Текст книги "Смотрящие вниз"

Смотрящие вниз
Александр Косарев

Ищите золото в земле…

© Александр Косарев, 2016

© Нина Косарева, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая: Происшествие на мосту

Ранее июльское утро. С высокого, вальяжно раскинувшегося в окрестностях деревеньки Алискино холма, по направлению к деревне Преснецово летел, иного слова я и не подберу, щедро заляпанный свежей глиной, темно-синий «Мерседес». Машина, тонко свистя хорошо отлаженным двигателем, как раз подъезжала к перекинутому через глубокий каньон притока реки Протвы мосту, как из-за простирающихся вдоль дороги ольховых зарослей на полотно асфальта неторопливо выкатился, мерно крутящий педали расхлябанной «Украины», велосипедист. Совершенно не ожидавший появления подобной помехи в столь ранний час и в столь неудобном для осуществления какого-либо манёвра месте, водитель судорожно вдавил педаль тормоза в пол и попытался резким движением руля обогнуть совершенно не реагирующего на стремительно приближающуюся машину велосипедиста. Всё дальнейшее не заняло по времени и трёх секунд. Автомобиль тупо стукнулся передним колесом о выщербленный бордюрный камень, слегка мазанув при этом правым крылом по заднему колесу велосипеда. В следующее же мгновение тяжёлая машина, совершив неожиданно лёгкий кульбит, взлетела в воздух и, хаотично кувыркаясь, рухнула вниз. Выбитый сокрушительным ударом из седла велосипедист пролетел не менее десяти метров, прежде чем гулко шлёпнуться на рассыпанный по мосту гравий. Мгновением позже, где-то внизу жалобно хрустнули безжалостно сокрушённые многосоткилограммовым куском железа деревья, после чего последовал короткий глухой удар, вслед за которым наступила совершенно естественная для этого времени суток, тишина.

Первую весть о происшедшей аварии на пост ГАИ, что расположен на одном из перегонов Минского шоссе между Ельней и Цуканово, доставил водитель автобуса перевозившего доярок на утреннюю дойку. Правда, пассажиры его автобуса обнаружили только изувеченный велосипед и, хотя и сильно окровавленного, но ещё живого шестидесятитрёхлетнего почтальона – Михаила Плетнёва. Не придумав ничего лучшего, доярки погрузили его в ПАЗик и помчались к ГАИ, поскольку только там был телефон, и скорая помощь из Можайска могла подъехать через несколько минут.

Только после того, как пострадавшего наскоро перевязали и отправили в больницу, на место происшествия выехал старший лейтенант дорожно-постовой службы Евгений Щепанский. К тому времени, как он припарковал служебную «шестёрку» у моста, солнце поднялось уже довольно высоко, но дорога оставалась всё так же пустынна, и никто ещё не позарился на остатки почтальонского велосипеда, застрявшего в прутьях ограждения. Щепанский присел около него и внимательно осмотрел сильно погнутую раму. Отметил про себя налипшие на неё осколки синей эмали и, скорбно вздохнув, вынул из планшета бланк протокола. Поскольку писать на весу было крайне неудобно, он облокотился на поручень моста и, прижимая лист бумаги левой ладонью к планшету, полез во внутренний карман за авторучкой. Естественно, что он тут же заметил свежие изломы на густо растущих под мостом кустах.

– Это что за ерунда, – удивился он, – орехи-то рвать вроде ещё рано?

Вытянув шею, лейтенант перевесился через перила и только тут увидел тусклый блеск сверкающих сквозь листву хромированных деталей какого-то автомобиля.

– Мать моя женщина, – растерянно пробормотал Евгений, – кто же это туда угодил? Не тот ли раздолбай, что сбил почтальона?

Откинув планшет за спину, он резво сбежал с моста и, цепляясь за гибкие стволы и густую траву, начал спускаться в овраг. Лежащий под острым углом и вверх колёсами, ушедший на добрую четверть в речной ил Мерседес представлял собой жалкое зрелище. Смятые двери и раскрошившиеся в прах стёкла столь сильно вмялись в глинистую почву, что ему даже не было видно, сколько же людей находится в опрокинутой машине. Встав на колени, старший лейтенант наклонился к самой земле и, используя в качестве подсобного инструмента обломок толстой ветки, принялся расчищать щель между смятой дверцей и изувеченной, вдавленной в глину крышей. Примерно через две минуты ему удалось проковырять довольно значительное отверстие, через которое, как только он отложил в сторону ветку в сторону, медленно просунулась окровавленная мужская рука.

– Эй, в машине, – невольно отшатнулся старший лейтенант, – сколько вас там, а? Живы, что ли? Сами выбраться можете?

Ответом ему было только невнятное, но явно мужское, если судить по тембру голоса, бормотание. Щепанский поднялся с колен и только теперь обратил внимание на то, что номер разбившейся машины был желтый, то есть представительский.

Старший лейтенант слегка запаниковал. В машине, судя по номеру, вполне могли находиться иностранцы, а как-либо облегчить их участь он, при данных обстоятельствах, не мог совершенно. Даже вытащить пострадавших из груды железного лома у него в одиночку не было ни малейшей возможности. Проклиная всех и вся, спотыкаясь и поминутно срываясь вниз на скользкой от росы траве, лейтенант выбрался на дорогу и бросился к своей машине. Схватив микрофон, он, захлёбываясь словами, сообщил о неожиданной находке под мостом, не забыв при этом упомянуть о том, что вызволить пострадавших можно будет только с помощью пятитонного автокрана и бригады спасателей со специальным оборудованием.

Спецтехника прибыла на место происшествия на удивление быстро. Со времени вызова прошло чуть более часа, как бригада спасателей подъехала к мосту. Но пока «Мерседес» цепляли специальными крючьями, пока вытаскивали на площадку у моста, прошло ещё около двадцати пяти минут. Распилив одну из не совсем деформированных боковых стоек и содрав прикрывающую доступ к пострадавшим крышу, прибывшие извлекли из кабины троих мужчин, не подававших, на первый взгляд, никаких признаков жизни. Однако, во время осмотра, один из них к удивлению всех присутствующих вдруг зашевелился и даже произнёс несколько несвязных слов. Его тут же уложили в «Скорую» и увезли тем же маршрутом, что и тремя часами ранее изувеченного почтальона. Погрузив затем остатки машины на весьма вовремя проезжавший мимо самосвал, вся кавалькада, оглашая окрестности трубным звуком сирен, помчалась к Можайску.

На следующий день дело о злополучном наезде было передано только что вышедшему из отпуска следователю городской прокуратуры Юрию Чеснокову. Поскольку начальство потребовало от него принять к производству это дело в первую очередь, то Юрий Николаевич не стал тянуть время. Поскольку он с детства был человеком неконфликтным и исполнительным, то сразу же приступил к изучению полученных документов. По прошествии двух часов, следователь поднялся из-за стола и, разминая поясницу, подошёл к окну. Казалось бы, примитивное дело о наезде никак не стыковалось с составом участников ночного происшествия. Впрочем, с самим почтальоном-то всё было ясно. Михаил Никандрович Плетнёв, тридцать шестого года рождения, проживающий в деревне Ивакино с 1965-го года, не вызывал никаких подозрений.

И напротив, пассажиры «Мерседеса» порождали у него массу чисто профессиональных вопросов. Прежде всего, из всех троих только водитель имел при себе водительское удостоверение, выписанное в 1991-м году на имя Прохорова Дениса Ивановича. Однако при первом же взгляде на погибшего водителя, лицо которого пострадало довольно незначительно, было ясно, что удостоверение это было выписано точно не на него. Это следовало хотя бы из того, что вклеенная в документ фотография более соответствовала славянскому типу лица, тогда как водитель был явно выходцем с Кавказа. Далее, хотя голова сидевшего рядом с водителем пассажира была сильно изуродована, но бритый череп и многочисленные наколки, украшавшие грудь и руки ясно свидетельствовали о его принадлежности к криминальному сообществу. У третьего же, относительно уцелевшего после аварии человека, вместо документов в кармане брюк было обнаружено только обрывок письма, написанного витиеватой грузинской вязью. Поскольку в отделе знатоков грузинского не нашлось, то письмо на данном этапе никак не могло помочь в установлении личности его владельца. Так как никаких документов, удостоверяющих права на владение машиной обнаружено не было ни у кого, Чесноков сразу предположил, что машина была ими угнана. Удивляло только то, что «Мерседес», судя по тормозному следу, двигался не от Минского шоссе, что было бы более логично, если бы они от кого-то удирали, а в совершенно противоположном направлении.

– Куда же они так торопились-то? – размышлял Чесноков, неторопливо прогуливаясь вокруг стола. – Если предположить, что за ними была погоня, то преследователи наверняка бы поинтересовались, что сталось с пассажирами. Однако, судя по рапорту офицера ГАИ, никаких следов вокруг машины замечено не было. Тем более, что почва там была сырая после прошедшего накануне дождя и отпечатки следов должны были остаться в любом случае. Тогда, может быть, они торопились на какую-то встречу или должны были что-то доставить? А кстати, надо бы ознакомиться с тем, что кроме людей было найдено в машине?

Чесноков открыл дверь в коридор и бодро крикнул: – Витя, зайди ко мне на минутку.

– Вызывали? – ворвался в кабинет, присланный неделю назад, практикант Виктор Игнатьевич Машков, – скучавший до этого в соседней комнате.

– Да! – кивнул ему Чесноков. О ночной катастрофе у моста слышал?

– Конечно! – звонко воскликнул тот. Шутка ли, три трупа!

– Пока, слава Богу, только два, – остановил его капитан. Ты вот что, позаботься, пожалуйста, о том, чтобы все предметы из «Мерса» доставили сюда. Уж очень много вопросов у меня возникает в связи с этим делом. Собери там всё до последней гайки. Особо осмотри пространство под сидениями, багажник и если удастся, поинтересуйся, не запрятано ли что-либо за обшивкой дверей. Там пустоты большие, чёрта лысого можно запихать!

Закрыв за практикантом дверь, капитан вернулся за стол. Составив и отправив по факсу запрос по поводу возможного угона «Мерседеса» 280-ой модели, он потянулся к телефону, намереваясь позвонить в городскую больницу и справиться о состоянии пострадавшего пассажира. Однако, едва он коснулся трубки, как телефон зазвонил сам. Непроизвольно вздрогнув, Чесноков поднял трубку.

– Юрий Николаевич, – услышал он возбуждённый голос Машкова, – это Вы?

– Я, я – поторопил его Чесноков, – говори скорее, что у тебя стряслось?

– Неслыханное дело, – продолжил тот, захлёбываясь словами, – здесь сокровища найдены, просто обалденные! Золото, серебро, серпики какие-то! Пуда два, а то и три, я не взвешивал, только видел.

– Не части, объясни толком, – прервал сбивчивый монолог своего помощника капитан, – что за сокровища такие? Откуда они взялись? Да ты сам-то, где? Я же тебя в ГАИ посылал!

– Так я оттуда и звоню, – бодро отрапортовал Машков. Не успел войти на площадку для задержанного автотранспорта, как постовой сержант на меня коршуном набросился. Уходи мол, отсюда, здесь чрезвычайные события происходят! Ну, я вытаскиваю своё удостоверение и заявляю, что я тут по делу службы и пришёл за содержимым разбившегося «Мерседеса». Сержант сделал большие глаза и сказал, что в его багажнике обнаружены два кейса, доверху набитые всяческими монетами. Я зашёл к ним в служебку и точно, на столе лежат два вскрытых чемоданчика, и золото вокруг них так и сверкает. Вы хорошо слышите меня, товарищ капитан?

– Прекрасно слышу – кисло отозвался Чесноков, – вот только сокровищ нам не доставало для полного «счастья»! Кто там у них в дежурке старший по званию? Передай ему трубку и умерь, прошу тебя, свои неуместные восторги. Мы с этим золотом ещё ох как наплачемся, помяни моё слово!

Договорившись со старшим смены майором Свистуновым об организации охраны найденных ценностей, и о том, что он скоро пришлёт за содержимым разбитой машины бронированный УАЗ с автоматчиками, капитан тяжело вздохнул и, убрав разложенные на столе документы в сейф, покинул кабинет. Хлопоты по перевозке столь некстати найденных ценностей отняли у него гораздо больше времени, чем он рассчитывал. Один пересчёт, взвешивание и составление описи содержимого обоих чемоданчиков заняло у него около трёх часов. И когда он, сопровождаемый своим юным напарником, вернулся в свой кабинет, настенные часы, висящие над дверью, показывали половину четвертого.

– Итак, Витёк, – указал капитан помощнику на стул, – давай вкратце осмыслим с тобой создавшуюся ситуацию. На данный момент, кроме трёх, подозрительного вида мужиков без документов, в разбившемся «Мерседесе» нами обнаружены следующие предметы: моток довольно толстой верёвки с явно специально навязанными на ней узлами. Далее, две цельнометаллические лопаты, германского, между прочим, производства, хорошо поработавшая отечественная кирка, ножовка по металлу со сточенными зубьями и шесть запасных полотен к ней. Что ещё? Разбитый вдребезги термос, две початых пачки жевательной резинки «Дирол» и абсолютно новая шариковая авторучка. Ну, и кроме всего прочего, два потрёпанных пластиковых кейса, битком набитых золотыми и серебряными монетами. Вот и всё. Что скажешь? Ничего себе наборчик!

– Грабанули они кого-то, это ясно как божий день, – вскочил со своего места Машков. А после налёта эти урки уносили ноги на краденой тачке. Так торопились, что за мост улетели. Можно сказать, нам повезло, что они разбились, а то так бы и ушли безнаказанно!

– Ушли, говоришь, безнаказанно? – насмешливо фыркнул Чесноков. Откуда? От кого? Где в нашей патриархальной нищете могли храниться такое количество нумизматических ценностей? Господь с тобой Витюня! Максимум того, что они могли здесь взять, так это сельпо в Ивакино! Но в таком случае добыча была бы в рублях, водке и дорогих сигаретах, но никак не в старинных монетах! А кстати, Витёк, поискал бы ты вечерочком какого-нибудь местного нумизмата. Не может быть, чтобы во всём Можайске не было ни одного коллекционера. Возможно, с его помощью нам удастся более точно датировать сию находку.

– И так ясно, что это глухая старина, – мгновенно откликнулся Машков. Я и сам знаю почти все дореволюционные деньги. У бабушки моей хранилось десятка три разных монеток. Я ими в детстве играл.

– Ты-то играл, – сухо оборвал его капитан, – а мы здесь работаем! С нешуточным преступлением разбираемся! Нам точность нужна.

– Понял, – обиженно фыркнул Виктор, – не дурак!

– Обрати внимание на то, что они ещё везли с собой, – обвёл рукой разложенные на столе предметы следователь. Этот наборчик шанцевого инструмента свидетельствует, скорее всего, о том, что они что-то раскапывали, перед тем как разбиться.

– Во, а ведь точно! – вновь не утерпел Виктор. Тогда они, наверное, клад старинный раскопали! Я знаю про такие случаи! Потому и торопились вывезти его отсюда поскорее. Мчались, как говорится, сломя голову…

– Не похоже, – покачал головой капитан. Клады искать, это тебе не простое, да и скорее всего не быстрое занятие. Тут и снаряжение особое требуется и запасы провизии и карты секретные. Да мало ли что ещё, о чём мы даже не догадываемся. И, кроме того, ещё одна мелкая деталь портит всю нарисованную тобой картину. Ты вот, братец, смотрел на блестящие кругляшки, а я смотрел на то, в чём они лежали. Заметь себе, все монеты лежали в специально сшитых полотняных мешочках, а мешочков этих было ровно столько, чтобы заполнить всё пространство в кейсах. Ни больше, ни меньше. Это одно.

И потом. Чемоданчики явно использовались неоднократно, побиты они сильно, на углах ободраны. Отсюда делаю вывод о том, что этот клад, если это действительно клад, был явно найден не только что, а достаточно давно. Нашедшие его видимо сообразили, что вывозить монеты небольшими порциями более безопасно для его сохранности. И именно для перевозки их и использовались специальные чемоданчики и мешочки. Стало быть, есть шанс, что эта компания в наших местах появлялась неоднократно, а посему нам с тобой совершенно необходимо опросить, на сей предмет, – капитан подошёл к висящей на стене карте, – именно поголовно опросить население следующих населённых пунктов…

Он долго водил пальцем по запылённому бумажному листу и продолжил не скоро.

– Я, пожалуй, возьму на себя Свинцово, Алискино, Ивакино, Губино и, и ещё Бычково. А на твою долю выпадают Раево, Похожаево, Дунино и Передел.

– Вряд ли они ехали через Дунино, – подошёл к нему сбоку Машков. Тогда уж лучше Михали проверить. Если бы они двигались через Дунино, то они бы лучше сразу вырулили на Тропарёво и далее на Москву.

– Ну, нет, – отрицательно покачал головой капитан, – так это выгодно им только в том случае, если бы они действительно ехали в сторону Москвы! А поскольку мы пока не знаем, откуда и куда именно ехала эта троица, будем действовать максимально широким бреднем. Так что готовься уважаемый. Выезжаем завтра утром, часиков в семь, пока все ещё по домам дрыхнут. И учти, стажёр ещё тот момент, что машины они могли использовать самые разные. Спрашивай о появляющихся на наших просёлках иностранных машин, особенно с дипломатическими номерами. Расспрашивай заодно и о небольших мужских компаниях с лопатами и кирками, о свежих раскопах, канавах и тому подобное. Любопытствуй и по поводу внезапного появления сильно истоптанных мест, похожих на стоянки рыбаков или охотников. Особенно тщательно опрашивай стариков и мальчишек. Первые много свободного времени имеют и постоянно глазеют по сторонам, а вторые лазают везде и всюду, суют свои носы в такие дебри, куда нам и в голову не придёт заглянуть. Задачу свою понял? Всё, иди пока, ищи нумизмата, а я созвонюсь с Московским управление по поводу «Мерседеса». Нюхом чую, угнанный он.

Управиться за один день с опросом населения доброго десятка населённых пунктов они, конечно же, не успели, тем более, что многие дома давно были проданы под дачи, и их обитатели в связи с будними днями, отсутствовали. Поэтому и Чесноков и Машков посвятили три последующих дня сбору хоть какой-нибудь информации, которую можно было бы связать с произошедшей в среду аварии. За эти три дня поступили и другие сведения, касающиеся этого события. «Мерседес», вопреки предварительным подозрениям капитана, оказался не краденым. У него имелся законный владелец – некий Абурахман Бадкиров, уроженец чеченского посёлка Рошни-Чу. С одной стороны это был какой-то прогресс, но было совершенно ясно, что при данных обстоятельствах по месту проживания отыскать этого человека не удастся. Отпечатки пальцев, снятые у татуированного трупа быстро вывели на след уроженца города Кемерова Глотова Валентина Андреевича, по прозвищу «Жбан». В свои тридцать восемь лет он успел отсидеть аж двенадцать лет и перед тем, как погибнуть в аварии, семь месяцев находился на свободе, при этом ни разу не появившись у себя дома.

Третий пассажир разбившегося «Мерседеса» к исходу вторых суток пребывания в палате реанимации, скончался, так и не приходя в сознание. Найденное у него в кармане письмо, оказалось адресовано некоему Дато. Неведомый отправитель сообщал, что второй этаж он уже достроил и теперь ждёт от него денег на крышу, поскольку стропила и черепица крайне дороги. Так же сообщалось о пошатнувшемся здоровье тёти Мархабад, плохом урожае орехов и свадьбе дочери Мадены. Никаких намёков на то место, откуда было послано письмо, в нём не содержалось.

Но были у розыскной команды и хорошие новости. Сбитый почтальон пришёл в себя и довольно подробно описал все события, предшествующие злополучному утру. Оказалось, что он накануне заночевал у своего друга в деревне Свинцово, рассчитывая подняться пораньше и по холодку доехать до Протвы, где у него были установлены верши. Срезав километр по укатанному просёлку, он выехал на мост с боковой, пешеходной тропинки, и тут, по его словам что-то шваркнуло его по спине. Последнее, что он вспомнил, так это стремительно проносящуюся под ним дорогу и страшный скрежет металла за спиной. Последней пришла информация, касающаяся происхождения дипломатического номера на «Мерседесе». Справка из УВД Москвы сообщала, что данный номер был выдан ГАИ на БМВ третьей модели, приписанный некогда к гаражу посольства Германии. Правда, при этом сообщалось, что автомобиль этот был списан в утиль 12 ноября 94-го года.

– Это стопроцентный висяк! – уныло думал Юрий Николаевич о сложившейся ситуации. На троих погибших из документов только одни подделанные права. Изо всех троих удалось достоверно опознать только одного – Глотова. Что же касается водителя, то, возможно, это и есть сам Бадкиров, а может быть это совсем и не он. Да и что собственно изменилось бы, если это и в натуре был он. Сказал бы, что подвозил двоих незнакомых пассажиров, а что они везли с собой в багаже, понятия не имею.

В дверь робко постучали.

– Войдите, – крикнул Чесноков, поднимая взгляд от бумаг, – кто там ещё?

Дверь осторожно распахнулась, и его взору предстал пожилой гражданин, в линялых плохо выглаженных брюках и едва ли не расползающейся на плечах рубашке.

– Что вам, любезнейший? – довольно нелюбезно спросил его капитан. Вы к кому?

– Да вот, – близоруко поднёс тот к глазам смятую бумажку, – меня вызвали к товарищу Чеснокову Юрию Николаевичу. Следователю, – добавил старик, – кабинет номер 18.

– Я Чесноков, – устало поднялся капитан, – проходите, присаживайтесь. Вы кстати ко мне по какому вопросу вызваны?

– Меня зовут Артур Михайлович, – звонко хрустя суставами, уселся перед ним посетитель. А меня направил к вам Витюха, внук моей кузины по материнской линии. И вот я здесь. Так что вы хотели у меня узнать?

– Я? У вас? – искренне удивился капитан. Да я и понятия не имею о том, что… Стоп, стоп, – осёкся он, – а вы, случайно, в старинных монетах не разбираетесь?

– Немного, – засмущался старик, – как любитель только, не более того. Ведь сами знаете, при коммунистах не приветствовалось собирательство драгметаллов.

– Ничего страшного, – подхватился с места капитан, – у нас-то вообще никакого опыта в этом вопросе нет. Тут вот какая заковыка! У нас нежданно-негаданно появилось несколько образцов, или говоря на нашем жаргоне вещдоков по крайне запутанному делу. Мы очень заинтересованы в хотя бы, примерной датировке небольшой коллекции монет, попавшей в наши руки, – решил не раскрывать всех карт следователь. Взгляните на них, если вам не трудно.

– Отнюдь, – решительно подвинулся к столу Артур Михайлович.

Чесноков отпер сейф и высыпал перед посетителем на столешницу содержимое одного из найденных в Мерседесе мешочков.

– Лупу вам, не дать ли? – осведомился он у оторопело замершего старика.

– Хух, – возбуждённо воскликнул тот, никак не реагируя на его слова, – богатство-то какое! А лупу, – на секунду оторвался он от созерцания сверкающей кучки, – нет, спасибо, у меня своя имеется.

Он запустил руку в карман брюк и действительно вытащил оттуда небольшую лупу в бронзовой оправе. Подхватив ближайшую к себе монетку, он поднёс её к глазам. Осмотрев её, он торопливо отложил её в сторону и взял вторую, затем третью. Пересмотрев порядка пятидесяти монет, нумизмат медленно отложил лупу, и пристально уставился на следователя.

– А это, должен сразу вам сказать, никакая и не коллекция! – уверенно заявил он. Монеты, я вижу, тут всего пяти видов. Из них два встречаются только единичными образцами. Нет, скорее всего, это просто собрание из банковского хранилища, либо частного собрания какого-нибудь богатея. Теперь о датировках, – продолжил старик. Судя по тому, что в данной кучке нет ни одной монеты выпущенной после 1607-го года, – следует предположить, что сей мешочек был упрятан примерно в то же время.

– На мешочек не смотрите, он вполне себе современный, – смутился капитан, – и к монетам отношения практически не имеет.

– Да, да, – живо отозвался нумизмат, – это понятно! Жаль, – добавил он, – с точки зрения коллекционера вся ваша добыча малоинтересна, хотя стоимость её…, ух какая!

– А, кстати, вы не могли бы хотя бы примерно оценить стоимость этого добра? – подхватил его мысль Чесноков, обводя рассортированные по разновеликим стопочкам монеты.

– Боюсь ошибиться, – неуверенно пробормотал Артур Михайлович. – Вот если только вы дадите мне на время счётную машинку и листик бумаги.

– Конечно, конечно, – обрадовался капитан, поспешно вынимая из стола несколько листов бумаги и калькулятор.

Старик, что-то бормоча себе под нос, принялся за расчёты.

– Ну и что мне дала датировка этого собрания монет? – думал Чесноков, наблюдая за тем, как его собеседник скрупулёзно пересчитывает старинные деньги. Только то, что они были спрятаны от людских глаз в легендарное Смутное время. Но ведь вопрос состоит не в том, когда они спрятаны, а кем и когда найдены!

– Вот, – оторвался от своих подсчётов Артур Михайлович, – кажется, закончил. Само собой, точности от меня особой ждать не приходится. Курсы пересчёта валют, колебания на рынке золота, и вообще…

– Хотя бы примерно, – прервал его следователь, – я ведь к вам не в претензии!

– Кх-м, – откашлялся старик, – если я не очень напортачил, то стоимость всего этого, кх-м, разновеликого собрания, лишь немного не дотягивает до шестидесяти тысяч долларов.

– О-о-о, – невольно отозвался Чесноков, – не хило, однако!

– Но вы учтите, – поднял палец Артур Михайлович, – что я объявляю цену в нумизматическом исчислении. Стоимость самого металла, из которого изготовлены монеты, значительно ниже. Раза в два, два с половиной. Будем условно считать, что ежели всё это переплавить, то слитки вряд-ли уйдут дороже двадцати пяти тысяч. Хотя для меня, например хе-хе, в моём теперешнем положении, даже сотая доля этих денег была бы крайне желанна. Но это я так, – поспешил извиниться он, – заметив внезапно изменившееся выражение на лице у следователя, – к слову.

– Да, да, – понимающе закивал тот, – я тоже смотрю на эти железки только как на дополнение к делу. Ведь вы понимаете, что через нас проходят и не такие ценности. Но, однако, мне не хочется, чтобы ваша помощь осталась безвозмездной.

Глаза старика непроизвольно метнулись в сторону самой маленькой стопочки состоящей всего из двух невзрачных, сильно потемневших от времени, серебряных монеток.

– Вот если бы хоть одну из вот этих Хорезмских таньга, – заискивающе попросил он, – расплываясь в угодливой улыбке. А для сохранения общего веса я готов завтра же предоставить вам девятиграммовый серебряный полтинник двадцать девятого года.

– Вот за эти копейки? – поднял брови капитан. – Сделайте милость, берите обе. Веса в них всё равно никакого. А полтинник оставьте себе, так сказать на память о нашей встрече.

Следующий день ознаменовался ещё одним событием. Из Москвы на двух автобусах приехала целая делегация высоких чинов, которые почти до обеда с неподдельным интересом перебирали и рассматривали трофеи, извлечённые из «Мерседеса». Когда же каждая монетка была многократно перетёрта в начальственных пальцах, на доклад в кабинет начальника Можайского РУВД был вызван и Чесноков. Выслушав его не очень пространный доклад, самый старший из них, с генеральскими звёздами на погонах, спросил его: – Юрий Николаевич, как вы считаете, следует ли нам прислать дополнительные силы для скорейшего расследования порученного вам дела?

Чесноков поморщился.

– Собственно само дело о наезде на местного почтальона, по моему мнению, перспектив практически не имеет. Сам он уже поправляется и через пару дней выйдет из больницы. Утраченный вследствие аварии велосипед он согласился компенсировать найденными в «Мерседесе» инструментами. Я считаю, что это вполне допустимо, ибо все пассажиры совершившей наезд машины погибли, и предъявлять претензии ему абсолютно не к кому. Сами же остатки кузова находятся на специализированной стоянке на тот случай, если вдруг объявятся претенденты на них.

Фотографии погибших разосланы по всем УВД Москвы и области. У меня ещё теплится надежда на то, что хоть кто-нибудь обратится с заявлением об их пропаже. Хотя бы одного из них, – поправился он. Что же касается помощи, то… боюсь, что появление большого количества оперативных работников может спугнуть возможных сообщников этой троицы. Ясно, что погибшие – залётные птицы в наших краях. Скорее всего, они кем-то использовались в качестве курьеров. Велика вероятность того, что подобные отправки совершались этой группой неоднократно и, следовательно, столь же велика вероятность того, что это была не последняя отправка. Обратите внимание на то, что оба чемоданчика были забиты монетами очень плотно, под завязку. Согласитесь, что если даже предположить, что погибшие случайно наткнулись на старинный клад, практически маловероятно допущение о том, что он с точностью до миллиметра уложился в имевшиеся у них ёмкости. Я предполагаю, что где-то в окрестностях нашего города всё ещё хранятся весьма значительные ценности. И мне представляется, что в связи с неожиданной потерей курьеров и груза, оцениваемого по самым скромным подсчётам в миллион триста тысяч долларов, занимающаяся переправкой монет шайка, на время прекратит свою деятельность. Так сказать заляжет на дно! Эту паузу можно будет использовать в наших целях. Я, со своей стороны, уже провёл определённую работу по сбору информации на эту тему. В паре с приданным мне стажёром мы провели первичный опрос в населённых пунктах, лежащих вдоль дороги и просёлков с того направления, откуда мог двигаться потерпевший аварию «Мерседес».

– И каков же результат? – нетерпеливо перебил его генерал.

– С результатами похуже, – виновато опустил глаза капитан. Мы ещё просто физически не успели ни рассортировать весьма разноречивые показания местных жителей, ни как-то их обобщить.

– А что предлагается сделать немедленно, дабы предупредить дальнейшую утечку ценностей? – не стал комментировать ответ генерал.

– Можно выставить два подвижных поста у Вороново, и у Больших Парфёнок. Под всяческими предлогами проверять, что везут в своих багажниках иномарки. Это раз. А для себя прошу выделить автомобиль в личное пользование, хотя бы недели на две. И стажёра оставить естественно. Может быть, нам удастся найти какие-нибудь зацепки и размотать эту историю с другого конца.

– Разумно, – кивнул генерал. – Жду вашего доклада через неделю, капитан! Распутаете дело – сверлите дырки под большую звезду!

Когда гости наконец-то отбыли восвояси, увозя с собой столь обременявшее весь отдел золото, Чесноков поднялся к себе, и тяжело плюхнулся на стул. Он внезапно почувствовал необъяснимое раздражение. Ведь в разговоре с генералом он только что сказал нечто такое, что как-то царапнуло его слух, как-то задело его изнутри.