Текст книги "Интересно девки пляшут, или Введение в профессию"

10

Примерно в четырнадцать ноль-ноль я с трудом продрала глаза и, пошатываясь, побрела к умывальнику. Было такое ощущение, что я не спала вовсе. Однако после водных процедур мне немного полегчало.

Пора было будить Лавра. Это, прямо скажу, оказалось нелегко. Димка никак не мог сообразить, какого лешего мне приспичило в такую рань тренировать собак. Когда я всё-таки сумела втолковать Лавру, что от него хочу, он моментально проснулся и, широко открыв от ужаса глаза, сел на кровати.

– Ты что – больная? – с жалостью глядя на меня, поинтересовался Лавр.

– Я лично хочу вернуться домой живым, меня в Москве Светка ждёт. Потом, подумав, зачем-то добавил:

– А не ждёт, так и чёрт с ней! Всё равно я ещё молодой, меня ещё девушки любить будут. А ты тащишь меня на какую-то гать, сама же знаешь, что там мин полно, – продолжал канючить Лаврушин.

В конце концов мне всё это надоело и я рявкнула:

– Жду тебя на питомнике через десять минут!

Лишившись единственного слушателя, Димка тяжело вздохнул и, продолжая бубнить себе под нос что-то типа: «Наберут тут, по объявлению, разных психов. Никакого житья от них нет!» – начал покорно одеваться.

Примерно через час мы были уже на месте. «Нет, всё-таки мрачное место эта гать», – подумала я, глядя на полусгнившие кругляки брёвен и пузыри зловонных болотных газов, вырывающихся из недр трясины справа и слева от нас. Казалось, солнечный свет вообще никогда не проникал сквозь густые лапы вековых елей, растущих здесь. А целые тучи комаров мгновенно облепили нас, не желая допускать в своё царство тьмы. Да, видать сильно любил свою жену Хродвальд, раз поселился ради неё в таком жутком месте.

Чтобы случайно не наступить на какую-нибудь покрытую мхом и забытую здесь со времён войны мину, мы решили пустить вперёд на коротком поводке Дика. Он, вообще, был у меня универсальный пёс. Не знаю, поверите ли, но он и в самом деле интуитивно чувствовал металл на довольно большом расстоянии. Дик шёл первым, за ним шествовала я, ну а за мной маленькими шажками пробирался Лавр. Я объяснила Димке, что желательно идти за мной след в след и ни в коем случае не отвлекаться на пустые разговоры. Что он и старался делать изо всех сил, смешно семеня ногами. Худо-бедно, но за полчаса мы преодолели почти половину пути. Не бог весть какое достижение, но хоть я и хорохориласьась перед Лавром, на самом деле у меня самой так тряслись поджилки, что было трудно дышать. Представляю, что творилось с моим другом. Но оглядываться назад я не решалась, боясь спугнуть Лавра и следуя элементарному инстинкту самосохранения. Вскоре, как я и ожидала, Лавр как бы между делом осведомился, не слишком ли я устала, и предложил сделать привал. Мы отыскали крепкое бревно и присели перевести дух.

– Единственное, что меня успокаивает, – с некоторым пафосом произнёс Дима, извлекая из необъятных карманов банку сгущёнки, – так это то, что в это время года уже не должно быть змей.

– Да, только имей в виду, что здесь могут встретиться более опасные гады.

– Смотри, Наташка, в случае чего в моей героической гибели повинна будешь ты.

– Я-то здесь при чём? Никто тебя сюда не тащил. Сам пошёл. Признайся, что мечтал об этом всю свою сознательную жизнь. И потом, чего ты так беспокоишься, у тебя же просто беспроигрышный вариант. Или ты находишь сокровища Хродвальда, или, в крайнем случае, твоим именем назовут пограничную заставу. Представляешь, как будет гордиться твоя Светка?

– Тьфу ты чёрт, типун тебе на язык. Сама подумай, на кой чёрт я Светке дохлый. Живого дождалась бы. Дик, посмотри, твоя хозяйка окончательно сбрендила. Несёт какую-то чепуху.

– Ладно, давай быстрей доедай свою сгущёнку и пошли. А то на этот раз Пустой нас точно поимеет…

Мы стояли, затаив дыхание, и смотрели на каменную махину разрушенного замка. Крепостные стены практически не уцелели под натиском времени. То там то здесь в огромные проломы, как будто сделанные древними стенобитными орудиями, просматривалась окончательно заросшая иван-чаем территория замка. Работы, судя по всему, здесь было непочатый край. Пробираясь по заваленному обломками камней двору, я с тоской думала о том, что отыскать подземный ход здесь – наверное, всё равно что искать иголку в стоге сена. Пришлось полностью положиться на собаку. Недолго думая, я дала Дику команду: «Ищи!» Он посмотрел на меня, видимо ожидая пояснений и, не дождавшись, покорно углубился в заросли. Честно говоря, я думала, что овчарка поведёт нас к самому зданию замка, однако, как выяснилось, я ошибалась. Дик оказался чрезвычайно сообразительным псом. Он по диагонали пересёк всю территорию и, не взглянув даже на сам замок, подбежал к чудом уцелевшей башенке и начал рыть землю. Отогнав собаку, за дело взялись мы. Лавр начисто забыл о цели нашего здесь пребывания, что следовало из его восклицаний. Им, видимо, полностью овладела золотая лихорадка. Вскоре нашему взору открылся провал в земле. Я попросила Лавра подержать меня за ноги и просунув свою грешную голову в дыру, посветила фонарём. Сомнений не осталось. Вниз уходила лестница.

– Димка, нашли! – возопила я, начисто забыв о конспирации.

– Наташ, надеюсь, ты не собираешься туда спускаться? – от его энтузиазма не осталось и следа.

– Именно это я и собираюсь сделать! Ты что, хочешь остановиться на полпути?

– Да нет. Я думаю, что нужно доложить Пустому, а уж потом принимать решение, что делать дальше, – и вдруг ни с того ни с сего ляпнул. – А вдруг там немцы?

– Не смеши меня! Какие немцы? Через пятьдесят лет после войны? И вообще, при чём здесь немцы? (Если бы я только знала тогда, насколько мой друг близок к истине!) А докладывать не будем, – твёрдо сказала я, – ни за что! Пустой наверняка сразу сообщит в отряд. Сюда понаедут всякие спецы и, как это обычно бывает, ничего не найдя, завалят этот вход.

– Ну и чёрт с ним.

– А как тогда мы узнаем, куда он ведёт? Ведь может существовать ещё один или даже несколько входов. Таким образом, мы никогда не узнаем, как неизвестные попадали на остров и… – тут я сделала эффектную паузу, – уже точно не найдём несметные сокровища Хродвальда.

Кажется, последний аргумент подействовал, и мой напарник почти сдался.

– Хорошо, чёрт с тобой. Только вперёд пустим Дика, вдруг там тоже заминировано?

– Ну уж нет. Дика мы оставим здесь.

– Это ещё почему?

– Да потому, что я ему не враг. В подземелье за столько лет могли скопиться опасные газы и, если это так, то собака сразу задохнётся.

– Ага, а ты хочешь, чтобы задохнулись мы.

– Ни хрена с нами не случится. Обычно эти газы тяжелее воздуха. Если это тебе о чём-нибудь говорит.

– Ни о чём мне это не говорит. Либо пускай вперёд собаку, или я не сдвинусь с места.

– Димка, если там скопился сероводород, а он стелется по земле, то его уровень от силы будет доходить нам до колена. А на уровне головы будет нормальный воздух, вполне пригодный для дыхания. Собака же не может идти впереди нас на задних лапах. Дурья ты башка!

– Ну ладно, уговорила.

– Дик, охраняй! – приказала я и начала осторожно спускаться вниз по ступеням.

Пылища здесь была неимоверная. Ход был выложен из довольно больших гранитных блоков, которые поднимались вверх, образуя сводчатый потолок. Спуск кончился, и мы ступили на абсолютно гладкий пол. Сверившись с компасом, я знаком подозвала Лавра и сказала:

– Ну вот, видишь, ход идёт чётко в сторону озера, прямо по направлению к острову.

– В таком случае, может, вернёмся? Мы всё узнали, чего тебе ещё нужно. А то мне, честно говоря, как-то не по себе.

– Мне самой страшно, – призналась я и пошла вперёд, знаком позвав за собой Лавра, – и поднимай повыше ноги, а то мы задохнёмся не от сероводорода, а от пыли.

Лавр что-то пробурчал в ответ, но я его уже не слушала. Мной овладело ни с чем не сравнимое чувство азарта. А червячок страха, шевелясь где-то внутри меня, приятно щекотал нервы.

Мы шли уже довольно долго. Ход несколько раз поворачивал в сторону и, что характерно, каждый раз в другом направлении. Но всё равно, судя по компасу, мы продолжали двигаться в сторону озера. Правда, лично мне стало понятно, что, продолжая идти в том же направлении, на остров не попасть. Мы очень круто забирали в сторону границы. Ход продолжал оставаться сухим, несмотря на то что у нас над головой уже давно было непроходимое болото. Вентиляция воздуха также была превосходной. Было гораздо свежее, чем на поверхности. «Надо же, – думала я, – а как же со всякого рода ловушками, которыми, судя по книжкам, просто обязан изобиловать каждый, хоть немного уважающий себя, средневековый подземный ход?» И тут же пожалела.

Лавр не успел даже толком вскрикнуть. А я, почувствовав, что пол стремительно уходит из-под моих ног, оттолкнулась от ускользающей опоры. И уже распластавшись на каменных плитах, услышала, как за моей спиной с металлическим лязгом обрушилось что-то большое и тяжёлое. К сожалению, мои самые нехорошие подозрения оправдались. Даже сверх того. Приблизившись к месту трагедии и ощупав его, я поняла, что яма (в которой, конечно же, находился Лавр) стремительно наполняется водой. Вытащить его я была не в силах, так как к этому моменту зияющее прямо в полу отверстие оказалось надёжно закрыто упавшей сверху кованой решёткой. Прибывающая с огромной скоростью вода бурлила и ревела. Я почувствовала, как вспотела моя спина, но, увы, мой благородный порыв броситься на помощь другу вдребезги разбивался о суровую действительность. А именно, при падении я лишилась единственного источника света и не видела ни хрена.

Учитывая то, что до способностей летучей мыши мне было далеко, я попробовала двигаться на ощупь. Внезапно рёв воды прекратился, и наступила гробовая тишина. Я похолодела. Димка не издавал ни звука.

– Лавр! – позвала я. – Лавр!

– Да здесь я, дай немного отдышаться.

Я опустила руку сквозь решётку и почти сразу почувствовала, как она погрузилась в холодную воду.

– Давай вытаскивай меня быстрей. Вода просто ледяная. Я так долго не продержусь.

– Ты можешь встать на ноги? Какая там глубина? – спросила я почти шёпотом.

– Метра три не меньше. О чёрт, я, кажется, утопил свой автомат!

– Да хрен с ним, с твоим автоматом. Держись за эту чёртову решетку. Я сейчас что-нибудь придумаю. Только постарайся не утонуть до моего возвращения.

– Ты что, собираешься оставить меня здесь одного? – спросил Лавр, и голос его предательски дрогнул.

– Ну-ну, Димон, держи хвост пистолетом. Я мигом, – сказала я, стараясь придать своему голосу хоть немного уверенности.

Должна сказать, что я не представляла себе, что можно предпринять в такой ситуации. Но делать было нечего, кроме как со всех ног броситься бежать к выходу из подземелья. Мною владело единственное желание – вновь обрести хоть какой-нибудь источник света. А поскольку нашим двум фонарям, судя по всему, пришёл конец, то единственная надежда оставалась на моего пса. Вернее, на то устройство, которое на овчарке было надето. Устройство это называлось «Голиаф» и служило для поиска собаки в темноте. А именно, подавало световой сигнал маленькой красной лампочкой, противно при этом пища. Крепилось оно вместе с аккумулятором к шлейке собаки, и вследствие его редкого применения была надежда, что аккумулятора хватит часа на два работы. Как я добиралась до выхода – отдельная история, закончившаяся, к счастью, благополучно. Буквально сорвав с ошалевшего от такой беспардонности Дика шлейку и опять рявкнув «Охранять!», я устремилась вниз. Сбежав по уже знакомым ступенькам и включив сигнальное устройство, я громко выругалась. Оно давало света не больше, чем зажжённая в кромешной темноте спичка. Но всё-таки это было лучше, чем ничего. Оставалось добраться до Лавра и попытаться открыть эту чёртову решётку, поджидавшую нас здесь не одно столетие. Вероятно, у подземного хода было ещё одно ответвление, не замеченное нами раньше. И учитывая наше потрясающее «везение», я свернула совсем не туда, куда было нужно. Сначала, конечно, меня ничто не настораживало. Но когда я увидела в красных проблесках «Голиафа» стройные ряды деревянных ящиков, то остановилась в недоумении. Поняв, что заблудилась, я хотела уже было вернуться на исходную позицию, чтобы начать путь к Лавру снова, но вдруг явственно услышала немецкую речь. В недоумении я остановилась. Прислушавшись, медленным шагом двинулась прямо на звук. Впереди подземный ход делал поворот, и я, осторожно передёрнув затвор автомата и повесив его на плечо, поочерёдно стала приоткрывать крышки верхнего ряда ящиков. К моему удивлению, они оказались доверху заполненными патронами, гранатами и консервами. Почти отовсюду с ящиков на меня хищно смотрели намалёванные белой краской орлы, сжимающие в когтях свастику. Уже собираясь осторожно опустить крышку последнего ящика, я вдруг с ужасом ощутила на своём плече чьё-то прикосновение. Резко повернувшись, я встретилась глазами с человеком. Маленького роста фигурка во всём белом смотрела на меня, прижимая указательный палец к губам, и я вдруг поняла, что передо мною женщина. Она проворно ухватила меня за плечо и с неожиданной для такого хрупкого телосложения силой толкнула за ближайший штабель ящиков.

– Группа погибла, – она сразу приняла меня за свою. – Немцы за тем поворотом, – она указала стволом автомата ППШ влево. – Меня зовут Таня.

Сказать, что я была ошарашена, – значит не сказать ничего. Не каждый день встречаешься с призраком. Уже через мгновение стало понятно, что незнакомка тоже облачена в маскхалат. Хорошо, что с утра сыпал редкий сухой, как сахар, снежок, и мы на службу вышли в белых маскхалатах. И поскольку одеты мы были практически одинаково, мой вид не вызвал у Тани никаких вопросов. Вот только автомат. Но в темноте она, скорее всего, не обратила внимание на то, что на плече у меня висело оружие неизвестной ей конструкции. Присмотревшись, я увидела мерцающие желтоватые огни, прыгающие по каменным стенам штрека.

– Halt! – внезапный окрик стеганул, как хлыст, заставив меня буквально вжаться в холодную стену. И сразу на тишину подземелья обрушился грохот автоматной очереди.

На меня напал ступор, мысли спутались, и я, как во сне и будто со стороны, увидела, что тёмный продолговатый предмет вылетел из-за угла и, ударившись о каменный пол, с деревянным стуком покатился мне под ноги.

Граната-«колотушка» на длинной ручке, подпрыгивая, приближалась. Татьяна ловко подхватила её и, широко размахнувшись, бросила обратно. Потом замерла на месте с поднятой после броска рукой и вдруг медленно осела на камни. Я сорвала с плеча автомат, дала в сторону немцев длинную очередь, заметив, как в отблесках огня две тёмные фигуры кулём повалились и исчезли в темноте. Я схватила Татьяну за руки и оттащила за ящики, не обращая внимания на пули, которые с противным визгом впивались в доски, выбивая из них длинные щепки, а некоторые, попадая в металлическую окантовку, зелёными и красными свечками взмывали вверх к каменным сводам и пропадали в извилистом лабиринте ходов. Перевернув Татьяну на спину, я сразу почувствовала что-то горячее и липкое под руками. Весь маскхалат на животе разведчицы набух, пропитавшись кровью. Татьяна на мгновение очнулась и, глядя на меня широко открытыми от боли глазами, прошептала:

– Уходи, я задержу их. Передай Колесникову. Все погибли. Рация разбита. Объект очень важен. Всё. Уходи, – и отвернувшись от меня, как будто меня уже здесь не было, подтянула к себе подсумок с гранатами, дала в сторону немцев скупую очередь.

Я, как во сне, опираясь на стены руками и натыкаясь на углы, как слепой котёнок, стала пробираться среди нагромождения ящиков и свернула в боковой ход. Нужно было срочно помочь Лавру, а потом вернуться. Обязательно вернуться. Эта мысль засела у меня в голове, как раскалённая стальная игла.

Однако стоило мне свернуть в боковой проход, как грохот боя позади меня внезапно стих и я услышала то, что вернуло меня к действительности:

– Чёрт тебя подери, где тебя носит? Я чуть дух не испустил в этой проклятой яме, а она где-то прохлаждается! – сразу набросился на меня Лавр.

– Заткнись, – прорычала я и начала нащупывать защёлки, удерживающие решётку в горизонтальном положении. Их оказалось две. Подложив под них по гранате и выдернув чеки, я рявкнула Лавру: «Ныряй!» И убедившись, что Димка выполнил мою команду, отпустила рычаги гранат. Через мгновение я уже лежала на животе, прикрыв руками голову, за поворотом метрах в пяти от ямы, а ещё через несколько секунд раздались последовательно два взрыва. Как только вой осколков эхом прокатился у меня над головой и затих в тёмных коридорах подземелья, я встала и, отряхнувшись от пыли, с удивлением заметила, что освобождённая решётка со скрежетом сама поползла вверх и приняла вертикальное положение у стены. Вытащив мокрого и дрожащего от холода Лавра, я потратила ещё минут пятнадцать на то, чтобы отговорить его от затеи остаться здесь и понырять в поисках его автомата. Сокрушаясь о том, что теперь за утрату личного оружия ему не сносить головы, Лавр грустно поплёлся к выходу. Признаться, я тоже от всего этого еле волочила ноги. Поднявшись на поверхность и вздохнув полной грудью, я почувствовала себя значительно лучше и, похлопав напарника по спине, сказала:

– Когда я ушла, ты что-нибудь слышал? – и глядя в удивлённые Димкины глаза, успокоилась, махнула рукой. – Ну, вы тут с Диком пока покурите. А я спущусь ещё на пару минут и вернусь. И не забудьте выходить на связь с заставой, а то на этот раз капитан точно нам нахлопает по заднице. Да, вот ещё что. Не вздумай сказать по рации, что мы нашли лаз в подземный ход. А то нас тут похоронят к чёртовой матери. Безо всяких почестей. И пикнуть не успеем.

– Нет. Всё-таки ты – чокнутая! – услышала я за спиной возглас Лавра, уже спускаясь в плотную тьму средневекового подземелья.

Зачем я спустилась снова? Наверное, тогда я и сама не знала. В том, что Татьяна погибла, сомнений не было, а вот нарваться на немцев вполне было реально. Но я должна была попытаться хоть как-то помочь разведчице. Или, по крайней мере разобраться во всём сама. Это и тянуло меня вниз. Ход делал ещё один поворот и опять раздваивался. Я решила пройти более широким проходом. Поднеся компас к самому носу и убедившись окончательно, что двигаюсь чётко в сторону границы, я прибавила шагу. Внезапно передо мной выросла стена. Ход явно кончился. Место боя как сквозь землю провалилось! Чертовщина какая-то! Хотя, скорее всего, я опять свернула не туда. Доверяя больше рукам, чем неверным бликам «Голиафа», тщательно ощупала каждый сантиметр тупика и, развернувшись, бросилась обратно. Поплутав по лабиринту и убедившись, что кругом стоит абсолютная тишина, а место боя мистическим образом испарилось, я вдруг опять упёрлась в тупик и с ужасом поняла, что заблудилась. Снова миллиметр за миллиметром ощупала каменную кладку и представьте себе – нашла! Слева от меня виднелась довольно широкая щель, позволяющая, пусть с трудом, но протиснуться в неё. Что и пришлось сделать, пожертвовав при этом несколькими пуговицами. Тут мне показалось, что сверху вроде как пробивается слабый свет, да и пыль опять начала забиваться в нос. Всё говорило о том, что выход близок. Только куда он выведет этот выход? Я рванула вперёд и тут же пожалела об этом. Видимо, я зацепилась ногой за ступеньку лестницы, ведущей наверх. И, соответственно, упала, ободрав руки и подвернув ногу. Наконец я поднялась настолько, что смогла дотянуться до проржавевшего металлического люка, закрывавшего вход. Поднявшись ещё чуть выше, я с удивлением должна была констатировать, что люком этим пользовались в последний раз очень давно. Возможно, аж с моего собственного рождения, а то и раньше. Я упёрлась в люк, руками пытаясь вытолкнуть его наружу, однако он даже не шелохнулся. А что, если этот люк заперт на замок снаружи? Тогда мне его не открыть. Я стала спускаться обратно вниз по лестнице, при каждом шаге опираясь на гранитную стену справа от меня. Спустилась почти до конца, как моя рука, внезапно не найдя опоры, провалилась куда-то внутрь стены. Я еле удержалась на ногах. И даже не успела испугаться, как сверху на меня хлынул солнечный свет!

Я подняла голову и увидела, что люк, всего несколько минут назад надёжно закрывавший выход из подземного хода, – исчез! Как только глаза немного привыкли к яркому свету, я стала подниматься и вскоре вылезла наружу. И оказалась посреди большой поляны, поросшей высокой, но уже жухлой травой. Вокруг возвышался смешанный лес с явным преобладанием сосен. Понимая в душе, что пора возвращаться, я всё-таки упрямо пошла к тому месту, где сквозь деревья виднелся явный просвет. Выглянула из леса, и прямо перед мной раскинулось широкое поле на котором стоял небольшой, но очень красивый дом, возле которого копошились какие-то люди. Повернув голову в другую сторону, я увидела то, что внутренне никак не была готова увидеть. А именно – пограничные столбы. Причём финские пограничные столбы были ко мне явно ближе. В данной ситуации не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить – я оказалась на территории Финляндии! Надо было сматываться и побыстрее. Ноги сами понесли меня в обратном направлении, и в считанные секунды я оказалась в центре поляны. То, что я увидела там, заставило меня похолодеть. Лаза под землю не было… Я опустилась на колени и принялась, судорожно хватая вмиг пересохшим ртом воздух, шарить в траве. Правда, с каждым мгновением убеждаясь, что люк каким-то непостижимым образом закрылся и я оказалась в ловушке. Причём в ловушке гораздо более опасной, чем та, в которую недавно попал Лавр. Проклиная всё на свете, я ползала на коленях по поляне и молила только об одном, чтобы нелёгкая не занесла на эту поляну кого-нибудь из местных или ещё хуже – финский пограничный наряд. Вскоре стало ясно, что все мои усилия отыскать ход бесполезны, и я даже немного успокоилась. Трезво оценив ситуацию, поняла, что не всё так плохо. На крайняк, можно попробовать пересечь границу в обратном направлении по поверхности. Мысль о том, какие неожиданности могут подстерегать в этом случае, вновь заставила меня содрогнуться. Нужно было попробовать сосредоточиться и спокойно всё обдумать. Я доползла до большого плоского камня и уселась на его прогретую солнцем поверхность. Хотела было достать сигареты, как вдруг услышала иностранную речь. Причём совсем рядом. Не надо, я думаю, говорить о том, что самым моим горячим желанием было провалиться сквозь землю. Но поскольку это было так же невозможно, как и оказаться на Луне, пришлось вжаться как можно сильнее в камень. Через несколько минут всё стихло. Выждав ещё минут сорок, я ящерицей подползла к опушке леса и стала наблюдать за линией границы. Оставалось дождаться пограничного наряда и, пропустив его, прошмыгнуть обратно на территорию СССР. Ждать пришлось недолго…

Первое, что я услышала, благополучно добравшись до замка, – так это возмущённый голос Лаврушина, который горячо объяснял Дику, какая кретинка его хозяйка…

– Лавр, – воскликнула я, видя, какой натюрморт собирается оставить после себя Лаврушин, – ты что, не соображаешь? Ты не на пикнике. И вообще, если хочешь жить, то подбери все окурки и консервные банки, и валим на заставу.

– Уже в пути, – без особого энтузиазма согласился Лавр и, скрупулёзно уничтожив все следы нашего пребывания в этом квадрате, «рысью» побежал за мной.

Конечно, начальник не погладил нас по головке за столь длительное отсутствие. Но, по крайней мере, терпеливо выслушал наш совершенно детский лепет про то, как Дик сбился со следа и мне пришлось плутать битых три часа в поисках учебного нарушителя. То есть Лаврушина. Конечно, капитан не поверил ни одному нашему слову, но не показал виду. Это, понятное дело, меня устраивало как нельзя лучше. По крайней мере, больше не пришлось ничего сочинять, но стало совершенно ясно, что Пустой всерьёз озабочен и ему просто не до нас.