Текст книги "Время оборотней"

– Да что там УБОП, взять, к примеру, наших коллег из ОБНОНа. Цифры задержанных наркоторговцев вроде бы впечатляют, но все это шушера, вроде бомжей, которым при задержании подбросили пакетик с коноплей. И в это же время в школах и институтах телефоны наркодилеров чуть ли не на доске объявлений висят, а бабульки под подъездом точно укажут, в какой квартире продается доза. Только до тех наркодельцов, кто вовремя платит «откат»[8]8
  «Откат» – коммерческий подкуп чиновников за выделение денег из госбюджета, к примеру, на строительство каких-нибудь объектов.


[Закрыть] ОБНОНу, борцам с незаконным оборотом наркотиков нет никакого дела. И так в любой службе от участковых до розыска. Правильно ты сказал, что сейчас настало время оборотней. Все «решают вопросы», и честный мент теперь скорее исключение, чем правило. Потому я приглашаю работать в свое агентство только тех, кто не запятнал себя за время службы явной коррупцией. Я сказал явной, поскольку абсолютно безгрешных людей не бывает, тем более в наших правоохренительных органах. Это я к тому говорю, чтобы ты не относился к чекисту Лукину предвзято. Он наш клиент, а клиент всегда прав. Впрочем, ты сам можешь его проверить, и если он замешан в каком-то серьезном криминале, пусть ищет себе другое сыскное агентство.

– Обязательно проверю, – сказал Алексей.

По линии УБОПа на отставного полковника КГБ задокументированного компромата не оказалось. Из органов Лукин уволился в начале 90-х, официально занимался страховым бизнесом и в связях с организованной преступностью замечен не был. У налоговой полиции особых претензий к нему тоже вроде бы не имелось. Ну, владеет он несколькими алмазными рудниками в Африке, так никакого в том криминала нет, а происхождением капиталов в нашей стране не принято интересоваться. Разбогател и разбогател. Как написал Оноре де Бальзак, «За всяким большим состоянием кроется преступление», и вряд ли бывший чекист стал столь состоятельным человеком честным путем, но не пойман – не вор.

Давыдова же интересовали в первую очередь враги скоробогача Лукина. Поскольку его дочь уже девятый день не давала о себе знать, ясно было, что поднял тревогу Лукин не напрасно. В несчастный случай в таком спокойном районе, как Мальдивские острова – излюбленном месте отдыха нуворишей, Алексей не очень верил, значит, предположил он, исчезнуть молодоженам кто-то помог.

Перед вылетом на Мальдивы Алексей поделился своими соображениями по этому поводу с Лукиным, на что тот сказал: «Доброжелателей у меня, конечно, хватает, но если я кому дорогу и перешел, то со мной бы и разбирались – при чем же здесь моя дочь?» – умолчав при этом, что за три дня до ее отъезда на Мальдивы с ним приключилась одна малоприятная история, когда его, опытного чекиста, какие-то мошенники развели, как последнего лоха, на тридцать тысяч баксов. Впрочем, в той ситуации Константин Викторович заплатил бы неизвестному «доброжелателю» столько, сколько бы тот ни запросил, ибо речь шла о его жизни.

В тот день поздно вечером Константину Викторовичу позвонил какой-то мужчина, представившийся сотрудником спецслужб, и сообщил, что он якобы располагает достоверной информацией о том, что Лукина заказали, и запросил за DVD-диск, на котором записаны снятые скрытой видеокамерой переговоры заказчика с исполнителями, ни много ни мало тридцать тысяч долларов, причем время на раздумья и сбор денег дал всего три часа, строго предупредив, чтобы тот, если хочет заполучить этот диск, в органы не обращался.

К своему стыду, Лукин тогда изрядно струсил. Когда речь идет о собственной шкуре, тут уж не до геройства, и если его реально приговорили, а как уверял его звонивший, заказ шел «с самого верха», никакая охрана от профессионального киллера не спасет, потому как количество охранников на скорость пули не влияет. Подтверждением тому недавний случай, когда известного бизнесмена по кличке Макс Бешеный снайпер застрелил фактически прямо в здании суда в момент, когда арестованный бизнесмен в сопровождении конвоя из двух милиционеров появился в дверном проеме. Причем выстрел был произведен с крыши дома напротив с расстояния более трехсот метров, а убойная сила пули была такой, что, пробив сердце Макса, она еще тяжело ранила конвоира.

В общем, к сообщению неизвестного Лукин отнесся очень серьезно. Кто именно из высшего эшелона власти мог заказать его, он понятия не имел, и такая информация была для него дороже золота. Ведь достаточно было заявить в прессе, что ему стало известно о готовящемся на него покушении, и тот, кто заказал его, первым будет кровно заинтересован в том, чтобы это заказное убийство не состоялось.

А тут еще масла в огонь подлила запаниковавшая Карина, при которой он разговаривал по телефону, поэтому Константин Викторович поспешил выполнить все инструкции позвонившего ему «сотрудника спецслужб» и в оговоренном месте выбросил из окна машины туго набитый долларами конверт. Этот конверт тут же подобрали из подъехавшего джипа с затемненными дочерна стеклами и забрызганными грязью номерами, так что кто взял его конверт, Лукин не видел, и тщетно он потом битых два часа ожидал в своей машине обещанный диск. Абонент, от которого он получил указание, где и каким способом должен был передать деньги, был в зоне недосягаемости, и сколько Лукин ни перезванивал, никто ему так и не ответил.

Сообразив наконец, что его нагло обманули, он, вместо того чтобы огорчиться из-за потери денег, вздохнул с облегчением – если загадочные киллеры оказались просто блефом – значит, его драгоценная жизнь вне опасности. А что такое баксы – бумажки…

«Ну и слава Богу, что все так закончилось», – перекрестился он, хотя не был верующим.

О том, чтобы сообщить в правоохранительные органы, что его, старого дурака, кинули на тридцать штук «зелени» неизвестные мошенники, не могло быть и речи. «И Давыдову об этом случае знать вовсе не обязательно, – решил Лукин, – поскольку к пропаже моей дочери та история не имела никакого отношения».

– А что скажете насчет мужа вашей дочери? Мог он кому-то сильно помешать? – поинтересовался Алексей.

– Да нет. Он ведь только на пятый курс юракадемии перешел и, насколько я знаю, ничем таким не занимался, чтобы кто-то желал от него избавиться. Ума не приложу, что там могло с ними случиться, – обескураженно произнес Лукин.

– Будем надеяться, что ничего страшного с ними не произошло. Может, они просто решили уединиться на необитаемом острове и отключили все телефоны, чтобы почувствовать себя по-настоящему оторванными от мира, – предположил Алексей.

– Хорошо бы, чтобы это так и было, – вздохнул Лукин.

Проанализировав после ухода Давыдова состоявшийся разговор, Константин Викторович припомнил, что это Карина – его молодая жена, которая была всего на год старше его дочери, подбросила молодоженам идею провести медовый месяц на необитаемых островах. Никакого злого умысла у Карины, конечно, не было, наоборот, хотела как лучше, но косвенно она оказалась виновницей того, что в свадебное путешествие его дочь отправилась на Мальдивы. «Впрочем, рано кого-то винить, – одернул себя Лукин. – Ведь ничего пока еще не известно, и дай Бог, чтобы все мои тревоги оказались напрасными. И вообще, негоже мне, старому чекисту, поддаваться панике…»

Еще школьником Костя Лукин мечтал стать разведчиком. Когда пришло время определяться, в какой вуз поступать, он сходил на Лубянку в Управление КГБ проконсультироваться, где учат на разведчиков. Дежуривший на входе прапорщик, выяснив, что привело его в Управление, позвонил кому-то по телефону, и минут через пять к Косте вышел элегантно одетый мужчина в штатском и внимательно выслушал его.

– Это, конечно, хорошо, что ты хочешь родине послужить, – похвалил он. – Но к нам можно попасть только после армии или какого-нибудь вуза.

– А после какого вуза? – уточнил Костик.

– После любого, – ответил комитетчик, собираясь уже уходить.

– А предпочтительнее какой? – не унимался Костя.

– Лучше юридический. Или МИМО.

– Понял.

– Только учти на будущее: в КГБ не приходят наниматься на работу, и со студенческой скамьи мы тоже никого не берем. Надо, чтобы человек поработал, например, на производстве, показал себя в коллективе, получил навыки работы с людьми. Органы сами находят нужных для службы людей – молодых, грамотных, перспективных, морально и психологически устойчивых. Так что инициативников мы не берем. Это я к тому, что Комитет не то учреждение, где нужно обивать пороги, – предупредил комитетчик.

– А как же тогда мне стать разведчиком? – опешил Костя.

– Ты поступи сначала, а там видно будет, – ответил ему комитетчик.

– Поступлю, – заверил его Костя.

На том «разведка боем» и закончилась. Из Управления КГБ он вернулся домой весьма обескураженным. Беседовавший с ним мужчина не удосужился даже поинтересоваться, как его зовут, и по тому, как неприветливо его приняли на Лубянке, Костя понял, что осуществить свою детскую мечту будет не так-то просто. Но он был упрямым малым и недолго пребывал в унынии. Засев за учебники, он стал с похвальным упорством готовиться к вступительным экзаменам и как результат – с первой попытки поступил в МГУ на юридический факультет.

В университете Костя слыл первым парнем на факультете – высокий голубоглазый стройный блондин, он разбил не одно сердце сокурсниц. Это были самые беззаботные годы в его жизни. Он менял поклонниц, как перчатки, водил их по ресторанам, а деньги на столь вольготное существование зарабатывал фарцовкой – приторговывал заграничными шмотками, которые перекупал у иностранных студентов, из-за чего, уже сам того не желая, попал в поле зрения бдительных чекистов.

Задержали Костю с поличным, когда он пытался продать фирменную пластинку «Битлз», тогда запрещенных в СССР, поскольку-де их идеология чужда, а значит, вредна советскому человеку. И это действительно было так – битлы внесли наибольший вклад в дело разрушения советского тоталитаризма. Весьма далекие от политики и певшие в основном о любви, молодые парни из Ливерпуля были куда успешнее в борьбе с коммунистическим режимом, чем все вражеские агенты, вместе взятые. Феномен состоял в том, что в СССР мало кто понимал, о чем поют англоязычные битлы, но их песни для советской молодежи были глотком свободы, потому что пришла эта музыка из незнакомого им свободного мира, и увлечение битлами подразумевало неосознанную оппозиционность. Причем чем больше власти запрещали «Битлз» – тем больше наша молодежь возмущалась этой властью, из-за агрессивной тупости которой миллионы советских людей были лишены возможности свободно слушать, не говоря уже о том, чтобы вживую увидеть легендарную ливерпульскую четверку, уже завоевавшую любовь и признание всего цивилизованного мира.

В 1969-м за контрабандную пластинку «Битлз» третьекурсника Костю Лукина в три счета выгнали бы из МГУ – это в лучшем случае, в худшем мог бы загреметь в места не столь отдаленные за антисоветскую деятельность. «Контора», оказывается, давно им заинтересовалась – кто-то из однокурсников донес на него, что он как-то сказал в аудитории: «Я английский бы выучил только за то, что на нем разговаривал Леннон».

По счастью для Кости, в КГБ его допрашивал тайный поклонник ливерпульской четверки, и увлечение битлами ему простили, хотя Комитет государственной безопасности, основной задачей которого являлось подавление инакомыслия, должен был нещадно бороться с «тлетворным» влиянием битломании на советскую молодежь. Для Костика же знакомство с Лубянкой закончилось подпиской, в которой он дал согласие добровольно оказывать помощь органам государственной безопасности в выявлении лиц, враждебно относящихся к советскому строю, занимающихся антисоветской деятельностью и подрывающих могущество СССР. Причем на вербовку он напросился сам, как бы из патриотических убеждений, и уже как секретный агент КГБ Константин Лукин под роспись обязался хранить в тайне все сведения, ставшие ему известными в процессе общения и работы с сотрудниками, а в целях конспирации он выбрал себе псевдоним «Ромео». Почему он взял себе такой романтический псевдоним, Костик и сам объяснить не мог. Сексот – это, конечно, не совсем то, о чем он мечтал, но разведчиками не рождаются – ими становятся, сказал он себе и, для того чтобы им стать, старался показать закрепленному за ним куратору похвальное рвение. Никаких враждебно относящихся к советскому строю лиц секретный сотрудник КГБ Ромео не разоблачил, так, постукивал по мелочи, в основном на конкурентов по фарцовке, сам-то он теперь фарцевал с разрешения и под прикрытием куратора, но большего пока от него и не требовалось.

Такое тайное сотрудничество с «конторой» было для Костика необременительным. Он благополучно доучился, защитил диплом и по окончании МГУ был направлен в московскую школу КГБ. В Госбезопасность старались набирать высокообразованных, прагматично мыслящих людей, и тщательно проверенный до седьмого колена выпускник МГУ Костя Лукин, в роду которого не было ни уголовников, ни репрессированных (родители его были простыми советскими инженерами), был вполне подходящей кандидатурой для работы в органах. Что касается самого Кости, его в профессии разведчика теперь в основном привлекала возможность вырваться за «железный занавес». «Загнивающий» Запад в глазах советских людей – это залитые неоновой рекламой города, сверкающие витрины супермаркетов, где можно было купить практически все: роскошные лимузины, рок-н-ролл и стриптиз – словом, полный набор запретных плодов, вкусить которые тайно мечтал почти каждый советский человек.

«Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст», – потому и запрещали джаз и «Битлз», а бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР считалось особо опасным государственным преступлением и квалифицировалось наравне с переходом на сторону врага и шпионажем как измена родине, за которую предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью.

При собеседованиях в кабинетах КГБ Костя, разумеется, пояснял свое желание работать во внешней разведке исключительно патриотично-романтическими побуждениями – мол, с детства его любимыми фильмами были «Подвиг разведчика» и «Щит и меч», и он поражался, как один разведчик мог достичь того, чего не могли сделать целые армии.

В «конторе» на слово никому не верили, и кандидат на службу давал кучу разных подписок, суть которых сводилась к тому, что любой несанкционированный шаг влево, шаг вправо – приравнивается к побегу. Какая судьба ждет предателей, им рассказывали на примере полковника ГРУ Олега Пеньковского, приговоренного к расстрелу за измену Родине. Страшилка о том, будто его заживо сожгли в печи крематория, появилась в западной прессе якобы со слов проболтавшегося служащего крематория, поведавшего, что Пеньковского привязали к ложементу, наподобие тех, на которых делаются операции, и потом, живого, стали медленно вкатывать в печь крематория. На это жуткое зрелище вроде бы было собрано большое количество офицеров ГРУ и КГБ, которые должны были лице зреть эту процедуру, так сказать, в назидание…

Костик в эту страшилку не очень-то верил. Ему достаточно было того, что Пеньковского приговорили к расстрелу, и он даже в мыслях не допускал сбежать на Запад. Так что в плане благонадежности курсант высшей школы КГБ кандидат в члены КПСС Константин Лукин особых подозрений у кураторов не вызывал, как у Кости не возникало сомнений в том, что «контора» достанет перебежчиков и за границей, не говоря уже о том, каким репрессиям подвергнутся оставшиеся в СССР родственники невозвращенца.

Как офицер КГБ лейтенант Лукин начал карьеру разведчика в группе «Кларисса». Это была весьма специфичная группа, появилась она в службе внешней разведки в начале 70-х. Задача «Клариссы» – вербовка агентов через постель, поэтому в группе работали самые красивые и обаятельные мужчины и женщины, а также психологи, аналитики и сексопатологи. Отбор в группу осуществлялся на конкурсной основе – подходящих по внешним данным красоток оценивала комиссия, составленная из экспертов обоего пола, парней же отбирали только женщины. Мужчин готовили к постельным подвигам соблазнительные преподавательницы, девушек в первую очередь старались избавить от какой-либо застенчивости и стыда, для чего им показывали самую изощренную порнографию. «Ласточки КГБ», как называли секс-шпионок, должны были уметь выполнить любое задание. Им внушали, что они такие же солдаты партии, как и все чекисты, только их оружие – их тела.

Одним из практических занятий в группе «Кларисса» была лесбийская оргия, к которой присоединялись и наставники. Все это снималось на кинопленку, и затем на групповом обсуждении в присутствии мужского состава группы проводились «разборы полетов». Чтобы достигнуть полной сексуальной раскованности, устраивались общие для мужчин и женщин бани, что быстро помогало молодым парням и девушкам избавиться от излишних для секс-шпионов комплексов. При необходимости агенты нормальной сексуальной ориентации обязаны были без колебаний вступать в однополые интимные отношения и при этом не комплексовать. Трудно в ученье – легко в бою, и прошедший соответствующую подготовку Костя был готов ко всему…

По окончании подготовки разведчиков из группы «Кларисса» под разными легендами отправляли за «железный занавес». Со своим первым заданием – завербовать секретаршу одного из чинов Бундесвера – лейтенант КГБ Лукин справился блестяще. Познакомился он с бальзаковского возраста немкой как бы случайно – притворившись, что ошибся адресом, он заявился к ней в дом с букетом цветов и в ходе извинений, галантно расшаркавшись, вручил ей цветы. Долговязая фрау была сражена наповал. Думая, что это у нее в последний раз, она такое выделывала в постели, что бедный Костик при всей его секс-подготовке выползал от нее на четвереньках, так что хлеб секс-шпиона был не так сладок, как кажется на первый взгляд.

Где-то на пятой или шестой вербовке в рамках операции «Наступление на секретарш» Костя подхватил нехорошую болезнь и по причине временной профнепригодности был переведен с секс-фронта на фронт идеологический – в Пятое Управление КГБ, бороться с так называемыми диссидентами – и проработал в нем, пока в октябре 1989 года его не расформировали. Во вновь созданном Управлении по защите советского конституционного строя полковник КГБ Лукин координировал борьбу против международного терроризма, а в августе 91-го после провала путча ему пришлось и вовсе попрощаться с родной «конторой».

Опасаясь преследования со стороны пришедших к власти демократов, он вообще уехал из Москвы и обосновался в провинциальном Слобожанске, откуда была родом его жена. Но бывших чекистов не бывает, и полковник КГБ в отставке Константин Викторович Лукин остался верен своим привычкам и образу жизни. Теперь он был президентом страховой компании «Энтерпрайз» и завел порядки для персонала не менее строгие, чем на Лубянке. Учитывая, какие серьезные дела он проворачивал через свою страховую компанию, железная дисциплина, которую он требовал от своих сотрудников, была оправдана служебной необходимостью.

Чего только стоил случай, когда баржу с контрабандным оружием на сотни миллионов долларов, которая была застрахована в «Энтерпрайзе», возле берегов Сомали захватили какие-то пираты, грозившиеся подорвать себя и баржу, если им не заплатят тридцать миллионов долларов выкупа. Как доложил ему начальник службы безопасности, владелец баржи, рассчитывающий на положенную ему по страховому полису сумму, платить выкуп сомалийским пиратам не собирается. То, что при этом погибнут двадцать членов экипажа, владельца судна как-то мало волновало – перед рейсом он всех застраховал и теперь считал, что тем самым снял с себя ответственность за их судьбы, мол, моряки сами виноваты, что попали в плен к пиратам, – сами пусть и выкручиваются.

Константину Викторовичу такая постановка вопроса очень не понравилась – ведь если африканские корсары выполнят свои угрозы, за все придется платить ему, и его бесило, что в данной ситуации от него ничего не зависело и оставалось только надеяться на то, что пираты не осмелятся сами себя взорвать, а там или владелец судна заплатит выкуп, или какой-нибудь спецназ перебьет оборзевших аборигенов. Но время шло, а никто и не думал шевелиться, чтобы освободить захваченную чернокожими пиратами баржу, и Константин Викторович небезосновательно подозревал, что власть тоже, как и владелец судна, заинтересована в том, чтобы баржу с нелегально перевозимыми танками и установками залпового огня «Град» пираты пустили на дно. Спрятать, так сказать, концы в воду во избежание международного скандала из-за незаконных поставок оружия.

В общем, куда ни кинь, крайней оставалась его страховая компания. Ситуация, что и говорить, складывалась почти безвыходная, и от переживаний у Лукина обострилась язва желудка, что ухудшало его и без того мрачное настроение, но закончилось все благополучно – продержав баржу в плену почти полгода, африканские пираты в конце концов снизили цену выкупа в десять раз и за три миллиона долларов освободили захваченное судно. Лукин же не потерял в этой скандальной истории ни копейки, что не могло его не радовать. Это событие он отметил со своей секретаршей Кариной, устроив с ней в сауне настоящую оргию. После той оргии он и надумал жениться на двадцатитрехлетней Карине. Его дочь Елена, понятно, была не в восторге от того, что у нее появилась такая мачеха, но Константин Викторович сделал все от него зависящее, чтобы родная дочка не чувствовала себя обделенной.

Для Карины предложение шефа выйти за него замуж не стало такой уж неожиданностью. Когда у Лукина три года назад умерла от рака жена, Карина в те тяжелые для него дни стала его правой рукой и заботилась о нем, как заботилась бы о самом близком ей человеке.

Трагическая кончина жены его сильно подкосила, и Константин Викторович был чрезвычайно благодарен Карине за то, что она помогла ему избавиться от депрессии. И когда он предложил ей стать его законной женой, она пообещала подумать. Каким бы заманчивым ни было его предложение (Карина знала, что состояние Лукина измеряется сотнями миллионов долларов), принять его самостоятельно она не могла. Официально Карина была не замужем, но у нее был мужчина, с которым она жила как бы в гражданском браке. Как бы, потому что мужем и женой они себя никогда не называли. Просто Карина сожительствовала с мужчиной, под которого Лукин ее в свое время и подложил. Это было два года назад, когда работу «Энтерпрайза» полностью парализовала устроенная ГСБЭП[9]9
  ГСБЭП – Государственная служба по борьбе с экономическими преступлениями.


[Закрыть] тотальная проверка с обыском, выемкой финансово-хозяйственных и бухгалтерских документов, арестом счетов компании. Изъятые документы в ГСБЭП могли проверять месяцами, и Лукину удалось «решить вопрос» с руководившим тем «наездом» милицейским подполковником только после того, как несговорчивого мента охмурила Карина, что она сделала не без удовольствия. Мент был мужчиной в расцвете сил, умел красиво ухаживать, перед тем как уложить в постель, сводил ее в шикарный ресторан, – что примечательно, официант отказался взять с них плату за роскошный ужин, мол, для вас все за счет заведения. С таким влиятельным ментом просто грех было не познакомиться ближе. Представительный подполковник оказался неженатым, жил один в трехкомнатной квартире, и Карина вскоре поселилась у него на правах гражданской жены. Эти права ее ни к чему не обязывали, и когда она сообщила сожителю, что хочет выйти замуж за своего шефа-миллионера, тот удерживать ее не стал.

То, что Лукин был на сорок лет старше ее, Карину не смущало – сохранивший офицерскую выправку отставной полковник КГБ в постели был настоящим Казановой. Но ее сильно огорчил брачный контракт, который перед тем, как пойти под венец, ей требовалось подписать. В этом брачном контракте оговаривалось, какое наказание ее ждет в случае измены – после развода она не получает от него ни копейки и не имеет права претендовать на раздел принадлежащего ему до брака движимого и недвижимого имущества.

Дотошный Лукин даже предусмотрел в контракте, сколько раз в неделю его жена должна заниматься с ним любовью. Не поленился он также составить завещание, согласно которому все его многомиллионное состояние, акции и ценные бумаги, двухэтажный особняк и бизнес – страховую компанию и все алмазные рудники – унаследует его дочь Елена. Карине же, если она станет вдовой, страховая компания будет выплачивать после его смерти весьма скромное ежемесячное содержание, и больше ни на что она претендовать не сможет.

Словом, Лукин заблаговременно позаботился о том, дабы его молодая женушка была кровно заинтересована в том, чтобы он прожил как можно дольше. Ради того он, собственно, на ней и женился, посчитав, что рядом с молодой красивой женщиной он и сам будет чувствовать себя на десяток лет помолодевшим. Бывший профессиональный соблазнитель женских сердец и на седьмом десятке мог удовлетворить Карину по полной программе, и потому был уверен, что их супружество будет вполне безоблачным. Конечно, поначалу его дочь приняла такой брак в штыки, но узнав, что в завещании он практически лишил свою будущую супругу наследства, смирилась с тем, что у нее появится столь молодая мачеха.

Взвесив все за и против и посоветовавшись с подругами, Карина подписала навязанный ей брачный контракт. Лукин в свои преклонные годы был весьма видным мужчиной – седовласый, с правильными чертами лица, глянув на которое сразу можно было определить, что в молодости он был очень красивым парнем, и многие подруги завидовали ей, что она подцепила себе такого «папика». По поводу же того, что Лукин обделил ее наследством, Карина особенно не переживала и радовалась тому, что у нее сегодня есть – статус богатой замужней женщины ее вполне устраивал. Пышных свадебных торжеств Лукин устраивать не стал, ограничившись росписью в загсе. Карина заикнулась было, чтобы они повенчались в церкви, но Лукин, сославшись на то, что он не верит ни в Бога, ни в черта, идти в церковь категорически отказался.

Переехав в роскошный дом Лукина, Карина быстро освоилась в роли хозяйки. Всю основную работу по дому выполняла прислуга – пожилая интеллигентная пара, которая жила в отведенной им комнате, в обязанности же Карины входило сварить мужу утром кофе, после чего они вместе ехали в офис. Поскольку жена домашними хлопотами была не перегружена, Лукин оставил ее своим секретарем. Карина хотя и не могла похвастать высшим филологическим образованием, печатала деловые бумаги без единой ошибки, за что он ее особенно ценил.

Если документы готовила Карина, Константин Викторович мог быть уверенным в том, что текст составлен грамотно и все знаки препинания на месте. За три года работы она научилась прекрасно разбираться в хитросплетениях его бизнеса, а Лукин считал себя гроссмейстером теневых схем, и теперь, когда она стала его законной супругой, мог доверять ей, как себе.

Основной доход компания «Энтерпрайз» получала от страхования перевозок оружия, поставляемого во все уголки мира государственной компанией «Спецэкспорт». Заполучить такого выгодного клиента, который за страхование военных грузов, стоящих сотни миллионов долларов, платил из госбюджета по высшему тарифу, помогла в свое время Карина. Это было, когда он только принял ее на работу. Бизнесмены потому подбирают себе в секретарши сексапильных красавиц с ногами от ушей, чтобы их броская внешность неотразимо воздействовала на клиентов. И когда Фрейд утверждал, что дьявол прячется в двух местах – в голове и в штанах человека, он знал о чем говорил.

Жгучая брюнетка, в белой полупрозрачной блузке, обтягивающей высокую полную грудь, и в черной юбке, повторяющей плавные линии бедер, Карина выглядела настолько эффектно, что директор «Спецэкспорта» в ее присутствии потерял дар речи и, пребывая в состоянии, когда его рукой по бумаге водил проснувшийся в штанах дьявол, подписал долгосрочный контракт со страховой компанией «Энтерпрайз». Карина же стала бесплатным приложением к этому контракту, и ей на пару дней, вернее ночей, пришлось стать его любовницей. Лукин сам положил на нее глаз, но бизнес есть бизнес и когда речь идет о миллионных сделках, тут уж не до ревности.

Первый раз он подложил свою секретаршу под нужного ему человека за месяц до этого. Человек, которого соблазнила Карина, был редчайшим мерзавцем, но, занимая очень высокую должность, курировал внешнюю торговлю оружием, и Лукин использовал Карину, как «ласточку КГБ», только теперь она была его личной «ласточкой». В ее задачу не входил сбор компромата, шпионить Карина была не обучена. Все, что от нее требовалось, – заманить в свои сети высокопоставленного чиновника так, чтобы он потерял из-за нее голову. И это не составило ей большого труда.

Госчиновника звали Виктор Рогульский – в свои тридцать четыре года он был плешив и неказист, что, однако, не мешало ему пользоваться успехом у тех представительниц прекрасного пола, для которых главное достоинство мужчины – его кошелек. Обладание же такой красавицей, как Карина, влетало ему в такую копеечку, что даже президентской зарплаты на удовлетворение ее прихотей не хватило бы. Карина же крутила им, как хотела. Чтобы слетать с ней на пару дней в Париж, Рогульский оплатил чартерный рейс из государственной казны, проведя этот вояж через бухгалтерию как служебную командировку. А вот где найти деньги на новые романтические перелеты, ему подсказала Карина – мол, «Энтерпрайз» оплатит ему любой чартер, хоть на Лазурный берег, хоть на Канарские острова, а тот в качестве благодарности пусть порекомендует эту страховую компанию курируемому им «Спецэкспорту». Ради этой подсказки Лукин и подослал Карину к Рогульскому.

Рогульского такое предложение весьма заинтересовало, и отныне все грузы «Спецэкспорта» страховала только компания «Энтерпрайз», что было обоюдовыгодно. Рогульский с директором «Спецэкспорта», заплатив за страховку государственными деньгами, получали от Лукина солидный «откат», и все были довольны.

На этом секс-миссию Карины можно было считать оконченной, но Лукин не спешил отзывать «ласточку» обратно в гнездо и положил конец ее контактам с Рогульским лишь после того, как она принесла ему в клювике очень любопытную информацию, касающуюся не только сего коррумпированного чиновника. Будучи в изрядном подпитии, Рогульский, выхваляясь своей крутизной, поведал Карине, кто за ним стоит и какими делами он ворочает. Лукин очень сожалел, что пьяную исповедь Рогульского Карина не записала на диктофон, но это уже был его прокол, поскольку такого задания он своей «ласточке» не давал. Впрочем, этот компромат был опасным в первую очередь для его держателя, и, может, даже и лучше, что никаких записей Карина не делала, рассудительно подумал Лукин. Достаточно и того, что он о нем знает, и этот компромат ему понадобится только в том случае, если Рогульский вдруг пойдет против него. А пока Лукин со слов Карины записал его откровения на диктофон и спрятал эту запись в личный сейф. Кто знает, возможно, когда-нибудь эта запись ему и пригодится…