Текст книги "Мудрые мысли о дружбе"

Какой должна быть истинная дружба

Друг любит во всякое время, и, как брат, явится во время несчастья.

Притч. 17: 17

Не оставляй старого друга, ибо новый не может сравниться с ним; друг новый – то же, что вино новое: когда оно сделается старым, с удовольствием будешь пить его.

Сир. 9: 12-13

Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.

Ин. 15: 12-13

Ничего не жалей для верного друга, который показал себя не за чашей, но в бурное время, который ничего не делает тебе в угождение, кроме полезного. Знай пределы вражде, а не благорасположению.

Святитель Григорий Богослов

Надлежит нам так себя самих и друг друга чтить и любить, как Сам Христос первый Своим примером показал, благоволив пострадать за нас.

Преподобный Максим Исповедник

Что короче сего повеления о милости: таков будь к друзьям и ближним, какими желаешь иметь их к себе? Но есть другое и сего короче – это Христовы страдания.

Святитель Григорий Богослов

Многие скажут мне, что без дружбы не выжить человеку. Они имеют в виду не друга, а помощника, союзника. Конечно, друг, если нужно, даст нам денег, выходит нас во время болезни, защитит от врагов, поможет нашей вдове и детям. Но дружба не в этом. Это скорей помехи. В одном смысле эти дела очень важны, в другом – неважны. Они важны, ибо тот, кто их не сделает, окажется ложным другом. Они неважны, ибо роль благодетеля случайна в дружбе, даже чужда ей. Дружба совершенно свободна от «нужды, чтобы в тебе нуждались». Нам очень жаль, что представился случай оказать помощь, – ведь это значит, что друг был в беде, а теперь, ради Бога, забудем об этом и займемся чем-нибудь стоящим! Сама благодарность не нужна дружбе. Привычная фраза: «Да о чем тут говорить!..» – выражает наши истинные чувства. Знак истинной дружбы не в том, что друг помогает, а в том, что от этого ничего не изменится. Помощь отвлекает, мешает, на нее уходит время, которого и так всегда не хватает друзьям. У нас всего два часа, а целых двадцать минут пришлось потратить на «дело»!

К. С. Льюис

Дружба не услуга, за нее не благодарят.

Г. Р. Державин

Подлинный друг – это тот, с кем мы бываем самими собой, с кем мы ведем себя просто и естественно, не принимая на себя какой-то напыщенной роли, не скрывая свойственных нам немощей и недостатков.

Подлинный друг – тот, чье критическое замечание мы не боимся принять, поскольку знаем, что это останется между нами.

В. Н. Духанин

Не уязвляй брата намеками, чтобы и от него взаимно не получить подобного, и тем из обоих не изгнать расположения любви: но с любовью пойди и обличи его (Мф. 18:15), чтобы устранить причины огорчения, и себя и его избавить от тревоги и досады.

Преподобный Максим Исповедник

Великодушному человеку более свойственно принимать свободные речи от друзей, нежели ласкательства от врагов.

Святитель Григорий Богослов

Друг тем особенно и отличается от льстеца, что один для услаждения беседует, а другой не удерживается и от того, что может огорчить.

Святитель Василий Великий

Итак, не ропщите за мои слова. И я ведь про любящего меня сказал бы, что он не тогда, когда только хвалит меня, но когда и обличает с целью исправить, тогда-то особенно и любит меня. Хвалить без разбора все: доброе и худое – свойственно не другу, а льстецу и насмешнику; напротив, хвалить за доброе дело и упрекать за проступок – вот долг друга и доброжелателя. Итак, неприятен мне враг и когда он хвалит меня; но приятен друг и когда упрекает меня. Тот, хоть и целует меня, противен; этот, хоть и уязвляет меня, любезен. Искренни, – говорится, – укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего (Притч. 27: 6). Один, правильно ли или неправильно упрекает, делает это не с тем, чтобы посрамить, но чтобы исправить; другой, хотя бы и справедливо упрекал, упрекает не с тем, чтобы исправить, а стараясь скорее обесславить.

Свт. Иоанн Златоуст

Друг, обличающий тайно, – мудрый врач, а врачующий пред глазами многих есть ругатель.

Преподобный Исаак Сирин

И то же скажу твоей учености, что, говорят, писал некто к своему другу: «Такого-то, если ничего не сделал он худого, прости ради самой правды, а если сделал, прости ради нашей дружбы».

Святитель Григорий Богослов

Господь не говорит: дай или предложи, или благотвори, или помоги; нет. Он говорит: приобрети друга. Но друга себе приобрести можно не единовременной щедротой, а долговременным общением. Потому и спасется не вера, не любовь, не терпение единого дня, нет; но претерпевший до конца (Мф. 10: 22).

Климент Александрийский

Случилось тебе искушение со стороны брата, и огорчение довело тебя до ненависти, не будь побежден ненавистью, но победи ненависть любовью. Победить же ее можешь так: искренно молясь о нем Богу, приемля приносимое от брата извинение, или сам себя врачуя извинением его, поставивши самого себя виновником искушения и положив терпеть, пока пройдет облако.

Преподобный Максим Исповедник

Предел любви – умножение дружеского расположения к тем, которые оскорбляют и поносят.

Блаженный Диадох

Душа разумная, питающая к человеку ненависть, не может быть в мире с Богом, давшему нам такую заповедь: если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших (Мф. 6: 15). Пусть брат не хочет мира, но ты сохрани себя от неприязни, искренно молясь за него и не злословя его ни перед кем.

Преподобный Максим Исповедник

Иногда может возникнуть ситуация, когда мы оказываемся для нашего друга тяжелы. Или он становится для нас тяжелым, потому что вдруг изменился – и не к лучшему. Что с этим делать? Просто терпеть, ничего человеку не говоря, или сказать об этом? Думаю, что если человек для нас близкий, дорогой, то говорить ему о своих чувствах, о своем беспокойстве нужно, потому что кроме нас, скорее всего, никто ему об этом не скажет. А мы – именно те, кто может его остановить, кто может ему дать импульс к обратному движению, к возвращению к себе самому. Это может произойти через конфликт, через болезненное объяснение, причем не единственное. Естественно, мы должны стремиться найти ту форму выражения, которая окажется оптимальной, которую подскажет нам наша любовь к человеку. Именно любовь, а не желание сказать, чем мы недовольны, потому что это мы недовольны и нам происходящее неприятно. Если на первое место поставить заботу о своем друге, то все, скорее всего, получится. Но если мы видим, что стучимся в наглухо запертую дверь, то нужно отступить, не говорить больше ни о чем, а просто терпеть человека таким, каков он есть. Вдруг и удастся перетерпеть. Может ли дружба разрушиться? Может. Ведь мы дружили с одним человеком, а сейчас перед нами – абсолютно другой. И тут так же, как с любовью: если мы видим, что человек к нам хочет вернуться, значит нужно не дать умереть в нашем сердце тому чувству, что в нем жило.

Игумен Нектарий (Морозов)

От дружбы должна быть устранена всякая подозрительность, и говорить с другом должно так, как бы с другим собой.

Преподобный Иероним Стридонский

Другу должно принадлежать высшее доверие и высшее прощение. Услышав слово на друга своего, расспроси друга твоего, может быть, не сделал он того; и если сделал, то пусть вперед не делает. Расспроси друга, может быть, не говорил он того; и если сказал, то пусть не повторит того. Расспроси друга, ибо часто бывает клевета. Не всякому слову верь (Сир 19: 13–16). Высшее доверие, какое можно оказать человеку, это, – несмотря на худые суждения о нем, несмотря на явные факты, свидетельствующие против него, несмотря на всю действительность, говорящую против него, – все же верить в него, то есть принимать на вид лишь суждение его собственной совести, его собственные слова. А высшее прощение – в том, чтобы, и это приняв, вести себя так, как если бы не было ничего, забыть о происшедшем. Такое доверие и такое прощение нужно оказывать другу.

Протоиерей Павел Флоренский

Тот еще не имеет бесстрастия, кто в случае искушения не может оставить без внимания погрешность друга, в самом ли деле она есть за ним, или только кажется, что есть. Ибо скрывающиеся в душе такого страсти, возбуждаясь, ослепляют ум и не дают усмотреть лучи истины и различить доброе от худого. Не следует ли положить, что таковой не стяжал еще и совершенной любви, изгоняющей вон страх суда (См.: 1 Ин. 4: 18).

Преподобный Максим Исповедник

Любовь – способность отдавать все, чем обладаешь, и самого себя, способность принимать другого в его инаковости, таким, какой он есть, благоговейно, почтительно, радостно, и способность также полагать жизнь за друзей, жить жертвенно.

Митрополит Антоний Сурожский

Взирающий на друга просветляется от радости, тает от удовольствия и соединяется с ним по душе каким-то особенным союзом, заключающим в себе неизъяснимое наслаждение. Он оживает духом и окрыляется даже при одном только воспоминании о нем. Я говорю о друзьях искренних, единодушных, готовых умереть друг за друга, горячо любящих друг друга. Не думайте опровергнуть мои слова, воображая себе обыкновенных приятелей, сообщников застольных, друзей по одному имени. Кто имеет такого друга, о каком говорю я, тот поймет мои слова. Хотя бы он видел его (друга) каждый день, он не пресытится; он желает ему того же, чего и себе самому, Я знал одного человека, который, призывая в молитве за друга святых Божиих мужей, молил их предстательствовать прежде за него, а потом уже за себя.

Святитель Иоанн Златоуст

Сущность дружбы – именно в погублении души своей ради друга своего. Это – жертва укладом всей своей организации, своею свободою, своим призванием. Кто хочет спасти душу свою, тот должен положить ее за друзей всю; и не оживет она, если не умрет.

Протоиерей Павел Флоренский

Так-то должен любить истинно любящий. Он не откажет даже в своей душе, если бы у него потребовали ее и если бы это было возможно. Но что я говорю: потребовали? Он сам вызовется на такое пожертвование. Ничего, подлинно ничего не может быть сладостнее такой любви. Для нее ничто не представляется прискорбным. Верный друг – поистине услада жизни. Верный друг – поистине твердый покров.

Святитель Иоанн Златоуст

Дружба заключается в том, чтобы быть верным, дружба заключается в том, чтобы быть готовым, если твоего друга порочат, гонят или преследуют, встать и сказать: «Я с ним!» Готовы ли мы на это? В хорошие минуты жизни мы говорим: да, готовы, но можем ли мы сказать без серьезного размышления, что это наш выбор?

Митрополит Антоний Сурожский

Верность раз завязавшейся дружбе, неразрывность дружбы, строгая, как неразрывность брака, твердость до конца, до «кровей мученических» – таков основной завет дружбы, и в соблюдении его – вся сила ее. Много соблазнов отступиться от Друга, много искушений остаться одному или завязать новые отношения. Но кто порвал одни, тот порвет и другие, и третьи, потому что путь подвига подменен у него стремлением к душевному комфорту; а последний не будет достигнут, не может и не должен быть достигнутым ни при какой дружбе. Напротив, каждый пройденный подвиг придает крепость дружбе. Как при кладке стен чем больше льют воды на кирпич, тем крепче стена, так и от слез, пролитых из-за дружбы, она делается лишь прочнее.

Протоиерей Павел Флоренский

Дружба – это взаимная верность, готовность за своего друга и жизнь отдать, если нужно. Дружить – значит искать того, чтобы быть похожим на друга, быть с ним в гармонии во всем и все время.

Митрополит Антоний Сурожский

И тебе выпал жребий к скорбям и подвигам за меня, а это служит доказательством мужественной души. Ибо располагающий делами нашими Бог способным перенести великие борения доставляет более важные случаи к прославлению. Поэтому и ты предоставил жизнь свою, как горнило для золота, для испытания твоей добродетели в отношении к друзьям. И молю Бога, чтобы прочие сделались лучшими, а ты пребыл подобным себе самому и не переставал обвинять в подобном тому, в чем теперь обвинил, скудость писем моих ставя в самую великую обиду. Ибо это – обвинение друга; и ты продолжай требовать от меня подобных долгов, потому что я не какой-нибудь вовсе безрасчетный должник дружбы.

Святитель Василий Великий

Мы часто говорим о любви во Христе, но не всегда готовы отвечать за это слово. Между тем любовь, как и дружба, несет в себе начало высочайшей ответственности, в том числе и ответственности за чужую душу.

Священник Владимир Зелинский

Верну другу несть измены (замены) (См.: Сир. 6: 15): он несчастия друга почитает своими и подъемлет их вместе с ним, страдая даже до смерти.

Преподобный Максим Исповедник

И мощь и трудность службы – не в фейерверочно-вспыхивающем подвиге минуты, а в неизменно-теплящемся терпении жизни. Это – тихое пламя елея, а не взрыв газа. Героизм – всегда лишь украшение, а не суть жизни, и, как украшение, он непременно имеет свою законную долю рисовки. Но, становясь на место жизни, он неизбежно вырождается в грим, в более или менее правдоподобную позу. Самый непосредственный героизм – в дружбе, в пафосе ее; но и тут героизм – лишь цветок дружбы, а не стебель и не корень ее. Героическое расточает, а не собирает; оно всегда живет за счет другого, питается соками, добытыми житейскостью. Тут, во тьме житейскости, кроются тончайшие и нежнейшие корни дружбы, добывающие истинную жизнь и сами не видные ничьему взору, порою даже не подозреваемые никем…

Ведь φιλία («филия» – любовь, дружба. – Прим. ред.) знает друга не по внешней обрисовке, не по платью героизма, а по его улыбке, по его тихим речам, по его слабостям, по тому, как он обращается с людьми в простой, человеческой жизни, – по тому, как он ест и спит. Можно риторически говорить речи – и обмануть. Можно риторически страдать, даже умереть можно риторически и – обмануть своею риторикою. Но нельзя обмануть повседневною жизнью, и истая проба подлинности души – чрез жизнь вместе, в дружеской любви. Тот или другой акт героизма может совершить всякий; интересным может быть всякий; но так улыбнуться, так сказать, так утешить, как делает это друг мой, может лишь он один, и никто более. Да, никто и ничто в мире не возместит мне потери его.

Протоиерей Павел Флоренский

Умовение ног – совсем не героическое деяние, это жест прислужника, повседневная работа раба, встречающего господина. Христос исполняет Свою же заповедь: Больший из вас да будет вам слуга (Мф. 23: 11). Умовение ног – самое высокое выражение дружбы как избрания: Не вы меня избрали, но я вас избрал… (См.: Ин. 15: 16).

Священник Владимир Зелинский

Каждый человек, конечно, хочет радоваться. Страдать никому не хочется, но хочется быть сострадательным, а так как нельзя сострадать, не печалясь, то не это ли и есть единственная причина, почему печаль любезна? Сострадание вытекает из источника дружбы.

Блаженный Августин Аврелий

Попечалься с братом твоим и покажи ему доброе участие.

Преподобный Антоний Великий

Что прискорбно для тебя, то, конечно, прискорбно и для меня, потому что, как и устав дружбы требует, делаем общим все, что ни есть у друзей, хорошо ли оно или худо.

Святитель Григорий Богослов

Когда я знакомлюсь с человеком, то сразу пытаюсь понять, узнать, есть ли у него друзья. И если да, то какие они, а если нет – то почему? Из знания об этом складываю для себя первичное впечатление о новом знакомом. Конечно, отсутствие друзей может указывать на определенные обстоятельства жизни, порой очень непростые. Но нередко отсутствие друзей является признаком того, что человеку люди не очень интересны, или он не готов жертвовать ничем, потому что замкнут на себе, эгоистичен. Иметь друзей – для человека вещь естественная. А когда говорят, что вот, дескать, друзей нет, но причина этого в том, что только плохие люди встречаются на пути, а хороших нет, это настораживает. Причина отсутствия друзей заключается в самом человеке. И то, сколько у человека друзей, какие они, во многом основывается на том, каков он есть.

Мне кажется, что человек испытывает потребность делиться с друзьями не только тем, что ему трудно пережить в одиночку, то есть плохим, но и обязательно хорошим, даже в большей степени. Когда это хорошее в человеке заперто, он не находит себе покоя. Не хвастаться хочется – хочется именно поделиться, отдать часть этого хорошего. Иногда в процессе бывает, что и все отдаст человек, но радость от этого не пропадает. Я думаю, что это одна из удивительных радостей дружбы. Ну, а вот нет у тебя друзей – и куда ты свое «хорошо» денешь?..

Игумен Нектарий (Морозов)

Друзья любят и любимое друзьями.

Святитель Григорий Богослов

Друг так мил, что даже места и времена становятся любезны от него. Как светлые тела разливают свет на окружающие предметы, так и друзья самим местам, в которых случалось им бывать, сообщают свою приятность.

Святитель Иоанн Златоуст

У нас с тобой все общее – и печали и радости: таково свойство дружбы.

Святитель Григорий Богослов

Не дивись же, если называю своим принадлежащее друзьям, научившись сверх прочих добродетелей и дружбе и помня мудрое изречение, что друг есть другой «я». Итак, имение, значительное для друга, поручаю твоей досточестности как свое собственное.

Святитель Василий Великий

Таков закон дружбы, по которому все делается для них (друзей) общим достоянием!

Святитель Григорий Богослов

Друг – это другой «я»

Ионафан же заключил с Давидом союз, ибо полюбил его, как свою душу.

1 Цар 18: 3

Но Руфь сказала: не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой да будет моим народом, и твой Бог – моим Богом, и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду… смерть одна разлучит меня с тобой.

Руфь 1: 16-17

Ибо не враг поносит меня, – это я перенес бы; не ненавистник мой величается надо мною, – от него я укрылся бы; но ты, который был для меня то же, что я, друг мой и близкий мой, с которым мы разделяли искренние беседы и ходили вместе в дом Божий.

Пс. 54: 13-15

Друг – это твое «второе я», alter ego, как говорили в древности, человек, на которого можно посмотреть и увидеть отображенным в нем себя самого, но чистого, освященного, увидеть в нем свою красоту, как бы отраженную в зеркале любящих глаз, любящего сердца.

Митрополит Антоний Сурожский

В отношениях дружбы незаменимая и ни с чем несравнимая ценность и своеобразность каждой личности выявляется во всей красоте своей. В другом «я» личность одного открывает свои задатки, духовно оплодотворяемые личностью другого. По слову Платона, любящий рождает в любимом. Каждый из друзей для личности своей получает утверждение, находя свое «я» в «я» другого. «Имеющий друга, – говорит Златоуст, – имеет другого себя». «Любимый для любящего, – рассуждает св. Отец в другом месте, – то же, что сам он. Свойство любви таково, что любящий и любимый составляют уже как бы не двух отдельных лиц, а одного человека».

Протоиерей Павел Флоренский

O любви мы мало знаем опытно. Мы знаем чувство любви, но той абсолютной любви, которую мы видим во Святой Троице и в отношениях Бога к сотворенному и сотворяемому Им миру, мы познать не можем. Вспомните, что говорит Спаситель Христос о любви: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин 15: 13). Этим сказано что-то такое потрясающее! Ведь Сын Божий Свою жизнь отдает до смерти включительно для нас, Отец Своего Сына отдает на смерть для нас.

Есть еще в этих словах нечто глубоко волнующее. Если применять слова Евангелия не к нашей обычной жизни, не к тому, как мы должны относиться друг ко другу, а к тому, как Бог относится к сотворенному Им миру и, в частности, к отпадшему от Него человеку, мы видим, что Он нас называет друзьями. А нам трудно даже дорогого человека познать как друга в полном смысле этого слова. «Друг» ведь значит «другой я», это «я» в другом лице.

Вы наверно помните рассказ в начале Книги Бытия о том, как сотворена была Ева (См.: Быт 2: 21–23). Когда Адам вышел из таинственного сна, в который его погрузил Бог, и оказался лицом к лицу с Евой, он на нее посмотрел и произнес слова, которые трудно перевести, но они говорят нам о том, что Адам увидел в Еве себя самого как бы в женском роде. На еврейском языке употреблены слова «иш» и «иша», он и она, я и ты. Это не имя, это определение взаимоотношений. И дружба – именно это: определение взаимных отношений, где, каково бы ни было неравенство в других смыслах, абсолютное равенство устанавливается в таинстве взаимного приятия и взаимного познавания.

Митрополит Антоний Сурожский

Приятие в душу дружеского «я» сливает воедино два раздельных потока жизни. Это жизненное единство получается не как порабощение одной личности другою, и даже не как сознательное рабство одной личности пред другою. Дружеское единство нельзя тоже назвать уступкой, уступчивостью. Это – именно единство. Один чувствует, желает, думает и говорит не потому, что так именно сказал, подумал, возжелал или почувствовал другой, а потому, что оба они чувствуют – в одно чувство, желают – в одну волю, думают – в одну думу, говорят – в один голос.

Протоиерей Павел Флоренский

Хорошо сказал кто-то о своем друге: «половина души моей». И я чувствовал, что моя душа и его душа были одной душой в двух телах.

Блаженный Августин Аврелий

Что же есть дружба? – Созерцание Себя через Друга в Боге.

Дружба – это видение себя глазами другого, но пред лицом третьего, и именно Третьего.

Протоиерей Павел Флоренский

Что же есть дружба, не в психологии ее, но в онтологии? Не есть ли она выход из себя в другого (друга) и обретение себя в нем, некоторая актуализация двуипостасности и, следовательно, преодоление ограниченности самоотречением? В друге не зрится ли то, что желанно и любимо выше и лучше своего я, и не есть ли это – «созерцание себя через друга в Боге» ¹?

Протоиерей Сергий Булгаков

Дружба есть гениальность жизни, и способность к дружбе есть талант этой гениальности. Также, хотя и в ином смысле, способность к любви делает любящего прозорливцем вечного, софийного лика любимой личности и открывает заурядному человеку постижимое лишь художественному гению в высших напряжениях творчества.

Протоиерей Сергий Булгаков

В дружбе начинается выявление личности, и потому тут начинается и настоящий, глубинный грех и настоящая, глубинная святость. Можно сказать великую ложь о себе во многих томах сочинений; но нельзя и малейшей произнести в жизненном общении с другом: Как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку (Притч. 27: 19).

Протоиерей Павел Флоренский

Всякий внешний ищет моего, а не меня; друг же хочет не моего; но меня. И апостол пишет: Ищу не вашего, но вас… (2 Кор. 12: 14). Внешний домогается «дела», а друг – «самого» меня. Внешний желает твоего, получает из тебя, от полноты, то есть часть, и часть эта тает в руках, как пена. Только друг, желая тебя, каков бы ни был ты, получает в тебе все, полноту и богатеет ею.

Протоиерей Павел Флоренский

Те, кто видят в дружбе лишь скрытую влюбленность, доказывают, что у них никогда не было друзей. Кроме них, все знают по опыту, что дружба и влюбленность совсем не похожи, хотя их можно испытывать к одному и тому же человеку. Влюбленные все время говорят о своей любви; друзья почти никогда не говорят о дружбе. Влюбленные смотрят друг на друга; друзья – на что-то третье, чем оба заняты. Наконец, влюбленность, пока она жива, связывает только двоих. Дружба двумя не ограничена, втроем дружить даже лучше, и вот почему.

Лэм говорит где-то, что, когда А умрет, В теряет не только самого А, но и «его долю С» и С – «его долю В». В каждом друге есть что-то такое, чему дает осуществляться лишь третий друг. Сам я недостаточно широк; моего света мало, чтобы заиграли все грани его души. Дружба почти не знает ревности. Двое друзей счастливы, что нашли третьего, трое – что нашли четвертого, если он действительно друг. Они рады ему, как рады пришельцу блаженные души у Данте. Конечно, похожих людей немного (не говоря уже о том, что на земле нет таких больших комнат), но в идеале дружба может соединять сколько угодно друзей. Этим она «близка по сходству» к раю, где каждый видит Бога по-своему и сообщает о том всем другим. Серафимы у Исаии взывают друг к другу: Свят, свят, свят!.. (Ис. 6: 3). Дружба – умножение хлебов; чем больше съешь, тем больше останется.

К. С. Льюис

Дружба дает человеку самопознание; она открывает, где и как надо работать над собою. Но эта прозрачность «я» для себя самого достигается лишь в жизненном взаимодействии любящих личностей. «Вместе» дружбы – источник ее силы.

Протоиерей Павел Флоренский

Есть ли что пленительнее на свете искренней дружбы! Люди до такой степени начинают жить друг в друге, что понимают один другого с полуслова, знают, не спрашивая, что они думают о чем угодно, каждую мысль своего друга встречают как свою, каждое желание его – как родное. Человек, приобретший друга, как бы удваивает свою душевную жизнь; он живет и в себе, и вне себя. Приобретший двух друзей – утраивает себя и т. д.

М. О. Меньшиков

Так-то, возлюбленные, ничто не может сравниться с единомыслием; при этом и один бывает равен многим. Если, например, будут единодушны два или десять, то один уже перестает быть одним, а каждый из них становится в десять раз больше, и ты в десяти найдешь одного, и в одном – десять. Если у них есть враг, он уже нападает не на одного, и бывает побежден так, как если бы напал на десятерых. Если один обеднел, он не в бедности, потому что обедневшая часть прикрывается большей частью. Каждый из них имеет двадцать рук, двадцать глаз и столько же ног; у каждого десять душ, потому что он все делает не своими только членами, но и остальных. Если бы их было и сто, опять будет то же самое. Один и тот же может быть и в Персии, и в Риме, – и чего не может сделать природа, то может сила любви. Если же он имеет тысячу или две тысячи друзей, то подумай, до какой степени увеличится его сила.

Святитель Иоанн Златоуст

Взаимное проникновение личностей есть задача, а не изначальная данность в дружбе. Когда оно достигнуто, дружба силою вещей делается нерасторжимою, и верность личности Друга перестает быть подвигом, потому что не может быть нарушена. Пока же такое, высшее единство не достигнуто, верность есть и всегда считалась церковным сознанием за нечто необходимое не только ради сохранения дружбы, но и ради самой жизни друзей. Соблюдение раз начатой дружбы дает все, нарушение же является нарушением не только дружбы, но и подвергает опасности самое духовное существование отступника: ведь души друзей уже начали срастаться.

Протоиерей Павел Флоренский

Такова сила любви; она не только объемлет, соединяет и связывает присутствующих, находящихся вблизи нас и на наших глазах, но и далеко отстоящих от нас; и ни продолжительность времени, ни дальность дорог, ни другое что подобное не может разорвать и расторгнуть душевной дружбы.

Святитель Иоанн Златоуст

Разделенность в дружбе – лишь грубо-физическая, только для зрения в самом внешнем значении слова. Потому-то, в стихире на день Трех Святителей, 30-го января, поется о них, живших в местах различных, как о «разделеннех телесне, но совокупленнех духовне».

Протоиерей Павел Флоренский

Для людей Божиих расстояния не существует, пускай это будет даже за тысячи километров. Где бы мы ни находились, мы все вместе. Как бы далеко ни находились наши ближние, мы должны поддерживать их.

Порфирий Кавсокаливит

Разлука друзей укрепляет взаимную привязанность.

Святитель Николай Сербский

Мирской дружбе нужны глаза и свидание, потому что сим полагается начало к привычке, умеющие же любить духовно не прибегают к плоти для снискания дружбы, но общением веры приводятся к духовному союзу.

Святитель Василий Великий

Если кто из общих наших друзей (а их, как уверен я, много), спросит у тебя: «Где теперь Григорий? Что делает?» – смело отвечай, что любомудрствует в безмолвии, столько же думая об обидчиках, сколько и о тех, о ком неизвестно ему, существовали ли когда. Так он непреодолим! А если тот же человек еще спросит тебя: «Как же он переносит разлуку с друзьями?» – то не отвечай уже смело, что любомудрствует, но скажи, что в этом очень малодушествует. Ибо у всякого своя слабость: а я слаб в отношении к дружбе и к друзьям.

Святитель Григорий Богослов

Один путь ведет к Господу. И все, которые идут к Нему, сопутствуют друг другу и соблюдают одно условие жизни. Поэтому куда же мне уйти так, чтобы можно было разлучиться с тобою и не вместе жить, не вместе работать Богу, к Которому сообща мы прибегли? Хотя тела наши будут разделены местом, но око Божие, без сомнения, увидит обоих нас вместе, если только и моя жизнь достойна того, чтобы взирали на нее очи Божии, ибо читал я где-то в Псалмах, что очи Господни обращены на праведников (Пс. 33: 16).

Святитель Василий Великий

И это было предоставлено бедственной моей жизни – услышать о смерти Василия, об отшествии святой души, которым переселилась она от нас и вселилась ко Господу, целую жизнь употребив на попечение об этом! А я – поелику доселе еще болен телом, и крайне опасно, – сверх прочего лишен и того, чтобы обнять священный прах, прийти к тебе, любомудрствующему, как и следовало, и утешить общих наших друзей. Ибо видеть одиночество Церкви, которая лишилась такой славы, сложила с себя такой венец, и взору неудобозримо, и слуху невместимо, особенно для имеющих ум. Но ты, кажется мне, хотя много и друзей и слов к утешению, ничем так не можешь быть утешен, как сам собой и памятованием о нем. Вы с ним для всех других были образцом любомудрия и как бы духовным каким уровнем благочиния в счастливых и терпения в несчастных случаях, потому что любомудрие умеет и то и другое – и счастьем пользоваться умеренно, и в бедствиях соблюдать благоприличие… А мне, который пишу это, какое время или слово доставит утешение, кроме твоей дружбы и беседы, которые блаженный оставил мне взамен всего, чтобы в тебе, как в прекрасном и прозрачном зеркале, видя его черты, оставаться в той мысли, что и он еще с нами?

Святитель Григорий Богослов

Потрясающие стоны 87-го псалма обрываются воплем, – о друге. Для всяких скорбей находятся слова, но потеря друга и близкого – выше слов: тут – предел скорби, тут какой-то нравственный обморок. Одиночество – страшное слово: «быть без друга» таинственным образом соприкасается с «быть вне Бога». Лишение друга – это род смерти.

Протоиерей Павел Флоренский

Прежде думал я, что одно и то же – жить телу без души и мне без тебя, возлюбленный Христов служитель Василий. Но перенес я разлуку и еще жив. Долго ли же медлить? Для чего не исхитишь меня отселе и не введешь с собою в ликование блаженных? Не оставь же, не оставь меня! Клянусь могилой, что никогда, если бы и захотел, не забуду о тебе. Вот Григориево слово!