Текст книги "Загадки старинных кладов. Кладоискательские истории"

– Не беда, – решил я. Вначале разберусь с Саблиным оврагом, благо он мне по дороге.

И я двинулся по шоссе, ведущему в сторону Акатьево, то и дело посматривая по сторонам. Долго искать овраг мне не пришлось. Резко проваливающаяся местность справа показала, что искомый объект рядом. Отыскав ведущую вниз хорошо утоптанную тропинку, я спустился вниз. Там меня ожидал сюрприз, вернее даже два. Первый заключался в том, что строение дна оврага было таково, что загнать в него даже одну телегу было делом весьма проблематично, не то, что целый обоз. Второй сюрприз был серьёзнее, ибо он был чисто географического свойства. А к географическим подробностям каждый поисковик привык относиться очень трепетно. Дело было в том, что из прилагавшегося к легенде графического материала ясно было видно, что Саблин овраг отходил от идущей на север дороги строго перпендикулярно, а вовсе не шёл параллельно ей. Пришлось вновь выбираться на дорогу и продолжить путь.

И только когда я переправился через реку и прошёл ещё не менее километра, то увидел справа от себя громадный и широченный овражище, будто разрезанный вдоль плоского русла блестящей полоской ручья. Он во всех мелочах и пропорциях соответствовал тому Саблину оврагу, который я и ожидал встретить. Раньше дорога наверняка шла поперёк его русла. Русла столь широкого плоского и свободного от крупной растительности, что и вправо и влево вполне можно было загнать по десятку телег с лошадьми. То есть он полностью (и размерами и расположением) соответствовал той роли, которую мы ему отводили в своих теоретических изысканиях. Но поскольку основные шансы на отыскание чего бы то ни было, я всё же связывал с другим оврагом, с Котельниковым, то здесь я задерживаться не стал, а двинулся далее, насчитывая через час добраться до Акатьево. Разумеется, можно было бы идти и вдоль реки Сестры, но гарантированное бездорожье и топкая, густо поросшая кустарником пойма, отбивали всякое желание спускаться с шоссе.

До намеченного промежуточного пункта я добрался лишь через час. Вы интересуетесь, почему я забрался так далеко? Почему не свернул к намеченному для обследования оврагу раньше? Поясню. Неоднократно было замечено, что люди, желающие что-то спрятать действуют весьма однотипно и предсказуемо. Так если дело происходит на открытой местности, то захоронения, как правило, устраиваются в местных углублениях, либо там, где есть хоть какая-то растительность. Если надо что-то бросить с плотины, то инстинктивно это делается именно в середине её. Что же касается конкретного места, то мне казалось, что самое интересное меня ждёт именно в верховьях Котельникова оврага. Ведь по предварительно разработанной исторической реконструкции налетчики с добычей двигались от устья оврага вглубь его. Представлялось, что они чисто инстинктивно должны удаляться вглубь естественного углубления в земле как можно дальше, стремясь удрать к самым верховьям оврага. Вот потому я и выбрал Акатьево. Да, да именно потому, что эта деревня была ближе всего к оконечности оврага. Переведя дух на скамеечке автобусной остановки, я свернул в лес и, считая шаги, двинулся строго на запад.

Считал я шаги по той причине, что лучшего способа измерения расстояния при передвижении по лесу просто не знаю. Давно рассчитано, что длина шага мужчины моего роста при неторопливой ходьбе составляет примерно 70 сантиметров. Пройти мне предстояло около двух километров и значит, мне следовало отсчитать три раза по сто шагов. Иду, считаю. Но иду не просто так – смотрю по сторонам, а ещё больше прямо под ноги. Вот лежит ржавая консервная банка, вот стеклянная бутылка из-под кетчупа. Кто её принёс сюда? И зачем? Почему бросил именно здесь?

Разумеется, экология здесь не при чём и «Гринпис» тоже отдыхает. Моя основная задача на подходе к объекту состоит в том, чтобы выявить степень загрязнённости и захламлённости бытовыми отходами местной фауны. Вон пластиковая ружейная гильза валяется, – отмечал я про себя. 12-й калибр, старая уже вся, грязная, а вон кажется пластиковая бутылка… из-под «Пепси», или подобной ей гадости… Но разбросанного бытового металла к счастью встречалось мало, крайне мало. Видимо сказывалась удалённость от человеческого жилья. И это меня радовало. Я знал, что такое положение вещей сильно облегчит мне весь дальнейший процесс поисков.

Чем именно? Да всем. Здесь как бы просматриваются два положительных момента. Первый момент касается общего исследуемого фона того или иного полигона. Согласитесь, что если на экране постоянно выскакивают однообразные цифры, то малейшее отклонение в ту или иную сторону сразу вызывает определённую реакцию оператора. И ещё. Если грунт чистый, то появляется возможность несколько увеличить чувствительность магнитометра. Для этого мы просто переворачиваем штангу считывающей головки и таким несложным манёвром приближаем датчик к возможной находке. Не мало приближаем, почти на метр, а это в полевых условиях многого стоит. Грубо говоря, если при верхнем положении датчика трёхкилограммовую «кубышку» на метровой глубине можно безошибочно обнаружить в трёх метрах от неё. А при нижнем положении датчика её же можно уловить уже в четырёх с половиной метрах.

Казалось бы, какая тут особая разница? Метр, полтора, ерунда какая-то. Нет, не ерунда. Выигрыш набегает очень солидный. Если при расположении датчика у головы оператора, он вынужден нарезать ломти полигона шириной всего в 2 – 3 метра, то при нижнем положении датчика можно полосы смело резать в 4 – 5 метров. Вот вам и прямой выигрыш. То есть одним простейшим манёвром мы значительно увеличиваем «прозваниваемую» площадь. В целых четыре раза! А отсюда вытекают и все остальные преимущества. На обработку одного и того же полигона оператору требуется в четыре раза меньше времени. И, следовательно, бродить по лесу надо в четыре раза меньше и сил на это вчетверо меньше уйдёт.

А то вспоминаю, как неоднократно приходилось работать в братской Белоруссии. До полигона километров пять – десять пешком отшагаешь. Там километров 20—25 натопаешь, а потом ещё обратно тащиться надо. Ноги, после таких «упражнений» так просто отваливались.

Но вернёмся в Подмосковье, к родному Котельникову оврагу. Вот кстати и он, голубчик, сквозь деревья показался. Разумеется, пока ничего такого не заметно, лишь только ноги как-то веселее пошли, сразу видно, что местность под уклон пошла. Но вот и первый более существенный признак – слева ясно просматривается отходящий от основного русла неглубокий, но хорошо и резко выраженный отрог его. Чтобы быстрее оказаться в центральном русле я свернул, и сами ноги привели меня куда надо. Да-а, Котельников овраг был очень и очень не слаб. Даже здесь примерно в трёх километрах от устья он поражал своей циклопической глубиной и дикой мощью.

Короткий отдых и за работу. На сканирование 4-х километров овражного массива у меня ушло три дня от рассвета до заката. Благо удалось найти поблизости от места работы дешёвый ночлег. Два дня были совершенно пустые. А последний день, всё же принёс сразу две находки, причём обе они, были найдены на относительно небольшом участке, не далее ста метров друг от друга. Но, ни та, ни другая (как скоро выяснилось) не имели к легендарным грабителям ни малейшего отношения. Первый раскоп подарил мне разобранный на части станковый пулемёт «Максим», к сожалению, совершенно проржавевший. Однако было видно, что зарывавший его человек предпринял некоторые меры, к его сохранению. Во всяком случае, внутренний канал ствола, и боевой механизм сохранили остатки смазки. Сохранилась и часть грубой ткани, в которую оружие было некогда завёрнуто. Но всё же повреждения от коррозии были слишком велики. Пришлось отнести части некогда грозного оружия подальше в лес.

Вторая находка была куда как более странная. Сигнал прибора указывал на то, что под землёй лежит цветной металл и поэтому копал я с особой старательностью. Но вскоре выяснилось, что находка моя, скорее всего, так же имеет отношение к минувшей войне. Видимо в овраг упал сбитый самолёт, и я наткнулся на изуродованные остатки его двигателя. Поняв, что ничего интересного меня не ожидает, я бросил раскопки и принялся обследовать широкое устье Котельникова оврага. К сожалению, он был обжит людьми гораздо более основательно, нежели его верховья. Показались строения то ли пионерского лагеря, то ли дома отдыха и я свернул аппаратуру. Исходя из предыдущего опыта, было ясно, что кроме ржавых банок из-под краски, дырявых кастрюль, дисков от «Жигулей» и прочего мусора меня не ждёт абсолютно ничего.

Вполне возможно, что в Саблином овраге меня ждали более увлекательные и полезные находки, но я так вымотался, что почёл за счастье как можно скорее вернуться в Москву. А ещё раз попасть в тот район так не довелось. И теперь вряд ли когда удастся.

Тайники Лаврентия Берия

Данное направление в поисках дало нерядовое письмо, пришедшее в редакцию газеты «Клады и сокровища». Вот что в нём было написано…

«Если Вы выбросите моё письмо в корзину, я не обижусь. И все-таки хочу рассказать об одном, на мой взгляд, любопытном случае. Лет тридцать назад в санатории КГБ в Цихисдзири один из отдыхающих, чекист-пенсионер, приняв солидную дозу чачи, рассказал мне о кладах Берии».

Пару абзацев об этом поистине уникальном человеке, чьё имя стало нарицательным для нескольких поколений жителей СССР. Итак Берия Лаврентий Павлович [17 (29) марта 1899, село Мерхеули, близ Сухуми – 23 декабря 1953, Москва], советский государственный деятель, руководитель органов госбезопасности, с именем которого связаны массовые репрессии в конце 1930-х – начале 1950-х годов. В 1938—1945 нарком, в 1953 министр внутренних дел СССР. В 1941—1953 заместитель председателя Совета Народных Комиссаров (Совет министров) СССР. С 1941 член, с 1944 заместитель председателя Государственного Комитета Обороны. Член ЦК партии в 1934—1953, член Политбюро (Президиума) ЦК в 1946—53 (кандидат с 1939).

Фактически Берия был самой нужной правой рукой вождя народов поскольку именно этой рукой Сталин в буквальном смысле держал за горло всё население громадной страны. После смерти Сталина в марте 1953 Берия становится министром внутренних дел и заместителем председателя Совета министров СССР. Он сосредоточил в своих руках контроль над всеми правоохранительными органами. Как прагматик, Берия отлично понимал необходимость перемен во внутренней и внешней политике.

Как считают некоторые исследователи, он готов был отказаться от идеологических крайностей, пойти на некоторые шаги по реформированию тоталитарного режима, склонялся к более реалистическому курсу по отношению к странам Восточной Европы. Но партийная и государственная верхушка опасалась за свое будущее в случае захвата Берией власти в стране. Н. С. Хрущеву удалось организовать заговор против Берии, привлечь на свою сторону членов политбюро и группу военачальников во главе с маршалом Г. К. Жуковым. Смерть одиозного персонажа сыгравшего свою роль в самой кровавой пьесе ХХ века была так же скорой и кровавой. Его расстреляли его же друзья и соратники.

По его словам, в начале 50-х годов, когда здоровье Сталина стало ухудшаться, по приказу Берии в разных местах в средней полосе России, а так же в Грузии начали закладываться тайники с золотыми монетами и брусками, валютой и компроматом на высокопоставленную партийную и военную верхушку. Делалось это якобы на случай возможного противоборства в верхах в случае смерти Сталина.

Не берусь судить, есть ли что-нибудь на самом деле за этими слухами о «кладах Берии». Но если Вы напечатаете моё письмо, возможно, откликнется кто-нибудь из читателей, кто сможет сообщить дополнительные сведения на этот счёт».

А.К. г. Москва

Да, честно говоря, на такие письма вообще не может быть никакого ответа. Слишком мало было людей посвящённых в тайну такого рода, слишком мало их уцелело после выполнения столь щекотливых поручений. К тому же не сохранилось даже перечня таких захоронений, не говоря уж об указаниях на конкретные места устройства тайников. И всё же сведения о том, что в недрах МГБ (министерство государственной безопасности) готовились некие тайные захоронения, просочились наружу.

Задолго до слов «Встать, Вы арестованы!», которые произнёс Г. К. Жуков, обращаясь к Лаврентию Берии в Кремле прямо на заседании ЦК КПСС, последний действительно принимал некоторые меры по обеспечению своего будущего. В частности известно, по крайней мере, об одном случае, связанном с этими событиями. Эти сведения поступили от некоего Павла Серафимовича, работавшего в начале 50-х годов в одном из спецгаражей, обслуживающего высоких советских сановников. Приходилось возить ему и одного полковника МГБ.

«Разговорчивый был товарищ, – вспоминает бывший водитель. Всё интересовался откуда я родом… Ну я и обмолвился как-то, что деревня моя, где ещё дед здравствует, совсем недалеко от Москвы. А в стороне от деревни – старые торфоразработки. Котлованы их уже водой залиты, и ребята там купаются. А через некоторое время спустя полковник вдруг меня у гаража встречает (я ещё удивился, помню: встреча-то явно неслучайная получилась), и давай об этих торфоразработках меня расспрашивать. Прямо чистый допрос учинил. Потом говорит: «Поехал туда – покажешь, что за торфяное озеро у вас такое. И не беспокойся, завгара твоего я предупредил.

Подвёл меня к какой-то «эмочке» (Автомобиль М-1) замызганной, посадил на заднее сидение, сам за руль и мы тронулись. Едва Москву позади оставили – гляжу, к нам в «кильватер» ещё какая-то «Победа» пристроилась. Побывав на торфяниках, полковник озадачил Павла Серафимовича новым сюрпризом:

– До твоей деревни, – говорит, – совсем недалеко, вот ты и ступай туда. Можешь у деда отдохнуть до послезавтра: а я в гараже договорился, что тебе выходной оформят.

Странный поворот событий озадачил нашего шофёра и разжёг в нём любопытство.

– Сейчас-то я понимаю, конечно, что головой рисковал, а тогда даже и не подумал. Попрощался с полковником, сделал вид, что иду в деревню, а сам за ближайшим поворотом в лес нырнул да напрямик по тропочке – к торфяникам. Пробираюсь среди сараев и ржавеющих транспортёров, слышу – мотор ревёт надсадно. Из-за угла выглянул на противоположный берег «Победа» выруливает – та самая, что за нами от самой столицы шла. Из машины люди выходят, надувную лодку вытаскивают, выгребают на середину… Когда я после всей этой загадочной истории вернулся в Москву – узнал об аресте Берии. Тут то догадка меня и осенила – чью это ручную кладь в озеро булькнули…

Все последующие десятилетия Павел Серафимович молчал о «спецоперации», случайным свидетелем которой оказался. Тем не менее, нашлись-таки и помимо него люди, осведомлённые об истории «бериевского чемоданчика». Лет 25 назад на глухое озерко нагрянула целая экспедиция. На берег несколько лодок выгрузились и с них весь водоём прочёсывали, какие-то приборы на верёвках опускали… Даже водолаз там работал. Однако, похоже, ничего найти так и не удалось. Ковырялись, ковырялись, потом стали свою технику потихоньку сворачивать.

Чем же был наполнен загадочный чемоданчик? Остаётся только гадать. Впрочем, в любом случае эта «захоронка» вряд ли когда-нибудь попадёт в руки людей. Если чемоданчик хранил документы, то они уже разрушились в насыщенной торфом воде. Если же полковник со товарищи утопили ценности, то тяжёлая поклажа наверняка глубоко погрузилась в торфяную жижу, толстым слоем покрывающую дно водоёма. Запеленговать такой объект металлоискателями очень трудно, а чтобы осушить озеро понадобятся крупные капиталовложения, которые никакой ценный клад не компенсирует».

Насчёт того, что отыскать чемодан с некими ценностями в торфяной трясине весьма трудно, это наш водитель-ветеран верно заметил. Но ценности ли там были? Уж очень данное захоронение не похоже на клад «до востребования». Если им не смогла воспользоваться хорошо оснащённая экспедиция, то, как чемоданом мог бы воспользоваться сам Берия, или кто-то из его приближённых?

Так что есть большие сомнения в том, что данный чемодан, с чем бы он там не был, имел личное отношение к министру внутренних дел. Свои резервные захоронения он должен был делать без участия посторонних лиц и не посреди наскоро выбранного озера, а в более законспирированной и укрытой от посторонних глаз местности. Ведь что-то ценное легко спрятать, но не всегда легко взять обратно.

Приведу очень наглядный пример на эту тему. Некоторое время назад было предпринято масштабное обследование территории вблизи каждого сотого километрового столба, стоящих на всех ведущих из Москвы шоссе. Вы себе даже не представляете, какое количество всевозможных захоронений и самых настоящих кладов было найдено вблизи этих, казалось бы, самых обычных указателей. Множество автомобильных канистр с бензином, банки с машинным маслом, свёртки с какими-то автомобильными деталями, ящики с полусгнившими патронами, огнетушители, и даже сейф, набитый купюрами образца 1961-го года. Вот так. Все те люди, которые прятали эти вещи в надежде рано или поздно их забрать, так и не вернулись за ними. Хотя отыскать их было совсем нетрудно. Во всяком случае, столбик с табличкой «100» всегда указывал местонахождение любой захоронки.

Некую сходную технологию сохранения собственных ценностей и документов, наверняка использовал и Берия. Причём, если он и готовил заранее себе тайники, то ясно, что делал это не в последний день перед арестом, а намного раньше. Силы и средства у него для этого были. Было и время для этого. Но только боюсь, захоронения свои он делал не на островах, не у дорожных указателей и не у раскидистых дубов. В его распоряжении было столько, окружённых непроницаемыми заборами, тайных «дач», столько конспиративных квартир и «охотничьих домиков», что просто не было необходимости копаться лопатой в ленных зарослях. Но, к великому сожалению на эти территории простым кладоискателям нет, и никогда не будет прохода.

Полтавские утраты

Почти всем в нашей стране, да и вообще на всём пространстве, некогда занимаемом СССР не сыскать человека хотя бы краем уха не слышавшим о невиданном предателе всех времён и народов – И. С. Мазепе. Имея все мыслимые блага, которые только можно было себе представить, пользуясь всемерной поддержкой российского государя, этот гнусный обманщик и клятвопреступник не только всячески обирал порученных его заботам подданных, но и в трудный для государства момент изменнически выступил на стороне врагов России, примкнув к войскам Карла ХII во время Полтавского сражения.

Но естественно мы не будем в этой главе рассматривать военные и политические аспекты данного сражения. Наша задача совсем иная, мы должны проследить судьбу немалых ценностей, которые транспортировали как шведские войска, так и обозы Мазепы.

27 июня 1709 года, в первом часу пополудни, раненый король шведов добрался до своей главной квартиры в Великих Будицах. Спустя несколько часов, сюда же стали подходить остатки разбитых возле Полтавы шведских войск. Русские войска висели буквально на плечах отступавшей армии, и после короткого совещания решено было бросить все тяжести, артиллерию, раздать лошадей пехотинцам и отступать к Днепру. С непобедимой армией фактически было покончено, но походную казну ещё можно было попытаться спасти. По приказу короля несколько подвод, сопровождаемых надёжными людьми, оторвавшись от отступавших к Переволочне шведов, двинулись кружным путём на северо-запад, к литовской границе.

Так гласит легенда, но мне всё же следует сделать маленькую остановку в повествовании и несколько прояснить обстановку. Прежде всего, насчёт «кружного пути». Нет, здесь заблуждаться не следует! Шведы удирали не абы как, а строго по прямой, т.е. по кратчайшему пути, который мог привести их на берег Балтийского моря. На дворе был как-никак а «посвященный» 18-й век, и географические карты во всех европейских армиях имелись вполне достоверные. Кто не верит, может прямо сейчас взять линейку и приложить к любой географической карте Европы. И вот на этой-то прямой как раз и лежало селение Варва.

Добравшись через несколько дней, до села Варвы, что стоит близ города Прилуки, шведы убедились в безнадёжности дальнейшего пути. Русские отряды перекрыли дороги и заняли все сколько-нибудь крупные населённые пункты. Рассчитывать же на помощь украинского населения после бегства гетмана Мазепы им не приходилось. Тогда, на горе около Варвы, шведы выкопали глубокий погреб и, перенесли в него содержимое подвод и завалили тайник камнями.

Так следует по легенде, но и здесь не всё так гладко. Вот как описывает данный эпизод Михаил Руденко, некогда имевший смелость (если не сказать наглость) предложить заняться поиском данного клада министру культуры СССР, члену ЦК КПСС Е. А. Фурцевой. Его рассказ я даю расширенно, большими абзацами, чтобы вы могли оценить ту обстановку, в которой рождаются подобные легенды.

«… Ещё в первую мировую войну, незадолго до Брусиловского прорыва в нашем гарнизоне под Перемышлем состоялся смотр войск, на котором я в своём пехотном полку оказался правофланговым. Когда толстый генерал, сопровождаемый свитой, дошёл до нашего строя, он, удивлённый, видимо, моим богатырским телосложением, остановился, затем приблизился ко мне и спросил:

– Скажи служивый, где же на Руси плодятся такие богатыри?

– Родом я из села Варвы Полтавской губернии, ваше превосходительство! – заученно отрапортовал я.

Генерал надолго задумался, как будто колебался – стоит ли продолжать разговор. И, наконец, снова спросил:

– А нет ли там у Вас горы Холодной?

– Так точно, есть! – ответил я, поражённый осведомлённостью генерала.

Он вдруг приблизился ко мне вплотную и очень тихо, почти шепотом спросил:

А известно ли тебе, что шведский король Карл двенадцатый после поражения при Полтаве именно там, на этой горе, захоронил сокровища, награбленные им в русском походе?

– Никак нет, ничего не ведаю! – ему в тон тихо ответствовал я.

Генерал сразу потерял интерес к Василию Васильевичу (дальнего родственника автора заметки) и последовал далее.

…В июле 1917 он, наконец, вернулся домой, где для него самого и всех односельчан начались новые мытарства, связанные с нашествиями на Варву то белых, то зелёных, а чаще всего красных, воевавших со всеми остальными. Когда, наконец, всё вроде бы успокоилось, начались вокруг горы Холодной странные события, несколько лет подряд по ночам жители села видели издалека на горе какие-то огни. По местному базару поползли слухи об орудующих на горе конокрадах и беглых каторжниках. Василий Васильевич же, памятуя о словах генерала, смекал про себя: это скорее всего недобитые комиссарами белые, хоронясь среди местного населения или же пробираясь на советскую территорию из-за границы, пытались-таки докопаться до королевских сокровищ.

… – После того как Карла побили под Полтавой, отряд шведов, спасаясь бегством, на короткое время останавливался на Холодной горе – самом высоком месте во всей округе, опасаясь нападения со стороны преследователей либо местного населения. Тогда часть жителей была согнана шведами на гору на какие-то земляные работы, после чего никто назад не вернулся. Что именно было закопано на горе – осталось тайной, и люди долгое время обходили её стороной.

…С годами интерес к кладу на горе не только не исчез, а наоборот, усилился: до революции были неоднократные попытки проведения там раскопок. По словам моего отца, Якова Тимофеевича, «колодцы» копали как одиночки, так и целые бригады местных жителей и даже приезжих. Отец подчёркивал, что попытки докопаться до захоронения кончались неудачами, так как искатели упирались всякий раз в завалы из камней, преодолеть которые они не сумели.

…Возникает другой важный вопрос. Почему же отряд шведов решил захоронить сокровища именно в горе Холодной? Да потому, что, начиная с этого места (а Варва стоит на берегу реки Удай, впадающей в Днепр) и далее на северо-запад, то есть в сторону Швеции, на десятки километров тянутся непроходимые топи. Именно потому, столкнувшись с непреодолимым препятствием, командир шведского отряда и решил захоронить сокровища там, на вершине горы Холодная, у самой кромки начинающихся за рекой Удай непроходимых Пинских болот…».

Впрочем, нам ведь совершенно неважно, кто именно и как именно закопал. Давайте лучше для начала попробуем оценить массу и стоимость спрятанного шведами имущества. Оценим её естественно сугубо приблизительно, исходя из самых общеметодических соображений. Итак, несколько телег… это сколько же будет на вес? Поскольку слово «несколько» обычно обозначает некое количество больше трёх, то будем считать, что шведами на горе был спрятан минимальный груз, всего-то с 4-х подвод. И, соответственно, общая масса спрятанного вряд ли сильно превышает 1200 кг. Реально ли представить такое захоронение для тех далёких от нашего времени лет? Вполне. Вспомним, что у Карла под ружьём было более 35.000 солдат. Каждому нужно было в месяц заплатить, допустим, хотя бы по 10 монет жалования. А каждая серебряная крона в те времена весила не менее 20-и граммов.

Множим, делим и получаем удивительный результат. Ага, вот Вам уже выползают целых 7 тонн презренного металла, которые полководцу всегда нужно было иметь под рукой. Причём ежемесячно! Да ценности самого короля, да дорогое сердцу коллекционное оружие, да всевозможные военные регалии, да трофеи… Так что, упомянутые мною выше 1200 кг. являются самой минимальной оценочной массой захороненного шведами имущества. И даже если в некоем тайном «подвале» лежит всего 1,5 – 2 тонны серебра, то всё равно стоимость его на нынешний момент может достигать 250.000$. И это ещё раз повторю, самая минимальная оценка стоимости спрятанных в 1709 году ценностей шведского полководца. Максимальная же легко улетает за пару и более миллионов.

Каковы же перспективы его отыскания теперь, через столько лет после знаменитого сражения? Ведь попытки отыскать клад Карла XII предпринимались не раз и не два, и всё безрезультатно. Но с точки зрения современного поисковика, данная проблема имеет вполне определённое положительное решение. Если пресловутая гора не застроена хибарками садоводов и там не возведён какой-нибудь завод по производству тяпок, то поиски вышеупомянутого клада отнимут не больше недели и обойдутся в скромную сумму, эквивалентную полутора – двум тысячам долларов. Так что особых проблем здесь нет. Только вот руки у меня всё никак не дойдут…

Но это что касается ценностей, спрятанных шведами. Совсем иное дело – выяснить, куда делись сокровища, принадлежавшие соратнику Карла XII-го – украинскому гетману Мазепе. В отличие от вполне конкретного и логически правильно локализованного клада на горе Варва, бесследно исчезнувшие личные ценности Ивана Степановича Мазепы не имеют даже такой географической привязки. Но всё же кое-какие указания на то, где следует искать гетманские ценности, сохранились в народной памяти. Но вначале рассмотрим вопрос об источниках гетманского богатства.

Генеральный есаул И. С. Мазепа был избран гетманом Левобережной Украины в 1687 году. Всеми правдами и неправдами скопив огромные богатства, он постепенно стал одним из богатейших людей на Украине. Значительную часть его состояния составляли многочисленные царские пожалования. Мазепа сумел втереться в доверие Петру Первому и неизменно пользовался его щедротами. Другую часть ему удалось выдавить из своих подданных за 20 лет гетманства.

В доносе на Мазепу, который в начале 1798 года подали царю Петру недруги алчного гетмана, говорилось так: «Гетман распоряжается самовольно войсковою казною, берёт сколько хочет… С десяти городов гадяцкого полка идут ему все доходы, кроме того, у него во власти есть волости и сёла значительные, а он берёт себе доходы с порукавчиных и арендовых с большим умножением… За полковничьи места берёт взятки… После смерти генерального обозного Борковского Мазепа отнял у жены его и у малолетних детей имение и присвоил себе».

Именно на финансовой стезе и произошло сближение вечно нуждающегося в средствах Карла ХII и разжиревшего на российских харчах предателя Мазепы. Они нашли друг друга по блеску золота. Отчаянный вояка манил гетмана «незалежностью» от царя, а тот манил своего западного партнёра крадеными наличными. Есть легенда, будто собираясь встать на сторону врагов России – шведов, Мазепа послал королю Карлу ХII 30 возов с серебряными и золотыми монетами. Может быть, молва несколько и приукрасила размер подношений, но не в этом суть. Ясно, что такая финансовая подпитка вполне могла иметь место – средства, как говорится – позволяли.

Впрочем, оставим на время чистую политику, и обратимся своим взором к исчезнувшему богатству гетмана. Судьба самого Мазепы известна и описана достаточно хорошо, а вот судьба его капиталов прописана весьма слабо. Известно, что до Северной войны основную часть своих богатств гетман Мазепа хранил в городке Батурине, бывшем с 1669 года столицей малороссийских гетманов. В октябре 1708 года Мазепа, сказавшись царю больным, уехал в Борзну и уже оттуда отправил тайное «посольство» шведскому королю.

21 октября к нему прискакал его доверенный, Быстрицкий, с вестью о том, что шведская армия подходит к реке Десне. Впору было радоваться, но одновременно гетмана уведомили о том, что в Борзну от Петра едет «правая рука императора» – Александр Данилович Меншиков. Встревоженный Мазепа помчался «как вихорь» в Батурин. Всю ночь гетман отдавал приказы и распоряжения, а утром на другой день отправился из Батурина в Короб. На третий день, 24 октября он переправился через Десну и прибыл на встречу к королю Карлу во главе полуторатысячного отряда. С той поры гетман, или кто там он уже был, находился при дворе Карла ХII.

А где же в это время находилась его казна? Мнения исследователей расходятся. Одни настаивают на том, что Мазепа возил её с собой в походном обозе. Другие же настаивают на том, что большая часть накопленных богатств, ждала гетмана в Батуринских подвалах. Лично мне более привлекательна вторая точка зрения, но спорить с историками я не берусь. Но, так или иначе, а по любому варианту немалые ценности начали путешествовать вслед за беспокойным гетманом. Первоначально обоз с казной нашёл убежище в Прилуках. В конце января 1709 года обоз с казной был отправлен в Лоховицу, а в феврале в Хорол. И вот здесь в убегающем обозе предателя произошла первая потеря – часть телег с «пожитками» Мазепы отбили русские войска, преследуя отступавшего из Лоховицы шведского генерала Крейца. В марте обоз перебрался в Великие Будищи, где тогда располагалась главная квартира Карла ХII. Именно здесь казна оставалась до самого Полтавского сражения.