – усмехнулся Сиверцев. – Чай, не в отсталые времена живём… Просвещенье, опять же… Ты б ещё чёрта помянул! Все подобные фокусы наука объяснить может давно! И здесь… Ну, мало ли что там абреку необразованному привиделось… Что ж всему, что ли, верить теперь?

– Не скажите, Ваше Благородие… – покачал головою Кафтанов. – Сам рад буду, ежели всё оно не так. Но ходить теперича надобно с великим бережением! Помяните моё слово!

Уже перед самым домом, урядник протянул подпоручику пистолет – тот самый, что на месте стычки подобрал.

– Ваш он теперь – законный трофей! Пистолет, кстати, добрый – немецкой работы.

– Так у меня же два своих имеются…

– И что с того? Третий будет – запас карман не тянет. А что с бою взято – то свято! Опять же, не в обиду будет сказано, этот пистоль – куда как лучше, чем ваши оба!

– У меня французские – мастера Монгери!

– Какой, с вашего позволения, француз, супротив немецкого мастера выстоит? И не спорьте, Ваше Благородие – а лучше спытайте его сами…

Кафтанов и здесь оказался прав – пистолет действительно оказался превосходным. В цель пулю клал точно – и аж на двадцать шагов далее, нежели любой из пистолетов Сиверцева. Вот и верь после такого всему, что говорят о французских оружейниках…

А чтобы носить все три пистолета зараз, Антон придумал перевязь – на манер флотской. Там таковые во время абордажей пользуют, ну так и здесь она тоже вполне подойдёт.

Посмотрев на такую придумку, урядник аж крякнул – и в тот же день заставил всех прочих смастерить себе нечто подобное – затея оказалась вполне удачной.

* * *

Сиверцев перевернулся на спину и вздохнул…

Совсем не так представлялись ему всяческие тайные рейды. Ему мерещились непрерывные погони за отступающим противником, жаркие сабельные рубки и жестокие рукопашные схватки. Из всего этого он, разумеется, всегда выходил победителем, получившим лишь небольшую – ну а как же без неё! – рану где-нибудь на предплечье. И пока он, мужественно перенося боль, сидел на пеньке, выслушивая отчёты подчинённых, миловидная спутница перевязывала ему руку.

Правда, он никак не мог себе представить – откуда вдруг тут могла взяться эта самая девушка…

В роли которой, кстати говоря, отчего-то всегда выступала Варенька Афанасьева – с семьёй которой его родители дружили уже давно. Уезжая в действующую армию, Антон пообещал писать ей как можно чаще – и свои обещания старался по возможности исполнять. Пока получалось…

А тут – лежи себе в кустах и смотри за какими-то саклями!

Причём – лежать предстояло долго, и пока все эти наблюдения ни к чему интересному не привели.

Казаки уже назубок выучили весь нехитрый распорядок жизни обитателей аула и наперёд могли сказать, что вот из той, например, сакли утром выйдут женщины на реку. А вслед за ними в лес направятся и мужчины – за дровами. Старики усядутся на улице – там для этого обустроены скамейки, да так и станут неторопливо переговариваться.

Ничего нового – да и с чего бы этому вдруг происходить?

Сама жизнь, казалось, тут уже давным-давно расписана по часам…

– А чего мы ждём, Степаныч? – поинтересовался на третий день у Кафтанова подпоручик.

– У Рауфа – из этого села проводник. Вот и ждём… Должен он сюда непременно заехать – деньги родне передаст. Тута мы ему на хвост-то и сядем…

– А откуда это известно?

– Так Ахмет про это и сказал. Его самого под это подписать хотели – но он отказался. Однако замест себя человека предложил! Рауф, с ним переговорив, согласился. Его и ждём.

– А ну как не отпустит сей турок проводника? Ездить-то ему надо же! А сомневаюсь я, что он тут все тропки ведает…

– Какие-то ведает… Не впервой, чай, он в наших-то краях. Но проводник ему нужон! А как до места доберётся, где все прочие головорезы с ним перевидиться должны, так ему какое-то время помощи и не потребуется. Вот проводника-то и отпустит… – урядник помолчал и с неохотою произнёс. – Другое меня, если честно, беспокоит…

– Что так?

– Ухорезы эти… Ну, что Ахмета подстрелили. Они ведь загодя в корчму пожаловали – похоже, что именно его они там и ждали. И вот о чём я, Ваше Благородие, и думаю… Они ведь его ещё раньше пристрелить могли – ан не сделали того! Почему? Кто им мешал-то? Опять же: вчетвером они бы его и попросту прирезать могли – не совладал бы он с несколькими-то противниками.

– Знать, хотели видеть – с кем он встречу иметь будет.

– Вот и увидели… – кивнул казак. – И сильно то мне не по душе!

– Чего так, Степаныч?

– Да… – замялся казак. – Всё Ракова вспоминаю… Его же, если догадки мои верны, тако же ведь и подстрелили-то… И что-то, Ваше Благородие, мне это с каждым днём всё менее нравиться, уж не обессудьте! Ну, увидели эти нехристи меня… И почто мне-то никто так и не рискнул что-то сделать? Мало ли за каким делом я с Ахметкой гутарить мог?

– Не думаю, что всё так просто, Степаныч! – покачал головою подпоручик. – Ты – человек известный, за тебя всяк слово молвить может! Мол, как не знать Петра Степаныча? Уважаемый человек! Опять же – при деньгах! Да обозными делами ведает… Тут много чего интересного заполучить можно! Особливо – ежели с головою дружить! Если всякого, кто с тобою выпить присядет, стрелять да резать…

Урядник с интересом посмотрел на собеседника.

– Ин, Ваше Благородие, и я тако же мыслю… Но всё едино – нечисто тут что-то! А что именно – не пойму! Но не просто так они Ахметку застрелили токмо опосля разговору нашего… Не просто так!

В ауле послышался какой-то шум, внезапно, прогоняя прочь тишину, грохнули выстрелы.

Подпоручик моментально перевернулся на живот и поднёс к глазам зрительную трубу.

Она у него была весьма качественной, подарок отца! И, разумеется, стоила в своё время немалых денег!

Ага, среди строений показались всадники!

Но не похоже, чтобы это были какие-то недруги – высыпавшие из строений жители аула, казалось, с энтузиазмом их приветствовали.

– Никак, Ваше Благородие, гости прибыли?

Антон обернулся, а бесшумно подошедший сзади урядник прилёг рядом.

И возле них тотчас же оказался большой котище, деловитее устроившийся сбоку от казака…

Вообще, надо сказать, что сей – временами так и вовсе почти незаметный – спутник появился в отряде, стоило ему только выехать за околицу. Где пропадал зверь до сей поры – неведомо. Но вот к отряду он безошибочно вышел прямо поутру – как только казаки остановились, чтобы перекрестить лоб у придорожного креста.

И Кафтанов, хлопнув по луке седла, пригласил пушистого спутника к себе.

Тот, нимало не чураясь, одним мощным прыжком запрыгнул на седло. Конь урядника и ухом не повёл – должно быть, давно к такому привык…

И никто из казаков тому ничуть не удивился. Надо думать, что котище уже давно стал для них верным и неизменным спутником.

Стоило лишь встать на ночёвку, кот тотчас же исчезал где-то в стороне, и добрую часть ночи его никто из отрядников даже и не замечал. Появлялся он только к утру, с удовольствием поедая предложенную казаками пищу, после чего так же прыжком забирался к уряднику.

Так вот и ехали…

Зверь постоянно пребывал около Кафтанова, которого почему-то особо выделял среди всех прочих – и это никого не удивляло. Должно, привыкли уже…

Антон честно пытался как-то поиграть с животным, приласкать…

Погладить, наконец!

Барсик всё это воспринимал благосклонно, но в домашнего «мурлыку» так при этом и не превратился. Он всё так же оставался хищным зверем, который находился около людей лишь по одному ему ведомым причинам.

Впрочем, Сиверцев и не настаивал.

И вот сейчас кот молча лежал около казаков, казалось бы, совершенно безучастный ко всему происходящему. И только чутко подрагивавшие уши выдавали его внимание к тому, что творилось вокруг…

– Ага… – кивнул подпоручик. – Похоже, что какие-то знакомцы прибыли – вон как их всех там приветствуют!

И он протянул подзорную трубу уряднику.

– Так… – вглядываясь в даль, произнёс тот. – Конь чёрный… Да ружьё у всадника подлиннее прочих будет… Похоже, что Азамат таки домой возвернулся…

– Это тот, что у Рауфа проводником будет?

– Да… На морду бы его глянуть… Шрам у него на левой щеке имеется. Тогда уж точно, без ошибки какой-нибудь опознаем.

– Ну… – пожал плечами Антон. – Отсюда мы этого не разглядим… И что теперь делать будем?

– Ждать, – невозмутимо ответствовал казак. – К вечеру у них застолье образуется, часа три-четыре они там точно просидят, друг друга восхваляючи. Вот тогда мы их и навестим…

Многоопытный урядник как в воду глядел – так всё оно и оказалось.

Ближе к вечеру в один из домов начали сходиться люди, там даже какая-то музыка зазвучала.

– Часа на три-четыре, – авторитетно заметил Матвей – один из казаков Кафтанова. – Пляски, песни… Опять же – застолье всякое… Вино… Ну это уж – само собой!

– Так они что, всю ночь так просидеть могут?

– Запросто! Но не станут – утром же многим вставать…

Ещё через пару часов Степаныч стал отбирать отрядников, которые должны будут пойти с ним на вылазку.

– Не серчайте, Ваше Благородие, но вас я туда с собою не потащу! Тута навык требуется да опыт… Много ли вы, извиняюсь, на брюхе ползали?

– Ну… Разве что в отрочестве… Но, полагаю, науку сию нехитрую освоить можно?

– Когда время есть, да супостат с винтовкой над душою не стоит – отчего ж и не попробовать? Токмо в ауле – самое малое с полсотни мужчин! Да все оружные, и аул свой добре ведают! А нас, всех вместе – дюжина! Охота вам в таком раскладе бой принимать? Вся затея сей же час и накроется… Опять же: нам отсюда уходить скорым аллюром потребуется, должны лошади наготове быть – а кто этим лучше всех озаботится? Тут руководящая рука надобна – вот нижайше вас и попрошу за моими ухорезами присмотреть! Чтобы вовремя всё приготовили, да и за дорогою приглядывать нужно – не ровён час ещё кто-то пожалует. А нам такие гости сейчас поперёк дыхала и встанут!

Сиверцев понимал, что его тактично «задвинули» в угол. Но в глубине души ему было ясно, что не с его боевым опытом лезть в это осиное гнездо.

Да и какой у него опыт…

Выстрелы ему слышать приходилось, разок даже пушечное ядро в полутораста саженях упало…

Вот и всё…

Да и где тут взять роту солдат, которыми можно командовать по уставу?

«… Преимущество залпов заключается в том, что стреляющая часть находится в руках её начальника. Ввиду этих свойств залпы могут применяться: на дальних дистанциях по важным и крупным целям; для преследования огнём; для отбития атаки ночью; для пристрелки…».[11]11
  «Правила рассыпного строя, или Наставление о рассыпном действии пехоты».


[Закрыть]

Ночь – вот она, только руку протяни. По уставу – залповый огонь в самый раз. И как прикажете стрелять?

С Кафтановым уйдут четверо, двое казаков непрестанно при лошадях – от готовности к немедленному маршу сейчас зависит почти всё.

Какой тут вообще может быть залповый огонь – из пяти-то стволов?

В ауле же, если верить уряднику, почти полсотни вооружённых мужчин! К тому же – хорошо знающих прилегающую местность!

И как прикажете вести с ними перестрелку? Какие команды и в каком порядке отдавать?

Да и спросить-то не у кого…

«… Пехота открывает огонь по распоряжению начальников в цепи, если от начальников, старших над ними, не было на это воспрещения…».[12]12
  Там же.


[Закрыть]

И где тут те самые старшие начальники?

Да и наставлений по таким вылазкам пока ещё не написано…

Спустя некоторое время, урядник со своими спутниками бесшумно растворился в ночи.

Проверив оружие, подпоручик спустился вниз – к лошадям. Коротко переговорил с теми, кто ими занимался, проверил подпругу у своей лошади, ещё раз подтянул ремни, крепившие у седла груз. Больше тут делать было нечего, казаки и без него прекрасно бы обошлись. Но, памятуя увещевания Степаныча, Сиверцев старался вести себя уверенно и не показывать своих переживаний.

Кстати, а кот-то куда девался?

Вот будет незадача, ежели они все скорым маршем отсюда двинут – а зверь где-то мышей добывает! Отстанет же!

Антон окликнул Матвея и поделился с ним данной проблемой.

– Не волнуйтесь, Ваше Благородие! Барсик в таком деле помехою не станет – завсегда при Степаныче пребывает.

– Что, даже и сейчас?

– Всенепременно, Ваше Благородие! Особливо сейчас – он поперёд всех бежит! Унюхает что – и сразу шерсть дыбом! Нюх-то у него – супротив нашенского – куда как поавантажнее будет! А уж глядя на животину – и мы все через то во внимание пребудем…

– Чудно… – покачал головою Сиверцев, забывая, что собеседник в темноте этого может и не заметить.

– Ваша правда, Ваше Благородие – чудно! Ан – и всамделе же так! Сам то не раз видывал!

* * *

Как подошли казаки, подпоручик так и не заметил. И не услышал, просто рядом с ним вдруг послышалось низкое ворчание-муркотание – так обычно извещал о своём появлении кот Кафтанова. А уж следом за ним из темноты вдруг проступили неясные силуэты – кто-то подходил.

– Нарва! – чуть слышно окликнул кто-то из них.

– Псков! – ответствовал Сиверцев. – Сюда идите!

Но руку на пистолет всё же положил…

Однако всё оказалось в порядке – группа пришла вся, в полном составе. И даже с прибытком – среди людей виднелась ещё одна лошадь.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что через седло перекинут связанный по рукам и ногам человек.