Текст книги "Легенды, предания и были Тотемского уезда"

Алатырь-камень Лось и Большой Утюг были братьями-близнецами?

Два самых больших ледниковых валуна в пределах Вологодской области – камни Лось и Утюг – находятся у нас в Тотемском районе, всего в 20 километрах друг от друга. Лось лежит прямо в русле Сухоны, чуть пониже Тотьмы, а Утюг находится на склоне долины реки Еденьга, недалеко от деревни Старовская Пустошь.

До сих пор никто не обращал внимания на то обстоятельство, что эти «ледниковые пришельцы», по сути дела, являются братьями-близнецами. Во-первых, и Лось, и Утюг сложены одной и той же горной породой – розовато-серым гранитом. Во-вторых, параметры валунов удивительно точно совпадают и по весу, и по размерам: у Лося масса около 350 тонн, длина 8 метров, ширина – 4, высота – 3, а Утюг весит порядка 300 тонн, длина – 8, ширина – 5, высота – 2 метра. Третья особенность роднит Лося[1]1
  Тотемский топоним Лось не уникален. В Переяславском районе Ярославской области есть еще один Лось-камень. Лежит он к западу от Плещеева озера, недалеко от знаменитого Синего камня, а на Ангаре, в Восточной Сибири, в створе плотины Усть-Илимской ГЭС были три гранитных острова. Их звали Лосята.


[Закрыть] с Утюгом больше всего. Если на географической карте соединить местоположение этих камней одной линией, а затем продолжить ее дальше на северо-запад, то получится предполагаемая трасса, по которой ледник и притащил более 150 тысяч лет назад эти валуны на тотемскую землю.

Ледниковая трасса пересекает Архангельскую область, уходит в северную часть республики Карелия. Если же обратиться к геологической карте названных территорий, то можно отыскать место, где на поверхность выходят те самые розовато-серые граниты архейской эры. Находится оно на берегах карельского Выг-озера, через которое, кстати говоря, проходит известный Беломор-канал. До Тотьмы оттуда почти 300 километров. Вероятно, могучим напором ледника, сползавшего со Скандинавских гор, будущие Лось и Утюг были оторваны именно от выгозерских скал и перенесены в юго-восточном направлении, причем Лось вместе со льдом пропутешествовал на 20 километров дальше Утюга.

В советские времена местные краеведы придумали миф, что камень Лось при лесосплаве по Сухоне был взорван, так как мешал свободному прохождению бревен. Якобы от ледникового валуна теперь осталась лишь малая часть. При этом ссылались на предание о том, что царь Петр I во время своих неоднократных «путевых шествий» к Белому морю с целой свитой умещался на поверхности камня и даже трапезничал на нем! У Лося, согласно данной легенде, имелось второе название – Царев стол.

Простейший осмотр камня Лось показывает, что если какие-то взрыво-технические работы около него и производились, то валун пострадал от них минимально – небольшие сколы с поверхности замечены лишь в нижней части объекта, но они могут иметь и вполне естественное происхождение в результате выветривания. Большая часть Лося покрыта однородной патиной – темной коркой, образовавшейся за многие тысячелетия после отступления ледника. Такую же патину и сглаженные углы имеет соседний с камнем Лось валун Корова – он показывается из-под воды только при летнем меженном уровне воды в Сухоне.

Современные споры о размерах камня Лось имеют и дореволюционную подоплеку. По мнению геолога Н. Барбота-де-Mapни, путешествовавшего по северу России в 1864 году, камень Лось должен в два с половиной раза превосходить знаменитый Гром-камень в Санкт-Петербурге, на котором стоит конная статуя императора Петра I. Известно, что в высоту подножие монумента достигает 5 метров, а в длину – свыше 10. Что же, камень Лось в середине ХIХ века был 10 метров в высоту и 20 в длину?! Н. Барбот-де-Марни явно ошибался. Скорее всего, он что-то напутал в своих расчетах.

Другое дореволюционное свидетельство более реалистично. В конце ХIХ века русский писатель и плодовитый журналист Н. А. Лейкин тоже плавал по Сухоне. Вот что он писал после поездки: «Небольшой камень желтовато-серого цвета, выглядывающий из воды близ правого берега реки. Он так мал, что на нем едва одному человеку можно уместиться, а Петр, наверное, был уже хоть с какой-нибудь маленькой свитой. Вся выставившаяся из воды площадь камня имеет едва две сажени в диаметре». По нынешней метрической системе, это около 4,5 метра, что близко к действительности… Здесь нужно отметить, что внешний вид камня сильно зависит от уровня воды в реке, но даже в самую низкую межень Лось мало смахивает по размерам на Гром-камень. Кроме того, основание питерской статуи ледниковым валуном не является, а было специально вырублено в гранитном карьере как кусок монолитной скалы. Ледник бы не смог перемещать по равнине такой огромный камень…

Наконец, в фондах Вологодской картинной галереи хранится произведение художницы Анны Николаевны Каринской под названием «Камень Лось на Сухоне». Картина написана в 1904 году и изображает знаменитый камень при очень низком уровне воды в Сухоне. Хорошо видно, что форма и размеры Лося 100 лет назад ничем не отличались от современных, а это значит, что все домыслы о взрыве камня нужно отбросить прочь.

До сих пор не утихают споры и о происхождении названия камня Лось. Есть несколько версий о значении этого топонима. Первая говорит о том, что надводная часть камня похожа на голову переплывающего реку лося. Вторая предполагает наличие на поверхности валуна выбитого человеком петроглифа – рисунка лосиного копыта, но осмотр Лося эту гипотезу не подтвердил.

Камни Лось и Корова на реке Сухоне

Третья версия связана с возможностью использования камня как языческого алтаря, где в древности приносились жертвы богам охоты и рыболовства, а так как главным источником мяса в тайге были лоси, то и название валуну дали соответствующее ритуалам. В русских былинах и сказках описывается священный Алатырь-камень. Это «всем камням камень, всем камням отец, Царь-камень, пуп Земли». Находится он обычно на острове, окруженном водой, на Алатырь-камне стоит церковь или же некое божество. Последнее может ударить по камню и расколоть его. На камне приносятся жертвы, к нему обращаются с молитвами…

Такие алатырь-камни прежде имелись близ каждого русского города, в каждой крупной волости. Тотемский Лось, вне всякого сомнения, был языческим центром округи, сюда сходились люди в определенные дни года, для того чтобы произвести некие обрядовые действия. Уникальность расположения камня в русле реки еще больше подчеркивала его сакральность. Имеется на камне и трещина, пересекающая его сверху вниз. К сожалению, кроме чисто мещанской «легенды» (как их называл известный русский писатель Н. С. Лесков) о Петре I, больше не сохранилось ни одного предания о тайном прошлом камня Лось. Его близнецу Утюгу в этом плане повезло больше…

Название Утюг придумали геологи уже в XX веке, а в народе этот огромный валун у реки Еденьги издавна именовали просто Большим камнем. Жители соседней деревни Старовская Пустошь Лидия Сергеевна Стулова и Платонида Александровна Трошкина рассказывают о камне следующее: «Туда ходили в Троицу и по другим большим праздникам, кроме Ильина дня. Плясали на Большом камне четверочку, метелицу, шестерку. Вставали 8 человек попарно напротив друг друга… В сторону реки на камне есть ямки. Сядешь в большую ямку, правым локотком упрешься в маленькую ямку, а если ляжешь, то затылком – в третью ямку. Были ямки и для пяток, да нарушились. Это бог на камне-то отдыхал. Ступеньки на камень были со стороны леса. Раньше кругом камня березки росли, проход был только к берегу Еденьги.

Камень Утюг (Большой)

Про Большой камень говорили много чего: и будто бы мужик под ним с лошадью закопан, с плугом. Говорят, он пахал землю, а камень упал с неба на него и убил. Старики баяли, что под камнем закопан серебряный баран, а еще про гадания вспоминали: поутру сверху камень устилали полотенцами с вышивками, а местная колдунья ходила кругом, по солнцу и читала заговоры и молитвы. Некоторые мужики рылись под Большим камнем, думали, клад найдут. Бывало, что и костры по ночам жгли на поверхности».

Из этих рассказов можно сделать несколько выводов: скорее всего, в языческие времена, а также и в первые века христианства Большой камень был центром религиозных верований на Верхней Еденьге. Не вызывает сомнения «посвященность» его Перуну, богу-громовержцу, на что указывает запрет на посещения камня в Ильин день (в православии святой Илья заменил собой Перуна) и сюжетный ход о падении камня с неба – наказании земледельца за нарушение табу. Языческие запреты «не трогать матушку-землю» в какие-то дни года позднее перешли и в русское православие. В старинных заговорах, записанных этнографами в XIX столетии, на территории Вологодской губернии часто упоминается «камень Алатырь», или «Латырь-камень». Вот характерные строки из приворотов на любовь и заговоров от лихих людей:

 
На море, на окияне есть бел-горюч камень Алатырь,
никем не ведомый.
Под тем камнем скрыта сила могучая,
и силы этой нет конца…
…У синего моря есть стоит Латырь-белый камень.
…Слово мое крепко и лепко,
как бел-горюч камень Алатырь.
Кто из моря всю воду выпьет,
кто из луга всю траву выщиплет,
кто с неба все звезды сосчитает,
и тому мой заговор не превозмочь,
силу могучую Латырь-камня не увлечь…
 

Таким образом, в старину наши предки верили, что огромные валуны представляют собой концентрацию божественной, непреодолимой силы, посланной свыше на землю, ближе к людям. Подобные священные камни виделись посредниками между человеком и божеством…

В Тотемском районе мне известно еще несколько почитаемых камней. По размерам все они не сравнятся с Лосем и Утюгом. В основном это так называемые «следовики» и «громовики». На первых имеются «отпечатки» рук, ног бога или богородицы, а вторые обычно расколоты на части, либо у них есть трещина, якобы от удара молнии. Таких камней много на всем Русском Севере. Предания насчет них обычно однотипны: шел бог или богородица, устал, захотел отдохнуть, оперся или наступил на камень – вот и след. Если человек закроет его своей рукой или ногой и при этом загадает желание – оно должно сбыться. На «громовиках» же по обычаю собиралась различная нечисть, богу их сборища надоели, и он «пульнул» в них громом и молнией. На Вологодчине встречаются и более редкие разновидности сакральных валунов – «сливни» и «писанцы», которых на тотемской земле я не встречал. На одних есть углубления, куда собирается вода, ее-то и собирают, или сливают, для лечебных целей. На других нанесены рисунки и надписи. А есть еще камни, которые исчезли… Об одном из них пойдет речь в следующей главе книги.

Куда исчез Петров камень?

Если бы не цепочка случайных совпадений, то о Петрове камне я бы не знал совсем… Несколько лет назад довелось мне побывать в соседнем Сямженском районе. В те годы в Сямже только что был организован местный краеведческий музей, один из сотрудников которого, Николай Стариков, знаком мне еще со студенческих времен. Николай и познакомил меня с Владимиром Соловьевым, бывшим учителем труда в школе, волею судеб оказавшимся директором вновь народившегося районного музея.

На другой день мы втроем отправились на «уазике» осматривать уникальный исторический памятник – городище Чудин Вал. Расположено оно на левом берегу реки Сямжены, километрах в двадцати от райцентра. Стоял замечательный, теплый и солнечный августовский денек, проселочная дорога так и стелилась под колеса автомобиля среди песчаных и глинистых холмов, навороченных некогда ледником и размытых потом талыми водами…

Побывав на городище и отобедав чем бог послал на речном бережку, завели мы разговоры «на разные темы». Оказалось, что земляные валы и рвы Чудина были созданы, по мнению археологов, лишь во второй половине XVII века как запоздалая реакция на разорение соседнего Евфимьева монастыря шайкой польско-литовских «панов» в Смутное время. Связь с «чудью заволочской» здесь, скорее всего, вторична, просто сказалась народная традиция относить все необычное к «чуди». А еще Владимир Соловьев поведал нам о своем давнем краеведческом увлечении – собирании сведений о камнях, которые в старину служили объектами языческого культа. Ему удалось отыскать в пределах Сямженского района более десятка священных валунов. Среди них были и «следовики», и «писанцы», и «божьи камни», и «синие камни»…

Тогда-то и рассказал Владимир, что в процессе сбора материалов на заинтересовавшую его тему он случайно познакомился с пожилой женщиной, уроженкой нашего Тотемского района – из деревни Запольная прежней Старототемской волости (в советские годы – Медведевский сельсовет). Женщина эта сообщила краеведу, что до революции на ее родине стояла небольшая часовня посреди деревни, а рядом лежал почитаемый жителями Петров камень. Весь этот религиозный комплекс был огорожен деревянным палисадом.

В Петров день (по новому стилю это 12 июля) из соседней Воскресенской церкви в деревне Медведево к часовне в Запольной совершались крестный ход и общий молебен прямо на площадке среди деревни. После чего богомольцы клали на Петров камень яйца, масло, ставили глиняные кринки с молоком и сметаной.

Владимир Соловьев предложил мне проверить эти сведения на месте. Первое, что я выяснил, вернувшись домой, – упоминается ли деревня Запольная в писцовых книгах Тотемского уезда. И здесь-то меня ждало первое небольшое открытие: оказывается, в начале ХVII века в волости Старая Тотьма эта деревня записывалась писцами со вторым названием – Петровская! Писцовая книга 1623 года отметила в ней три двора, восемь крестьян да 18 четей (т. е. четвертей) пашни. Следовательно, культ Петрова камня мог существовать еще четыре века назад и даже нашел отражение во втором названии деревни!

Посол Голштинии Адам Олеарий, посетивший Московию в ХVI веке, в своих воспоминаниях писал о праздновании на Руси Петрова дня следующее: «У всех русских справляется около сего праздника странное игрище. Они разрешают женам и дочерям ходить на луга. Там они качаются на круглых качелях, исполняют особые песни и, ухватившись руками друг за друга, водят хороводы и пляшут с рукоплесканиями и притоптываниями ногами…». Академик Б. А. Рыбаков, автор книг о русском язычестве, отмечал, что в Петров день вся молодежь выходила на вершины холмов смотреть, «как солнце поутру играет». По мнению ученого, такие наблюдения за светилом следует рассматривать как обряд прощания с солнцем, сила которого постепенно убывает после летнего солнцестояния.

Археолог И. В. Дубов в своей книге «И поклоняшеся идолу каменну…» пишет, что в соседней Ярославской области люди также знали обычай, когда церковный причт ходил по деревням и собирал «петровщину» – сметану, яйца, творог. И. В. Дубов считает этот обряд пережитком языческого поклонения богу Велесу – покровителю скотоводства и домашних животных. А в городе Переяславле, что стоит на берегу Плещеева озера, в Петров день горожане ходили к так называемому Синему камню, чтобы поклониться душам предков, над которыми в русском языческом пантеоне стоял опять же Велес.

Кто знает, может быть, и старототемские крестьяне пели и плясали в Петров день вокруг камня на деревенской площади? Эти языческие по своей сути ритуалы с течением времени православная церковь постаралась ввести в русло христианства – около Петрова камня выстроили часовню, а древние игрища сменились крестными ходами и молебнами к отнюдь не русским святым.

Любопытен сам топоним Петров камень. Из библейской истории известно, что имя апостола Петра переводится с древнегреческого как «камень»! Означает ли этот факт возможность переименования священного камня, сказать пока сложно. Не исключено, что язычники называли данный валун просто Камень и поклонялись ему как земному воплощению бога Велеса (имена языческих богов зачастую были «табу» и без дела не употреблялись, или же им находили замену). Христиане лишь «перевели» топоним на свой лад и стали связывать его с апостолом Петром, тоже «камнем», но уже другой веры.

После этих предварительных разысканий оставалось одно – ехать в деревню Запольную и искать сам Петров камень. В бывшей Старототемской волости меня ждал сюрприз не из приятных – никакого почитаемого камня в Запольной и ее ближайших окрестностях я не нашел… Что же случилось? Куда исчез Петров камень? Да и был ли он на самом деле?

Запольная – небольшая деревушка из десятка старинных домов. Стоит она по-над речкой Малой Нореньгой. Живут в деревне в основном пенсионеры да дачники. Удалось поговорить с восьмидесятилетней бабушкой Иларьей, чей дом стоит на самом краю Запольной. Бабушка, по ее словам, вышла замуж в эту деревню еще до войны, но никакой часовни или камня на площади не помнит. Конечно, можно предположить, что большевики-безбожники разорили культовое место еще в 20-х годах, а камень могли зарыть в землю, увезти под фундамент какой-то колхозной постройки, да мало ли что могло произойти с валуном в послереволюционные годы! Впрочем, все это лишь предположения, не подкрепленные ничем… Может быть, кто-то из читателей вспомнит нечто о существовании Петрова камня в деревне Запольной?

Есть у нас в районе еще один камень, испытавший в своей судьбе перемещения.

В верховьях реки Кулой, недалеко от истока ее из Сондугского озера, находится самое маленькое из всех тотемских гнезд – Борок. Три деревни, Васильевская (в народе Усово), Харинская (Митькино) и Мартыновская (Симачево), стоят рядом друг с другом на плоской вершине огромного песчаного холма, одиноко расположившегося среди болот Верхнекулойской низины. Когда-то на Борке была новгородская застава, которая контролировала важный волоковой путь из бассейна Ваги в бассейн Сухоны. Затем земли по Кулою перешли в руки ростовских князей, потом снова к новгородцам, и лишь в конце XV века эту территорию окончательно присоединило к себе Московское княжество.

Достопримечательностью Борка является Ильинская церковь. Это один из двух деревянных храмов, сохранившихся в пределах Тотемского района до наших дней. Есть сведения, что первоначальное здание храма появилось в 1764 году, а в 1859 его перестроили и обновили. В годы после революции все внешние и внутренние признаки церкви были уничтожены, а в освободившемся помещении располагался сельский клуб. Пропал куда-то и колокол со звонницы, на котором была надпись, что он отлит аж в 1647 году!

Из всех храмов обширного прежде Тотемского уезда только Борокский (в старину писали – Боровский) носил имя святого Ильи Пророка. Замечено, что на Русском Севере такое название давали церквям в двух случаях: если она была поставлена на месте языческого святилища в честь бога Перуна (которого Илья заменил в православии), или же если храм размещался на пограничных либо спорных землях. Оба эти фактора могут быть отнесены и к Борку.

Перед входом в Ильинскую церковь на паперти лежит огромный плоский камень. Если учесть, что на Борке и мелкие-то камни среди песчаных наносов попадаются крайне редко, то происхождение этого единственного на округу крупного валуна выглядит загадочно… На Борок я попал вместе с редактором районной газеты В. К. Дуровым, уроженцем этих мест. Его отец, Клавдий Алексеевич, рассказал нам, что камень был доставлен к церкви зимой на волокуше за несколько верст, с Мокрой пустоши.

Если вдуматься в сам факт транспортировки камня весом более десяти тонн на довольно значительное расстояние лишь с целью уложить его у входа в церковь, то это выглядит просто абсурдным. Что, борокским крестьянам делать было нечего? Конечно же, побудительная причина для перемещения валуна должна была быть веской. Есть предположение, что первоначально этот камень выполнял функции идола или алтаря («алатырь-камень») для первых новгородских переселенцев либо для чудских аборигенов, у которых культ священных камней тоже существовал. В любом случае мы имеем дело с пропагандистским шагом православной церкви, когда древний идол был брошен к подножию храма и об него все прихожане буквально «вытирали ноги», демонстрируя презрение к старому язычеству…

Упырево капище на Святой горе

Ёлки да сосны векового возраста росли на вершине огромного холма рядом с церковью Воскресения Христова, что в Святогорье. Деревья были заповедные, завещанные – рубить их было нельзя. С площадки высокой колокольни в ясный день можно было увидеть губернский город Вологду на расстоянии в пятьдесят верст. Рядом с главной, Святой, горой находились два холма пониже – гора Гулынка и гора Стойловская.

В 1968 году церковь на горе взорвали, а песок и гравий, которыми была сложена эта возвышенность, пошли на строительство полотна автодороги на Шуйское – центр современного Междуреченского района. Раньше эти земли входили в состав Тотемского уезда. Коммунисты одним махом ради выполнения очередного плана по дорожному строительству разрушили прекрасный историко-ландшафтный памятник, более того – древний сакральный центр, на протяжении многих веков оказывавший огромное влияние на население нескольких окрестных волостей. Таким актам вандализма, когда в мгновение ока уничтожаются тысячелетние святыни русского народа, нет никакого оправдания! Можно по сохранившимся планам выстроить новый храм на месте разрушенного, но ландшафт, имевший для наших предков священное значение, уже не восстановить никогда…

Святая гора имела относительную высоту в 30 метров и крутизну склонов до 25°, что само по себе большая редкость для равнинной Вологодчины. Бабушка моя Ольга Парфентьевна в молодости два раза бывала в Святогорье (от Ихалицы это 90 верст): сначала на пароходе до Шуйского, потом пешком. Она рассказывала, что многочисленные паломники уносили отсюда «святую воду», которую в 10-20-х годах прошлого века предприимчивые церковники продавали в специальных стеклянных бутылочках с соответствующей выпуклой надписью на поверхности тары. Эти склянки еще до сих пор можно отыскать в чуланах и на чердаках деревенских домов в Междуреченском районе. Воду брали из родника, бившего на склоне Святой горы и заключенного в часовню.

Несколько лет назад вышла в свет моя книга «Болванцы на Лысой горе», где говорилось о следах языческих культов в географических названиях Вологодской области. Одна из глав книги была посвящена как раз Святой горе. Там я сделал предположение, что в древности на вершине этого холма было языческое капище, позднее перекрытое постройкой Воскресенской церкви. На святилище наши далекие предки устраивали празднества в честь какого-то божества.

«Блуждающий» по календарю христианский праздник Воскресения (Пасха) четких языческих праздников-предшественников не имеет, поэтому назвать сразу более древний «прототип» в книге 1999 года мне не удалось. Я лишь обратил внимание читателей на название соседней горы Гулынка, где могли проводиться гуляния и игрища, связанные со встречей весны, так называемые «закликания». Их было удобно проводить на вершине холма, где снег стаивал в первую очередь…

Сейчас же можно с полной уверенностью утверждать, что на Святой горе находилось капище Упыря. На основании чего я сделал такой вывод? В середине позапрошлого века был издан список населенных мест Вологодской губернии (по состоянию на 1859 год). Там-то и упоминается церковный погост на Святой горе с неожиданно оригинальным названием – Упырево! Позднее, уже при советской власти, в списке деревень тогдашнего Северного края (1931 год) вместо погоста появилась просто деревня Упыревка, в которой до разорения Воскресенской церкви местными большевиками жили служители культа.

Топоним Упырево (Упыревка) уникальный. Достаточно сказать, что во всей Вологодской области не удалось отыскать ничего похожего на это любопытнейшее название! Как можно объяснить его происхождение и как этот топоним связан с именем самой Святой горы? К сожалению, мне не привелось встретиться с какими-то легендами в отношении Упыревки, но нет сомнений, что в старину таковые бытовали среди жителей Митрополья, как называлась до революции обширная местность на юго-западе Тотемского уезда (когда-то эти земли принадлежали Ростовскому митрополиту)…

Упырями в старину на Руси именовали мертвецов, нападавших по ночам на людей и животных и пивших у них свежую кровь. Образ упырей был затем заимствован у славянских народов жителями других стран Западной Европы, где получил дальнейшее развитие под именем вампиров. Как считают ученые-этнографы, миф об Упыре очень древний и восходит едва ли не к изначальным славянским религиозным представлениям об окружающем мире. Из православных поучений против пережитков язычества в ХVI-ХVII веках известно, что еще до княжеского и дружинного культа бога Перуна, возвышенного уже на закате язычества, простой народ предпочитал поклоняться как главному божеству именно Упырю и его окружению, именовавшемуся Берегинями. Об этом пишет в своей книге «Язычество древних славян» покойный академик Б. А. Рыбаков.

В славянских представлениях об Упыре изначально не было ничего ужасного: он считался божеством потустороннего мира, благостного мира ушедших предков – дедов и прадедов. Лишь позднее, в христианские времена, из Упыря сделали страшилище, которым пугали в сказках не только детей, но и взрослых. Православным идеологам такая новая трактовка образа древнейшего языческого божества была только на руку.

Следовательно, в дохристианские времена на вершине Святой горы существовало капище Упыря – бога предков. В первые весенние дни, когда на склонах холма, обращенных к югу, появлялись проталины, язычники собирались у деревянного или каменного идола и «клали требу», то есть делали приношения Упырю – поминали родителей, предков, просили божество быстрее помочь Солнцу прогнать остатки надоевшей всем зимы. В требах могли быть и туши жертвенных животных, от чего позднее и пошел миф о кровожадности Упыря. Видимо, не случайно и православная церковь на горе стала Воскресенской: во-первых, этот христианский праздник также приходится на начало весны, а во-вторых, Христос, по представлениям православия, заменил собой древние кровавые жертвы… А гора Гулынка, в свою очередь, посвящалась спутницам Упыря – Берегиням.