Текст книги "Химера"

Славка смотрел вниз на кепки и лысины доминошников, отслеживал въезжающие во двор машины и вновь задался вопросом, который казался странным и очевидным одновременно. Как же так могло получиться, что незнакомая девчонка, даже паспорт показавшая с великой неохотой, с которой за два часа общения у него и было всего одно сумбурное проявление нежности, натура явно колючая, мало того – в насмешку обозвавшая его «валенком», так вот эта девица как-то легко и быстро перебирается жить к нему в квартиру. Причём вышло так, что Славка её фактически уговаривал! Да, особа симпатичная, слов нет, изящная и вкусная на вид, словно созревший фрукт. Именно таким мужики вслед и оборачиваются, они цепляют глаз. Но всё же это ещё не повод совершать безрассудства.

Не мог Славка припомнить случаев, когда бы он терял голову при встрече с какой-нибудь симпатяшкой. Случались временами романчики, а через месяц-другой всё пропадало, сходило на нет. Одно из последних увлечений – Елена, цветочница с мини-рынка, сдобная бесконфликтная женщина на пару лет старше его, с равным количеством плюсов и минусов. Не красавица, зато характер мягкий. Роскошное тело, но темперамент довольно вялый.

Они сидели вечерами в её уютной крохотной кухоньке с голубой клеёнкой на стенах, и пили скромный чай с ванильными булками, перебрасываясь ничего не значащими фразами, старательно обходя ненужные углы в разговоре. И свидание это, какое уж по счёту, каждый раз походило на первое. И очень скоро Славка стал ощущать, что заставляет себя любить эту приземлённо-домашнюю добрую женщину. Не срастается что-то. И, злясь на себя, на неё и никак не находя повода для прощальных слов, решительно подавался к ней и грубовато тащил с неё халат и всё остальное… А по утрам, лениво оглаживая её выдающиеся прелести, думал с невольным мужским цинизмом: перезревает баба, с таким телом ей можно хоть каждый год вносить вклад в решение демографической проблемы. И мужик ей другой нужен, этакий деревенский вася тютькин – рукастый, рыжий, рыхлый, домашний: стойловый бык-домосед, не отягощённый излишним интеллектом.

До сих пор при встречах Лена одаряет его тёплым взглядом, в котором смешано смущение, сожаление и какая-то виноватость. А Славка подмигивает ей, ручкой приветственно делает, но шаг старается ускорить и в ненужные разговоры более не вступать. Не легла душа, и всё тут. Наелся.

Красивые были, и не одна. Умных не было, с загадкой, с перцем, с изюминой.

Вот вынырнул из-за угла вишнёвый «опелёк», показавшийся Славке знакомым, и тут же в руке ожил мобильник.

– Слав, спустись вниз, чемодан тяжёлый.

На душе немного отпустило. Он сбежал в подъезд, принял у Лилии объёмистую поклажу. Ещё на лестнице принялся тормошить расспросами.

– Ну как там господа педагоги? Отступление было с боем или всё тихо прошло?

– Никакого боя. Им, по-моему, вообще до фонаря.

– А что так долго?

– Пришлось по своим делам проехаться…

– А этот усач, он что, твой личный шофёр?

– Да, вроде того. Номер, с которого я сейчас звонила, удали. Это его телефон, тебе он ни к чему.

Славка по-прежнему натыкался на завесу лёгкой отчуждённости, и чтобы вновь не начать злиться, решил примолкнуть. Хочет держать дистанцию – ради бога. С какой стати я должен её обхаживать, как павлин?

Затащил чемодан в спальню и раскрыл дверки шкафа.

– Здесь половина полок и вешалок пустые, располагайся.

Сам ушёл в другую комнату, демонстративно завалился на диван и включил телевизор. Лилия шебуршилась недолго, вышла, покосилась и прошла на кухню. Бегло произвела инвентаризацию полок и ящиков, вздохнула и включила чайник. Через зеркальце в серванте заметила Славку, торчащего в дверях.

– Хозяин, ты что как неприкаянный? Садись, чай-кофе пить будем. А на моё настроение внимания не обращай. Это всё пройдёт.

– Да, и желательно, чтобы процесс не затягивался, – вполголоса заметил Славка, присел к столу и принялся нарезать вафельный торт.

– Лиль, бесконечно играть в молчанку всё равно не получится. Я понимаю, моя персона тебе малоинтересна, валенок и есть, что с него взять?

– Фи, а ты ещё и обидчивый, – Лилия сморщила носик.

– И всё же согласись – о человеке, которого я привёл в дом, нужно знать поболее, чем имя и фамилию.

Чайник забурлил и выключился.

– Если я не ошибаюсь, совсем недавно ты умирал от нетерпения меня увидеть, а сейчас, встретив, почему-то ведёшь себя как прокурор. Я, между прочим, знаю о тебе не больше, чем ты обо мне. А ведь это я рискую – всё бросила и попёрлась к тебе, практически незнакомому мужику, а не наоборот. И откуда знать, вдруг сюда в любой момент заявится одна из твоих подружек и закатит водевиль. Их ведь тут немало побывало?

Славке показалось, что она начала накаляться, но нет, ничего подобного. После столь горячей эскапады Лилия даже мило улыбнулась и стала разливать чай по кружкам.

– Всё, не дуйся, проехали, – сказала она нейтральным голосом. Они немного помолчали, уткнувшись в свои кружки, Лилия бросала на него взгляды, словно хотела добавить что-то ещё, но Славка её опередил.

– Ты знаешь, мы вчера стояли с ней на балконе, я что-то говорил, а она вдруг так странно посмотрела и сказала, что помнит мой голос. И фотографию ту, где родители, тоже где-то видела, – сказал он немного не к месту.

Лилия индифферентно повела плечами, похоже, не заинтересовавшись и этим фактом. Вкусно хрустя долькой торта, проговорила:

– Показал бы какие фотографии, что ли.

Славка принёс альбом, развернул перед ней.

– Посмотри, может, кого знакомого встретишь, – пошутил он.

Посмеиваясь, но никак не комментируя, Лилия быстро пролистала его детские фотографии, от пупсика в распашонках до школьного выпускника с лентой через плечо. Дальше пошёл разнобой.

Отец с двустволкой, с ватагой таких-же живописных бородачей, стоят на опушке леса, у некоторых на поясе связки умерщвлённой пернатой дичи.

Дембельские фотки сержанта Шумилова: чуб из-под заломленной фуражки, неуставные усы, пижонский золотистый аксельбант через грудь и орлиный взор.

В Поволжье, у тётки на огороде среди подсолнухов, загорелый до латиноамериканского облика.

А вот и две уцелевшие фотки с Алисой. Когда-то в минуту злости он порвал почти все их совместные снимки и выбросил в мусорное ведро, но одну, где они в загсе обмениваются кольцами, уберегла мать, а на другую рука не поднялась, уж больно хорошо вышла, настоящий фотоэтюд.

Полтора месяца до свадьбы, Клязьминское водохранилище, Алиса на огромном валуне, топлесс, словно знаменитая датская Русалочка. Начало сентября, вода уже была холоднющая, они недолго поплескались и выскочили на берег, стуча зубами. А ещё через пару минут, здорово рискуя быть застуканными, здесь же, на покрывале, у зарослей ивняка, согрелись своей первой горячечной нетерпеливой близостью. Наверняка, после того как всё произошло, она ждала нехорошего любопытства с его стороны. Но ни тогда, ни перед свадьбой, ни после неё вопросов так и не последовало. Какие там вопросы, не в девятнадцатом веке живём. Всего-навсего он оказался у неё не первым.

Лилия приподняла альбом и даже повернула к окну, чтобы лучше рассмотреть.

– Красиво, – протянула она и пригляделась, – вот здесь – она чем-то на меня похожа, не находишь?

Покосившись на снимок, Славка решил слегка её поддеть.

– Трудно сказать, на тебе сейчас одежды много.

Лилия вскинула на него глаза, но отпарировать не успела. Вновь, как и утром, в их разговор вмешался мобильник. Она невозмутимо выслушала несколько фраз, затем ответила: – Да, к подруге. Ира её зовут, ну и что?

Здесь покинутый студент начал говорить громче, и Славка отчётливо разобрал следующую тираду.

– Какая ещё Ира? Да у такой, как ты, никаких друзей-подруг быть не может по определению! К чему это враньё?

Лилия резко поднялась и ушла с трубкой в комнату. Славке осталось лишь уныло листать альбом и ждать окончания очередной душевной разборки. Вскоре она пришла, швырнула мобильник в сумочку и встала у окна, прижавшись лбом к стеклу.

– Из-за этого отелло пришлось телефон выключить.

Славка заметил, как она быстрым движением провела ладонью по глазам. Он подошёл и встал рядом.

– Брось, не переживай. Он тебя оскорблял?

Лилия вяло махнула рукой.

– Ты знаешь, он прав, я форменное чудовище. Никого и никогда я не любила, и никто и никогда не будет со мной счастлив. И тебя, Славик, только мучить буду. Думаю, мне нужно снять отдельную квартиру, а с тобой… с тобой, если хочешь, мы будем просто встречаться.

– Поживём – увидим. А пока даже мысли такие отбрось.

Славка зарылся лицом в её кудряшки и, обняв рукой, стал бубнить что-то успокаивающе-нежное. Она, чуть наклонив голову, принимала его ласки, отрешённо глядя в окно с лёгкой улыбкой. Едва уловимое амбре дорогой косметики закружило голову, и, уже плохо контролируя себя, он принялся беззастенчиво шарить руками по её телу. Острые коготки впились ему в запястья.

– Слава, угомонись. Тебе не кажется, что это не вовремя?

Славка оторвался от неё, сел к столу и шумно выдохнул.

– И что за чертовщина творится, ты просто с ума меня сводишь.

– Ну почему же чертовщина? Бойся, вдруг это та самая любовь с первого взгляда?

Лилия села напротив, машинально полистала альбом.

– Но доверять ей, как известно, нельзя. Вообще, когда человек влюбляется, он неизбежно ставит себя в подчинённое, а значит уязвимое положение. Для меня, например, такое неприемлемо.

– У тебя своеобразные жизненные установки…

Она вернулась к алисиным фотографиям и показала пальцем.

– А она и правда красивая. Что, не срослось?

Славка дёрнул губой.

– Молодые были и глупые. Не дозрели ещё до семейной жизни.

– Вот уж действительно глупость, – Лилия закрыла альбом, – бежать в загс за вожделенным штампом, не имея за плечами ничего, кроме школьной скамьи. Не обижайся, может, у вас как-то по-другому обстояло. Хотя, судя по дате на фотке, именно так. Зачем, для чего? Чтобы спать в одной койке на законных основаниях? Или просто не терпелось взять друг друга в собственность?

– Странное дело, обычно так говорят циничные, битые жизнью мужики, но никак не привлекательные молодые женщины. Можно подумать, у тебя замужество по жизни не запланировано?

– Конечно, нет, – фыркнула Лилия, – я же сказала, для меня любовь – это череда бесконечных уступок, я не в силах такое долго терпеть. Да и какие нынче могут быть замужества? Связаться с самовлюблённым бездельником из пентхауза, при папиных деньгах и тачке? Или хлыщеватым клерком в брюках-дудках и пиджачке на размер меньше… Да я их заранее не уважаю. По Москве таких пруд пруди – ни мужик ни баба.

– От сумы, тюрьмы и загса никогда не зарекайся, – сказал Славка назидательно, – ну ничего, я постараюсь тебя перевоспитать.

– Чего-о?

– Понял, понял, – поднял руки Славка, – тебе таких слов лучше не говорить. Скажу иначе – попытаюсь сделать твои взгляды менее радикальными.

– Слав, не умничай, – поморщилась она, – и никогда не пытайся никого переделать. Ты живёшь по-своему, я по-своему. Найдём общие точки – уже хорошо. Да, и ещё: я изредка могу исчезать, чисто по делам, дня на два-три. Просьба никогда за мной не таскаться и избавить от мужланских вопросов. Повторяю, это – по работе.

– Понятно, – кивнул Славка, – в таком случае я могу надеяться, что ты не сторонница свободной… свободных отношений?

Лилия устало вздохнула и сказала после короткой паузы:

– Ты всем такие вопросы задаёшь? Можешь успокоиться, я – не сторонница этого. Но имей в виду – неуверенных в себе мужчин не выношу. Таким сам бог велел рога вешать.

Славка потеребил кончик носа.

– Чёрт, нелегко с тобой. Какая-то ты…

– Какая?

– Чересчур взрослая.

– Жизнь заставила, – сказала она без улыбки, – постарайся привыкнуть.

– Видимо, это будет непросто. У тебя слишком много острых углов.

– Может, это лучше, чем если бы я была амёбой. Да, со своей стороны тоже хотела бы замолвить по поводу случайных отношений. Если ты вдруг решишь кого-то привести – бога ради, я не стану никому царапать физиономию. Просто через три минуты моей ноги здесь не будет, – тут она хитро улыбнулась в кружку, – только мне кажется, на такое ты уже вряд-ли пойдёшь.

– С ума сойти! – воскликнул Славка, – оказывается, ты всё-таки ревнивая. Ничто человеческое нам не чуждо.

Лилия глянула на него поверх кружки.

– Какая же здесь ревность, скорее самолюбие. Вот если случится так, что я в самом деле начну ревновать, тогда берегись, тогда я за себя не отвечаю.

И вновь Славка не понимал, шутит она или говорит серьёзно. Не девка, а противотанковая граната. А может, просто цену себе набивает перед малознакомым мужиком?

– Ну хорошо, – он попытался подобраться с другой стороны, – ну а в школе-то… Смазливые мальчики-отличники, фигуристые девочки-спортсменки. Уж через школьные увлечения мы все прошли. Неужели и там ничего не было?

– Представь себе, не было, – чуть помедлив, ответила она, – я в школе была таким… гадким утёнком. Хотя первый мужик у меня случился где-то в шестнадцать лет, как положено. Не от любви, конечно. Так, чисто из любопытства. Любопытство ведь портит девственниц куда чаще, чем любовь.

– Ладно, подробностей не надо.

– Ну не хватало тебе ещё подробностей.

Похрустывая тортиком, Лилия смотрела весело.

– Училась, наверное, так себе? – проронил Славка.

– Не угадал, золотая медаль, – ответила она злорадно.

– Так, подожди-ка, – запнулся он в некотором замешательстве, – и чем же ты всё-таки занимаешься, с золотой-то медалью?

– Какая тебе разница?

– Блин, да что ещё за тайны? – возмутился Славка, – разве я спрашиваю что-то криминальное?

– Не волнуйся, на шее у тебя сидеть не буду. И поменьше любопытства. Не забывай – я тебе не законная супруга, которой можно устраивать допросы. Разговор по телефону слышал? Закончится всё быстро и тем же самым.

Славка состроил обиженный вид.

– Я с тобой, пожалуй, опять курить начну. Нервничаю что-то много…

– Только попробуй! Табак я тоже терпеть не могу.

– Ага, о моих лёгких ты заботишься, а о нервах нисколько.

– Слав, тебе сколько лет, двадцать восемь? А ведёшь себя, как ребёнок.

Так, беззлобно пикируясь, они одолели ещё по кружке чая и перешли в комнату. Славка достал бритву и принялся жужжать возле зеркала. Лилия, присев на диван, побродила пультом по телеканалам и с досадой выключила.

– Скучно, – пожаловалась она, – развлечений тут у вас, конечно, никаких, может, просто так поболтаемся? Помню, кто-то грозился меня вкусненьким угостить?

– С удовольствием, – отозвался Славка, брызгаясь туалетной водой. Приблизившись к скучающей Лилии, наклонился и, добавив в голос эротичного бархата, заурчал мартовским котом:

– Конечно, я готов предложить гораздо более лучшее развлечение, самое лучшее на свете, но, поскольку ты решила отложить самое вкусное на потом…

Он сокрушённо вздохнул, Лилия, скосив глаза, слушала его с ироничной усмешкой, потом скорчила гримаску.

– Что за гадостью ты облился? Приобрети приличный парфюм.

Аккуратно оттопырила ему воротник пальчиками и принялась с интересом что-то там рассматривать. До Славки не сразу дошло, что лицезреет она предательскую отметину кровожадной Аллы. Он отшатнулся, чувствуя себя воришкой, пойманным с поличным.

– Поздно прятаться! – ухмыльнулась Лилия, – чего ты шарахаешься? Наоборот, гордиться должен. Нормальный дворовой кобель, слегка подпорченный гулялыми сучками.

Славка стойко выдержал её грубоватый юмор, его даже пробрал смех, смешанный с неловкостью. Их веселье прервал звонок в дверь. Славка досадливо чертыхнулся. Он уже начал ощущать какой-то здоровый азарт в общении с ней, и чьё-то постороннее присутствие было сейчас совсем некстати. На цыпочках он подкрался к двери и заглянул в глазок. Искажённая выпуклым стеклом, физиономия Палыча казалась унылой и одутловатой.

– Привет, дядь. Что за проблемы? Я тут не один, знаешь ли.

– Да я на минутку, вопрос-то грошовый, – замялся дядька, и Славка догадался – будет просить денег.

– Сколько? – вздохнул он.

Палыч воздел глаза к потолку.

– Рублей триста одолжишь, и ладно. Пенсия у меня двадцать второго, сам знаешь, отдам сразу. Ты не подумай, я не на бутылку. В Канабеево еду, к Марусе, завтра картоху собрались сажать. Я ведь ей обещал, негоже подводить.

– Какое Канабеево, что за Маруся? – не понял Славка.

– Как какая? Ну Маруська… моя, – дядька ощерился, – ну даёшь, племяшок. Быстро сосватал да скоро позабыл?

Игру «угадайка» никто не отменял, пронеслось в голове у Славки. Понять, о чём плетёт старый, было решительно невозможно. Хотя и догадаться нетрудно – зазнобу нашёл, старый пердун. Это даже к лучшему, если так. Будет при хозяйстве и при харчах. И мне лишняя обуза с плеч.

– А, эта… Помню, конечно. А я, понимаешь, закрутился тут, забыл всё на свете, – непринуждённо сказал Славка, – на, бери пятьсот, других нет. Только, дядь, давай договоримся – без задержек. У меня, сам видишь, гости, деньги самому нужны.

– Да уж вижу, – понимающе осклабился Палыч и кивнул в сторону Лилии, – ты, молодой человек, что-то разогнался в последнее время. Это какая-же по счёту будет?

– Не знаю, не считал, – отмахнулся Славка.

В дверях дядька застопорился и сказал, покачав головой, с уловимой ноткой осуждения.

– А с Алиской ты всё-таки зря так. Баба ведь хотела, чтобы всё путём у вас было, по-серьёзному, а не так, как когда-то.

– Жаловаться приходила, что ли? – вырвался у Славки недоумённый вопрос.

– Да как сказать… Постучалась вчера ко мне, поздно уже было. Открываю, а на ней лица нет, губёшки дрожат. Я ей – что случилось, мол, а она переночевать попросилась, куда мне, говорит, на ночь глядя. Ну я ей – где, мол, Славка-то? Она только рукой махнула – а он там, говорит, с какой-то б…ю развлекается. Жалко мне её стало. Я маленько поддатый был, но ещё оставалось. Налил ей грамм сто, чтобы успокоилась. Так что, Слав, нехорошо это, негоже так…

Славка плюхнулся на тумбочку, нервно, с хрустом, сжимая и разжимая пальцы. Это чёрт знает что!

– Она уже уехала? – глухо спросил он.

– Так вы же утром чуть не столкнулись. Мы вышли в подъезд, она пошла к станции, я сел курнуть, а тут ты с этой длинноногой вылез. Вы же следом за ней пошли, нигде там случайно не пересеклись?

Славка сидел и подавленно молчал. На душе стало муторно и пакостно, словно кошки нагадили.

– Что ж ты мне сразу не позвонил? – зачем-то спросил он.

– У-у! – Палыч махнул рукой, – с чего мне вдруг, старому пню, лезть в ваши дела? У вас вон телефончики у каждого имеются, созванивайтесь и разбирайтесь сами.

– Ладно, Палыч, ты иди, – проговорил Славка, поднимаясь, – я ей сейчас позвоню.

– А позвони, конечно. Глядишь, и образуется всё у вас, – с готовностью отозвался дядька и, вновь глянув Славке через плечо, сказал потише, – а я ведь поначалу было подумал, что это Алиска у тебя сидит. Издалека больно похожи.

Выйдя на лестницу, он ещё что-то бормотал, но Славка уже захлопнул дверь. Заглянул в залу. Лилия лежала на диване в памятной Славке позе калачиком и смотрела по какому-то каналу сводку происшествий. Он присел рядом, в голове были сумбур и каша. Достал телефон и нашёл вчерашнюю алисину эсэмэску. Только сейчас обратил внимание и подивился, какой у неё простой и легко запоминающийся номер – две пятёрки, три семёрки, две восьмёрки.

– Хозяин, ты чего такой хмурый? Что-то случилось? – спросила Лилия, не отрывая взгляда от телевизора.

– Нет-нет, ничего. Я сейчас, только позвоню… А потом пойдём куда-нибудь, – поспешно отозвался Славка и направился к балкону, чувствуя за спиной её недоверчивый взгляд.

Ничего он не ждал от этого звонка, кроме ледяного презрения, может быть, проклятий, вероятно, даже истерики, но и оставлять ненормальную, неправильную ситуацию без окончательной точки было невыносимо. Ситуацию, в которой он абсолютно не виноват, но почему-то вынужден оправдываться. Пока в трубке висели томительные гудки, в голову Славке вдруг залетела мысль, которая могла показаться совершенно бредовой, но, несомненно, лежащая на поверхности. А что, если Гордей в какой-то мере прав? Почему обе, и Лилия, и Алиса, объявились одна за другой? Они поставили на уши его очередной скучный будний день практически одновременно, в течении какого-то часа. Есть здесь какая-то связь, должна, обязана быть. Но какая? Он никак не успел осмыслить это неожиданное предположение, как трубка ожила.

– Да, слушаю, – жеманно произнесла Алиса. Там, где она находилась, было шумно, бубнила музыка, кто-то гоготал, и звякала посуда.

– Алиса, ты меня хорошо слышишь? – спросил Славка.

– Слышу, слышу, – ответила Алиса словно заяц из мультика и почему-то засмеялась. Кто-то её отвлекал, и ещё Славка догадался, что она не совсем трезва.

– Слушай внимательно! – почти закричал Славка, – ты можешь наконец понять, или поверить – случилось чудовищное недоразумение. Я, вот именно я, который сейчас говорит, не видел тебя с тех самых пор, как мы развелись. И то, что произошло вчера… ты же знаешь, мне никогда бы и в голову не пришло сыграть такую злую шутку.

– Да где мне понять, Шумилов, – откликнулась Алиса после недолгого молчания, – я ведь тебя толком и не знала никогда. Видать, эти дни ты тоже принимал меня за какую-то другую. А что, никак совесть заела? Да брось, в принципе ничего страшного не произошло, дело-то житейское. Вчера ты гулял, сегодня я зажигаю. Всё нормально.

Она вновь ненадолго замолчала, судя по звукам, прикуривала сигарету.

– А ты молодец, приучила холостяцкая жизнь бабам мозги пудрить. Даже я уши развесила, выслушивая твои страдальческие басни. А когда-то, помню, такой наивный пацанчик был…

– Алиса, перестань, – вклинился Славка, – какие ещё басни? Я понял, что по телефону тебе всё равно ничего не доказать. Мне правда очень жаль, что мы так и не смогли увидеться, как-то по-идиотски всё вышло.

– Слава, нам незачем объясняться, – нетерпеливо сказала Алиса, – ни к чему сейчас эти оправдания. Помнишь разговор у меня на квартире? Это действительно оказалась глупость без обязательств. А я, дура наивная, возомнила себе чёрт знает что, взялась склеивать разбитое корыто. Учат нас, предупреждают, бывает – носом в дерьмо суют, а мы всё пытаемся верить в чудеса. Ты и правда ни в чём не виноват. Просто забудь об этом, просаживай свой миллион и живи спокойно.

– И тебе тоже, – успел пробормотать Славка, затем встрепенулся, – стоп, какой ещё миллион?!

Но в трубке уже повисла равнодушная тишина.

Откуда, из какой жизни этот звонок? Может, с того света?

Первая любовь не забывается, но и не возвращается. Наверное, это действительно так. Славка в последний раз взглянул на её номер, словно запоминая – пять-пять, семь-семь-семь, восемь-восемь – и удалил его из телефона.

Лилия сидела за журнальным столиком со скучающим видом, листала глебову брошюрку и наблюдала за Славкой исподлобья.

– Мне категорически не нравится твой траурный вид. Садись рядом и рассказывай.

– Ишь какая. Ты о себе много рассказала?

– А мне расскажешь. Иначе обижусь и уйду.

– Приём нечестный, называется шантаж, – грустно сказал Славка, – сам себе удивляюсь, как до сих пор со всего этого в запой не ударился.

Лилия смотрела на него в упор, глаза её потемнели.

– Это что ещё за сопли? – проговорила она тоном строгой воспитательницы. Отодвинула столик в сторону и приказала: – Ложись на спину.

Славка недоверчиво хмыкнул, а затем с готовностью опрокинулся на диван и, заулыбавшись, протянул к ней руки.

– Ты правильно догадалась. Это гораздо лучше, чем пьянка.

Лилия шлёпнула ему по рукам, тёплые ладошки оказались на его висках, и она спросила вкрадчиво:

– По бабам, значит, разогнался? Так с кем ты разговаривал на балконе?

Славка поморщился.

– Лиль, ну зачем тебе? Это мои с ней проблемы. Проблемки. Тем более уже бывшие. Я уже во всём разобрался. А слух у тебя хороший, должен отметить.

– Врёшь. Ничего ты не разобрался, а я тем более не знаю, о чём речь. Кто она?

Голову вдруг окутали приятные щекотливые мурашки, Славка дёрнулся от неожиданности.

– Тс-с, расслабься, лежи и не дрыгайся, – её шёпот долетал откуда-то издалека, – рассказывай.

Славка лежал без движения, окутанный теплом её рук, в неге, блаженстве и подступившем безразличии.

– Алиса, моя бывшая. Та, что на фотке…

Язык был как деревянный. Кажется, Лилия спрашивала что-то ещё, но Славку всё плотнее пеленали объятия Морфея, и он глубоко уснул, уже не слыша её голоса и не чувствуя прикосновений.

Он открыл глаза, долго пялился в плавающий потолок, затем, окончательно придя в себя, подскочил в панике.

– Лилия!

– Я здесь, – послышалось из спальни.

Славка устремился туда на невесомых ногах, ощущения были, словно шагал по батуту. Лилия, вывалив чемодан на кровать, сортировала свои вещички по полкам и вешалкам, мурлыкая что-то под нос. Коротко глянула на Славку и сказала с усмешкой:

– Ну ты и засоня. Мы так и будем в четырёх стенах сидеть или всё-таки двинем куда-нибудь?

Славка присел на край кровати.

– Ты что, экстрасенс? – спросил он с глупой улыбкой.

– Как-как ты меня обозвал? – подняла Лилия брови.

– Лиль, не прикидывайся. Гипнотизёр… или гипнотизёрка, не знаю, как правильно. Я не мог просто так взять и вырубиться посреди бела дня.

Она покачала головой.

– Не пойму, о чём ты. Я, помнится, спросила, отчего такой хмурый после телефонного разговора. Ты завалился на диван, начал рассказывать о своей бывшей супруге, потом взял и уснул на полуслове, как младенчик. Вот и всё.

– Нет, не всё, – упрямо пробурчал Славка, – что-то ты недоговариваешь. Я ведь помню твои руки на своей голове…

– Каюсь, провела небольшую терапию в виде лёгкого массажа головы, думаю, она была не лишней. Полагаю, в последнее время ты слегка перенервничал и переутомился. Беготня по девкам опять же… Как результат – здоровый глубокий сон в течении… – Лилия взглянула на настенные ходики, – полутора часов.

Славка промолчал и не стал больше спорить, пусть считает, что убедила. Терапия, надо отметить, вполне приятственная – эти бегающие по голове тараканчики, только вот сон необычный, стремительный и глубокий. Как будто в пропасть улетел. Но ведь насмешничает она над ним и почти не скрывает этого. Позабавилась, словно с игрушкой.

Лилия меж тем выудила какой-то бордовый костюмчик, критически его оглядела и обернулась к Славке.

– Мне надо переодеться, ты не мог бы…

– Не, не могу, – нагло заявил Славка и отвалился спиной к стене, – да ты валяй, не стесняйся. Я переутомился сегодня ночью, я пришиблен твоей терапией, так что поползновений не ожидается.

Лилия фыркнула.

– А я не из стеснительных, мне стыдиться нечего. А вот ты порядочный грубиян, и я боюсь, что опять примешься выказывать свою невоспитанность, я уже устала от неё отбиваться.

Нарочито не спеша, явно дразня его, она освободилась от одежды. Оставшись в одном бельишке, повернулась к Славке и промолвила лукаво:

– Нет в тебе обходительности, Вячеслав, одно вожделение. Избалован, придётся учить манерам.

– Лиль, ты змея-искусительница, – проговорил Славка пересохшими губами, любуясь ею, – ты будишь во мне маньяка. Хорошо, сдаюсь, одевайся скорее, это выше моих сил.

– Не вижу причин для страданий и придыханий, я совсем не фотомодель. Ты хоть знаешь, что связался с калекой? У меня левая нога почти на сантиметр короче правой.

– Да ну? Забавное обстоятельство.

Пошуршав тканью, она поинтересовалась:

– Ну-ка оцени, не чересчур ли я вырядилась?

– Ты знаешь, для нашей дыры это немного шикарно. Местный люмпен об тебя все глаза обломает, а я жутко ревнивый.

– И что ты предлагаешь?

– Мне кажется, тебе всё пойдёт. Я там что-то джинсовое видел, вот его и одевай. Будем выглядеть одинаково, простенько и со вкусом.

Сам он заменил безликую водолазку на кремовую рубашку и, как только Лилия на минутку вышла, с вороватой оперативностью изъял из тайника остаток, последние семь тысяч. Если на этой неделе не дадут зарплату, ситуация вырисовывается гибельная.

В коридоре он указал ей на зеркало:

– Гордей прав, мы и в самом деле неплохо смотримся.

– Это тот тип с девкой? А он тебе кто?

– Ну как сказать? Брат-близнец по холостяцкой доле, мы лет пять уже знакомы.

– Понятно, – коротко ответила Лилия, и они вышли за дверь.

На улице смеркалось, было душновато, но дневное тепло быстро сменялось вечерней прохладой. Небо, прорезанное инверсионными следами далёких самолётов, всё больше сгущало свой цвет, субботний вечер был многолюден, и где-то в районе парка периодически хлопали петарды. Славка взял Лилию за руку, их пальцы переплелись. Она шла рядом с беззаботно-скучающим видом, но Славка то и дело замечал её цепкий взгляд, скользящий по сторонам. Она словно высматривала кого-то. Славка провёл несложные умозаключения и пришёл к выводу, что объектом наблюдения наверняка является Гарик. Через болтливую Алексеевну покинутый сожитель мог вызнать, что таинственный визитёр приходил из Комсомольска, и вполне вероятно теперь, уязвлённый, прочёсывает людные места посёлка в надежде отловить беглянку и продолжить разбор полётов, а заодно и с нового кавалера сатисфакцию стребовать. Размышления эти не придали Славке душевного комфорта, и он не удержался.

– Лиль, ты, по-моему, кого-то выглядываешь. Не его, случайно?

Она взглянула недоумённо.

– Кого, Гарика, что ли? С чего бы ему здесь оказаться? А, ты считаешь, что он кинется меня разыскивать… Успокойся, это исключено. Я с самого начала не обнадёживала его на предмет длительных отношений, так что тут всё по-честному. Просто сейчас его грызёт кобелиное самолюбие, но это временно. Он парнишка смазливый, попсихует денёк-другой и найдёт замену. Cебе по статусу.

И, естественно, не обошлась без шпильки.

– А ты трусишка, зайка серенький.

Славка нахмурился и сказал сердито:

– Никакой я не трусишка. И тебя я никому не отдам. Если надо, глотки рвать буду.

Лилия шутливо отстранилась.

– Какие туземные страсти! Спокойнее, кабальеро, обуздайте свои стремительные чувства и не пугайте даму.

Славка чертыхнулся себе под нос. Чуть остыв, пробурчал:

– И что ты за человек такой? Представляю себе, имей я твой характер… Да мы бы уже поубивали друг друга.

– Обижаться – удел слабых мужиков. А на меня обижаться вообще бессмысленно, я же предупреждала, что не сахарная. Так что будь стойким и невозмутимым, – сказала Лилия иронично-наставительно.

Через знакомую арку они зашли в парк. Сразу за входом развернули свои кострища шашлычники, здесь же мялись несколько валютчиков, местный бомжик-завсегдатай с заплывшей землистой физиономией бродил, стреляя мелочь, а далее, на полянке, двое горластых шаромыг разыгрывали немудрёный перформанс, нечто вроде викторины, собрав вокруг себя человек двадцать участвующих и зевак. Чуть в стороне, оставаясь внешне нейтральными, за этой дуриловкой зорко приглядывали в ожидании своей доли два милицейских сержанта.