Текст книги "Поглощенный демоном"

Глава 7
Погром в квартире

До дома было километров пять. Сильвестр идет пешком, потому что перед этим оставил машину дома. Теперь же он жалел о принятом им тогда решении. Но он понимал, что тогда на это у него были свои причины. Большинству, правда, эти причины покажутся немного странными, но это уже чистой воды субъективизм.

В общем, все дело было его недавних изменениях. Какой-то частью своего сознания он понимал, что превращался в какое-то подобие хищника. Когда это понимание приходило ему в голову, его это пугало. Надо сказать, что пугало его это довольно сильно. Страх так и бегал мурашками по коже, не желая исчезать.

Но потом проходило какое-то время, и Сильвестру начинало нравиться это ощущение. Он хотел выслеживать добычу, следить за ней, бежать за ней, а потом рвать на части. Эти звериные повадки будоражили его кровь. Они пахли жизнью. Настоящей жизнью, а не той, которую влачат жалкие людишки – простые смертные.

И да, его сознание постепенно начало меняться. Он не мог остановить этот процесс, как бы ни старался, хотя пытался сделать это. Он прилагал все усилия, чтобы остановить в себе зверя, но с каждым новым днем все больше понимал, что это становится просто какой-то невыполнимой задачей.

В его голове время от времени возникали мысли о самоубийстве, но они довольно быстро исчезали. Видимо, все дело было в той же самой звериной сущности, которую он где-то подцепил. Лично для себя самого он сделал вывод, что этой сущности была чужда мысль о самоубийстве. И эта чуждость была настолько сильной, что мысль эта напрочь исчезала из его головы. Возникало даже ощущение, словно ее вычеркнули оттуда.

И в какой-то момент автомобиль стал Сильвестру чуждым. Эта железная коробка, передвигающаяся на колесах, совершенно неожиданно для него самого стала вызывать у него отвращение. Эти изменения произошли с ним до того быстро и незаметно, что он уже не мог узнать самого себя. Ведь еще совсем недавно он просто обожал кататься на автомобиле и ночью, и днем. А теперь его грозило вывернуть наизнанку лишь при мысли об этом.

И теперь он шел домой пешком. Вокруг царила ночь. Глубокая темная ночь. Вокруг не было ни души. Казалось, можно было совершенно спокойно выйти на середину проезжей части и со всей возможной беззаботностью вышагивать там. Сильвестр шагал уже, наверное, минут пять, и за это время мимо не проехало ни одного автомобиля. Ни тебе попуток, ни тебе такси. Вообще никого.

Что же до людей, то и их рядом не было. Город словно вымер. В какой-то момент Сильвестру показалось даже, буквально на пару секунд, что в мире наступил апокалипсис. Внезапная картинка неожиданно осветила его мозг – ад пришел на землю, и на каждом углу теперь его поджидали злобные твари. Казалось, этим тварям, скрывающимся во мраке, нужна была его душа. Они хотели забрать ее во что бы то ни стало. Казалось, целая прорва вот прямо сейчас кинется на него, чтобы разорвать его на части, вгрызться ему в горло и рвать, рвать, рвать его плоть и душу на мелкие, мелкие части до тех пор, пока от его тела и его сущности не останется ни одного, даже самого маленького, жалкого клочка.

Это наваждение пробыло с ним буквально секунды две, но и этого ему с лихвой хватило, чтобы чуть не наделать в штаны. Его душу пробрало буквально до самых глубин. Ему вдруг стало жутко здесь находиться. Ему вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этого места. Места, которое приводило его в ужас.

Он словно разом забыл все то звериное, что буквально как пару дней появилось где-то в глубинах его души. Его мозг все еще был человеческим, он до сих пор страшился всего того, чего страшатся обычные люди. Более того, в нем вдруг проснулся маленький мальчик, который вдруг начал бояться темноты.

Эта темнота скрывала в себе каких-то неизвестных чудищ, каждый из которых мог выскочить на него в любую секунду. Эта темнота, казалось, и сама могла засосать его в любую секунду. Кругом, куда бы ни упал его взгляд, Сильвестр видел теперь лишь непроглядную тьму. Она была теперь словно живая. Она словно дышала рядом с ним, она словно говорила ему что-то на каком-то непонятном ему языке. Она словно щекотала его своим ядовитым змеиным языком. Она словно пыталась отравить его, затащить его в ловушку. Она словно хотела забрать его душу…

Рациональной частью своего мозга Сильвестр понимал, что все это лишь его воображение, внезапно разыгравшееся слишком сильно, но… Но, внезапно остановившись и оглядевшись вокруг, он вдруг понял, что не видит вокруг себя вообще ничего. То есть, это уже переставало быть лишь воображением. Он уже не мог разглядеть впереди себя тротуара. А теперь, когда он крутанулся вокруг своей оси, пытаясь разглядеть хоть что-то, он еще и потерял направление, в котором двигался.

Эти обстоятельства привели его в панику. И паника эта росла с каждым мгновением времени, в течение которого он вглядывался в темноту, подступившую теперь к нему слишком близко. Теперь он уже не только видел ее – теперь он ее еще и чувствовал. Она уже щекотала его кожу, и, он мог в этом поклясться чем угодно, время от времени покусывала его.

Это уже вовсе перестало быть смешным. Это уже переставало быть игрой воображения. Эта страшная игра вдруг перестала быть игрой. В какой-то момент все это стало слишком реальным, чтобы говорить себе, что бояться не стоит.

Теперь он уже слышал тех тварей, что еще недавно лишь представлялись ему в его воображении. Теперь они стали появляться то тут, то там из темноты, наводя на него все больший и больший ужас. Его уже пытались укусить со всех сторон, и, как бы он ни пытался отбиться, вся эта ситуация поглощала его все больше. Он уже и не надеялся выбраться из этого жуткого места, из этой темноты, скрывающей в себе столько неизвестного.

Когда же это закончится? Он вдруг побежал, но чувствовал, что стоит на месте. Он попытался закричать, но понимал, что из его горла не раздается ни звука. Он больше не контролировал свое тело. Еще немного, и он перестанет быть его хозяином. Еще немного, и у него раз и навсегда заберут душу.

Но в какой-то момент все прекратилось. Каким-то образом ему удалось отстоять в этом странном поединке в темноте. Или это был поединок с самой тьмой? Что же произошло? Почему она вдруг отступила? Сильвестр не мог ответить на эти вопросы. Он мог лишь сказать, что эта непонятная сущность неожиданно отступила.

И вот уже не так темно вокруг, и уже кое-какие звуки раздаются в ночи. И хотя фонарей рядом все так же не было, но все вдруг стало различимо. Вся его сущность вдруг расслабилась. Это было тяжелое испытание для него, и он сам не понимал, как вообще выжил. Честно говоря, он уже и не думал, что сможет выбраться из этой темной пучины страха, в которую его так неожиданно засосало.

Попробовав сделать пару шагов, он обнаружил, что снова может ходить. И он начал делать шаг за шагом, стараясь как можно скорее уйти из этого места. Ему не хотелось оставаться здесь ни на секунду дольше, чем было необходимо.

Он снова начал продвигаться в сторону дома, стараясь выкинуть из головы весь тот бред, что происходил с ним буквально только что. Ему казалось, что будет гораздо проще, если он будет считать это лишь каким-то странным наваждением. С этим ему было гораздо проще смириться, чем с тем, что он только что столкнулся с чем-то неизвестным и очень-очень жутким. Да, это было гораздо проще, и он готов был пойти на этот самообман. Лишь бы стало хоть немного легче.

До его дома оставалось идти уже не так много времени, и поначалу он начал этому радоваться. Твой дом – твоя крепость. Ведь так вроде говорят, правда? Да и, к тому же, там он должен был встретиться с его лучшим и, наверное, единственным настоящим другом. Этот друг поможет ему расставить все мысли в его голове на свои места. Он поможет разобраться в этой совершенно непонятной ситуации, которая, кажется, затягивала Сильвестра уже в такие дебри, что ему уже казалось, что без чьей-то чужой помощи ему было не выбраться из этого болота.

К нему уже постепенно начало приходить предвкушение встречи с другом, как вдруг в нем уже в который раз за последние дни начало просыпаться чувство, словно что-то не так. Интуиция подсказывала ему, что надо опасаться чего-то, что ждало его впереди. От этих мыслей у него уже в который раз пробежали по телу мурашки. И одновременно с этим некое раздражение пронеслось по его кровеносным сосудам, достигая всех его органов.

Ну разве он недостаточно уже страдал? Разве он недостаточно уже пережил всякой дряни? Неужели его нельзя уже оставить в покое? Неужели это так сложно сделать? Ну почему ему вдруг стало необходимо постоянно бороться? Почему ему вдруг стало необходимо постоянно показывать свою силу? Он не хочет ни с кем бороться. Он не хочет никому показывать свою силу. Он хочет, чтобы его просто оставили в покое. Но, кажется, это было просто невозможно.

Похоже, он кому-то здорово насолил. Он не переставал об этом думать, но сама причина до сих пор никак не могла ему открыться. Это обстоятельство его жутко бесило, но, как водится, ничего поделать с этим он не мог. Он волей-неволей перебирал все возможные варианты в голове, но…

Додумать он не успел. Нет, на него не напали снова. По крайней мере, пока что. Просто он начал подходить к автомобильной стоянке возле своего дома, и там, где, по его мнению, должна была стоять его машина, была лишь какая-то груда железа. У него похолодело внутри. Вот тебе и предчувствие, будь оно неладно.

На негнущихся ногах Сильвестр начал приближаться к автомобилю. Вернее, к тому, что от него осталось. Ему не верилось, что эта груда железа когда-то была его автомобилем. Просто узнать его можно было лишь по наполовину смятому номеру, валявшемуся рядом. Сильвестр поднял его и повертел в руках, словно до сих пор пытаясь поверить в то, что он видел.

В его памяти вдруг всплыла одна деталь. В бардачке хранилась фотография. Их с Мэри фотография. Сильвестру при этой мысли срочно захотелось ее достать. Ему нужно во что бы то ни стало сохранить эту фотографию. В свете последних событий, такие фотографии стали для него особой ценностью.

Все еще сжимая в правой руке автомобильный номер, он обошел машину кругом. В какой-то момент Сильвестр заметил, что двери не были заблокированы – видимо, взломщики уже побывали внутри. Правда, это еще не означало, что путь к фотографии ему теперь был полностью открыт. Двери были довольно сильно измяты, да и вся конструкция автомобиля была искорежена так, словно по ней прошелся бульдозер, и в таком состоянии даже незаблокированные двери могли и не открыться.

Размышляя об этом, Сильвестр, в это время находившийся возле пассажирской двери, попытал счастья, дернув дверь. Но его опасения сразу же подтвердились – дверь ни в какую не хотела открываться.

На этом, правда, Сильвестр не остановился. Стиснув зубы, он обошел машину и остановился возле водительской двери. На этот раз, правда, он не хотел спешить. Для начала он решил собраться с духом. Он пару раз глубоко вдохнул и только потом, молясь всем богам, протянул руку к двери. Он дернул за ручку…

…и ничего не произошло. Искореженная дверь не хотела открываться. Видимо, дверь и с этой стороны заклинило довольно сильно. Что ж, похоже, так легко машину было не забраться.

Его рука все так же сжимала ручку двери, когда в нем вдруг поднялась дикая ярость. Его бесила вся эта ситуация. То, что он не может элементарно попасть в собственный автомобиль, чтобы забрать дорогую ему фотографию, выводила его из себя. В какой-то момент он почувствовал, что эти чувства, эта ярость придают ему сил. Недолго думая, он вложил эту ярость в рывок.

Он недооценил свои возможности. Откуда взялась сила, он не знал, но только дверь он вырвал с мясом. Она так и осталась висеть в его левой руке, словно игрушка. Он отодвинул ее от себя на расстояние вытянутой руки, пытаясь поверить в то, что только что сделал. Даже все мысли разом потерялись в его голове.

Но думать сейчас было не время. Он понимал, что машина может тупо взорваться в любой момент, и поэтому некогда было рассусоливать. Если он все еще хотел достать дорогую его сердцу фотографию, то делать это надо было немного побыстрее.

С этой мыслью он полез внутрь. Искореженная машина с большим трудом приняла его в свои владения – уж очень мало теперь было здесь места. Казалось, если бы она была смята немного сильнее, то Сильвестру вход сюда был бы напрочь закрыт. Но вот он здесь, сидит на водительском месте. С большим трудом он смог повернуть корпус вправо. Его рука изогнулась, пытаясь дотянуться до бардачка, но машина была искорежена настолько, что длины его руки с трудом хватало, чтобы кончики его пальцев только-только касались ручки бардачка. Его лицо было уже красное, но он никак не мог схватить эту чертову ручку. В последний момент он сделал над собой титаническое усилие, всем корпусом, казалось, раздвигая, пространство вокруг, и, о чудо, его рука смогла, наконец-то, схватиться за злополучную ручку.

Бардачок открылся, и… И Сильвестр увидел там лишь пустое пространство. Что за черт? Почему он пустой? Он ведь прекрасно помнил, как сам в последний раз клал фотографию туда. Он копался в памяти, пытаясь найти этому хоть какое-то логичное объяснение, но в голову так и не приходило ничего такого, что он мог бы сделать сам. Оставался лишь один вариант. Фотографию из машины взял кто-то другой. Недаром двери были не заблокированы.

Все начало происходить без предупреждения. Впрочем, Сильвестр, кажется, уже начинал к этому привыкать. В тот момент, когда Сильвестр размышлял о том, куда подевалась фотография из бардачка его автомобиля, сам автомобиль стал вдруг переворачиваться набок. И делал он это до того резво, что Сильвестр ничего не успел понять, а когда понял, то было уже поздно.

Буквально за несколько мгновений единственный выход из машины, проделанный самим Сильвестром, был перекрыт бетоном. Машина была перевернута набок, и теперь Сильвестр был в глубочайшей западне. Впрочем, оставалась еще надежда, что ему все-таки удастся потихоньку как-нибудь выкарабкаться отсюда. Было бы время…

Тут нос его почуял какой-то подозрительный запах. Ему потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что это был бензин. Еще через секунду послышался тихий «чирк», и Сильвестр понял, что конец пришел как-то через чур внезапно.

Он не был подготовлен к этому, и, казалось бы, самое время в его организм прийти панике. Но, похоже, свою долю паники он за сегодня уже исчерпал. И хоть в нем и бушевал сейчас страх, но голова на этот раз оставалась какой-то холодной. Правда, от этого не становилось легче. Он раньше и представить себе не мог, каково это – с холодной головой понимать, что тебе сейчас придет конец. Понимать здравым умом, что вот сейчас ты сгоришь в огне. От этого было страшно вдвойне. Но, кажется, в нем начинало что-то ломаться…

Он уже чувствовал огонь. До его слуха уже доходил звук языков пламени. Каким-то образом он уже чувствовал их жар. Еще немного, и огонь полностью поглотит автомобиль. Он заберется внутрь, дойдет до него, и лишь потом, возможно, произойдет взрыв. И Сильвестр будет гореть, задыхаясь в собственном вопле. Он будет чертыхаться, что есть сил, но выбраться у него так и не получится. А потом, спустя много часов, его обгоревшее тело найдет кто-нибудь из жильцов дома. Приедут пожарные или кто-то еще, и его личность будут опознавать по каким-то, лишь одним им известным, признакам. А потом будут похороны, на которых уже не Мэри, а его самого будут опускать в землю в деревянном гробу. Кто-то, возможно, скажет пару слов на прощание, кто-то, возможно, выдавит из глаз слезинку, и только после этого его начнут засыпать землей. Комья будут со стуком грохаться о крышку гроба, в котором будет лежать он. Пройдет еще какое-то время, и его уже не будет видно вовсе.

Все эти поганые мысли пронеслись в его голове буквально за какую-то секунду. Когда же эта секунда прошла, жар чувствовался уже совсем явно. Кругом уже весело плясали языки пламени, и он вдруг понял, что его прогноз уже начал потихоньку сбываться. Помнится, когда-то очень давно, вроде бы еще в детстве, как-то он подумал было, что как хорошо было бы видеть свое будущее. Так вот теперь, будучи запертым в сплющенном автомобиле, подтачиваемый со всех сторон языками пламени, так и норовившими побольнее ужалить его, он больше так не думал. Теперь, когда в его голове уже не осталось места для паники, наблюдать свою погибель было жутко вдвойне. Понимать, что вот сейчас ты, мать твою, подохнешь…

Наконец, послышался взрыв. Время резко замедлилось, и взрывная волна, казалось, дошла до Сильвестра лишь через минуту. За это время все в его теле успело мобилизоваться. Сам того не понимая, он пытался себя спасти. И, кажется, у него получалось.

Время вернулось на круги своя, и взрывная волна дошла-таки до него. Вслед за ней к нему пришел и жар. Только по какой-то странной причине он этого жара не чувствовал. Он лежал, уже приготовившись сдохнуть, но не умирал. Языки пламени, которые он в голове представлял, как жалящиеся, лишь гладили его, не проникая внутрь. Это было странно, но сейчас, именно в данный момент времени, он стал настолько холодным, что застыли и его мысли. Он был словно статуя льда, замороженная до поры до времени. И он не боялся, что лед этот растает – просто, он вообще сейчас ничего не боялся.

Шли минуты, а может и часы. Он не знал, сколько прошло времени. Ему казалось, что прошла целая жизнь – настолько он был заморожен. Но в какой-то момент к нему начали постепенно возвращаться мысли. Постепенно он начинал все чувствовать. Огонь уже был не так ласков – он все больше обжигал его тело. Сильвестру с каждой секундой становилось все невыносимее сидеть в этой взорвавшейся железной коробке. Он не хотел больше быть погребенным заживо, а это значило, что надо было выбираться.

Оглядевшись по сторонам, он вдруг обнаружил, что он больше не скован настолько сильно, как вначале. Он обнаружил, что уже может немного двигаться. Данный факт его несколько обнадежил. Недолго думая, он собрал все свои силы и резко выплеснул их одним мышечным порывом.

Ему повезло – конструкция автомобиля от взрыва несколько пострадала. Он продирался наружу, словно заживо закопанный в землю. Он вылезал так, как если бы вылезал из могилы. Если бы рядом кто-то мог это видеть – он убежал бы от этого места куда-нибудь подальше, потому что смотрелось это очень и очень жутко.

Когда он выбрался, то огляделся по сторонам. Вокруг как будто никого не было. Сильвестр вглядывался в темноту, но все было безрезультатно. Ситуацию усложняло еще и то, что ему мешал огонь. От него в глазах до сих пор плясали яркие пятна. Сильвестр чувствовал, что кто-то есть рядом с ним, что кто-то до сих пор наблюдает за ним. Он буквально кожей чувствовал этот чужеродный взгляд, сверлящий его из темноты. Но при всем при этом он все равно не мог ничего разглядеть.

В какой-то момент у него кончилось терпение. Ему надоело пытаться увидеть то, что увидеть было попросту невозможно. Ему надоело пытаться поймать то, что поймать было никак нельзя. Он плюнул на это. И вместо этого посмотрел на себя. Опустив голову, он рассмотрел свою одежду. Вернее, то, что от нее осталось. На нем висели какие-то обгоревшие лохмотья. В некоторых местах они догорали до сих пор.

Сильвестр стряхнул с себя остатки футболки, скинул кроссовки, от которых тоже почти ничего не осталось, и остался лишь в джинсах, которые теперь больше напоминали джинсовые шорты. Он повернулся голой спиной к догорающему автомобилю и, уже ничего не боясь и не никого не стесняясь, поплелся ко входу в свой подъезд.

Он поднимался на свой девятый этаж с замиранием сердца. Он боялся того, что сталось с его квартирой. Что-то подсказывало ему, что машина была только началом. Он и хотел поспешить вперед, и боялся этого. Чувства разрывали его надвое, и он никак не мог решить, чего же он хочет на самом деле – побыстрее увидеть то, что ждало его впереди, или же, наоборот, как можно дольше протянуть время.

Когда лифт доставил его на нужную высоту, Сильвестр немного облегченно выдохнул. Дело было в том, что он боялся ехать на лифте. Ему казалось, что теперь в любом месте его поджидала опасность, и лифт для этого подходил точно так же, как и его автомобиль. Когда он только зашел в подъезд, он, наверное, целую минуту не мог решиться, идти ли ему пешком или все-таки доверить свою жизнь подъемной машине. Но он уже слишком устал, чтобы идти пешком на девятый этаж, и только поэтому решил рискнуть.

Когда же он уже ехал в лифте, то почти сразу пожалел о своем решении. Потому что уж слишком много нервов он потратил, оказавшись в этой пахнувшей клаустрофобией кабинке. Все недавние события очень четко накладывали отпечаток на его теперешние мысли, и его буквально потрясывало – настолько он был напряжен.

Но слава всевышнему – длилось все это мучение недолго. И вот он уже выходит на лестничную площадку, чтобы снова глубоко вдохнуть. Ему надо было повернуть направо, чтобы перед его лицом оказалась дверь в его квартиру, но он боялся посмотреть туда. Он даже закрыл глаза, чтобы смириться с неизбежным и смочь сделать еще один шаг.

Он открыл глаза спустя пару секунд, и то, что он увидел, ему совсем не понравилось. Нет, морально он к этому готовился, но увидеть это вживую – все равно было крайне неприятно. Дверь в его квартиру была взломана. Примерно так же, как он еще совсем недавно открыл дверь своей машины. Только дверь в его квартиру не была оторвана целиком – она до сих пор висела на верхней петле.

Вид раскачивающейся двери в собственную квартиру не придавал Сильвестру оптимизма. Когда он смотрел на эту дверь, то чувствовал, что удар нанесли не по двери – удар нанесли по нему самому. Это был знак. Кто-то очень явно хотел показать ему, что его все равно сломают, как бы сильно он ни сопротивлялся. Ему пытались втолковать, что вся его сила, которую он получил, принадлежала не ему, и как бы он ни пытался ее оставить у себя – ее все равно заберут. Они сломают любые двери, уничтожат любых людей, вырвут из груди любые души, но добьются своего.

Заставило ли Сильвестра это испугаться? Если честно, то да. Этот намек был словно написан между строк. Создавалось впечатление, что за этим уже стоит некое изящество. Но изящество не исполнителя – изящество хозяина этих неприятностей. Это означало лишь одно – за всей этой историей стоит некто сильный, кто-то, чьи интересны были задеты случайно появившимся на сцене Сильвестром.

Кто же это? Может, кто-то по типу вора в законе, только не совсем обычный? Может, и вправду, существует какой-то мир, скрытый за гранью реального мира? Может быть, Сильвестр просто не видит того настоящего, что творится вокруг него? Может, Сильвестр не до конца понимает, чего от него хотят, лишь потому, что не полностью понимает этот мир?

Эти мысли были весьма неожиданными в данный момент, но в них было здравое зерно. В этих мыслях, как теперь казалось Сильвестру, мог скрываться ключ ко всем тем событиям, что в последнее время с ним происходили. Единственное что, сейчас было не место и не время заниматься разгадыванием этих тайн. Сильвестр сделал в голове заметку, поразмышлять на эту тему как-нибудь попозже. В том случае, если он все-таки останется жив. Потому что чувства ему буквально кричали о том, что впереди кроется еще один враг.

Что ж, стоять на месте можно было до второго пришествия – нужно было что-то делать. Собравшись с духом, Сильвестр сделал, наконец-то, первый шаг. Шаг навстречу неприятностям. И как бы он старался об этом не думать, возможность затаившейся впереди опасности теребила его нервы так, что он никак не мог успокоиться.

Следующие шаги дались ему гораздо легче первого. Подойдя к висевшей на верхней петле двери, Сильвестру поневоле пришлось остановиться – сломанная дверь не позволяла так запросто войти внутрь. Она неудобным трупом перегораживала проход, уже и вовсе перестав правильно выполнять свою задачу. Теперь она лишь мешала.

Он сделал это быстро. По крайней мере, постарался сделать это быстро. Его руки вдруг крепко схватились за дверное полотно, и в следующий миг все его мышцы разом напряглись. Сразу же вслед за этим к Сильвестру пришло понимание, что с силой он слегка переборщил. Но в этом были виноваты только нервы – не каждый день на тебя нападают несколько раз подряд…

Первым его побуждением было выкинуть ставшую ненужной дверь дальше в подъезд. Но он постарался сразу же остудить свой пыл. Хоть квартиры вокруг и не были заняты полностью, но в каких-то из них все же жили люди, и вот так волновать их покой в этот момент показалось ему немного неправильным. Так что он, совладав с инерцией, которую сам же и создал, аккуратно поставил дверное полотно сбоку. После чего шагнул в темноту своей квартиры.

Темнота показалась ему абсолютной. Это сразу натолкнуло его на мысли о наваждении, которое он испытал по дороге к своему дому. Тогда вокруг него тоже как будто сгущалась тьма. Надо сказать, ощущения те ему совсем не понравились, и теперь, когда он вновь столкнулся с этим, по его телу пробежало огромное стадо мурашек. Его сильно передернуло, так что ему пришлось вжать голову в плечи, ежась от холода, прежде чем пробовать идти дальше.

Где-то рядом должен был быть выключатель. Сильвестр протянул руку и на ощупь стал шарить рукой по стене. Это было где-то здесь, где-то совсем близко. Его пальцы вот-вот грозили наткнуться на него. Но прошла уже секунда, а потом еще одна, но он все никак не мог найти выключатель света в собственной квартире.

Он уже начал сердиться на собственную нерасторопность, когда его рука почувствовала знакомый пластик. Послышался щелчок и… И ничего. Света как не было, так и не было. Вот черт… Сильвестр тихо выругался. Только этого ему и не хватало. Снова темнота. Ему это уже начинало жутко надоедать.

Что ж, придется идти в темноте. Впрочем, Сильвестру вдруг вспомнилась та их вылазка с Алексом, когда они пробрались ночью в парк. Помнится, он тогда еще довольно сильно удивился, как так все видно ночью, притом, что темно там было ну… ну прямо как здесь… Стоило покопаться в самом себе. Вполне возможно, что те новые силы, которые он в последнее время стал в себе ощущать, сгодятся и на ночное зрение, кто знает.

Сильвестр обратил все чувства внутрь себя. Первый раз он пытался пробудить неизвестную, дремавшую в нем силу специально. Ему казалось, что он играл с дьяволом. Сейчас эта сила поможет ему видеть в темноте, а завтра возьмет все управление на себя. И что тогда с ним произойдет? Вдруг, он превратится в какого-нибудь зверя? Вдруг, он превратится в какое-нибудь чудовище?

Но тут он вспомнил, что он уже однажды стал чудовищем. Получается, он уже был тем зверем, в которого сейчас так боялся превратиться, отдавшись той силе, что дремала где-то внутри него. И получается, что…

Нет, это не означало, что стоило броситься во все тяжкие. Просто, это означало бы сдаться. Но сдаваться было никак нельзя. Сильвестр чувствовал это. Пока что чувствовал. Правда, он боялся представить, что будет, если он перестанет это чувствовать. Что с ним будет, когда он больше не будет считать, что сдаваться нельзя. Что ж, тогда темная сторона, вполне возможно, с радостью завладеет им. Скушает его изнутри, словно червь.

Но плевать. Сейчас, в данный конкретный момент, ему позарез было нужно видеть в этой чертовой темноте. Ему было просто-таки жизненно необходимо хоть что-нибудь разглядеть в этой дьявольской тьме. И именно поэтому он с внезапной решительностью вытащил на свет то, чего так опасался. Он вытащил на свет то, чего он так хотел…

Сильвестр открыл глаза, которые до этого держал сильно зажмуренными. Он почувствовал, что мир вокруг него поменялся. Он почувствовал это уже не в первый раз, но в первый раз он делал это осознанно. Он не мог видеть свои глаза со стороны, но что-то подсказывало ему, что это больше не были обычные человеческие глаза. Сейчас, как ни присматривайся, глаз этих невозможно было увидеть. Потому что они обладали точно таким же цветом, как и окружавшая Сильвестра тьма.

Он сразу же почувствовал в себе силу. Силу, скрытую от глаз. Теперь он почувствовал себя гораздо уверенней, чем еще минуту назад. Эта уверенность готова была войти в абсолют, и Сильвестр чувствовал, что любые страхи остались позади. Теперь те страхи, которые еще совсем недавно грызли его изнутри, казались ему смешными.

Взглянув перед собой, он все увидел. Да, пусть он не видел так же, как днем, но в сером цвете вполне все различал. То, что предстало перед ним, было самым худшим из его опасений, пока он добирался сюда. Квартира была разгромлена. Разгромлена с большой буквы. Разнесено было абсолютно все. Казалось, у тех, кто это делал, была лишь одна цель – испортить, испоганить, разрушить все, до чего они только могли дотянуться.

Не веря своим глазам, он на негнущихся ногах двинулся вперед. Нет, это была не его квартира. По крайней мере, он не видел теперь ничего общего между тем, что сейчас предстало его глазам, и тем, на что была похожа его квартира прежде.

Ноги сами несли его куда-то. Он не был против – его мозг сейчас был немного не в состоянии соображать, куда ему сейчас держать путь. Он был в растерянности, и ему не помогала даже появившаяся от преобразования уверенность. Он был раздавлен так, как никогда в жизни. Ему казалось, что это было апогеем всех его недавних неудач. Ему казалось, что хуже уже быть просто не может. Он не представлял, что может быть дальше. Он не имел ни малейшего понятия, как ему все это разруливать.

Он прошел в одну из комнат, переступая то через шкаф, то через еще какую-то мебель. Он пытался вернуть в голове былой образ. Он закрыл глаза и представил себе спальню такой, какой она была раньше, до погрома. В его голове вся мебель прыгнула по своим местам. Все снова стало так, как должно было быть. Везде порядок, все чисто и аккуратно.

Сильвестр открыл глаза, и его глазам снова предстала комната в реальном виде. Настроение, которое итак было где-то внизу, упало еще ниже. Его настроение пробило дно и провалилось сквозь пол куда-то вниз. Наверное, в ад, подумал было Сильвестр, горько усмехнувшись. После чего он решил покинуть эту комнату. Почему-то ему больше не хотелось здесь находится. Просто он еще раз посмотрел на перевернутую кровать. Кровать, на которой они с Мэри проводили больше всего времени. Эти моменты до сих пор были незабываемы для него. До сих пор. И именно поэтому он не хотел о них вспоминать…