Текст книги "Операция «Смоленский капкан», или Пропавший обоз НКВД"

«…Оперативная сводка № 76 штабa Западного фронта.

К 20.00 3.8.1941

КАРТЫ 500 000, 100 000

Первое. В течение всего дня на фронте продолжались ожесточённые бои.

Второе. 22 армия. Войска армии 3.8 продолжали отражать атаки противника по всему фронту и к исходу 3.8 удерживают прежний рубеж.

29 стрелковая дивизия – 48 танковая дивизия. В 4.00 3.8 противник перешёл в наступление в направлениях: численностью до батальона – на Еремеево и двумя батальонами – на Малахово.

Перед дивизией установлено скопление пехоты противника в районе Ширипина, Баталиха.

214 стрелковая дивизия. Против дивизии в направлении Лазаева, Задежа наступало до полка пехоты противника. Результаты боя выясняются.

62 стрелковая дивизия. 170 стрелковая дивизия. Отразив атаку до полка пехоты противника, удерживают прежний рубеж.

174 стрелковая дивизия, отразив атаку до батальона противника и перейдя в наступление, овладела выс. 127.4. Противник отошёл в направлении Краснополье.

186 стрелковая дивизия удерживает прежний рубеж. В лесах западнее Краснополье в районе Вешня отмечено скопление сил противника.

В районе Курилово, Дъякова, Шарапово установлено скопление пехоты и бронемашин.

В районе Бор Гламазды отмечено сосредоточение пехоты.

256 стрелковая дивизия одним стрелковым полком ведёт бой в районе Плоскошь, имея перед собой в районе Волок до пехотной дивизии противника. Туда же выдвигается ещё один стрелковый полк дивизии. Третий стрелковый полк – на Штарм 22 [штаб армии] – ст. Назимово.

Третье. Группа Масленникова. 252 стрелковая дивизия – на прежнем рубеже готовится к форсированию р. Зап. Двина.

243 стрелковая дивизия двумя полками переправилась на южн. берег р. Зап. Двина и достигла рубежа Баево, Воскресенское, Поярково.

Перед фронтом дивизии действуют мелкие группы 14 мотострелковой дивизии противника.

Штаб группы – Бенцы.

Четвёртое. Группа Хоменко с утра 3.8, преодолевая упорное сопротивление противника, главными силами продолжает наступление.

250 стрелковая дивизия к 15.15 3.8 ведёт оборонительный бой на рубеже Лосьмино, Околица. Перед дивизией части 19 танковой дивизии.

242 стрелковая дивизия к 15.15 3.8 продолжала наступление на Жидки. Огнём своей артиллерии дивизия взорвала склад мин противника в районе д. Жидки. Результаты боя уточняются.

251 стрелковая дивизия с утра 3.8 вела наступление в направлении Жидки, Починок 2-й. Перед фронтом дивизии противник мелкими группами отходит в направлении Сеченки.

107 танковая дивизия продолжала наступление на Городно. Сведений о результатах наступления нет.

Штаб группы – лес 2 км сев-вост. Подзайцево.

Пятое. 19 армия с утра 3.8 продолжала наступление.

166 стрелковая дивизия с рубежа Бракудено, Сеченки развивала успех своим левым флангом и к 17.00 3.8 овладела Гутарово и ведёт бой за Модоново.

91 и 89 стрелковые дивизии ведут бои на прежнем рубеже.

162 стрелковая дивизия к 11.00 сосредоточилась в районе Вадино.

50 стрелковая дивизия доукомплектовывается в прежнем районе.

Штарм 19 [штаб армии] – Вадино.

Шестое. Группа Рокоссовского. Части группы с утра 3.8 продолжали бои на зап. берегу р. Вопь. Противник продолжает упорно оборонять рубеж Новоселье, Пнёво. Существенных изменений в положении частей группы за день 3.8 не произошло.

Седьмое. 16 и 20 армии к 12.00 3.8 вели арьергардные бои на фронте Пневская Слобода, свх. Зап. Морево и далее по реке Хмость до р. Днепр у Малиновска.

229 стрелковая дивизия 20 армии переправлялась на вост. берег р. Днепр у Ратчино (5 км вост. Морево).

34 стрелковый корпус из района Морево двигался к переправе у Ратчино и южнее.

Продолжалась переброска горючего и огнеприпасов на зап. берег р. Днепр у Ратчино для частей 16 и 20 армий.

Восьмое. Группа Качалова. Войска группы в течении 2.8 продолжала вести упорные бои с противником, охватывающим фланги группы и развивающим прорыв в восточном направлении.

104 танковая дивизия в 13.00 2.8 под натиском противника с направления Иванино поэшелонно начала отход в районе Никитина, Борисовочка, Егоровка.

149 стрелковая дивизия к 13.30 2.8 вела бой на рубеже Зимницы, Сторино, Смычково.

145 стрелковая дивизия к 13.30 2.8 оборонялась двумя полками на рубеже Смычково, Жигалово, двумя полками прикрывалась с запада на фронте Дундуковка.

31 механизированный сводный полк к 13.30 2.8 отходил на Нов. Деребуж, имея перед собой до усиленного батальона с 15 танками и 30 мотоциклистами.

Сводный полк развивал наступление с рубежа отм. 175.3, отм. 185.9 на Андреевские, Печкуры. Перед полком до батальона пехоты с бронемашинами и мотоциклистами.

К исходу дня 2.8 перечисленные части, сдерживая наступление противника, оставались на указанных рубежах.

52 и 21 дивизии, по данным Центрального фронта, после боев в районе Понятовка, Нов. Дубовичка отошли на юг: одна – в район Красноселья, вторая – Пожыр.

Штаб группы – Стодолище.

222 стрелковая дивизия, не сдержав прорвавшегося в Рославльском направлении противника, к 13.00 2.8 начала отход с рубежа р. Остёр (15 км зап. Рославль), двумя полками на Рославль, одним полком (774) на сев. – восток.

К исходу дня 2.8 части дивизии в беспорядке отошли в Рославль. Перед фронтом дивизии действуют части 189 пехотной дивизии противника. Связь дивизии с 774 полком утеряна.

С 11.00 3.8 два полка дивизии продолжают отход на р. Остёр (13 км сев. – вост. Рославль) для организации обороны.

Части дивизии приводятся в порядок.

Штадив [штаб дивизии] – Дуги.

Девятое. ВВС фронта с утра 3.8 вели разведку противника в районе Ярцево, Задня, Курдымово, Рославль, бомбардировали танковые колонны в этих же районах, прикрывали переправу войск 20 армии.

Потери противника: по предварительным данным сбито 5 бомбардировщиков.

Наши потери: 3 самолёта ПЕ-2 не вернулись на свой аэродром».

Смоленская область, август 1941

Прошло около двух часов, как Пустовалов с тремя бойцами ушёл в сторону Сокольников. Перегрузка ящиков с ценностями давно была завершена, два пустых грузовика надёжно замаскировали, загнав машины на дно заброшенного карьера и обрушив на них огромный пласт песка. Гудков опять в который раз посмотрел на часы: «Как медленно течёт время!» На душе было муторно и тревожно. Хорошо ещё, что ночь выдалась такая пасмурная и тёмная, на чёрном небе – ни звёздочки. Около четырёх часов утра Гудков незаметно для себя задремал, привалившись спиной к огромной сосне, и не сразу проснулся, когда сквозь беспокойный сон услышал голос старшего инкассатора:

– Товарищ майор, проснитесь!

Поднявшись и тряхнув головой, отгоняя последние остатки сна, Гудков сразу услышал звуки далёкого боя и посмотрел вверх. Над Сокольниками уже разлилось зарево пожара, окрасившего небо над тёмной стеной леса в малиновый цвет.

– Иван Тимофеевич, – продолжая прислушиваться, Гудков надел фуражку и застегнул верхнюю пуговицу на кителе, – собирайте людей. Через десять минут выступаем. Вперёд вышлите разведку на трофейном мотоцикле.

– Есть, – козырнул старший инкассатор и растворился в предрассветном тумане.

Расчёт Гудкова полностью оправдался. Успешно миновав опасный участок, колонна без особого труда форсировала вброд безымянную речушку и углубилась в лес. Только когда позади осталось около десяти километров лесной дороги, Гудков позволил себе перевести дух и отдал команду остановиться. Следовало разведать подступы к находившейся в трёх километрах впереди деревне Смирновке, а кроме того, дождаться группу Пустовалова. Разведка вернулась быстро. Оказалось, что немцев в этом населённом пункте нет. Путь был свободен. Немного тревожило отсутствие капитана Пустовалова, однако, Гудков всё же принял решение следовать дальше. Миновав деревню, колонна упорно продолжала двигаться вперёд. Около трёх часов пополудни далеко впереди, где скрылся за поворотом лесной дороги мотоцикл разведки, раздался взрыв и послышалась беспорядочная стрельба. Первая машина, в которой ехал Гудков, резко затормозила. Майор выскочил из грузовика. Стрельба впереди постепенно стихала, и вскоре уже сквозь характерную трескотню немецких автоматов нельзя было различить ни одного винтовочного выстрела. Потом раздался взрыв гранаты и наступила тишина. Дело явно принимало скверный оборот.

– Сидоров, быстро сдай метров сто назад и сворачивай в лес, на заросшую просеку, там увидишь, – Гудков хлопнул по плечу водителя полуторки. – Иван Тимофеевич, бери трёх бойцов и ко мне!

– Значит, так. Немедленно и тщательнейшим образом маскируем следы колёс на съезде с дороги и отходим в лес. Двигаемся цепью. Задача – прикрываем колонну. Всё ясно?

– Так точно, – старший инкассатор вытащил наган из кобуры и повернулся к бойцам. – За мной!

Вскоре и без того узкая и заросшая молодняком просека закончилась. Головная машина упёрлась капотом в огромную вековую сосну, неизвестно каким образом выросшую посреди лесной дороги. Впрочем, у подножия этого исполина дорога и заканчивалась.

– Приехали, – сплюнул с досады Гудков, – стоп.

– Ну, и что делать будем, майор? – старший инкассатор устало опустился на подножку машины.

– Занимай оборону, Иван Тимофеевич, дай команду бойцам окопаться, – Гудков жадно затянулся папиросой, – а я пройду вперёд, осмотрюсь вокруг.

– Добро.

Пройдя по бору около километра, Гудков вышел на небольшую поляну, сплошняком заросшую малиной. Ягодный кустарник рос густо, намертво переплетённые меж собой ветви местами достигали двухметровой высоты. Несколько кривых одичавших яблонь безнадёжно тянули вверх почти голые корявые ветви, пытаясь пробиться к солнечному свету сквозь мощные кроны корабельных сосен. По всему было видно, что в давние времена здесь жили люди. С трудом пробираясь через заросли, Гудков внимательно смотрел по сторонам. Наконец, он увидел то, что искал. Край сплошь покрытого мхом фундамента, сложенного в незапамятные времена из больших гранитных блоков. Забравшись на каменное сооружение, майор почти сразу увидел небольшой провал в земле, чернеющий среди кустов. Встав на колени, Гудков стал расширять ход, разгребая руками почву, пока под толстым слоем прелой листвы, перемешанной с глиной, не показались первые каменные ступени, ведущие вниз. Решение возникло мгновенно. Стремительно поднявшись на ноги, майор бегом бросился обратно.

Совещание с Иваном Тимофеевичем заняло не больше минуты. Из-за безвыходности сложившегося положения было решено сделать «захоронку» с ценностями в обнаруженном погребе. Тщательно всё замаскировать, потом вернуться к Сокольникам, ввязаться в бой с немцами и, бросив пустые машины, уводить неприятеля назад, в сторону Гусевки. В ходе боя разделиться на две группы и, попытавшись оторваться от врага, лесами пробираться в сторону фронта. Определившись с составом групп и наметив по карте маршруты отхода, они приступили к разгрузке автомашин.

«…Частный боевой приказ

заместителя командующего войсками Резервного фронта командующему войсками 24-й армии на подготовку к отражению наступающего противника (3 августа 1941 г.)

Вручить немедленно

Командарму 24

ШТАБ РЕЗЕРВНОГО ФРОНТА. ГЖАТСК. 3.8.41 18.00

20 и 16 армии из района Смоленска поспешно отступают в восточном направлении. Противник принимает все меры для того, чтобы на плечах отступающих войск ворваться в нашу оборонительную полосу.

ПРИКАЗЫВАЮ:

Не допустить прорыва противника в систему обороны дивизий 24 армии; для этого необходимо:

1) Пропустив основную массу отходящих наших сил на каждом отдельном направлении, задержать продвижение противника заградительным артиллерийским огнём.

2) Привести в состояние готовности для немедленного действия все участки минирования для взрыва мостов и дорог, а при появлении противника немедленно произвести взрывы на определённых направлениях.

3) Заминировать все участки, предусмотренные планом минирования, в последний момент при непосредственной угрозе наступления противника.

4) В 6–8 км от переднего края вести разведку небольшими пешими партиями (от отделения до взвода)».

Смоленская область, август 1941

Гудков лежал в густых зарослях папоротника и, крепко стиснув зубы, пытался сдержать стон. Ранение в ногу было неопасным, сквозным, но очень болезненным. Кость, к счастью, была не задета, так, по крайней мере, после поверхностного осмотра заявила Леночка, сейчас занятая перевязкой раненой ноги майора.

– Ну, потерпите ещё немного, – ласково приговаривала она, быстро и умело наложив жгут и зубами разрывая уже третий по счёту индивидуальный пакет.

Прошло всего несколько часов, как бойцы сложили ящики в подземелье, а майор со старшим инкассатором тщательно замаскировали вход и, отойдя в сторону от бойцов, занявших оборону, сожгли все сопроводительные документы, включая оба экземпляра описи груза. Потом, разделившись на две группы по пять человек, они заняли позицию на окраине Сокольников. Сначала всё шло точно по задуманному плану. Они успешно навязали немцам бой и начали отходить, уводя наседающих немцев всё дальше от спрятанных ценностей. Гудков видел, как старший инкассатор, установив пулемёт «Максим» в кузове полуторки, отстреливался от преследовавших его фашистов. Дождавшись, пока полуторка с первой группой и преследовавшими их немцами на пяти мотоциклах с колясками и бронетранспортёре скрылась из виду, группа Гудкова ворвалась в деревню и, забросав гранатами несколько немецких танков, стала отходить на юго-восток. Немцы быстро опомнились, и Гудков, потеряв трёх бойцов, лишь с большим трудом смог оторваться от преследования. В результате из его группы уцелели только он и медсестра, спасённая Пустоваловым в Гусевке и колдовавшая сейчас над его раной. Несмотря на тяжёлое положение, план в целом удался. Теперь необходимо было обдумать ситуацию и принять меры к переходу линии фронта. Примерно определив своё местонахождение, Гудков принял решение двигаться строго на восток. Однако было ясно, что с таким ранением далеко не уйдёшь. Майор тяжело вздохнул, вытащил пистолет и, выщелкнув магазин, пересчитал патроны. Всего пять штук. Негусто. Но ничего, бог даст, этим добром ещё разживёмся.

– Ну, красавица, – Гудков ласково посмотрел на Лену, – найди мне крепкую палку и пойдём потихоньку.

– Конечно, товарищ майор, – Лена помогла Гудкову подняться и, подставив плечо, крепко обхватила командира за талию.

Москва, Лубянка, август 1999

– Товарищ генерал, из иностранцев, прибывших в Россию за последние три месяца, заслуживают внимания всего несколько человек. Наиболее перспективная для нас фигура, по заключению аналитиков, – некто Отто Валенберг, 1917 года рождения, немец, прибыл из Ганновера. В нашей стране уже второй раз. Первый раз он посещал СССР, как вы уже поняли, в мае 1974 года. Цель поездки, как и в прошлый раз, – туризм. Остановился в гостинице «Пекин», в разговоре с гидом выразил желание посетить Смоленск. Вместе с ним в Москву прилетели: Ганс Фишер, 1969 года рождения и Гюнтер Браун, 1967 года рождения. Заслуживает особого внимания тот факт, что оба они, по нашим данным, – бывшие сотрудники службы военной контрразведки ФРГ, так называемой МАД. В общем, судя по всему, те ещё перцы. Вот их фото, – я положила на стол перед генералом несколько цветных снимков. – Прилетели в Москву ещё 29 июля, в аэропорту Домодедово сразу взяли напрокат машину. Так что теоретически они вполне могли тридцатого июля, когда был застрелен господин Шварц, быть в Смоленске. Сейчас за ними установлено круглосуточное наблюдение, дистанционная «прослушка» и прочие прелести жизни. Изучаются записи камер видеонаблюдения, установленных на Минском шоссе, послан запрос на арендованную ими автомашину в ГИБДД, – закончив доклад, я села.

– Дай бог, чтобы вы не ошиблись, – Тарасов опять взялся за свои любимые очки. – Ну, теперь это забота служб наружного наблюдения. Надеюсь, в гостиничном номере «жучки» не стали устанавливать?

– Обижаете, товарищ генерал, мы же всё понимаем. Они же «спецы» из контрразведки. К чему сразу расстраивать людей? – Суходольский почесал гладко выбритый подбородок и хитро мне подмигнул.

Тарасов подозрительно покосился на Мишку и продолжил:

– Всё понятно. Службу наружного наблюдения вы нагрузили работой, а что сами думаете делать?

– Прокатимся по наиболее вероятному маршруту смоленской колонны, я тут набросала на досуге примерную схемку. Осторожненько опросим жителей окрестных деревень, должен же кто-то ещё остаться в живых и помнить те лихие годы.

– Добро. Продумайте свою «легенду» и выдвигайтесь. С местными органами МВД старайтесь никоим образом не пересекаться. В общем, действуйте полностью автономно. Если вдруг появится какая-либо новая информация, я вам незамедлительно дам знать. Все свободны.

Когда за сотрудниками закрылась дверь, Тарасов сел за стол, достал из ящика стола фляжку и плеснул себе полстакана коньяка. Выпил залпом, крякнул от удовольствия и нажал кнопку в столешнице.

– Полковника Саботажа ко мне, срочно!

– Разрешите? – на пороге появился первый заместитель Тарасова. Невысокого роста, с полным, почти круглым и, на первый взгляд, наивным лицом, получив утвердительный ответ, одёрнул мешковато сидевший на нём китель, бочком протиснулся в кабинет и осторожно присел на краешек стула. Ни дать ни взять – бухгалтер занюханного колхоза. Но в управлении хорошо знали, что за его абсолютно безобиднейшей, для непосвящённых, внешностью скрывается непревзойдённый мастер рукопашного боя, способный в одиночку перебить с десяток американских «зелёных беретов», причём, как говорится, – «без шума и пыли». Были, знаете ли, прецеденты, ещё во времена Карибского кризиса.

– Вот что, полковник, завтра с утра снимай наружное наблюдение с немецких гостей. «Прослушку» пока оставим, мало ли что, но топтунов наших убирай, и пускай те не приближаются к немцам даже на «пушечный выстрел». Иначе, чует моё сердце, спугнём этих прохвостов, помнишь, как англичан тогда, в восьмидесятом? То-то. По ним сейчас плотно работает группа Суходольского. Я думаю, они сами справятся, тем более что игра не сегодня так завтра переместится в район смоленского лесного массива. А там другие правила игры, сам знаешь. В общем, группу Суходольского пока в известность не ставить. Я так понимаю, «фрицы» сами на них выйдут…

Смоленская область, август 1941

Иван Тимофеевич с трудом повернулся на бок. Адская боль в правом боку, куда угодила фашистская пуля, казалось, пронзила его насквозь. И всё же, превозмогая себя, он нашёл силы и посмотрел на улицу. Сквозь щели в дощатом сарае, куда его бросили немцы, отчётливо были видны: кусочек пыльной улицы, край какого-то деревенского дома и старая яблоня, сплошь усыпанная крупными зелёными яблоками. «Антоновка, – отрешённо подумал старший инкассатор, – ещё не успела созреть». Рядом послышался шум подъехавшей автомашины, хлопнула дверца. Скрипнув несмазанными петлями, распахнулась дверь в сарай. Старший инкассатор зажмурился от яркого солнечного света, хлынувшего внутрь.

– Ну, здравствуй, краснопёрый, не узнаёшь?

Иван Тимофеевич, с трудом разлепив заплывшие глаза, посмотрел на вошедшего. Перед ним стоял, заслоняя весь дверной проём и тяжело опершись на резной деревянный посох, толстый эсесовец с капитанскими знаками различия. Присмотревшись, инкассатор не поверил своим глазам. В этом среднего роста, заплывшем жиром седом старике сейчас лишь с большим трудом, но всё же можно было узнать щеголеватого штабс-капитана царской армии, с которым Иван Тимофеевич вместе служил под началом прославленного генерала Баратова в Персии. Потом, правда, судьба-злодейка развела друзей по разные стороны баррикад. И сразу всплыла в памяти их последняя встреча. Тогда в далёком 1919 году Иван Тимофеевич – красноармеец пулемётной роты – неожиданно столкнулся со своим бывшим другом во время жестокого боя с деникинцами за станицу Богатую под Астраханью.

– Ну, что молчишь? Постарел? Ты тоже весь седой как лунь, сразу и не признать. А я смотрю твои документы и всё гадаю. Думаю, неужели ты. Даже рана от твоей шашки на плече снова заныла. Столько лет не давала о себе знать, а тут вдруг разболелась. Что, думал: утонул штабс-капитан в Каспийском море?

– Не такая уж ты важная персона, Вольдемар, чтобы столько лет думать о тебе. Сколько я вас «золотопогонников» на том обрыве положил? Были чинами и повыше, – ответил старший инкассатор сквозь зубы. – А ты что же, теперь под фашистов лёг?

– Я, мил человек, если помнишь – немец, и эту вашу советскую власть душил и душить буду. Вот так-то. А ну-ка, вытащите его на солнышко, хочу поближе посмотреть на дружка своего бывшего, от которого я чуть было смерть лютую не принял, – Шварц повернулся к солдатам и махнул рукой.

Двое ринулись в темноту сарая, и, грубо схватив Ивана Тимофеевича под руки, поволокли к выходу, и бросили к стволу старой яблони. Боль в боку стала настолько сильной, что глаза раненого заволокла кровавая пелена. Сквозь шум в голове до него снова долетел скрипучий голос Шварца:

– Да было времечко. Помнишь, Персию, октябрь 1915-го? Экспедиционный корпус генерала Баратова? Мы ведь с тобой в разведку вместе столько раз ходили. Забыл небось, как по Георгиевскому кресту, да по 25 рублей за взятого «языка» получили. Подумать только! Целое состояние, как тогда нам казалось. Только потом ты к красным переметнулся, предал царя и Отечество. И друга своего бывшего чуть не зарубил на том обрыве.

– Так уж вышло, Вольдемар. Назад теперь ничего не вернуть, – Иван Тимофеевич устало закрыл глаза.

– А я ведь, тогда в 1919-м, несмотря на страшную рану от твоей шашки, по берегу моря до Баку добрался. И, кстати, знаешь, с кем там поручкался? С самим Лаврентием Берией, наркомом вашим. Правда, фамилия тогда у него другая была. Дай бог памяти – Лакербая, кажется. Там в Азербайджане, мы с ним на англичан вместе работали. Должник он мой теперь на веки вечные. Много он тогда соратников Сталина вашего англичанам выдал. Как расставались, со слезами и соплями просил меня не выдавать большевикам его тайну.

– А ты что же? – тихо спросил Иван Тимофеевич.

– А я молчу, только тебе и рассказал секрет этот. Не чужой ты мне всё ж человек. Ты, правда, тоже у большевиков, видать, большой шишкой стал. Гляди-ка: старший инкассатор Смоленского отдела Главювелирторга. Поди много золотишка через твои руки прошло?

– Золотишка-то много, только не моего, а народного, – каждое слово давалось ему с большим трудом.

– Не смеши меня, Иван, откуда у русского народа золото? Всё это наше, кровное, большевиками у нас с тобой отнятое. Впрочем, хватит о прошлом. У меня к тебе всего один вопрос. Вот этот предмет тебе знаком? – Шварц наклонился к Ивану совсем близко, развернул кусок ткани и показал лежащий на ней продолговатый предмет.

Солнечные блики, отражаясь от золотой поверхности предмета, запрыгали у старшего инкассатора перед глазами. По спине ручьями потёк пот. На протянутом инкассатору куске ткани лежал слиток золота из Смоленского банка.

– Нет, – только и смог он выдавить из себя.

– Странно, такие огромные ценности вывозятся из банка, а старший инкассатор ни сном ни духом? А с чего бы это ты тогда из полуторки «тачанку» с пулемётом смастерил, как в старые добрые времена, да не к линии фронта пробивался, а вовсе даже, наоборот, – на запад? Молчишь? Ну ничего, сейчас я тебя разговорю, – Шварц повернулся к солдатам. – Приведите ко мне его девку.

С трудом разлепив глаза, инкассатор вдруг увидел собственную дочь. Бандиты крепко держали её за руки. Спутанные белокурые волосы полностью закрывали лицо девушки, голова бессильно свесилась в сторону. Порванный сарафан бесстыдно открывал девичью грудь со следами кровоподтёков, по обнажённым стройным босым ногам тоненькой струйкой сбегала на землю кровь, смешиваясь с серой пылью на дороге.

– Извини, – ухмыльнулся Шварц, – я смотрю, мои казаки уже успели позабавиться немного. Вообще-то, – бандит, играя маузером, подошёл к девушке и, подняв её лицо за подбородок, стволом пистолета убрал волосы, – я их понимаю, уж больно хороша, чертовка. Но теперь, сам понимаешь, жизнь дочери в твоих руках. Показываешь мне место, где вы спрятали золото, и я отпускаю вас обоих на все четыре стороны. Надеюсь, ты не допустишь, чтобы твою дочь мои орлы «по кругу» пустили? Думаю, долго она этого развлечения не выдержит. Ну, как тебе моё предложение?

Инкассатор поднял глаза. Посмотрел внимательно на дочь, как бы запоминая навсегда, собрал последние силы и бросился на Шварца. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как три тяжёлые пули из белогвардейского маузера разорвали ему грудь, и он, споткнувшись на бегу, упал на пыльную дорогу, к ногам своей дочери. Сквозь пелену, застилающую глаза, Иван Тимофеевич успел угасающим взглядом умирающего различить лицо человека в немецкой фуражке с высокой тульeй, склонившегося над ним. Это был капитан Пустовалов…