Текст книги "Участковый. От кодексов до ритуалов"

– Да. Было дело, – со смущенной улыбкой признался Михаил. – Так хорошо отоспался, так душевно получилось… я и сказал, что надо бы себе дом по соседству купить. А Дмитрий, мэр, и предложил мне эту усадьбу чуть не по себестоимости.

– Вот оно как. Понятно.

– Еще и рад-радешенек был избавиться.

– Вы нашли друг друга, поздравляю. Он избавился, вы приобрели, разве плохо?

– Просто отлично. Пройдемте в дом?

– Да, пожалуй, – согласилась Ирина. И сделала шаг.

Череп оскалился зубами-колоннами, но страха у ведьмы не было.

Ох, не те у тебя силенки, дружок. Нет, не те. Может, лет через двадцать – тридцать ты мне что-то и сможешь сделать, но точно не сейчас. Кишка тонка.

Днем так точно, а ночевать она тут и не станет. Факт.

* * *

Дом состоял из центральной части и двух крыльев в разные стороны.

Одно крыло явно было хозяйское, второе – хозяйственное. Кухня, всякие подсобки, комнаты для слуг…

Там было тихо, там царило запустение. А вот в центральной части и на хозяйской половине шла активная работа.

Ирина по достоинству оценила и мраморную лестницу с коваными перилами, и великолепный пол – не паркетный, что бы от него осталось за столько-то лет, а тоже каменный, с какой-то хитрой мозаикой, или как это называется на полу? И большие окна, через которые лился в дом солнечный свет, и даже лепнину на потолке.

Высоком, сколько же тут метров? Четыре? Пять?

Да, те, кто строил, не мелочились.

– Здесь будет очень красиво.

– Это да… Провести вас по дому?

Ирина медленно кивнула.

Да, так будет лучше всего. Она что-то чувствовала, но не могла понять, что именно. Словно где-то под половицей мышь сдохла. И не видно ее, и запах чувствуется, и поди, найди!

Вот здесь что-то подобное.

Но где та «мышь»?

Ирина не могла понять и потому нервничала. Кирилл видел ее состояние и тоже переживал. Но что он мог сделать? Сам же втравил девушку в эту историю.

– С чего начнем?

– Давайте с хозяйской части, – попросила Ирина. С ее точки зрения это было логично. А где еще прятать все нажитое непосильным трудом? Не в людской же? Да и бальный зал плохо подходит для этих целей.

Подвал?

Все может быть. Но начинать все равно лучше сверху вниз.

* * *

Комнаты были еще не отделаны.

Ирина смотрела на стены, где-то в клочьях обоев, где-то в штукатурке… и начинала понимать неприязнь дома. Вас бы так поуродовали, что б вы сказали?

Взять вот человека, обстричь клочьями, а потом остатки покрасить в разные цвета. Да еще татушек наделать, картинок налепить, одежду ободрать…

Дом имел право на неприязнь.

Сейчас он еще не мог поверить в свое счастье, но…

– Вы собираетесь его реконструировать под современность?

– Да вы что! – Михаил даже рассмеялся. – Это ж памятник архитектуры! Чтобы тут что-то поменять, столько бумаг надо – озвереешь! Мне уж повезло в том, что здесь уборные были! И ванная с водопроводом, паршивым, конечно, но ведь были! Еще в пятидесятые годы сделали! А трубы поменять можно, и нормальную канализацию сделать тоже. Для этого ничего и не потребуется, кроме денег.

– Ясно. Это хорошо.

– Тут даже обои будут под старину, тканые. Не спрашивайте, сколько мне это стоило, лучше даже и не думать!

Ирина и не собиралась спрашивать. Вот еще не хватало, чужие деньги пересчитывать!

– Дому это понравится. Уже нравится… Михаил, вы часто здесь ночуете?

– Как получается. Не особо пока, а что?

– Бывайте здесь почаще. Обойдите дом, сами что-то в нем сделайте, хоть гвоздь забейте… он должен к вам привыкать. К вашим рукам, к тому, что вы вернулись… понимаете?

– Кажется, понимаю. Ладно, это я сделаю. Еще есть советы?

Ирина покачала головой.

Советов не было, было ощущение…

Она медленно шла по комнатам, прислушиваясь к себе.

Хорошо ей здесь?

Нет. И ощущение сдохшей мыши… нет, на хозяйской половине оно не особенно сильно. Посмотрим, что в центральной части?

* * *

В центральной части «запах» усилился. Но Ирина понимала, что это не совсем правильно. Она еще не дошла до нужной «половицы», ей еще надо… спуститься?

Да, похоже на то.

– А подвал здесь есть?

– Да, под всем домом, здоровущий такой…

И то. Фундамент был серьезным, хоть ты осаду держи.

– Сходим туда? Пожалуйста… там свет есть?

– Есть, – кивнул Михаил. – Но фонари я лучше с собой возьму. Так, на всякий случай.

И удалился.

Кирилл коснулся плеча девушки.

– Ты что-то чувствуешь?

– Не знаю. Просто не знаю… надо посмотреть, вот я и смотрю.

– Хорошо, как скажешь. Тебе точно ничего не нужно? Вода, соль, может, еще что?

– Нет. Пока перебьюсь.

– Не молчи, говори, как что-то понадобится.

– Договорились, – согласилась Ирина.

И дождавшись Михаила с тремя здоровущими фонарями, проследовала в подвал.

Подвал был тоже капитальным.

Широкая лестница, скат для бочек, кладка из здоровущих камней, которые и слон с места не вдруг сдвинет, раствор, ничуть не выкрошившийся за это время – умели люди строить!

Какие там капремонты? Тогда и слова-то такого не знали!

Сухо, чисто, запах, правда, какой-то странный, но это тоже объяснимо. Мало ли кто и что тут сдохло? Да и не сильный он, вентиляция тут отличная. И неудивительно, строили дом на совесть.

Ирина полностью положилась не на зрение, а на осязание. Глаза она держала открытыми ровно настолько, чтобы не вписаться в стену или не упасть.

Давным-давно подвал разделили на несколько десятков отсеков, и большинство из них были забиты какой-то пакостью, которую еще не на всякой помойке без доплаты примут.

Ирина шла мимо, касалась то одной двери, то другой….

– А что там?

– Не знаю…

Шаг, еще один… осторожно!

Ирина замерла, не сделав еще одного шага.

– Ириш? – уловил неладное оборотень.

– Ты ничего не чувствуешь?

– А что именно надо?

– Запах. Или что-то еще…

– Ну да. Тут крыса, что ли, сдохла?

– Нет, – Ирина фыркнула, и это неожиданно прозвучало очень громко. – Не крыса. Вовсе не крыса…

– А что?

– А то… домкрат есть?

– Есть, наверное…

– Неси.

– Зачем?

– Будем вот эту плиту поднимать, – Ирина коснулась одной из плит пола, на первый взгляд такой же, как и другие.

– Зачем?

Это спросил уже Михаил. Кирилл оказался умнее, молча отправившись за домкратом.

– Потому что я так хочу.

– Знаете, девушка…

– Я – догадываюсь. А знать предстоит вам, я туда не полезу, – отрезала Ирина. Чутье явственно говорило ей, что там… нечто.

И что это нечто ей решительно не понравится.

До возвращения Кирилла все молчали.

Оборотень принес ломик, домкрат, какую-то железяку, которую Ирина сразу даже не опознала…

Сил у двоих сослуживцев хватило с лихвой. Да и не было сегодня в доме никого постороннего. Так оно надежнее…

А вот запах, который хлынул из-под плиты, Ирина опознала сразу. Пропавший рабочий нашелся, а что в таком некондиционном виде…

Уж извините. Результат поиска никто не оговаривал.

* * *

Кто-то другой мог бы завизжать, впасть в истерику…

Ирина опустилась на колени, потом легла на живот, достала телефон и подсветила перед собой в яму.

– Надо же! Никогда не рассчитывала такое увидеть!

Мужчины рядом были не кабинетной породы, мертвецами их было не напугать, даже самыми что ни на есть страшными, а потому через пару секунд в яму вглядывались уже трое.

– Спихнули его сюда, что ли? – озвучил Кирилл.

– Если и спихнули, то без сознания, – отозвалась Ирина.

Страшноватая смерть. Жуткая.

Оглушили, спихнули, да и камнем прикрыли. Кислорода бедняге не хватило, так и задохнулся, не приходя в сознание. Судя по позе, в которой располагалась мумия… ладно, пока еще не мумия, но труп однозначно. Разлагался он просто очень плохо, микроклимат ловушки способствовал сохранности тела. Сухо, холодно…

– А сам не мог упасть?

Ирина пожала плечами.

– Не знаю. Сам упасть, сам накрыться… кто у вас работы проводил?

– Думаете, он причастен? Я местных работяг нанимал в основном. Работу дать хотелось.

– Это – местный? – уточнила Ирина, глядя вниз. – Кто-то пропадал?

– Нет. Это гастарбайтер. Я их потом нанял. Одна бригада запила, а такое я не спускаю. Работа стоит, а они водку льют. Пришлось разогнать, да и нанять этих абреков.

Ирина покосилась, но ничего не сказала.

Не время объяснять человеку, что расизм вообще-то гадость. А сволочь – не национальная и не половая, а видовая принадлежность. Черт с ним, пусть пока походит неразъясненным.

Вместо этого…

– Зря вы на мужиков разозлились. Я же сказала – они не виноваты. Дом виноват.

– Ага, у плохого танцора полы кривые и яйца большие, – отмахнулся Михаил.

– Нет. Просто этот дом ждал своих хозяев. А чужаков он по-прежнему будет жрать. Пока не успокоится, не насытится…

– С этим что-то можно сделать?

– Не приглашать чужаков, – честно ответила Ирина.

Михаил покривился, но спорить не стал. Девушка пожала плечами.

Можно-то можно, но рассказывать об этом ее не тянуло. Жертвоприношения могли бы поправить ситуацию, но как вы отреагируете, узнав, что для улучшения ситуации надо зарезать и сжечь примерно штук пятьдесят крупного рогатого скота?

Можно и меньше. Можно всего десять, но людей. И лучше – сволочей. Воры, насильники, убийцы, в дело пойдет все. Хотя убийцы лучше всего. Маньяки – вообще идеально.

Кто-то верит, что нужны невинные жертвы?

Забудьте!

Если богу приносят кровавую жертву, значит, это темный бог. А невинная жертва на то и невинная, чтобы сразу после жертвоприношения отправиться по месту назначения. В рай.

Называется – мартышкин труд. Бог от такого только обидится.

Это, конечно, не бог, но энергетика тут темная, злая, недобрая… в самый раз штук шесть сволочей пошли бы. Соседей не предлагать.

Ирина не стала об этом говорить. Промолчала. Вместо этого она посмотрела вниз.

– А тут пруд есть?

– Есть.

– Может, в пруду поискать?

– Надеетесь, найдем корону Карла Первого? – съехидничал Михаил, который Конан Дойла в детстве читал и про «Обряд дома Месгрейвов» отлично помнил.

– Не думаю. Даже Романовскую корону не найдем, – отмахнулась Ирина. Но что-то здесь наверняка было, и интересно, куда оно делось.

– Думаешь? – прищурился Михаил.

– Уверена. Идеальное место для хранения всяких радостей. Сюда что ни сложи, оно цело останется, каменный мешок, без доступа воздуха, без доступа крыс или мышей… чего еще надо?

Михаил откровенно задумался.

– Просто так не вывезли бы, наверное. Я же первым делом и забор и ворота поставил. И камеры тоже…

Ирина фыркнула. А то ж! Хоть и шипел Михаил на неведомых ей гастарбайтеров, но и своим соотечественникам цену знал. Не поставишь ворота – раскрадут все, хоть ты гвоздями прибивай.

– И собак у меня здесь восемь штук.

– Сколько?! – ахнула Ирина.

– Восемь. Может, еще будут, – ухмыльнулся Михаил. – Мужик у меня такой работает – кому расскажи, не поверят. Через это дело он и с женой развелся, не выдержала она конкуренции с живностью. А он продолжает. Подбирает собак, лечит, пристраивает, барбосы за него в огонь и в воду. И понимает ведь, кто к кому, собаки-то всем разные нужны. Кому двор охранять, кому с ребенком гулять, кому еще какая.

– Талант.

– Ага. А ведь обычный работяга, ПТУ закончил, то ли слесарь, то ли токарь, я уж не помню, на заводе работал, потом, как завод развалился, калымить начал, – похвастался Михаил. – Ну а по животным – это он так…

– Ему бы кинологом или ветеринаром быть, – вздохнула Ирина.

– Не пойдет. Ему уж за полтинник. Я предлагал, пусть выучится, да и вперед, денег дам, отработает. Уже отработал! У меня ни щепочки не пропало… так не соглашается. Говорит, старый уже!

– Он здесь живет, что ли?

– Ну да. В сторожке у ворот и живет. С женой развелся, та его из дома и выставила. Вот, приблудился. Жалко человека, не гнать же его, а так крыша над головой есть, зарплата, место для собак – чего ему еще надо?

– Нас его барбосы не погрызут?

– Нет. Они пока в вольере, а у него выходной. Едва отослал, и то после вечерней кормежки, – махнул рукой Михаил. – Слышите?

Действительно, с заднего двора доносился отчетливый брех. Собаки понимали, что на территории чужие, и не слишком это одобряли. Хорошо, выбраться не могли, а то бы и присутствие Кирилла их не остановило.

Это на охоте вопрос сложный, не всякая собака туда годится. А за свой-то дом и болонка не хуже ротвейлера вцепится. Это – ее дом и ее территория.

Данную местность собаки явно считали своей.

Ирина покачала головой.

Вот ведь где обидно. Когда талант у человека к музыке, а его заставляют плотничать. Или как сейчас, мужчине бы ветеринаром быть, а он в ПТУ. Куда в таких случаях родители смотрят?

Да родители-то ладно…

Ирине лично одна мадам развивала теорию, что ее деточка будет арфисткой. Это так изысканно! Так модно и стильно…

А на вопрос, видела ли деточка арфу, и что собственно, думает по этому поводу ребенок, воззрилась с искренним удивлением. Да кто ж ребенка будет спрашивать? Сломаем об колено, не впервой!

И таких случаев не один и не тысяча. И родительских отговорок не перечесть.

Зачем тебе эти глупости, это невыгодно, там у тебя ничего не получится, здесь я тебе помочь смогу… мало ли аргументов? И вместо гениального автомеханика, к примеру, появляется очередной вшиво-блохастый юрист. Их тех, что зря бумагу на диплом переводят, надо бы на другие дела сразу употребить.

Но в школе-то чего ушами хлопать?

Вот вводят всякую ахинею… лучше б тесты на профпригодность и профориентацию ввели. Понятное дело, идиотов среди родителей с того не убавится, но хоть сам ребенок будет знать, к чему у него способности. А там, кто знает, и тропинку себе найдет к своему призванию?

Ирина, вот, знала, чего она хочет. А если б у нее дед не участковым был, а сантехником? Как тут догадаешься?

Сложная штука – жизнь.

– Так что там с вывозом ценностей? – вернулась к нужной теме Ирина.

– Вывозить мы отсюда в этом месяце пока еще ничего не вывозили… хотя… а сколько времени трупу?

Кирилл принюхался.

– Недели две, по моим представлениям.

– Что-то мелкое могли и вытащить, – кивнула Ирина. – А вот крупное… Семилов что спрятал-то? Неизвестно?

– Ковры, серебро, фарфор, картины…

– Чисто гипотетически – могло и сохраниться. Кирилл, а ты ничего не чувствуешь?

– Что именно?

Ирина пожала плечами.

– Не знаю. Если тут хранилось серебро, у него есть запах? Я замечала, металл пахнет… металлом. Ковры – шерстью, картины – краской… неужели ничего не чувствуется?

– Я тебе что – собака?

– Волк. Чутье-то у тебя должно быть лучше собачьего.

– Вы меня еще в собачью упряжку загоните.

– Надо будет – так и на племя пустим, – Михаил посмотрел на друга. – Кирюха, будь человеком! Правда ведь! Надо!

– Бессовестные люди.

– Какие есть, с такими и живи.

Кирилл вздохнул и принялся принюхиваться. Долго, серьезно, вдумчиво.

– Да, было здесь что-то такое. Шерстью точно воняет, слежавшейся, старой…

Ну да, как ни крути, ковры все равно должны были слежаться за столько лет. И пахнуть. Концентрированно, подвал-то почти герметичный. И картины, если они были. И все остальное. Металл, краска… Сколько лет-то прошло? Даже больше сотни.

– Было-то было, а куда все это делось?

Ирина даже не сильно замешкалась с ответом. Она как раз над этим думала.

– Чего удивляться? Если вы не вывозили мусор, значит… есть только одно место, куда никто не полезет. Пакеты с мусором, крупногабаритным. Замаскировать, и вывезти, а потом, под шумок, отгрести пару пакетов в сторону.

– Собаки, – задумался Кирилл.

– И они бы не почуяли. Краску вылить, или олифу какую, растворитель тоже хорошо нюх отшибает. Говорят, даже наркоту можно замаскировать так, что ни одна собака не почует, а тут барахло. Чего странного-то? Прокатило бы! Я уж не говорю про то, что мимо них постоянно что-то такое проносят, нет? Собаке и в голову не придет, что картина чем-то отличается от обычного холста, она не искусствовед.

Идея была настолько не нова, что даже удивительно, как она еще работает. Но ведь сработала?

Михаил скрипнул зубами.

– Контейнер уже почти готов. У меня просто договор, вывозим мусор в конце месяца, в последних числах. А так бы через пару дней и повезли.

– Хм… вам предстоят интересные несколько часов, мальчики? – не удержалась Ирина.

– Нам? – не понял Кирилл.

– Вы же не думаете, что я полезу копаться в мусоре? Вот еще не хватало! Эту честь я уступаю вам, о, героические личности!

Личности наградили индивидуальность недобрыми взглядами, но Ирина это проигнорировала. Вот еще…

– Работайте, мальчики, ночь только началась. Работайте.

* * *

Час ночи.

Два часа ночи.

Три часа ночи.

Двое усталых, угвазданных по уши черта, иначе и не скажешь, цинично потрошат контейнер с мусором. Здоровущий такой.

Один выбрасывает мешки со строймусором, второй открывает их, осматривает содержимое, потом опять завязывает и оттаскивает в сторону. Ирина, не особо заморачиваясь, дрыхла в гамаке, укрывшись одеялом.

А что?

Она свое дело сделала, тайник обнаружила, пусть теперь разбираются с остальным. И с телом бедолаги узбека или таджика, кто он там, тоже. Здесь не ее участок.

Вызовут с утра полицию, напишут заявление, вывезут труп и станут разбираться. А до утра хорошо бы разобраться с мусором.

Именно поэтому мужчины не потрошили пакеты грубо. Могли бы все повспарывать – и черт с ним, но надо было потом вернуть все, как было.

Если есть клад, то…

Делиться с государством не хотелось ни Михаилу, ни Кириллу.

Ирине?

Да тоже по большому счету. Если б она знала, что эти деньги четко пойдут на хорошее дело – нет вопросов. Допустим, государство получило свои проценты, а потом именно на них отремонтировали больницу, построили детский садик или купили троллейбусы – и дан отчет, и всем все ясно.

Тут сам Бог делиться велел.

А отдавать свою находку, чтобы у губернатора на халяву новый «мерседес» появился? Морда, простите, не треснет? Пусть сам старается, сам ищет, сам находит.

Усилия увенчались успехом только в четвертом часу ночи. Да уж, постарались воришки, закопали мешки на совесть.

Двенадцать штук.

Ковры, посуда, картины, завернутые в те самые ковры, столовое серебро, еще что-то… Ирина даже просыпаться не хотела, Кирилл растолкал.

– Иришка, ты только погляди!!!

– Кирюша, солнышко, отвали! Спать хочу!

– Тебе не интересно?

– Интересно. Но вы мне потом все равно покажете, нет?

– Да. Но…

– Вот потом и посмотрю. Поспать дайте, мне на работу с утрааааа…

Аргумент был признан убедительным, и Ирину оставили в покое. Мужчины занялись восстановлением исторической справедливости.

В шесть утра все было закончено, и уставший, невыспавшийся, и по такому случаю изрядно озверевший оборотень повез Ирину домой, в общагу, бессовестно обгоняя по дороге всех, кто попадался и подрезая примерно половину машин. Ирина даже не ругалась.

Бессмысленно.

Когда мужчина настолько не в духе, к нему проще не лезть. Сама же и виновата окажешься.

* * *

Ирина узнала о том, как все происходило, от Михаила. Мужчина не поленился позвонить и рассказать. А дело было так…

С утра явились рабочие.

Михаил собрал всех и объявил, что на стройке пропали стройматериалы. Друзья, сознавайтесь добром, а то поступлю, как с бобром. На шапку пущу.

«Друзья» переглядывались, но сознаваться не желали. Не в чем.

Что-что, а стройматериалы они как раз не крали. Вот кое-что другое – безусловно, но спрашивают-то не про антиквариат? Так что молчание – золото. Ладно, серебро, сервиз, весом в несколько пудов, старинный, мужчины чуть пуп не надорвали, пока тащили…

Михаил покачал головой и открыл ворота участковому, с которым уже договорился по телефону.

Легенда была такой.

У Михаила есть знакомый, уж простите, имени не назову. И тот приторговывает крадеными стройматериалами. Зная, что у друга идет ремонт, он и предложил ему краску, шпаклевку, кое-что еще…

Михаил узнал, что и откуда – и очень обиделся. Получалось так, что он собирается платить за одни и те же материалы дважды. А зачем это?

Вовсе даже незачем.

Нет, пока еще ничего не сперли, просто сэкономили и спрятали. Можно бы дело до суда и не доводить, но… пусть будет заявление и «обезьянник». А недели через две Михаил его как раз заберет.

Будет поганцам наука.

Нельзя сказать, что участковый был этому очень рад. Но лучше ведь так? Потом-то могло быть еще грустнее, если бы пришлось на полном серьезе разбираться с этим делом. А сейчас вот тебе украденное, вот воры…

Участковый представился, и принялся по всей форме составлять протокол.

Что украдено, откуда, сколько, где купили, где чеки на товар, если вы его купили, кто был, кого не было…

Тем временем подъехала машина для перевозки мусора и вознамерилась вывезти контейнер.

Тут-то ее и остановили.

И переворошили все мешки.

Увы, антиквариата там не обнаружили, зато краску, обои, клей, еще кое-что, по мелочи, мотки провода, гвозди, шурупы, дюбеля…

Кирилл и Михаил пихали что попало, лишь бы поместилось.

И закрутилась карусель.

Протокол, отпечатки пальцев, арест прораба, который орал что-то не слишком доброе и приятное…

Что интересно – вопль души был исключительно на великом и могучем отечественном. И никаких «моя твоя не понимай»!

Идеальное владение русским матерным! А ведь как глазами хлопал, когда на стройке что-то не ладилось?

Моя не понял, моя не знал… язык чужой, вот и не разобрался! А тут монолог грузчика, которому на ногу комод уронили. Три раза.

Михаил искренне наслаждался представлением. Зачем такие ухищрения?

А все просто. Намеренно или нет, у этих людей уже есть один труп на совести. Кстати, тоже извлеченный из подземелья и размещенный в одном из мешков. А где один, там и второй, а может, и третий. Нарочно они там, нечаянно – когда речь идет о больших деньгах, инстинкт самосохранения отказывает у кого угодно. А вот жадность толкает на неблаговидные поступки. Убийство должно быть расследовано и наказано по закону, так-то.

То бы их выпустили и забыли. А теперь будут разбираться, кто убил, что случилось, где… да и между собой они разбираться будут. Вдруг это кто-то из своих пригреб ценности?

Вряд ли кто подумает на Михаила. Не бывает так – еще вчера ничего не знал, а сегодня уже все нашел. Но и ведьм не бывает, и оборотней, так ведь?

В них воры точно бы не поверили.

Михаил даже не сомневался, что про клад они не расскажут. Ну как же?

Богатый русский, глупый русский, ишак, вообще, разве он мог догадаться и что-то найти? Да ни в жисть! Это кто-то из своих. А раз так – надо будет выяснить, кто мерзавец, и вытряхнуть из него, где клад. А не сознаваться и не сдавать ценности. Вот еще не хватало!

Всю бригаду рабочих, во главе с прорабом, тоже загребли в участок. Будут разбираться, кто убил и что там с трупом. А Михаил позвонил другу.

– Кирюха, все. Готово.

– Вот и отлично.

– С девочкой что будем делать? Ей долю деньгами отдавать – или как? Там и какие-то побрякушки были, я просто не смотрел. Вдруг она что захочет?

Кирилл подумал.

– Я поговорю с Иришкой. Но может и денег не взять, она пока со всем этим не очень хорошо освоилась.

– А как тогда? Сволочью быть неохота. Я тут посмотрел, там и сервиз, и даже украшения есть, и люстра одна чего стоит… как ее только сняли!

– Да уж. Как мы все это только ночью перекидали!

Семилов действительно прятал все самое ценное, что было не увезти с собой. Как ты повезешь серебряные же подсвечники? Или иконы в дико дорогих окладах, отделанных полудрагоценными, а то и драгоценными камнями.

Часы, письменные приборы…

Да много чего!

Сейчас вся эта «пещера Аладдина» была заперта на чердаке. А Михаил собирался оценить добро и честно выплатить другу и ведьме их доли. Зажимать деньги он и не собирался – зачем? Иногда выгоднее заплатить, а не ждать, что с тобой сделают обиженные ведьма и оборотень. Да и кто знает, для чего они еще пригодиться могут?

Кирилл подумал, позвонил Ирине – и был послан в пешее эротическое путешествие. Девушке было решительно не до него.